«But when I’m gone you’ll remember my name. I am exactly who they say I am…» Adelitas Way — Notorious. «Но когда я уйду, вы будете помнить моё имя. Я именно таков, как они говорят…»
***
Мидория чувствовал себя немного неловко, сидя за одним столом с семьёй Бакуго. Вообще, к ощущению неловкости прибавлялся искренний ребяческий восторг. Он ведь в доме парня, которого любит, пьёт чай с его родителями, здесь его привечают, принимают, как родного. Наверное, об этом мечтают все девчонки — нравиться близким своего избранника. У Мидории всё сложнее, конечно. Во-первых, он не девушка, а парень, к тому же, нетрадиционной ориентации. Во-вторых, они с Бакуго не состоят ни в каких отношениях. Их даже друзьями назвать нельзя. Но Изуку хочет хоть на мгновение представить, что они вместе, и это чаепитие значит нечто большее для них обоих. Жить фантазиями глупо, но так Мидория хоть немного поднимал своё без того ужасное настроение. Вот бы и Бакуго нафантазировать чего, чтобы не сидеть с кислым выражением лица, метая злобные взгляды в сторону услужливой матери, буквально прилипшей к Мидории. Ему, кстати, данная ситуация тоже напомнила типичные смотрины, знакомство с родителями, и это ещё больше удручало Бакуго. Потому что Деку весь светился от счастья. Явно себе что-то напридумывал. Изуку отправил Ашидо сообщение, что случайно попал к Бакуго в гости, поэтому просил передать маме и остальным, чтобы они не волновались. Он добавил в конце сухого текста улыбающийся смайлик, в глазках которого сверкали звёздочки, и Мина всё поняла по единственному символу. Она сказала, что Мидория просил их не ждать и ложиться спать. Мидория Инко постелила мальчикам в зале, а девочкам — в своей комнате. «Если Изуку останется у Кацуки, то в этом нет ничего плохого», — подумала Инко, успокоив себя. Узнав об ориентации сына, она стала вдвойне волноваться. Чего только не наслушаешься о жестокости противников меньшинств. А её мальчик уже достаточно пострадал по неведомой ей причине. Скорее всего, всё случилось именно из-за этой особенности. Она боялась спрашивать у его друзей, пока Изуку не было дома. Даже когда Урарака помогала ей стелить постель, Инко не решилась завести с девушкой разговор. Да и Урарака была не особо расположена к беседе. Наверное, Очако было чуточку больно находиться рядом с женщиной, с которой она некогда мечтала породниться и чей сын ей нравился. Нравится. До сих пор. С чувствами совладать не так-то просто. Она думала, что стоит окончательно переключиться на Бакуго, но ведь Мидория влюблён в него. Как теперь поступить бедной девочке с разбитым сердцем? Именно эти мысли мучили Урараку, пока она занималась постелью. Часы пробили десять часов. Если в доме Мидории все уже готовились ко сну, то Мицуки-сан ещё не планировала ложиться. Она засыпала Изуку разными вопросами, начиная от их переезда и заканчивая последними событиями из жизни юноши. Конечно, о многом он умолчал, и женщина замечала эти очевидные увиливания пусть и делала вид, словно не понимает. Бакуго тоже выглядел обеспокоенным, когда мама задавала компрометирующие вопросы. Муж поддерживал её, хотя обычно, наоборот, успокаивает. Но он действительно был рад приходу друга его сына. Кацуки же толком никого не водил: ни друзей, ни девушек. А тут такая удача! Они боялись, что из-за своего строптивого характера Бакуго останется в гордом одиночестве. — Изуку, у тебя такой болезненный вид, — покачала головой Мицуки. — Ты хорошо питаешься? Надо поругать Инко-чан за то, что сына не жалеет. — Всё в порядке, Мицуки-сан, спасибо, — кивнул Мидория. — Ей самой тяжело. Обо мне уж пусть не волнуется. — Ты не прав, Изуку, — не согласилась с ним женщина. — Для матери нет ничего важнее её ребёнка. Даже жизнь не так важна. — Ой, нашлась тут жертвенница, — хмыкнул Кацуки, за что получил подзатыльник. — Молчать! — рявкнула Мицуки. — Много ли ты понимаешь?! Вот заведёшь своих детей, тогда и будешь рассуждать. Слова, так легко произнесённые мамой Каччана, больно кольнули в области сердца. Хотя это ведь очевидно. Однажды Бакуго встретит ту самую, что станет для него единственной и неповторимой. Ей может оказаться и Урарака-сан. Да хоть Джиро-сан. Кто угодно. Они создадут семью, Мидорию пригласят на свадьбу, возможно, даже в качестве шафера. Он с честью примет данную роль, будет гордо стоять рядом с Бакуго и медленно разлагаться изнутри. Но никогда не встанет между ним и его любимой. Да, это время придёт. — Да не заведу я их! Успокойся! — отмахнулся Бакуго, вскочив с места. — Ах, вот как?! — Мицуки поступила так же. — Боже, тише, у нас же гость… — простонал Масару, попытавшись утихомирить разбушевавшихся родных. Он пристыженно посмотрел на застывшего от шока Мидорию и слабо улыбнулся ему. — Да! Так! — не слушая отца, повышал тон Бакуго. С каждой сказанной фразой Мидория всё сильнее съёживался, а Масару всё больше смущался такого поведения родных, тихонько извиняясь перед гостем. Кацуки с Мицуки не обращали внимания на мужчин, сидящих с ними за одним столом. Сын сверлил гневным взглядом мать, и она отвечала ему тем же. — Ну, конечно, ты же у нас по мальчикам! — выпалила Мицуки, довольная своей удачной шуткой. Вот только этой шуткой довольна была она одна. Бакуго побледнел, сжав руку в кулак. Мидория резко поднял голову на Каччана не в состоянии унять учащённое сердцебиение. Масару широко распахнул глаза от удивления. Подобной информацией он не располагал. Шутит жена или нет — у всего должно быть логичное объяснение. Мицуки явно неспроста упомянула это, и, судя по тому, как изменилось выражение лица Кацуки, его слова матери задели. — Да пошла ты, сумасшедшая! — уже тише, но с тем же напором ответил Бакуго и вышел из-за стола. — Я спать, — сказал он и скрылся у лестницы. — Эй! А гостя проводить? — крикнула ему вслед Мицуки, но никто не отозвался. Она тяжело вздохнула, плюхнувшись на стул, и посмотрела на побледневшего Мидорию. — Извини, Изуку, я погорячилась. Комната Кацуки на втором этаже, самая последняя. У него есть лишний футон. — Не стоит, — он замотал руками. — Я, наверное, пойду домой. — Ишь чего?! — хмыкнула женщина. — Думаешь, я пущу тебя так поздно? Я напишу Инко-чан, что ты остался у нас ночевать. Мидории, конечно, не удалось сбежать из этого дома. Его насильно оставили ночевать, да ещё и в комнате Каччана. Изуку поднялся по лестнице и медленно направился к дальней двери, на которой висела самодельная табличка: «Не входить!» Мидория помялся у входа, побоявшись стучать. После неудачного чаепития он вообще боялся даже разговаривать с Бакуго. Мама обвинила его в гомосексуализме, и Изуку почему-то чувствовал вину. Вдруг после этих слов Каччан совсем не захочет с ним общаться? Это будет резонная причина для того, чтобы разорвать всякие отношения между ними. Собравшись с мыслями, Мидория всё же постучал в дверь. Открыли ему слишком быстро. Бакуго уже стоял у порога с футоном в руках, и он резко протянул его Изуку. Кажется, впускать юношу никто не собирался. Мидория промямлил что-то вроде «спасибо» и развернулся в обратную сторону. Ему и в зале будет удобно спать. Изуку остановил тихий голос Кацуки: — Слушай, Деку, возвращайся в универ. Мидория прижал к груди футон, едва сдержав слёзы. Теперь у него уж точно нет причин отодвигать дату своего возвращения. Он побоялся обернуться и коротко кивнул стоящему сзади Бакуго. — Да, это будет хуёво, гарантирую, — усмехнулся Кацуки, — но проблему лучше решать сразу, чем откладывать на потом. Спрятавшись, ты ничего не изменишь. После этих слов дверь захлопнулась, и Мидория остался один в пустом коридоре. Счастливый, но и одновременно разбитый. Полный разочарований и одновременно полный надежд. Кажется, жизнь его начинает налаживаться.***
На следующий день Бакуго с Мидорией сразу же отправились на станцию, где их ждали остальные ребята. Мидория проводил их и пообещал, что скоро вернётся, хотя не был до конца в этом уверен. С Бакуго они больше не разговаривали. Кажется, та неловкость, оставшаяся после чаепития, никак не проходила. Чуть больше чем через неделю Изуку всё-таки собрался с силами и вернулся в столицу, чтобы восстановиться на учёбе. У него было много хвостов, а приказ об его отчислении практически попал в руки к ректору. Он буквально выхватил его из рук секретарши, что несла приказ на подпись. Изуку глупо заулыбался сексуальной женщине и умоляюще посмотрел на неё, обратившись максимально услужливо: — Немури-сан, давайте повременим с этим. Он смог остановить процесс отчисления, благодаря тому, что был на хорошем счету у многих преподавателей. Те, в свою очередь, загрузили его кучей отработок, чтобы юноша нагнал программу и закрыл все хвосты. Сессия была не за горами, а Мидория совершенно не думал об учёбе всё это время. Влиться оказалось тяжело, пусть Изуку и был неглупым мальчиком, считался одним из лучших студентов. Но адаптация была сложна не из-за новой программы, а из-за взглядов, в которых так и читалось отвращение. На лекции никто не слушал преподавателя, все посматривали на сидящего в самом дальнем углу Мидорию, перешёптывались, обсуждали. Изуку пытался абстрагироваться, сосредотачиваясь на тягучем голосе лектора, но голова от него только сильнее раскалывалась. Выходит, месяца недостаточно, чтобы всё забылось. Студенты тыкали пальцами, посмеивались, и Мидория слышал их слова. Он и не ожидал тёплого приёма. Сам виноват. Но всё-таки становилось не по себе от их комментариев и замечаний. К тому же на многих лекциях он сидел в гордом одиночестве. Ашидо училась на другом факультете, как и Сэро. На одной из лекций он столкнулся с Яойорозу, девушка сухо поздоровалась с ним, но не присоединилась, ведь была с подругами, которые тоже бросили вслед Изуку пару нелестных фраз. Он слышал, как Яойорозу-сан заткнула подруг, и это хоть немного подняло настроение. Самое ужасное началось за обедом. Мидория с Ашидо сидели в столовой университета, и есть было невозможно. Правда, так себя ощущал только Мидория. Ашидо спокойно уплетала рис с овощами, прихлёбывая мисо-супом, и не замечала косых взглядов, обращённых в их сторону. Вся столовая буквально сверлила глазами Изуку, и он съёживался на стуле, пряча голову в широких плечах. Ашидо без умолку что-то болтала о себе и Киришиме. Видимо, они помирились. В подробности Мидория не вдавался, но подруга казалась ему счастливой. Он был рад, что хотя бы у неё всё наладилось. Мина рассказывала об их вчерашнем свидании в парке аттракционов, куда Киришима позвал любимую, чтобы устроить сюрприз. И он удался. Они целый день ели мороженое, пили сладкие напитки и катались на чёртовом колесе. Изуку слушал краем уха, ведь основное его внимание было сосредоточено на стае хищников, окружавших их с Ашидо. Они смотрели так, словно готовы вонзить свои клыки и острые когти в плоть Мидории и разорвать его на мелкие кусочки просто потому, что он не такой, как они. Просто потому, что в глазах большинства он упал слишком низко. «Дешёвка», — он сбился со счёта, сколько раз его сегодня так назвали. Но первое место в рейтинге оскорблений, конечно, занимало: «Шлюха». Вторую строчку облюбовало классическое: «Пидор». Но никто не трогал Мидорию. Возможно, в том и была заслуга Каминари, который, как он помнит, именно это и обещал. Но легче не становилось. Когда Мидория наконец решился притронуться к своему обеду, мимо прошли несколько ребят, в одном из них он узнал парня, которого в тот день сокурсники звали «Токоями». Он держал в руках бумажный стакан с каким-то напитком. Оказавшись ближе к их столу, тот самый Токоями смачно плюнул в свой стакан и резким движением перевернул его над тарелкой Изуку. Всё светло-коричневое содержимое стакана, включая и слюну, оказалось в мисо-супе. Парни хохотали, наблюдая за дрожащим Мидорией, которого нагло лишили обеда. А Токоями одарил его презрительным взглядом, бросив вслед: — Пожри дерьма, жалкая шлюха! Ашидо возмущённо вскочила с места, схватив свой стакан с напитком. Мидория не успел остановить девушку, и стакан с размаху влетел в затылок удаляющегося с друзьями Токоями. За драмой, развернувшейся в столовой, следила добрая половина всего университета. — Сам пожри, придурок! — рявкнула Ашидо. — Ашидо, не надо, — затрясся Изуку, потянув девушку за руку, чтобы она села на место. Но она уже разозлила Токоями, чей затылок пострадал от гнева Мины. Он обернулся и резко направился к Ашидо, пожелав с ней поквитаться. — Ты что, самая смелая? — прорычал Токоями. — Защитницей заделалась? Не боишься стать очередной жертвой издевательств? — Такой мусор, как ты, меня не пугает, — гордо ответила Ашидо, сложив руки на груди. Токоями уже собирался приложить хорошенький кулак к лицу девушки, как его остановила чья-то крепкая рука, сжимающая запястье. Обернувшись, он увидел широко улыбающегося Киришиму. Но улыбкой этот оскал можно было назвать с трудом. Вместе с юношей к столу подошли Каминари c Бакуго, и Мидория отвёл взгляд, почувствовав себя максимально неловко. Опять его приходится спасать. — Какие-то проблемы? — хмыкнул Киришима. — Утихомирь свою девку, Киришима! — вырвавшись из его хватки, выпалил Токоями. Его пыл поубавился. Он понимал, что против этих ребят ему не выстоять. Токоями ещё помнил, как Бакуго всех их раскидал. А Каминари выбрал сторону победителей — похвально. Вот только Токоями знает, что Денки говорил про всю ситуацию с Мидорией. Двуличный урод! Сначала на радостях опускает своего друга, а потом лижет ему пятки на тех же радостях. Токоями не такой. Ему противен Мидория — и это неизменно. Пидор останется пидором. И то видео не было монтажом. На нём Мидория мастерски принимает в свою задницу и рот чьи-то члены, а теперь спокойненько попивает чаёк в столовой их университета. Немыслимо! Почему они должны мириться с тем, что рядом с ними ходит такой извращенец? Не поддерживал ли это Каминари когда-то? Или они там все поочередно Мидорию трахают? Тогда это всё оправдывает. — Своих шлюх будешь девками звать, понял? — Киришима нахмурился, почувствовав, как кровь бьёт в висках от злости. — Цирк уродов пополнился, блядь! — Токоями оттолкнул от себя Киришиму и быстро покинул столовую со своими дружками. Ашидо с облегчением вздохнула. Она вообще не на шутку испугалась, когда Токоями занёс кулак, приготовившись к удару. Не хватало ещё с фонарём под глазом ходить. Киришима появился вовремя. Он обнял Ашидо, ведь испугался не меньше неё, и поцеловал любимую в макушку, что-то прошептав ей. Девушка закивала, уткнувшись лицом ему в грудь. Мидории было стыдно за то, что он постоянно втягивает в свои проблемы Ашидо. Сколько раз им просто везло? Даби в тот раз мог сделать с Миной что угодно, но сжалился, вывалив всё на самого Мидорию. А Токоями, изначально желавший наказать Изуку, переключил внимание на Ашидо. Он больше такого допускать не должен. Ему стоит ограничить общение с ребятами, пока всё не уляжется. Пока университету не надоест мусолить эту тему. Пока Ашидо не будет в безопасности. Рядом с Киришимой она в безопасности. Рядом с Изуку — нет. Мидория тихонько вышел из-за стола, собрав свои вещи. Все отвлеклись на Ашидо с Киришимой, поэтому он быстро поклонился знакомым, промямлив, что ему пора на последнюю пару. Мина не успела остановить друга, что за считанные секунды скрылся из поля зрения.***
Только оказавшись в аудитории, Мидория смог успокоиться и прийти в себя. Здесь никого не было, потому что до начала пары оставалось целых полчаса. Изуку глубоко дышал, стараясь избежать приближения панической атаки. Давненько они его не мучили. Последний раз в старшей школе, когда одноклассники украли из раздевалки его вещи, и Мидория остался без одежды, запертый в душевой кабине. Из-за горячей воды пары скапливались в помещении, и ему стало тяжело дышать. Он кричал, звал на помощь, и паника охватила его со всех сторон. Если бы не подоспевшая вовремя уборщица, то, вероятно, Изуку уже тогда покинул бы грешный мир. После он вспоминал этот случай и жалел, что уборщица его спасла. Особенно, когда он пытался сделать это самостоятельно. Сейчас же ему умирать не хотелось, но исчезнуть отсюда — определённо. Уйти, сбежать, скрыться, спрятаться от мира где-нибудь далеко. Уехать в другую страну, перебраться на другой континент. Было бы неплохо и на другую планету, но пока наука не дошла до соседних галактик, и Мидории приходится терпеть. И он терпит. Ведь Каччан сказал: «Реши проблему, не прячься от неё». Разве он может сдаться? Сам Бакуго Кацуки на его стороне. Большего и не надо. Через какое-то время дверь аудитории распахнулась, и на пороге Мидория увидел Оджиро Маширао. Изуку резко отвернулся от него к окну, и мысленно молился всем богам, чтобы Оджиро ничего ему не сказал. Нельзя забыть с какой ненавистью тот смотрел на Изуку. Но на удивление Оджиро прошёл к своей парте и принялся раскладывать вещи. Их с Мидорией разделяло всего несколько мест. Маширао что-то строчил в тетради. Наверное, домашнее задание. Мидория не мог знать, он же только восстановился на учёбе. Но спустя минуту Оджиро вырвал лист из своей тетради и грубо смял его, бросив через плечо в сторону Мидории. Бумажка упала перед партой Изуку, и он с недоумением посмотрел вниз, затем поднял взгляд на Оджиро, никак себя не выдающего. Мидория осторожно потянулся за бумажкой, но не смог бесшумно развернуть её. Благо именно в этот момент в аудиторию начал стекаться народ, и шум заполнил помещение. На бумажке неаккуратным почерком Оджиро чиркнул всего одну фразу: «После пары в туалете третьего этажа». Мидория тяжело сглотнул. Его ждёт либо нелицеприятный разговор с Оджиро, либо очередная экзекуция с его дружками. Он искренне надеялся на первый вариант. Его будет легче пережить. О втором даже думать не хотелось. Вся пара прошла для Мидории как в тумане. Он не смог сосредоточиться на объяснении материала преподавателем, его даже не волновали перешёптывания, которые уж точно были, учитывая то, как многие студенты поглядывали на Изуку. Этого всего не существовало сейчас — только предстоящая встреча с Оджиро Маширао, со своим страшным кошмаром месячной давности. Что ему нужно от Мидории? Не над кем потешаться? Он будет угрожать ему? За все девяносто минут он перебрал сотни различных вариантов и причин этого сообщения и предложения встретиться, но всё оказалось куда более ужасно. Мидория пришёл в туалет раньше Оджиро. Этаж этот на сегодня уже пустовал, поэтому никого по близости не было. Оджиро явился один, и Изуку даже обрадовался, но когда юноша показал ему снимки на телефоне, кадры из того самого видео, вся радость улетучилась, оставив после себя лишь страх. — Хорошо, наверное, ходить по универу как ни в чём не бывало? — начал Оджиро, не убрав телефона. Он быстро пролистнул несколько снимков с самыми удачными ракурсами. — Знаешь, что это? — спросил он Изуку, но тот молчал, поджимая губы. — Это скриншоты. Мидория едва удерживал себя на ногах. Он всё сильнее поджимал губы, отчего они практически побелели. Так он старался не показывать страха перед Оджиро. Чего же он добивается? Хочет шантажировать Мидорию с целью получения денег? Весьма резонно. У каждого свои способы зарабатывать. Изуку же продавал собственную задницу ради выгоды, так почему Оджиро не может воспользоваться этим ради своей? — Ваша хакерша, — между тем продолжал Оджиро, — ловко удалила все видео. Вот только она не учла одного: с него можно было сделать скриншоты. Я знал, что рано или поздно кто-нибудь из твоих дружков захочет прикрыть твой перетраханный зад, и подстраховался, сделав парочку таких кадров. И я не собирался их использовать, надеялся, что ты свалишь из универа, но ты вернулся и ведёшь себя так, словно всё нормально. Как думаешь, этого достаточно, чтобы тебя наконец выкинули из универа? Так цель всё-таки состоит в шантаже? Как же глупо Мидория попался. Для него с мамой любая копейка важна, а теперь придётся платить Оджиро за молчание. Изуку дивился своему природному невезению. Наверное, зря Ашидо вытащила его тогда из петли. Сколько проблем было бы решено одной смертью столь незначительного человечка, как Мидория Изуку. А теперь на его плечах лежит ответственность за маму. Самоубийство автоматически станет убийством родной матери. — Чего ты хочешь, Оджиро-кун? — уже потеряв всякий интерес к их занимательной беседе, спросил Мидория. Маширао расплылся в хищнической улыбке, вернув телефон в карман. Деньги? Разве деньги интересуют этого гнилого человека? Его рука скользнула по бляшке ремня, оттянув её в сторону. Мидория по инерции раскрыл рот, в изумлении взглянув на то, как Оджиро расстёгивает ремень, при этом облизывается, словно перед трапезой. Молния на джинсах неприятно затрещала, а металлическая бляшка с характерным звуком ударила о пуговицу из того же материала. Перед глазами Изуку всё поплыло. А он наивно полагал, что сможет отмыться лишней парой сотен баксов. Даби всегда платил валютой. Валютная проститутка. Жалкий, никчёмный урод, способный лишь подставлять задницу. Оджиро отлично выучил это правило. — Слушай, Мидория, у меня давно не было девушки, но я не какой-то там пидор, чтобы ты знал, — вкрадчиво произнёс Маширао, спустив вниз джинсы. — Услуга за услугу. Твой рот пришёлся бы очень кстати. А оплатой будет моё молчание. — Т-ты это серьёзно? — хриплым голосом спросил Мидория, не до конца осознающий всё безумие происходящего. — Я уже штаны спустил, а ты спрашиваешь, серьёзен ли я? Мидория, ты либо отсасываешь мне, либо весь деканат любуется, как тебя ебут мужики. Согласись, перспективка так себе. Тебе повезло, что видео не успело дойти до них ещё тогда. — М-может ты хочешь д-денег? Я найду, честно, — вот теперь Мидория паниковал. — Это не проблема. Но, п-пожалуйста… — Денег? — расхохотался Оджиро. — Ты не в курсе? У меня достаточно богатые родители, поэтому, откровенно говоря, не нуждаюсь. — Так сними шлюху, — выпалил Изуку, нахмурившись. — Так я и снимаю, — юноша пожал плечами. — Тебя. Кончай ломаться, Мидория. Ты только откладываешь неизбежное. Оджиро сделал шаг вперёд, что было весьма проблематично со спущенными-то штанами. Он просунул большой палец под резинку своих трусов и медленно потянул их, обнажая свой невозбужденный член. Мидория отшатнулся назад, но Оджиро стоял достаточно близко, чтобы схватить его за шею и резким движением опустить вниз. Опешив, Изуку упал на одно колено, и его глаза оказались прямо на одном уровне с чужим членом, буквально умоляющим взять его в рот. — Ну же, Мидория, ты же не хочешь расстроить своих родителей? Что они скажут, узнав о причине отчисления? Эти слова мгновенно подействовали на Мидорию. Хотя, судя по ним, Оджиро не знал о болезни Мидории Инко и о том, что отец давно их покинул. И пусть глаза Изуку наполнились влагой, он проглотил слёзы вместе с гордостью, в очередной раз. Закрыв глаза, он наклонился вперёд, осторожно коснувшись губами члена Оджиро. Он медленно высунул язык, провёл им вдоль мягкой плоти, что постепенно напрягалась с каждым новым прикосновением. Но даже закрытые глаза и мысли о чем-то отвлечённом не помогали Мидории забыть, что сейчас он отсасывает своему однокурснику в туалете универа. Лучше бы они его в тот день толпой отымели. Лучше бы они убили его, расчленив на мелкие кусочки. Лучше бы Даби избил его до смерти. Всё лучше, чем то, что происходит сейчас. И это было очередным напоминанием Мидории, что спокойная жизнь ему только снится. Он заслуживает лишь подобного отношения к себе, как к вещи, как к изношенной половой тряпке. И Изуку с трудом запихивал в рот член Оджиро, пока тот глухо постанывал от удовольствия и до неприличия нежно гладил Мидорию по голове. В коридоре раздались чьи-то шаги, и Изуку резко остановил процесс, отстранившись от Оджиро. Он, распахнув глаза, испуганно посмотрел на юношу снизу вверх, но Маширао выглядел максимально довольным, и его шум снаружи абсолютно не трогал. Он вновь притянул Мидорию к себе, уткнув лицом в стоящий колом член, и слегка стиснул зелёные волосы. — Не отвлекайся, — прошептал Оджиро, хлопнув его свободной рукой по щеке. Хотелось скорее покончить с этим, и Мидория послушно открыл рот, а Оджиро подался вперёд, вставив свой член всё глубже. Изуку продолжал облизывать его, как в самых лучших порнофильмах, снятых Даби. Мидория видел, как это делает Тога. У неё получается просто отлично, Изуку ещё поучиться стоит. Но, кажется, Оджиро плевать на неопытность. Он сильнее прижался к Мидории, обхватив его за голову двумя руками. И по обрывистым вздохам и резким движениям Изуку понял: ему кончат в рот. Никто не станет жалеть одноразовый товар и как-то о нём заботиться. Оджиро больно сжал волосы на его затылке и кончил, как Мидория и подозревал. Изуку ещё попытался оттолкнуть юношу, но тщетно. Слёзы брызнули из глаз, а полость рта наполнилась неприятной жижей. Оджиро сразу же оттолкнул Мидорию от себя, быстро натянув трусы и джинсы, пока Изуку откашливался, выплёвывая остатки спермы, которые не удалось проглотить. Маширао усмехнулся, взглянув на отвратительную картину перед ним. Мидория шмыгал от слёз, сжимал кулаки, карябая ногтями кафельный пол, и дрожал, боясь поднять голову и посмотреть на извращённого сокурсника. Это выглядело жалко. Не сказав ни слова, Оджиро покинул туалет, оставив Изуку наедине со своим позором. С трудом Мидория поднялся с пола и подошёл к раковине, открыв кран, чтобы умыться. Но он не прикоснулся к воде, пристально рассматривал своё заплаканное лицо в зеркале, испачканный рот и растрёпанные волосы. Изуку вытер лицо краем толстовки и закрыл кран, направившись к выходу. Как долго он пробыл в туалете, Мидория не знал. Тело почему-то жутко ломило, голова раскалывалась, руки до сих пор тряслись, а во рту стоял мерзкий привкус спермы. Он вышел из туалета и качался из стороны в сторону. Изуку столкнулся со стеной и практически сполз вниз, но его отрезвил знакомый голос, донёсшийся сзади: — Мидория? Именно этого человека сейчас видеть совершенно не хотелось. Только не Тодороки Шото — его личный кошмар. Пока Изуку находился дома на лечении, Тодороки засыпал его сообщениями и звонками, в итоге им проигнорированными. Мидория обернулся, бросив безразличный взгляд на него. Тодороки же был весьма обеспокоен состоянием и внешним видом Изуку. Он подбежал к нему и помог увереннее встать на ноги. Но Мидория ударил его по руке, не позволив к себе прикоснуться. Тодороки виновато опустил голову. Он понимал причину подобной реакции. Изуку прислонился спиной к стене, попытавшись прийти в себя, но он едва находился в сознании. — Прости меня, Мидория, — промямлил Тодороки, вспомнив слова сестры. — Прости, я поступил с тобой ужасно. Я не должен был рассылать то видео. Прости меня, — голос юноши стал твёрже, но Изуку смотрел на него пустым взглядом. — Я люблю тебя, ты же знаешь. И я думал, что смогу тебя монополизировать, сделать только своим. Монополизировать? Мидория усмехнулся в ответ. Возможно, в этом состояла идиотская цель Тодороки, но в конечном итоге он лишь способствовал тому, что Мидорию отдали на всеобщее пользование. Оджиро определённо не ограничится одним паршивым минетом, пусть Изуку и надеется на это. Тодороки продолжал нести какой-то бред, извиняться по сотни раз, но Мидория пропускал его слова мимо ушей. Они были аналогичны противному жужжанию мухи или писку комара. Как он может помочь Изуку, когда сам является виновником случившегося? Мидория отшатнулся от стены, чтобы быстрее покинуть университет, добраться до своей новой съёмной квартиры, принять душ и забыть. Забыть о сегодняшнем дне. Забыть вообще обо всём. Напиться до беспамятства. Кажется, со старой квартиры у него осталось полбутылки виски. Отголоски роскошной жизни. Но удержаться на ногах Изуку не смог и повалился вперёд. Тодороки опешил, когда тот уткнулся лбом ему в грудь. Шото показалось, что у него поднялась температура — такой горячей была кожа. Мидория и правда выглядел болезненно. Сердце ускорило свой ритм, и Тодороки осторожно коснулся его плеч, сжав ладони в страхе быть отвергнутым в очередной раз, но у Мидории нет сил с ним бороться. Коридор был пуст, но они находились здесь не одни. Бакуго, что направлялся в кабинет своей группы, расположившийся на этом этаже, вышел из-за угла именно в тот момент, когда Изуку практически упал в объятия двумордого. Он видел, как Тодороки приобнял его, поцеловав в макушку, но не было похоже, что Деку это не нравится. Он не сопротивлялся напору двумордого. Бакуго сделал шаг в их сторону, стиснув руку в кулак, но резко остановился, поняв, что нет смысла вмешиваться. «Но, тем не менее, позвал он именно меня, когда ему было плохо», — и почему сейчас вспомнились эти слова двумордого? Он не мог знать, чем думает Деку, находясь рядом с Тодороки. Ведь это он буквально разрушил жизнь Мидории. Бакуго не хотел во всём этом разбираться. Он расслабил ладонь и, развернувшись, поплёлся к лестнице. Здесь Бакуго Кацуки точно был лишним.