«Yeah I know I was once in love, But the only one who’s lost control is you». Twin Wild — Control. «Я знаю, что любил лишь раз. Но ты единственный, кто потерял контроль».
***
Все вокруг твердят одну прописную истину: «Инициатива наказуема». Наверное, Бакуго наизусть выучил это правило, которое неизменно соблюдал, не вмешиваясь в чужие дела без надобности, пока не встретил Деку. Теперь он постоянно ему что-то говорит, советы раздаёт, постоянно маячит рядом с Мидорией, пусть не специально, но вполне осознанно. Он спасает его, помогает. И это, в принципе, правильно, отчасти по-геройски, но его начинает настолько затягивать, что Бакуго уже не уверен в дальнейших действиях. Какой-то внутренний барьер всё ещё не позволяет поступать так, как хочется. И он корит себя за то, что в очередной раз даёт Деку надежду. Кто-то скажет, что нормальные друзья поддерживают друг друга в сложных жизненных ситуациях. И это совершенно естественно. Вот только отдельных правил для друга нетрадиционной ориентации, кажется, не предусмотрено. Поправочка: для друга нетрадиционной ориентации, влюблённого в тебя. Бакуго отчаянно пытается от этого абстрагироваться. Вроде и Мидория понятно объяснил, что ни на что претендовать не собирается, беспокоить своими чувствами тоже. Просто признался, просто скинул лишний груз с сердца. Разве можно его за это винить? Рассуждая так, Бакуго успокаивает себя, но затем он снова видит Мидорию в какой-нибудь нелепой ситуации (как, например, случай в столовой) — и внутри черепушки снова всё вверх дном. Да и ситуация с двумордым опять вылезает на поверхность, сочится через поры. А Деку не так прост, как кажется. Сначала страдает от рук Тодороки, затем впускает его в свою постель. Сначала его жизнь разрушает двумордый, затем Мидория стоит с ним в обнимку. Восхитительно! И чего Бакуго так из-за этого бесится?! Сквозь завесу мыслей он не слышит, как кто-то зовёт его. Слишком сосредоточен на своём. Он бредёт в сторону ворот университета, не замечая никого вокруг. И тут его некто дёргает за плечо, отчего он по инерции замахивается рукой. Раздаётся девчачий вскрик, туман перед его глазами развеивается, и Бакуго видит съёжившуюся от страха Урараку Очако. Ей удалось увернуться от удара, но, судя по её испуганному выражению личика, она никак не ожидала нападения средь бела дня. Бакуго хмурится. И чего она бежала за ним? Урарака выглядит запыхавшейся, словно очень сильно торопилась к нему. Кацуки оглядывает её с ног до головы — Урарака действительно красива. Милое личико, пышная грудь, осиная талия — всё при ней. И в постели она весьма неплоха, учитывая, что это был её первый раз. Бакуго почему-то вспомнил, как она стонала, стараясь быть громче, чтобы разозлить Мидорию в соседней комнате. Её грудь вздымалась так же, как сейчас. — Ты чего так пугаешь? — выпалила она. — Ты чего так крадёшься? — отпарировал Бакуго, закатив глаза. Урарака продублировала его жест, театрально поправив прядь растрепавшихся от ветра волос. И чего она открыто кокетничает с ним? Бакуго насторожился. После той ночи они с девушкой практически не пересекались, а когда виделись, то ничего друг другу не говорили. Наверное, Урарака не могла смириться с тем, что соблазнила Бакуго зря. Ведь её главной целью было вызвать ревность у Мидории. Она вызвала, без сомнений. Но это не особо ей помогло. Наоборот, она попала в хитросплетённый круг странных отношений между Бакуго и Мидорией. Они с Бакуго в одной лодке, по сути. Кто первым спрыгнет? Или кто первым перевернёт это судно? Очако, кажется, решила сделать свой шаг. И Бакуго напрягся в ожидании её следующего действия. Тонуть ему совершенно не хотелось. Урарака прильнула к его плечу, обхватив крепкую руку, словно вьюнок. Бакуго вскинул брови. Такой взгляд у девушки был, когда она хотела захомутать его, неумело флиртуя. Какой план в этот раз созрел в голове этой глупышки? — Ну и чего повисла? — усмехнулся Кацуки. — Слушай, Бакуго-кун, мне нужно с тобой поговорить, — улыбнулась Очако, отпустив юношу. — Может, в кафе? — Говори здесь, у меня нет времени на распитие чаёв. — Прямо здесь? — удивилась Урарака. — Ну, я тебе вроде не трахаться предлагаю. Что такого в обычном разговоре? — Блин, Бакуго-кун, — она стукнула его кулачком в плечо, смутившись,— ты всё об одном. Как хочешь. Ты с кем-нибудь сейчас встречаешься? — Вот так в лоб спросила? — хмыкнул Кацуки, оскалившись. Урарака замялась, покраснев пуще прежнего. Из-за небольшого роста и своих пухлых щёк девушка была похожа на куклу-неваляшку, качающуюся из стороны в сторону. Она перебирала пальцами — значит, волнуется. И Бакуго решил сжалиться над её потугами, тяжело выдохнув: — Ни с кем не встречаюсь, дальше что? — Мы же с тобой… ну… это… — она наклонилась вперёд и шёпотом добавила: — Переспали. Бакуго заливисто засмеялся, взглянув на наивную девчачью мордашку, с таким усилием выговаривающую это слово. Можно подумать, они вместе трупы прятали, а не сексом занимались. Урарака обиженно надула и без того отвисающие щёки, что вызвало новый приступ смеха у юноши. Да, зарекался он когда-то не иметь дел с девственницами. Эти глупышки себе надумают чего, потом от них не отвяжешься. Но тогда ему хотелось проучить заносчивую Урараку, влюблённую в Деку. Он перестал смеяться и выжидающе посмотрел на неё. Она же явно не закончила свою «умную» мысль. — Кхм, так вот, — Урарака кашлянула в кулачок и вернула себе невозмутимое выражение лица, — может, нам попытаться… начать отношения? На минуту Кацуки просто завис. Программа в голове упорно выдавала «error», и он пытался переварить сказанное девушкой. Нет, всё-таки правило «не связываться с девственницами» не стоило нарушать. Но потом он понял, откуда ноги растут, вспомнив ещё об одном человеке, что давно стоит между ними, — третий член экипажа их дряхлой лодки. — То есть ты хочешь использовать меня, чтобы забыть своего любимого пидора Деку? — голос его стал твёрже, и Урарака поняла, что сейчас он уже не шутит. — Мидория здесь ни при чём, — неуверенно бросила она. — При чём, очень даже при чём, — он сделал шаг к Урараке, ткнув пальцем ей в грудь, а она по инерции попятилась назад, рефлекторно прижав голову к плечам. — В нём-то всё и дело. Ты любишь его, но понимаешь, что никогда не сможешь заполучить. И к тому же ты потрахалась со мной, что затруднило всю ситуацию. Ты же у нас целомудренная девочка. Негоже половых партнёров, как перчатки менять, да? Идиотка. — Это н-не так! — Хочешь сказать, что у тебя неожиданно возникли чувства ко мне? — Ну, ты симпатичный. У Бакуго сводило челюсть от смеха, но информация, выдаваемая Ураракой, была всё более и более нелепой. Он словно слушал юмористический подкаст, стенд-ап комики сдохли бы от зависти. У неё талант, судя по всему. Но Урараку только смущала реакция Бакуго. Она действительно чувствовала себя полнейшей идиоткой. От кого она ждала понимания? От Бакуго? Тут не грех посмеяться. — Ты больная, Урарака. — Что ж, — она взяла себя в руки, вновь вскинув чёлку так, чтобы Бакуго видел, насколько ей всё это безразлично, — значит, у вас с Мидорией всё взаимно? Рада за вас. Я уже могу объявить о ваших отношениях официально? Использовать последний патрон в стиле Урараки. Она всегда бросается из крайности в крайность. Как в «Mortal Combat», на последнем издыхании нажимает сочетание клавиш R2 и L2 и применяет самую лучшую технику X-ray, вырывая победу буквально на краю гибели. И если за эти слова Бакуго размажет её милое личико по асфальту, что он обычно делает с ненавистными ему людьми, то Очако готова стойко это принять. Он первым начал войну. Отступать некуда. И Бакуго, конечно, реагирует. Конечно, злится, пока Урарака смакует каждое слово, быстренько переобуваясь с само́й невинности в дикую стерву. Можно за одну эту способность ненавидеть женщин. Бакуго скалится. Удар засчитан, вот только от одной мысли, что Урарака начнёт распускать какие-то слухи, абсолютно беспочвенные, поджилки трясутся. Она замечает, как напряглись все его лицевые мышцы. Она видит, как сжался сильный кулак. Личико-то подпортят поди. Но Кацуки, сохранив благородство, не ответил на словесный выпад Урараки ударом по её обнаглевшему лицу. Он лишь сделал шаг вперёд и посмотрел на неё сверху вниз, практически дышал ей в лоб. Очако тяжело сглотнула, а кровь прилила к щекам. Опять она затеяла заведомо проигрышную игру. Победитель стоит перед ней с воображаемой золотой медалью на шее. На её же — петля. — Отлично, Урарака, отношения, говоришь? — прошипел Кацуки, приблизившись сильнее, и опора под ногами Урараки буквально плавилась от подскочившей между ними температуры. — Я согласен, дорогая. Сыграем, пока не надоест. — Проигрывать не собираюсь, — спарировала Урарака, встав на носочки и задев кончиком носа его нос. — Тогда скучно не будет.***
Мидория опомнился не сразу. Когда холодные пальцы Тодороки коснулись его шеи, при этом безумно обожгли кожу, он осознал, где и с кем находится. Изуку резко отпрянул от обнимающего его Тодороки, а безучастное выражение лица сменилось гневным. Правда, Шото искренне недоумевал от такой неожиданной смены настроения Мидории. Он думал, что уже прощён, но, кажется, их путь друг к другу будет намного тернистее. Тодороки готов к этому. Если бы только Мидория сделал к нему хоть один шаг — малюсенький шажок как шанс на нечто большее. У Мидории голова идёт кругом. Живот крутит от случившегося в туалете. Во рту стоит мерзкий вкус, глаза жжёт от слёз. А тут ещё и Тодороки со своими извинениями, словами о любви, обещаниями. Как же Изуку устал от этого бреда! Впервые за всю его недолгую жизнь ему хотелось не покончить с собой, а покончить с тем, кто стоит напротив него. Вонзить в сонную артерию что-то острое и наблюдать, как он будет истекать кровью. Мидория и не знал, что в нём есть такое начало. Даже когда его буквально мешали с грязью, он не желал никому смерти. Теперь от доброго и гуманного Изуку не осталось и следа. Он с удовольствием, с наслаждением прикончит Тодороки Шото. Сил нет. Рука едва поднимается, чтобы толкнуть Тодороки и отшатнуться к стене самому. Спина саднит от удара, и он чуть слышно шипит, кривится. Шото хочет помочь, но вновь встречает сопротивление в виде вытянутых рук Изуку. Он опускает голову, понимая, что не сможет достучаться до Мидории. Это злит, безумно, но он больше не собирается принуждать Изуку к чему-либо, он больше не выберет путь насилия. Он не такой, как Даби. Он защитит Мидорию. Правда, он не спросил, нужна ли ему эта защита. — Убери руки! — хрипит Изуку, шатаясь. — Мидория, прошу, выслушай меня, — Тодороки дрожит, его руки трясутся, словно у хронического алкоголика. Фактически он пьян, пьян от своих нереализованных чувств. — У меня нет причин выслушивать тебя, отстань от меня, исчезни! — Мидория снова толкает его, увереннее вставая на ноги, и отходит от стены. — Ты прав, конечно, прав, — в голосе его раскаяние. — Я не заслуживаю твоего прощения, но, умоляю, дай мне шанс, я всё исправлю. Мидория, я всё для тебя сделаю. Тодороки практически падает на колени, касаясь рукавов толстовки Мидории. Тот не сопротивляется, ощущая, как холод его рук распространяется на израненное тело. Шото не дышит, ждёт хоть какого-то ответа, словно его жизнь сейчас в руках Мидории, только он вправе распоряжаться его дальнейшей судьбой. Так и есть. Тодороки готов положить всё к его ногам — настолько сильны эти чувства. И если Мидория скажет ему умереть, он умрёт. Но Шото надеется, что Изуку будет благосклонен. — Всё сделаешь? — как-то странно усмехается Мидория. «Всё, что надо, ты уже сделал» — думает он. — Тогда больше не попадайся мне на глаза, — эти слова жалят сильнее самого едкого яда, ведь они не убивают мгновенно, медленно разъедают внутренности, мучительно. Тодороки ничего не отвечает. Он просто выпускает чужую толстовку из рук, позволяя Мидории уйти. Разве Фуюми не говорила, что извинение должно всё решить? Тогда почему они до сих пор не заключили друг друга в объятия? Почему Мидория уходит? Почему Тодороки не останавливает его? Почему любовь так жестока? Наверное, Изуку думает о том же, когда, выйдя из университета, замечает Бакуго рядом с Ураракой. Они так близко, что между ними и лист бумаги не протиснется. Мидория не может отвести взгляд, Мидория хочет отвернуться, чтобы не видеть. Он вспоминает ту ночь в загородном доме Ашидо. Немудрено, что после их жаркого секса Бакуго с Ураракой решили продолжить. Мидория мотает головой: и чего он предположения строит? Возможно, это просто дружеская беседа, а Изуку накручивает себя почём зря. Но, стоит Урараке взять Бакуго под ручку и увести его со двора университета, чуть ли не приплясывая от радости, Мидория понимает, что оказался прав. А через несколько дней он становится свидетелем разговора Яойорозу и Джиро, который режет его без ножа. Девушки шушукаются, но фразы о новоиспечённых отношениях Бакуго и Урараки отчётливо доносятся до него. Он слишком громко хлопает дверью, выходя из кабинета прямо им навстречу, и Яойорозу осекается, дёргая Джиро, чтобы и та прекратила болтовню. Уходя подальше от них, Мидория слышит слова знакомой: «Ах, кажется, Мидория-сан влюблён в Бакуго-сана, зря мы говорили это при нём. Наверное, ему больно». Джиро ещё что-то отвечает Яойорозу, но он уже не прислушивается, скорее покидая их. Больно? Это вряд ли в полной мере опишет его состояние. Он сломан. Последним оплотом его надежды на нормальную жизнь была дружба с Каччаном. Мидория не собирался претендовать на бо́льшее. Но теперь он не смеет просто находиться рядом с ним. У Бакуго есть девушка, именно она будет его поддержкой и опорой, как и он для неё. Лишних здесь быть не может. Мидория определённо лишний. И на что ты рассчитывал, наивный дурачок? Одной ночёвки в доме Бакуго оказалось достаточно, чтобы у Изуку выросли крылья. А Урарака Очако отрезала их тупыми ножницами. Он же кровью истекает — как никто не видит?! В столовой шумно. Мидория, полностью погружённый в свои мысли, не замечает, что люди до сих пор с презрением оборачиваются и продолжают шептаться за спиной. В данный момент ему плевать на их оскорбления. Никто не трогает — и на том спасибо. Изуку поднимает взгляд в поисках свободного места, желательно где-нибудь в дальнем уголке, чтобы скрыться от людей. Но первый, кто бросается ему в глаза, это сидящий в одиночестве Бакуго с открытой коробкой бенто. Он словно чувствует, как его вместо обеда поедают взглядом, и смотрит на Мидорию. Кацуки машет рукой, подзывая юношу. Он бы и рад не делать этого, но в противном случае Деку решит, что Бакуго его боится, как лицо нетрадиционной ориентации. А Бакуго ничего не боится. Изуку неуверенно шагает к его столу. И чем ближе он к нему, тем громче стучит сердце. Каччан теперь принадлежит Урараке, нечего стучать тут как бешеное — ругается про себя Мидория, натягивая на лицо самую доброжелательную улыбку. Он приветствует Бакуго и садится напротив, медленно открывает свой обед и принимается за еду. Кацуки лишь коротко кивает, продолжая трапезу. Несколько минут они просто молчат, пока остальная часть столовой обсуждает их. Нет, они не слышат, но точно знают, что так и есть. — Как даётся жизнь в универе после возвращения? — внезапно спрашивает Бакуго, не отрываясь от своей коробки. — Могло быть хуже, — усмехается Изуку, откладывая палочки. Аппетита нет совершенно. — Благодаря вам, моим друзьям, справляться легче. — О, так мы друзья? — он тянет последнее слово до неприятного жжения в ушах. Изуку тяжело сглатывает, глядя на расплывшегося в довольной улыбке Бакуго. Он не особо понимает, что тот этим хочет сказать, но ему не нравится тон и манера, с которой Каччан обращается к нему. Такая лёгкая издёвка вкупе с высокомерием и снисхождением. Очень сильно напоминает Оджиро. Только у второго ещё и ненависть в глазах, а у Кацуки — огонёчки сверкают, что Мидория не в силах оторваться. На сердце почему-то что-то неустанно давит. — Я думал… — голос срывается. — Что ты думал, Деку? — Думал, что мы друзья, — выдавливает из себя Мидория, отчаянно краснея. — Тогда прекрати краснеть рядом со мной, или ты со всеми друзьями так себя ведёшь? — уминая рис, с сарказмом замечает Бакуго. — Что-то я сомневаюсь. Изуку ещё сильнее вспыхивает, лицо горит, а сердце так и просится выбраться наружу, чтобы уже успокоиться, но рёбра сдерживают его от непоправимого поступка. Слова Бакуго ранят. Он и так давно лишился надежды стать для Каччана своим человеком, но почему ему и в дружбе отказывают? Неужели он не достоин даже этого? Мидория медленно поднимается с места, здесь ему больше нечего делать. — Мне не претит, конечно, общение с тобой, — продолжает Бакуго, он слишком увлёкся своими саркастичными замечаниями и уже не понимал, что приносит другому человеку неимоверную боль, — но не стоит обнадёживаться, чтобы ты понимал. — Я понимаю, — Мидория резко перебивает его. Он хмурится, поджимая губы. Горечь от сказанного перекрывается ужасающей злобой, и Бакуго не по себе становится от его взгляда. Изуку не хочет, чтобы его жалели. Изуку не такой слабак, как может показаться. Да, он пережил многое, но это не повод делать из него бедного и несчастного. Печально. А ведь Мидория не ожидал подобного от Бакуго. Ошибался, выходит. — Я не настолько жалок, Каччан. Не нужно делать мне одолжение, раз я влюблён в тебя, я не просил этого. Мы же ничего друг другу не должны, верно? Оставь показную доброту. У тебя ведь девушка появилась, больше нет необходимости помогать мне. Сам справлюсь! Он говорит на повышенных тонах, и, кажется, присутствующие в столовой всё слышат. Мидория резко разворачивается, бросая свою коробку из-под бенто на столе, направляется к выходу и оставляет Бакуго в полнейшем недоумении и отчасти в сомнениях. Он был весьма груб. Кацуки сжимает кулаки так сильно, что ногти впиваются в кожу, а костяшки пальцев белеют. Студенты вокруг перешёптываются, и, рыча на этих зевак, Бакуго вновь возвращается к трапезе. Мидория ощущает, как горло душат слёзы, но он с силой толкает их обратно, не желая подчиняться своим чувствам. Он и так довольно долго шёл у них на поводу. Он расслабился, принял хорошее отношение Бакуго за норму, но оказалось, что он был единственным глупцом, который всё надумал. И даже дружбы не было. А о любви и речи идти не может. Мечты обратились пылью, надежды погибли, не успев зародиться. Изуку не замечает никого перед собой, молнией проносится мимо кабинетов, других студентов, что тычут ему вслед. Он с размаху врезается в кого-то и хватается за нос. Этот кто-то резко сжимает его плечи в крепких руках, заставляя Мидорию поднять голову. Видя Маширао Оджиро, Изуку дёргается в сторону, но тот прибивает его к стене. — Пусти! — рычит Мидория, извиваясь всем телом. — Тебе не кажется, что ты не в том положении, чтобы перечить мне? — холодно бросает Оджиро, и Изуку замирает. Он только сейчас замечает, насколько ужасный вид у сокурсника. Маширао бледный, осунувшийся, ладони влажные, на лбу — испарина. Он напоминает наркомана в поисках дозы, но Мидория не уверен, какой именно наркотик Оджиро хочет получить от него. Он дрожит, напуган, глаза бегают в разные стороны, словно он от кого-то прячется. Мидория вжимает голову в плечи — от внешнего вида Оджиро ему самому плохо становится. — Слушай, Мидория, ты говорил, что сможешь достать мне деньги, — буквально выдыхает Маширао. — А как же «сынок богатых родителей» и всё такое? — Изуку умудряется парировать, хотя отчасти понимает, что действительно находится не в том положении. — Заткнись! — выкрикивает он, и проходящие мимо девушки подпрыгивают от страха. — Я не могу у них взять. Мне нужно пятьсот долларов, Мидория, и кто знает, вдруг я захочу слить те скриншоты в деканат. — Хорошо, — соглашается Изуку. — Я найду их тебе в течение нескольких дней. — Дней? — Оджиро прижимает Мидорию к стене сильнее и шипит буквально ему в лицо. — Каких, к чёрту, дней? Они нужны мне сейчас! — Но… — А ты не особо заботишься о своей репутации, да? Не вынуждай меня, Мидория. Я тебя не трогаю, а ты мне находишь пятьсот долларов. Живо! Изуку тяжело сглатывает. Он снова попал в западню, из которой не выбраться. Его мутит, кишки скручивает от боли. И Мидория не видит, как Оджиро от него оттаскивает Тодороки. Он сверлит его невозмутимым взглядом, доставая из кармана бумажник. Сквозь пелену в ушах Изуку слышит ненавистный голос: — Сколько тебе нужно? — Что? Ты кто вообще такой? — возмущается Оджиро. — Я спросил, сколько тебе нужно? — в бумажнике Тодороки валюта, и он отсчитывает несколько сотен долларов. Когда количество купюр достигает пяти, Маширао резко вырывает их из рук. — И больше не появляйся перед Мидорией. — А ты его папик? — усмехается Оджиро, запихивая денежки подальше от чужих глаз. — Оу, Мидория у нас содержанка. Как мило. Ещё увидимся! — он машет рукой Изуку, продолжая самодовольно улыбаться. По глазам сокурсника Мидория понимает — Оджиро не оставит его в покое. Ещё и Тодороки вмешался, будто его кто-то просил. Теперь весь светится от счастья, что смог помочь Мидории, а может, наоборот, сделал только хуже. Откуда ему знать, что Оджиро шантажирует Изуку? Откуда ему знать, что он принудил его к минету в туалете несколько дней назад? Никто не знает, как тяжело сейчас даётся Мидории учёба в университете. Тодороки молчит, но мешает Изуку пройти. Испытующе на него смотрит, словно ждёт каких-то оправданий за случившееся. Тодороки — чужак. Мидория не обязан отчитываться перед ним, а жаловаться — и подавно. Но Шото всё равно стоит на месте. Он осторожно проводит ладонью по щеке Изуку, и тот хлопает его по руке, хмурясь. — Он тебя донимает? — Тодороки трёт место удара на тыльной стороне ладони. — Не твоё дело. — Моё, раз я дал ему пятьсот баксов. — А, ну я верну тебе через пару дней. — Не стоит. — Чего ты хочешь, Тодороки? — после непродолжительной паузы срывается Мидория. — Я вроде бы ясно сказал, чтобы ты исчез из моей жизни. — И кто тебя защитит от таких вот придурков? Твоя подружка Ашидо с её тупым парнем? Или, может, Бакуго Кацуки? Упоминание этого имени бьёт под дых, выбивая опору из-под ног. Он вновь вспоминает недавние слова Каччана, и становится не по себе. Тодороки прав. Бакуго ему не поможет. Но и он — не помощник. Из ловушки Оджиро спасаться придётся самому. Мидория и так каждый день живёт в страхе, что однажды Даби вернётся. А его младший брат — прямое напоминание о прошлом, которое хотелось бы стереть из памяти. Он покончил с этой семьёй. Мидория ничего не отвечает, скрипя зубами проглатывает всё то, что просится наружу, все многочисленные оскорбления, каких только достоин Тодороки. Он сдерживает себя от бессмысленных упрёков. Тодороки отчаянно хочет исправить прошлое, но лучше оставить его позади, ведь ничего уже не изменить. Сделанного не вернуть. Даже если случится какое-то чудо, и Изуку простит Тодороки, согласится быть с ним, съёмки всё равно останутся между ними, там, в их отношениях. Они будут мучить обоих. Так же и в случае с Бакуго — пусть у него возникнут неожиданно чувства к Мидории, то, чем занимался Изуку, будет вылезать при малейшей ссоре, в каждом разговоре, как упрёк. Сейчас ему нужен кто-то совершенно далёкий от всей этой ситуации, тот, кто не будет знать ничего о прошлом Изуку. Найдётся ли такой человек когда-нибудь? Возможно, тогда он сможет разлюбить Бакуго и отпустить прошлое. Изуку вздыхает, опуская голову. Своими словами Тодороки просто нокаутировал его. Всё сказанное может быть использовано против Мидории. И он просто уходит. Оставляет Шото со своей правотой наедине. Мидория слишком устал, чтобы с ним бороться.***
Кендо Ицука училась на филологическом факультете. К филологии у неё не было абсолютно никаких способностей. Зато она любила копаться в компьютерах. Она любила окружать себя кучей проводков, материнских плат, батареек, видеокарт и прочего, вечерами разбирая и собирая технику с нуля. Но она любила не только заниматься ремонтом, сбором и созданием техники. Она любила погружаться в самую глубь всемирной паутины, она могла уйти надолго в сеть и выискивать там всё самое интересное. Первым взломанным ею компьютером был компьютер отца, на котором мужчина хранил свои рабочие документы. Кстати, именно отец научил девочку всему, что она знала и умела, ведь занимался программированием. То, что она нашла на взломанном компьютере, очень пригодилось ей в будущем. Ицука получала наслаждение от самого процесса — её мало интересовал результат. Да, конечно, круто уметь взламывать сайты, вот только у Ицуки не возникало желания взломать Пентагон или Швейцарский банк. Зачем? Кому показывать свою власть? Для чего обворовывать обычных людей? Можно сломать империю, но выстроить её заново она вряд ли сможет. Друзья, знающие о таком умении Ицуки, завидовали ей и называли «талантливой». Она не считала, что это такой уж талант. Просто упорство, долгий труд и чуточку, только чуточку фантазии. Впоследствии с отцом отношения не заладились, и Ицука назло ему поступила на филфак, хотя отец хотел видеть девочку продолжательницей его дела, он собирался завещать ей небольшую фирму. Даже свернув с завещанного пути, Ицука оставалась верна своему любимому делу и часто помогала друзьям, когда для этого требовалось её так называемое хобби. И она согласилась помочь Сэро, когда тот обрисовал сложившуюся с Мидорией ситуацию. Видео тоже пришло к ней, и совершенно непредвзятая по жизни Ицука исправила ситуацию в течение часа. Как она сказала Сэро, увидеть видео успели только шестьдесят пять процентов получивших сообщение. Остальные не открывали его и больше никогда не откроют, благодаря ей. Отправитель воспользовался незарегистрированным номером, поэтому Ицука смогла легко проникнуть в эту сеть. Если бы он отправлял сообщение с личного номера, то тут возникли бы трудности. Безопасность зарегистрированных пользователей превыше всего для телефонных компаний. Кендо бы всё равно справилась, но мучилась бы немного дольше. Она не задавала Сэро лишних вопросов. Только один: «Это так важно для тебя?» И Сэро ответил: «Конечно, ведь он мой друг». Больше и говорить нечего. В людях Ицука уважает преданность. Она не была лично знакома с Мидорией Изуку, но часто слышала его имя, так как юноша числился в рядах лучших студентов университета. Ицука уверена, его тайная жизнь для многих стала открытием. Но кто она такая, чтобы осуждать? Это, во-первых, не её дело. Да и во-вторых тоже. Кендо и не думала, что однажды пересечётся со спасённым ею юношей, но именно сегодня всё изменилось, когда Мидория поджидал её у аудитории после последней пары. Ицука сразу заметила его. Насколько она знала, в её группе не учились его друзья. Остальные сокурсники, выползая из кабинета, косо поглядывали на Мидорию, что было оправдано, подумала Ицука. Она махнула ему рукой, слабо улыбнувшись. Он же точно к ней пришёл. Наверное, поблагодарить собирается. — Здравствуй, Кендо-сан, — поприветствовал её Мидория, — я так и не поблагодарил тебя за то, что ты сделала. Спасибо тебе, — он неглубоко поклонился. — О, не стоит, — замотала Ицука головой. — Я не могла отказать Сэро. К тому же ты не кажешься мне таким плохим человеком, каким тебя позиционируют все вокруг. Сзади кто-то запрыгнул Кендо на спину, обняв её за плечи, и из-за спины Изуку увидел улыбающегося юношу со светлыми волосами и ироничным взглядом. Он так же оценивающе осмотрел Мидорию с ног до головы, затем как-то удивлённо ахнул и выпалил без тени стеснения: — Ты же тот парень с порно-видео! Ицука со всей силы ударила его локтем в солнечное сплетение, отчего он захрипел, отшатнувшись назад и согнувшись вдвое. Нахмурившись, она посмотрела на сокурсника с осуждением. Изуку покраснел и опустил голову. А так к нему ещё никто не обращался. Правда, нечему удивляться. Заслужил. — Кендо-чан, зачем так жестоко? — простонал пострадавший. — Заткнись, Монома, какой же ты мерзкий! — хмыкнула Ицука, получив от Мономы лишь воздушный поцелуй, и обратилась к Мидории: — Почему-то мне кажется, ты пришёл не просто поблагодарить меня. — Да, ты права, — Мидория помялся. Он не знал, с чего начать их разговор, да и к тому же здесь находился лишний свидетель. — Говори, не бойся, — Кендо подозвала Моному, улыбнувшись, — Монома пусть и выглядит дураком, но он помогает мне, и именно он нашёл решение, как удалить твоё видео из сети. — Ага-ага, то я был, — загордился Монома и, подняв подбородок, протянул руку Мидории: — Монома Нейто, к вашим услугам. Изуку неуверенно пожал протянутую руку, но его всё равно терзали сомнения. Увы, странный юноша с коварной мордашкой не особо внушал доверия, но раз Ицука говорит, что он не такой, каким кажется на первый взгляд, то Мидории стоит быть менее пренебрежительным к нему. Его тоже нужно благодарить за случай с видео. — Могу ли я попросить вас ещё об одной услуге? — спросил Изуку. — Но чтобы Сэро-кун не знал об этом, чтобы никто не знал, — добавил он. — Оу, — протянул Монома, за что снова получил по «шапке». — Мы слушаем. — Так вышло, что один человек сделал с того видео скриншоты, и теперь он пытается меня шантажировать, — Мидория запинался в некоторых местах, но ни Монома, ни Ицука не перебивали его, внимательно слушали, как и обещали. — Есть ли способ удалить их с его телефона? Хотя я не уверен, что он не сделал огромное количество копий. — Проще простого! — выдал Нейто и заслуженно получил удар от Кендо. Девушка покачала головой, взглянув на самоуверенного Моному. Хотя его слова не были лишены смысла. С одной стороны это была простая процедура, но трудоёмкость её заключалась совершенно в другом. И, тяжело вздохнув, Ицука принялась объяснять, что необходимо сделать для осуществления просьбы Мидории: — Есть способ, но он в корне отличается от того, что мы проделали в прошлый раз. Сообщение гуляет по сети, а его скриншоты хранятся в личных файлах, и вот тут самое сложное — чтобы удалить эти файлы необходимо залезть в систему. Есть два варианта. Такие люди, как наш клиент, точно запаролят телефон с подобной информацией от греха подальше. — Точно-точно, — поддакивал Монома. — Мной создана программа удаления. — Просто закачай программу и установи на его телефоне. — Да, но это сложный путь, ведь процесс установки занимает время, и даже если телефон попадёт тебе в руки, ты не сможешь попасть в систему без пароля, — кивнула Мономе Ицука. — Второй вариант: воспользоваться роутером, — девушка покопалась в своём рюкзаке и достала небольшой телефон, старый, таких давно не выпускают. — Это роутер. Включаешь Bluetooth на этом телефоне и на том, что необходимо взломать, и он сделает всё сам. Просто форматирует память телефона и внешних носителей. Также считает информацию, и я смогу узнать, делались ли копии удалённых файлов, чего ты и боишься. Мидория задумался. Это звучало до безумия просто, но как ему достать мобильный Оджиро? Неужели придётся снова подпустить его максимально близко к себе? Этого Изуку уж точно не хотел делать, но выбора не было. Ицука стояла перед ним с протянутым роутером, который легко решит проблему Мидории. Он с опаской принял этот маленький «кирпич» из её рук, поджав губы. — Удачи, Мидория, — сказала Ицука, — не проигрывай этим придуркам.