Звезда Септимуса

Ивейн вздрогнула, когда тяжелая дубовая дверь подалась вперед. Она заспанно села в кровати, стараясь стряхнуть с себя остатки тяжелой, разбавленной отчаянием и горем, дремы. В место ее заточения вошел сам принц, вернее, ныне король. Он прошелся взад вперед, посмотрел в прорубленное окно, не закрытое ставнями... - Ты знаешь о том, насколько ты везучая звезда? - спросил он, холодно глядя на Ивейн. - Понимаешь ли ты это? - Да. - Глухо сказала девушка. - Ведь ты не убил меня... - И даже не посягнул на твою личную свободу. Септимус подошел слишком плотно к кровати, так, что в тишине Ивейн очень отчетливо слышала его тихое ровное дыхание. - Я отпускаю тебя. Девушка удивленно распахнула голубые глаза. - Что? С какой стати? - Ты этим недовольна? - изумился король, разводя руками и присаживаясь на край постели. - Что ж, если так, я вынужден сказать твоей сестрице, что наш с ней договор не может быть исполнен. - Какой... договор? - выдавила Ивейн, и ей тут же стало очень зябко. Звезда-незнакомка, Белая Странница, чьего имени она не знала, но о которой слышала от слуг, заключила договор с жестоким тираном? Договор, спасающий ее, Ивейн, от смерти? Септимус с усмешкой посмотрел себе под ноги, будто бы интересуясь носками собственных сапог. - Я слышал о том, что бессмертие звезды может передаться несколькими путями: если вырезать у звезды сердце и поглотить его, или если звезда добровольно отдаст свое сердце. Как ты отдала его этому мальчишке. - Не смей напоминать мне об этом, - тихо проговорила Ивейн. - Интересно, что простому посыльному будет везти всю оставшуюся долгую жизнь. Его возлюбленная Виктория, его дети и внуки... все они могут исчезнуть, умереть от старости и болезней, а он будет жить столько, сколько лет отдано тебе. Потому что твое сердце по-прежнему принадлежит ему. Ивейна отвернулась, ничего не сказав. Перед глазами вставали непрошеные картины, в голову лезли различные мысли. А тем временем Септимус продолжал. - Я знал, что от тебя не будет пользы. Поэтому и ты мне больше не нужна. Твое сердце не послужит мне, даже если я сейчас же вырежу его. Я могу убить тебя с легкостью, с которой уничтожаю все ненужное и неважное на своем пути. Но кое-что мешает мне. Договор. Ивейна вздрогнула, словно ее огрели по голове чем-то тяжелым. - Твоя сестра - королева Штормхолда и моя царственная жена - поклялась отдать мне свое сердце и бессмертие, взамен твоей жизни. - Никчемная, бесполезная жизнь, - горько промолвила Ивейна. - Решай сама, что предпримешь, теперь ты свободна и должна покинуть замок до рассвета. - Септимус смерил девушку строгим взглядом. - Мои офицеры проводят тебя к твоему новому дому. Я выделил для тебя небольшой дом с двумя служанками неподалеку от замка, на окраине Западного леса. Поверь, тебе там понравится. Наверное. Ивейна заломила руки. - Умоляю, отпусти ее! - пылко заговорила она и с такой прытью подлетела к Септимусу, что он даже удивленно вскинул брови. - Ведь она не хотела... - Почему же, - засмеялся он. - Не нужно испытывать мое терпение, звезда. Ведь я благосклонен только потому, что в этот чудесный вечер не хочется пачкать руки в крови невинной девушки, которую уже однажды смертельно ранили. Уходи, звезда, но не вздумай исчезнуть - ты можешь еще пригодиться мне. Вот так Ивейн была изгнана из дворца. Она ушла прочь той же ночью, с отчаянием покидая единственное близкое создание на всей земле. Ставшая пленницей по своей воле, Ивальда не могла уснуть. С тоской она смотрела в небо, прижимаясь всем телом к каменной стене, и всхлипывала, стараясь унять бегущие по щекам слезы. Ничтожный венец королевы валялся на полу, роскошная мантия и шапочка, расшитая жемчугом, была растоптана ее маленькими ножками. Ненавидя смертных и себя, Ивальда тянула руку в небо, зная, что даже мертвая бездна ее родного края покажется теперь самым лучшим местом в целой вселенной. - Утри слезы, - вдруг сказал мужской бодрый голос за ее спиной. Ивальда резко повернулась. В дверях, кривя рот в насмешке, стоял муж-король. - Я выполнил свое обещание, - сказал он. Ивальда с ненавистью отвернулась от него, прижимаясь щекой к камням и думая, не прыгнуть ли ей с башни. - Теперь и ты выполни свое. Ивальда предложила ему страшную сделку, в которой продала душу этому демону - может, у него и такие есть в роду, иначе не может смертный быть столь жестоким и хитроумным. - Всему свое время, король. Наберись терпения, - глухо вымолвила девушка. Дверь закрылась, и Ивальда осталась одна. Вволю наплакавшись, она уснула, свернувшись на полу перед окном на рассвете - и проспала так весь день до следующего вечера, хотя мечтала и не проснуться вовсе.

***

Но вечером она все же открыла глаза, сонно озираясь кругом и распуская волосы. Несколько железных шпилек остались в ее руке. Спустя некоторое время к ней зашли две служанки, совершенно ей незнакомые. Ивальда позволила им причесать себе волосы и уложить их в мягкую низкую прическу, украшенную жемчугом и белыми ягодами из опалов. Ее одели в белое платье, гораздо более простое, чем то, в которое ее обрядили на свадьбу, а ступни обули в кожаные сапожки, отороченные мехом. Только сейчас Ивальда заметила, что девушки тоже были весьма тепло одеты. - У нас, в Стормхолде, часто бывает холодно, - поделилась одна из служанок. - А в замке все каменное, потому здесь вдвойне холоднее, - грустно перебила ее вторая девушка. - Все такое же каменное и холодное, как ваш жестокий глупый король, - зло сказала Ивальда, чувствуя, как дрожат пальцы одной служанки. Король ждал ее к ужину, но она не торопилась спуститься. Ивальда нарочно медленно шла по мраморной лестнице, разглядывая величественные портреты дальних и ближних родичей короля. Опоздав на полчаса, она застала Септимуса в весьма мрачном настроении, и ее собственный настрой тут же улучшился. - Простите, что заставила вас ждать, - ехидно сказала она, устраиваясь на другом конце стола и глядя в каменное лицо мужа. - Ничего, - холодно отозвался он, снимая с вилки здоровенный кусок мяса. - Но отныне советую не опаздывать. У нас очень плотный график. - График? - удивилась девушка, отпивая из тяжелого кубка вино. - Тебе незнакомо это слово? - сладко улыбнулся Септимус. Ивальда что-то проворчала, принимаясь за ужин и не желая больше беседовать с царственным мужем. Тот же слегка повеселел. И король Септимус не обманул девушку. Он и впрямь разработал дурацкий график, согласно которому королева занималась всякой ерундой. День за днем она проводила свои вечера совершенно бездарно (как ей казалось), а в особые дни она бодрствовала и при солнечном свете. Итак, она вынуждена была столько времени убить в сопровождении короля! Вместе они завтракали и ужинали, показывались на приемах перед старейшинами поселений Стормхолда, прогуливались по паркам и садам. Септимус подарил девушке красивую вороную кобылу и обучил ее верховой езде, хотя та отчаянно этому сопротивлялась. Он уезжал на короткие войны на Севере и отправлял жену в южные земли Стормхолда, где та жила по две-три недели. Она беседовала с юными девами, женами и сестрами других вельможных особ, но находила теперь удовольствие в том, чтобы поболтать часок-другой с Септимусом, разительно отличавшемся от остальных. Вскоре в Стормхолд пришла зима. Вот уже три месяца Ивальда жила в заточении, но то была поистине роскошная клетка. Ничто не могло затмить ее тоску по свободе и родной бездне, но она чувствовала, что узел в груди слабеет, и раз за разом Ивальду видели в мягком, волнующем сиянии. Первый месяц зимы прошел с королем в разлуке. Сперва это радовало девушку, и даже в холодном каменном замке она чувствовала себя вольготно. Но приближались зимние празднества, и в лицах своих приближенных она видела счастье оттого, что их близкие рядом с ними. Но вот, в канун празднеств, в самую метель, вернулся королевский эскорт и Септимус - верхом на сером в яблоках коне, весь закутанный в плащ, отороченный пушистым мехом черной лисицы. Он ворвался вместе со снегом в замок, весь холодный и озябший, и направился к башне, где в вышине и располагались покои королевы. - Ты уже вернулся? - растерялась Ивальда, непонимающе глядя на черную фигуру, замершую на пороге. Септимус был полностью скрыт одеждой, включая голову под пушистым капюшоном с налипшим на нем снегом, и лицо, закрытое по самые глаза мягким черным платком. Рукой в кожаной перчатке он придерживал дверь, буравя взглядом жену, которая сидела в бархатном кресле у камина и старательно вязала первое в своей жизни изделие, предположительно - шарф. - Все это мокрое, Септимус, - несвязно продолжила Ивальда. Но прежде, чем она ляпнула что-то столь же глупое и очевидное, что не нуждается в ее комментариях, Септимус решительно прошел по богатому, местами вытертому старинному ковру, изображавшему драконов, единорогов и томных девиц. Он больно схватил за предплечье звезду, отпрянувшую назад, точно желавшую, чтобы к ней никогда больше не прикасались, и с силой прижал к себе. Было мокро и холодно, очень холодно, но между этими двумя, похоже, что-то произошло. Она сама не сообразила, как сумела проскользнуть рукой между своим телом и его грудью и стянула с лица повязку. Она коснулась длинных мокрых волос в подтаявшем снегу, ощутила хватку широких ладоней на своей спине. Вообще, это было продиктовано ее одиночеством - она все еще не понимала этого жестокого, сурового, страшного человека, но он начинал нравится ей так, что она простила его за все недостатки. Не было ни поцелуя, ни более интимного объятия, как у влюбленных. Но все ночи, которые теперь приходились на Стормхолд, эти двое встречали вместе. Они просто проводили их не в одиночестве, засыпая каждый наедине со своими страхами и горестями. Не было между ними ни прикосновения, ни нежной ласки, ни порыва - ничего. Но, вглядываясь в спящее лицо мужа, Ивальда понимала, что она бы могла прожить так очень долго...