Мадера

«Беги!» - завопил инстинкт самосохранения, опережая сознание и здравый смысл, но последние всё же пересилили. Стоя на ребре одной плиты, которую косо подпирает другая, она запросто сломает шею, если резко дёрнется и свалится, и это будет нелепая смерть независимо от того, враг перед ней или нет. Крыса ненавидела себя за размышления, лишившие её пяти спасительных секунд… и, пока её глаза сверлили пелену тумана, движение в углу повторилось, подтвердив первое подозрение – это враг, причём тот самый, с которым она встречалась менее суток назад. -Фриц! – вырвалось у неё. То ли от неожиданности, то ли от растерянности, но точно не от страха это прозвучало как удивлённый возглас, а не вопрос. Конечно же, совсем без страха не обошлось. Когда терминатор неспешно, почти осторожно (вот-те раз, боевая машина осторожничает!) вышел из-за остатков межкомнатного простенка, Крыса шугнулась, ожидая, что он, наконец, соизволит напасть, но… он застыл, как вкопанный, прямо как в прошлый раз. Призрак скудного света выделил из сумрачного фона его высокий силуэт и она отчётливо увидела, что в руках он ничего не держит, хотя из кобуры на ремне торчал давешний «глок», а за спиной угадывалось что-то крупное и тяжёлое. В это с трудом верилось, но он просто стоял и смотрел. Не так, как люди – выискивая спрятанное оружие или мысленно раздевая, как это водится у многих мужчин, и не так, как его соплеменники – цепко и хищно оценивая степень уязвимости. Он неотрывно смотрел ей в глаза, и в этом взгляде читалось нечто вроде спокойного невраждебного любопытства. -Что это с ним? – прошептала Крыса под нос и нахмурилась. Присев и попятившись, она мягко съехала по наклонной плите на пол. - Эй, чугунок, чего не стреляешь-то? Опять виснешь? У неё снова появилось пространство для манёвра и самое время было увеличить его, насколько возможно, но она самоубийственно, безрассудно пырилась на Т-800. Он вёл себя странно, неестественно. Это рушило шаблон. Что сделал бы «нормальный» терминатор? Правильно – открыл бы огонь или попёр бы на неё, как танк, а этот… -Ку-ку, - увидев в ситуации некий комизм, Крыса усмехнулась и решила аккуратно проверить догадку насчёт неисправности процессора: - я человек, солдат Сопротивления! -Я вижу, - без паузы донеслось в ответ. Это осадило её детский задор. С её лица ушла улыбка и она юркнула за плиты, взяв наизготовку пистолет. Как она могла так протупить? Самообучение – не фунт изюму. Машины принимают на вооружение всё, что повышает эффективность охоты на людей, включая человеческую психологию. Джон об этом говорил! А инструктор по боевой подготовке неустанно твердил, что терминатор – не сознательный агрессор, а неодушевлённый предмет, наделённый способностью ходить и разговаривать. Тот, кто это забудет, обречён умереть в первой же стычке. -Н-не ссать, - глубоко вдохнув, произнесла Крыса, - не д-дрейфить… Она хотела подбодрить себя фразами, которыми сыпал тот же инструктор на тренировках, но вместо уверенного тона получился сбивчивый, невразумительный лепет. Её затрясло, и, поняв, что бездействие приближает смерть, она не стала дожидаться самой логичной развязки. Без оглядки кинувшись наутёк, она каждое мгновение ждала стрельбы, боли и неизбежного падения в вечную черноту, но беспрепятственно домчалась до лестницы, и единственным, что ей помешало, был валявшийся поперёк ступенек огнетушитель. Баллон перекатился и лишил её опоры, она с размаху растянулась на пыльном шероховатом полу, и драгоценная «беретта», выпав из дрожащей потной ладони, затерялась в непроглядно-тёмном ворохе мусора. Крысе стало донельзя обидно, но оставшиеся силы она вложила в бег. Следующие две – или три? или четыре? – минуты были непрерывным горячечным спринтом через почерневший от пожаров больничный холл, через стоянку и туманную рощу… пока она не выбежала к дороге. И вокруг, и в отдалении было тихо-тихо. Ничто, кроме её натужного дыхания и громкого уханья крови в висках, не нарушало покоя мёртвого воздуха. «Мёртвого?» - отдышавшись, переспросила себя Крыса. Откуда взялось такое впечатление, она не знала, но чем внимательнее приглядывалась к окружавшей её серости, тем оно было сильнее, и мёртвым казался не собственно сам воздух, охлаждавший разгорячённое тело, а… как бы это назвали средневековые учёные? Эфир? Само пространство. Мёртвое пространство. Она одёрнула разгулявшуюся фантазию. Ночь, руины, давящая духота – приятного мало, но это не повод впадать в суеверие. И терминатор тоже не повод. Программы сплошь и рядом глючат, так почему бы не сбойнуть и его кровожадному софту? Даже если это не глюк, а попытка коварного обмана, это ничего не меняет. Блеф как блеф, они это умеют. Вольно, рядовой. Пора идти на север, к реке, и искать мост, где велено приткнуть второй передатчик. Через Мадеру протекала Фресно. Выше по течению это была весьма живописная река, а в долине и в черте города, ниже плотины – говнотечка, носившая то же название не по праву. Илистая и мутная, каждое лето исторгающая неисчислимые рои кусучей мошкары, она выглядела жалко и противно. Всё своё детство Крыса провела на её заболоченных берегах с удочкой и раколовкой и не могла этого не признать, но основная причина отвращения крылась отнюдь не в зловонной тине… Воспоминания, пробуждённые унылым видом, накрыли её очень некстати. -Ребзя, хватайте его! – раздавался над дощатой гатью звонкий гомон детских голосов. – Живее, ы-ы-ы! Джеромо, Пауло, гоните его сюда! Чёрт, он уходит! Ну вот, слинял, хер болотный… Сом уплыл. Длинный, жирный, аппетитный сом вильнул хвостом и был таков. Сидя на затерявшемся в камышах пне, подальше от «ребзи», девочка с самодельной острогой скептически наблюдала за неорганизованным контрпродуктивным действом, которое у них называлось рыбалкой. Семеро мальчишек бегали по гати, топали и лупили по воде палками, в то время как сом, уплыв от них, попал в её поле зрения и был молниеносно насажен на копьецо. Вот и отлично, хороший добрый улов. И честный… но общественность с этим не согласилась. -Ворюга! – вдруг закричали с берега. – Она украла нашу рыбу! А ну отдавай, сучка! Не будучи жадиной, она бы поделилась, если бы они попросили вежливо, но отдать добычу по нахрапистому требованию?! За этот нефарт они должны сказать спасибо своему обезьянству, а не обвинять её во всех смертных грехах лишь потому, что она оказалась опытнее. Их семь, а она одна. Ноги у неё быстрые, но забег по скользкому илу – затея неблагодарная, и девочка убедилась в этом, шлёпнувшись в жидкую грязь. Три, пять, а вот и все семь тел навалились на неё. Кто-то отобрал сома, кто-то ударил её в рёбра, в живот, в нос… неведомо было, долго ли они её избивали, но она очнулась с гудящей головой, с окровавленным лицом и в синяках. Захотелось пить, и она, забыв про заразу, припала к тухлой воде, а напившись, поковыляла домой ни с чем. Пожалели ли её дома? Утешила ли её мать? Заступились ли за неё старшие братья? Хо-хо, как бы не так. Весь вечер она просидела в чулане, без ужина, в одних трусах и с полосками от розги на спине: за наглое, бессовестное воровство, на которое было кому слёзно пожаловаться. Оклик справа столь резко прервал путешествие Крысы в ранние годы, что она рефлекторно хлопнула себя рукой по поясу, но вместо пистолета схватила пустоту. Сердце в груди подпрыгнуло и она опять приготовилась к бегству, но тот, кто её позвал, поспешил её успокоить: -Нет-нет, не бойся! Я тебя не обижу! – тоненько заголосил он на испанском и выставил вперёд тощие ручонки. Прищурившись, Крыса различила в хрупкой фигурке босоногого мальчика лет восьми, едва достававшего ей до плеча, и, хотя испуг частично схлынул, она оставалась настороже. Она не из тех, кого легко ввести в заблуждение безобидной внешностью. -Почему я должна тебе верить? Нельзя было сказать, что её реакция была совсем уж негативной. Как-никак, это первый встреченный в Мадере человек и теоретически она может рассчитывать на его помощь, если отнесётся к нему дружелюбно. -Хочешь сухпая? – спросила она, поздновато поняв, что из-за разительной перемены тона он может принять её за терминатрицу и дать дёру до того, как она попросит провести её к мосту. -А то! – с энтузиазмом воскликнул пацанёнок. – Но кто ты и откуда? Неужто из-за… предела? -Предела? – она слегка не поняла вопроса, вручив ему упаковку питательного сухаря, но затем сообразила, что он имел в виду: - Ну, да, из-за предела. То есть, родилась и выросла в Мадере, но ушла, чтобы присоединиться к Сопротивлению, а теперь вернулась проведать город. Меня зовут Крыса, я из подразделения «Тех-ком», служу под началом Джона Коннора. Ты же знаешь, кто это, не так ли? -Коннор? Ой, взрослые что-то судачили… - мальчик глубокомысленно поскрёб в волосах, уплетая угощение за обе щёки, - но я такого не знаю. Темнота не позволяла уловить выражение его лица, но Крысе показалось, что он обеспокоенно наморщил брови. Она захотела этим поинтересоваться, но вовремя прикусила язык. Ни к чему отвлекать его, проголодавшегося, от поглощения сытной армейской еды. -Как тебя зовут? – вот это было важнее. -Уамыо, - промычал он с набитым ртом, а проглотив, повторил: - Рамиро. -Очень приятно. Ты не знаешь, где тут мост через реку? -Мост? Тебе надо на мост? Я покажу, - закивал малец, - только подожди чуть-чуть, а? Я тут в кустах раков ловлю, мне сетку проверить надо. Одну минутку! И, сверкая голыми пятками, он умчался в буйную прибрежную поросль. Крыса улыбнулась. Не питая иллюзий насчёт малолетних мексиканских сорванцов, она отметила, что парень знаком с понятием благодарности. Ага, обратно бежит. Быстро. Небось ни одного рака не поймал. -Пошли! – поманил он её за собой. Она хотела одного – сделать дело и покинуть Мадеру во второй раз, теперь уж точно навсегда – и не могла не обрадоваться нехитрой помощи, полученной в обмен на скромные харчи.