ЭТО ЗЕРКАЛЬНЫЙ КОРИДОР!
Никакой сенсации, зеркало в его бреде уже упоминалось. И почерк знакомый. Смысл был навеки сокрыт, и Крыса просто тяжело вздохнула, пожалев соратника. В подвале всё было чуднее – одну из стен от потолка до пола покрывала вязь многоэтажных формул, но их цепь куце обрывалась, как ведущая к ошибке, а на соседней стене было накалякано нечто косое, неаккуратное и отчего-то до ледяных мурашек жуткое:ТЬМА ВСТРЕЧАЕТ ТЬМУ
Вместо точки от последней литеры тянулась вниз кривая, дёрганая линия, будто автор сполз на пол в полном отчаянии и бессилии. Крыса знала, чем это кончилось, и, тем не менее, испуг уступил место потребности раскопать, рассекретить, вытащить с того света то, что он хотел донести до неведомых читателей. Обычно тьма встречается со светом, это единство и борьба противоположностей, закон вселенской гармонии, и его нарушение столкнуло её фантазию с заезженных рельс… -В этом что-то есть, - сказал терминатор. Он стоял позади и тоже смотрел на надпись. -Да… но пока не высплюсь, не дотумкаю. Спальное место в углу являло собой гору покрышек, сена и тряпья, накрытую брезентом, но Крысе было не до претензий, и она свернулась на этом ворохе клубком. Она думала, что сон придёт в тот же миг, надеялась, что мозг, измученный стрессом, отключит ослабшее от бега, голода и холода тело, но более получаса промаялась безрезультатно. Герхард сидел рядом, уткнувшись в книгу с узорчатой обложкой, и запоем читал, но периодически поглядывал на девушку. Что-то непонятное и, судя по бессоннице, неприятное творилось в её голове, и со вчерашнего дня, после очередного контакта с криминальной фауной Мадеры, это стало усиливаться. Видя этих людей и слыша их голоса, она бледнела, её пальцы подрагивали, зрачки расширялись, и он сделал вывод, что всё это растёт из одного корня. Совсем недавно она демонстрировала редкостное самообладание и даже при бегстве из библиотеки была верна себе, нахватав помимо научных книг уйму художественных. А сегодня? Герхард её не узнавал. Ей на всё плевать – на своё потное чумазое лицо, на засаленные волосы, на одежду в грязи и репьях – и она начисто забыла о книгах. Ни туман, нашёптывавший суицидальные думы, ни Предел, ни сам город не могли подкосить такую целеустремлённую личность всего за день! Перспектива остаться здесь навсегда, никогда больше не увидеть мир, солнце, звёзды и друзей – могла, но это не имело бы никакого отношения к местным жителям. Вчера, во время инцидента на озере, с ней что-то случилось. Что-то, поставившее под вопрос её здравомыслие. Книга, которую читал Герхард, захватывала всё его внимание, он сканировал страницы и на ходу переводил текст в вымышленный видеоряд, но были вещи, заставившие его резко изменить приоритеты. Сумма наблюдений за спутницей достигла критической величины и перевесила новое увлечение… ибо когда у неё, ворочающейся на пыльном покрывале, задралась на спине майка, ему в глаза бросился огромный и уродливый бугристый ожог. -Откуда это? – прикоснувшись к давно зажившему рубцу, он не ждал, что она заорёт и забарахтается. Он отдёрнул руку, но она, вскочив, уже увидела, что это он, и выдохнула: -Ой, это ты… -До сих пор болит? -Нет… н-нет, разве что на погоду иногда. Это боевое. Т-600 с огнемётом. Твой низший братец, почти трёхметровый и тупой, как наковальня. Чёрт, как же он меня подпалил! Это был ад, я думала, что умру! Мне было двена… тринадцать, - пролопотав это, она поскребла лоб и вытаращилась широко раскрытыми, словно незрячими глазами на стену с формулами. Рассказ полился из неё неконтролируемой мешаниной эмоций, но Герхард не перебивал, и чем хаотичнее становился словесный понос, тем внимательнее он слушал. – Вы так часто совершали набеги на Мадеру, что народ приспособился и научился защищаться. Военных здесь нет и не было, но было то самое ополчение. Порядочные дядьки, не то, что эти мрази… но привередливые. Всегда держались особняком. Сопротивленцы звали их к себе, но они воротили нос, и это им аукнулось. Война была обыденностью… ваши нападали, наши отбивались, каждую неделю что-нибудь взрывалось, кого-нибудь убивали. И я привыкла! Ко всему. К стрельбе, к вою сирен, когда все бежали и в панике прятались в погреба. Мирные дни были счастьем, но сирена могла завыть в любую минуту. Все жили в постоянном страхе и очень бдительно следили за детьми. Мне и другим запрещали гулять далеко от дома, а я любила быть одна и однажды всё-таки вырвалась… из-под… присмотра… - эти слова Крыса выплюнула, кривясь, как от гадкого привкуса, но продолжила, как бы торопясь запить его чистой водой: - Я убежала в пустошь пасмурной ночью и напоролась на громилу с огнемётом. Он был кошмарный, в драной резиновой шкуре и в лохмотьях, как мумия. Я хотела удрать, но он меня поджёг и я упала… Повезло, что трава была сырая. И потом… ох, не башка, а решето! Скрипнув зубами, она врезала себе кулаком по лбу, но откровение иссякло. Герхард разгребал в уме воз свалившихся на него подробностей. -Так, значит, Мадера – твой родной город, - заговорил он, прервав паузу. – И, если в Сопротивление ты вступила до зачистки, то выходит, что свою семью ты оставила вскоре после того случая? -Да. -Это точно было три года назад? -Точно, но какая разница? -Кое-что не сходится. Т-600 не оснащаются резиновой кожей уже пять лет. Скайнет забраковал этот проект, как только Т-800 прошли удачное испытание боем, - Герхард пытливо сощурился. – Или твоё воображение само дорисовало шкуру для сходства с мумией, или это… -Враньё? Ты хочешь сказать, что я брешу?! – с вызовом выпалила Крыса ему в лицо. -Я хочу сказать, что не все боевые единицы проходят техобслуживание в плановый срок, - ответил он расплывчато. - На огнемётчике вполне могла быть устаревшая экипировка. Она не поняла, что он просто не захотел усугублять её состояние расспросами, а он и так знал, что тут что-то нечисто… или она действительно молола чушь, не подозревая об этом. Заснуть у нее, в конечном счете, получилось, но лишь на час, убогим, не принёсшим облегчения сном. -Герхард, извини, - поднявшись и проморгавшись, она подсела к поглощённому чтением киборгу и положила руку ему на плечо, как если бы они поссорились и она пыталась помириться. -Не за что извиняться. Давай сходим на охоту? У тебя еды нет. Охота Крысу удивила. Полагая, что возле кладбища ей не светит даже лягушку поймать, она настояла на том, чтобы прочесать весь квадрат, который они пометили на карте как безопасный, но – сюрприз, сюрприз! – почти у самого кургана она подстрелила кролика. Зверёк рыл норку и излучение ему не мешало. Сама воровка тоже к нему притерпелась и, если долгое пребывание в зоне его концентрации вызывало головную боль, то двадцать минут никак не повлияли на самочувствие… чего нельзя было сказать о двух трупах прямо на межквартальной трассе. Уже не трупы, но скелеты в одежде и обуви, они лежали в крайне неестественных, выгнутых, «буквой зю» извёрнутых позах, с нелепо раскинутыми руками и ногами. Не было ни пулевых отверстий во лбах, ни крови на куртках и джинсах. Казалось, кто-то свернул им шеи, как курятам, но это опровергалось тем, что костяными пальцами они крепко стискивали густые клочья собственных волос. -Ничего себе, - поразилась Крыса, - с мясом вырывали. Герхард, что это было? -Ты меня спрашиваешь? – выдал усмешку терминатор. - Налицо приступ нестерпимой боли или галлюцинаций невыносимого содержания, с потерей рассудка и координации. Умерли они одновременно, и это всё, что я могу сказать об обстоятельствах. -Вот это да, оно смертельно! Но почему оно не действует на меня, на живность и растительность? -До теории далековато, но я считаю, что в тебе, в твоём покойном сослуживце и в неразумных формах жизни отсутствует некий элемент, который входит в негативный резонанс со здешним… энергоинформационным полем. -А как насчёт тебя? -Судя по тому, что я свободно считываю с него данные, мой резонанс - позитивен. -Эх, узнать бы, что замыслил Скайнет, - вырвалось у Крысы. Осознав, что так можно враз разбудить мирно дрыхнущее лихо, она пропотела от внезапно нахлынувшего ужаса. -Скайнет… - прошептал вдруг Герхард. Он снова смотрел вдаль и вверх. Возвращаясь в гараж, они не разговаривали. Крыса кусала себя за язык, укоряя за забывчивость, и опасливо поглядывала на товарища по несчастью. Его поведение настораживало её с первого дня, но вчера и сегодня – особенно. Мысли, которые она упорно гнала, вновь атаковали её, и она сдалась. За Пределом грохочет война, рвутся бомбы, проливается человеческая кровь и рушится то, что строилось на века, но здесь, в полумёртвом, отрезанном от мира городишке, она цепляется за жизнь, и давным-давно бы её лишилась, если бы не глюкавый (а глюкавый ли?) солдат Скайнета. Экспериментальная машина с очень странными способностями. Не стоит рубить сук, на котором сидишь, но пора разуть глазки и увидеть за деревьями лес. Перетащив буржуйку в подвал и запершись на засов, они проводили поздний вечер так, как и предыдущие поздние вечера – планируя завтрашний день и благодаря судьбу, которой нет, за то, что живы. Тень, отбрасываемая на стену фигурой Герхарда, была столь же жёсткой, как и его профиль, и, что бы ни думали Джон, Кэтрин и прочие, Крысе нравились его точёные хищные черты. Какой же он красивый… Если бы она умела рисовать, то обязательно изобразила бы его при оружии на фоне зарева битвы, но сейчас её занимало другое, и она, наконец, отважилась. -Герхард, - уняв дрожь и избегая прямого взгляда, она села возле него. Как и днём, он всё читал и читал, и книга, которую он смаковал, называлась «Старшая Эдда». Что-то скандинавское, эпическое. Крыса прихватила её в библиотеке из интереса к древним мифам и сказаниям, и улыбнулась, увидев её в руках терминатора. - У меня к тебе важный вопрос. -Какой? -О твоём чутье на события, которых ещё не было. Как ты это делаешь и когда научился? -Ещё не научился. Учусь, - поправил он, - а как… если не обращаться к Эверетту, объясню на отвлечённом примере. Представь, что плывёшь на корабле по незнакомой реке. У тебя нет карты, но есть радар, который сигналит, если впереди развилка, скалы, водопад или вражеское судно. Примешь к сведению – молодец, прохлопаешь ушами – свернёшь не туда или умрёшь, но факт есть факт: радар даёт обзор сверху, чего не даст ни один бинокль. -Круто! – искренне восхитилась Крыса. – А если всё же обратиться к Эверетту? -То же самое, только вместо реки многовариантная вселенная, которая ветвится и раскалывается на грани каждый миг. Мы существуем во всех гранях одновременно, кроме тех, где мы умерли или не появлялись на свет, - сделал он оговорку, и она кивнула. - Так вот, глядя строго параллельно текущей линии событий, мы видим лишь её одну и почти не знаем, что ждёт нас на следующем отрезке времени. Моё чутьё – это взгляд под углом, с условной высоты, откуда видны события ближайшего будущего. -Будущего?! – Крыса едва не потеряла дар речи. Слышал бы это Коннор… -Да. В тонкости я ещё не вник, но уже понял, что к чему. Это не случайное приобретение, а базовая функция, реализованная аппаратно. Мой процессор приспособлен к ней, как глаза к зрению и уши к слуху, правда, есть одна проблема – у неё нет алгоритмической основы. -А изначально ты этого не знал? -Нет. Потому и учусь. Если программы нет, её надо написать. Вот и пишу, тестирую и отлаживаю. До того, как я смогу использовать «радар» по своему желанию, мне предстоит немалый путь от простого к сложному… хотя иногда он срабатывает и сам. -В каких случаях? -Если впереди точка бифуркации, - на этом Герхард словно превратился в камень, уставившись на формулы на стене, и уточнил: - что-то… необратимое. Крыса напряглась и не нашлась с ответом. Голова пухла, догадки дикими пчёлами роились вокруг, норовя ужалить, и самой шокирующей из них была роль Скайнета во всём этом. Безусловно, она и раньше признавала, что «шестое чувство» Герхарда не могло самопроизвольно взяться из ниоткуда, но теперь это ударило её всей мощью единственно-верной истины: Скайнет создал его таким, Скайнет наделил его этим даром, и заинтересован в его обучении тоже не кто иной, как Скайнет! Вспомнив, что Герхард говорил о своей миссии с неизвестными или утерянными параметрами, она подставила этот фрагмент в общую картину пазла и ещё раз убедилась, что Коннор триста раз прав, а те, кто обвиняет его в ребячестве – узколобые идиоты. М-да, допетрить бы ещё, как эта кухня связана с Пределом и директивой, которую исполняли те, кто «не здесь»… -Герхард, - позвала она киборга. Ей не терпелось спросить об излучении мертвецов, а также просто поговорить с ним, расшевелить его, чтобы перестал играть в истукана. - Ге… а-а-а! Пуля выкрошила бетон в пяти сантиметрах от её виска. Опрокинувшись на бок, она не успела даже уронить челюсть и почувствовать, как обмерло сердце – терминатор снова бросился на неё и настиг бы с быстротой кобры, если бы не остановился на полпути, развернувшись вполоборота. Безоружная левая рука изо всех сил отводила в сторону правую с пистолетом. -Убегай! – крикнул он. – Это точка бифуркации, у тебя четыре минуты! -Что… Герхард, ч-что с тобой?! Рефлексы, практический опыт и всё, чему учили инструкторы, толкали её прочь из гаража, как можно дальше от врага, искусно притворявшегося союзником, но что-то другое, невидимое и неслышимое, удерживало её рядом с другом, не до конца обратившимся во врага. Уже с винтовкой на плече, уже одной ногой на лестнице, она смотрела на Герхарда полными слёз глазами и не верила, что это всё-таки произошло. Каким страшным он стал за минувшие двадцать секунд! -Боевая программа взяла верх, - сказал он, борясь со своим телом. Правая рука неистово дёргалась в захвате левой, пытаясь высвободиться. - Беги, живо! Я вижу, как убиваю тебя! И Крыса решила не отнимать у себя драгоценное время. От четырёх минут осталось три, но он прилагал все усилия, чтобы спасти её от своего внутреннего убийцы, и если он хоть сколь-нибудь ей симпатичен, она должна делать так, как он говорит. Взлетев по лестнице, она закрыла люк на замок с цепью и без оглядки понеслась в непроглядную ночь. На заболоченном лугу она тут же промочила ботинки, угодив в жидкую холодную грязь, и на повороте, где кончался безопасный квадрат, навернулась в яму, из которой вылезла со ссадинами, но по сравнению с опустошающей болью на душе эта мелкая, незначительная боль стремилась к нулю. Шесть суток Герхард был с ней. Шесть суток он помогал ей, охранял и, главное, вёл себя как друг, каковым она и начала его считать, и вот теперь он враг. Заводская программная начинка непредсказуемо захватила власть над его формирующимся сознанием. Понимая, что ей нельзя выдавать своё присутствие, Крыса остро захотела завыть… громко завыть от горя одиночества и утраты, ибо, вероятно, это больше не Герхард, а просто Т-850. Один из тех, кого на фронте приходится обстреливать, глушить ЭМИ-гранатами и взрывать. На задворках невесть какой улицы, попетляв по дворам, она вбежала в дощатый сарай со съехавшей крышей и свалилась без сил. Облепленная паутинными соплями и липкими каплями, она дышала спёртым воздухом, кашляла, задыхалась и безудержно плакала… пока нервное и физическое истощение не заполнили разум зыбкой безликой чернотой. Отныне она наедине с Мадерой, где не безопасен ни один клочок земли.