В союзе с тьмой

Порывы холодного ветра приносили с собой запах приближающегося дождя, затянутое серыми тучами небо тоже намекало на ухудшение погоды. Горячий кофе в бумажном стаканчике дарил приятное тепло замерзающим пальцам. Сегодня мне исполнилось семнадцать. И хотя я уже как пару лет считала этот день вполне обыденным, друзья, напротив, всячески старались сделать его особенным. С самого утра они отходили от меня разве что из-за начала урока и ни разу не позволили поддаться каким-то депрессивным мыслям. Мы дурачились, словно малые дети, очень много смеялись с абсолютно неважных и бредовых тем, на каждой перемене объедались сладким, что, казалось, скоро я сама им стану. От разговоров и криков ужасно болело горло, а от смеха — мышцы живота. И я, наверное, впервые за долгое время чувствовала себя действительно счастливой. У Ирмы и Найджела ещё оставался один урок, а меня после школы должна была забрать мама, обещавшая провести со мной целый день. Именно поэтому мы сейчас разместились нашей небольшой компанией на парковке, возле машины Эшкрофта. Я, смеясь и умудряясь не разливать на себя кофе, всячески препятствовала попыткам запихнуть в меня ещё один кусок торта. — Ты слышишь?! Говорю, сегодня вечером ты наша! Только попробуй не прийти! Иначе я устрою самое настоящее похищение! — похоже, Ирма решила, что повышение голоса недостаточно для привлечения моего внимания, поэтому всё это время дёргала меня за рукав куртки, словно надоедливый ребёнок. — Аккуратнее! — зашипела я, когда кофе опасно заплескался в стаканчике. — Хорошо, хорошо, давайте сегодня без криминала, но вы же знаете, как я «люблю сюрпризы», — на мои саркастический тон и воздушные скобки отреагировали так, словно услышали какую-то странную вещь. — Конечно, знаем. Ты каждый год так говоришь, а потом со слезами на глазах виснешь на шее и пищишь, что мы самые лучшие, — за свои слова и дополняющий их смешок Урия получил от меня два несильных тычка в рёбра. В ответ он лишь сильнее развеселился. Я, стараясь сдержать смех, обиженно надула щёки, отвернулась от их радостных лиц и сразу же пересеклась взглядом с приближающей к нам женщиной. В каждом её движении читалась уверенность, словно весь мир уже склонился к её ногам. Попробуй только сказать что-то против, тебя размажет по стенке от одного лишь холодного взгляда карих глаз. Из меня мигом выкачали всю радость, когда она остановилась рядом с нашей компанией и слегка приподняла уголки губ в ответ на приветствие Найджела. В тот же момент подумала: Снежная королева попыталась сделать вид, что её сердце не заковано в вечных льдах. — Вилл, могу ли я украсть тебя на пару минут? — миссис Олсен изучающе проскользила взглядом по лицам моих друзей, сохраняя маску безразличия, и окончательно сосредоточила внимание только на мне. Я выдержала паузу, всеми фибрами души не желая общаться с этим человеком из-за знания примерного содержания разговора, но при этом испытывая некую долю заинтересованности. Почему именно сегодня она решила потребовать ответы, и к чему в итоге приведёт наша беседа? Ребята сохраняли напряжённое молчание, и после моего согласия приняли ещё более настороженный вид. Урия злобно поджимал обветренные губы и в очередной раз напоминал готовящуюся к атаке хищную птицу; Ирма натянуто улыбалась и одним лишь взглядом говорила, настолько сильно ей не нравилось происходящее: только Найджел сохранял расслабленное состояние и, казалось, совсем не переживал насчёт последствий диалога. Я, направляясь следом за миссис Олсен, успела прошептать им, что всё будет хорошо, и подкрепила слова жестом «окей». Мы остановились возле знакомой машины, и женщина сразу же полезла в бардачок, чтобы в следующий момент всучить мне в руки прямоугольную коробочку, судя по всем признакам, с цепочкой внутри. Видимо, моё недоумевающее выражение лица заставило миссис Олсен объясниться: — Если не ошибаюсь, у тебя же сегодня день рождения. Я, честно говоря, не знала, что тебе может понравиться, но, к счастью, вспомнила, как ты однажды обмолвилась о порванной цепочке. Мой взгляд заметался между подарком и выражающим благосклонность лицом женщины. Я провела пальцами по бархату, не решаясь открыть, и улыбнулась подмеченной ироничной мысли, что прошлую цепочку мне полгода назад порвал именно Олсен, едва меня не задушив. Действительно смешно. — Конечно, спасибо, но это довольно дорогой подарок. Я его не приму, — в ответ на протянутый обратно подарок миссис Олсен закачала головой и прислонилась к капоту машину, скрещивая руки на груди и принимая максимально серьёзный вид. — Прекрати, считай это и подарком, и извинением. Это меньшее, что я могу для тебя сделать. — Извинением? — выдыхаю и утыкаюсь взглядом в носки своих ботинок. — Что между вами произошло? Смешок вырвался из груди раньше, чем я до конца осознала сказанное. Быстрая смена темы меня нисколько не смутила. Скорее, ответ будет получен в конце разговора, а сейчас мы собирались плавно к нему подбираться. Я чувствовала себя так, словно находилась под куполом цирка на канате без какой-либо страховки. Небольшой неправильный жест — и мои глаза померкнуть, станут мёртвым стеклом. Честно, хотелось плеваться ядом и правдой, что, по сути, являлись одним и тем же. — Спросите его, — осторожно сделала первый шаг — в и так счёсанные до крови голые стопы болезненно врезалась верёвка. Покачивание из стороны в стороны, но удалось удержаться. — Если бы он только со мной разговаривал. Голос женщины звучал ровно и сухо, будто бы на самом деле ей было абсолютно всё равно, а эти вопросы лишь для галочки в хер пойми каком списке. Правда, об её истинных чувствах всегда приходилось лишь гадать, закрытость и холодность и стали одними из причин ненависти Олсена к матери. Он никогда прямо не говорил подобного, но всё становилось предельно ясным из каждой неосознанно брошенной фразе, каждого вспыхивающего взгляда, каждого нервного жеста, когда речь заходила о ней. Я видела, как они общались друг с другом: словно чужие люди, вынужденные делить одну жилплощадь. «Она всегда смотрит сквозь меня» — усталый голос с звучащей в нём обидой, маскирующейся под сильнейшую злость, прозвучал будто бы наяву. Казалось, только вчера мы стояли под звёздным небом на берегу океана и старались унять боль от душевных ран друг друга, а не оставлять новые. Это был единственный раз, когда Олсен сам заговорил о матери. — Слушайте, я не хочу об этом говорить. Скажу лишь, что мы полностью прервали общение, что меня несказанно радует, — второй шаг — раскачивание усилилось в разы. В груди разрасталась всепоглощающая пустота, увеличивающаяся с каждым промедлением женщины. — Ты знала о его проблемах, но молчала, — именно после этой фразы я поняла: женщина узнала о медленном погружении своего сына на дно. Теперь резкое изменение Олсена в поведении становилось вполне объяснимым. — Плохое решение, но, наверное, ты сама это осознала. Вы оба натворили много глупостей, но каких конкретно? Какая из них окончательно привела к обрыванию всех связей? Я продолжала молчать, не в силах поднять голову, словно бы сами слова женщины оказывали бешеное давление и старались заставить меня всем телом прижаться к земле. Воздух неожиданно почувствовался разряжённым, что дышать стало в каком-то степени невыносимо и больно. Пустота продолжала поглощать клетку за клеткой, возможно, в скором времени вместо грудной клетки появится сквозная дыра. — Измена или было что-то похуже? — её напор окончательно вывел меня из равновесия, я с трудом разомкнула до боли сжатые зубы: — Она стала окончательной каплей, но были вещи и похуже, но теперь всё в прошлом. Ещё один шаг — и время резко замерло, ведь в следующую секунду я всё-таки сорвусь, превращаясь в изломанную марионетку, кровь которой вырисует узоры на арене. Последние слова застревали в горле комом, образованного из самых различных перемешанных между собой эмоций. Я не знала, что конкретно сейчас выдавали мои глаза, правда, слёз совсем не было. Время продолжило свой ход и возникло ощущение становления бабочкой, которой ребёнок ради забавы оторвал оба крыла, в тот самый момент, когда неожиданно в опасной близости прозвучал злой голос самого Олсена. Неосознанный глубокий вдох — он пользовался всё тем же одеколоном, изначально выбранный мной. Я, конечно, знала, что моя прогулка по канату закончится вывернутыми конечностями и дырой в черепе, но никто не предупреждал о том, что сверху на меня рухнет ещё и купол. — Что ты тут делаешь?! И зачем лезешь не в своё дело?! Олсен шипел, практически не размыкая губ, и мне удалось заметить, как раздражённо дёрнулся край его рта. Тело бросило в холод от промелькнувших перед глазами воспоминаний. Этот жест всегда говорил о том, что он с трудом сдерживал эмоции, и продолжение разговора было чревато ужасными последствиями. Своеобразная черта, через которую я с дуру частенько переступала. — Теперь всё, что касается тебя, моё дело, и это не обсуждается, так что не устраивай мне сцен. Закрыл рот и сел в машину. Даже у меня по коже пробежали мурашки от не терпящего возражений тона. Я больше не поднимала головы, но всё равно словно бы видела их летящие в разные стороны искры из глаз и молчаливую борьбу. Похоже, после нашего с Олсеном расставания его отношения с матерью ухудшились в несколько раз. — Мэттью, не заставляй меня повторять дважды. Я решила по-тихому уйти подальше от их назревающего конфликта, не хотелось влезать в это дерьмо, которое меня уже никоим образом не касалось. К тому же все мои чувства просто кричали о близкой опасности и требовали найти безопасное место, как вдруг ситуация в разы обострилась. — Мэтт, ты забыл телефон! — я резко втянула воздух сквозь зубы, заслышав голос ещё одного человека, с которым мне сегодня никак не хотелось пересекаться. Весь день как-то получалось избегать встреч. Я словно бы, блядь, стала главной героиней дешёвой мелодрамы, где «он любит её, а она любит его, и всё так сложно и запутанно, что от количества надуманных страданий вытекали мозги». В голове всплывали лишь самые различные маты. Хотелось сжечь сценарий и самого сценариста заодно. Мне как-то резко надоело прятать голову в песке, помыкало попытаться хоть немного подпортить им обоим настроение. Я с трудом расправила плечи под двумя тяжёлыми взглядами. Хоть внутри вихрился ураган разрушительных эмоций, удалось напустить на себя абсолютное спокойствие и приподнять губы в насмешливой улыбке. Я нашла силы столкнуться прямым взглядом с когда-то до боли родными глазами — по контуру радужки разливалось раздражение, оставляя пламенный след. Очередное подёргивание губ, Олсен, даже не смотря в сторону Хейл, выдернул грубым движением из её рук свой телефон и без каких-либо благодарностей поспешно сел на переднее пассажирское сидение. — Здравствуйте, миссис Олсен, — в голосе Хейл ни малейшего намёка на обиду, но я прямо-таки чувствовала, как та пожирала её изнутри. Что ж, прекрасный принц хорош лишь на картинках, стоит оказаться ближе, он накормит тебя своей гнилью и пустит кровь во имя себя же. Пусть Хейл до сих пор не простила меня за Олсена, но она просто не понимала, что на самом деле я оказала ей огромнейшую услугу. Впрочем, от неё так и веяло желание угодить в капкан, а мне после всего было неохота даже пытаться её предупредить. — Здравствуй… Прости, имени не помню, — я сдержала смешок, но от миссис Олсен ничего не ускользнуло. Почудилось, будто бы она и вовсе поддержала мой настрой. — Корнелия Хейл, — казалось, она сдерживалась, чтобы оскорблённо не поджать губы. — Точно, Корнелия, — после неловкой паузы миссис Олсен поинтересовалась: — Ты что-то хотела? — О, нет, я, пожалуй, пойду. — Передавай отцу моё приветствие. Хейл, слегка улыбнувшись, кивнула и поспешила скрыться из поля нашего зрения. От всей этой ситуации даже мне в какой-то степени стало неловко, но всё равно в добавок возникло чувство некого злорадства. Казалось, миссис Олсен специально старалась задеть Хейл и продемонстрировать пренебрежительное отношение, но снова же истинные причины оставались полнейшей загадкой. Мы обменялись с ней взглядами, и она неожиданно она издала тихий смешок. — Помню, за Беном тоже толпами бегали, но у меня отлично получалось за считанные секунды рушить все их несбыточные надежды. На ментальном уровне ощущалось, с какой теплотой женщина вспоминала былые деньки и мужа, трагически погибшего, когда Олсену едва ли исполнилось пять. На их семейных фотографиях она практически всегда улыбалась, если можно так назвать те слегка приподнятые уголки губ. — В общем, — миссис Олсен отстранилась от машины и встала прямо передо мной. — Я всегда знала, что из меня не выйдет хорошей матери, но не ожидала, что настолько проштрафлюсь. Полностью утратила над ним контроль, и вот результат. Сейчас он лишний раз без моего разрешения не дышит, поздно уже вправлять мозги, но так хотя бы никуда не встрянет. Мои извинения ничего не изменят, и всё же прости. Ещё раз с днём рождения, Вилл. Если будут проблемы, ты всегда можешь рассчитывать на мою защиту. Миссис Олсен с небольшой улыбкой на губах слегка хлопнула меня по плечу и села в машину. Я чувствовала на себе всё такой же тяжёлый взгляд, но сегодня больше не хотела испытывать нервы на прочность. С пустой головой наблюдала, как машина покидала парковку, и только тогда вспомнила о коробочке в руках. Вместе с шумным выдохом пришла некая растерянность.

***

Слушать меридианские байки во время распития традиционного напитка оказалось довольно увлекательным занятием. Сначала возникали опасения насчёт сильно пахнущей неизвестными травами и специями жидкости в глиняной кружке, но на удивление приятный и интересный вкус после первого осторожного глотка меня подкупил. Приглушённый свет и общая тёплая атмосфера располагали к расслаблению и хорошему расположению духа. Сегодня Хейл и Хай Лин проявили стремление сопровождать и помогать Элион в задании по созданию ей соответствующей репутации. При вопросе о моём мнении я лишь пожала плечами, мол, мне абсолютно всё равно, делайте, что хотите. На том и порешили: пока они вдвоём возились с принцессой, оставшиеся должны были доставить мятежникам продукты и различные вещи, купленные благодаря финансированию Хейл. Несмотря на то, что мы изначально согласовали день посещения с Калебом, сам он отсутствовал, по словам других, аж с самого утра. Вместо него командование на себя временно принял знакомый уже нам зеленокожий парень с большим количеством костяных наростов на голове, Олдерн. Именно он и предложил нам получше узнать Меридиан и местную культуру. Тихое появление Калеба, выглядевшего разбитым, всего за миг разрушило ту спокойную атмосферу, и заставило народ взволнованно переглядываться между собой. Никто не пытался хоть что-то расспрашивать, все терпеливо ждали, когда лидер сам сообщит причину потускнения своих глаз. — Где Дрейк? — его блёклый голос, за которым явно скрывалась целая прорва чувств, лишь сильнее обеспокоил мятежников. — Что произошло? — Калеб медленно перевёл усталый взгляд на подошедшего к нему Олдерна, но так и не ответил на его вопрос, настаивая на своём: — Так когда вы в последний раз его видели? — Объяснись, Калеб! В этот раз Олдерн звучал в разы настойчивее и явно не желал оставаться без ответа. Его тёмные брови сместились ближе к переносице, а сам он принял свой самый серьёзный и суровый вид. Калеб же ни на секунду не поддался напору друга и пробежал взглядом по лицам остальных мятежников. Нас, Стражниц, казалось, он совершенно не замечал. — Он ещё вчера ушёл. Сказал, что у него важное дело, но больше ничего конкретного. Его до сих пор нет, — рядом сидящая с Ирмой девушка подала голос, и, судя по лёгкому покачиванию головой Олдерном, это ему совершенно не понравилось. — Ясно. Спасибо. Калеб приподнял уголки губ, но улыбка вышла до боли вымученной. Я видела, с каким трудом он пытался скрыть все свои чувства, не тревожить ими остальных, но сейчас ничего не выходило, и это ещё сильнее его уничтожало. Ему хотелось сорвать голос от крика, разбить руки в кровь об бетонную стену, лишь бы только избавиться от того клубка чувств в груди, невидимой рукой сдавливающих шею. Правда, Калеб был не из таких людей: он тихо и молча выносит всё в себе, будет вариться в этом кипящем котелке один, ибо, вероятно, считал, что таким образом защитит других. Возможно, боялся доставить лишние проблемы, показаться так не вовремя слабым и всего лишь…человеком? Ведь сейчас он выступал для своих людей крепкой опорой, непоколебимой надеждой на лучшее будущее. По сути, потеряй они этот символ, что у них останется? Казалось, только из-за Калеба они продолжали бороться даже в совсем уж безвыходных ситуациях. И он осознавал это с оседающей на языке горечью. — Если он объявится, то задержите его до моего прихода, — кинул Калеб через плечо, направляясь к выходу. Отчётливо ощущалось нежелание парня сейчас разговаривать с кем-то из мятежников, но ему точно бы не помешало выговориться кому-то постороннему. Тому, кто хоть немного разбирался в ситуации, но не находился под его ответственностью. Я посчитала правильным, сейчас стать именно таким человеком и так положить начало для улучшения с ним отношений. Именно поэтому, когда Олдерн решил последовать за другом, моя рука легла на его предплечье, останавливая. — Я разберусь, — он явно не желал доверять дело одной лишь мне, и моя хватка стала сильнее, а голос приобрёл неоспоримые нотки: — Пожалуйста. Я даже не дождалась согласия и просто выскочила следом за Калебом. Его фигура маячила уже довольно далеко впереди, пришлось перейти на бег и при этом ни на секунду не упускать из поля зрения чужую спину. Стоило только ступить на первую ступень, как проход с громким звуком закрылся. Из-за плохого освещения я поднималась по лестнице с крайней осторожностью, и яркий свет снаружи неприятно ударил по глазам. — Не ожидал, что именно ты последуешь за мной. Зря, до ближайшего входа добираться минимум час-два. Я покачала головой, мол, не такая уж и проблема, и осмотрелась вокруг, медленно приближаясь к парню. От открывающихся видов перехватывало дыхание: большая площадь заросших растительностью развалин, среди которого лучше всего сохранились пару арок и колон, целый ряд каменистых холмов, постепенно убывающих в высоте и выводящих к относительно ровной поверхности, низко нависающее и отливающее жёлто-зеленоватым оттенком из-за Завесы вечернее небо, и одинокое старое дерево вдалеке, где, казалось, резко обрывалась земля. Хотелось запомнить каждую деталь, чтобы в тяжёлые дни мысленно переноситься в это волшебное место, где смерть и разруха гармонично смотрелись с красками жизни. И воздух здесь ощущался совершенно иначе, словно бы в нём была растворена сама свобода. Калеб, отчего-то улыбаясь, слегка потянул заворожённую меня за локоть и протянул руку. Я с непониманием и некой насторожённостью вложила в чужую большую ладонь свою, чувствуя мозоли и целый ряд небольших шрамов. Меня сразу же бросило в омут неловкости из-за того, что мы держались за руки, и из-за того, что моя кожа нежная, без малейших ранок. Мы направились в сторону одинокого дерева, осторожно преодолевая спуски. Несмотря на наличие крыльев за спиной, я твёрдо решила не бросать Калеба одного преодолевать этот опасный путь. Такой поступок показался самым правильным и в некой степени располагающим к сближению. Парень выбирал самые облегчённые имеющиеся варианты спуска и постоянно за мной следил, очень помогая не переломать с каждым новым шагом ноги. Мы оба молчали, будто бы желали сохранить слова для дальнейшего разговора, но безмолвие совсем не напрягало, даже, скорее, умиротворяло. Поблизости, кроме нас, не наблюдалось ни единой живой души, а в поле зрения — одна лишь дикая природа. Пыль и грязь оседала на наших одеждах и коже, но подобное нас мало волновало. Когда мы оказались на относительно ровной поверхности, я почувствовала сильнейший прилив сил и желание рвануть с места и не смогла ему воспротивиться. С каждым ярдом мне словно бы открывался совершенно новый вкус жизни, и чувства в разы обострялись. Страх упасть полностью отсутствовал, наверное, это лишь сильнее вскипятило бы кровь. Прохладный ветер, бьющий в лицо и треплющий волосы, приятно холодил разгорячённую кожу. Сейчас я действительно впервые за долгое время ощущала себя абсолютно свободной, нескованной проблемами и обстоятельствами. Каждая клетка тела прямо-таки перенасыщалась подобным чувством. За пару ярдов до дерева я перешла на шаг и счастливо рассмеялась, оборачиваясь, чтобы взглядом отыскать Калеба, который оказалось совсем от меня не отставал. С обрыва открывался вид на новый ряд каменистых холмов, тянущийся далеко вдаль. Солнце ещё сильнее склонилось к черте горизонта — к краскам неба примешались пока что едва заметные тёмно-фиолетовые нотки. Я некоторое время простояла на краю, наслаждаясь красотами и играющим с волосами ветром, а затем села рядом с Калебом под дерево на расстеленный им плащ и обхватила руками ноги, положив подбородок на колени. — Что это за место? — решила зайти издалека и дать ему дополнительное время собраться с мыслями для дальнейшей беседы. — Вроде бы его называют Антанским холмогорьем из-за ранее построенного здесь храма Анты, богини скромности, смирения, уважения и стыда. Кажется, в него отправляли на перевоспитание то ли девушек, то ли парней, а может, даже обоих, но в «Алый период» его практически сравняли с землёй. Какая-то масштабная заварушка, восстановить хоть что-то было невозможно. — «Алый период»? — с искренним любопытством спросила я. — «Ималион Эсканор, королева, восседающая на горе трупов, окрасившая небо и воды в алый, была порождением хаоса и наказанием богов для народа за их деяния. Сердце Меридиана подверглось скверне и стало истинной Тьмой. Её нарекли Алой королевой, а период её правления — алым». Об этих страницах истории принято молчать, даже не все о них знают. А мне отец многое рассказывал, а сам он узнавал либо от моей матери, либо из книг. Значит, народ Меридиана уже не первый раз сталкивался с понятием «тирания». Стоило только начать подводить итоги: одна королева покрывала тёмные дела Стражниц, другая с наслаждением купалась в реках крови своих подданных, третья привела к возникновению Завесы — то получалось, что семейка Эсканор для всего королевства являлась одним большим проклятьем. Ко всему прочему их история в этом мире началась с узурпирования власти. Может, Меридиану будет лучше без них? Не выбирать сторону, а просто пойти против обоих? Я сразу же резко дёрнула головой от последней мысли, расплачиваясь дикой болью в шее и вопросительным взглядом Калеба. Почему в голове вообще зародился этот неожиданный вопрос, который сейчас вызывал у меня обескураженность и странное послевкусие на языке? Разве существовали к нему предпосылки, или во мне говорило бунтарское желание воспротивиться абсолютно всему вне зависимости от последствий? Следовало бы вернуться к этой теме немного позже. Я, повернув голову в сторону Калеба, прислонилась щекой к коленям и наконец-то решила расспросить об интересующем меня вопросе. Парень, опершись спиной о ствол дерева, туманным взглядом наблюдал за солнечным диском и спокойно дожидался, когда уже подвергнется допросу. — Итак, Дрейк… — тяжёлый выдох вырвался из груди неосознанно. Взгляд зелёных глаз скосили в мою сторону. — Не стану вилять и скажу как есть: он и есть тот самый предатель. Я и ранее его подозревал, но до конца не хотел верить. И теперь всё окончательно подтвердилось. Лицо Калеба стало непроницаемой маской, а взгляд — безучастным, словно это могло, кроме него самого, кого-то одурачить. Ему было не всё равно, просто мозг от избытка чувств перенапрягся и отключил ощущение боли. Я не могла подобрать правильных слов, чтобы хотя бы ненадолго утихомирить бушующий ураган в его душе, но и совсем промолчать показалось неправильным. На ум пришло лишь банальное и ничего незначащее «мне жаль». — Даже не знаю, как сказать остальным. Дрейк кажется грубым, но всегда всем приходил на выручку. Мы с ним вообще с самого детства вместе. Его родители находились под командованием моего отца, но очень рано умерли. Ему не было и пяти. Отец приютил его в нашем доме, вот мы и росли вместе. Когда я возглавил восстание, он остался, сказал, что поможет мне не сдохнуть из-за моего «глупого бесстрашия и благородства». Калеб слегка улыбнулся, скорее всего, припоминая былые дни, и снова всматривался куда-то за горизонт. Его неожиданная разговорчивость о своей жизни немного удивила, но в то же время показалась полезной. Вопросов личного характера у меня накопилось достаточно. — И как ты поступишь? — Калеб всё для себя уже решил и ни капли не колебался, поэтому дал ответ, считай, сразу же: — Сначала спрошу о причине, пусть и могу понять Дрейка. Но в любом случае в знак нашей старой дружбы я позволю богам нас рассудить, — я с лёгкостью поняла, о каком божественном суде шла речь и в какой-то степени суровым голосом подметила: — Ты можешь умереть. — Значит, так тому и быть, — в голосе Калеба ни тени сомнения, и пусть его бесстрашие перед смертью было вполне обосновано жизненным путём, всё равно становилось жутковато от этой уверенности. Со временем и я перестану бояться? — И правда же сдохнешь от своего глупого бесстрашия и благородства. Теперь придётся искать нового человека, который этого не допустит. До меня не сразу дошло, насколько последнее предложение вышло издевательским. Глаза расширились от осознания сказанной глупости. Я прошептала извинения и уткнулась лицом в колени, стыдясь увидеть реакцию парня. Даже после его заверений, что всё в порядке, мысли какое-то время продолжали вертеться вокруг этого небольшого инцидента. — Слушай, а что стало с твоей матерью? Брови Калеба взметнулись вверх, вероятно, он не ожидал подобного рода вопросы. Его рука неосознанно коснулась груди в районе, где под одеждой скрывался замеченный мной ещё при первой встрече амулет, который вскоре вытащили на свет и сжали в ладони. — Я её толком не помню. Её называли Волшебницей Меридиана. Она была жрицей храма Анхаиса, а им запрещено иметь семью. Но вот я сижу перед тобой, а на этом самом месте мои родители принесли друг другу клятвы. По словам отца, у неё были серьёзные причины исчезнуть. И я хорошо помню тот день, когда он узнал о её смерти, — он сжал амулет в руке до побеления костяшек и словно ничего не видел перед собой. — Её убил Фобос. Убил всех жриц в храме Анхаиса в Дейнкёрте и остался безнаказанным. Калеб с силой сжал зубы, казалось, ещё немного и они превратятся в крупную крошку. Его чуть ли не трясло от вспыхнувшей ярости, разрастающаяся аура которой, казалось, выживала всё в округе. Не в силах издать и малейшего звука, я впала в какое-то оцепенение от очередного подтверждения опасности Фобоса. Как бы не старалась абстрагироваться от мысли, что в последнее время меня, по сути, окружали одни лишь убийцы, Вселенная в очередной раз с радостью ткнула лицом в этот факт. — Что насчёт твоих родителей? Огонь ненависти всё ещё яро горел в парне, но он решил сменить тему, не желая продолжать прошлую, а я была только рада избежать развития своих мыслей в совсем уж неприятное для меня русло. Амулет спешно снова спрятали под белой футболкой. — Они самые обычные люди, вечно пропадающие на работе, так что, считай, меня воспитывала бабушка. При слове «родители» я сразу же вспоминаю их вечные ссоры и мои попытки не слышать этого. Сейчас они уже давно разошлись. Я живу с мамой, а отца не видела и толком с ним не общалась несколько лет. Как-то так. Пусть тема родителей для меня всегда представала довольно болезненной, сейчас мой голос звучал спокойно и без намёка на обиду. Калеб казался отстранённым и словно бы не слушал, но его сочувственный взгляд говорил об обратном. Снова накатило чувство неловкости, наши проблемы и рядом друг с другом не стояли, а он всё равно выражал по отношению ко мне участие. Я начала заламывать пальцы, пытаясь больше сосредоточиться на боли, чем на парне. — Миранда? — начала действовать по его же методике, чтобы переключиться. — То есть что вас связывает? — А ты не знаешь? — Калеб нахмурился в ответ на моё покачивание головой, словно я задала очевидный вопрос. — Нет, ты серьёзно? Мы помолвлены. Видимо моё лицо приняло настолько ошарашенное выражение, что парень не смог сдержать смешка. Мне хотелось натянуто улыбнуться, выставить руки перед собой и кричать «секундочку». Мы с Калебом какое-то время смотрели друг другу в глаза, и тут он снова начал смеяться. Я поддалась мимолётному порыву и пихнула его в плечо, что лишь сильнее его развеселило. Возникло странное чувство, будто бы мы знали друг друга не один год и могли позволить себе дружеские дурачества. — Мы познакомились, когда мне было четырнадцать. Миранда украла хлеб, и я помог ей сбежать. До сих пор помню его отвратительный вкус. С тех пор всё и закрутилось, постоянно друг на друга случайно натыкались, а потом уже намеренно искали встреч. Она ненавидит то, чем я занимаюсь, и каждый раз просит прекратить и сбежать подальше, но всё равно нам помогает, чаще всего монетами, за что получает от брата. Ес… Когда мы победим, хочу, как и родители, здесь принести с ней клятвы, наконец-то выполнить её просьбу и выбросить этого ублюдка из её жизни. — Хорошая мечта. Тогда мы обязаны победить. От собственной лжи, прозвучавшей столь искренне, меня стало мутить, а от мечтательного взгляда парня внутри что-то с грохотом обрушилось. Калеб действительно не желал после возвращения трона Элион оставаться у дел, занимать высокое положение подле новоиспечённой королевы и нашёптывать ей на ухо собственный затеи. Я чувствовала непритворность в его словах и чуть ли не задыхалась от щемящей боли в груди. Мне и правда захотелось воплотить желание парня в жизнь, но собственный эгоизм оказался прожорливой тварью и ничего от него не оставил. У меня имелась своя цель, и требовалось беспрекословно ей следовать, несмотря ни на что. К сожалению, Калеб окажется лишь случайной жертвой, хотя, может, мне удастся этого избежать? — Корнелия? — только услышав имя, я тут же яростно закачала головой. — Не упрямься, расскажи, какая кошка между вами проскочила. — Поверь, ты будешь смеяться. Это очень тупая ситуация, вышедшая из-под контроля. Как ты там говорил, девчачьи разборки? Я спрятала лицо в ладонях, всё ещё качая головой. Мне действительно не хотелось начинать эту тему, но почему-то объяснить ему ситуацию представало обычным и ни разу не стыдливым делом. Его насмешливый взгляд меня раздражал, он словно бы так бросал вызов и спрашивал «слабо ли?». Я не собиралась вестись на подобные детские подначки, но появилось дурацкое желание понаблюдать за реакцией Калеба на весь тот цирк и, возможно, ещё больше настроить против Хейл, ведь как-то раз довелось услышать, что он вроде бы её заинтересовал. Пусть, похоже, ей уже и так ничего не светило, но сильнее пообломать крылышки жутко чесались руки. — Ладно, учти, я не знаю, что творится в её голове, так что расскажу лишь свою версию. Опустим детали: Хейл была влюблена в одного парня, который в свою очередь обратил внимание на меня. Я прямым текстом посылала его на хуй, но в тяжёлый для меня период он очень сильно мне помог. И да, со временем мы начали встречаться. Тогда в моей жизни происходило очень много хрени, и хоть как-то объясниться с Хейл у меня банально не было времени и, ладно, желания. У неё тоже возникли проблемы, так что мы так и не поговорили. В итоге она меня возненавидела, начала вечно подставлять, распускать слухи, натравливать всяких придурков! Со временем ситуация лишь ухудшилась! У моего парня поплыли мозги, она этим воспользовалась и ещё больше настроила его против меня! А пару месяцев назад я узнала, что они в определённый момент начали на постоянной основе трахаться! Ебаная дешёвая драма, блядь! Эй, чего ты не смеёшься, вся эта тупость и правда забавна?! Картинки живо замелькали в памяти, словно бы это и вовсе происходило наяву. До мельчайших деталей помнила высокомерный взгляд и победную улыбку Хейл, когда правда открылась передо мной, на том самом месте мучительно уничтожая. Я только под конец заметила, что повысила голос, а глаза находились на мокром месте. Пальцы смахнули одну несчастную слезинку со щеки. Договорилась, блядь, и распустила нюни перед человеком, который не был обязан выслушивать весь этот скулёж. В последнее время только и делала, что плакала и жаловалась, и как же всё это заебало. Калеб из-за моих неожиданных слёз пребывал не в меньшей растерянности, что и я. Хотелось вывалить на него целую кучу извинений, ведь ныла тут ему о своих мелочных проблемах, когда вся его жизни находилась в полнейшей заднице. Правда, наверное, выставлю себя ещё более жалкой. Я решила больше ничего не говорить и отвернулась, благо парень меня в этом поддержал. Мы ещё некоторое время просидели возле того дерева, полностью отдавшись собственным мыслям и наслаждаясь видами. Когда порывы ветра стали холоднее, а небо всё больше походило на тёмно-фиолетовое полотно, пришлось выдвинуться обратно к убежищу. На полпути мы снова разговорились, но теперь делились различными забавными ситуациями из жизни. Наш смех, наверное, звучал на много миль вокруг. — Вилл, — я затормозила прямо перед входом в Заветный город и обернулась на голос парня, на губах которого всё ещё играла улыбка. — Я ошибался насчёт тебя. Ты оказывается не такая уж и сука. Спасибо. — Обращайся. Я же герой Вселенной, для меня приободрить одного человека плёвое дело. — И правда, как я мог забыть? Я покачала головой, пытаясь показаться глубоко возмущённой, а затем всё же улыбнулась шире. В то же время мысленно отметила, что наша прогулка оказалась намного полезнее, чем изначально предполагалось. Мы с Калебом сблизились, что в дальнейшем обязательно сыграет мне на руку, удалось узнать немного новой информации и в целом проветрить голову. В общем, несмотря на множество неловких моментов, я осталась довольна результатом, хотя моё предчувствие настойчиво твердило: ты ещё пожалеешь об этом дне.

***

Я с трудом сдерживала злобу от очередной неудачной попытки. И как бы Фобос доходчиво не объяснял, как бы не переосмысливалась причина отторжения магии, совершенно ничего не выходило. Пара несчастных искр при сильнейшем раздражении — мой предел. Принц пока что прямо не говорил о своём полнейшем разочаровании, но подобная мысль как-то читалась между строк. Не заключи мы договор, он точно бы перестал со мной возиться, назвав бездарностью, и стал бы больше уделять времени более одарённой ученице, Ирме. Честно говоря, я испытывала одновременно и огромную гордость за успехи подруги, которая каждый раз выжимала из себя последние соки ради малейшего прогресса, и зависть, угнетающую и ненавидимую. Безумно не хотелось от неё отставать и таким образом в какой-то степени подводить. Наверное, я просто занималась самообманом, когда верила в то, что делала всё возможное для получения хоть каких-то результатов, и даже подобные мысли совершенно не мотивировали исправлять ситуацию. Голова невероятно раскалывалась, заглушая окружающий мир. Перед глазами картинка размазывалась, и раздражающе мельтешили чёрные точки. Тело невероятно ныло и просило хотя бы о минуте отдыха, а каждая нога по отдельности, казалось, весила не одну тонну. Ужасно клонило в сон — ещё пару шагов, и точно рухну на пол без сознания. Я повторяла это про себя не один раз, пока Фобос, идущий впереди, не остановился и не распахнул взмахом руки двери одной из комнат, оказавшейся уже знакомым мне залом совещаний. — …подружка? — грубый голос целительницы нельзя было спутать ни с чьим другим. — Вряд ли, иначе бы от деревень остались лишь пепелища. И она всегда больше любила действовать одна, а не таскаться целой сворой. Седрик, стоящий возле голографической карты и, похоже, до этого рассматривающий в несколько раз увеличенную область королевства, при появлении принца покорно склонил голову, а целительница, сначала ехидно улыбающаяся и задравшая ноги прямо на стол, мигом вскочила и приняла максимально серьёзный вид, также проявляя должные манеры к своему правителю. Фобос жестом руки указал всем на стулья и сам занял центральное место. Седрик сделал возле карты движение подобное отдалению картинки на сенсорном экране и при появлении изображения всего королевства уселся по правую руку принца. Левую сторону заняла целительница, презрительный взгляд которой заставил нас с Ирмой выбрать места рядом с более нейтрально настроенным лордом. — Мои советники уже введены в курс дела, так что осталось объяснить ситуацию вам. Мне нужно в срочном порядке попасть в Киршрейт, но я не могу потратить все свои силы на одну лишь телепортацию, потребуется твоя помощь, — Фобос обратил взгляд в мою сторону, устанавливая прямой зрительный контакт. Перед этим я заметила, как целительница раздражённо поджала губы. — С силой Сердца таких проблем не возникнет, так что тебе придётся отправиться со мной. Я не допущу тебя к реальному бою, но ты вполне сможешь оказать поддержку. Станет уроком, и уже начнёшь накапливать опыт. Заключённый нами договор не оставлял мне иного выбора, кроме как полного согласия с Фобосом. Для возмущения или подобных чувств причин не было, сама же определила условия, теперь пора с ними считаться. Я пару раз прокрутила в голове название пункта назначения, которое, кажется, уже мелькало в одном из разговоров, и изучающе посмотрела на карту. В памяти всплыли отрывки информации о княгине, вступившей в отношения с оборотнем, и тайной волшебницей, настроенной против Фобоса. Что конкретного из этого напрямую касалось Киршрейта, дальнего восточного княжества, сказать было сложно, но я, исходя из логических соображений, больше склонялась ко второму варианту. — Сколько это займёт времени? — Думаю, всё обойдётся без хитроумных стратегий, скорее, произойдёт прямое столкновение. Дорога может занять больше времени, чем оно. Лучше рассчитывай как минимум на неделю. — Но как… — я запнулась, ибо в мыслях ещё не до конца успела сформулировать вопрос, но, похоже, меня без проблем поняли. — Вам знакомо понятие «альтермира»? Я без промедлений кивнула одновременно с Ирмой и осознала, что мой не до конца озвученный вопрос был бессмысленным, ибо решение возникшей проблемы уже существовало. Его нам пару дней назад предложила Ян Лин при более подробном обсуждении плана Калеба. Тарани резонно заметила, что мы не можем на постоянной основе пропадать на Меридиане, не вызывать насчёт этого никаких подозрений у тех же родителей и частенько игнорировать дела второй жизни, например, элементарное — посещение школы. Тогда мы и узнали о альтермирах, проще говоря, клонах. По сути, огромных сгустках магии с нашей внешностью, памятью, но без каких-либо магических способностей. Удивительно, с их испытательным созданием в тот же день и в дальнейшем никто из нашей «дружной» компании так и не налажал, я вообще всегда справлялась первой. Хоть где-то преуспевала, уже радовало. — Принцип работы? — и снова кивок. — Тогда прекрасно. Ирме придётся остаться и прикрывать тебя перед другими Стражницами. Но это не отменяет занятий, пока тобой займётся Киара. — Я не собираюсь тебя жалеть, — целительница даже не посмотрела в нашу сторону, тем самым мягко намекая на недовольство подобным решением принца. — Не волнуйся, я сильная девочка. Сама себе завязываю сандали и вообще. Седрик скосил взгляд в сторону рядом сидящей Ирмы, и его губы едва заметно дёрнулись в слабой усмешке. Над кем конкретно он насмехался следовало ещё подумать, ведь Киара явно восприняла это на свой счёт и, казалось, хотела выпалить пару ласковых в ответ, но из-за присутствия Фобоса сдержалась. Между ними определённо имелась давняя неприязнь, надеюсь, в причинах которой Ирма рано или поздно из любопытства не полезет разбираться. — За теми или иными новостями будешь обращаться к Седрику, — как ни в чём не бывало продолжил Фобос, снова убеждая меня в том, что придворный этикет на Меридиане довольно странный. В нём что ли больше свободы и даже некой дерзости со стороны подданных? И, похоже, сам Князь не испытывал и малейшего недовольства из-за вмешательства в разговор, несдержанности в эмоциях, словно это было вполне нормальным явлением. А может, дело заключалось в близких связях с этими людьми, отсюда и снисходительное отношение? И всё равно подобное казалось вопиющим поведением, полностью ломающим шаблоны. — Я бегать за тобой не буду, захочешь что-то узнать, сама меня найдёшь, — Седрик решил продолжить тенденцию «всячески показать, как сотрудничество с мерзкими Стражницами противно». — Ни дня без твоего старческого ворчания, — Ирма только собиралась вернуть колкость лорду обратно, как целительница опередила её в этом деле, чуть ли не закатывая глаза. Подруга издала громкий смешок и только после прямого взгляда Седрика, спокойное выражение которого на мгновение сменилось лёгкой раздражённостью, одумалась. А я тем временем бегло осматривала его лицо на наличие хотя бы малейшего намёка на морщины, но кожа была идеально гладкой, без единого недостатка, например, в виде того же прыща. Перевела взгляд на руки мужчины — снова не обнаружила никаких признаков старения. Напрашивался вывод: либо Киара так шутила, либо Седрик по человеческим меркам и правда считался стариком. Стоп, а ведь Миранда вроде бы говорила, что лорд служил королевской семье уже не один век. Наверное, в будущем следовало получше разобраться в физиологии оборотней. — Когда приступим? — Будь готова завтра к полдню, — я, мысленно всеми возможным способами ругаясь, только и могла, что кивнуть и прикидывать список сегодняшних обязательных дел. — Киара, пожалуйста, проведи наших гостей. Женщина помедлила, словно не слышала просьбу, в действительности выступающую приказом, или намеренно собиралась ослушаться, но вскоре поднялась с места и пригладила руками складки на платье. Она уважительно склонила голову перед принцем и без слов спешно направилась к выходу, вероятно, желая побыстрее избавиться от нашей компании. Мы выскочили вслед за ней, на ходу бросая через плечо прощание. Сегодня Фобос больше не собирался тратить на нас время, и мне пришлось смириться, что так и не удалось задать хотя бы часть интересующих меня вопросов, особенно о ситуации с Волшебницей Меридиана. Сегодня я специально абстрагировалась от того клубка чувств, вызванных мужчиной, чтобы полностью сосредоточиться на занятии. — Блядь! Целительница и Ирма с недоумением посмотрели на застывшую меня, наконец-то в полной мере осознавшую, на какой пиздец я сейчас согласилась: отправиться вместе с человеком, которого после каждой новой истории всё больше начинала бояться, на поле битвы, где могла серьёзно пострадать или вообще умереть. Стало невыносимо трудно дышать, руки пробила сильная дрожь. Я сжала ладони в кулак, прижимая их к груди, извинилась, и ноги сами понесли меня по направлению библиотеки, пока воображение живо рисовало кровавые сцены. Может, завтра просто не прийти? Нервный смешок и предчувствие бессонной ночи.