***
Горячая вода дарила невероятное удовольствие ломящему телу и смывала слои усталости с кожи. Впрочем, бессонная ночь приносила свои плоды, и сейчас едва ли удавалось не заснуть прямо в ванной. Я тяжело вздохнула и аккуратно опёрлась головой о бортик, уставившись на высокий потолок, где небольшие струйки пара после вихрения с медленным подъёмом рассеивались. Фобос сказал, что мы заночуем в замке и завтра с рассветом выдвинемся в путь. К слову, после расставания в саду я толком и не общалась с принцем, разве что обмолвились парой фраз при минутных встречах, и он снова пропадал где-то вместе с княгиней. Меня, конечно же, в их совместные дела не посвящали. Да и самой как-то не хотелось лезть. Ужин слуга доставил прямиком в отведённую мне комнату, так стало ясно, что княгиня не желала сидеть со мной за одним столом. Подобное нисколько не удивило, я даже обрадовалась выпавшему шансу побыть в одиночестве и немного поразмыслить. Рэй же быстро порушил все надежды и решил отужинать вместе со мной. Он прекрасно подметил моё дикое желание взвыть и, казалось, лишь сильнее начал дразниться. После того, как я не притронулась к еде — кусок в горло совершенно не лез из-за всех этих потрясений, — его шутка о том, что убивать меня с помощью яда было бы слишком скучно, отозвалась во мне разрушительным пламенем, который дымом заволакивал здравомыслие. Я была уже на полпути, чтобы, несмотря на последствия, хорошенько ему вмазать с целью стереть эту противную ухмылку. Слава лягушачьему принцу, у меня не имелось сил даже на простенькое огрызание. Как уже стало предельно ясно, времяпровождение с Рэем в какой-то миг начало не столько страшить, сколько напрягать. Оборотень всегда держался рядом, в паре шагов, внимательно следил за каждым движением и словом, даже когда отворачивался, и был готов в любой момент меня обезвредить. Думаю, он бы отлично поладил с Седриком, оба, блядь, любители понаблюдать за школьницей, которая сейчас и собственной тени боится, и запугивать её ещё больше. Правда, Рэй делал это более изящно, в нарочито театральной манере, отыгрывал в спектакле роль неплохого парня, разумного и весёлого, с ним даже можно подружиться, вот только главное здесь слово «роль». Единственной радостью за день оказалось принятие ванны, в которую добавили что-то с ароматом лепестков роз. Не с моей подачи, конечно, но, в принципе, такое «своеволие» не вызвало недовольства. После нескольких вежливых отказов слугам в помощи, я всё-таки сдалась и позволила им хотя бы подготовить всё для купания. К слову, на удивление, понятие «водопровод» народу Меридиана было знакомо, а одежда Стражницы действительно без проблем снималась. Даже удалось сложить крылья так, что они практически не мешались. Мысли медленно превращались в что-то вязкое, постепенно лишая сознания света. Потолок, казалось, опускал всё ниже и ниже, становился крышкой для коробки. А я, глупая букашечка, не шевелилась и уже заранее смирилась с заточением. Ребёнок проделает дырочки для воздуха и притащит со двора пару травинок в качестве еды, будет радостно думать, что завёл домашнего жука и периодически заглядывать внутрь. Мне уже ничего не поможет, попытки побега с большей вероятностью провалятся. Так быстро и зачахну в тоске о родных местах, забытая и лишённая света. Ребёнок же без проблем отыщет новую жертву. Сильный грохот за спиной заставил меня резко распахнуть глаза и захлебнуться водой, над которой больше не вихрился пар. Я отплёвывалась от горькой мыльной жидкости, пока оборачивалась к источнику шума. Душераздирающий крик вырвался из груди и, казалось, сотрясал сами стены. Правда, он принадлежал не мне, горло охватил сильный спазм — издать хотя бы малейший звук не получалось. Небольшой кинжал возник в руке Рэя будто бы из воздуха, настолько его движения были быстры, и сразу же оказался вогнан по рукоять в район плечевого сустава лежащему на полу другому оборотню, пришпиливая того, словно булавкой бабочку за крылья, к доскам. Оружие безжалостно провернули несколько раз, плоть с невероятной лёгкостью разрывалась с отвратительнейшим звуком под аккомпанемент ещё одного холодящего душу крика. Из двух параллельных друг другу ран обильно сочилась кровь, и её запах забивал нос, оседал на коже, стенах, заставлял воздух тяжелеть. Что-то не позволяло отвести взгляд от корчившегося в болезненных судорогах тела, в промежутках между стонами шептавшего проклятья. — Ублюдок, что ты делаешь?! Рэй оглушающе кричал, срывая голос, и сильными ударами ноги по пояснице препятствовал любым попыткам своей жертвы подняться. Его грудная клетка вздымалась порывисто, часто и, казалось, в следующий миг могла разорваться на части от горящей в ней дикой ярости. Раздражающая ухмылочка наконец-то исчезла с его губ, вот только лучше бы она сейчас мелькала на лице, а не этот ужасающий звериный оскал. Ногти стали в разы длиннее, острее и опаснее и, вероятно, с лёгкостью, словно нож в масло, вонзятся в кожу, разорвут её и мышцы заодно. Заставляющая искать возможности побега аура Рэй начала принимать видимый вид и плотным чёрным слоем окутывать его с ног до головы, на этом фоне отчётливо выделялись горящие янтарным светом факелы, с помощью которых, вероятно, собирались поджечь весь замок. — Сначала люди… — тихие слова, прерываемые стонами и тяжёлым дыханием, несли в себе огромную долю ненависти, наполняющей воздух ядовитыми испарениями. — Затем королевские выродки… теперь кондракаровские твари… Из-за этих игр в мир и дружбу нас всех вскоре уничтожат… Лучше бы им всем сдохнуть… Либо мы, либо они… После следующего удара послышался отчётливый звук ломающихся костей. Рэй перебил чужой хребет так, словно тот был создан из мягкого материала, к примеру, пластилина. Это лишь подчёркивало ощущение нереалистичности происходящего. И когда следом тяжёлый каблук сапога яростно опустился на чужой череп, кости которого также затрещали, я поняла, что больше подобного зрелища не вынесу. Всё тело пробило на сильную дрожь, от чего, казалось, внутри взбалтывались и сами органы, вызывая тошноту. Я издала то ли нервный смешок, то ли хныканье и расфокусировано уставилась перед собой. Щеки нещадно обжигало, а горло раздирало от беззвучного крика. Запах роз и крови перемешивался, забивался в ноздри и также вызывал удушье. Я царапала собственные руки, оставляя красные рваные полосы и молясь, чтобы всё закончилось, чтобы какофония больше не звучала, чтобы страх перестал парализовать ноги. — Я, блядь, ненавижу таких уёбков, как ты! Цепляетесь за прошлое, дальше собственного носа не видите, ограничены в суждениях и отказываетесь исправлять ситуацию! Только вы правы, и никто другой, а если кто оспорит, то получит ненависть и нож под рёбра! Из-за таких, как ты, этот ёбаный мир не изменить, из-за таких, как ты постоянно вспыхивают войны, из-за таких, как ты, дети остаются сиротами! Из-за таких, как ты, кровь с моих рук не смывается! Из-за таких, как ты, я вечно остаюсь один и не могу ничего исправить! Как же я, блядь, вас ненавижу! Прижатые к ушам ладони никак не помогали заглушить звук. Удары под звериное рычание продолжали происходить с меньшей периодичностью, даже когда под каблуком вместо треска костей послышалось мерзкое хлюпанье, а стоны больше не слетали с чужих губ. Каждый раз мои плечи вздрагивали, я старалась сжаться и просто раствориться в воде. Приходилось с большей силой вжимать уши в череп и продолжать беспрестанно молить об окончании. Не воспринимай, не чувствуй, отключи сознание, отстранись! Тебя здесь нет! Всё происходит не с тобой! Это лишь кошмарный сон! До рассвета осталось не так много! Ты точно заснула в ванной! Твоё сознание лишь играет с тобой! Проснись, блядь, наконец! Проснись прошу… Голубые вспышки замаячили на периферии зрения, но голова отказывалась поворачиваться. Казалось, вместо крови по кровеносным сосудам струилась лава, что вода при соприкосновении с кожей сразу же испарялась. Впрочем, всё это не имело такого значения, как резко опустившаяся тишина. Она проникла под кожу, достигла мозга и дала определённый сигнал: сейчас! Связь с реальностью окончательно размылась, и я зарыдала в голос, перемешивая плач с хрипящим криком. Лёгкие не справлялись, сгорали в огненном смерче — пепел взметался вверх и оседал на слизистых трахеи. Я давилась его хлопьями, задыхалась от дыма и не могла ничего сделать. Голову сжимали тугие обручи, и от звука трещащих костей черепа меня начинало трусить ещё сильнее. Мозг в какой-то момент перестал воспринимать сигналы боли — и я остервенело вновь царапала руки, словно желая содрать кожу, пропитавшуюся запахом чужой крови, переходила на плечи, шею. Чувствовала металлический привкус на треснувших губах, и тошнота подступала к горлу. Отвратительные красные волосы оставались в руках. Мне хотелось остановиться, но стоило лишь подумать, как круг замыкался и повторялся снова. И каждый новый стоил внушительной части души. И я совершенно не помнила, как именно выбралась из этой ловушки.***
Чужой голос звучал приглушённо, словно за толстым стеклом, и с постепенным моим приходом в себя становился всё громче и отчётливее. Я слегка пошевелила пальцами, которые отвечали на движение тянущей болью. Наверное, вчера вновь перестаралась на тренировках, лишь оставалось надеяться, что сегодня не будний день. Недовольное бурчание из-за раннего по ощущениям подъёма сорвалось с губ как-то само по себе. Правда, чем сильнее я вслушивалась в спокойный мужской голос, тем быстрее раздробленные кусочки воспоминаний склеивались воедино и постепенно позволяли увидеть истинное положение дел. Запах крови, ломающиеся кости, дикая ярость — всё это вело к проясняющемуся образу одного конкретного человека. Я со вскриком подорвалась с постели и отползла ближе к изголовью, широко раскрытыми глазами уставившись на стоящего рядом с кроватью Фобоса. Тело явно не ожидало подобной резкости и яростно запротестовало — сквозь плотно сжатые зубы вырвался стон. Сердце билось о рёбра загнанной дикой птицей и, казалось, старалось навсегда со всем покончить. За окном только загорался новый день, и царящая в комнате полутьма явно желала немного поиграть с сознанием в свои извращённые игры. Я жадно глотала воздух, словно после долгого его лишения, и замерла без движения. Из-за страха, боли и просто из-за веры стать невидимой для зелёных глаз, больше не напоминающих о молодой траве, а, скорее, цвет флакона из-под яда. — Мне жаль, что так произошло. Всё-таки приставить Рэя для твоей защиты было правильным решением, — на упоминании имени оборотня я неосознанно вздрогнула, а страх сильнее меня сжал в своих мерзких лапищах. — И всё-таки даже в этой ситуации нашлись плюсы. Тебе удалось поставить очень сложный барьер, считай, маленькая Завеса. И разрушить его оказалось той ещё задачкой. Конечно, можно было бы подождать, когда ты исчерпаешь силы, но тогда бы исчезла альтермира. Если ты сможешь его повторить, то это очень нам пригодится в предстоящем бою. После сказанного мне захотелось даже в какой-то мере истерично рассмеяться. Его невозмутимость и поиски «плюсов» просто поражали до глубины души, и это оседало горечью на языке. Может, меня и не причисляли к пешкам, а к более значимым фигурам, но в случае чего я всё также оставалась жертвой во имя защиты короля. Хоть и вполне предсказуемо, вот только что-то вроде обиды, вероятно, никогда не исчезнет. Я чувствовала, как горло заковали в стальные обручи, и ни одного слова в ближайшее время не вымолвить, поэтому ограничилась лишь полным непонимания взглядом. А хотелось бы транслировать одну только ненависть, так чтобы Фобос ею подавился, но, вероятно, после долгих лет правления у него выработался иммунитет. Даже интересно, чтобы он сделал, если бы Рэй ничего не предпринял? — На столике два флакона: первый — сильное обезболивающее, второй — сильное успокоительное. На магические силы никак не скажутся. Советую принять, иначе этот день покажется тебе в несколько раз невыносимее. И ещё, думаю, твоя нынешняя одежда толком не согревает, поэтому я позаботился, чтобы тебе раздобыли что-то потеплее. Висит рядом с зеркалом. Я зайду за тобой через полчаса. Я всё также продолжала сохранять молчание, когда Фобос развернулся и вышел из комнаты, и ещё пару минут точно просидела неподвижно. Слово «одежда» какое-то время вертелось в голове, словно подавая сигнал, пока наконец-то не дошло, какой конкретно. На мне было надето что-то вроде банного халата, свой топ и остальное я обнаружила аккуратно сложенными на кресле. Итак, блядь, во-первых, кто это сделал, ибо я точно находилась не в адекватном состоянии и не смогла бы, во-вторых, сколько человек успело оценить мою плоскость? В принципе, похуй, это малейшая из возникших проблем. В течении отведённого времени я порывалась всё бросить и сбежать, пусть ебутся, как хотят, а мне жить хотелось. Правда, по ходу того, как начало действовать успокоительное, от приёма которого всё-таки не удалось удержаться, возникало множество различных останавливающих вопросов и размышлений. Сбегу я, а что дальше? Чего этим добьюсь? Настрою Фобоса против себя и заставлю его выложить Совету очень интересную информации обо мне и Ирме? О подобном я уже не раз задумывалась, и выводы напрашивались неутешительные. Можно было бы, конечно, притвориться, что это всего лишь заранее подготовленный план: втереться Фобосу в доверие, специально никому не говорить, чтобы не искушать судьбу, а затем после определённого момента его предать, вот только каковы шансы, что подобная ложь прокатит? Особенно сейчас, когда я, кажется, растеряла все навыки хорошего и убедительного обмана. На самом деле у меня на руках слишком мало информации, опасаться и ждать подвоха стоило от обеих сторон. К тому же даже если начну действительно работать на Кондракар, кто сказал, что подобного вчерашней ситуации не повторится и с ними? Просто смешно думать, что нет. Вскоре они точно будут происходить на регулярной основе. И получалось проблема заключалась в том, что морально я совершенно не подготовлена к такой реальности, а недавняя моя ненависть к Фобосу была вызвана просто из-за того, что в этой раз именно он втянул меня в нынешний пиздец. Имелась ли тут и правда его вина? И смела ли я так остро реагировать на спокойствие принца? И голову сразу же стрелой пронзило понимание: он привык к ситуациям подобного рода. Фобос вырос, вероятно, в постоянном стрессе, стоило, например, вспомнить слова хозяйки таверны о нескольких покушения на его жизнь. Он давно пережил те эмоциональные всплески, и, наверное, сейчас ему моя реакция, может, и казалась понятной, но ныне чуждой. И, скорее всего, у принца имелись проблемы в общении с другими людьми, поэтому тот и не мог проявить в полной мере сочувствие, поддержать (да и не обязан был, если говорить начистоту). И всё же слова сожаления от него прозвучали, хоть и сухо. Я издала саркастичный смешок на свои очередные попытки оправдать, найти что-то хорошее в человеке. Давно ли у меня появилась эта дурацкая черта? Ах да, я всегда была такой. Первая заговорила тогда в больнице со школьным хулиганом, который пару раз причинял вред мне и моих тогдашним друзьям, ибо видела его переживания за близкого человека и попытки больше не доставлять лишних проблем и тревог. До последнего нянчилась с Олсеном. И даже Хейл, несмотря на сильную ненависть к ней, пыталась понять и действительно могла. Долбоебизм не лечится, так говорил Урия. Когда в двери постучал Фобос и, не входя, сообщил, что уже пора, я толком не была собрана, но просить дополнительные минуты не собиралась. Хоть в рюкзаке и имелась расчёска, кое-как рукой распутала волосы, а из-за того, что в тонкой одежде Стражницы, на удивление, не чувствовалось холода, из принесённых вещей на всякий случай прихватила лишь тёплый плащ. Когда его брала, мельком в зеркале, которое до этого избегала, увидела своё посеревшее лицо и в целом потасканный вид. Путь до конюшни прошёл в полном молчании. Содержимое флаконов, казалось, выжгло душу и вместе с ней все эмоции, оставалось лишь слегка вялое и словно бы чужое тело, но я всё же чувствовала себя просто превосходно и желала, чтобы такое состояние продлилось как можно дольше. Когда мы подошли к двухэтажному большому строению, находящемуся немного поодаль замка, лошадей ещё не вывели, зато рядом во дворике столпилось много детворы и подростков. Старшим из них было не намного меньше, чем мне. Странно, конечно, что они не спали, толком ещё утро не наступило. — Когда я вырасту, я хочу быть такой же, как и братец! — самая мелкая девочка звонко рассмеялась и обратила взгляд полного обожания на рядом стоящего Рэя. Если бы не препараты, меня бы снова пленили паника и страх, заставившие с криком убежать подальше от ходячего напоминания вчерашнего, сейчас даже пульс едва ли ускорился. Правда, я смотрела на его широкую и искреннюю улыбку, адресованную той девочке, и поверх неё накладывался звериный оскал из воспоминаний. Он обул другие сапоги, но мне всё чудились бурые пятна и окровавленный каблук. Хотелось отделаться от этих образов, и я уставилась себе под ноги, всё ещё прекрасно слыша разговор оборотней. — Это самое мерзкое, что я слышала за последнее время, — теперь я могла судить о говорящих лишь по голосу. Запальчивый явно принадлежал девочке-подростку. — Кики, перестань! — строгость же сквозила в мелодичном голосе взрослой девушки. Похоже, помимо Рэя, был ещё кто-то старше остальных. — А вы перестаньте так идеализировать чужака! Лив, где, кстати, Берт?! Может, наш «идеальный» его прикончил? — Кики продолжала сочиться ядом и ещё больше распаляться. — А ты внимательна. — Он вчера странно себя вёл, я за ним присматривала. А ещё он всегда спит в саду, но этой ночью так и не появился. И его нигде нет. И вообще не уходи от вопроса! — и в этот момент я всецело заинтересовалась разговором. Неужели они говорили о… — Ты же знаешь, как его всё раздражало, и вчерашний день стал для него последней каплей… — Да, я его убил. Он поставил свой эгоизм превыше клана. Я сделал то, что должно, — перебивая Лив, которая, похоже, собиралась скрыть преступление, спокойно, словно говоря о погоде, заявил Рэй. — Упс, Кики, и что дальше? — не прошло и пары секунд после признания, как новый участник разговора стал открыто смеяться над девушкой. —Давай скажи: «ты не имеешь права решать за наш клан», бу-бу-бу! Рэй такой плохой, бе-бе-бе! Сознайся, тебя просто бесит, что теперь больше внимание ему, а не тебе. И то, что, как ты говоришь, чужак делает для клана в разы больше, чем ты «своя». — Закрой пасть, иначе я её снесу! — Эй, хватит, давайте без конфликтов. Всё-таки вы одна большая семья. — Рэй прав. Хм, направлю-ка я ваш пыл в полезное русло, так и помиритесь! Дальше Лив заворковала о хозяйственных делах под недовольное бурчание подростков и восторженные выкрики детей, а я же осталась в полнейшем недоумении. Как бы всё шло к громкому конфликту и огромному всплеску эмоций, а не к спокойному переходу на бытовые темы. Рэй убил одного из клана! И неужели это всех устроило, неужели они настолько ему доверяют, что не спросили о деталях, а размытые формулировки приняли за истину? Ладно мелкие, им вполне могли промыть мозги или совсем не соображают, но остальным настолько похуй, даже той вроде как ненавидящей его Кики? Хорошо, наверное, и мне бы стоило забить, всё-таки это их личное дело. Фырканье и цокот копыт заставили меня поднять голову, Эйрин вела за собой крепкого вороного коня, за ней следовал, вероятно, конюх с ещё двумя. Пусть её одежда сменилась на более тёплую и подходящую для путешествия, маска и перчатки никуда не исчезли. Наверное, они скрывали чудовищные увечья. Появлялся вопрос, откуда они у княгини: врождённые или приобретённые? — Не думаю, что ты хоть раз ездила, не так ли? Эйрин замерла в нескольких шагах и, поглаживая животное по морде, изучающе прошлась по мне взглядом. Она не могла не знать о произошедшем, и, возможно, из-за этого старалась казаться намного дружелюбнее, чем вчера. — Тогда тебе тяжело придётся, путь неблизкий. Поедешь со мной, а там, когда отдалимся от поселений, может, в воздух поднимешься, — я только кивала, уже представляя всевозможные прекрасные ощущения после поездки. — Позови Кайго по имени и подойти так, чтобы он тебя видел, похлопай по шее и просто поговори с ним, он мальчик общительный… Та самая девочка, восхищающаяся Рэем, окликнула Эйрин и помчалась со всех ног к ней. Рука в перчатке махнула в сторону животного, мол, знакомься. Я этим и занималась, чувствуя невероятный жар под ладонью идущий от молодого и могучего тела, пока малышка сбивчиво и с восторгом рассказывала о том, как создавала для княгини «волшебный» браслет святой защиты из специально окрашенных в основные цвета неизвестного мне бога шнурков. Эмоции же самой девушки полностью скрывала маска, но то, как она бодро протянула руку, чтобы принять украшение, и как бережно провела по нему пальцем, уже о многом говорило. Я бросила мимолётный взгляд на Фобоса и, казалось, подсмотрела что-то очень личное и сокровенное, отчего сразу же вперилась взглядом в бьющуюся жилку на шее Кайго. На губах принца играла полноценная улыбка, а взгляд переполнялся светом, хотя мне вполне могло привидеться. И всё же чему же он так радовался? Рэй, приблизившись к нам, начался гордо хвастаться перед девушкой таким же браслетом, правда, выполненным в другой цветовой гамме, и ласково потрепал девочку по золотистым волосам под её счастливый смех. — Выполнишь мою просьбу? — после кивка девочки парень стал снимать свои серьги и, присев на корточки, вложил их в осторожно раскрытую до этого маленькую ладонь. — Они очень для меня важны. Сохранишь их до моего возвращения? Спасибо. А теперь беги обратно к Лив, и помогай ей присматривать за всем в моё отсутствие, ладно? Девочка какое-то время повисла на шее Рэя и вернулась к остальным, после этого мы наконец-то выдвинулись. Залезть на лошадь, конечно, предстало той ещё задачкой, но с помощью Эйрин — единственная, от кого я смогла её принять — как-то справилась. Крепко прижиматься к чужому телу и чувствовать его поразительную силу в первое время было довольно неловко, но затем всё стало вполне привычным делом. Дальнейшую дорогу я помнила очень размыто и отрывками, хотя открывающиеся пейзажи просто захватывали дух. Во время остановок удавалось узнать немного новой информации об этом крае. Княжество Киршрейт занимало второе место по площади после Канорта, княжества в котором располагалась столица, и славилось своими обширными охотничьими угодьями, а также разведением лошадей, собак и выведением новых пород. К слову, замок, где нам пришлось переночевать, не являлся центральным, а, скорее, значился чем-то вроде летней резиденцией для княгинь, обычно приезжающие сюда ради спокойствия вдали от городов, местных красот и расположенных недалеко горячих источников. Пусть действие препаратов постепенно проходило, и потихоньку ощущались последствия долгой езды и полёта, комок неутешительных мыслей возрастал, а к вечеру ситуация лишь ухудшилась, мне всё равно удавалось наслаждаться рассказами и природой. С высоты и вовсе открывался один из самых волшебных видов: вон там снова начинался тянущийся на много миль лес, а вон там лентой вилась река, возле которой мы пару часов назад уже останавливались, а вон там придётся пересекать очередной луг. Иногда доводилось мельком взглянуть на представителей местной фауны, попадались как знакомые «земные» виды, хоть и с некоторыми отличиями, значительными и нет, так и совершенно новые и странные. В некоторых случаях даже с трудом удавалось определить, помесь каких конкретных животных напомнила встречающаяся особь. До наступления сумерек мы разбили лагерь в лесу. Рэй, как главный эксперт по выживанию, особенно ночью, в основном занялся всем необходимым сам, хотя другие тоже не остались в стороне. Я же ничего не смыслила в таких делах, и, к счастью, от меня ничего и не требовали, поэтому, снова отказавшись от еды (как ещё держалась на ногах, вопрос оставался открытым), решила заняться более полезным для себя делом, а точнее воспользоваться советом Фобоса — попытками воссоздать вчерашний барьер. Пусть меня и мучила сильнейшая боль в мышцах и усталость, но все мои переживания вряд ли бы позволили заснуть. Они грызли изнутри, кислотой разливались по сосудам и подталкивали к очередному срыву. Мне хотелось хоть чем-то себя занять и тем самым отвлечься. И пусть звучало безумно, но физическая боль казалась спасеньем. В зоне видимости меж деревьев маячил тёплый свет от костра, а я делала попытку за попыткой и не собиралась успокаиваться, пока не достигла бы удовлетворительного результата. Наверное, впервые проявлялось будоражащее чувство азарта от использования магии, и, возможно, из-за этого казалось проще её контролировать. Обычно даже в облике Стражницы она подкидывала мне сюрпризы, а сейчас словно мы наконец-то нашли точки соприкосновения. Думаю, моё сильнейшее желание защиты также играло немаловажную роль. Приходилось привычно действовать интуитивно, основываясь на вчерашнем опыте. Сейчас те эмоции ожидаемо выгрызли приоритетное место в душе и яростно рвались выбраться наружу, словно дикий зверь, посаженный на цепь. Сдерживая слёзы и вновь их переживая, я так и тренировалась. Времени для меня в эти моменты не существовало. Первые барьеры были совершенно неудачными, хватило бы простого сильного удара той же палкой, чтобы они взорвались и осыпались голубыми искрами на землю. Не сосчитать того количества раз, когда я падала, набивала новые синяки и всё равно поднималась. Слишком уж нуждалась в надёжной защите, созданной моими собственными силами. «Эй, дура, прекращай! Твоя смерть не входит в мои ближайшие планы! — я сегодня никому не сказала и словечка, лишь использовала пару жестов, и не собиралась делать исключение. — Не смей меня игнорировать!» Мой личный палач долго продолжал свои попытки достучаться, но остановить меня смогло лишь банальное исчерпание резервов. Вспыхнувшая злость чуть не подтолкнула использовать жизненные силы и закрепить относительных успех последнего барьера — всё ещё недостаточно прочного, но долго продержавшегося. Правда, пелена возбуждения наконец-то спала — тело, казалось, несколько раз расчленили, а затем сшили по частям обратно. Пришлось чуть ли не обниматься со стволами деревьев, чтобы добраться до манящего играющего огонька. Единственная мысль, которую удалось построить в абсолютно бесполезной сейчас голове — мои силы продолжали действовать как им только вздумается. Одна большая лотерея: давай сегодня и искры не выбить из рук, а вот завтра можно с относительной простотой создавать подряд множество барьеров. Даже смешно, если честно. — До этого всё слишком удачно шло, но серьёзно считаешь, что она захочет угодить в ловушку? — я застыла в паре ярдов от лагеря, услышав голос Эйрин, сидящей вместе с Фобосом ко мне спиной. Отчего-то не хотелось приближаться, будто бы боялась их спугнуть. — Очень смело, сомневаться во мне. Вы оба так любите это делать, раздражает, — кажется, девушка бесстыдно отреагировала смешком. Голос Фобоса звучал как-то совершенно иначе, без привычного налёта величественности и властности. — Но да, считаю, слишком хороша приманка и большое самомнение. К чему вопрос, волнуешься о своей шкуре и уже подумываешь о побеге? — Вот как ты меня видишь, — лёгкий намёк на обиду читался между строк. — Да, пекусь, но не сбегу. Надо было раньше, вовсе не ввязываться в эти политические игры, не возвращаться к «княжне» и прочее. Но я сделала это. Из-за тебя, а ты мне платишь сомнениями? — Не слишком удачная шутка вышла, я не хотел задеть. — Ого, не хотел меня задеть? Что-то новенькое. В детстве ты только это и делал, — я даже перестала дышать, когда услышала искренний смешок мужчины, это казалось чем-то совершенно нереальным. — А ведь и правда, смотри, как всё изменилось. Раньше мы друг друга на дух не переносили, а теперь сражаемся бок о бок. — Так и мы были другими, — его голос показался надтреснутым, сломившимся под тяжестью воспоминаний. — Ты была капризной, избалованной и просто невыносимой девчонкой, которая лезла ко мне с неведомым упорством. — Будто бы ты был выносим! Грубил, окатывал с ног до головы презрением, отгораживался стопками книг и чуть ли не впадал в истерию, когда речь заходила о женитьбе. «Я вам не товар, чтобы так свободно мной распоряжаться!» — это я слышала от тебя чаще колкостей. Впрочем, ты всё так же невыносим, иногда даже в большей степени, так что что-то никогда не изменится. — Кто бы говорил? Как стала дикаркой, общение с тобой словно пытка. Могла бы, к примеру, проявить должное уважение к своему принцу. Княгиня и правда позволяла себе слишком многое, и было странно наблюдать, как Фобос всё это принимал с непривычным для него весельем и даже с толикой некого одобрения. Казалось, словно там возле костра сидел не тот мужчина, с которым мне довелось заключить сделку, а его версия из параллельного мира, где события прошлого пошли по иному сценарию. Я не знала, как реагировать, ведь ещё даже прошлый клубок мыслей оставался до конца непроработанным и был на время отброшен. — Много чести. Ты и так слишком горделив, иногда тебя просто необходимо возвращать на землю. И не ты ли ненавидел весь тот вычурный дворцовый этикет? Говори то, не говори это, а вот тут лучше вообще молчать. По этому я никогда не скучала. — За свой длинный язык ты всё-таки когда-нибудь отхватишь. Насколько я могла заметить, Эйрин лишь равнодушно повела плечом. И какое-то время слышался лишь приглушённый треск костра, всхрапывание лошадей и ночные звуки леса. — А знаешь, что? Спать мы вряд ли будем, а ты говорил, что ненависть наш враг в грядущей битве, — Фобос слегка повернул голову в сторону княгини, явно не понимая, к чему конкретно она вела. — Поэтому, может, выплеснем все детские обиды сейчас, пока есть шанс? — Это ребячество. — И что? У тебя украли детство, может, хотя бы сейчас насладишься минутами ребячества? Обещаю, если расплачешься, я больше не буду бить… Или нет. — Бьёшь по самолюбию? Вот поэтому ты невыносима. Хорошо, я принимаю условия, но, если что-то сломаешь, целитель из меня не лучший. Быстрое согласие Фобоса определённо поражало, видимо, ему и правда требовалась небольшая разрядка. Эйрин сразу же слишком уж бодро поднялась на ноги, и тогда отблеск пламени промелькнул на зажатой в её руке маске, которую быстро спрятали в седельной сумке. Принц в это же время выводил что-то невидимое в воздухе двумя пальцами. И только стоило им отдалиться, как я поняла, с чем были связаны эти движения. «Подслушивать — дурное занятие. Если хочешь что-то знать, спроси напрямую», — вот что гласила магически возникшая в воздухе «записка», стоило мне только приблизиться к костру. Будь у меня хоть какие-то силы, я бы обязательно посмеялась. Конечно же, он знал о моём присутствии позади и всё равно не прервал мои нелепые попытки юного шпиона. Может, хотел узнать, насколько меня хватит? Я схватила висящий на нижних ветках плащ и, усаживаясь на бревно, укуталась ним. Холод меня нисколько не мучил, но так возникало чувство какой-никакой защищённости. В уставших мышцах ощущалась неприятная пульсация, до завтра вряд ли уже удастся подняться с места. Потрескивание костра действовало успокаивающе, и меня постепенно начало клонить в сон, которому ни за что не хотелось поддаваться. В отдалении виднелись шары света, похоже, созданные принцем для их с княгиней «выплёскивания детских обид». Иногда с приглушением доносился треск и звуки ударов, попавших в цель. Когда в очередной раз меня покосило в сторону, я подскочила и услышала откуда-то сверху за спиной своё имя: — Эй, Вилл, — я вглядывалась в темноту, откуда доносился голос, но так ничего не различила. И как только Рэй смог забраться так высоко, и давно ли он там сидит? — Я всё хотел извиниться за вчерашнее, за свою несдержанность. Можешь ничего не отвечать, просто послушай. Наверное, хочется больше для себя разъяснить. На самом деле я редко срываюсь, но вчера мысли, что всего за пару секунд наши с Лив старания могли рухнуть, что эгоизм одного лиса мог погубить весь клан, быстро убили во мне всё человеческое. Я почуял его намного раньше, чем он приблизился к тебе, но наивно надеялся, что он одумается, а его даже моё присутствие рядом не остановило. Долгая жизнь научила меня никому не давать вторых шансов. Я поступил правильно, но ты пока что меня не поймёшь. Время всё изменит. Ты боишься и сторонишься меня, считаешь монстром, может, даже ненавидишь. У тебя есть на это право, и я буду уважать твоё решение и держаться подальше. Но если когда-нибудь что-то изменится, то просто заговори со мной, и тогда начнём сначала наше знакомство. А теперь лучше попробуй поспать, завтра снова долгий день. Я расфокусированным взглядом смотрела на игру языков пламени и действительно внимательно слушала его слова, хотя смысл всё никак не желал укладываться в голове. Мозг словно превратился в желе и бездумно колыхался от вибрации чужого голоса. Надеюсь, завтра память не подведёт и позволит воспроизвести хотя бы примерное содержание речи оборотня, чтобы её хорошо обдумать и всё-таки понять посыл. Сейчас же казалось, что ещё одна попытка сопротивления сну станет смертельной. И в следующий миг меня словно и правда свалили стрелой в голову.