В союзе с тьмой

Образы живо проигрывались в памяти и своим шумом заглушали голос Калеба, который в очередной раз завёл разговор о завтрашнем дне. Меня уже давно подташнивало от повторения одних и тех же фраз, но ещё сильнее от осознания, что первая миссия совсем скоро начнётся. Стоило только на секунду об этом подумать, как гнетущие и пугающие мысли, казалось, намертво вгрызались в плоть и медленно пожирали. Тело пронзали шипы страха, парализуя, поэтому сейчас было проще вспоминать о постоянных и изматывающих тренировках за последний месяц и испытывать от этого боли, фантомные и не только. С самого возвращения из Киршрейта я потерялась в потоке времени и с трудом воспринимала окружение. Моя жизнь завертелась в ещё более безумной карусели, а предчувствие завывало светозвуковой сиреной, что это только начало: дальше меня ожидала либо психологическая смерть, либо физическая. С «демоверсией» первой я столкнулась уже тогда после стычки с Шегоном. Воспоминания альтермиры нехило так ударили по сознанию и, на удивление, помогли снова почувствовать себя живой. Правда, кошмары надолго остались моими гостями, отчего в один момент, когда я в очередной раз чуть не отключилась на занятиях с Фобосом, он потребовал не появляться в замке, пока не перестану попусту тратить его время. Поначалу я безумно обрадовалась выпавшей возможности небольшой передышки. Честно говоря, это чувство возникло не только из-за желания снизить уровень усталости, но и из-за самого принца. После того откровенного разговора, как и ожидалось, наши отношения вернулись в привычное русло. И как бы не хотелось подстроиться, было сложно ощущать вечный холод мужчины, при этом прекрасно помня его смех и улыбку. Какое-то время вдали от него позволило немного упорядочить мысли. Следом за радостью меня настигла сильнейшая злость на саму себя. Занятия с Фобосом были как никогда мне нужны, а я проёбывала время, которого и так осталось не особо много. Хотелось верить, что «проклятье» удастся снять, но пессимистический настрой с каждым днём лишь набирал обороты. На следующий день после своего прозрения я уже стояла перед Фобосом и рассыпалась в искренних извинениях. Его губы дёрнулись в слабой улыбке, и это, как мне хотелось думать, служило знаком, что тот разговор имел значение и для него. Ещё одни тренировки происходили вместе со Стражницами. Как только мы распланировали план входа в шахту, то пришлось учиться новым трюкам, что как раз в этом помогут. Дела шли вполне неплохо, к тому же частое и долгое времяпровождение вместе нас сблизило. Мы с Ирмой могли довольно активно разговаривать на посторонние темы с Хай Лин и Тарани на самой тренировке, переписываться с ними после и иногда общаться в школе. К слову, Ян Лин наконец-то соизволила подкинуть нам пару советов, и я так между делом выяснила немного информации о порталах. Она разочаровывала: учиться их открывать придётся очень долго, и то сначала возможны лишь прямые проходы в другой мир без перемещения в пространстве, то есть, например, разница в ландшафте могла однажды сыграть очень злую шутку. Интересоваться на остальные волнующие темы возможности так таковой больше не выпадало, да и постоянно существовал риск выдать себя Кондракару. Пока что оставалось довольствоваться малым. И наконец в накоплении усталости существенную роль играли занятия с Киарой. После относительно долгих раздумий я решила рискнуть, о чём пожалела буквально на первой же встрече. Вечные спутники женщины ненависть и презрение, вероятно, ставили себе за цель морально меня изничтожить и не оставить ни единого шанса вновь встать на ноги. Каждый взгляд, каждое едкое слово чувствовались словно рассекающий кожу кнут. Я пока молча терпела, внутри закипая от душащего гнева, и старалась полностью сосредотачивать внимание на поставленной задаче, но прекрасно слышала, как медленно рвутся струны нервов. Вероятно, меня ещё хватит на неделю, но к чему в конечном счёте приведёт всплеск эмоций, пока было сложно судить. Сидящая рядом со мной Ирма вновь стала ёрзать на месте и тихо вздохнула, явно желая высказаться, но отчего-то ещё какое-то время терпела монотонный монолог Калеба, пока не сделала специальный жест Тарани, чтобы та воспользовалась своей новой силой. Относительно недавно она выявила у себя способность к телепатии, и мы с Лэр негласно сразу же согласились, что это гарантировало нам крупные проблемы и рано или поздно приводило к потере конспирации. Хоть Тарани первым делом и заявила, что не станет использовать силу на нас без согласия, и как бы я ей не верила, напряжение и страх никуда не исчезали. — Столько раз мне ещё повторять, что его план полнейшая хуйня? — раздался возмущённый голос в моей голове, как только Тарани наладила связь между всеми Стражницами. — Он глупый, со множеством дыр. Тупо импровизация. «Ну, вы вот войдите, а дальше сами разберётесь». Что это за дерьмо? Тут есть что-то личное. Сегодня последний шанс узнать, что он скрывает. — Согласна, общий концепт понятен, но эти пробелы мне тоже не нравятся, — Тарани, поправив очки, бегло осмотрела всех присутствующих и встретилась взглядом с Ирмой. — Калеб, конечно, смог аргументировать, зачем разрушать шахту, но на самом деле это слишком мелочное дело, чтобы так рисковать. — Но ведь главная наша цель – спасти людей! — мы все втроём, кроме Хейл, слегка приподняли уголки губ, ибо знали, что Хай Лин не упустит возможности об этом сказать. — И сколько их? Десяток, два? Хэй-Хэй, с таким планом нам бы самим спастись. Когда он сказал, что придётся действовать вслепую, я не ожидала, что всё настолько плохо. — А это даже хорошо, что дело мелочное! Мы только недавно получили силы и, конечно же, лучше начать с малого! Это как раз должно быть нам по плечу! Мы испытаем себя и, может, научимся чему-то новому, считайте, тренировка повышенной сложности! — как и ожидалось, мрачные слова Ирмы нисколько не испугали Хай Лин. В её голосе слышалось невероятное воодушевление, которое, не стоило отрицать, передавалось и другим. — Боже, ты не Стражница Воздуха, а Стражница Оптимизма. И знаешь, что? Это чертовски умилительно и реально подкупает. Когда-нибудь я возненавижу тебя, — Ирма не удержалась от смешка, чем сразу же заставила Калеба прерваться и недоумённо посмотреть в её сторону. Стоило ему только повернуться, я не смогла удержаться от пристального рассматривания его изнеможённого лица, от попыток увидеть в потухшем взгляде зелёных глаз того Калеба, с которым познакомилась. За всё это время ситуация с Дрейком нисколько не изменилась: он просто исчез, словно никогда и не жил. И не стоило забывать о неутешительных новостях из Холифенда, после которых и начала глупая спешка. И, вероятно, это окончательно погасило в Калебе всполохи любой надежды. Прямо на глазах он превратился в ходячий труп, который из всех сил пытался сделать вид, что всё в порядке, и постоянно в этом заметно фальшивил. Большая ответственность оставалась на его плечах, но теперь, кажется, представала невыносимым бременем. Он продолжал делать шаги для того, лишь бы они просто были, например, как получилось с этим планом. Мы всё время насчёт него молчали по двум причинам: во-первых, из-за состояния Калеба, во-вторых, из-за пролёгшего между нами, Стражницами, понимания, что поступим совершенно иначе. — Мой хороший, — воспользовавшись шансом, начала самым приторным голосом, на который была только способна, Ирма. — Может, всё-таки скажешь, в чём дело? — О чём ты? — с придыханием ответил Калеб, словно бы уже устал от разговора. — Ты что-то не договариваешь. Это очевидно с самого начала. Что такого в этой шахте, точнее кто, что ты просишь нас туда сунуться с таким дурацким планом? Или это изначально лишь ловушка? Прости, так уж вышло, что у меня до сих пор проблемы с доверием. Я никогда не спрашивала Ирму напрямую, но отчего-то казалось, что постоянные обвинения Калеба в предательстве ничего не имели общего с её личным мнением. Она просто желала, чтобы эти мысли так или иначе отложились в голове остальных и, возможно, когда-нибудь круто изменили ход событий. Иногда я поражалась её коварству, и сердце предательски ныло, потому что как назло в памяти всплывал тот разговор на холмогорье, но мы должны были в первую очередь беспокоиться о собственной шкуре, а не играть в спасителей и героев. — Я нисколько в тебе не сомневался, — Калеб совсем не выглядел обиженным очередными нападками со стороны Лэр, давно привык и уже практически не реагировал. — Но вопрос действительно важен, и хотелось бы знать ответ. Мы надеялись, что хотя бы сегодня ты приоткроешь карты, — Ирма энергично закивала словам Тарани и выжидающе уставилась на парня. — Мы отправляемся на встречу неизвестному, и всё же твоё молчание может крупно повлиять на ситуацию в целом, — я решила не оставаться в стороне и, отбросив понимание и сочувствие, придала голосу строгих ноток. — Пожалуйста, Калеб, — казалось, Хай Лин чуть ли не складывала руки в мольбе, и, наверное, это стало добивающим фактором. — Я ничего не утаивал намеренно. Спросили бы раньше, ответил бы. Просто сам не до конца верю. Дело в моём отце. — С твоих слов, его казнили, — буквально в ту же секунду недоверчиво заметила я, улавливая движение сбоку. Заметив мой мимолётный взгляд, Миранда с небольшой улыбкой сделала рукой быстрый приветственный жест. Мне удалось скрыть сильное удивление из-за её заметного преображения, хотя дело обстояло лишь в аккуратно уложенных смоляных волосах и в пышноватом платье, заканчивающееся намного выше колен и сочетающее в себе чёрный и голубой цвета. Даже секунды хватило понять, что ей безумно шёл этот образ, так и хотелось использовать при обращении к ней слова вроде «миледи». — И я не отказываюсь от своих слов, — видя мою приподнятую в вопросе бровь, Калеб сделал жест рукой, как бы прося не перебивать, и сразу же поспешил объясниться: — Я так всё время считал, потому что в живых его бы вряд ли оставили. Но мне частенько доводилось слышать, что, возможно, его отправили в шахту. Раньше эти слухи казались абсурдными, но сейчас всё больше хочется в это верить. — Почему? — вопрос казался глупым, и всё же он слетел с моих губ. Наверное, поддалась порыву заставить Калеба озвучить проблему и так наконец-то её признать. — Потому что это жест отчаяния, — все сразу же переключили внимание с нахмурившегося лица парня на Миранду, которая прислонилась плечом к стене и слегка улыбнулась удивлённой реакции остальных. — Уверена, сейчас он думает, что совершенно не справляется с взятой на себя ответственностью, что он всё испортил, и именно из-за него их дурацкий мятеж пришёл к сегодняшнему состоянию. И он надеется, очень сильно надеется, что отец жив, что тот сможет его освободить и сделать всё правильно, исправить его ошибки. Он хочет сбежать, но не может, уже поздно. Он потерян и не знает, что делать. А я ведь всё так и предсказывала, да, Калеб? Нас будто бы разом забросило по горло в болото, а время остановило свой ход. Трясина никогда не сомкнётся над головой, и при этом нет ни малейшего шанса выбраться. И ты навечно застрял в таком состоянии, где каждую секунду желание умереть сменяется желанием жить. Слова Миранды несли только правду и должны были заставить лишь Калеба увидеть своё подвешенное состояние, но в итоге почему-то затронули абсолютно всех. За один раз оставила отметины на шестерых – подумалось, после такого её стоило опасаться. От повисшего в воздухе молчания чувство неловкости постепенно набирало всё больше очков. Я не видела лица Калеба и не могла хоть немного судить об его эмоциях, ведь даже поза, на удивление, ничего не выдавала. Сейчас он, кажется, внимательно изучал Миранду, в глазах которой отражался странный блеск. Никто толком и не шевелился, будто бы любое движение приведёт к катастрофе. — Снова была у них, — сухо заметил Калеб, хотя последовавший за этим шумный выдох довольно очевидно намекал на неодобрение. — Ага, с ними весело. Хочешь осудить, молчи. Не можешь соврать, что тебе нравится платье, молчи, — от твёрдости голоса и обжигающего холода во взгляде по коже пробежали мурашки. — Ауч, хорошие парни всегда выбирают стерв, — придвинувшись ближе, зашептала Ирма мне на ухо, а затем улыбнулась. — Она крутая. Я приподняла одну бровь, пытаясь понять логику подруги, а затем сразу же отбросила эти мысли как что-то ненужное, ведь они отвлекали от главного действа. К слову, в этот раз наши шептания не вызвали негатива, что смело можно было записывать в достижения в налаживании контакта с остальными. Быстрый взгляд Хейл на нас я проигнорировала. Правда, вновь не смогла отделаться от мысли, что в последнее время она до боли тихая. — Ой, я отвлекла вас от веселья? Продумываете грандиозные планы по захвату трона? Репетируете сценку и вскоре будете сжигать чучело Фобоса? — Миранда начала откровенно кривляться и активно жестикулировать. — Я могу его роль взять. «Р-р-р, я великий и ужасный, каждый обделывается лишь от одного моего имени! Я ненавижу всех и вся! Поклоняйтесь мне, черви, иначе я вас заставлю, уничтожу, убью!». Миранда специально сделала свой голос более низким и басистым и зло хмурила брови так, что, казались, они сливались в одну, но на последнем предложении она уже заливалась чистым девичьим смехом. Ирма явно желала спародировать крик чайки, морского котика и двери одновременно и сгибалась пополам. Кажется, именно эти чудесные звуки заставили Хай Лин и Тарани рассмеяться, первая даже в какой-то момент просила остановиться из-за боли в животе. Даже Хейл издала тихий смешок, будто бы боясь остаться замеченной. Я сама не помню в какой момент подхватила общее веселье, но большую бурю эмоций вызвало именно представление, как настоящий Фобос произносит фразу Миранды со всей своей привычной серьёзностью. Меня можно было выносить и не заносить обратно. Проскочила мысль рассказать мужчине об этом и, может, даже попросить действительно повторить, но она оказалась буквально в ту же секунду потеряна в чертоге сознания. Я чувствовала, что общий смех был чем-то большим: попыткой выплеснуть накопившееся напряжение и отвлечься на что-то позитивное, хоть и вызванное глупыми словами Миранды, очередным кирпичиком в фундаменте наших отношений, надеждой на пусть и не самое счастливое, но хорошее будущее. И следом последовала мысленная оплеуха, приводящая в чувства. В конечном счёте я задыхалась вовсе не из-за смеха, а из-за вспыхнувшей в груди боли. Это не должно было становиться чем-то большим. — Ты снова пропадала, — заметив прекращение неожиданно вспыхнувшей истерики, Калеб – всё такой же хмурый – обратился к Миранде. — Были дела, — она сделала жест рукой, как бы отмахиваясь от дальнейших расспросов. — Нужно кое-что обсудить, вот и пришла, — Хай Лин зашевелилась, чтобы встать на ноги, вероятно, расценивая слова как просьбу уйти, но Миранда не позволила: — О нет, нет, Стражницы, это вас тоже касается. По крайней мере, начало разговора. Калеб ещё какое-то время простоял на месте, а затем после быстрого кивка полуприсел на край стола, сложив руки на груди. Показалось, что в ту же секунду в этом подобии зала совещаний температура заметно упала на несколько градусов, а уголки губ парня опустились ещё сильнее. Честно говоря, вопросов к их отношениям возникало слишком много, а сегодня стало ещё больше. В них совершенно не верилось, не было даже намёка на хоть что-то здоровое. Он действительно её любил, но насчёт ответных чувств имелись очень сильные сомнения. — Не знаю, рассказывает ли Калеб об общей обстановке, но кратко введу в курс. Эту «поджигательницу» из Холифенда убили, если вы знаете, о ком я, и теперь там обосновались Калисто, по рассказам моральные ублюдки, и сейчас в княжестве происходит полнейший... — Миранда запнулась, слегка помычала, пытаясь подобрать верное слово, и, цыкнув, сказала как есть: — Пиздец. Пауто просто говорит: резня, разрушения, поджоги. Фобос дал Калисто полную свободу действий и, кажется, одобряет эту жестокость. Ляпнул им что-то такое: «Главное, чтобы больше ни одной крысы не осталось». Сейчас хорошая фантазия явно играла против Хай Лин, которая на протяжении этого небольшого пересказа делала слишком резкие вдохи и огромные глаза. Абсолютная серьёзность и сосредоточенность Тарани и Хейл граничила с абсолютным равнодушием Калеба, либо совершенно не впечатлённого сказанным, либо уже слышавшего об этих событиях. Мы с Ирмой поддерживали его настрой, ведь прекрасно знали более детальную картину происходящего. Правда, в первый раз меня дико мутило от мелькавших перед глазами образов, возникающих по ходу подробного рассказа Фобоса, и так и горело желание заткнуть либо мужчину, либо уши, но тогда я сама задала вопрос. — Так вот, не знаю, когда все вокруг узнают, но до Мадам уже доносились новости, что Калисто сделала предложение Фобосу. — Ты о руке и сердце? —перебивая, сразу же поинтересовалась Ирма, губы которой растянулись в странной улыбке. Кивок Миранды заставил Калеба нахмуриться и что-то прошептать одними губами. Возможно, другие до конца не осознавали, почему подобное могло обернуться катастрофой, но им не доводилось слышать того же, что и мне. Блядь, даже воспоминания об убийстве Рэем не приводило меня в такую панику, как истории о бесчеловечной жестокости Калисто. Если относительно малая власть позволяла им творить беспредел, страшно было представить, к чему приведёт большая. Почему Фобос это позволял, оставалось загадкой, всем сердцем не хотелось верить, что он действительно одобрял подобное. — И? Что он ответил? — от нетерпеливости дыхание сбилось, а в глазах Ирмы так и вспыхнули огоньки какой-то хитрости. — Сказал, что женитьба не входит в его планы, а если это случится, то это будет Бейрфорт, — Мерида издала смешок. Пусть мы с Эйрин практически не общались, и многое о ней оставалось скрыто завесой тайны, я всё равно согласилась с её кандидатурой. Она не раз демонстрировала ум и силу, знала себе цену и на всё имела собственное мнение. Пусть немного, как говорилось, диковата, любительница нарушать привычные устои, Эйрин умела завоёвывать уважение и заставлять других прислушиваться к своим речам. Даже лисы одарили её любовью и признанием, а с Фобосом, по моим наблюдениям, у неё сложились построенные на взаимном доверии и понимании отношения. И я не заметила того чудовища, каким её рисовал Калеб, возможно, в ней и крылась жестокость, но она была направлена лишь на врагов её принца. В общем, по всем соображениям, можно даже сказать, что Эйрин мне нравилась. — О Свет, представляю лицо Калисто, как бы между их княжествами не вспыхнула открытая вражда. Вот Фобос раздуется от самодовольства, что за него ведут войны. — И даже если одна выиграет, он выберет Седрика, — неожиданно выдала Хай Лин, слегка краснея. Ирма сразу же залилась диким смехом, заставляя всех снова отвлечься. — Шип состоялся, пора писать фанфики, — я решила не оставаться в стороне и тем самым выбросить неприятные мысли из головы. — Мы с Хай Лин возьмёмся, даже не надо показывать этих мужиков, сами внешность додумаем, — смех всё не унимался, и предложение у Ирмы вышло с большими паузами и с частью слов без нормальных окончаний. — Не ожидала, Хэй-Хэй, не ожидала. — Это… — Тарани склонилась к Ирме немного ближе и, приставив ладонь ребром ко рту, заговорчески протарахтела: —...ты ещё не видела её тайную коллекцию яой-манг и зарисовок. Хай Лин возмущённо пискнула и ткнула Кук пальцем под рёбра, пока Ирма посылала первой многозначительные взгляды и играла бровями. Мы долго не могли успокоиться, и Калебу даже пришлось призывать нас к тишине и возвращать к реальности. Правда, по глазам девочек было заметно, что они с удовольствием бы начали фантазировать насчёт только что возникшего шипа, чем вновь испытывать свою психику на прочность, особенно перед завтрашним и без того стрессовым днём. Миранда хоть и не понимала некоторых терминов, всё равно, кажется, выглядела заинтересованной в наших бредовых идеях. Это не должно становиться чем-то большим, идиотка, блядь! — К чему всё это, Миранда? — она ответила не сразу, будто бы желая, чтобы Калеб сам пришёл к нужным выводам. — Оборотни, Охотник, Калисто и много кто ещё. Список всё расширяется. Всадников нам ещё не хватало, один, кажется, уже объявился. — Они выдумка, персонажи страшных историй, ничего больше, — резкость в голосе Калеба намекала, что ему не хотелось продолжать разговор, а Миранда прищурила глаза и злобно бросила: — С «Алого периода» прошло не так уж много, и что, персонажи тогда убивали и разрушали целые города по приказу Алой королевы? Что, те руины на Антанском холмогорье тоже нереальны? И месть Айрис тоже нереальна? Её грудь часто и прерывисто вздымалась от распирающей злости, которую старались выразить не так ярко и подавить. И мне стало интересно, в чём причина такой бурной реакции: в тоне Калеба, его попытках выставить её слова неправдой, или же тема задевала что-то личное, а может, на самом деле Миранда была чувствительна к горю других и ненавидела, когда его отрицали? Несмотря на неоднозначное мнение насчёт неё, я почувствовала острое желание узнать её, попытаться разобраться, кто же она такая. — А можно вопрос? — воспользовавшись возникшей паузой, Тарани вскинула руку вверх, чтобы привлечь внимание. Миранда, всё ещё борющаяся с собственными демонами, не отводила уничтожающего взгляда от парня и кивнула. — О каких всадниках речь? — Всадники Конца. Их так прозвали в народе, у них и прозвища есть, правда, глупые, но прижились. Как же там эти строчки, — Миранда отвернулась к стене и слегка прикрыла глаза. — За точность не отвечаю, я слышала их от Пауто, а он ещё от кого-то. «Волосы Алого шута после стольких убийств стали цвета крови… Уже на этих словах я вздрогнула и едва ли сдержала нервный смешок, так и просящийся из груди. До сих пор терзающие меня и ставшие одним из источников кошмаров образы, запахи, чувства вновь всплыли на поверхность, подавали сигналы мозгу об мнимой близкой опасности и подталкивали к бегству. Я с трудом сжала пальцы, ставшие сейчас деревянными, с силой впилась ногтями в кожу, наклонила голову так, чтобы скрыть за волосами эмоции, будто бы старалась что-то рассмотреть на сапогах. —…его глаза горят диким огнём и заставят оказаться в плену лживой реальности. Перед твоей смертью он спросит тебя о любви и ненависти, заставит сделать страшный выбор и ни один не подарит спасенье. Последнее, что ты увидишь – будет тёплая улыбка, последнее, что услышишь – издевательский смех. Он состоит из контрастов, всё делает, будто бы играя, и никто не узнает, что на самом деле скрыто в лисьей душе». Миранда говорила медленно с частыми запинками и, кажется, на ходу выдумывала некую часть, и это всё равно нисколько не отвлекало от самой истории. В очередной раз я ловила себя на том, что испытывала сильную восторженность от знакомства с чужой культурой, какой бы странной и непонятной она порой не казалась. Ирма была права: открывать что-то совершенно новое имело особое очарование. Я подняла голову, сумев наконец-то дать отпор крадущейся всё ближе панике. — «Белая жрица пользуется своей красотой так же умело, как и клинками. Ты никогда не застанешь её улыбки, лишь наткнёшься на острый язык и злость. Её ненависть к миру и к его душам сильна и непоколебима, её сердце способно любить лишь Бледноликую богиню. При встрече с ней бойся сделать малейший шаг, ведь умрёшь быстрее, чем заметишь свет символа, — Миранда сделала паузу, желая перевести дыхание, все молчаливо и терпеливо ждали продолжения. — Кем бы ты не был, Принц пустынь очарует тебя с первого взгляда, он прекрасен, как восходящее солнце, и коварен, как Неуловимый Змей. Речи его слаще мёда и опьяняют сильнее любого вина. Ничто его не остановит, если ты стал его целью, твоя судьба предрешена, а перед смертью ты обязательно подумаешь, что коснулся одного из богов». Что-то вроде того, может, где-то наврала. Смысл в том, что каждый раз, когда они втроём собираются, весь Меридиан содрогается и захлёбывается в море крови. Они как бы предвестники чего-то масштабного и ужасного. И вот считается, однажды после очередной их встречи пробудится ото сна Анхаис, никто больше не сможет избежать его жестокости и ярости, и мир перестанет существовать. — Это всё чушь, ни одна из жриц этого не подтвердит, — Калеб снова вызвал яркий голубой огонь злости в глазах Миранды. — Ни одна твоя жрица не расскажет тебе правды о том, каким на самом деле был Анхаис! Он не был хорошим божком, которым ты его считаешь! — Оставь глупые россказни Пауто при себе, мы уже это обсуждали. Он молится непонятно кому и непонятно во что верит. — Могу сказать тоже самое и о тебе. Мы со Стражницами обменивались неловкими взглядами, и все явно поддерживали мысль, что нужно по-тихому уйти и не вмешиваться в их разборки. Неожиданностью стал тот факт, что причиной для этой ссоры стала разная религия, или точнее разновидность одной, хотя, скорее всего, главной причиной служил именно этот загадочный Пауто, имя которого сегодня слишком часто звучало. Я вспомнила, что при нашем личном разговоре с Калебом в его словах мельком проскочила ненависть к брату девушки, и посчитала напрашивающиеся выводы верными. — Обсудим это потом, не будем смущать остальных, я не закончила, — когда мы зашевелились, неожиданно выдала Миранда, хотя злость всё ещё баюкала её в своих объятьях. Калеб лишь резковато дёрнул плечом, это и приняли за согласие. — Так вот, к чему это долгое вступление. Самые опасные чудища вылезли из своих укрытий и вскоре сбегутся сюда на свет, — я задумалась над последним словом, означало ли оно что-то абстрактное или же относились к Элион. — И, поверьте, они в нем не сгорят, напротив, его полностью поглотят вместе со столицей. Ей конец, вот итог вашей заранее проигрышной затеи. И это я молчу о королевстве. — Прости? — Миранда, чуть ли не раздражённо цыкая, впилась колючим взглядом в спокойное лицо Тарани и воскликнула: — Да ладно вам, — она развела руки в сторону и бегло прошлась по лицам остальных, что-то выискивая, — неужели вы не понимаете главной проблемы мятежа? Плечи Калеба на этом вопросе опустились, тем самым признавая поражение в борьбе с усталостью и гнетущей атмосферой событий. Он медленно прикрыл глаза и слегка надавил на них пальцами, массируя. Сколько раз ему приходилось слушать пессимистичные мысли девушки? Сколько раз удавалось хоть немного заставить её верить в успех? По моему мнению, счёт шёл сто к нулю. Никто из Стражниц не издал и звука, негласно предоставляя возможность Миранде первой поделиться своей точкой зрения. В воздухе уже раскинулись невидимые нити неприязни и непринятия, ощущались неозвученные слова, громкие и нелестные, и всё же никто не начнёт конфликт, который явно ни к чему не приведёт. — Если вам каким-то чудом удастся убрать Фобоса, то ничего не поменяется, может, и хуже стать. Фобос Эсканор – давно уже не человек, это целое движение, начало новой эпохи, возможно, даже религия. Он умрёт, его дело будет жить. Большая часть королевства на его стороне, она приняла его, поддерживает, да, блядь, как бы Калеб вам тут не рассказывал, некоторые его любят и давно прозвали королём. Королём! На Меридиане давно их не было. Понимаете, что это значит? — Миранда пыталась найти проблеск понимания в наших глазах. Она приподняла уголки губ, ничем не выдавая, кому же он принадлежал. — Посадите принцессочку, её возненавидят, причём многие. Поверьте, за Фобоса есть кому мстить. Те же оборотни больше не захотят возвращаться к старым устоям, больше не станут мириться с ненавистью. Снова войны, снова горы трупов, снова всё в огне. Ваша победа принесёт королевству лишь новые проблемы и разрушения. Многие хотели бы, чтобы принцесса вернулась только для того, чтобы отдать Фобосу Сердце, не больше. Я знаю, о чём говорю, я не закрываю глаза и уши, как некоторые, я живу там, на поверхности, и знаю простых людей. Хотите послать меня, так давайте, правды это не изменит. Многие вещи были сокрыты от моих глаз, но при этом на каждое слово девушки хотелось беспрестанно кивать, как болванчик. В них чувствовалась непоколебимая уверенность, знание истинной сути вещей. Миранда до сих пор представала для меня оплотом адекватности и здравомыслия. Правда, ради себя же я не приняла её сторону, постаралась выглядеть и вовсе безучастной, тем временем как Ирма нагло ухмылялась из-за смены эмоций от раздражения до печали и так по кругу на лице Калеба. — Это лишь твоё мнение, его нельзя считать истинным. И большинство может ошибаться. А бездействуя, мы так и не узнаем, кто прав, — лёгкая улыбка тронула губы Хай Лин, хотя в её глазах застыла строгость с отголосками решимости. — Ваше дело, я не собиралась вас переубеждать. Хотите бессмысленно сдохнуть, выбрали правильную компанию, — равнодушно повела плечом Миранда, а затем полностью переключила внимание на Калеба, как бы адресуя следующие слова только ему. — Мы же с Пауто, как только начнётся хоть малейшее шевеление, соберём пожитки и свалим в безопасное местечко. Кто знает, будет ли оно, но чем дальше, тем лучше. — Что? — Калеб мгновенно открыл глаза и выпрямился, одаривая девушку пристальным немигающим взглядом. — Разве для тебя это новость? — Стражницы, — обращение прозвучало сухо и словно оцарапало горло. Калеб прокашлялся. — Мы вроде бы все обсудили, встретимся завтра как договаривались, хорошо? Со всех сторон зазвучали приглушённые мычания и облегчённые вздохи, и нам хватило всего минуты, чтобы оказаться сначала в Заветном городе, а вскоре и на поверхности. Закатное солнце практически скрылось за горизонтом, окрашивая небо в красные, можно даже сказать, кровавые тона. Я застыла на одном месте, устало прикрыла глаза и с наслаждением подставила лицо прохладному ветру. В голове царила полнейшая пустота, и на самом деле это радовало. На сегодня моя энергия окончательно себя исчерпала, едва ли её хватит даже на душ. Я чувствовала, что остальные Стражницы тоже не сдвинулись с места, но ни одна из них не была настроена хоть на какой-то разговор. Приятное и умиротворяющее молчание укутывало в свои объятия, слова берегли для завтрашнего дня. Возможно, тогда наши голоса будут сорваны, а тела пострадают, но сегодня мы наслаждались последними закатными лучами в тишине, прерываемой лишь дыханием и далёкими криками птиц.

***

Передвигаться приходилось практически вслепую, а неровная поверхность доставляла массу проблем. Чувствовалось, как на коленках уже наливались синяки, а ладони при падении оцарапали валяющиеся на земле мелкие ветки. Зажигать малейший свет было рискованно, лететь – тоже. Со всех сторон обступали массивные и черные столбы высоких деревьев, широкие кроны которых собой напрочь закрывали небо. Сбившиеся дыхания Стражниц мешали страху подступить ко мне слишком близко. Я проклинала сегодняшний день и то, что выход из Города находился так далеко от самой шахты и вёл к ней через лес, тёмный и ни разу не внушающий доверия. От малейшего шороха сердечный пульс подскакивал, казалось, до небес, а в темноте всё мерещились горящие глаза зверя, готового напасть в любую секунду. В разы больше моего ворчания и недовольства досталось Калебу, а сам он, к слову, по коллективному решению остался за бортом. Мы собирались поступить по-своему, его же попытки поспорить и вмешаться только бы отвлекали. Впрочем, он и так знатно выебал нам мозги каких-то полчаса назад, а у меня до сих подрагивали пальцы от сдерживаемой злости. — Стойте, — голос Хейл прозвучал словно шелест листьев, и ей пришлось повторить немного громче, хоть мы уже на первой окрике замерли на месте. — Мы действительно сделаем так, как решил Калеб? — О чём ты? —Хай Лин откликнулась первой, хотя у меня в голове крутился тот же вопрос. — О разрушении шахты. Какими бы людьми они не были, они всё же люди. Это массовое убийство. Я не пойду на это, — хоть что-то увидеть на лице Хейл было невозможно, но ощущалось, насколько сильно эти мысли изничтожали её на протяжении долгого времени. Теперь у её молчаливости и мрачности нашлась подтверждённая причина. — Кто-то должен мне десятку. Да, Ирма? — послышался хлопок, словно ударили по руке. — Блядство. А где доказательства, что вы не сговорились? — я чисто интуитивно старалась отыскать местоположение Ирмы и Тарани, а затем при примерном осознании ситуации возмущённо прошипела: — Вы что, блядь, ничего ей не сказали? — Я думала это сделала Тарани, — сразу же ответила Хай Лин с некой озадаченностью в голосе. — Какого хера, Тарани? Не угаснувшая ещё после прошлого разбирательства злость, получив новую порцию топлива, вспыхнула с пущей силой. Грубые слова рвались наружу, с трудом удавалось сдерживать крик, но в действительности же меня душило осознание, что в сложившейся ситуации имелась лишь моя вина. Я дерьмовый лидер, который перед важной миссией даже не смог переговорить с одной из своих «подчинённых» из-за неутихающих обид и переложила ответственность на других. Что ж, пора начинать счёт сегодняшних ошибок, чтобы после понять, в какой момент всё пошло не так. — Эй, спокойнее, она просто хотела утереть мне нос и доказать, что Хейл не такое уж бесчувственное чудовище, каким кажется, — с лёгким смешком выдала Ирма, заставляя меня чуть ли не впасть в самое настоящее бешенство. Самое же «чудовище» лишь фыркнуло. — Прости, я бы сразу же ей сказала, как только бы вышли к шахте, — в словах Тарани слышалось истинное раскаяние, но это нисколько не исправляло положение. — Это было очень глупо с твоей стороны, — от таких непривычных недовольных и строгих ноток в голосе Хай Лин все как-то разом замолчали и словно бы оказались жертвой собственной совести. Я и забыла, какие на самом деле Тарани и Хай Лин, и только более тесное общение наконец-то напомнило, что первая лишь пыталась казаться всегда серьёзной и рассудительной, в то время, как легко поддерживала шутки и бунтарскую натуру Ирмы, сама умела ломать знатных дров, а ещё громко и неудержимо смеяться. Вторая же на самом деле не тянула двадцать четыре на семь радостную и широкую улыбку, ответственно подходила к любому начатому делу и периодически проявляла характер. — Чтобы такое в последний раз. Каждая ошибка и так может стоить нам жизни, а вы их только прибавляете. Читала им нотации, как маленьким несмышлёным детям, а сама такая же. От себя даже тошно стало, но тут чья-то ладонь отыскала мои пальцы, деревянные от напряжения и подрагивающие, и легонько сжала. Облегчение в этот раз отказало мне в приёме, но улыбка, в итоге сожранная тьмой, всё-таки коснулась губ. Это прикосновение как извинение и обещание одновременно, и каждое было принято, когда моя свободная ладонь легла поверх чужой. Кожей чувствовалось неприятное шкрябанье сбитых в кровь и только начавших заживать костяшек. Ирме, вероятно, было безумно сложно сжимать руки, но она ни разу не пожаловалась и отрицала любую боль. Она так же поступала, когда Тарани и Хай Лин стали расспрашивать об огромных, не оставляющих живого места на торсе (на других частях тела тоже, но их скрывала одежда Стражницы) синяках разных оттенков. По её словам, каждый ушиб нёс свою историю, большая часть из которых на самом деле не соответствовала реальности. Я всё время молчала, после громкой ссоры мирясь со сделанным ей выбором, и в то же время мысленно позволяла адской смеси из ненависти, волнения и недовольства медленно пожирать меня. А ещё... я размышляла над тем, как можно его убить. Воспоминания альтермиры возвращались постепенно, огромными урывками, но конфликт Ирмы и Седрика шёл в первом потоке. Я долго и нудно пыталась её вразумить, пока нервы окончательно не сдали у обеих. Мы так давно не доходили до такой точки кипения, что вывалили друг на друга слишком много разного накопившегося дерьма, а затем ошарашенные просидели в полной тишине, наверное, час-два в попытках переварить. И всё же Ирма каждый раз по приходу в замок искала Седрика и не прекращала до него откровенно доёбываться, а сам он умудрялся за полминуты пару раз завуалированно её оскорбить, вежливо послать на хуй и избавиться от её общества. Так продолжалось ровно до начала моих занятий с Киарой, Ирма усмотрела в этом странный шанс и обратилась к самому Фобоса с похожей просьбой. Я предполагала, что он откажет, что не станет принимать аргументацию подруги в пользу этих убийственных тренировок. А в конечном счёте принц, на удивление, чему-то усмехнулся, и в следующий раз Седрик с нескрываемой раздражённостью приступил к обучению Ирмы. С тех пор синяки не успевали исчезать с её кожи, как на месте старых позеленевших возникали новые ярко-фиолетовые. Я каждый раз, едва не плача, отворачивалась от них с оседающим на языке горьким пониманием, что мне до неё не достучаться. — Так, значит, кидаем Калеба? — вопрос Хейл вызвал неловкую паузу, и я даже ощутила укол вины. — Ой, да ладно, он живёт в матриархате, должен был привыкнуть, — послышались тихие смешки, я тоже не удержалась от улыбки, посылая мысленную благодарность Ирме. — Нам нужно лишь вывести людей, постараемся не спалиться раньше времени. Это, считай, тренировка повышенной сложности. Узнаем врага и свои силы в действии, — когда мы двинулись дальше, Хай Лин привычным бодрым голосом принялась посвящать Хейл в суть дела. Вскоре меж столбов замелькали далёкие огни, свидетельствуя о приближении к цели и становясь чем-то вроде путеводной звёзды. На опушке леса мы замерли в полном безмолвии и ожидали пока Хай Лин с помощью своего «суперслуха» разведает местность на наличие засады и прочего. Я же уставилась на выросшее перед нами строение, которое в ночной тьме напоминало вышедшего на водопой громадного монстра с множеством глаз-окон, с валящим плотным дымом от тела и торчащими из него же длинными трубами. Меня бросило в дрожь, стоило лишь подумать, что туда лежала наша дорога, неизведанная и пугающая. Водная гладь блестела в свете окон, но её вид не приносил покоя от всплывающих в памяти слов Калеба о скрываемых в ней недоброжелательных обитателей озера. Страх и злость боролись во мне на равных позициях, но в любом случае проигравшим оказывалась я. Небо затянули тяжёлые низко нависшие над землёй тучи, скрывая россыпь звёзд и убывающую луну. И при этом никаких осадков в ближайшее время не ожидалось. Казалось, зима и вовсе отказалась даже от короткого посещения Меридиана – весь декабрь простояла относительно тёплая погода без какого-либо намёка на снег. Фобос говорил, что причиной тому послужили капризы мира из-за долгого пребывания вдали от своего Сердца. Хай Лин по окончанию своей «прослушки» дала зелёный свет на дальнейшее движение. Я по памяти прикинула примерное расстояние открытой местности до озера и ещё раз отметила полезность так называемой второй силы нашей оптимистки. После того, как стало известно о телепатии Тарани, не успело пройти и дня, как Хай Лин открыла в себе способность становиться невидимой. Мы с Ирмой отнеслись к такой новости с насторожённостью, но искренне возрадовались тому, что эффект мог распространяться и на других Стражниц. Главным минусом и, пожалуй, единственным стало то, что для этого требовался постоянный контакт с Хай Лин. Лететь, когда обе руки зажаты в крепкой хватке чужих, было неудобно, но не то, чтобы особо сложно. За долгие тренировки мы привыкли работать более-менее слаженно, хоть сейчас Хай Лин, самая быстрая из нас, постоянно вырывалась вперёд, но, видимо, Тарани телепатически её одёргивала. Ирма с грубой лаской поглаживала мою руку большим пальцем, как бы прося меня перестать быть одним огромным клубком расшатанных нервов, хотя она сама казалась подготовленной и расслабленной лишь внешне. Мои же мысли, как стервятники над трупом, кружили и кружили. Я думала о запахах наших тел, о нашем прерывистом дыхании, о нашей практически осязаемой ауре страха и волнения и обо всём прочем, что позволит оборотню нас учуять. Даже кратковременное общество лисов позволило мне немного узнать о том, как они видели и воспринимали мир. Глаза – не самое главное, на что они полагались. Я не смотрела вниз, тёмная поверхность озера, честно говоря, пугала ещё сильнее, чем вид самой шахты. Мозг, словно издеваясь, то и дело подбрасывал сцены, где голодное чудовище только и ждало, когда мы опустимся ближе к воде, чтобы вынырнуть, раскрыв пасть с множеством острейших зубов. Я никогда не считала себя бесстрашной, но и не знала, что сердце способно выдерживать такое количество страха, из которого сейчас полностью состояло моё тело. Он остервенело вгрызался в каждую клетку организма, постепенно её заменяя: он циркулировал вместо крови и лимфы по сосудам, он становился костями, мышцами и органами, он был теми процентами воды. Мы спустились ниже, к тому месту, где из-под воды появлялась толстая труба, способная скрыть за собой всех нас и ещё, может, парочку человек. Здесь наполненный тяжёлыми парами воздух вызывал удушье и выедал глаза. Тарани сквозь пелену слез проделывала в металле, относительно легко поддающемуся жару её огня, отверстие размером примерно со свой рост. Хай Лин снова обратилась в слух, так как свет магии и довольно громкий звук мог привлечь внимание, но теперь производственный шум, который доносился и до моих ушей, явно становился помехой. Моё сердце, казалось, уже стучало в горле, когда я вглядывалась в растущую по краю озера высокую траву. Хай Лин и Тарани дали знак, и мы все быстро влетели в тёмную полость трубы и юркнули по ней вниз навстречу свету. Дышать здесь было в разы легче, но от нарастающего шума закладывало уши. Неизвестно, что служило источником света, возможно, так же, как и в Заветном городе, стены, но это тусклое свечение открывало нашему взгляды огромный работающий бур. Пространство над ним позволяло пролететь. От невозможного грохота будто бы содрогались сами стены, а мне всё думалось, что это рушатся остатки моего здравомыслия. Вскоре мы оказались в громадном зале, таком, что не окинешь целиком взглядом. От тусклости и шума уже порядком болела голова. Я бегло осмотрела из относительно надёжного укрытия различные строения, механизмы и в целом оценила обстановку. Место идеально подходило для начала поисков, и Хай Лин уже рвалась вперёд, пришлось хватать её за руку: — Ты уверена, что справишься одна? — я не сомневалась, что Тарани верно оценила обстановку, поэтому сразу обращалась к Хай Лин мысленно. — Уверена, я сама вызвалась, — она улыбнулась, попусту храбрясь. Её руки мелко дрожали в моих. — Я идеально подхожу для этого. — Хорошо, хорошо, будь осторожна. Я ещё какое-то время держала её, не слыша и не видя ничего и никого. Мягкое прикосновение, служащей просьбой наконец-то отпустить, не сразу почувствовалось. Я утратила понимание времени и местонахождения из-за полной неразберихи в голове, в которой не возникало ни одной осмысленной мысли. Даже долгое время не обращала внимание, что не принимала участия в каком-то бурном обсуждении остальных Стражниц, так как меня отключили от их «связи», и отсутствие Хай Лин тоже показалось новостью. Я никак не ожидала от себя такой несобранности и рассеянности, хотя вчера, несмотря на переживания, ощущала себя более-менее подготовленной. Может, причина крылась в том, что здесь, в этом чертоге ада, дыхание смерти слышалось буквально на лице? Что неизвестность поджидала за каждым поворотом? Что я не ощущала рядом с собой присутствия Фобоса, который возьмёт на себя большую и самую опасную часть задания, который старше и опытнее, который ни за что не даст мне умереть? А может, дело в том, что я рассказала обо всём принцу и помнила его слова: «Не стоит беспокоиться»? Что же он предпринял, кого послал, чтобы нас остановить? Приходящие на ум имена вызывали желание сразу же сдаться. Поток времени неумолимо шёл дальше, а я, казалось, застряла в определённой минуте со своим животным страхом. Лишь по мимике и жестам других ко мне просачивалось понимание, что Хай Лин отсутствовала уже довольно давно. Я подводила всех, моя взвинченность становилась очередной ошибкой, которую обязательно назовут одной из причин поражения. Подобные мысли тоже ни на секунду не оставляли меня и заставляли где-то в глубине души отдаваться на растерзание чувству стыда. Меж пальцев проскальзывали яркие искры, предупреждая о возможном неконтролируемом всплеске магии. Я расфокусированно смотрела на идущую в кандалах вереницу измученных и сгорбленных людей под надзором нескольких стражников, когда меня сгребли в объятия. От такого приятного тепла показалось, что до этого моё тело мучил сильнейший и сковывающий холод. Чужое дыхание прямо-таки обжигало щёку. — Ты нужна нам, — теперь огонь коснулся уха. Я резко развернулась, кажется, случайно саданув Ирму в бок, и пробежала взглядом по хмурым лицам. Они ведь тоже напуганы и совершенно неготовы, а уязвимый вид названного лидера ещё больше расшатывал их нервную систему. Я, похоже, единственная, кто не скрывала истинных чувств, не пряталась за множеством масок, не старалась выглядеть храбрее. Они же это негласно начали ради командного духа и общего дела. Моя эгоистичность всё портила, а сейчас ощетинилась и сопротивлялась желанию вернуться в строй и поддержать их. Придётся воззвать ко всем внутренним силам, чтобы хотя бы создать видимость, что страх отступил на несколько позиций. Я перевела взгляд на Ирму, пару раз кивнула, одними губами выдыхая благодарность. Ответная широкая улыбка и правда заставила на время позабыть о страхе. Ирма снова была рядом, приносила покой, отгоняла демонов. После возвращения из Киршрейта она словно что-то знала о моём душевном состоянии, видела это выжженное поле в груди, поэтому, несмотря на ссору, всегда держалась поблизости, всячески поддерживала и всё чаще и чаще старалась вызвать у меня смех или хотя бы улыбку. У подруги это и правда хорошо получалось. Я до сих пор сразу же «оживала» стоило только Ирме с хитрыми огоньками во взгляде обратиться ко мне «Её Высочество». Она нарекла меня этим дурацким прозвищем после рассказала о «душевных» посиделках с Фобосом. Какие больные фантазии ею завладевали, я никогда не желала знать, но ими любезно делились, так ещё в подробностях. «Вы построите новый замок, который будет весь в розах и лягушках, вот и новый герб, кстати. А ещё, — она заговорчески понизила голос и с кривой ухмылкой кивнула, — Седрику, кажется, нравится зелёный, вот и вырядишь его в лягушку, а потом скинем его в болото. Допрыгался, как говорится». После таких выдумок я не могла сдержать дикого смеха, после которого ныли мышцы живота, дополняла истории своими деталями, а потом, будто бы опоминаясь, начинала яростно всё отрицать. Сделав пару дыхательных упражнений, я присоединилась к обсуждению Стражниц, которое затрагивало то, как мы будем выбираться. Отвлекаться на что-то постороннее про мысленном общении было слишком опасно, поэтому я сконцентрировала всё внимание на вариантах. Их уже насобиралось прилично, и всё же большая часть нам не подходила. Оптимальные тоже не внушали доверия, но по нашим соображениям хотя бы могли сработать и были нам по силам. Когда наконец-то вернулась Хай Лин, растрёпанная и дрожащая, мы пришли к какому никакому согласию. — Нашла, — Хай Лин всё ещё пыталась отдышаться, так что продолжение последовало не сразу. Кажется, её кожа приобрела слишком уж нездоровый цвет, а может, дело было в освещении. — Стражников там нет, но есть толстые решётки и цепи. — Уверена, что они? — осторожно поинтересовалась Тарани, видимо, не желая задеть Хай Лин. — Да-да, метки, о которых говорил Калеб, ни с чем не спутаешь. И я переговорила с одним из них. — Слишком рискованно, кто знает, что он мог выкинуть. Мнение Ирмы в этом вопросе поддержали, но упрекать Хай Лин ни в чём не стали. Всем нам придётся сегодня ошибаться и выносить из промахов урок. Никто не знал правильной линии поведения, и отправься с нами Калеб, сложно было сказать, помогло бы нам это или нет. — Много их? — Хай Лин повернулась в мою сторону и сразу же затараторила: — Сама не считала, но мужчина сказал, немного. Новеньких давно не было, а умирают здесь часто. И ещё он сказал, — она облизнула пересохшие губы, — он сказал, что нам лучше убираться, никого не спасти. — Нет, мы так не поступим... Ирма, нет, — Тарани, поправив очки, со строгостью посмотрела на неё. Ирма выдержала взгляд, а затем подняла руки вверх, как если бы сдавалась: — Ладно-ладно, уже и пошутить нельзя, — Ирма напустила на себя мнимую грусть и слегка надула щёки. Клоун даже на похоронах будет клоуном, говорил как-то Урия о ней. — А вообще прикиньте, как взбесится наш Чарли, если мы даже этого не сделаем. Нельзя расстраивать мальчика ещё больше. Ирма в очередной раз подтверждала слова Урии, и я улыбнулась. Отступать мы не собирались, поэтому ещё раз быстро прошлись по нашему плану, корректируя его из-за новой информации от Хай Лин. Ограничений во времени у нас особо не было, но никто не желал лишнюю минуту задерживаться в этом отвратительном месте. Правда, отважиться на первый шаг долго никак не получалось, пока Ирма не бросила небрежное: «Наверное, пора», – и миссия по спасению, как её любила называть Хай Лин, началась. Долгий спуск вниз, будто бы к самому ядру планеты, с каждой секундой всё сильнее походил на пытку для неокрепшего разума и заставлял прямо-таки мечтать о поверхности и солнце. Хай Лин же уверенно держалась выбранного курса, делая остановки лишь при приближении голосов. Пару раз мы натыкались на стражников и заключённых, но всегда оставались незамеченными. Я даже не знала, радоваться этому факту или начинать беспокоиться: всё пока что шло слишком уж гладко. Оборотни нам не встречались (пусть внешне они и походили на людей, но так или иначе от них чувствовалось что-то нечеловеческое), но как-то показалось, что из одного из коридоров слышался знакомый голос. Было сложно судить, как долго мы добирались до нужного места, казалось, пришлось блуждать целую вечность. Хай Лин свернула в левый проём, и перед нашими глазами в тусклом свете нескольких зелёных камней, заменяющих факелы, возникло помещение среднего размера. Прежде чем войти, я посмотрела по сторонам, замечая множество проёмов как на этой же стороне, так и на другой. Выход здесь один – по лестнице вверх, а до этого нам пришлось преодолеть, наверное, целый лабиринт из различных проёмов и поворотов, я даже поразилась такой удивительной памяти Хай Лин. В дальнем верхнем углу что-то всего на миг блеснуло, словно кошачьи глаза в темноте, хотя особой уверенности в этом не было. Я дрогнула, а потом вспомнила, что обещала отбросить страх. Для собственного спокойствия постояла ещё немного и всматривались в ту точку. Никого и ничего, лишь проделки моего разума. Облегчение при том всё равно стояло ко мне спиной. Ирма и Хейл остались снаружи на страже, Тарани на всякий случай напомнила им правила хорошего поведения. Первая лишь хмыкнула, вторая одарила всех колючим взглядом, но обе молчали и ничего, как происходило обычно, не сказали против. Зловоние и без того слышалось в коридоре, но в помещении оно было в несколько крат сильнее и резче. Запахи немытого тела, гниения, экскрементов забивались в ноздри и вызывали дичайшую тошноту. Ком уже чувствовался в горле, и приходилось постоянно сглатывать. От возникающего послевкусия хотелось ещё сильнее вывернуть желудок, к счастью, с самого утра он был пуст. Правда, я не знала, смогу ли в конечном счёте одержать победу над собственным организмом. Хай Лин махнула нам рукой, подходя к одной из толстых решёток. Тарани сразу же к ней присоединилась, а я тем временем всё-таки решила осмотреться. Помещение делилось на два поменьше, света едва ли хватало, чтобы видеть хотя бы собственное тело. Камер здесь было около сорока, с левой части то и дело доносилось лязганье цепей, кашель, шёпот, а на правой, куда понесли меня ноги, они подозрительно пустовали. Я замерла, всматриваясь в полутьму одной из них, и моё чутьё вдруг громко завыло. — Что-то здесь не так, — сразу же поделилась подозрениями я, направляясь к Тарани и Хай Лин. Обе нашлись у первых же камер в левой части. Хай Лин, сев на корточки, всё пыталась в чём-то убедить прислонившегося боком к решётке мужчину, на лице которого даже в таком освещении прекрасно была видна уродующая лицо метка изменника – так её называл Калеб и всегда раздражался, – шрам в виде неизвестного символа на всю щёку. Тем временем Тарани вслушивалась в шёпот другого и отчего-то не спешила никого освобождать. — Ты права... — только начала Кук, как её прервали: — Кто-то идёт! — Прячьтесь там! — отдала команду я Ирме с Хейл и взлетела под потолок, находя пристанище в углу под защитой невидимости Хай Лин. Звук прерывистого дыхания казался оглушающим, но мы старались с ним совладать до прихода незваного гостя. Хай Лин молила о его скорейшем уходе, Тарани требовала сидеть тихо и не сметь его трогать, Ирма, как и обычно в попытках успокоиться, напевала известную песню, Хейл просила всех заткнуться и не отвлекать. Голова чуть ли не взрывалась от этой какофонии, я старалась и вовсе не думать. Шаги эхом отражались от стен и будто бы доносились со всех сторон. Попытки прислушаться к ним не приносили успеха, пока не пришлось в нетерпении призвать всех к молчанию. Какая-то тревожная мысль хаотично кружилась в голове, но мне никак не удавалось за неё зацепиться. А затем, если бы не руки девочек, я бы рухнула вниз, когда наконец-то вспыхнул огонёк понимания, что стражники здесь носили сапоги, а это звучали шаги босых ног. Пленник один бы не разгуливал. В глазах Тарани, кажется, мелькнуло понимание. Вытянутый силуэт возник в проёме, но его обладатель медлил и оставался на пороге, позволяя разгореться небольшой надежде в груди. Мы практически и не дышали, и едва сдержали обеспокоенного вздоха, когда удача отвернулась от нас. Незваный гость, которого всё не удавалось рассмотреть, двинулся между камер в левой части, посматривая по сторонам и иногда ведя рукой по решёткам. Хай Лин вздрагивала от этих резких звуков и с силой вцепилась мне в предплечье, но я ничего не чувствовала, кроме учащённой пульсации сердца, и, кажется, причиняла ответную боль. Он замер возле самой дальней камеры, какое-то время в неё вглядывался, а затем неожиданный смешок резанул слух – послышался лязг кандалов. Взбудораженная кровь заставляла вспоминать самые различные ругательства. Он шёл обратно в разы медленнее, будто бы ведя только ему понятную игру, снова замер, только уже у входа, а после ещё одного смешка исчез в проёме. Не успело облегчение настигнуть нас, как заработал механизм, запечатывающий вход. Янтарные глаза горели во тьме пуще самих осветительных камней и смотрели прямо в мои. Он знал... Он послал его. «Не стоит беспокоиться», — вот, что это значило. — Братец всегда говорил, что непослушных детишек нужно наказывать, — улыбка Рэйлана больше походила на довольный оскал. Дверь дальней камеры с грохотом впечаталась в стену, и пока наш мозг заметно тормозил в работе, высокий мужчина, лицо которого скрывала остроконечная шляпа с широкими полями, оказался на середине левой части. Одежда на нём висела тряпками и видала лучшие дни. Он вскинул руки в перчатках – взметнулся длинный, оборванный внизу плащ. Излучающие призрачно-зелёный свет цепи стрелой проникли в каждую камеру, натягиваясь и гремя. И стоило только Шляпнику опустить руки, как они дёрнулись, вновь запели свою песню, а аккомпанировал ей звук столкновения десяток тел с решётками и хруст сломанных костей. — Что происходит? — вопрошали попеременно Ирма и Хейл, а я широко раскрытыми глазами и с совершенно пустой головой смотрела, как оседали тела на грязный пол. У меня не находилось ответа. Всё произошло за каких-то пару ударов сердца, а моё сознание выстраивало барьеры, не позволяло жестокой правде проскочить даже на миг. Мир вокруг рассыпался и превращался в смазанные пятна, а издевательский смех слышался приглушённо, будто бы где-то вдалеке, за стенами. И лишь единственная фраза Рэйлана звучала так громко, как если бы он шептал её на ухо: — Вот и часть урока, детки. — Нам пиздец! Ирма прекрасно охарактеризовала ситуацию, потому что Шляпник смотрел прямо в наш угол – то ли невидимость спала, то ли он нас чуял. Теперь ничего не скрывало его лица, или точнее то, что можно было им назвать: череп, обтянутый гнилой кожей, с горящими красным огнём мёртвыми глазами. Шляпник наш – живой мертвец. Теперь ядовитые шипы страха торчали изо всех сторон моей души. Взгляд снова заметался по телам из-за сильнейшей паники, что и они могут восстать. — Огромные пауки! — Два! Один – как полкоридора! Они продолжали ещё что-то сообщать, уже, видимо, сражаясь, но сейчас нас, запертых с Мертвецом, больше беспокоили повисшие в воздухе цепи, на которых имелись заострённые наконечники. Такие явно могли с лёгкостью пронзить тело, и если потянут их обратно, то вырвут целые куски плоти. Не проделают дыру, так сломают кости, хватит одного захвата. Те, бездыханно лежащие тела, в этом прекрасно убедились. Я не могла и пальцем пошевелить и словно в замедленной съёмке наблюдала, как руки в перчатках снова взмыли вверх. Тело среагировало рефлекторно, когда одна из цепей едва не разрезала мне щёку. Мы бросились в разброс, и всё завертелось в безумной пляске, в которой одна ошибка стоила жизни. Сегодня же мы только их и совершали. Уследить за всеми цепями было невозможно, но ещё ни одна меня не коснулась, лишь разрезала воздух рядом, в жалких нескольких дюймах, хоть большая часть атак и направлялась именно в мою сторону. На ум приходило лишь одно объяснение: Мертвец знал, кто я и чем ценна, значит, приказ – схватить живой. Он рассказал, конечно же. Устроил очередной для меня урок? На периферии зрения то и дело мелькали вспышки огня Тарани. Было бы слишком просто, если бы её магия хоть немного повредила цепи. Хай Лин лучше нас уворачивалась от атак и, кажется, не прекращала попыток нанести удар по противнику, вот только у него имелась абсолютная защита: что-то останавливали цепи, что-то принимал на себя Рэйлан. Тот был невероятно быстр и ловок, и в какой-то момент, опустившись слишком низко, я чуть не наткнулась на его когти. К счастью, пострадал лишь рукав. Я не имела и малейшей возможности для атаки, приходилось лишь яростно обороняться и благодарить собственную упёртость, что заставляла с той самой ночи из раза в раз пытаться сделать барьер получше. Сейчас они как никогда спасали, хоть и чувствовалось, как из разорванной в некоторых местах кожи сочилась кровь. И всё же мне не хватало времени и в большей степени концентрации, чтобы поставить надёжный, способный укрыть всех и продержаться долгий срок. — Корнелия, вытащи нас отсюда... Блядь, — я успела взглянуть на воскликнувшую Тарани и убедилась, что с ней ничего не случилось, разве что на руке кровоточила царапина. — Ждите, эти твари нас зажимают! — за стеной послышался более громкий грохот. — Эти суки слишком умны! — И быстры! — И паутину хуй разорвёшь! Размолвки не помешали им в минуты опасности стать единой командой, но на размышления и удивления времени не находилось. Подолы чужого плаща вновь взметнулись – целые стаи летучих мышей возникли из неоткуда. На каждую из нас они бросились гурьбой, царапая выставленные в защите руки и ослепляя. Сбоку вспыхивал свет огня — к имеющемуся зловонию примешивался запах палёной кожи, чёрные пятна опадали на пол. По моему телу беспрестанно забегали ярко-голубые искры, которые немного ослабляли натиск, но тут я почувствовала, как что-то холодное обвило ногу и резко дёрнуло вниз, казалось, желая её вырвать. Ослепляющая боль и жар пронзили каждую клетку организма при столкновении с полом, на языке оседал металлический привкус. Перед глазами горели белые звёзды, а чувствительность ко всему пропадала. Даже пальцы отказывались отвечать на команды. Я не знала, как долго плавала в этом бессознательном потоке и пыталась балансировать, чтобы остаться в сознании. Кажется, кто-то всё время пытался до меня достучаться. Вдох вышел судорожным и не прошёл дальше горла, воздух будто бы стал шипастым и зацепился за его стенки. Я снова попыталась пошевелить пальцы, они слегка дрогнули в ответ. Болезненный стон вырвался из груди, когда на мой таз опустилось что-то довольно тяжёлое. Я с трудом открыла глаза, словно до этого зашитые, и наткнулась на такие пугающие янтарные. Мне ласково улыбнулись, а затем слабые попытки сопротивления нисколько не помешали Рэйлану обхватить мою шею и ощутимо надавить. Длинные когти слегка впивались в кожу, но любое резкое движение грозило привести к крови. Обжигающее дыхание коснулось моего уха: — Он запретил тебя калечить, но ведь слегка припугнуть можно, правда? Хорошо, что это я: хозяин не чувствует границ. Удивительный случай: мне медленно перекрывали доступ к кислороду, а страх, который так долго держал меня в своём мучительном плену, просто исчез. Вместо него яркими красками расцветала ярость, пронзающая насквозь отбитые внутренние органы. Я злилась из-за собственной слабости, которую, как ни старалась столько времени, не могла искоренить, из-за согласия со всякими ебанутыми планами Совета и Калеба, из-за его своеобразной защиты, иначе цепи давно бы вонзились в каждую часть тела без возможности встать, и список, вероятно, тянулся бы вечно. Правда, всё это было таким неважным, главное же – когда грудная клетка не выдерживала огненной бури, моя сила становилась непредсказуемой и разрушительной. Новые попытки сопротивления оказались удачнее: ослабевшими руками я старалась спихнуть Рэйлана на пол и била вслепую, при этом ощущая, как магические сосуды переполнялись и готовились взорваться. Моя слюна, поалевшая от крови, стекала по щеке парня, который лишь ухмылялся, но пальцы сильнее не сжимал. На шее чувствовались неглубокие царапины, хоть и приносящие ощутимую пульсирующую боль. Злость достигла вершины, ровно так же, как и магия, готовая выплеснуться наружу огромной волной и вновь встать на мою защиту. Рэйлан словно что-то ощутил, блеск глаз его выдал, но вместо того, чтобы отстраниться и избежать удара, он прижался ко мне сильнее, принимая большую часть урона на себя. Яркий свет ослепил и держался ещё долгое время. Вес чужого тела сразу же исчез, я даже слышала звук его столкновения сначала со стеной, потом с полом, а следом шёл животный рык. Слабость сковывала по рукам и ногам, в голове звенело. Очередной грохот заставил поморщиться от вспыхнувшей в районе висков боли. — Советую поторопиться! — тут же прозвучал голос Хейл, а меня рывком поставили на ноги и заставили взлететь. Я подчинялась автоматически, не в силах хоть что-то сейчас осознавать. Снова вспышка огня – Тарани ругалась и, кажется, что-то мне говорила. Меня хватало лишь на кивки, хотя кто знает, с чем приходилось соглашаться. Снова тот же грохот, а под ногами твёрдая поверхность. В очередной раз посыпались вопросы от Тарани. Понимания всё ещё не было. Хлопки по щекам заставили размытость перед глазами исчезнуть. Я услышала, как Ирма со всей мощью лёгких орала на Хейл, та делала то же самое. Раскрасневшееся и опухшее лицо Хай Лин говорило, что она всё это время рыдала, да и сейчас не прекращала, но хотя бы держалась на ногах без чужой помощи и выглядела вполне целой. — Вилл, ты меня слышишь? — Тарани стояла перед мной, поддерживая в вертикальном положении, но ей всё равно приходилось говорить громко из-за идущего со всех сторон шума. — Да, — прохрипела я, чувствуя на губах кровь. — Сколько пальцев? — Три, — кивок подтвердил. — Я тебе жизнь спасла! В чём, блядь, проблема?! — Ирма стояла вплотную к Хейл и яростно тыкала пальцем ей в грудь. — Если бы не ты, её не пришлось бы спасать! — Хейл грубо отпихнула от себя руку Ирмы. — Сама попробовала бы их отвлечь, раз такая умная! — Сама устоишь? — Тарани прервала мои попытки выяснить причину конфликта. Я прислушалась к ощущениям в теле: порез здесь, порез там, множество ушибов, синяков и невероятная усталость, но вроде удалось обойтись без переломов. Ноги подрагивали, и в их надёжности особой веры не было. И всё же я рискнула предположить, что справлюсь без посторонней помощи. Стоило Тарани меня отпустить, я пошатнулась, но равновесие сохранила. — Надо думать, как выбираться, — после моего кивка Тарани занялась сбором команды. Я осмотрелась и, конечно, не ожидала увидеть ничего иного, кроме стен шахты, две из которых, видимо, были созданы Хейл для защиты от пауков. Гулкие удары о них продолжались, скорее всего, враги пытались пробраться, и, судя по приближению с каждым разом звука, мы не могли надеяться даже на малейшую безопасность. Шум шёл с трёх сторон, значит, списывать со счетов Рэйлана и Мертвеца не приходилось. Если враги объединятся, мы здесь точно умрём. — Помнишь, Чёрный лес? Как раз о больших пауках говорили, — Ирма приблизилась ко мне первой. Грязная, в вязкой паутине, ужасно злая и уставшая, но вроде как целая и невредимая. — Эти твари реальны. Оборотни, точно тебе говорю. Глаза у них умные... Восемь умных пар. Ирма издала смешок и уселась на пол, уткнувшись лицом в колени. Другие могли и не заметить, но от меня не ускользнуло, что на самом деле мыслями она находилась совершенно в ином месте, как если бы отгораживалась от происходящего, была под действием шока. Все её действия не вполне осознаны, даже ссора с Хейл произошла, скорее, по привычке. Ирма даже не заметила моё состояние, иначе бы уже давно пылала праведным гневом. Её плечи вдруг задрожали, и последовавший за этим хриплый смех заставил сердце пропустить удар. Решать, как нам дальше быть, приходилось в большой спешке: предложение не успевали полностью озвучить, как уже отметали. К счастью, обходились без споров, что стало в главной мере заслугой Тарани. Несмотря на ситуацию, она держалась стойко и сохраняла разум в холоде, наверное, единственная из нас. Правда, все прекрасно понимали, что её сил надолго не хватит, и в какую-то секунду всё-таки произойдёт срыв. Я не могла не восхищаться Тарани, как и не могла избавиться от горечи на языке и отравляющей доли зависти: от меня самой пользы никакой не было, а ведь это же моя роль – поддерживать и успокаивать команду. И желание хоть что-то сделать прямо-таки душило. Поэтому пока другие сосредоточились на обсуждении, я, всё ещё чувствуя невероятную слабость после прошлого всплеска силы, старалась сконцентрироваться на создании барьера, который поможет нам выбраться. Даже потом ничего объяснять не придётся: девочки знали о моих тренировках по их созданию и уже пару раз видели результаты. Огонёк не успевал вспыхнуть, как сразу же угасал, взбалтывая остатки злости. Я не оставляла попыток, хоть тело нещадно ломило и прямо-таки молило прекратить. Порезы жгло дьявольским огнём, кровь холодила кожу и неприятно её стягивала, сердце продолжало лихорадочно биться – всё это приходилось задвигать на задний план и не оставлять веры. И тут в какой-то момент я поняла, что вытяну, просто иного быть и не могло, пусть хоть потом слягу на пару дней. И тогда же поделилась с остальными своей уверенностью, боясь, что в следующую секунду она меня покинет. Во взгляде Тарани промелькнуло волнение, но все сразу же начали подстраиваться под мою идею. Времени больше не осталось – окровавленная рука, точнее то, что от неё осталось, уже просунулась в проломленную дыру, которая с каждой секундой лишь ширилась. Я не знала, насколько меня хватит, получится ли сейчас, но твёрдо решила не сомневаться. Что в конечном счёте помогло, было сложно сказать, но когда прозвучала команда, выстроенная стена Хейл рухнула, а барьер накрыл нас своим светящимся куполом. Сильные удары в нескольких точках заставили меня чуть присесть, но выдержать натиск. Самого паука я не видела, но постоянно чувствовала, как он перемещался и пытался пробиться. Его удары были слишком сильны – долго не продержаться. Добраться бы до лестницы, а там уже и начнётся смертельная гонка. Нити паутины были разбросаны везде, даже наматывались на сам барьер, и замедляли наше передвижение. Тарани пыталась её жечь, но та, вязкая и влажная, с трудом поддавалась. Паук же успевал не только нас атаковать, но и сплетать новую. На секунду вспыхнуло волнение, как бы не присоединился вторая тварь. Даже небольшие шаги требовали невероятных усилий и от моего тела, а когда у тебя по ощущениям выкручивало суставы в обратную сторону, то приходилось радоваться, что ноги хотя бы двигались. Руки дико трясло от напряжения, казалось, что я пыталась сдвинуть с места целую стену. Ещё и щёки, блядь, обжигали и щипали непроизвольные слёзы. Я уже едва ли дышала, когда сзади пришёлся мощный удар и ещё несколько сверху, что и вынудило меня осесть. Первый явно не принадлежал пауку, тот не умеет рычать, как злая собака, и лязгать, как множество цепей. Я, засунув гордость куда подальше и сцепив зубы, позволила себя поднять. — Совсем немного осталось. Я совершенно не ожидала услышать рядом с собой голос Хейл, но не обернулась, чтобы взглянуть на её лицо, и никак не поблагодарила. Той появившейся доли новых сил на это бы не хватило, но они позволили добраться до нужной точки. Теперь дело было за Хай Лин. Я быстро посмотрела на девочек и не находила в них ни капли уверенности, но они заняли позы готовности. — Мне как-то нагадали, что я умру в старости на какой-то горячем жеребце. Сердце не выдержит его страсти. Так что сегодня мы выберемся, — своеобразным образом подбодрила всех Ирма. — Впервые хочу, чтобы тебя кто-то трахнул, — Хейл приобняла себя за плечи и издала тихий смешок. — Впервые так хочу, чтобы меня кто-то трахнул, — я хотела поддержать Ирму в смехе, но даже воздух уже не проходил. — Так что пора, не хочу его упустить. Хай Лин выступила вперёд, она выведет нас к начальной трубе. Я с хрипом начала счёт до трёх, чувствуя, как нарастала сила ударов и отдача от них. Паук пристроился спереди барьера, его придётся огибать, но иного пути не существовало. На голубом вспыхнул оранжевый свет от больших сфер огня. Крылья затрепетали от готовности, пронзая спину острой болью. Три – гонка началась. Барьер посыпался, ослепляя на мгновение врагов, вдогонку полетели сферы. Все звуки разом слились в один, непонятный и невыносимый. Поле зрение сужалось лишь до спины Хай Лин. Тело двигалось на одних рефлексах – воздух поблизости всколыхнулся как от удара. Кто-то дёрнул за руку, уводя в сторону. Что-то пролетело над головой, сбоку что-то клацнуло, с другого – послышался грохот. Для меня всё мешалось, даже пол и потолок. Скорость нарастала, что в один момент я не вписалась плечом в поворот. В другой раз подвели крылья, только чудом удалось сохранить равновесие. Сзади не отставали, но их атаки не доходили. Откуда-то появлялись новые противники, их, если требовалось, лишь отпихивали магией с дороги. Честно говоря, я с трудом выдержала этот бешеный темп, и сознание заходилось рябью. Сердце стучало уже где-то в горле, к которому ко всему прочему подступала тошнота. Тело и вовсе, казалось, собиралось разлезться на отдельные кусочки. Постоянно проскакивала мысль, что на следующем ярде я точно рухну вниз, а в итоге лишь старалась не отставать от других. Сколько мы блуждали в этих однотипных коридорах и играли в «догонялки», никто не мог сказать точно, но по ощущениям целую вечность. Начальное помещение теперь казалось и вовсе бесконечным и самым настоящим оплотом спокойствия и тишины, но мы в нём не задержались. Что-то снова разрезало воздух рядом с рукой. Не останавливаться, дальше, быстрее. Мы выбрались на улицу через ту же трубу, но с передышкой повременили. Тарани что-то крикнула и указала рукой в сторону, и пришлось снова куда-то сорваться. Вода всё так же зловеще блестела, небо – затянуто темными тучами, а шахта продолжала возвышаться над озером, но что-то определённо изменилось. Правда, мне сейчас было не до поисков ответов. Заветный город встретил нас тишиной, но чувства безопасности не подарил. Я сразу же рухнула на колени, жадно хватая воздух ртом и дрожа, и не смогла сдержать рвотного позыва, а затем чуть ли не на том же месте откинулась на спину и невидяще уставилась на потолок. На губах теперь вместе с кровью чувствовалось горечь, но не было сил их оттирать. Во всём теле первым телом раздалась неприятная пульсация, затем в разных точках вспыхивала боль. Я уже практически отключилась, как вой заставил сознание ещё немного продержаться: — Они все мертвы! Мы никого не спасли! — я заставила себя повернуть голову на захлёбывающуюся в слезах Хай Лин, которая стояла на коленях и сжимала кулаки на ногах. — Мы ничего не сделали! Только смотрели, а он смеялся! У него армия таких! Мы слабые! Бесполезные! Мы ничего не можем! Мы не победим! Мы...мы...мы... Дальше слова превратились в бессвязный и непонятный шёпот, который прерывался громким плачем. Раскрасневшаяся Хай Лин задыхалась и заходилась в кашле, но не могла успокоиться и сильно дрожала в руках приобнявшей её Тарани. Лицо самой Кук абсолютно ничего не выражало, оно казалось отрешённым от всего мира и даже мёртвым. Наверное, она и вовсе сейчас ничего не видела и не слышала. — Что... — Молчи! — Но... — Заткнись, Калеб! Я не заметила прихода Калеба и не собиралась на него сейчас даже смотреть, что уж говорить хоть о каких-то разговорах. Пусть разбирается с затыкающей его Хейл, которая по голосу представала до невозможности взбешённой и готовой сейчас любого разорвать на куски. Даже Ирма не проронила ни одного слова и молча улеглась рядом со мной, хоть на её губах играла жуткая улыбка, которая казалась неестественной и будто бы приклеенной. — Я даже ничего не успел сказать! — Ты тупой или глухой? Тебе и не нужно ничего говорить! — и вроде бы медленно опускалась тишина, как Хейл взорвалась с пущей силой. — Знаем, что ты скажешь! Но иди на хуй! Мы ни за что извиняться не будем! Мы не будем извиняться, что убийство для нас – не норма! Не будем извиняться, что росли в других условиях и не привыкли к такому дерьму! Не будем извиняться, что испугались и сбежали! — М-м-м, истину глаголит. Я чуть в штаны не наделала, — едва шевеля губами, сказала Ирма и прикрыла глаза. Я повторила за ней, понимая, что больше не выдержу окружения. И пока сознание заволакивала дымка, и подступала такая манящая темнота, в голове проскочила фраза, которая звучала голосом Рэйлана: «Вот и весь урок, детки».