В союзе с тьмой

От количества мыслей и эмоций становилось прямо-таки дурно, и не понять: то ли хочется сорвать голосовые связки в попытке опустошить этот до краёв наполненный сосуд, то ли забиться где-нибудь в укромном местечке и молча прогореть изнутри. Я вонзала до появления лунок ногти в кожу и спешила так, что ноги охватывало болезненным жаром. Ирма, ходячее скопление обиды и недовольства, угрюмо следовала за мной, даже не пытаясь устроить допрос с пристрастиями. Либо её голова была занята чем-то другим, в данную секунду более значимым, либо она дожидалась, пока я сама решу начать разговор. Мне этого не хотелось, не сейчас, и вовсе не сегодня. Моих физических и моральных сил едва ли хватит хотя бы на один конфликт, да к тому же этот ублюдок, которому ныне посвящалась вся моя нарастающая злоба, за недолгую мирную беседу мастерски умел опустошать даже переполняемое энергией тело. Иронично-то как звучало: в слова он тоже вплетал крупицу своей проклятой магии? Бегать по всему замку в поисках Фобоса представало занятием, обречённым на провал, с Киарой же таких проблем не предвиделось. Она практически не покидала стен спальни, которую смело можно было разделить на ещё три больших комнаты. Я постучала, уверенно и слишком уж громко, и сразу же толкнула дверь, что отчего-то всегда держали открытой. Резкий, оседающий горечью на языке запах заставил поморщиться, его источником, скорее всего, служила жидкость, кипящая сейчас в котелке. В воздухе ко всему прочему витали привычные для этого места неприятные нотки, свидетельствующие о пагубном образе жизни хозяйки. И ряд открытых настежь окон нисколько не спасал ситуацию. Киара медленно помешивала готовящееся зелье и с полуулыбкой, излучающей какое-то материнское тепло и ласку, выслушивала устроившегося на подоконнике Рэйлана. Стоя боком, с этим самым выражением лица, она впервые мне показалась хоть немного симпатичной, но очарование быстро улетучилось, стоило только в зелёных глазах при виде нас усмотреть жгучее презрение. — У Ирмы сломало крыло, помоги с этим, — прозвучало резко, с напором, но тратить время даже на банальную вежливость с ней не хотелось. Киара помедлила, словно собираясь с мыслями, словно припоминая разговор с Фобосом о конфликтах со мной, а затем жестом подозвала Рэйлана и всё также молча всучила ложку для помешивания. Женщина одарила меня колючим взглядом, иглам которого не удалось угодить в мою душу, уверенной походкой приблизилась и с нескрываемым раздражением прошипела: — Давно ли ты имеешь право мне приказывать? Чужие эмоции, казалось, приобретали видимую форму, тёмным туманом вихрились над телом целительницы и заставляли вибрировать пол под ногами. И как бы ненависть так очевидно не бросалась в глаза, я без труда уловила нотки сильной оскорблённости, подающей Киару такой уязвимой. — Это вы натворили, вам и исправлять, — мой тон нисколько не смягчался, а и без того малые крохи терпения быстро растрачивались. Киару нисколько не порадовало игнорирование её вопроса, а на моих словах на ненормально бледном лице проскочило такое выражение, словно я ляпнула какую-то невероятную глупость. — Вот как! Какой ужас! Сейчас всё сделаю! — фальшиво пропела она и театрально всплеснула руками, но быстро прекратила своё глупое представление и вернула маску высокомерия и едкого презрения. — Так мне стоило отреагировать? Я лично сегодня никому ничего не сделала. А если бы и сделала, то с чего бы помогать? Жутко мутило до белых вспышек перед глазами из-за неприятных запахов, разыгранной женщиной дешёвой комедии, разносящихся по телу усталости и злобы. После быстрой ходьбы ноги до сих пор горели, пульсировали, а полученные за сегодня травмы всё больше начинали беспокоить. Снова в голове вертелась мысль, что требовалось сохранить слова и как можно больше сил для другого разговора, и эмоции на мгновение отступили. Неожиданно подмеченная деталь, что в комнате непривычно тускло, даже с учётом вечера, заставила обратить внимание на небо. За окном чернели тучи, прямо-таки непроглядный тёмный купол с фиолетовыми прожилками завис над столицей. Возможно, вскоре буря с невероятной силой обрушится на город. Я не знала, в какой конкретно момент так ухудшилась погода. Никак не удавалось отвести заворожённого взгляда. — Как насчёт платы за труды? Голос Ирмы вынудил меня обратно возвратиться в реальность. И неизвестно, сколько конкретно я пропадала, но, судя по тому, что Киара, вероятно, собиралась отвесить мне приводящую в чувства оплеуху, довольно долго. — Чего ты хочешь? — Ирма выступила вперёд, как если бы старалась спрятать меня за своей спиной. — Хоть у одной из вас есть мозги. Последовавшее после колкой фразы цыканье спровоцировало новую волну негатива, пропитанные ядом слова так и рвались с языка. Чего может желать женщина, каждая день напивающаяся под ночь до упаду? В голове так и всплывал случай, когда пришлось задержаться допоздна на занятиях с Фобосом, и наткнуться в коридоре на толком не стоящую на ногах Киару. Она придерживалась стены, брела, едва ли разбирая дороги, сквозь распущенные короткие волосы, скрывающие лицо, проглядывалась жуткая улыбка. Фобос попросил нас следовать дальше, а сам задержался, попытался достучаться до своей подчинённой, но столкнулся лишь с полной отстранённостью и равнодушием. Прежде, чем скрыться за поворотом, я взглянула на них в последний раз — Киара уже медленно сползала по стене. Сразу же на поверхность вспылили промелькнувшие тогда вопросы: часто ли остальным приходилось терпеть такие пьяные брождения по замку, не случалось ли каких-либо более неприятных инцидентов, и неужели она была настолько важна, что после всего сохраняла место при дворе? Почему-то эти воспоминания ещё больше меня взбесили. Я намеревалась сделать шаг в сторону Киары, как рука Ирмы перегородила дорогу. Всего мгновение назад она, кажущаяся безумно раздражённой, сейчас излучала невероятное спокойствие с оттенком усталости, которую безуспешно пытались утаить. Киара ответила не сразу, сперва заглянула в котелок, затем начала перебирать и разглядывать этикетки склянок на полке одного из шкафов, являющихся основной мебелью комнаты. Ожидание слишком уж затянулось, и в какой-то момент начало казаться, что о нашем приходе напрочь позабыли. И стоило только набрать в лёгкие побольше воздуха для выражения недовольства, как Киара, похоже, выудила нужное — склянку с белым порошком, — бросила быстрый взгляд на Рэйлана и наконец-то громко назвала цену своих услуг: — Притащи мне земных сладостей. Любых, сколько сама посчитаешь нужным. Мы с Ирмой переглянулись, поражённые озвученной платой. Мне бы ни при каких условиях подобное не пришло в голову. Киара вряд ли могла заметить нашу реакцию, вновь сосредоточившись на своём зелье, но на невидимом уровне ощущалось её внутреннее ликование произведённым эффектом. Ей удалось ошарашить так, что на короткое время я лишилась возможности соединять буквы хотя бы в одно слово. И этого хватило, чтобы упустить шанс на колкость. Ирма, прочистив горло, дала краткое согласие. Киара попросила подождать, вновь роясь на полках. Я не планировала оставаться — злость внутри вновь желала выплеснуться, обрушиться на первую попавшуюся голову. Приходилось немного сбрасывать заряд, чтобы продержаться, а тем временем на ладони уже не оставалось места для новых следов. — Где Фобос? — его имя шипением сорвалось губ. И в него неосознанно было вложено столько ненависти, что она пеплом оседала на коже. — В замке его нет. Киара полуобернулась, чтобы со странным взглядом пройтись по мне с ног до головы. Её неожиданный интерес заставил кровь закипеть сильнее, только всё расползающаяся по небу чернота, на удивление, продолжала сдерживать рвущихся наружу демонов. — А где есть? — я нетерпеливо дёрнула плечом. — Дай подумать, — женщина отвела глаза в сторону, как бы задумавшись, а затем заметно повысила голос: — Он мне, блядь, не отчитывается. Нужен — ищи сама. Линия моего терпения с первого шага в эту комнату начала превращаться в пунктир, а теперь и вовсе стремительно стиралась. Вероятно, только чудом удалось подавить в себе желание сорваться с места и схватить женщину за грудки, грубо вытряхивая ответы. В этот момент я прекрасно понимала, что своеобразная блокада в лице Ирмы нисколько меня не остановит, и, возможно, она тоже попадёт под раздачу. — Может, на казнь пошёл посмотреть?! А мы такие негодяйки, всё испортили! Кто над княжной постарался?! — я выплёвывала слова, давясь своим же ядом. Ирма бросила обеспокоенный взгляд и, видимо, на время позабыла недавние обиды, раз постаралась осторожно коснуться моего плеча в попытках успокоить. Она прекрасно оценила ситуацию и поняла, что сейчас я представляла из себя бомбу замедленного действия, которая, взорвавшись, разнесёт всё в округе на несколько десятков миль. Я чисто машинально дёрнулась от неё, этим жестом говоря о многом. Киара сначала нахмурилась, словно не понимая вопроса, но на её лице довольно быстро растянулась самодовольная улыбка. — О, так вы видели мою работу? И как вам? — женщина всё больше начинала походить на творца, работу которого заметили и по достоинству оценили. Стало невероятно мерзко. — Насиловала её тоже ты? — Ирма хмыкнула, а целительница рассмеялась. — Её вообще никто не трогал. В этом плане. Разум такая удивительная вещь, раз может запомнить то, чего в помине не было. Нужно лишь уметь в нём копаться. Конечно, это можно было провернуть реально, дать лурденам повеселиться, но к чему всё усложнять? — слова полились из неё рекой — она явно гордилась проделанной работой. Никогда не замечала за ней бахвальства, хотя, возможно, стоило лишь затронуть конкретную тему. — Должна сказать: северяне и правда крепкие ребята. Как телом, так и разумом, но всё же недостаточно, чтобы я не добилась нужного. На её счастье, ей не занялся Охотник, тогда бы даже мне не удалось её исцелить, умерла бы в первый час. На упоминании уже знакомого нам ублюдка я нахмурилась, приглушённо ощущая где-то там на задворках сознания отголоски страха, а затем посмотрела на молчаливого слушателя в лице Рэйлана. Он сегодня был непривычно тих, даже тосклив, словно его маниакальная фаза сменилась депрессивной. В янтарных глазах ни малейшего намёка на былое безумие, только пустота, которая и тебя могла поглотить, если слишком долго наблюдать за её пульсацией. И только имя Охотника заставило его взгляд на мгновение вспыхнуть жизнью. — Ну, что? Вопросы ещё будут? — воодушевлённый настрой Киары резко сменился на привычную враждебность. Вопросов уже накопилось столько, что можно было засесть здесь на несколько дней, а с учётом конфликтов и непонимания даже на недели. Правда, хоть что-то выпытывать у целительницы я не собиралась, решив попридержать своё любопытство до встречи с более значимой фигурой. Ирма хоть и покачала головой, но что-то всё-таки не давало ей покоя, и она вряд ли захочет долго пребывать в тишине. Я решила задержаться здесь в ожидании Фобоса, хотя верить женщине на слово оснований не было, но хотелось проследить за исцелением, чтобы, возможно, подчерпнуть что-то новое и занятное. По пути к присмотренному подоконнику мельком заглянула в котелок и чуть не задохнулась от хлынувшего в лицо резкого запаха. Киара что-то прошипела, явно недовольная моим интересом, а затем выбранным местом для просиживания, но так и не добилась от меня какой-либо реакции. Я слишком уж недооценила погоду — буквально в первую же минуту тело даже сквозь одежду пронзили иглы холода, медленно вызывая онемение, что пришлось сжаться для сохранения крох тепла. Чтобы завтра не слечь с простудой, требовалось пересесть. Правда, несмотря на физические неудобства, небольшая «заморозка» пошла на пользу кипящим крови и мозгу. Небо нависало так низко, что, казалось, протяни сейчас руку, и она пропадёт в черноте, окутываясь ей. А внизу раскинулась столица, оживлённая из-за срыва казни и предстоящей бури и с моего места кажущаяся игрушечной моделью. Взгляд следовал по видимым мощённым дорогам, скользил по однотипным крышам, обязательно цеплялся за что-то выбивающее из общей картины, за те же пронизывающие город, как сосуды, толстые лозы, которые будто бы образовывали незавершённый рисунок. Мысли роились разные, друг на друга непохожие, среди них также успело затесаться понимание, что падение из окна замка не пережить. Тот и без того высился в несколько этажей, так и расположился на возвышении. Киара зажгла пару магических светильников и потребовала для осмотра и лечения изменить облик Ирмы. Приказной тон вызвал у меня недовольство, но дело было сделано быстро и без лишний слов. Я переключила внимание с пейзажа на них двоих, подмечая, с какой сосредоточенностью приступала Киара к работе. Она чему-то хмурилась, задумчиво прищуривала глаза, беззвучно шевелила губами. Когда руки женщины обволокло зеленоватым светом, Ирма тут же вскрикнула и выругалась несколько раз, а затем прикусила рукав куртки, тяжело задышала и постаралась издавать как можно меньше звуков. Её костяшки побелели от того, как сильно она сжимала стул под собой. Зрачки, казалось, полностью поглотили голубизну радужки, оставляя два чёрных провала. Прошедшие по телу разрядом тока сочувствие и переживание перекрыли мне доступ к кислороду. В момент небольшой передышки Ирма откинула голову, жадно глотая воздуха, и неожиданно поинтересовалась: — Что ты можешь рассказать о Седрике и его проблемах с головой? Заданная тема разговора меня тоже заинтересовала, а ещё больше причины подобных вопросов. Киара же удивлённо вскинула брови, встречаясь взглядом с моей подругой, а затем искренне рассмеялась. — Это он крылышко тебе подрезал? В его духе, — смех Киары постепенно набирал силу, что, казалось, в какой-то момент оглушит всех в округе. Пусть даже Ирма промолчала, я так или иначе уже составила, вероятно, верную картину произошедшего и раздражённо сжала колени. Похоже, не только мне придётся как следует объясняться в ближайшее время. — Дорогуша, я многое могу тебе поведать. К примеру, как в первые года моей жизни в замке он не спускал с меня глаз, вечно лез в каждое моё дело, а ещё я частенько просыпалась по ночам и заставала его в своей комнате, невозмутимо читающего. Или однажды он надолго запер меня в подземелье за антимагическими решётками и держал на воде и отвратительном на вкус бульоне. И таких историй предостаточно, а суть всегда одна: Седрик — невыносимый мудила с мозгами накребень. Не ищи логики в его действиях, а ещё помнишь, я тебя предупреждала, чтобы ты не связывалась с ним. Ирма тяжело выдохнула, но так и ничего не ответила из-за вновь вспыхнувших магией рук женщины. Я решила не вмешиваться и не продолжать заданную тему, ибо знала, что Киара со мной не будет такой словоохотной и лишь одарит очередным презрительным взглядом. Сейчас она словно не замечала моего присутствия, и меня это вполне устраивало. Помощь пришла откуда не ждали. — Лорд Седрик хороший человек, — мы втроём практически одновременно посмотрели в сторону Рэйлана, до этого молча изучающего изображения растений в книге с пожелтевшими страницами. — Он никогда не был со мной незаслуженно груб, всегда помогает, а ещё нисколько не боится моего брата. Помнишь, как они однажды даже сцепились? — Помню, — Киара недовольно цыкнула, видимо, припоминая не самые приятные подробности. — Меня отвлекли от важных исследований только для того, чтобы их зачем-то подлатать, сами бы быстро восстановились. Ещё и комнату мне, уроды, разгромили. И ведь потом Седрик ходил несколько дней блаженный. Рэйлан с пустым взглядом, словно видя перед собой образы прошлого, уставился в книгу, и по тому, как на его лице проступил след душераздирающей печали с отголосками страха, стало предельно ясным, что эти воспоминания не несли в себе ничего светлого. В те времена, вероятно, произошло что-то ещё, ужасное и болезненное. И когда парень вновь заговорил, то его голос стал на пару тонов тише, практически переходящим в шёпот: — Если бы я жил постоянно в замке, то тоже бы радовался любой возможности выпустить пар, особенно, если до этого жил сражениями. Это же большая клетка, где всё такое отвратительное и скучное. А ещё если постоянно за бумагами сидеть, то сойти с ума недолго. У меня за один час чтения голова раскалывается. Сейчас же, когда объявились Стражницы, — он поочерёдно смерил нас с Ирмой нечитаемым взглядом, хоть на губах проступила небольшая улыбка, — хоть какое-то разнообразие в жизни. — Иногда ты меня пугаешь своими периодами осознанности, — Киара нахмурилась, но не отняла взгляда от своих рук. — Охотник должен правильно оценивать обстоятельства, окружение, жертв. Или хотя бы пытаться. — Жертв? — Прости, — поспешно выдохнул Рэйлан, явно сожалея о сказанном. Опустил голову и будто бы постарался стать как можно меньше. — Я вас не трону… Только при одном условии, ты же знаешь… Но ты можешь это исправить… Наверное, — слова слетали с его губ поспешно, так, словно парень сам запутался в своих мыслях. Я почувствовала, как в душе зашевелилось сочувствие, разрастающееся с каждой фразой, ярко вспыхнуло желание приободрить, несмотря на незнание всех обстоятельств и произошедшее между нами. А из-за прозвучавшего в следующий миг вопроса и разливающегося по янтарной радужке отчаяния едва не задохнулась от ускоренной работы сердца: — Может ли с детства ручной пёс выжить без хозяина? Я наблюдала, как словно в замедленной съёмке менялось лицо женщины с ошарашенного выражения до искажённого гневом, черты, казалось, даже приобрели какой-то демонический вид с ярко горящими глазами. Магические светильники пару раз будто бы собирались погаснуть, ужасаясь набирающей силу свирепой локальной буре. А за окном тем временем разыгрывалась настоящая. Настолько взбешённой Киару мне ещё не доводилось видеть, и это поражало, даже служило неким примеров истинных неудержимых эмоций. И я подумала о Фобосе и о предстоящем с ним разговоре и к собственному неудовольствию признала, что моя злость по сравнению с её предстанет небольшим костром на фоне настоящего пожарища. — За эти года пора бы запомнить, что ты не животное, не орудие! Ты — человек! Слышишь?! Человек! Со своей волей и разумом! То, что они тебе внушили этот бред! А ты никак, блядь, не поймёшь! Ещё раз такое скажешь, я больше не буду тебе помогать! — Киара чеканила каждое слово, прожигала взглядом парня, но при этом свет её магии ни на секунду не гас. Стая мурашек прошлась по спине, и причиной тому стал вовсе не холод. Самое удивительно, что даже женщина в какой-то момент опешила от собственного эмоционального всплеска. Крылья её носа всё ещё раздувались от гнева, а вот по глазам было заметно, как медленно её настигало сожаление. И неизвестно, причина тому сжавшийся в испуге парень, или в громких словах таилось что-то такое, затрагивающее её собственные линии души. Рэйлан сбивчиво зашептал извинения, ещё парочку обещаний и желанных для целительницы фраз. А та слушала, кивала с некой усталостью, точно на время выгорела без остатка, но в конечном счёте смогла выдавить из себя небольшую улыбку под конец речи парня. И тут он замер, затем отчего-то дёрнулся, как если бы чего-то испугался. — Я нужен ему. Мне пора, — Рэйлан бросил быстрый виноватый взгляд на Киару, ставя книгу на место. — Похоже, новое задание. Может, княжну ловить будем, — в этот раз он также посмотрел в мою сторону. И ни от кого не дождался толковой реакции. Пару быстрых шагов к двери — застыл возле неё, встав боком. — Я помню её. С ней нужно быть настороже. Она умеет выживать, а ещё она — убийца. Из дома сама сбежала, это правда, путала следы, убила посланных мужем преследователей, что вдвое сильнее были, собак. Рэйлан, похоже, ожидал от меня хоть какого-то ответа, пришлось кивнуть, хотя новая информация требовала более тщательного рассмотрения и так быстро в голове не укладывалась. Он сразу же покинул комнату, оставляя после себя странное послевкусие. Меня окружали одни безумцы, с горькой усмешкой в очередной раз настигал этот факт. Киара явно пребывала не в лучшем состоянии, всё с некой тоской бросала взгляды на открытую бутылку на столе и, кажется, сильно ругалась одними губами. Странная, даже дикая затея не позволила мне усидеть на месте. Недоверие и желание удавить на месте так хорошо читалось в зелёных глазах, когда я поднесла горлышко бутылки ко рту женщины. И всё же она сделала глоток, затем ещё один. Уже один запах слегка туманил разум — с искушением после пары ударов сердца всё-таки удалось совладать. — Так и кто его брат? — решила я испытать удачу хоть что-то вытянуть из Киары после оказанной небольшой услуги, проигнорировав непонимание со стороны Ирмы. — Брат, ха, — показалось, что Киаре хотелось сплюнуть, так сильно было её отвращение. — Скорее, хозяин, что решил, будто бы завёл себе верную псину, игрушку для своих извращённых игр. Охотник это, ёбаный ублюдок. Я не испытала как такового удивления, скорее, что-то близкое к торжеству, ведь так или иначе картинка потихоньку складывалась. Ещё многих кусочков не хватало, но собрать хотя бы один небольшой фрагмент определённо будет приятно. Ирма бросила свои попытки вызнать с помощью взгляда, что творилось в моей черепной коробке, и всецело обратилась во слух, иногда жмурясь от боли. — Он же проклят? — припомнила я, не зная, как ещё можно продолжить разговор. Киара поджала губы, похоже, о чём-то размышляя. — Да, — выдохнула она и долго ничего не говорила, что наводило на мысли об окончании диалога. — Рэйлану тоже досталось, посчитали верным псом и сообщником. Восьмилетнего ребёнка, которому некуда было податься и только и оставалось, что слушаться единственного родича. А ведь ему тоже неплохо так доставалось, только и видел, что грязь, смерть, насилие. А затем ещё и прокляли, заперли в теле собаки. Разум окончательно сдал, зациклился лишь на мысли о защите хозяина. Человечность и понимание происходящего только с моей помощью в последние года начали возвращаться, но порой случаются откаты до состояния дикого зверя. После личность нужно строить заново. И в итоге то имеем странного ребёнка, то непредсказуемого безумца. — Кто и за что проклял? — поспешно поинтересовалась я, пока мозг быстро анализировал информацию и сортировал. На долгие размышления времени особо не было, но несколько кусочков паззла уже находились в моих руках, оставалось лишь отыскать их верное расположение. Следовало вытянуть ещё парочку, но тут Киара вновь выдержала долгую паузу, чтобы бросить раздражённое: — Это муторная и долгая история, я не хочу в ней копаться. А ты и так уже достаточно услышала, — и её глаза так вспыхнули, словно меня поймали с поличным на шпионаже. К сожалению, эффект благодарности продлился не так долго, как того хотелось, но следовала радоваться получению хотя бы парочки ответов. Если припоминать наши отношения с женщиной в целом, то даже такой результат казался удивительным. Я тяжело выдохнула, вновь залезла на подоконник и будто бы невзначай бросила: — Он не похож на восьмилетнего, — слова встретили улыбкой, разбивающей все надежды и дающей понять, что уловку легко рассекретили. — Значит, ему не восемь. Хоть иногда включай мозг. Я скорчила гримасу, кривляясь, и отвернулась. Не стала даже обращать никакого внимания на возникшую через время возню: Киара закончила с крылом и «по доброте душевной» решила также залечить более мелкие травмы, Ирма тем временем, получив наконец-то возможность свободно говорить, отшучивалась, смеялась, задавала какие-то несерьёзные вопросы. Кажется, они и правда нашли общий язык. Знакомый шёпот прозвучал так внезапно, что я едва на собственном опыте не оценила шансы выживания после падения из окна замка. Цветки как всегда оказались скрыты от глаз, а звук, казалось, исходил со всех сторон разом, окружая, въедаясь в разум. Они кратко объявили, что Фобос ожидал меня в так называемом зале совещаний, и исчезли. Что ж, момент истины наконец-то настал.

***

Эмоции нисколько не угасали, жаром разносились по напряжённому телу, и всё же я застыла перед дверьми. За ними находился тот, кто стал причиной этой неутихающей бури, непонятная даже мне медлительность представала чем-то странным. Может, боялась, что всего одного холодного взгляда хватит, чтобы я вновь до боли сцепила руки в замок и помалкивала, несмотря на негодование и несогласие? Такой исход наверняка окончательно меня добьёт, навсегда отсечёт пути для возвращения той более решительной и сильной девушке, что оказалась заперта в моём сознании. И на какой-то миг страх выдвинулся на первый план, что-то маняще нашёптывал о бегстве. Будто бы если не сделать шаг внутрь, ничего не станет потерянным, надежда продолжит тускло пульсировать. И я резко дёрнула головой, вызывая боль в шее и злясь ещё больше. Если не войти, то всё как раз таки и рухнет. Дверь легко поддалась. Всё такой же полупустой зал с ярко горящей картой — и Фобос восседал во главе стола, сочетая в себе странным образом насторожённость вместе с расслабленностью. Он без тени каких-либо эмоций наблюдал за моими шагами, пока я внимательно рассматривала его, как если бы видела впервые. Всё такой же закоренелый интриган с идеальной осанкой и непроницаемым лицом. И подойдя ближе, я заметила, как быстро отросшие до поясницы платиновые волосы слегка блестели от влаги и убедилась, что принц окружал себя такими же лжецами. Сложно было судить о собственном контроле со стороны, но я тщательно следила, чтобы движения не казались резкими, раздражёнными, а лицо не исказила ярость, которая едва не взорвала мне грудную клетку при виде мужчины. Ребра нещадно заныли, а лёгким болезненно пришлось потесниться. Перед глазами вихрилась слепящая пелена. Физические проявления относительно легко получалось сдерживать или вовсе подавлять, а вот совладать с откликающейся на сильные эмоции магией, которая собиралась выплеснуться без моего желания, не удалось. Небольшой разряд проскочил меж пальцев, полностью меня выдавая. Столько времени на попытки возыметь полный контроль над силами в ту же секунду пошли прахом. Я тешила себя глупыми надеждами, что хоть где-то достигла успеха, уже игнорируя намного опережающий прогресс Ирмы в обучении. В комнате Киары остатки самоконтроля ещё находились при мне, но здесь, с ним, эмоции разгорелись ярче, опаснее. Полный провал, блядь. — В чём дело? — Фобос перевёл взгляд с моих рук, продолжающих периодически вспыхивать, на меня, казалось, заглядывая прямо в сознание и уже находя ответ. — В Ваших недомолвках, тайнах, лжи, Ваше Высочество, — в голосе, кроме спокойствия, ничего больше, и это поражало и сильно контрастировало с бушующей магией. И сложно сказать, из-за чего зелёные глаза стали будто бы темнее. — Я всегда говорил, что стоит лишь спросить, — его руки всё ещё расслабленно лежали на столе, и мне пришлось пересилить себя, чтобы не пустить по ним отрезвляющий разряд. — Где гарантия, что я получу правду, а не очередные уклончивые ответы и ложь? Предлагаете верить Вашим словам? — Раньше с этим проблем не было, так почему ты пришла сейчас? — он откинулся на спинку, всё также умело скрывая эмоции, но так и чувствовалась его невидимая ухмылка, от которой сильнее сводило зубы. — Опасаюсь, что потом станет поздно, — я повторила за ним, находя хоть какую-то поддержку в этой всё сужающейся до одного человека комнате. Всполохи раздражали не только нервную систему, но и вызывали такой невыносимый зуд в кончиках пальцах, что хотелось разодрать их до крови. Фобос молчал, продолжая что-то выискивать во мне, возможно, мысленно расщеплять на атомы и тщательно их изучать. Такое внимание нисколько не смущало, напротив, лишь помыкало задрать голову повыше и попытаться пробить эту маску спокойствия. — Кем Вы меня считаете? — в голове у вопроса имелась вторая часть. Первая без неё звучала размыто, но было интересно, как принц в итоге его интерпретирует. Фобос не отвёл от меня взгляда, лишь негромко забарабанил пальцами по древесине стола, как если бы раздумывал. Лишь этот звук какое-то время вместе с нашим дыханием нарушал тишину, постепенно вводящей в душащее напряжение. Я с готовящимся раствориться в любой момент равнодушием следила за движением длинных пальцев с аккуратными полукругами ногтей. Сквозь бледную кожу хорошо просматривалась сетка вен, самые крупные шли от указательного и безымянного, сплетались в одну ближе к тонкому запястью. В голове прекрасно рисовалось, что в следующих миг они окрасятся в чёрный. — Красивая птичка, — я подняла голову, на миг теряя самообладания и приподнимая бровь, — что толком не научилась летать, а ей уже подрезали крылья и посадили в клетку. Использование странных метафор точно было не в характере Фобоса, и вывод напрашивался очевидный — решил красивыми словами ввести меня в замешательство, перенаправить мои мысли в иное русло и избежать неприятного диалога. Признаться честно, на пару секунд ему это и правда удалось, потому что «красивая птичка», произнесённая таким низким голосом, удобно устроилась в моём сознании и собиралась захватить власть над всем остальным, но она быстро угодила под тяжёлый кулак ярости и затихла, перед этим что-то пропищав о возвращении. — Вот как? Считаете меня красивой? — я решила ненадолго подыграть, сделать вид, что его глупый план сработал. Он явно держал меня за дуру, считай, получила ответ. — Да, ты красива, это глупо отрицать. Если ещё научишься пользоваться этим, то облегчишь себе жизнь. — О чём это Вы? — понимание и правда никак не шло, и вопрос слетел с губ, скорее, полусознательно, но я тут же опомнилась: — Забудьте. Лучше вернёмся к теме доверия, — Фобос кивнул, своей полуулыбкой уже открыто выдавая своё отношение к ситуации. Тоже специально. — Вы просите меня Вам доверять, но в последнее время постоянно подставляете, играете в только Вам понятные игры, не раскрываете деталей. В прошлый раз меня душили и едва не прикончили, сегодня пострадала Ирма. Я имею право знать правду, потому что мы союзники, а не хозяин и подчинённый. — Хорошо, спрашивай, — как-то лениво бросил он, продолжая чему-то усмехаться. — Но тебе придётся верить мне на слово. Я проигнорировала очевидную шпильку в мою сторону и помедлила, ведь ожидала чего-то большего. Может, каких-либо ярких эмоций, долгого несогласия, очередных уловок, но не простого «хорошо». Не было ничего хорошего. И от себя я тоже ожидала большего, учитывая накопленный уровень агрессии. И причина здесь крылась не в Фобосе: сейчас он меня нисколько не подавлял. — Казнь очень легко удалось сорвать. Это же не просто так? — его белёсые длинные ресницы едва заметно дрогнули в знак согласия, и я на секунду отвлеклась: всегда ли они были такими? — Зачем позволять мятежникам заполучить княжну? — В столице она бесполезна, а так послужит большей цели. Всё сложилось как нельзя лучше, — что-то с трудом уловимое в его тоне выдавало его удовлетворённость. Смотри, того и заурчит, как довольный кот. Мысль, приведшая в работу развитое воображение, показалась забавной. — А если бы мы не вмешались? — подавив ненужные образы и избежав хмурости, я добавила голосу твёрдости. — Но вы это сделали. — И всё же? — резче, чем хотелось, спросила, и в его глазах вновь промелькнуло что-то тёмное. — Казнь сорвали бы в любом случае. — Ведь она нужна живой для большой цели? И какой же это? — в голове тут же вспыхнул маленький огонёк понимания и в следующий миг ярко вспыхнул, приводя меня в сильное возбуждение. — Вы хотите, чтобы северяне присоединились к Стражницам! — я едва не вскочила с места, чтобы тут же забродить по комнате, но столкнулась взглядом с Фобосом и усидела, не теряя при этом маску решительного спокойствия. — Но зачем? — Попробуешь сама догадаться? Это не выглядело как что-то насмешливое, скорее, как реальное желание послушать мои версии. Будь я в лучшем расположении духа, то, может, и поделилась бы парочкой, но не собиралась в итоге подавать новые идеи для злодейских козней и выставлять себя ещё большей дурой на смех ему. К тому же мне дико хотелось побыстрей убраться подальше от этого гадюшника, вот только не раньше намеченных планов. — Смерть одного человека может дать мощный заряд энергии. Представь, сколько её будет, если умрут тысячи. Так что они — необходимый компонент. Расшифровка очередной загадки практически ничего не заняла — перед глазами даже вырисовывались довольно детальные картинки массового жертвоприношения. Лёгкость, с которой принц говорил о таком, нисколько не поражала, уже казалась вполне обыденной. Наверное, больше стоило волноваться насчёт моего абсолютного равнодушия. Я повидала не так уж много, чтобы нервная система настолько закалилась. Вероятно, дело было в более сильный эмоциях, который сейчас полностью блокировали остальные. — Для чего? Молчание вновь раскинуло свои нити между нами, и с каждым промедлением они становились толще, сильнее впивались в кожу. И я с заметным раздражением повторила вопрос, и чужие пальцы, вновь начавшие отбивать ритм, замерли. Фобос склонил голову набок, будто бы для моего детального изучения прошлого ракурса не хватило. Я, казалось, услышала, как быстрее начала циркулировать его магия, неосознанно прошлась взглядом по скрытым рукавами мантии рукам от запястья до плеча, перешла на ключицы и спустилась в итоге к сердцу. Чёрные линии и их переплетения были как на ладони. Фобос неожиданно превратился в карту точек, крупных и поменьше. Они напоминали чёрные солнца, периодически ослепляюще вспыхивали и разбрасывали вихрящиеся лучи, и это действительно завораживало. Правда, это странное «рентгеновское» зрение быстро исчезло, оставляя после себя множество вопросов. — До нашего союза у меня был план, как не лишиться своей головы после возвращения моей сестры, — начал Фобос, возвращая меня к более насущным делам. И вновь установив зрительный контакт, я была уверена, что он заметил произошедшую со мной странность. — После же я решил его видоизменить, а суть оставить прежней. С тобой всё пройдёт в разы безопаснее и эффективнее. Объясню простым языком. Если я объединю свои так называемые проклятые силы с запретной магией и с Киарой, то получу колоссальную энергию, которую потрачу в трёх разных направлениях. Раньше ещё одна тратилась на победу над вами, но тут я доверюсь тебе и своим людям. Сделаю небольшое отступление: нежелательно использовать Сердце Меридиана на полную мощь сразу же, слишком долго будет восстанавливаться, а нужно, чтобы полная синхронизация с миром прошла как можно скорей. Поэтому прибегаем к таким методам. Фобос сделал небольшую паузу, как бы позволяя части информации осесть в моей голове, прежде чем вывалить остальное. Объяснение и правда выходило довольно простым, так что я через мгновение кивнула. — Итак, первая пойдёт на снятие Завесы, тоже с твоей помощью, — я только открыла рот, но тут же вспомнила о правиле «не перебивать принца». Он заметил и благодарно кивнул, и всё же быстро объяснил: — Ты не сможешь это сделать в одиночку, не находясь в самой Цитадели. Вторая — на новый заслон, который будет подчиняться моим правилам, пусть и временный. После всего Кондракар дело так просто не оставит и перейдёт к более радикальным мерам, дополнительная защита не помешает. И, наконец, третья — не позволит планете развалиться от резких скачков магии и пробудиться Анхаису. — Это который ваш главный бог? — тут же поинтересовалась я, когда поняла, что Фобос не собирался продолжать. — Он что… реален? — Да, — принц, казалось, собирался нахмуриться, словно не понимал, отчего я задаю такие странные вопросы. И он быстро к чему-то пришёл. — На Меридиане никто не сомневается в существовании богов. Даже если кто-то говорит, что не верит в того же Анхаиса, то он совсем не отрицает его существования, лишь не признает его силу, образ мыслей и прочее. Всё они реальны, просто часть из них убита, другая погружена в спячку, как и Анхаис. Хотя некоторые вполне могут бродить по миру, — в его глазах на этих словах вспыхнул какой-то странный огонёк. Такой бывает у тех, кто знает какую-то шокирующую тайну. — Их можно как-то опознать? — отчего-то я перешла практически на шёпот. — Вряд ли, — он в дополнение покачал головой. — Бог — скорее, что-то вроде титула — хотя Анхаис и правда создал Меридиан, и он совсем другое дело, и ещё несколько его детей — а так они вполне, если опускать некоторые детали, из такой же плоти и крови, что и мы с тобой. Разница лишь в том, что они невероятно сильны. — Насколько сильны? — Скорее всего, многим из них хватит сил, чтобы создать новые Сердца. — И по логике вещей, Анхаис вообще непобедимый монстр? — я насмешливо хмыкнула, пытаясь представить, как в реальности выглядело то чудище с герба королевства. Уже от одного вида можно было наделать в штаны, а не то, чтобы думать о каком-то сражении. — Проблема даже не в том, что он невероятно силён. Он и правда спит в истинном обличье в недрах земли и своим пробуждением вполне может расколоть ядро. Фобос как-то невесело усмехнулся и потерял ясность в глазах, ненадолго выпадая из реальности. Я дала ему это время и попыталась понять, что же конкретно творилось в его душе. Правда, быстро переключилась на свои мысли и чувства, успела слегка потеряться в них, так и не достигнуть малейшего порядка. — Значит, ты хочешь собрать всех врагов вместе и разом от них избавиться? — весь мой вид, вероятно, говорил о сильных сомнениях, я даже скопировала его излюбленный жест с наклоном головы, чтобы глаза блестели большим неверием. — Слишком смелый и ненадёжный план. — Есть лишь один способ это узнать. Эксперименты бывают успешными и нет. Этот, пожалуй, станет самым грандиозным и рискованным на моей памяти. Лучше попытаться, чем ничего не делать. Как говорят у нас здесь, кто не рискует — тот не бывает в Эбиссу. Ничего в принце не могло натолкнуть меня на мысли о его опасениях или тревогах. Вода на поверхности была абсолютно спокойна, без малейшей ряби — он действительно готовился рискнуть всем ради этого безумия. И я, откровенно говоря, позавидовала такой непоколебимости и решительности, пожелала отхватить хотя бы кусочек и присвоить себе. Мои океаны постоянно, без передышки раздирали сильные штормы, которые уничтожали множество и правда крепких судов. И вот, что странно (мысль, поражающая своей глупостью, вспыхнула неожиданно, всего секунда, а ожоги будут долго затягиваться): рядом с Фобосом больше кораблей покидало опасную зону, пусть и изрядно потрёпанными, но до берега точно дотягивали. Сейчас, кажется, и вовсе стих один из штормов. — Я часто фигурирую в планах. Надеешься на других? Не думала, что ты командный игрок. — Я давно перерос тот возраст, когда собственная гордыня мешает положиться на других, — я недоверчиво фыркнула, и осознала это только после того, как Фобос издал приглушённый ладонью смешок. — Хорошо, иногда у меня бывают периоды, когда я решаюсь положиться на других. К тому же видишь, как я тебе доверяю, у тебя одна из главных ролей, поздравляю. — Помнится, ты говорил, что можешь обойтись без моей помощи, — в голос просочились лукавые нотки. — Я говорил об отсутствии острой необходимости, но с тех пор слегка пересмотрел свои взгляды. И вот мы оба здесь, вместе обсуждаем коварные планы. Я почувствовала боль в лицевых мышцах и только тогда обнаружила, что уже долгое время улыбалась, полноценно и искренне, а затем едва не сжалась, когда по всему телу вонзились холодные шипы страха. Сознание отказывалось нормально анализировать происходящее, и его можно было описать практически лишь на уровне чувств. Я очень злилась и пришла сюда, чтобы заставить Фобоса ощутить всю эту адскую смесь из обиды, недоверия, ярости. И в какой-то момент она стремительно испарилась, будто бы никогда и не существовала, и на место пришло это ёбаное чувство некого покоя. Он всё-таки меня подавил, только использовал другой способ. И сейчас не захотелось возненавидеть его ещё сильнее. В попытках сбежать от неприятной правды я вновь вернулась к теме Севера. Фобос вполне охотно пустился объяснять, что же такого страшного поджидало меня в той стороне, с какими неожиданными сюрпризами, подкинутыми им самим, придётся столкнуться и даже бороться с ними, какая помощь и при каких условиях может быть получена. Я внимательно слушала, стараясь не упустить и малейшей детали, задавала наводящие вопросы и поделилась заготовками плана Калеба. Разговор затянулся на довольно долгое время, что пришлось порадоваться своей предусмотрительности, из-за которой альтермира отправилась домой сразу же после моего расставания с остальными Стражницами. И мне хотелось бы верить, что Фобос большую часть времени был честен и полностью открыт, но внутреннее чутьё неприятно ныло в груди и свидетельствовало об обратном. А я всё не могла вновь раздуть костёр до невероятных размеров, лишь тоскливо смотрела на тлеющие уголки. Даже магия перестала бушевать. Ещё депрессивного настроя добавляло понимание, что даже если удастся подпортить планы Фобосу, то это грозило собственным разоблачением. Рассказав их, он нисколько не рисковал, знал, какая я трусиха, жалко цепляющая за свою никчёмную жизнь. После продуктивного обсуждения мы взяли небольшой перерыв, во время которого я внимательно рассматривала карту за спиной принца, точнее область Севера, и с самого начала прокручивала недавно сказанное, тем самым лучше анализируя и упорядочивая информацию. Фобос же смежил веки и вовсе перестал шевелиться, что, казалось, в какой-то миг задремал. Правда, это была лишь видимость: несмотря на слова о доверии ко мне, он не стал бы вести себя настолько беспечно, всё равно беспрестанно наблюдал за мной. — А как насчёт моего «проклятья»? Нет никакой новой правды для меня? — Есть лишь старая, потому что я тебе не врал, — Фобос сначала ухмыльнулся и только потом открыл глаза. — Я работаю над одной зацепкой, но вряд ли добьюсь чего-то существенного. Главная проблема в том, что мои поиски ограничены лишь этим миром. А ведь даже по всей Вселенной можно собрать только крохи информации. Можно получить больше, если тщательнее поработать с твоим сознанием, но есть риск его разрушить до основания. Тебе нужно окрепнуть. Во всех смыслах. Контроль снова тебя подводит, — он многозначительно взглянул на мои руки. — Спасибо, что решила не лезть в драку. Я сегодня немного не в форме. Если Фобос решил меня смутить, то избрал правильный курс. Правда, я отделалась раздражённым «пожалуйста» и мысленно послала его несколькими разными способами, особенно заметив, как вспыхнули лукавые огоньки в его глазах из-за моего слегка насупленного вида. — Я всё собиралась спросить, ещё с нашей стычки с Шегоном. Нерисса… — Нет, — от его резкого и даже повелительного тона я внутренне вздрогнула, а затем, похоже, заметив мою реакцию, Фобос заметно смягчился: — Это личное. И не касается нашего дела. Желаешь моих демонов пощекотать? Плати цену и начни с рассказа о своём. Я тут же отвела взгляд и нервно вздохнула, но воздух застрял где-то в гортани и заставил вскоре зайтись в сухом кашле. Первая мысль — бежать, подальше от принца, от воспоминаний. Вторая — пожертвовать частью души и получить взамен нечто большее. Главное не дать волю слезам. Я позволила себе ненадолго прикрыть глаза, не скрывая поверженного состояния. Фобос знал наверняка, как лучше отвадить меня от расспросов о личном, вот только сегодня явно прогадал и тоже в какой-то мере проиграл. Я с шумным выходом взглянула на него и улыбнулась, слегка болезненно и всё же с неким торжеством. Рассказ полился из меня рекой, порой с переходом в излишнюю эмоциональность, порой с недолгими запинками и сбивчивостью, а ещё иногда с более подробными деталями, чем того на самом деле требовалось. И всё это время глаза не видели лица принца, только образы прошлого. Я посчитала правильным начать с некой предыстории о влюблённости моей тогдашней лучшей подруги в смазливого музыканта, который был на год старше нас и явно пользовался популярностью среди остальных девчонок, а ещё о том, что на меня его обаяние нисколько не действовало, разве что на нервы. Каждое наше столкновение заканчивалось колкостью и неким пренебрежением с моей стороны, а он всё улыбался, иногда смущённо, непонимающе, иногда широко и с озорством. Затем повествование резко сделало скачок вперёд, набрало бешеный, скачущий темп и уже было сосредоточено на том моменте, когда Олсен оказался рядом, ничего не требуя взамен, помогал как только мог и искренне сопереживал мой утрате. Из него вышел очень хороший собеседник, который умел поддержать практически любую тему и позволял ненадолго освободить голову от тяжёлых мыслей. С ним было невероятно легко, с Урией тоже, но я бы это назвала, разной формой одного и того же чувства. До сих пор не вполне понимала, в какой момент увидела в Олсене нечто большее, нежели «этот раздражающий парень из школьной группы». Просто однажды поймала себя на том, что с идиотской улыбкой слушала его рассказ и не отводила взгляда от того самого смазливого, тогда показавшегося по истине невероятно красивым, лица. И как только настигло это понимание, то тогда пришло другое: сердце в груди сходило с ума, пока по грудной клетке переливалось тепло, которое от долгого игнорирования уже начало причинять боль. Я ещё какое-то время наивно отрицала свои чувства, чувствуя также огромную вину перед Хейл, пока в один день, наконец-то смело признав поражение, завалилась на репетицию группы, нагло и без толковых объяснений увела солиста в более тихое место и сделала давно желанное. Олсен ответил взаимностью, и с тех пор я окончательно пропала в этой любви. Не хотелось особо долго задерживаться на рассказе о нашем счастливом периоде отношений. Рванное дыхание, печальное «всё шло слишком хорошо, чтобы быть правдой» и ещё пару фраз о прелестном времени — всё, что получил Фобос. А тем временем мысленно меня всё сильнее тянуло в глубину воспоминаний: очередной дождливый день, и я смеялась, крепко прижималась спиной к тёплой груди Олсена, пока сам он, наиграно ворча, пытался правильно расположить мои деревянные пальцы на струнах, истерзанные мной минутой ранее в попытках повторить показанный аккорд. Или в сознании возник образ солнечного дня, идеального для прогулки в парке, и мы, уставшие и перевозбуждённые, валялись в траве после долгих догонялок, говорили о какой-то глупой и забавной ерунде и счастливо улыбались. Это действительно было удивительное время, хотя, если задуматься, не без проблем. Затем я взяла небольшую паузу, чтобы собраться с духом перед переходом к переломному моменту, когда Олсен неожиданно и быстро выгорел, остался с пустой головой, лишённой малейших новых идей. Для человека, живущего музыкой и уделяющего этому большую часть своей жизни, это обернулось полнейшей катастрофой. Он с отчаянием и какой-то мольбой о надежде говорил, что словно утратил душу. Сейчас подобные слова переставали казаться образными. Я как могла старалась ему помочь, говорила о небольшом перерыве, но в конечном счёте Олсен, собственноручно загнав себя в ловушку депрессии и безысходности, нашёл иной способ взбодрить мозг. И, к сожалению, он сработал, ненадолго, но для привыкания к такому образу жизни хватило. Поразительно легко получалось делиться с Фобосом грязными подробностями своей жизни и при этом ни о чём не жалеть. Я без лишних эмоций и довольно детально рассказывала о том, как меня с силой вжимали в стену, рычали в лицо обвинения и оскорбления. Даже зачем-то практически дословно процитировала чужие слова, похоже, навечно отпечатавшиеся в памяти, и такие речи занимали внушительный сектор сознания: «Ты просто дрянь! Самая настоящая дрянь! Врёшь прямо в лицо, пудришь мозги и пытаешься казаться хорошей! На деле ты лживая эгоистичная сука, которая только и может отравлять жизнь другим, причинять боль! Но самое забавное, что ты сама же погрязла во лжи! Примеряешь образы, строишь хуй пойми что, а в итоге ты никто, ничего не значишь, и тебя очень легко раздавить! Ты не стоишь ни времени, ни внимания, ни-че-го! Я жалею, что связался с такой пустышкой, как ты! Иди на хуй, сама выбери на какой, у тебя же их так много! Меня тошнит от твоего мерзкого вида!» Затем я с тем же невероятным спокойствием вспоминала, как меня не просто поливали грязью и впечатывали в стену, а ко всему прочему одной рукой хватали до удушья за шею, другой шарили по телу до синяков на коже, яростно шепча какой-то несуразный мерзкий бред. Иногда таскали за волосы, иногда с силой припечатывали к полу. Подобных моментов было слишком много, сценарии развития частенько менялись, и, кажется, я вывалила на голову принца довольно внушительную их часть. И к тому же честно признавалась, что нередко, охваченная ненавистью и обидой, опускалась до его уровня: говорила едкие и провокационные слова, наносила удар первой, намеренно поступала так, как он просто не выносил. Также поразительно легко удавалось неосознанно выкладывать Фобосу те вещи, который, кажется, до сих пор были скрыты от моих друзей. Я призналась, что пару раз Олсен вполне мог меня прикончить, в другие моменты мне самой хотелось это сделать с собой. Призналась, что однажды была в шаге от того, чтобы привести некоторые его недействительные обвинения в реальность: тот парень не очень-то попадал в мои вкусы, но я сама попадала в его просто идеально, и он точно не потребовал бы продолжение каких-либо связей после. К счастью, вовремя опомнилась и пожалела лишь о дурацких мыслях. Когда рассказ практически подходил к концу, и я перешла к тому, что в конечном счёте выяснила, каким же ещё большим ублюдком был мой бывший парень, когда обвинял меня в неверности, а сам уже долгое время потрахивал других, то вновь взяла небольшую паузу. Олсен довольно часто испытывал на себе мою порой неадекватную ревность, но мне всей душой хотелось верить, что это лишь глупые домыслы, и он не мог ещё сильнее меня предать. Что ж, в очередной раз ошиблась, проявила наивность. Самое смешное, я чисто случайно застукала Олсена с Хейл (они, как выяснилось позже, уже довольно давно перевели отношения в горизонтальную плоскость, и это было чем-то постоянным), и только потом вскрылась правда об остальных связях. Я нисколько себя не оправдывала, не пыталась выставить в лучшем свете. С покорностью осознавала собственную неразумность, когда так сильно не желала признавать реальность и открыть глаза шире, что мысленно разделяла Олсена на две совершенно разные и самостоятельные личности: Шегон — демон, питающийся моей ненавистью, и мучитель, а Мэтт… Мэтт — тот самый хороший и милый парень из школьной группы, который делает меня счастливой. Правда, пожалуй, самое глупое и смешное во всём этом — мои чувства даже в самые кошмарные дни ни на секунду не угасали, настолько сильно срослись со мной, что если кто попытался бы выкорчевать, то уничтожил бы до последней крупицы душу, оставил бы искалеченным и тело. И я боялась, очень боялась, что если сейчас надолго останусь наедине с Олсеном, то они снова дадут о себе знать, расцветут пущим цветом, и он получит прощение за всё, как всегда и происходило, и с моего же согласия снова превратит мне жизнь в ещё больший кошмар. И меня пробило на громкий смех до боли и хрипоты, и никак не удавалось остановиться, пока чужие холодные пальцы не коснулись моих. Только тогда зрение наконец-то вернулось в норму, я вновь смогла увидеть настоящее и удивлённо посмотрела на наши руки, а затем на лицо принца. Данное себе обещание удалось сдержать — слёз не было, и всё же во время рассказа мне было не до наблюдения за его эмоциями. Казалось, Фобос остался таким же спокойным, как до начала разговора, вот только глаза стали сосредоточием чего-то тёмного, непостижимого. И ещё этот жест… За время нашего знакомства мне без каких-либо слов удалось понять, что Фобос ненавидел прикосновения. Не позволял никому без разрешения себя касаться, и редко делал это сам. И сейчас я чувствовала сильное потрясение, а ещё потихоньку переполнялась благодарностью и теплом. Это показалось невероятно значимым, важным, и сердце предательски пропустило удар. Его руки были как всегда холодны, но прикосновение обжигало мою кожу сильным жаром. Мне не хотелось шевелиться, ибо знала, если сделать это, он тут же отстранится. Правда, Фобос убрал руку сразу же, как заметил мою потерянность, и слегка приподнял уголки губ, вероятно, в попытках ещё большего приободрения, но на деле в улыбке крылась довольно осязаемая печаль. Неизвестно, причина ли в моей истории, или же в нежелании делиться своей. Он не отрывал расфокусированного взгляда от столешницы и медлил со словами. — Ты поставила меня в очень неловкое положение, — признался принц с лёгким ворчанием, в котором совсем не чувствовалось раздражения. — Ты сомневался во мне, а мне в какой-то смысле удалось тебя переиграть, — когда Фобос поднял голову, я улыбнулась, хоть и слабо из-за медленно накатывающей эмоциональной усталости. — Обычно люди предпочитают не доверять мне своих демонов, боятся, что я их лишь раскормлю, — я приподняла одну бровь, как бы насмешливо спрашивая о причине такого отношения, и Фобос ухмыльнулся. — Что ж, раз мы сегодня играем в честность. Сделка тоже должна быть честной, — он снова помедлил, а затем как-то неопределённо качнул головой. — Иногда ты бываешь такой непредсказуемой, Вилл Вандом. — Что, даже для тебя, всезнающий Фобос Эсканор? — я лукаво прищурила глаза и нашла в себе силы улыбнуться как можно шире, даже издевательски. — Это как раз таки пугает сильнее всего. Может, не стоит тебе так доверять, — он всмотрелся в меня так пристально, словно ожидал так получить максимально правдивый ответ. — Как там говорят у вас тут? Кто не рискует — тот не бывает в Эбиссу? — Приятно знать, что ты внимательно меня слушаешь. На занятиях бы так. Я поступила очень по-ребячески и показала одному из грозных врагов Вселенной язык, чем вызвала его тихий низкий смех, так странно окутывающий меня чувством покоя, и сама не удержалась от этого. Такая небольшая передышка после некой исповеди и перед начало иной была как нельзя кстати. Даже удалось восстановить немного моральных сил. Рассказ Фобоса выходил сухим, практически безэмоциональным и без каких-либо посторонних деталей. И всё же чувствовалось, как с каждым новым словом по его телу всё сильнее разносилась тихая, внешне не проявляющаяся ярость. И мне она показалась одной из самых опасных вещей в мире, которую никогда бы не хотелось прочувствовать на себе, ибо даже сейчас нахождение рядом с принцем в таком состоянии вызывало неприятные спазмы в животе. Фобос ничего не знал о причинах изначального конфликта Нериссы и своей матери. Дело состояло в личной неприязни, или же в каком-то проступке одной из сторон — Вейра никогда об этом не говорила и вопросы явно не приветствовала. И всё же невозможно было не замечать, как она порой раздражалась от одного лишь косвенного упоминания бывшей Хранительницы. У Седрика, к слову, тоже с ней общение не заладилось, но он однажды объяснил это расизмом с её стороны и его близкими отношениями с Вейрой. Затем Кондракар объявил охоту на Нериссу из-за превышения своих полномочий, ряда серьёзных преступлений против самого Совета и Вселенной и, конечно, же «проклятья», в полной мере вступившего в силу, затем к обвинениям примешалось также убийство бывшей Стражницы Воды, Кэссиди. Фобос не дал мне времени для удивления или иных эмоций, сразу же продолжил, и я уловила практически незаметные изменения в его голосе, ставшего более резким. После убийства соратницы Нерисса, как позже было выявлено, неведомым способом оказалась на Меридиане, что уже находился под куполом Завесы. Я удачно вспомнила о хозяйке таверны, в которую меня водила Миранда, и заметила, что временные рамки в обоих рассказах не совпадали. Перепутала ли всё женщина или сам Фобос, узнать наверняка вряд ли бы получилось. Ещё одна причина сильно не верить чужим словам и особо на них не полагаться. Фобос отметил, что, вероятно, Нерисса уже давно строила планы насчёт Меридиана и как только восстановилась после боя тут же приступила к их воплощению в реальность. Она связалась с тем, кто в последствии станет лидером мятежником, а тот, подтверждалось, давно был без ума от женщины, следовал любому её желанию и оказывал всяческую поддержку и защиту. Скорее всего, их отношения перетекли в романтические задолго до появления Завесы и прочих событий. Также Фобос был уверен, что Нерисса ничего не питала к мужчине и лишь использовала, а ребёнок стал ещё более скрепляющим их фактором и более сильным и постоянным рычагом давления. — Постой, постой… Прости, я перебила, знаю, как тебя это раздражает, но… Если у бывшего лидера мятежников и Нериссы был ребёнок, а Калеб — сын бывшего лидера, то получается… Калеб — сын Нериссы?! Ты уверен?! — Абсолютно, — если Фобос и был раздражён моим вмешательством, то никак это не обозначил. — Я не такое уж и чудовище, чтобы просто так убивать ребёнка, — вид моих нахмуренных бровей, заставил его объясниться: — Я долго искал Нериссу после «Ночи погасшего света», так люди прозвали ночь, когда я поднял восстание, — я оценила его иронию, но нисколько этого не проявила, всё ещё сохраняя суровый вид. — Меридиан ей было не покинуть, или я так надеялся. И потом удалось выяснить о её сыне. Я собирался его убить, чтобы выманить Нериссу, вдруг пришла бы мстить. Не смотри на меня так, знаю, что план был глупым. Но тогда у меня имелись определённые проблемы с рассудком. — И что тебя остановило? — Кто, — на миг он растерял самоконтроль, и на его лице промелькнуло тень неутихающей боли. В этот раз мне не потребовались объяснения. — Я его не убил, но всё-таки использовал. Даже удивительно, что Нерисса оказалась любящей матерью. Может, видела у него амулет с кошкой, он защитный и может оповещать, если его носитель в опасности, — я кивнула, припоминая, как заинтересовалась женским украшением у Калеба. — В общем, больше я не позволил ей скрываться… Давай дальше по порядку. Нерисса быстро доплела начатую ещё со временем сотрудничества с Кондракаром сеть и начала осторожно, но умело тянуть за ниточки: бросит будто бы невзначай пару «невинных» фраз тут, совершит, казалось бы, незначительный поступок, который в итоге станет едва ли не основным фундаментом восстания, там, поговорит с «маленьким человеком», а он через время вырастет в важную фигуру для повстанцев. Вряд ли сейчас кто вспомнит или же сознается, что изначально мятеж подняли вовсе из-за Фобоса, а как раз-таки из-за самой Вейры, поставившей жизнь одного важнее всего королевства, спровоцировавшей тем самым упадок во всех структурах, водящей тёплую дружбу с оборотнями и дающей, как значительная часть народа считала, им большую незаслуженную свободу. Она всё ещё оставалась горячо любимой королевой, вот только после появления Завесы многие всё-таки отворачивались, замечая наконец-то её пороки, сокрытые ранее за пеленой преданности и уважения, и постоянно находя причины для недовольства её правлением. Неоценимую помощь в промывке мозгов людям Нериссе оказал облик Волшебницы Меридиана (настоящая была убита по пути в соседнее княжество). Фобос сразу же разъяснил, что это не просто прозвище, а самый настоящий титул — сильнейшая волшебница при главном храме Анхаиса, по сути, правая рука Верховной Жрицы (И почему Калеб не сказала, какой на самом деле силой и властью обладало его мать? А ведь он не мог не знать). Таким образом у Нериссы получалось использовать истинную веру людей для своих грязных планов: стоило лишь пару раз со всей серьёзностью пропеть, что услышала глас Отца, наполненного негодованием из-за сложившегося положения дел и беспокойством за будущее. И кто же не поверит второму по значимости человеку в религиозных кругах? Только неверующие или те, кто исповедует другим, менее популярным богам, и то не факт. Также высокое положение открыло врата в замок, чем Нерисса нередко пользовалась, изо всех сил отыгрывая роль советника в религиозных вопросах и духовного наставника. Она настаивала, что нельзя в такое неспокойное и непростое время оставлять Её Величество, Свет королевства, без поддержки Отца. Верховная Жрица же была слишком стара и занята другим, чтобы уделять дополнительное внимание королевской семье и замечать странности. Фобос ненадолго замолчал и в следующий миг, казалось, не удержался от недовольного цыканья. Вероятно, история наконец-то подходила к самой неприятной части, к самой ночи, но меня поджидало удивление, от которого не удалось быстро избавиться. Фобос, возможно, и не заметил, слишком сосредоточенный на своих словах, из-за чего глаза потеряли ясность и яркие цвета. Его грудная клетка практически не двигалась. Нерисса и правда состояла в отношениях с принцем-консортом. Как последний позволил себе связаться с ещё одной волшебницей, несмотря на очевидную, передавшуюся вместе с кровью ненависть к магам, нельзя было сказать наверняка. И всё же факт оставался фактом: Зейден быстро присоединился к зреющему мятежу и стал одним из тайных руководителей всего действа. В нём долгие годы, с самого начала брака если точнее, взращивались и достигали невероятных габаритом обида и ненависть, крепчало желание исполнить долг перед родиной и семьёй, и это щедро приправлялось личными амбициями. Он устал находиться на вторых ролях, быть либо никем, либо посмешищем в глазах большей части королевства. И если вспоминать, насколько он всегда казался мне холодным, даже неживым, выходило, что вечно подавляемые эмоции разлагали его изнутри, и этот своеобразный срыв неудивителен. Наконец-то история подошла к переломному моменту. И Фобос очень умело делал вид, что сейчас ему не загоняли под ногти иглы, с каждым словом всё сильнее проталкивая их в плоть. Он рассказывал так, словно зачитывал план по пунктам, и это уже о многом говорило. Ему не хотелось долго задерживаться и пересказывать все потрясения и ужасы той ночи, но всё это окупилось одной сценой. Фобос, похоже, в знак признательности за мою искренность и откровенность поделился кое-чем очень личным, полностью выбивающимся из всего монолога, потому что на этом моменте в его голосе было слишком много эмоций, из-за которых речь иногда неконтролируемо переходила в шёпот или хрип. В ту ночь принц проснулся вовсе не из-за шума вокруг, а из-за пугающего ощущения чего-то присутствия. Обычно он вскакивал даже от малейшего шороха за окном, но тогда всё было совершенно иначе, что его до сих пор вводило в замешательство. Фобос пересёкся взглядом с Зейданом, крепко сжимающим меч в руках и собирающимся им мгновение назад воспользоваться. Тогда он, наверное, впервые оказался с отцом наедине, лицом к лицу, и впервые смог его получше рассмотреть, даже, скорее, увидеть. От полного вооружения до странной смеси эмоций на всегда таком беспристрастном лице — всё это навечно врезалось в память до мельчайших деталей. Они никогда не были близки, и даже больше — между ними и вовсе не сложилось никаких отношений, на деле чужаки, связанные лишь кровью. Фобос считал, что Зейден просто его не замечает, и всех это устраивало. В ту же ночь ему открылась довольно неприятная истина: для отца он никогда не представал пустым местом, а являлся тем самым ненавистным магом, от которого хотелось поскорее избавиться. Вероятно, все неудачные покушения мятежников и Кондракара до этого на него безумно раздражали принца-консорта, и в финале он решил положиться лишь на себя, а может, дело также в символизме или каком-то извращённом удовлетворении. Фобос с неохотой и неудовлетворением признавал, что тогда это задело его намного сильнее, чем следовало, ошеломило, заставило глупо замереть. И, к счастью, медлил не только он, иначе бы так легко распрощался с жизнью, за которую столько лет боролись близкие ему люди. Сложно было сказать, почему Зейден, казавшийся таким уверенным в своих действиях, застыл, затем вздрогнул, будто бы одумавшись. Этого времени вполне хватило Фобосу, чтобы прийти в себя и с вызванной от осознания происходящего яростью сначала спастись от отца, а затем буквально расчистить себе путь к матери. В ту ночь он вновь использовал свои силы для убийства, только дело не ограничилось одним человеком, как в прошлый раз, и это совсем не являлось случайностью. Не помнил, что творил конкретно, но позже сталкивался с последствиями. Тогда же и чётко оформилась мысль, ставшая одной из основополагающих для него в будущем: порой нужно быть беспощадным чудовищем, если это в итоге защитит дорогое. Всепоглощающая тяжесть в груди мешала двигаться, даже дышать получалось с большим трудом, как если бы лёгкие сдавливало с двух сторон. О судьбе Зейдена история умалчивала, не оставляя и малейшего намёка, а я не собиралась ещё сильнее вспарывать чужую душу. Фобос и так доверил мне слишком много, просить о большем представало неправильным. Принц довольно быстро переключился, возвращая тону знакомую сухость. Мой внутренний голос неожиданно запротестовал, желал продолжать слушать и дальше Фобоса, а не Его Высочество. Здесь я себя и поймала на том, что снова разделяла одного человека на личности. Наверное, это мой способ защиты, наверно, мне будет проще принять боль предательства от второго, чем от первого, к которому, честно говоря, уже имелась привязанность. И прежде, чем ловушка подкатившего страха успела захлопнуться, я отстранилась от этих мыслей, чувствуя, как они уже подбирали ключ к запершей их двери. Фобос повторил ранее озвученное о том, что после «Ночи погасшего света» практически ничего не помнил. Слишком мало спал и часто отказывал в еде, всё сидел либо над койкой матери, либо над книгами, и, по сути, сходил с ума, особенно от прожигающего душу желания мести. В конечном счёте с каждым днём ранее важные вещи теряли свою значимость, и разум зациклился на одном — найти Нериссу. Фобос снова приоткрыл для меня дверцу к собственной душе и сознался в том, что искал способ уничтожить до основания королевство, так и углубился в знания о богах. Всё то время помутнения его рассудка власть полностью оказалась сосредоточена в руках Седрика, но даже тому редко удавалось совладать с безумными идеями принца. А когда конфликт раздувался до невероятных масштабов, один из них обязательно находился чуть ли не при смерти. Все оставались живы по одной простой причине — Вейре были противопоказаны сильные потрясения. Фобос как-то странно улыбнулся и заявил, что Седрик большую часть времени сдерживался, но некий шрам до сих пор периодически давал о себе знать. В историю поисков вдаваться особо не стали и перешли сразу к их финалу — к поражению Нериссы. Я в очередной раз за встречу испытала сильное удивление, когда выяснилось, что именно Фобос сдал мою предшественницу Кондракару. Она находилась в плену Башни Туманов уже десять лет, но до сих пор оставалась жива и, кажется, ещё сохраняла остатки разума, и это многое говорило о ней и её силе духа. А ещё подобное, честно говоря, пугало: если когда-нибудь ей удастся выбраться, вот тогда действительно стоило переживать за судьбу Вселенной. — И что ты почувствовал, когда всё-таки отомстил? — вопрос вышел осторожным и тихим, но Фобос услышал и, не задумываясь, ответил: — Ничего, — очередной ритм пальцами по столу — и он решил добавить: — Я жил только этим так долго, и эта пустота казалась странной, раздражающей. Мне пришлось какое-то время свыкаться с отсутствием цели, держащей на плаву, а потом очередной вполне обычный конфликт с Седриком, и в голове вдруг что-то прояснилось. С тех пор я и начал искать сестру. — А что будет потом? После того, как и эта цель окажется достигнута? — и вновь весёлые нотки заплясали в его недавно пустых глазах, и я почувствовала, как до сих пор сковывающая тяжесть в груди отступала. — Сердце Меридиана — не главная цель, скорее, оно средство. Но даже если бы было иначе, то ты сама мне дала новую — спасти тебя. — Когда ты успел нахвататься этого дешёвого пафоса?! Это звучит так нелепо! — поспешила упрекнуть я, а тем временем чувствовала, как кровь горячилась и приливала к щекам. И смешливая улыбка принца нисколько не исправляла ситуацию, даже усугубляла. Это всё действительно так глупо, но какая-то часть моей души заставила сердце вновь на мгновение замереть от его намеренно пониженного голоса в конце. Фобосу явно нравилось меня дразнить. — И правда звучит ужасно, но твоя реакция того стоила. Я, кажется, теперь уж точно напоминала переспевший помидор, который, вероятно, ещё больше забавил принца, когда пытался прикрыть красноту своими огненно-рыжими волосами. Последний раз такое смущение меня настигало, вероятно, в начале наших отношений с Олсеном, даже тогда не всегда удавалось сохранять образ уверенной и крутой девчонки… А, нет, я также сильно краснела в прошлый наш душевный разговор с Фобосом, пусть и пребывала в лёгком опьянении. — Так Нерисса и Шегон реально связаны? — нашлась я и получила в ответ лишь кивок. Возможно, Фобос тоже исчерпал свои силы, чтобы вдаваться в ещё одни объяснения. — Так это она послала его тогда? — Нет, не смогла бы, чтобы он там не говорил. Я знаю виновных, но сейчас они слишком полезны. Пусть пока думают, что смогли меня одурачить. Настала моя очередь молчаливо кивать, потому что для новой информации закончилось место на диске. Нужно было освободить голову, устроить себе долгих отдых, так как наконец-то в полной мере настигло понимание, насколько же долгим и насыщенным вышел этот день. Казалось, казнь проходила очень давно, а не всего несколько часов назад. Похоже, мои силы истощились до последней капли, от того ноги плохо слушались, что существовал риск просто не дойти до дома. Я собиралась покинуть комнату, как пришлось обернуться на оклик и наткнуться на пугающе серьёзный взгляд. — Вилл, ты не никто. Ты красивая и сообразительная девушка, порой поступающая глупо и совершающая ошибки, впрочем, как и все люди. Можешь отрицать, но у тебя доброе сердце и излишне много сочувствия для всех. В тебе есть потенциал и ещё какой, но ты позволяешь страхам и неуверенности управлять собой и говорить за тебя. Одна из основных причин твоих проблем с магией. Я знаю тебя не так хорошо, и не могу судить о твоём эгоизме и двойственности, о том, сколько ты боли принесла людям, но судя по тому, как Ирма борется за тебя, ты сделала для неё гораздо больше хорошего и стоишь её внимания, времени, прощения. Перестань зацикливаться на словах, сказанных только, чтобы ранить. Ты сама должна решать, кем тебе быть, что делать и к чему стремиться, а не они. Отрасти наконец новые крылья. В первые минуты я не могла ни пошевелиться, ни говорить, потому что с каждым его словом внутри меня что-то болезненно рушилось, будто бы лишая жизни. Исчерпавшие себя эмоции смогли каким-то образом вновь забурлить, и глаза безумно горели от сдерживаемых слёз. Всё ощущения накатили таким яростными и громадными волнами, что захотелось умереть в ту же секунду, чтобы боль перестала разливаться раскалённым металлом под кожей. Сказанное было таким простым, и всё же словно заставило меня пробудиться, понять очередную ошибку. Я с самого становления Стражницей говорила себе, что стану сильнее, встану на ноги, а в итоге дело ограничивалось, по сути, пустыми обещаниями. В ответственные моменты у меня хорошо получалось пасовать и ещё сильнее зарываться в свой кокон из страха и неуверенности. Я никогда действительно не старалась вытащить наружу ту «другую» меня из сознания, лишь доставляла больше проблем. Пора бы что-то менять не только в фантазиях. И хотелось бы верить, что сейчас я и правда займусь собой. — Зачем ты это говоришь? — не своим голосом прохрипела я, пока избегая смотреть на принца. — Потому что это правда. И тебе нужно было услышать её от чужого тебе человека. Мой взгляд переключился на Фобоса, и пусть тот вновь надел маску равнодушия, что-то в нём так и кричало об искренности и полной серьёзности слов. И после сегодня я не могла с уверенностью утверждать, что он продолжал оставаться таким уж чужим человеком, но дать точного определения нашим отношениям никак не получалось. — Что если наберусь уверенности и в итоге тебя предам? — было бы слишком невыносимо поддерживать серьёзный настрой Фобоса, но и заканчивать диалог тоже не хотелось. Моё тело всё ещё не отошло от шока. — Это маловероятно. Я делаю всё, чтобы ты ко мне привязалась, а ты не настолько жестока, чтобы предавать друзей, — его сохранившаяся серьёзность заставила насторожиться, но промелькнувшая ухмылка заставила понять, что меня снова дразнили. — Сам же сказал, что плохо меня знаешь, а я, между прочим, обещала тебе разбить сердце, — сейчас было совершенно не страшно припоминать сказанную ранее глупость, которая заставила меня самодовольно ухмыльнуться. — Как же хорошо, что у меня его нет. — Так нагло врёте, Ваше Высочество, когда мы играем в честность? Мне стоит пересмотреть все Ваши прошлые слова. — Будет интересно узнать, сколько же лжи ты насчитаешь. Сверим потом с моим числом. И вот я снова смеялась, практически забывая, что пару минут назад собиралась расплакаться. И, возможно, было что-то неправильное вот так вот открываться этому человеку, до сих пор предстающему большой загадкой, и разделять с ним смех и печаль, но это странное чувство покоя с ним в такие моменты было слишком приятным, чтобы от него отказываться. — Спасибо, — мой голос переполнялся теплотой и благодарностью, и Фобос это заметил, и его и без того красивые глаза стали в разы привлекательнее от вспыхнувшего в них неизвестной природы блеска. — За всё: за разговор, за поддержку, за терпение. Спасибо, что пытался быть честным. И пока я не переступила порог, и наша игра не закончилось, скажу, что ты делаешь всё правильно, чтобы я к тебе привязалась. Я не стала дожидаться ответа или реакции, тут же выскочила за дверь, и всю дорогу домой прокручивала последнее предложение в голове и совершенно не понимала, зачем решила выдать такое. Жаль, что наше путешествие на Север не начиналось сегодня же.