***
— БЕСПОЛЕЗНЫЙ ДЕРЬМА КУСОК! — ремень рассек воздух и метко ударился о белоснежную кожу ребенка, оставляя после себя красную полоску. Тот даже не пискнул. — Я ЧТО ТЕБЕ ГОВОРИЛА? ЧТО?! Темная потрепанная однушка была завалена стеклянными бутылками из-под горючего и открытыми упаковками лапши быстрого приготовления, где попало валялись бычки. В квартирке с зашторенными окнами воняло последствием таких попоек, сспиртным и куревом. От последнего стены пожелтели, и теперь то тут, то там красовались смоляные пятна. Ничто, абсолютно ничего, не намекало на наличие ребенка в этом помещении, кроме пары дырявых поносок и маленьких разваливающихся кроссовок. А за окном тем временем бушевала погода, усугубляя и без того шаткое состояние нервной матери. Голубоволосая женщина с безумным блеском в глазах сжимала орудие пыток, железной застежкой вниз, – ей в очередной раз не понравился взгляд мальчишки: пустая глубокая голубизна будто засасывала и пробиралась в самые потаенные места нестабильной души. Ей не нравилось, что это породие человека так пронзительно и подобно дохлой рыбе бесстрашно смотрело в глаза. Будто насмехается. Злость накатила новой дрожью, от чего предмет одежды выпал из рук. Она ненавидит его. Она хотела стереть его с лица Земли. Так почему бы так не поступить с девятилетним сыном? Точно в бреду болезненно бледные зашелушившиеся от сухости пальцы сомкнулись на тонкой шее в замок, который с каждым мгновением крепчал. Тело под ней задергалось, руки вцепились в запястья, чуть царапая. Наконец-то в этих отвратительных глазах появился отблеск страха! В таком задоре хотелось сжимать плоть только сильнее и сильнее, чтоб это недоразумение сдохло испытав хоть что-то перед смертью.Разве можно настолько сильно ненавидеть своего ребенка?
— М-мама, отпусти... — на последнем издыхании прошептал неко посиневшими губами, уже не в силах цепляться за руки, в попытках разжать пальцы на горле. Но... родительница не отпускала, опустевшими глазами наблюдая, как угасает жизнь, которую сама же принесла в этот свет. Раз дала, то можно и забрать, разве не так? — Ты что творишь, дура?! Хват пропал, мальчик инстинктивно сделал вдох и закашлялся. Остатками сознания он застал как отец трясет кареглазую женщину и что-то ей кричит, но вот что именно... Раны от ударов ремнем беспощадно жгло, воздуха катастрофически не хватало, хоть и дыхание более мене восстановилось. Где же то упорство, которым омега обладал? Последнее, что слышал котенок – шумящий о землю ливень. Он омывал пыльный газон во дворе, пошарпанные дома, мысли... Заставлял прислушиваться к ударам о поверхность и дергающееся как радар ухо улавливало разнообразие звуков. Это так успокаивало, что-ли. Следом малыш почувствовал запах – видимо папа не закрыл входную дверь. Противоречивые эмоции. Хотелось ненавидеть этот успокаивающий аромат озона и в то же время жадно вдыхать, чтоб насытиться и потеряться в нем. Чтоб ничего не чувствовать.***
— Давай лучше закроем тему? У меня нет родителей и все на том. — дернул проколотой бровью голубоглазый и схватил закипевший чайник, дабы залить кипяток в сосуды. Горло нещадно болело с непривычки много разговаривать, ведь этот альфа буквально вынуждал говорить больше и больше! А вот как он смог разговорить по идее немого человека с справкой об этом на руках – большая загадка для него. Синеволосый хотел ещё что-то спросить, но запнулся из-за трели практичной для большинства японцев раскладушки. И судя по очень тяжелому вздоху, он знал кто это был. Он ловко открыл «крышку» и принял звонок. — Да, Рета? Сердце пропустило удар, а глаза защипало от накатываемых слез. До боли знакомое имя вызвало вибрацию в груди и упадок сил. Если это тот самый неугомонный Кисе Рета, то... Даже думать страшно. Нет, он непременно будет рад услышать привычный визг и лепет блондина, знать, что у брата по несчастью все хорошо. Если бы не жирное «но», после которого омега отказался разговаривать.***
В ночной тьме, у черного входа в какую-то кафешку, стояли большие серые мусорные баки, прикрытые крышкой. Из одного такого торчал черный хвост и слышалась возня с тихими чертыханиями. Неподалёку стоял блондинистый мальчик лет тринадцати, имеющий уши и хвост вида золотистого ретривера. Хвост нервно метался из стороны в сторону, уши настороженно дергались. Он стоял на шухере, пока неко выискивал среди объетков что-то съедобное, только вот терпение – явно не его фишка. — Курокоччи, ты там скоро?.. — уже не первый раз спрашивал кареглазый, то и дело нервно озираясь на малейший шорох. — Кисе-кун, если бы ты не брезговал и помог, то дело пошло бы быстрее! — вспылила голубоволосая макушка и выудила пакет, полный еды, который плаксивый товарищ тут же схватил за ручки. — А что если бы жеребьёвку вытащил не я, а Коки? Что тогда? Блондин насупился, но промолчал. Тецуя был прав. Если бы не он, будушей модели бы было катастрофически тяжко, ибо русоволосый был обузой, падающей в обмороки пять раз за несколько минут. По приказу своего голубоглазого командира, омега с запахом мускуса и сандала пошел относить пакет в детдом неподалёку, в пятнадцати минутах ходьбы. Конечно ину* старше на два года своего безэмоционального сокомандника по добыче еды на эту неделю, почему-то ему было спокойнее выполнять поручения, чем что-то планировать и вести за собой кого-то. Тем более, у Куроко, хоть он и омега, есть задатки лидера. Все это видели, пусть даже последний не хотел признавать сей факт. На самом деле, блондин очень беспокоился об этом мальчишке, когда того только привезли к ним в детдом. Это сейчас он такой уверенный и раздает приказы, а раньше... Два года назад у него был затравленный взгляд, болезненная худоба и изувеченное тельце. До сих пор на ключицах и шее красовались шрамы от ожогов сигарет и ударов с кровавыми последствиями, где-то были припалены уши. Эти следы будут напоминать ему о пройденом пути всю его жизнь. Непозволительно много сил и времени ушло на то, чтоб котенок позволил к себе подойти, что уж об остальном говорить? Рета видел, как страдал этот ребенок, как ему было плохо от переедания, потому что насытиться не удавалось, как того пичкали таблетками в попытке помочь. Он видел многое и понимал тоже много для своих лет. Тоже через подобное проходил, но противился не столь яростно, как это хрупкое существо. Но... Не суть! Не так важно. Все в прошлом. Хорошо что Куроко смог немного отойти и прийти в норму.Никто и подумать не мог, что это далеко не последний раз, когда парниша с запахом успокаивающего озона столкнется с убивающими психику событиями.
Рета вернулся больше чем через полчаса и увидел... Нечто ужасающе прекрасное возле мусорного контейнера: лунный свет падал на фарфоровую «куколку» в человеческий детский рост. Голубые без привычного блеска глаза смотрели в пустоту, длинноватые волосы падали на бледные будто фарфоровые плечи, а пухловатые покусанные губы были приоткрыты в немом крике. На шее расцветали красные отметки – засосы. Особенно сильно впечатлили ретривера блестящие на свету солоноватые дорожки на щеках. Он был заворожен красотой столь хрупкой марионетки. «Нужно срочно помочь Курокоччи!» — кричало что-то в голове, только вот оторвать глаз от своего друга не получалось.Именно тогда Куроко Тецуя возненавидел всех людей этого мира. Даже друзей.
***
— Да не изменяю я тебе, блондинка! Ещё одного ненасытного омегу или бету не потяну! Да в смысле если бы смог потянуть то..?! Так, ты у меня единственный и незаменимый, понял? Сейчас приду! Не истери! — рявкнул синеглазый и положил трубку. — Тецуя, извини, мне нужно спешить... Тецуя? — А?.. — моргнул названный и поднял растерянный взгляд на альфу. — Две ноги через глаза! Говорю, идти мне пора. С тобой всё хорошо? — Да. — взял себя в руки голубоволосый. — Аомине-кун, не говори никому, что я с тобой общался. Только переписывался с помощью ручки и бумаги. Я немой. Хозяин квартиры начал выпиныть парня в сторону выхода, совершенно игнорируя вопросы и возмущенные возгласы. Дайки и подумать не мог, что этот мальчишка может быть таким сильным. Мало того, что выпнул за дверь, так еще и перед носом дверь закрыл. На крик: «А вещи?!» – выкинул сумку и куртку ему в подъезд. Он почувствовал себя изменяющим мужем, которого выгнала ревнивая женушка! И в смысле немой?! Тяжелый вздох. Наконец-то тишина и спокойствие. Плечи сдавило под тяжестью усталости, мягко отдаваясь болью в спину и поясницу. Куроко был рад оказаться один. Севшая социальная батарейка требовала как минимум недельного отдыха. А ещё завтра на работу ночью, она то ждать не будет. Интроверт внутри радовался, что они не успели взять друг у друга контакты, а дорогу к очагу в темноте лениво-навязчивый альфа вряд-ли запомнил. Все складывалось как никогда хорошо. Однако чуткий нос улавливал запах наебки. Если это действитель Кисе Рета и Дайки расскажет ему о встрече, то спокойной жизни можно помахать платочком, как дева отходящему в плаванье кораблю. Призрак, так его прозвали в университете благодаря последнему слуху, пошел на кухню. Надо было покормить напакостившего питомца, решить что делать с двумя чашками чая и проверить вибрирующий от уведомлений телефон. На самом деле где-то в глубине души таилась надежда, что телефон вибрирует с подачи социальных сетей. И действительно, на экране красовалось около сотни оповещений о комментариях и каких-то событиях в игре, однако помимо этого дисплей показывал десяток сообщений от неугомонного администратора клуба. Судя по содержанию написанного, она была готова в ногах валяться, лишь бы любимчик пришел и станцевал для каких-то «очень важных» гостей. Ничего не оставалось. Пришлось принять душ на скорую руку, соорудить из волос «дульку» и вызвать такси, дабы добраться на работу в целости и сохранности. По прибытию он увидел на пороге короткостриженную форменную девушку с сигаретой в зубах, которая нервно поправляла юбку-карандаш официального костюма. Беличий хвост радостно дернулся, стоило ей обратить внимание на открывающуюся дверь такси, из которой выходила голубая макушка. — Куроко-тян, я так рада тебя видеть! Мне там чуть голову не откусили! — пожаловалась она, кинулась к молчаливому сотруднику и взяла того за руку в свои маленькие, чуть ли не детские, хрупки ладошки. — За то, что выдернула тебя в твой же выходной семьдесят процентов прибыли твои, вместо сорока! Нет, семьдесят пять! Только пожалуйста, станцуй приватный танец! Куроко посмотрел в глубокие темные глаза. Не любил он приватные комнаты, даже при условии, что платят хорошие бабки. И в этот не исключение. Обычно видеть танец хотели альфы, которых он на дух не переносил. Было в этом что-то собственическое, отвратное. Сама мысль, что придется удовлетворять чье-то эго, выворачивала. Бледные тонкие пальцы сами потянулись за наполовину выкуренной сигаретой. Зажатая меж пальцев никотиновая палочка выскользнула изо рта девушки и оказалась у этого обоятельного паренька. Было в его движениях что-то аристократическое, изящное, будто так и должно было быть. Соглашаться или..? — Они платят в три раза больше, чем надо, лишь бы увидеть знаменитого фарфорового принца сегодня же! Первая тяжка. Если учесть, что начальная ставка с одного человека на приватные танцы голубоглазого и так большая, то трёхкратная сумма выходит нихуевой. А с учётом поднятия процентов, то и думать, казалось, было глупо. Второй глубокий вдох. Дым обволакивал легкие и выходил через вздернутый нос, украшенный блестящим голубым, как хозяин во всех смыслах, стразиком. Это точно альфа, или несколько альф. Будто услышав его мысли, администратор сообщила, что клиентов двое. Чтож, не так плохо. Прежде чем подумать, неко сделал последнюю тяжку и кивнул, соглашаясь. Девушка взвизгнула и потянула парня внутрь, дабы передать его в руки профессионала. Миновав пестрящую неонами вывеску «fallen angel», уши неко заложило от оглушающих битов, под которые танцевали стриптизеры этой смены. Казалось, они слились с музыкой, позабыв бытовые проблемы своей жизни, дергались в ритме и теплись о железную опору на эстраде. А ведь буквально вчера ночью на их месте был фантом. Взгляд цепляется за голографические шары на потолке. Внутри царил полумрак, нарушаемый яркими огнями дискотного шара. За баром сидело пару человек, потягивая какой-то, очевидно, дорогой алкоголь. В элитном стрип-клубе не было каких-то пьяных толп, неразумной молодежи, которая нажиралась в слюни, течных омег, которых зажал бы какой-то самец или их толпа. Просто благоразумная атмосфера, где мальчики и девочки крутили жопами перед богатыми дядьками. Вот Кëко-сан завела своего «спасителя» в гримерную и скрылась. — Тец-чан, почему у тебя все тело в пирсинге?! Ладно бровь и крыло носа я понять могу, но тебе не кажется, что пупок и соски – это слишком? У тебя там на гениталиях случайно нет дырок? — возмущался уже десятую минуту по любому поводу визгливый омега с запахом крепкого коньяка, пока делал свою работу. Янтарные глаза уловили слабый отрицательный кивок головой. — И все же меня поражает твое количество шрамов... Даже с ними ты выглядишь таким же нежным... Стрипы на толстом каблуке, сетчатые чулки, кожаные шорты и топ, какая-то прозрачная накидка... Дополняли образ чокер с свисающей бусиной и черные, как и весь образ, минетки. Сейчас парню делают макияж под стать всеобщему виду. Такао Казунари хорошо владел кистью и палеткой, а ещё прочими макияжными инструментами. Даже из урода мог сделать ягодку, и это не приувеличение! — Слушай, ты не хочешь попробовать слезть с естественного макияжа и маленьких стрелок? Да не хмурься ты, не буду я из тебя сучку крашенную делать! И не трогай мои перья! Тецуя не понимал, как этот брюнет умудряется строить с ним какие-то конструктивные диалоги, с учетом молчания с его стороны. Тот считывал эмоции, сигналы тела и понимал, что сказал бы молчаливый собеседник. Такой удивительной способности можно было поаплодировать, что неко периодически и делал. Хоть Такао не замолкал и порой раздражал, находиться рядом с ним было очень приятно. — Вот и все! Тец-чан, ты решил сегодня не принимать блокаторы? Очень успокаивающе пахнешь~ Последний шаг – заплести тугой низкий хвост, дабы волосы не мешались. Парень сделал это уже по пути к вип-комнате. Последний вопрос товарища загонял в тупик, потому что как раз вот утром, во время чаепития, он и принял блокирующую запах таблетку, эффект которой должен был продлиться еще часа 3 как минимум. Может, из-за частого приема организм привык и феромоны начинают просачиваться? И чем ближе омега подходил к своей комнате для танцев, тем четче чувствовался смесь двух почему-то знакомых запахов: вишневая наливка и гранатовое вино. Дверь поддалась толчку и омега не хотя зашел внутрь, о чем пожалел, ведь голова закружилась от насыщенности ароматов. Но он все равно не удосужился посмотреть на своих клиентов, что и стало роковой ошибкой... Хрупкая спина чувствовала эти прожигающие взгляды, которые сопровождали все движения голубоволосого: открытие окна, пустившего сквознячок, включение музыки и лёгкой разминки. Куроко повел ухом в сторону двери, узнавая шаги администратора, заменяющей официантку. Ну да, с помощью камер ей наблюдать недостаточно! С ходу парень, сжав рукой шест, выполнил разворот и, обхватив его ногой, прогнулся в спине. Хвост ласково обвил опору, а свободная рука разъединила единственную застежку накидки. Следующим плавным движением он позволил полупрозрачной ткани сползти на пол, обнажая хрупкие плечи и поясницу. Музыка помогала мышцам расслабиться и двигаться ей в такт. В упор не замечать удивленных взглядов.