Время.
Слово, вызывающее многое. Его всегда мало. Или очень много. Его нет. Говорят, оно было придумано высшим существом, гордо именующимся «хомо сапиенс», просто чтобы было легче ориентироваться.
Философский вопрос стоит вокруг этого набора букв… Оно же такое простое. Но если копнуть едва глубже? Почему именно двадцать четыре часа? Шестьдесят минут? Три тысячи шестьсот секунд? Почему именно такое количество? Почему именно «минута»? Почему? Почему в году двенадцать месяцев, а в месяце тридцать дней? Почему в декабре и еще нескольких других месяцах их тридцать один? Почему в феврале их меньше всего? Почему мы вообще считаем что-то?
Так много вопросов и так мало ответов…
Как до сих пор не было ответов, почему цирк закрывается. Руслан, хоть вида и не подавал, но думал об этом постоянно. С момента оглашения такого далеко не великолепного заявления прошло чуть больше месяца. Все пахали на износ. Если появлялась возможность порепетировать подольше, никто ее не упускал. Звучит хорошо, правда контекст уебский.
Усачев, расправив и собрав полотна, уже стоял в гримерке, переодеваясь, все так же оставшись погруженным в свои мысли, даже не в состоянии выбраться из них. Было состояние, словно на него давила атмосфера, всем своим огромным грузом раздавливала. Изнутри. Чтобы более паршиво.
Руслан легкомысленностью не отличался. Наоборот. Старался держать все под контролем, не позволять каким-то хохмам да незначительностям отвлекать его от важных вещей. Одна, а точнее один, правда отвлекла, что ему не особо нравилось. Концентрация со временем вовсе пропадала, появляясь перебоями, словно муза у писателя — то есть, то нет. И хер пронюхаешь, когда она собирается прийти или вовсе оставить наедине с тишиной идеально убранной комнаты дома. Гимнаст был уверен, за этим ангельским порядком стоит какой-то кавардак в голове, который убрать не представляется возможности, а вот в своей «зоне комфорта» — всегда пожалуйста.
— Хей, ты как? — раздался уже знакомый голос где-то рядом. — Ты долго репетировал сегодня. — подмечает Поперечный, приводя в порядок кинжалы.
— А? Да в порядке… Подумал, что стоит уделить побольше времени номеру…
Руслан рассеянно кивает и, решая, что Дане точно не будет интересно, какие элементы не идут, хотя он всегда рад его послушать, натягивает свитер на белоснежную футболку, предварительно аккуратно заправив ту в черные джинсы. Что-что, а вкуса у этого педанта Питерского не занимать. Его движения трепетно изучаются: каждый сгиб пальцев и рук, поправляющих волосы, одежду; каждое движение вздымающейся и опускающейся грудной клетки. Даня невольно подмечает, что тот дышит часто и глубоко. Быть может профессиональная привычка. Разбираться в этом не вызывает особой охоты, желание просто наслаждаться видом все перебивает, но это точно идет в долгосрочную память.
— Не хочешь составить компанию для похода в кофейню? — сквозь глухую тишину интересуется метатель, складывая клинки в шкатулку, обитую кроваво-красным бархатом. — Регина посоветовала, сказала, что она очень хорошая.
— Можно. Хочу отдохнуть. — гимнаст нежно улыбается, в своей манере, натягивая на плечи пальто, наконец, развернувшись к парню. Стараясь не подавать, что имя этой нежной девушки так колет, что выть можно. Но не нужно.
Сидя в кофейне, Руслан с улыбкой слушает Даню. Да даже не особо слушает, просто наслаждается его жестикуляцией, воодушевленным взглядом, мягким тембром голоса и яркой, лучезарной улыбкой, которая точно может согреть в холодный ноябрь. Несмотря на это, метатель действительно выглядит очень уставшим: мешки и глубокие синяки под глазами, которые, кажется, были и до этого, но из-за бледности кожи, они выглядят ярче. Усачев неотрывно наблюдает за ним, иногда кивая, будто делая вид, что слушает, а когда правда слышит, что ему рассказывает друг, то отвечает. Развернуто, но не заучно, чтобы уши, невзначай, от скуки не отвалились.
Гимнасту нравятся кольца на длинных пальцах рыжика, которые он время от времени теребит, отведя взгляд, когда замечает неотрывное внимание напротив. А еще ему нравится смотреть, как он изредка делает глотки горячего напитка. Кажется, он заказал капучино… Да, именно его. Руслан не знает, почему запомнил такую мелочь… И не очень-то хочет разбираться. Просто знать, что он любит капучино и все. Отдельное удовольствие называть его «рыжиком». Но только у себя в голове, Поперечному не обязательно знать о том, как его называют в мыслях.
А Даня, в свою очередь, запомнит, что Руслану нравится моккачино, потому что сероглазый падок на сладкое и шоколадное. А еще он запомнит, как Руслану идет румянец на щечках, как он искренне улыбается на шутки Поперечного, как поправляет порой непослушные волосы. Будь его воля, он бы делал фото того, что он хотел бы запомнить в гимнасте. Звучит это странно, как повадки маньяка-сталкера или обсессия. Но Даниле просто нравится эстетика в этом человеке. По крайней мере, он так считает. Его вкус в одежде, его речитатив, в котором нет ругательств, а если бы и были, то точно неприятно резали бы по уху. Дане идет мат. Руслану — нет. Даня — некультурный шутник, походивший на наркомана-алкоголика (что от части правда). Руслан — педантичный интеллигент, не любящий запах сигарет (кроме даниных).
Так, в тихом негласном восхищении друг другом, проходит пару часов в кофейне. Поперечный не предлагает провести гимнаста до дома, уже зная, что тот не против. А тот, в свою очередь, даже не спрашивает, заочно зная, что рыжеволосый захочет это сделать.
— Пока? — тихо говорит Даня, дойдя до русланова подъезда.
— Пока, — брюнет кивает и обнимает метателя, хотя обычно они давали «кулачка», обменивались рукопожатиями или просто сдержанно махали друг другу ладонями. Но такой жест почти не смущает никого, и Усачева вскоре обнимают в ответ. — Спасибо за день… — он отстраняется.
— Тебе спасибо, послушал мой словесный понос. — пожав плечами, усмехается парень.
— Мне понравилось…
Они мило улыбаются друг другу и отводят взгляды, продолжая стоять, словно ожидая, что каждый должен сказать что-то или сделать, но не решается, сомневаясь. Короткое парное «Пока» и они расходятся: один за подъездную дверь, на которую позже обопрется и назовет себя кретином за то, что полез обниматься; а другой — дальше, в холодный подъезд и далее в не менее холодную квартиру и, упав на кровать, назовет себя долбоебом за то, что не решился сделать что-то большее, чем объятья.
Но они не узнают. Не очень-то и хочется. Страшно.
Катя, продолжая хмуриться и сложив руки на груди, сжимает свое предплечье и, отойдя от окна, идет в коридор, чтобы открыть дверь брату, на которого она, вопреки характеру, уже успела обидеться. Открыв дверь, девушка облокачивается на стену перед дверным проемом, ожидая парня.
— Я дома — Руслан говорит по обыкновению звонко и неторопливо, параллельно снимая обувь и пальто. Настроение как никогда хорошее, немного игривое и кажется, будто ничего его сегодня не испортит.
— Ты сегодня долго… — начинает издалека, мол, не знает, что он с Поперечным гулял. А внутри все буквально бурлит от недовольства. Ее брат и какой-то там новенький? Вот еще.
— Решил прогуляться, погода хорошая. — он беспечно пожимает плечами, хотя внутри такой ураган эмоций, что даже словами передать будет трудно. Парень четко ощущает, что сейчас что-то пойдет не по плану.
— Пасмурно вообще-то, и ветер воет как не в себе. — в ответ Катя получает тот же неопределенный жест плечами, что уже начинает ее немного подбешивать. Хотя, казалось бы, на что злиться? Братишка просто гуляет с новым знакомым, а еще обнимается, хихикает… А сейчас и вовсе дурачком прикидывается, ага. — Как твой друг?
— Дима? — говорит с надеждой, но та умирает буквально в следующую же секунду.
— Угу, Даня этот. Я видела вас сейчас. — скрывать собственную ревность не имеет больше смысла, внутри все переворачивается, и Руслан, уловив это, перестает улыбаться.
— «Твою же мать… Да за что…» — Усачев закатывает глаза, понимая, что сейчас начнется нечто, под названием ураган «Катрина». — И что?
— И что? Рус, ты хер забил на учебу как только этот рыжий нарисовался в цирке! — она уже завелась, подобно часовому механизму, и теперь остановить ее будет крайне сложно. Катина ревность хорошо никогда не заканчивается. — Между вами что-то есть?
— С чего ты вообще это взяла?.. Если мы обнялись — это не значит, что между нами что-то есть. — возмущенно воскликнул Руслан, скрестив руки на груди. — И что значит «забил»? Я репетировал, старался ради нас, чтобы нам было, чем зрителей удивить! — с долей обиды протянул младший, насупившись.
— Я же слепая… — вздыхает девушка. — Он мне не нравится. Он тебе не пара! И вообще, тебе надо думать об учебе, а не об этом твоем рыжем. — она кладет руку гимнасту на плечо, но тот тут же скидывает, обидевшись.
— О боже мой… Спасибо за приятные слова, сестренка. — младший в очередной закатывает глаза и спешно направляется в свою комнату. — И знаешь что, не тебе выбирать, с кем мне видеться, а с кем нет!
— Не уходи от разговора! — Катя идет следом, не дает закрыть дверь в комнату и проходит, устраиваясь на кровати.
— Я и не ухожу. Катя, я жутко устал. Пожалуйста, дай мне отдохнуть. — парень открывает окно, чтобы немного освежить воздух, который в комнате сейчас максимально напряженный.
—Послушай, Рус, я понимаю, что вы только познакомились и он кажется тебе классным, но это не так. Он явно не такой, каким хочет казаться. Пожалуйста, возьмись за учебу. — Катя поднимается с постели и смотрит уже не так гневно, пытаясь достучаться до парня.
— Уйди из комнаты и я за учебники сяду! — Руслан бьет по столу ладонью и случайно ударяется костяшкой, от чего шипит.
— Больно? Дай посмотрю. — тут же начинает носиться вокруг него старшая, забывая о ссоре.
— Нет, все нормально. — парень устало трет глаза и достает с полок учебники.
— Ладно, прости меня, я перегнула. Пойдем, поешь и ляжешь спать. Выглядишь не очень. — Руслан согласно кивает, не находя в себе сил спорить.
Ссора завершается, так и не достигнув своего апогея. Катя гладит младшего по голове и, накормив, отправляет спать, поцеловав в лоб.
***
Наконец миновав воющий по всему Питеру холодный ветер, Дима бредет по холлу цирка, направляясь в свой уголок. Сегодня работать нет особого желания, вся голова забита только
этим. Всю ночь напролет он переписывался с неким горячим парнем, в процессе чего он не раз получал удовольствие и теперь с нетерпением ждал сегодняшнего вечера, так как обещания собеседника были вполне интересными.
«Как тебя зовут?»
«Это не важно»
«Ладно. Я Дима»
«Очень приятно, Дима»
«Ты один?»
«Да»
И с этого момента незнакомца понесло на самые пошлые подробности, красочные детали и завуалированные фразы, от прочтения которых Дима невольно закусывал губу и сильнее краснел, но не останавливался. В нем больше играл азарт, а не поиски плотских утех. Будем откровенными: подрочить он вполне мог и на порно, все эти сложные сочинения на сайте не были чем-то относящимся к секс-индустрии. Он ведь не эскортом занимался. Так, развлечение и отдых от каких-нибудь головняков, которые продыху не давали.
«Я бы очень хотел потянуть тебя за твои длинные волосы и бесконечно оставлять свои метки»
«Где же?»
«Везде. Чтобы каждый знал, что ты занят и никто бы не смел тебя трогать»
С каждым новым сообщением Дима становился краснее свеклы, усачевских полотен, вареного рака или еще чего-то из этой степи, представляя себя в засосах по всему телу и буквально на себе ощущая рык на ухо, пошлые слова и горячее дыхание на шее. Представляя как нежные пальцы его «собеседника» касаниями пересчитывали бы каждый позвонок, неприлично сильный выделяющийся на спине парня. Или выпирающие ребра, ключицы, тазовые кости… Было бы это все наяву, Карпов бы безусловно стеснялся всего этого. Но наедине… совсем другое. Можно предаться бурному воображению во время очередных сообщения, собирающихся из обычных букв в довольно развратный текст. И ему это определенно нравится.
«Хочу тебя»
«Тут или буквально?»
«Везде»
На этом моменте Сундук уснул, а утром обнаружил вполне милые сообщения:
«Сладких снов, малыш»
«Жду сегодня вечером)»
