i'll stand by you

— Ну, привет, наверное? — пожимает плечами Люцифер, пока Михаил, не веря, пятится назад. Люцифер расценивает это как приглашение войти. Он небрежно расправляет плечи и осматривает растерявшую за прошедшие годы краски квартиру, очертания которой выжгла в памяти та ночь. Поправляет дорожную сумку, закинутую на плечо. Михаилу наоборот требуется время чтобы выйти из сковавшего все тело оцепенения. Сердце в ушах выбивает одну-единственную мысль. Жив. Михаил был реалистом. Поэтому, когда Люцифер не ответил на сто сорок седьмой звонок, версии в голове стали совсем дикими, но, тем не менее, небезосновательными. К этой Майкл пришел не сразу — она вешала на его душу страшный грех, заставляла просыпаться в холодном поту по ночам и не спать до рассвета, занимая взбудораженный мозг медицинскими справочниками. Она, какой бы ужасной ни была, спасала от неведения, которое разъедало Михаила изнутри сильнее чувства вины. Он бы лучше предпочел жить в розовых очках, чем принять тот факт, что это могло оказаться правдой. Поэтому сейчас Люцифер и отпрянуть не успевает, когда Михаил врезается в него, заставляя вжаться в запертую дверь спиной. Люцифер от неожиданности роняет сумку. Этот момент нужно было растягивать изо всех сил. По тому, как Михаил, на секунду позволив себе обнять его, судорожно вцепился в его куртку Люцифер догадался, что буря приближается. Он много раз представлял себе встречу с братом и особо радужных перспектив не рисовал, ожидая возмездия. Люцифер, впрочем, заслужил. Даже стыдно было. И не немного. Михаил, будто обжегшись, отскакивает так же внезапно, как и набросился секунду назад, оставляя Люцифера с пустыми руками и разваливающимся самообладанием. Майкл скрещивает руки на груди, закрываясь от брата, и с трудом удерживает себя от того, чтобы снова наброситься на него, только теперь с другой целью. Шок уступает место ледяной ярости, мешающей трезво оценивать ситуацию и обращать внимание на детали. Если сначала Люцифер трепетал от предвкушения встречи с братом после трехлетней разлуки, то сейчас, под его тяжелым взглядом, сникает. Отворачивается, хотя предпочел бы, не отрываясь, смотреть на него еще часа три, впитывая в себя каждую мелочь, потому что память успела размыть детали. Снова хочется этого «вместе против всех» — как раньше. Только пустой взгляд Михаила напоминает, что это невозможно. Майкл, как никто другой, имеет право злиться на него, кричать и ругаться. Люцифер и ждал этого, когда шел сюда, как на эшафот, зная, что его ждут только стыд и боль. Но мысль о том, что он увидит Михаила, заставляла его, сцепив в зубы, идти вперед, а надежду в груди — трепыхаться пойманной птицей. Он слишком поздно понимает, что это уже не тот Михаил, который впустил его в свою квартиру три года назад. Люцифер отрывает взгляд от выцветших стен, оказывающих уже физически ощутимое давление, чтобы убедиться в верности своего предположения. Михаил выглядит равнодушным, а это в десять тысяч раз хуже, чем если бы он рвал и метал. Абсурдная надежда на то, что все наладится, которая подпитывала его по пути сюда, заставила постучать в дверь и переступить порог, улетучиваются. Потому что как вести себя с таким Михаилом, разбитым и сшитым заново белой нитью ярости, Люцифер не знает. Титанических усилий Михаилу стоит сохранить лицо, все еще желая ударить брата, причинить боль, даже не сравнимую с собственной. А сейчас Люцифер стоит напротив, ухмыляясь, как будто не было трех лет, пропитанных усталостью и тревогой. — Ты… — выплевывает Михаил, сверля его взглядом, хотя хочется кричать от этой тупой боли, тенью следующей за ним. Он знает, что Люцифер ждет именно этого, поэтому и находит в себе силы сдержаться. — Ты знаешь, сколько раз я тебе звонил? — Я мобильный потерял, — глухо признается Люцифер. Это звучит так по-детски глупо и неправдоподобно, что Михаилу хочется рассмеяться. Он не выдерживает и улыбается, выжигая этой улыбкой душу и себе, и Люциферу. Люцифера перетряхивает. Он привык к холоду во взглядах окружающих, к словам, отравляющим кровь, и к разочарованию, кровавым шлейфом тянувшемуся за ним еще с рождения. Так, как сейчас Майкл, на Люцифера смотрел отец. И если мнение отца на свой счет он уже давно научился игнорировать, то видеть такого брата было дикостью. В сжатых в тонкую линию губ, в безразличном взгляде Михаила читалось только одно: расплата. Люциферу хотелось причинить боль хотя бы в качестве мести за те первые несколько месяцев после его ухода, когда Михаил метался, не находя себе места, не в состоянии читать, учиться или работать, с единственной мыслью о том, что он не справился с ролью старшего брата. — Знаешь, сколько раз Габриэль пытался выпытать у меня, где ты? Как Кас с Самандриэлем боялись поднимать эту тему дома? Остановиться Михаила заставляет только чувство отвращения к самому себе. Не потому, что он начинает злиться на брата еще сильнее: с каждым словом Люциферовы плечи опускаются. То, что младшие братья были его триггером, Михаил знал, чем сейчас бесстыдно пользовался. Мог ли он говорить такое на правах старшего брата? Скорее всего, нет. Но и сдержать боль, которая гнила в нем три года, он тоже не мог. — Так сложно было дать знать, что ты жив? — голос Михаила под конец срывается на высокие тона, а его самого трясет. — Нагулялся? Прекрасно, просто поделись со мной тем, где тебя носило эти годы, если ты, конечно, еще не забыл, что у тебя есть семья. Давай, Люцифер. Хочу взглянуть им в глаза и сказать, что их старший брат… — Я был в тюрьме. На смену злости приходит такая усталость, вперемешку с глухим облегчением, что у Михаила подгибаются колени. Маска трескается, весь образ расходится по швам. Появляется все больше вопросов, ни один из которых Михаил не в состоянии выдавить из себя. Только сейчас он может рассмотреть Люцифера. Брат практически не изменился, и это настораживает больше всего. Майкл обычно был тем, кто уделял внимание даже самым мелким деталям, особенно если это касалось его близких. Ему не повезло запомнить ту ночь в самых ярких красках. Те же ботинки, та же куртка, затертая на локтях. Он разве что в плечах шире стал. Пелена спала. Люцифер иначе толкует для себя это молчание. Он избегает смотреть на Михаила, поэтому не замечает, как брат меняется в лице. — Я просто хотел тебя увидеть, — бесцветно отвечает Люцифер. Он будто постарел на десяток лет после этого разговора. А, может, просто так изменился за прошедшее время. — Я уже ухожу. — А младших? — тихо спрашивает Михаил, без насмешки или злости. Люцифер замирает. Михаил физически чувствует, с какой силой он зажмуривается, хотя и не видит его лица. — Ты не хочешь увидеть младших? Через мгновение он оборачивается, подтягивая за уголки губ вымученную улыбку. — Извини, нет настроения выслушивать отцовские тирады. Когда вернешься домой, — Люцифер больше не улыбается. Закидывает сумку на плечо. — Не рассказывай им, что встретил меня. Пожалуйста. Михаил только сейчас осознает, что Люцифер не знает. Даже на секунду пугается вспыхнувшей внутри надежды: отца, который был препятствием на пути возвращения Люцифера в семью, не было. Именно это заставляет Майкла схватить Люцифера, уже успевшего открыть дверь, за плечо, и втащить обратно в квартиру. Он сразу же одергивает руку: воспоминания свежи, и злость на брата никуда не делась. Но если он сейчас даст Люциферу уйти, то может больше его не увидеть. Хочется верить в то, что эти годы его мотало по кругам Ада не потому, что так испытывала его судьба. Если сейчас он отпустит Люцифера, какой тогда смысл был во всех поисках, в разбитом мобильном, который Майк со злости швырнул в стену в попытках дозвониться до него? Без Люцифера было… плохо. Михаил так привык к его обществу, что отвыкать оказалось гораздо сложнее. — Они в городе, — так же приглушенно сообщает Майкл. — Я купил дом, забрал мальчиков. Габриэль тоже к нам перебрался. Настает черед Михаила ошарашивать. — Отец пропал, — не дает он Люциферу прийти в себя от предыдущей новости, выкладывая следующую. В ответ на его вскинутую бровь, объясняет. — Оставил Каса и Андри одних и… Люцифер вдруг неожиданно и для себя, и для брата смеется. — Бросил свою семью и просто свалил. Это у нас с ним семейное, да? Михаилу кажется, что еще одно такое сравнение, и он завоет вслух. Тюрьма… Единственное, что его успокаивало — могло быть и хуже. Сейчас у них был крохотный, но все же шанс собрать из осколков себя и семью. Михаил не был готов сказать это вслух, но после всего, что ему пришлось пережить, потерянному было навсегда Люциферу он не даст просто уйти. — Я мог бы… увидеть их? — спрашивает Люцифер с такой надеждой, будто отказ будет стоить ему жизни.

***

Лишать Люцифера права видеть младших после всего, через что они прошли, даже через что пришлось пройти Михаилу, было бы подло. Габриэль, Кас и Самандриэль всегда были и будут их младшими братьями, и Михаил не мог сомневаться в том, что Люцифер ценит свою семью куда больше, чем пытается показать. Майкл знал брата слишком хорошо, чтобы полагать, что он сможет развернуться и снова бросить его в этой злосчастной квартире, в чьи стены впиталась их юность, зная, что отца нет и оба брата свалились на Михаила. На долю секунды ему кажется, что он даже готов принять Люцифера обратно и начать все сначала. Исчезновение отца и правда означало, что ему открыт путь… домой ли? Понимал ли это сам Люцифер? Подсознательно Михаилу хотелось верить, что понимал. Отец, возвращение Габриэля из колледжа, теперь еще и Люцифер — все эти перемены могли вести к началу чего-то, о чем все они когда-то могли только мечтать. И о чем мечтал Люцифер — это было видно по его напряженным плечам. Поэтому Михаил кивает. Это кажется правильным, что бы ни сказал отец. А уже согласившись, он вдруг пугается. Как и Люцифер, напротив, видимо, готовившийся к отказу. Очень вероятным было то, что отец своим воспитанием успел настроить младших против него. А этого вообще никто не заслуживал, даже Люцифер, потому что Люцифер… все еще был его братом. Запутавшимся, совершившим кучу ошибок, таким неправильным, но братом, который, кажется, всю жизнь был рядом. И должен быть рядом. Хотел бы сам Михаил чтобы снова дошло до раскола семьи, а дом наполнили ссоры? Определенно, нет. Он старше каждого из своих братьев и хорошо помнит жизнь в родительском доме «до» и «после». Повторять это, портя Касу и Самандриэлю последние годы, когда они могут просто побыть детьми, он не в праве. Хочется только собрать по кусочкам разбитую семью, склеить и надеяться так, как жизнь уже разучила. Отца, который сеял бы раздор в их новом доме, нет, Люцифер вернулся, до этого Габриэль и Бальтазар. Знак ли это? Михаил не знает. Но и пренебрегать этим шансом, прежде не узнав мнения Габриэля и младших, дико. Да и Люцифера отпускать не хочется, особенно при сложившихся обстоятельствах. За минуту Люцифер успевает десять раз пожалеть об импульсивной просьбе увидеть младших братьев. Если к Михаилу он мог прийти даже таким потрепанным, падшим на дно, потому что ближе человека у него не было, то как взглянуть в глаза Касу и Андри он все еще не знал. Перед Михаилом тоже стыдно, сильно, чуть ли не больше, чем перед детьми; разница в том, что если Майклу он смог признаться, где пропадал эти годы, то сказать то же самое детям, тем самым разрушив то небольшое доверие, которые сохранилось за прошедшие годы, Люциферу бы не удалось. Он не знает, что за это время отец успел вдолбить им в головы на его счет. Меньше всего хочется оттолкнуть их от себя окончательно. — Я просто поздороваюсь, — говорит Люцифер, убеждая в этом не столько Михаила, сколько самого себя. Единственным, что поразило Люцифера, было исчезновение отца, хотя, казалось бы, его выходкам он перестал удивляться много лет назад. Прежний Люцифер ворвался бы в жизни братьев с победным «А я знал! А я вам говорил!», но сейчас он едва ли мог взглянуть Михаилу в глаза. Желание увидеть младших братьев было настолько сильным, что заглушало страх быть отвергнутым. Люцифер даже примерно не представлял, какими они были по прошествии семи лет. Остались ли Самандриэль и Кас такими же солнечными и невинными? Воображение упорно рисовало ему братьев все еще детьми, хотя младшему уже исполнилось пятнадцать. По дороге домой Михаил не произносит ни слова. Хотя он смягчается, узнав, где носило брата, от него все равно веет холодом, а ноябрь старается не уступать. Люцифер понимает, что такое отношение вполне заслуженно и справедливо, но сейчас ему бы не помешала даже самая ничтожная поддержка, потому что, чем ближе они к пункту назначения, тем сложнее становится даже просто думать. Михаил изменился, и младшие братья наверняка тоже, поэтому Люцифер не может придумать подходящую линию поведения. Попытки завести разговор с Майклом, чтобы хоть на минуту отвлечься от надвигающейся грозовой тучей расплаты, натыкаются на ледяную стену, воздвигнутую братом между ними, отскакивают обратно в Люцифера и ранят не слабее ножа. Поэтому узнать, как Михаил воспринял новость о его заключении, он не мог, натыкаясь только на безразличие. Братов официоз, недопустимый в принципе с семьей, вгоняет Люциферу ржавые штыри под ребра. Люцифер не смог бы уйти снова, оставшись с ним в ссоре. С кем угодно, но не с ним. Знал бы Михаил, как Люциферу не хватало его все эти годы… Впервые хочется говорить об этом, переступая через себя и выворачиваясь наизнанку. Но сейчас не время и не место. А еще Люцифер сказал Михаилу не всю правду. Михаил, уже взявшись за ручку двери, вдруг останавливается. Вздыхает тяжело-тяжело. Люцифер не успел толком рассмотреть дом по дороге сюда, находясь в прострации. Майк отворачивается от двери, чтобы взглянуть на него, видимо, почувствовав его ужас. Люцифер пытается улыбнуться ему, но губы сводит судорогой. — Готов? — едва слышно шепчет Михаил. От него вибрирующими волнами все еще исходят раздражение и обида, но взгляд теплеет. Это внезапно добавляет Люциферу уверенности и он решительно кивает. В доме что-то с грохотом падает, и они, испуганно переглянувшись, толкают дверь. — Я в порядке, я в порядке! Это всего лишь кости, — доносится из соседней комнаты. Сердце Люцифера пропускает удар. Он узнает Габриэля. — Если ты не отойдешь от моей кастрюли, клянусь, ты пострадаешь. — Стоит… стоит ли мне вызвать скорую? Это Самандриэль, Люцифер руку готов дать на отсечение. В этом доме по-настоящему дышится. Атмосфера заставляет плотно закрыть за собой дверь чтобы не выпустить наружу даже маленькую часть. Люциферу из-за воспоминаний все казалось, что новый дом встретит его только рассерженным Михаилом и преданными младшими братьями. Из их прошлого дома хотелось сбежать от лицемерия и лживой обложки идеальной семьи, созданной для соседей. А из этого дома хочется сбежать чтобы не портить все своим присутствием. Захлопнувшаяся за ними дверь заставляет голоса умолкнуть. Может, из-за этого Люциферу кажется, что он разрушил эту магию. Здесь тепло и солнечно даже вопреки ноябрьскому вечеру. Несмотря на опасения Люцифера, атмосфера даже не думает рассеиваться. Глупая, сюрреалистичная картинка. Не то, чтобы Люцифер тонко чувствовал подобные вещи, но сопротивляться этому влиянию было невозможно. — Я чуть не сломал себе руку, — гордо заявляет Габриэль, опираясь о дверной косяк на входе в кухню. Люцифер замечает его первым, потому что Гейб обращается к Михаилу, снимающему пальто. Когда он замечает и Люцифера, то перестает улыбаться. — Господи, — он отшатывается так, будто увидел призрака, совсем как недавно Михаил. Габриэль во все глаза смотрит на братьев. Нервно улыбается, открывает рот, как будто желая сострить (как же Люциферу не хватало этого), и снова закрывает его. Бросает безуспешные попытки и на ватных ногах спешит к Люциферу. Второй раз за день его обнимают так, что кости хрустят. Не то, чтобы Люцифер был против, в отличие от его органов. — А ты совсем не вырос, — хрипит он. Габриэль никак не реагирует на подколку, только трется щекой о его плечо. Люцифер уже забыл, как замечательно обниматься с Габриэлем. Из-за своего роста он как будто был создан для объятий. Люцифер предпочел бы не отпускать его, потому что подсознательно ждал, что Гейб отреагирует так же, как Михаил, и сегодня ему все-таки сломают нос. Габриэль отстраняется, удивительно сияющий, с какой-то не характерной ему робкой улыбкой. Люцифер бросает осторожный взгляд на Михаила, желая понять его реакцию. «Вот сейчас спросит, — лихорадочно думает Люцифер, глядя на Габриэля, который все не может отпустить его плечи. — Сейчас спросит, где меня носило, и я не смогу ответить. Навру с три короба, а он в любом случае учует ложь, и я разрушу даже то, что сумело сохранить прошлое.» Может, Гейб понимает это по его мрачному выражению лица, а, может, это его чутье — он всегда был внимательнее, чем пытался казаться, поэтому злосчастный вопрос, которого так боится Люцифер, не задает, хотя он буквально зависает в воздухе. Люцифер поднимает взгляд и замечает Каса и Андри, замерших в дверном проеме, там, где и Габриэль пару минут назад. — А вот вы выросли, — ляпает Люцифер и сразу же мысленно поздравляет себя с феерически стремительным провалом. Габриэль, почувствовав неуютную тишину, повисшую в комнате, выскальзывает из рук Люцифера, лишая его единственной опоры в этом доме. Он внезапно чувствует себя совсем голым и растерянным под таким количеством взглядов. — Я не с того начал, — оправдывается Люцифер, с каждой секундой чувствуя себя все нелепее и нелепее. Самандриэль прячется за спиной у Кастиэля. — Привет? Они и правда изменились. Хоть Люцифер сейчас и боится сболтнуть лишнего или сделать что-то не то, он чертовски счастлив просто видеть их. — Привет, — несмело поднимает ладонь в приветственном жесте Самандриэль и улыбается так солнечно, что Люциферу кажется, будто он сейчас ослепнет. Улыбаясь ему в ответ, он чувствует, как сердце колотится где-то в ушах. Андри вдруг осекается, как будто вспомнив о чем-то, и прячет руки за спину. Реакция Каса не похожа ни на Михаилову, ни на Гейбову. Он смотрит на Люцифера настороженно. Потом даже хватает Андри за запястье. — А мы ужин приготовили, — внезапно говорит Габриэль, когда атмосфера начинает ощутимо накаляться. Касается плеча Люцифера, чтобы привлечь его внимание. — Дашь свое экспертное мнение? Михаил первым понимает его игру и утаскивает посеревшего Люцифера на кухню. Игнорировать его побег — невозможно. Скорее всего, приходить сюда было глупой идеей — но других у Люцифера попросту не было. Так он бы не ворошил прошлое, появившись в жизнях братьев. У Михаила есть работа и еще куча забот с Касом и Самандриэлем, и у него нет резона возиться с Люцифером. А младшим промыли мозги на Люциферов счет. Лучше бы Михаил прогнал его. Снова бросить их, особенно после стольких лет разлуки, становится сложнее с каждой проведенной в этом доме секундой. Хочется остаться и доказать младшим, что это неправда, что он бы все отдал, лишь бы убедить их в том, что они дороги ему. Но есть ли в этом смысл? Гейб, Кас и Андри — давно не дети, они не нуждаются в опеке, как и Михаил, который, кажется, уже научился жить без него. А вот Люцифер без него — нет. Ему и податься-то некуда. Он просто устал. Устал сражаться с последствиями своего побега, устал врать дорогим ему людям, но дети бы просто не поняли. Если бы все было так просто… но срок за кражу — это не то, чем можно хвастаться, особенно перед младшими братьями, для которых ты обязан быть примером для подражания. Наравне со стыдом давит влияние отца — все становится сложнее во много раз. Люцифер просто не может сражаться дальше, натыкаясь только на препятствия, оставленные отцом, лишившие его возможности вернуться домой. К черту, ведь и дома у него не было. Проще было просто уйти, избавив братьев от своего общества, и отстрадать самому. Всяко лучше, чем заставлять мучаться их. Люцифер любил их. Он хотел заботиться о Касе и об Андри, да даже о Габриэле и Михаиле — они были его семьей, и это было заложено на уровне ДНК. Вот только он сам, похоже, больше им нужен не был. Но факт оставался фактом: Кас и Андри его боялись.

***

— Просто интересно, а зачем включать все конфорки, когда нужна только одна? Это чтобы теплее было? Хорошо хоть, что плита электрическая. Люцифер пытается заполнить тишину болтовней чтобы не выдать, насколько его подкосила реакция младших братьев. Хотя Михаил, наверное, сам успел все понять, когда заталкивал его в кухню. Михаил и правда оттаивает, но вид настороженных Каса и Андри свидетельствует о худших его предположениях. Хочется, чтобы все снова было просто, как в детстве. Люцифера надломило сильнее, чем он пытается показать. Майкл не представляет, как он сам чувствовал бы себя, если бы семья от него отвернулась. Он знает брата слишком хорошо, чтобы понять, что вопрос, который по-настоящему беспокоит Люцифера, это: «Можно ли мне остаться?», а не: «У вас есть сливочное масло?». Люцифер раскаивается, и это видно невооруженным глазом. И сейчас, тихо ругающий Каса за сухие спагетти, он настолько… Люцифер, что Михаил не может сдержать улыбку. Черт побери, они собрались вместе впервые за семь лет, и это просто не может не радовать. Поэтому он, поставив кипятиться чайник, и толкает брата плечом, вкладывая в этот жест ту поддержку, которой Люцифер заслуживает. Потому что если не Михаил, то кто еще?.. Люцифер запоздало кивает в ответ на это беззвучное «Мы справимся». Потому что в одиночку он бы не справился — Майк знал по собственному опыту. Переглянувшись, они одновременно неловко прочищают горло: Михаил все еще не совсем был уверен в своей позиции. Люцифер, вдруг ахнув, подлетает к кухонному серванту. — Черт, пусть это будет то, о чем я думаю! — он тянется за книжкой, спрятавшейся среди десятка поваренных книг, на хранении которых настоял Габриэль во время переезда. Михаил сперва даже не понимает, что так привлекло его внимание. — Она научила меня бóльшему, чем школа, — глухо смеется Люцифер, обводя выцветшие буквы переплета кончиками пальцев. Даже не книга — дневник рецептов. Мамин. Михаил уже успел забыть про ее существование. Думал, они ее потеряли — столько лет прошло. Люцифер рассеянно перелистывает пожелтевшие страницы, хранящие сотни аккуратных пометок, оставленных маминой рукой. — Как же давно это было… — неверяще тянет Михаил. Сколько же раз они оба видели, как она заполняла его вырезками из газет, книг и собственными рецептами… Это книга хранила часть ее души. Люцифер пролистывает до самого конца. Здесь пустые страницы — их заполнить мама не успела. — Не понимаю, почему я не не нашел ее раньше? — Может, это знак? — криво улыбается Люцифер. Он мягко закрывает книгу и на мгновение прижимает ее к груди. Михаил только сейчас понимает, что Люцифер, наверное, единственный из оставшихся, с кем можно поговорить о маме. При отце упоминать ее было взрывоопасно, младшие… элементарно бы не поняли, потому что никто из них не знал маму так, как знали ее они с Люцифером. Михаил слабо улыбается перед тем, как задев его плечом, пойти звать братьев на ужин. Все возвращалось на круги своя.

***

— Да что же с вами? — громким шепотом спрашивает Габриэль, как только Люцифер и Михаил скрываются на кухне. — Люцифер вернулся! Кас с Андри переглядываются. Габриэля все сильнее начинает раздражать эта ситуация. Он не может отделаться от ощущения тайны, в которую его забыли посвятить. Секреты Габриэль не любил. Секреты, которые ему не доверяли, он ненавидел. Природное любопытство не позволяло ему проигнорировать это. После того, как ушел Люцифер, именно он стал тем, кто изо всех сил пытается удержать семью. Поэтому он сразу же ухватился за возможность вернуть все на круги своя, как только узнал о том, что отец пропал. Его долгом было найти причину раздора внутри семьи и решить ее, снова по ниточке стянув всех в один клубок. Хотя возвращение Люцифера сулило кучу новых забот, это не отменяло радостного волнения от осознания, что теперь они снова вместе. А это было чертовски важно. Гляделки Самандриэля и Каса затягиваются. Это начинает настораживать. — Вы разве не видите? — Гейб снова пытается вывести их на чистую воду. Понижает голос до заговорщицкого шепота. — Не видите, что с Люцифером что-то не так? Самандриэль озадаченно моргает. Крадется на цыпочках и, прячась за дверью, заглядывает на кухню. Люцифер ворчит, воюя с конфорками, которые Андри намеренно выкрутил на максимум. Кас присоединяется к нему, стараясь даже не дышать, чтобы не выдать себя. — И правда, — сдавленно бормочет Самандриэль. Вдвоем за одной дверью уместиться сложно. Но становится еще сложнее, когда Габриэль тоже решает принять участие в игре в шпионов. — Он какой-то… уставший? — Вот именно! — с энтузиазмом кивает Гейб, затянув начавшего вываливаться из укрытия Каса обратно. Тычет пальцем в старших братьев, склонившихся над плитой. — С ним что-то не так. — Смотрите, и Михаил тоже какой-то… — обеспокоенно добавляет Андри. Он поворачивается к Габриэлю и Касу. — С ним же все будет хорошо, да? — Конечно все будет хорошо, ребенок, — нетерпеливо обрывает его Габриэль. Теперь присматривается к Михаилу. Вид старших братьев, даже просто занятых какой-то бытовой ерундой, приносит радость. Он и не надеялся, что однажды они снова соберутся впятером. А теперь старшие вместе просто возятся со спагетти Каса (готовил он, честно говоря, так себе). — Знаешь, отец рассказывал не очень хорошие вещи про Люцифера, — признается Кастиэль, с осторожностью подбирая каждое слово. Габриэль не столько удивлен, сколько занят попытками сдержать закипающую внутри злость и не спугнуть откровенность Каса. Подробностей на самом деле знать не хочется. Если это всплывет — а подсознательно он понимает, что этого не избежать — то они рискуют снова потерять Люцифера. — Мало ли, что он там говорил? Проснись, Кас, его здесь нет, — резко отвечает Гейб. Им нет смысла ворошить прошлое: Габриэль почти уверен, что Люцифер уже успел выслушать от Михаила. Это и заставляет сдержаться и не высказать брату все, что он думает. — Зато есть Люцифер. А теперь посмотрите на него и скажите, глядя мне в глаза, что у него все хорошо и он не нуждается в помощи. А сказать Гейбу как раз есть, что. Хоть и свежи еще воспоминания о посеревшем после его исчезновения Михаиле, который закрылся ото всех, это не могло пошатнуть радость от Люциферова возвращения. Майк заслужил возможность высказаться, и по Люциферу было видно, что ему уже достаточно прилетело, чтобы продолжать шоу дома. Ему нужна была поддержка, поэтому Габриэль решает постараться стать ею сегодня для Люцифера. Он прекрасно осведомлен о своей способности заражать всех оптимизмом, чем и собирается воспользоваться. Габриэлю посчастливилось родиться между поколениями: быть слишком взрослым для младших братьев и недостаточно — для старших. Но кто-то же должен удерживать оба поколения вместе, правда? Габриэль впервые так сильно загорается идеей собрать все кусочки пазлов воедино. — Народ? Мне понадобится ваша помощь. *** Тяжелую тишину нарушает только звон столовых приборов. Габриэль пару раз пытается завести разговор, но Кас с Самандриэлем морозятся. Люцифер, чувствующий себя вообще не в своей тарелке, не выдерживает. — Ладно, что не так? — спрашивает он, прекрасно зная ответ на свой вопрос. Всё. Люцифер только что сам себе начал подписывать смертный приговор, но нельзя и дальше молчать и делать вид, будто все нормально. — Где ты был? — Кас словно только этого и ждал. — Люцифер учился в колледже, — опережает его Михаил, не давая даже рта раскрыть. Они обмениваются осторожными взглядами. — Я ведь тоже учился в колледже и не жил с вами, помните? Майк врет младшим ради него. В любой другой ситуации Люцифер посчитал бы этот поступок невероятно героическим и самоотверженным. Но сейчас это отвратительно: врать, глядя в глаза братьям, которых ты клялся защищать и ото лжи в том числе. — Но ты навещал нас, — возражает Кас, но уже не так уверенно. Люцифер чувствует, как все сильнее утопает во лжи. Нельзя втягивать в это еще и Михаила. — А отец говорил, что Люцифер бросил нас, — невозмутимо замечает Самандриэль. — Глупости, — бормочет Михаил. — Это он такое сказал?.. — Он всегда говорил так, когда я спрашивал, где Люцифер, — признается Кас, боязливо косясь на него. У Люцифера шумит в ушах. Это не вызывает шока или ужаса — примерно к этому он и готовился. Не может оторвать взгляда от Самандриэля и Каса, таких взрослых, но все еще детей, которых он готов оберегать всеми возможными и невозможными способами, и которые столько лет были уверены, что Люцифер способен бросить свою семью. А разве это не так? Сбежал из собственного дома от деспотичного отца, как самый обиженный и капризный подросток, бросил младших братьев, а теперь поплатился за это. Любимый папа заложил бомбу замедленного действия, которая вовремя сработала, снова покромсав его. Во вновь воцарившейся в комнате тишине Люцифер нарочито спокойно откладывает свою вилку в сторону. — Знаете, вы теперь взрослые люди, — наконец говорит он, обращаясь конкретно к Самандриэлю и Касу. На языке крутятся одни маты, но ему удается сформулировать мысль максимально цензурно. — Я не говорю, что отец был не прав, просто его взгляды на жизнь… очень отличались от моих. Вы теперь в состоянии сами решать, кому верить. Люцифер прекрасно знает, как отец любил давить на возраст. Успел убедиться на собственном опыте. Проблемой неправильных, в его понимании, принципов было несовершеннолетие. Методы воспитания Кастиэля и Андри вряд ли отличались от тех, которые отец применял к старшим. — Я не оправдываюсь. Я совершал ошибки и знаю, что рано просить прощения, — он задерживает взгляд на Михаиле. — Я просто прошу дать мне шанс. Это кажется Люциферу правильным. Самандриэлю скоро исполнится шестнадцать, и выбор, сделанный без чьего-либо вмешательства, должен начать входить в привычку. Люцифер старается не давить на эмоции и на жалость, говорит так, как есть — так должны поступать хорошие родители. Или на худой конец хорошие старшие братья. Он примерно представляет, что сейчас чувствует Самандриэль, как и Кас, который боится, что младшему брату может грозить опасность. Нельзя исчезнуть на семь лет, а потом вернуться как ни в чем бывало. — Папа говорил о тебе плохие вещи, — тихо, но твердо говорит Самандриэль. Он отодвигает пустую тарелку и несмело поднимает взгляд на Люцифера. — Но и сам он в конечном итоге бросил нас с Касом. Чем он лучше? Вместо того, чтобы порадоваться пониманию Самандриэля, Люцифер только сильнее напрягается. Вообще упоминание отца сейчас сродни прогулке по минному полю. Когда-то это стало причиной его конфликта с Михаилом, он не мог снова наступить на те же грабли. А еще упоминать такого человека, как отец, в месте, которое изо всех сил пытались сделать домом, — кощунство. Обернуть время вспять не хочется: прошлое остается прошлым, не самое счастливое, фрагментарно яркое, но подарившее ему незабываемый опыт. Хочется строить будущее на надежном фундаменте семьи. А еще хочется Михаила обратно. Надежда остаться здесь, хоть и мизерная, но есть. Но если хоть один из присутствующих против его возвращения, Люцифер уйдет не колебаясь. Поэтому больше всего он сейчас боится остаться в одной комнате с Михаилом и не услышать заветное «да». Майк имел больше всех прав не желать видеть его в своем доме. — У тебя все хорошо? — мягко спрашивает Самандриэль. Михаил с Люцифером выглядят удивленными, и он тушуется. — Жить буду, — Люцифер даже тихо смеется от облегчения. Уже и правда было гораздо лучше. Габриэль показывает Самандриэлю большие пальцы. Когда все взгляды устремляются на него он, запаниковав, переводит тему. — Кстати, не поверите, что мне вчера Бальтазар рассказал! — Бальтазар? — неверяще переспрашивает Люцифер, все еще находясь в прострации после того, как оттаял Самандриэль. — Он что, тоже в городе? — Да он чуть кости мне не сломал, — жалуется Андри. — А вот это на него очень похоже. И что-то, некогда стоящее между ними, с треском ломается. Они болтают, позабыв о времени и том, что мальчикам завтра в школу, и это не очень-то хорошо (Михаил понимает, что кто-то умыкнул его наручные часы только ближе к полуночи). Люцифер хвалит приготовленный Касом ужин и получает в ответ улыбку. Кас знает, что надо постараться, чтобы заслужить его комплимент.

***

— Как думаешь, — неуверенно начинает Андри, вернувшись в свою комнату, предусмотрительно закрыв дверь. Он зевает, прикрыв рот ладонью — глаза слипаются, хотя если бы Михаил не отправил их с Касом спать, они бы и не заметили, что уже двенадцатый час. — Люцифер останется? Кас как сидел у него на кровати, листая учебник, так и остался сидеть, не изменив позы. Он никогда не идет спать, пока не убедится, что Андри уже в постели. — Может и останется. Если Михаил разрешит, — чуть погодя отвечает он и загибает уголок недочитанной страницы перед тем, как закрыть книгу. Встает и помогает Самандриэлю откинуть одеяло с кровати. Андри, задумавшись, рассеянно кивает и забирается под одеяло, вспоминая недавний ужин. Люцифер… не такой, каким его описывал отец. Он пытается вспомнить, каким он казался ему в детстве. Наверное, как и все его старшие братья, сильным и смелым, таким, каким Самандриэль всегда хотел быть. Вот только отец был совсем другого мнения — из-за него воспоминания у Андри в голове перемешались. Непонятно, что было правдой, а что — только его рассказами. Опомнившись, он тихо зовет Каса, успевшего вернуть книгу на место в стеллаж и выключить свет. — Тебе страшно? Кас замирает в дверном проеме. — Страшно? — он удивленно оборачивается. — Конечно же нет! Самандриэль неуютно притягивает к себе колени, когда Кас даже возвращается к его кровати, присаживаясь на край и мягко ероша ему волосы. — Майк и Гейб не дадут нас в обиду, ты же знаешь. И ты тоже не бойся. У тебя еще есть я. Самандриэль смущенно смеется в подушку. Все-таки, у него были лучшие старшие братья на свете. — Хочу, чтобы Люцифер оказался хорошим, — тихо бормочет Андри, думая, что Кастиэль его уже не расслышит. Честно говоря, Люцифер выглядел так, как будто сам напуган больше, чем все они. — Я тоже, — вздыхает Кас перед тем, как прикрыть дверь. — Спокойной ночи.

***

От новостей болит голова. Начиная с того, что Бальтазар с сестрой перебрались в город и наладили общение с Новаками, и заканчивая новостями менее приятными. Не то, чтобы их можно было назвать ужасными, Люцифер просто… не ожидал. То, что Михаил женится, не укладывалось в голове. Наверное, таким должны заниматься нормальные люди в двадцать шесть лет. Разговорить сегодня за ужином получилось всех, даже Каса. Только вот Михаил предпочитал слушать, а растормошить его хотелось не меньше, чем младших. И про Анну, его невесту, он узнал не от него, а от не закрывающего рот Габриэля. Даже сейчас, когда они убирают грязную посуду со стола, Михаил соблюдает дистанцию. Люцифер, паникуя, пытается придумать, что сказать. Не просто сотрясти воздух, а заставить Майка поговорить с ним, о чем угодно. Пусть хоть о его хирургической практике и невесте — Люциферу было все равно, главное, чтобы Михаил перестал его игнорировать. С Михаилом они ссорились, и часто, но это никак не влияло на эмоциональную привязанность, потому что настолько, насколько они были разными, были и похожими. У Люцифера ближе него, наверное, никого никогда не было, да он и не нуждался в ком-то еще. То, что Майкл себе все локти изгрызет, пытаясь его найти, Люцифер понял только в тюрьме, когда не было возможности даже позвонить брату. Впрочем, он бы и не стал звонить — слишком стыдно было. Ему подвернулся шанс вернуть не только младших братьев, которые все еще оставались детьми в его глазах, ведь их настоящее детство он бессовестно пропустил, но и Михаила, его Михаила, с которым он практически всю свою жизнь прошел плечом к плечу. А потом бросил. — Парни, — тихо зовет их Габриэль. Он убегал проверить, разошлись ли Кас и Андри по своим комнатам. Голос Гейба заставляет их обернуться. Дождавшись, пока Люцифер оставит чашку на столешнице, Габриэль притягивает их за талии и утыкается лбом в их столкнувшиеся плечи. — Ничего не говори, Майк, — тараторит Габриэль, когда Михаил удивленно приподнимает брови и заторможенно обнимает его в ответ за плечи, так, будто уже и забыл, как это делается. Люцифер робко сжимает плечо Гейба и ловит взгляд Михаила. — Я поверить не могу, что мы снова вместе, — глухо бормочет Габриэль. Люцифер тоже не может. Вчера он даже не думал о том, что так может закончиться этот день — Габриэлем, бубнящим ему в футболку и сжимающим его и Михаила в объятиях. Не хочется ничего говорить, разбивать атмосферу остротой, как он привык делать при любом проявлении сантиментов — слишком хрупок был момент, слишком легко его было разрушить. Хотя они уже давно переступили рубеж заметной разницы в возрасте, Габриэль навсегда останется их младшим братом. Улыбка лишает взгляд Михаила ледяной крошки, как и всегда, когда он дома, со своей семьей. Если Кас и Андри весьма своеобразно, но все же дали ему шанс доказать, что Люцифер достоин быть принятым в семью, то до статуса брата и, наверное, лучшего друга для Михаила он все еще должен был дослужиться. А это еще сложнее, чем налаживать отношения с младшими. — Слушай, я не знаю, что у тебя случилось, и вы мне этого пока не расскажете, но я просто чертовски счастлив, что наше… трио снова в сборе, — Габриэль отстраняется, улыбаясь. Переводят взгляд с Михаила на Люцифера и обратно. Потом обращается только к последнему. — Ты же остаешься, да? У Люцифера сдавливает горло. Он уже успел забыть, насколько проницателен Габриэль. То, что ложь о колледже, предназначенная для Каса и Андри, не удовлетворит его, он не сомневался, но то, что Габриэль, вопреки своей любознательной натуре, с таким пониманием отнесется к его возвращению… не хотелось признаваться, но это было трогательно. Габриэль был единственным, кто ждал его возвращения. Искренне обрадовался, готов был даже закрыть глаза на прошлое чтобы вместе начать строить будущее — и он был рад, что Гейб изо всех пытается соединить побитого жизнью Люцифера, сердитого на него Михаила и перепуганных Каса и Самандриэля обратно в семью, в которой одно-единственное «вместе» было ответом на любой вопрос. Люцифер и сам собирался этим озаботиться. Легких путей в подобной ситуации попросту не было, когда, нет, если бы он остался; решение все еще было за Михаилом. А теперь они стоят здесь, повзрослевшие, разбитые и собранные заново опытом, и это уже чудо, потому что никто из собравшихся на этой кухне не надеялся, что им удастся даже просто собраться втроем, а теперь здесь еще Самандриэль и Кас. Они все здесь, в одном месте в одно время, готовые двигаться дальше, в будущее. Решение, на правах старшего, должен принять Михаил. Габриэль смотрит на него почти умоляюще. Люцифер заранее готовится к самому худшему — так легче справиться с разочарованием — но Михаил поступает на зло его отчаянию. — Приготовлю тебе гостевую спальню, — твердо говорит он. Габриэль на радостях еще раз обнимает их. Люцифер, оглушенный, забывает ответить Михаилу. Ему разрешили остаться. Дали шанс исправиться, доказать, что семья значит для Люцифера. Это обнадеживало. — Давай без прелюдий, ладно? — вырывает его из потока мыслей Габриэль. Люцифер немного выпал из жизни, поэтому упустил момент, когда Михаил вышел из кухни. Он смотрит на Гейба, который больше не улыбается, и кивает на дверной проем, видимо, вслед вышедшему Майклу. — Я сейчас не хочу тебя осуждать или еще что-нибудь в этом роде, просто говорю то, что ты должен знать. Ему без тебя хреново. Очень. Люцифер сжимает кулаки, впиваясь ногтями в ладони. Габриэль обходит кухню и выглядывает в темноту гостиной, краем глаза наблюдая за ним. — Он мало о тебе рассказывал, я понятия не имею, что у вас там произошло. Знаешь, я как мог старался быть рядом, поддержать его, — Гейб пожимает плечами, будто ему безразлично, хотя Люцифер видит, что как раз наоборот. — Но Михаил, он… Никто бы никогда не смог заменить ему тебя. Хотя подсознательно Люцифер понимал, что это правда, его поразило то, с каким хладнокровием Габриэль говорит о подобных вещах. Он ведь даже не подумал о том, как будет чувствовал себя Михаил. Просто ушел посреди ночи, а потом объявился спустя три года, фактически выпав из его жизни. Признание Гейба в том, что заменить Люцифера для Михаила не удалось никому, огорчало. Но вместе с тем и льстило. — Поэтому я рад, что ты вернулся, понимаешь? Потому что вместе мы сможем двигаться дальше. Многое изменилось, — Габриэль требовательно тормошит его за плечо, заставляя поднять взгляд. Добавляет уже тише. — Как и сам Михаил. После этих слов Люцифер, почти поверив в то, что у них теперь будет все хорошо, напрягается. Он не успевает ничего спросить, потому что возвращается Михаил. От его вида Люцифера начинает подташнивать от вновь накатившего стыда, а теперь, после слов Габриэля, еще и самоненависти. Сам Майк ни за что бы не рассказал ему о прошедших годах, по крайней мере, в ближайшее время, поэтому Габриэль снова всех спас, стараясь их помирить, даже не зная всей ситуации и не поддерживая ничью сторону. Потому что в семье вообще значения не имело, кто прав, а кто виноват. Люцифер, при всей своей самокритичности, осознавал, что нужен Михаилу, как и Михаил нужен ему. Не знал только, как сделать первый шаг чтобы не сжечь все мосты окончательно. — Значит так, — торжественно начинает Габриэль, глядя на Люцифера и Михаила, прерывая неловкую тишину, установившуюся по возвращении Майкла. — Я скажу это сейчас за всех, ведь я уверен, что мы хотим одного и того же. Он еще раз с нетерпением осматривает их. Михаил сонно поправляет наручные часы (Габриэль до последнего отказывался признаваться, что это он их украл). — Я хочу вернуть семью и мне не стыдно признаться в этом. Поэтому, если вы не поднимите свои задницы и в первую очередь не наладите свои отношения, то я буду держать вас в запертой комнате до тех пор, пока вы не помиритесь. — Знаешь, Габриэль, — осторожно замечает Михаил с нехорошим холодком в голосе. — Думаю, это касается только меня и Люцифера. Гейб даже не меняется в лице. — О, это касается нас всех, разве нет? — смеется Габриэль в ответ на их каменные лица. — Я знаю, что наш приоритет — это Кас и Андри. Просто лично из своего опыта говорю: они равняются на вас, и, думаете, ваша ссора хорошо на них повлияет? Люцифер не задумывался об этом раньше, но дом правда не терпел размолвок. Это становится его козырем, потому что навстречу Михаилу он буквально готов идти с распростертыми объятиями. Майку оставалось понять это. — Ладно, я еще поговорю с младшими, — добавляет Гейб. Перед тем, как, пожелав доброй ночи, покинуть кухню, он «незаметно» подмигивает Люциферу раз так триста, выразительно косясь на Михаила и играя бровями. Нет, Люцифер когда-нибудь точно его придушит. Михаил, задвинув стулья, любуется проделанной работой. Люцифер не знает, куда себя деть. — А Гейб хочет, чтобы я остался, правда? Михаил тихо хмыкает и кивает ему следовать за ним. — А ты не хочешь? — осторожно спрашивает Люцифер, когда Майк гасит свет на кухне. Он слышит его тяжелый вздох. — Я не знаю, Люцифер, — выдавливает Михаил, пока они поднимаются наверх. Хватает Люцифера, по инерции уже ушедшего дальше по коридору, под локоть и вталкивает в комнату. Свет в комнате он не включает, лишая Люцифера возможности качественно рассмотреть ее. Да он и не нуждается в этом, потому что и так смотрит только на Михаила. — Оставайся, — сдавленно выдыхает Майк. — Но знай, что второго такого шанса я тебе не дам. Если снова дойдет до… — То история повторится, как тогда, я понял, — нетерпеливо перебивает его Люцифер. Он понимает свою вину и раскаивается, но разве же он в состоянии искупить ее, если Майкл продолжал цепляться за прошлое и не идет на контакт? — Нет, Люцифер, как раньше уже не будет, — тон брата заставляет Люцифера прикусить язык. — Я уже не студент — я взрослый человек, который содержит двух несовершеннолетних младших братьев. Когда ты пропал они были детьми, и вряд ли понимали, что произошло. Зато я понимал. — Можно подумать, я эти три года развлекался, — тихо огрызается Люцифер, в тайне надеясь, что Майк его не расслышит. К сожалению, Михаил все слышит и оборачивается, сжимая дверную ручку так, что она уже давно должна была расплавиться. — Ох, точно, прости, как-то вылетело из головы. А я прошедшие годы только и делал, что праздновал, — едко цедит Михаил, но осекается. Люцифер успокаивает себя тем, что все идет так, как должно. Михаил смог признаться ему в том, что для него это было не лучшее время, и о таком надо было говорить. Честно говоря, Люцифер готов был стерпеть еще с полсотни таких стычек, если бы это гарантировало ему перемирие с Михаилом. У них вообще все было не как у людей: ссоры укрепляли их отношения и наоборот, когда они чересчур долго держали все в себе, это неизбежно приводило к чему-то плохому. Едва ли они действительно настолько злились друг на друга — скорее, это был их способ снять напряжение, так уж у них повелось. И любили они друг друга своеобразно. — Ты — мой брат, — уже мягче добавляет Михаил. — Но не единственный. Ты знаешь, что я не позволю тебе обидеть младших или обречь их на то, через что сам прошел. И ставит точку. Мысль, которая приводила Люцифера одновременно в восторг и в ужас — реши он проведать квартиру Михаила днем позже или ранее, не застал бы его там, и, тем более, младших братьев; не узнал бы и что отец пропал. — Майк, — Люцифер запоздало спохватывается уже в тот момент, когда Михаил закрывает дверь перед его лицом. Его слова неуслышанными повисают в воздухе. — Прости меня. На пути возвращения в семью было много сложностей и преград, выстроенных отцом. Но сейчас, когда ему выпал настоящий шанс, это казалось не более чем мелочью. Люцифер оставляет мамин дневник на прикроватном столике и засыпает с мыслью, что завтра встанет раньше всех и приготовит этому чертовому Михаилу такой завтрак, после которого ему простятся все земные грехи.