***
Солнце только взошло, а на тренировочном поле уже в рукопашную сражались солдаты легиона разведки. Утром я проснулась со звуком хлопнувшей двери, резким движением поднимаясь с кровати. Дыхание как всегда сбилось, волосы были похожи на один большой колтун, а янтарные глаза метались по комнате в растерянности. Снова кошмар... Я пыталась вспомнить все подробности, пока они не растворились окончательно, но как обычно, все бесполезно. Сегодняшняя тренировка проходила довольно хорошо, лучше чем на протяжении всего времени, что Леви тренирует меня. Мужчина сражается со мной только в пол силы, ведь после очередного поединка, Ханджи, узнав, что он начнет подготавливать меня к вылазке за стены, строго пригрозила ему словами, на случай если он снова нанесет мне похожий урон. В жизни также появилась новая цель, кроме того, чтобы становиться сильнее, хотелось всегда держать в поле зрения капрала. Смотреть на его элегантные, отточенные движения, будь это тренировка или задание. Леви парил меж деревьев сродни птице. Ласточкой, виртуозной и прекрасной. Среди курсантов я сама была лучшей на тренировках, но мне было далеко до командира. Случайные спарринги чётко давали понять, насколько до него ещё далеко. Аккерман толкнул меня и уже хотел нанести решающий удар, как вдруг я со всей силы ударила капрала ногой. И попала. Разбила мужчине губу, но в этот момент я открылась и капрал, схватив меня за руки повалил на землю. Он не прилагал особой силы, всего лишь правильно двигаясь телом. Когда истратив все силы, я свалилась с ног, но не закрывала глаза ни на минуту, продолжая смотреть на его зачастую недовольное лицо. – Слабо, Акира. – Сухой, раздражённый голос, гулким эхом стучащий в висках. Его слова давали понять, что у меня нет ни единого шанса стать достойной его самого. Но почему он присаживается рядом, не обращая внимания на удивлённые лица курсантов, они оглядываются, но боясь сурового наказания, продолжают тренировки. – Как ты думаешь, почему я трачу на тебя своё бесценное время? – Уж он точно знает себе цену, но вся эта надменность перестала отталкивать, давая понять, что за всей этой сухостью кроется что-то серьёзное, дающее ему право на подобное поведение. – Не знаю, капрал, – я уж точно не думаю, что из-за симпатии к моей неприметной фигуре. Или что подаю надежду, ведь он разделался со мной, как с каким-то деревянным манекеном, не способным ответить на удар и позволяющим себя избивать. – Подумай, ты же не глупая, – он смотрит, чуть прищурив глаза. – Потому, что никто не захотел со мной тренироваться, – ему вовсе не обязательно знать, что это не случайность. С трудом удалось сесть, но я ни на миг не разрывала зрительный контакт. Пусть в животе не метались стаи бабочек, но тихо, глубоко в душе я наслаждалась его вниманием. – Отчасти, – как-то лениво и неудовлетворённо потянул Леви. – Но куда важнее, что в тебе есть потенциал, ты уже сейчас лучше некоторых солдат с многолетним опытом. А если бы ты ещё и не тратила попусту силы, то смогла бы хотя бы раз мне ответить, а то, мне показалось, что ты даже не сопротивлялась. От отчаянья, я чуть губу не закусила, но старалась выдержать взгляд этих холодных, незаинтересованных глаз. Капрал поднялся и подал руку. – Тренировка окончена. – Глупо было отказываться от подарков судьбы и всё началось по новой. Я улыбнулась и приняла руку Леви, чтобы подняться, — у тебя 15 минут. Аккерман направился к зданию, а я чуть похлопала ушибленное место и так же направилась в душ, прихватив кожаную куртку лежащую на земле. Быстро приняв душ и переодевшись в форму, я вольно зашла в кабинет Леви. Мужчина взглянул на меня и разрешил сесть в кресло, которое он так заботливо приказал притащить сюда Эрду. Теперь у меня за столом Аккермана есть своё место. Я как никак теперь его помощница и не редко помогаю заполнять бумаги, сидеть за твёрдым стулом больше трёх часов не очень просто. За этот месяц отношения между нами поменялись. Я как и другие начала уважать начальника, и капрал так же стал более уважительно относиться ко мне. Старательно помогаю ему и прогресс в тренировках заметен, ему это нравится, и он как бы странно это не звучало, старается помогать мне. В быстром темпе, прерываясь исключительно, чтобы обмакнуть перо или подтянуть к себе следующую стопку отчётов, я работала, иногда вслух зачитывая забавные строчки, вышедшие из-под моего пера, желавшая впечатлить капрала и следом командора. — Отнеси эти бумаги к Смиту, — взглядом Леви указал на большую стопку документов, которые вчера весь день мы заполняли, а я в прямом смысле слова снова заснула на рабочем месте и капралу пришлось на руках тащить меня на кровать. Вспомнив, как подставила мужчину, отвела взгляд в сторону, пытаясь скрыть лицо за волосами, но всё же взяла документы и кивнув направилась в кабинет командора. Эрвин крутил в руках перо, подперев щёку и уставившись пустым взглядом на давно прочитанный вчерашний отчёт капрала. Сил писать не было, как и думать, чем бы занять подчинённых в отсутствии конфликтов и просьб местной полиции решить проблему с исследованием земель за пределами стен. С началом каждой следующей недели мужчина всё больше чувствовал себя писакой, выдумывавшим драму исключительно для развития персонажей, но никак не командором армии, поддерживающий порядок в строю. Сильно моргнув, мужчина перевёл взгляд на запыленное окно и понял по желтым отсветам, что обед заканчивается, а караульные во дворе скоро сменятся, успев при этом обменяться последними новостями из города. Со вздохом встав и потянувшись так, чтобы хрустнули косточки под крепкими ремнями, пускай и значительно облегчённые без некоторых приводов, Смит сложил бумаги, записки и отчёты в общую стопку. Конечно, по его меркам рабочий день закончился чрезвычайно рано, но если он и дальше продолжит сидеть и ждать, пока гонец постучится и передаст потрёпанный конверт из другого конца города, Эрвин точно не будет работать, только делать вид безумной рабочей деятельности, прямо когда к нему заглядывает Дот Пиксис, решив устроить неожиданную проверку под видом дружеского визита, словно они закадычные товарищи. Ха, если бы. — Я принесла отчёты, — не поднимая глаз на мужчину сообщила я. — А если не приму? — пошутил Смит, позволив себе опустить командорскую маску. Я фыркнула под нос и положила папку на стол, подняв тусклые глаза на мужчину, за мгновение оценивая его настроение по фигуре. — Не-а, знаю я Вас, командор, к вам сюда заглядывают только по трём причинам: принести отчеты, которые будет принимать правительство, а это не менее важно; обсудить новую тему с офицером Пиксисом. И пожаловаться на новеньких разведчиков, которые без стука лезут кому-то в кабинет, в очередной раз поспорив на любимую кружку капрала, что застанут их голышом. — Но кажется я сейчас говорила отчасти не только про Ханджи, но и про себя. Ведь в начале нашего знакомства, я случайно вошла в кабинет Аккермана и увидела его в одних брюках. Мужчина улыбнулся, кивая на каждый мой пункт в речи. Я за все время проживания в штабе видела тысячу вечеров, когда молодой, по меркам физической силы, командор громко стучал сапогами на лестнице и суровым взглядом окидывал оставшихся без заданий разведчиков, словно они отлынивают от работы, пока Леви стоит к ним спиной. Оставив мурашки на коже молодых солдат, Эрвин приступал к диалогу с офицером, тихим голосом и с приподнятыми бровями жалуясь на недавно прибывших солдат, которые из-за радости службы нарушали дисциплину. — А я-то время трачу на каждую бумажку. Вот будете урезать растраченное сегодня попусту время. Как вам, а? Можно уже с такой тактикой идти в командоры или ещё стоит попыхтеть под приказами? — Продолжила я, поворачивая лицо к окну. — Не знаю, честно. — В тон ответил Смит, приглашая сесть меня на диван, что я послушно и сделала. Расправив смятый лист, он поднял глаза, — я общаюсь лишь с манекенами во дворе, живых людей вижу исключительно по праздникам, если верить купцам во время отъезда. Командор довольно улыбнулся, услышав мой лающий смех, не стремившись понизить тон ради сидящего в другом конце комнаты Майка, что усердно перебирал бумажки. — Хах, — я вытерла накопившиеся слёзки из уголков глаз и часто заморгала, — не знала, что у Вас есть чувство юмора. — Интересное заключение, — промычал мужчина, оставляя печать на странице. — Если скажу, что я сплю по ночам и ем три раза в день, это станет неожиданностью? — Для некоторых — да. — Поразительно. Я решила, что останусь с Эрвином. Мне также нужен тайм аут от работы. Я знала, что находясь рядом с ним, Аккерман мне ничего не сделает. Мы стали больше общаться, и если у него или у меня не было намечено тренировок или каких-либо важных дел, то мы просто сидели у него в кабинете и говорили о моем мире. Мне нравилось такое времяпровождение. — Вам действительно нечем заняться? Никакой книжечки на ночь, никаких оставленных на завтра отчётов, которые можно было закончить сегодня? Даже не с кем попить вина и потрещать о том, какие правительские органы душнилы? — после минуты молчания спросила у Смита, разминая пальцы на руках и кидая быстрые взгляды в сторону главнокомандующего. Эрвин отложил лист и хрустнул шеей, подбирая слова. — Да-нет, — просто ответил мужчина, не вдаваясь в подробности, прекрасно осознавая, где он проводит ночь, которую в любом случае провёл бы без сна. — Я бы спать пошла, — мечтательно вздохнула я, подпирая подбородок, — под мягким одеялом с подбитыми подушками… М-м-м, словно у Создателя за пазухой… Вот у вас есть возможность и вы её не используете! Это кощунство по отношению к постели! Эрвин весело фыркнул, неожиданно услышав в моих словах знакомые задорные нотки. Блондин почти ответил мне, как с оглушающей честью в кабинет влетел Майк с неизвестной коробкой в руках. Командор отшатнулся, когда тот подошёл и положил небольшую коробку перед ним, не забыв при этом полуслышно похвалить товарища за быструю доставку в самый подходящий момент. Смит открыл коробку и вытащил вместе с дешёвым листом бумаги, исписанным корявым и прыгающим, словно по кочкам, почерком, несколько миниатюрных предметов. — Конфеты? — спросила у мужчины, узнав в шариках сладости. Эрвин развернул фантик и мигом спрятал шоколадное лакомство во рту, предложив оставшиеся мне. — И ради них ты торчал допоздна в своем кабинете? Командор не обратил внимания на нарушение субординации и пожал плечами, хрустя начинкой и улыбаясь во весь рот, что редко бывало в стенах штаба, если кто-нибудь потрудится вспомнить улыбку командора за последние года. — Это самый тщательно охраняемый секрет легиона разведки, но я сладкоежка. — Ха, секрет, — закатила глаза я, припрятав в рукаве конфетку, решив, что съем её в самые голодные ночные часы. — Я всё равно никому не расскажу. Может только Луке, он как раз хотел поставить буфет с перекусом для дежурящих разведчиков… Эрвин перестал слушать, положив сладости в карман и скрутив письмо в трубочку, чтобы в личных покоях наконец проникнуться посланием. — Так от кого посылка, а? — не унималась я, оставив попытки рассмотреть подпись внизу страницы или скрытно стащить конверт, чтобы при свете свечи догадаться об отправителе. — Тебе никто не поверит, если я расскажу. — Видно ему нравилось дразнить меня, то позволяя узнать тайну писем, то убирая из-под носа прямое доказательство их существования. — А ты расскажи, — я подалась чуть в бок, закинув ногу на ногу и положив руки на колено. Мужчина провёл языком по зубам, собирая оставшийся шоколад. Ей же никто не поверит, верно? Даже если поверят, то только закатят глаза на местные слухи и пожелают Смиту удачи в любовных делах. — Начинается на «Х», заканчивается на «И»… — Мать моя женщина... — присвистнула я, широко раскрывая глаза и не замечая, как Майк молча сидел и писал отчеты, слушая наш разговор. Эрвин ухмыльнулся, следя за тем как я вытаращила глаза в пространство и со скоростью мула обрабатывала информацию.***
Я благополучно дошла до другого корпуса, а затем и до кабинета Аккермана. Остановившись перед дверью, я глубоко вздохнула и не постучавшись, вошла в кабинет. А капрал не перестает удивлять. Тут стерильно, хоть операцию проводи. Не зря его зовут чистоплюем... В комнате Леви не оказалось, только идеально сложенные бумаги в одну стопку, и открытое окно на проветривание. Все бы ничего, вот только я услышала странный звук и поначалу не обратила внимание, решив, что мне показалось. — Мяу, — раздалось за спиной. Как-то непривычно, пискляво, аж в голове звенит. Обернувшись, я вгляделась в угол и далеко не сразу отличила от пожухшего фона маленький клубок шерсти. — Кис-кис-кис… — малыш закрутился волчком. Кажется он залез в комнату к Леви через окно. — Тебе нельзя тут находиться, капрал будет не в восторге... Из тени вышел кот… или кошка. Черный с белой «манишкой» на груди. — Иди ко мне, ну же… — по привычке резко, небрежно произнесла я. Детеныш лишь снова пискнул, еще громче - я даже потеряла желание заговорить мирным тоном, но все же аккуратно протянула руки к коту, пытаясь взять его. — Ты уж меня извини, но у меня нет времени… — схватив гладкошерстного симпатягу, бочком, в втихомолочку проскользнула в свою комнату, стараясь остаться незамеченной. Котенок молчал, слабо прижимаясь к моему телу. Его пушистая шерстка имела приятный черный оттенок. Бедное животное мелко дрожало в моих руках, то ли от холода, то ли от страха быть пришибленным кем-то. Принеся пушистого к себе в комнату и выпустив его, я наблюдала, как любопытный хаус расследует каждый сантиметр громадного помещения. Таскать котика никуда не хотелось, поэтому мне пришлось оставить его тут. Одна ночь не так уж и много, верно? Я заперла кота в комнате и быстро понеслась прямиком по коридору, в надежде найти раньше времени капрала. То и дело в коридорах слышался грохот и голоса солдатов. Я спустилась по парадной лестнице на первый этаж и через столовую вышла в зал. В просторном помещении с огромным камином, находился элитный отряд Леви, разместившись в углу, они сидели за столом и играли в карты. — Сегодня точно не мой день,— вздохнул Эрд после проигрыша и ударил по столу кулаком. — Тише ты, — зашептала Петра,— капрал услышит. — Капрал запрещает играть в карты? — поинтересовалась я, незаметно подойдя сзади девушки, которая тут же подпрыгнула на месте. — Напугала... — приложив ладонь к груди, тихо проговорила девушка, поглядывая на меня из под плеча. — Не любит он азартные игры,— ответил Ауро, не отводя взгляда от карт. — Можно выговор хороший получить, — добавил Эрд. — В покер что-ли играете? — усмешка подёргивает полные губы. Я вдыхаю полной грудью воздух, пропитанный запахом коры и краски. — Ага, только на желание... — задумчиво произнес Гюнтер, выкидывая двух валетов и еще две карты одинаковой масти, в последствии чего побеждая противника - Ауро, и не сдержав эмоции, что и есть мочи закричал: Ур-ра. Тут же получив подзатыльник от Эрда. — Ты что, совсем больной? — спросил громким шепотом мужчина. — Извиняй... — Виновато ответил Гюнтер, а после размешивая карты обратился ко мне: — Присоединишься? — Ну раз ты так просишь... — усмехнулась я мужчине, присаживаясь напротив него, между Петрой и Ауро. — Раздавайте, — добавляю я, ловя взгляд нескольких глаз, смотрящих насмешливо. Несчастные скауты не знали, какая им беда угрожает, поэтому на их лицах было написано облегчение. Настолько сильно была в себе уверена, что допускала даже такую мысль, ставя себя выше всех. Может оно и к лучшему.***
Спустя час, а может и больше в зале появился капрал. Заметив меня, сидящую за пустым столом и мирно попивавшую черный чай, направился в мою сторону. — Они сегодня не в настроении, — робко заявила я, сопровождая капрала ехидным взглядом, — я их дисциплине учила. — Неужто заставила их убирать? — облачённый в тонкую рубашку, мужчина, прежде погруженный в свои мысли, сел напротив. В ответ я лишь фыркнула. Леви до этого момента был уверен в том, что видел настоящие отчаяние на лицах Солдатов. Однако, картина, что ему открылась, была куда страшнее, чем после боя с титанами. Спец. отряд продолжал сидеть за злополучным столом, пустыми взглядами смотря на колоду карт. — Я ни за что не напишу об этом папе! — вторила Петра. — Семнадцать раз подряд, как это возможно?! — Не веря самому себе, Гюнтер тяжело вздохнул, раскачиваясь в стороны. — Что я скажу жене? — произнёс Эрд, держась за голову. — Мне никогда не приблизиться к мастерству Акиры, — в голосе Ауро сквозило отчаяние. — Что произошло? — спросил капрал. Металл, прорезавшийся в глубоком голосе, ясно дал понять, что мои слова задели его обладателя.. Я ощутила неловкость благодаря своему фамильярному поведению, хотя Аккерман ни на секунду не отвёл взгляд от моего лица. — Говорю же, что учила дисциплине. Они в карты играли, на желание, — ответила невозмутимо мужчине, продолжая издевательски улыбаться. Кто же знал, что я умею так хорошо играть? — Отчаяние на лицах, которое он созерцал, наверное, не появилось бы у скаутов, даже если бы разом пали Сина, Роза и Мария. — Сыграем? — Как ни в чем не бывало, спросила капрала и внутри разливается восхитительное тепло. — В другой раз. — Отрывисто ответил Аккерман, боковым глазом поглядывая на Элитный отряд, который тем временем готовился выполнять мои желания. Леви льстили издевательства над подчиненными, или, как он предпочитал это называть «жизненные уроки», настоящий солдат должен быть стойким. Поэтому такая ситуация его забавляла, ведь сейчас, я словно скопировала его. — Может чаю? — Дружелюбно улыбнулась, вставая с места, на что мужчина соглашаясь - кивнул. Чай он любил горячим, поэтому, чтобы не получить выговор, пришлось вскипятить чайник и налить чай в его любимую чашку. До края должно было оставаться ровно пять миллиметров и ни миллиметром больше или меньше. Ну ладно, это уже перебор... К несчастью, вселенная любила подкидывать мне "счастливые подковы", об которые я спотыкалась, как и сейчас... Перенапряжённые ноги не выдержали и вместо того, чтобы поставить чашку точно перед ним, я потеряла равновесие и полетела прямо на него. Капрал был опытным бойцом, поэтому без труда поймал меня за руки, длинные волосы скрыли красное лицо. А вот чашка с чаем полетела прямо в него, разливаясь на рубашке, шейном платке и заливая брюки, всё к несчастью белого цвета. Блеск серых глаз говорил за их обладателя. На злополучные полминуты повисла сдавливающая тишина. Вопрос "всё ли в порядке?" мелкой летучей дрянью с острыми зубами впился в сердце и медленно высасывал кровь. Мне не хотелось спрашивать… по крайней мере, не в этот момент. Ведь меня ждали сразу две казни: первая - за рубашку, вторая - возможно за разбитую чашку. А ведь все так хорошо начиналось... Капрал сухо отстранил меня, устанавливая на ноги, равнодушно поднял чашку и заметил: — Даже не разбилась, — поставил её на стол и поднялся. Его реакция на секунду парализовала меня. Даже с чайными разводами на одежде он выглядел достойно, уже не говоря о том, что я вылила на него кипяток, а он не проронил ни звука. Мужчина дал мне прийти в себя, терпеливо наблюдая за моей мимикой. Но мои мысли, всклокоченные, словно бурьян, увели рассудок в запретные дебри. Он переступил через скамейку, сделал пару шагов в сторону двери и, развернувшись в пол-оборота, бросил: — Сделаешь мне новый чай и принесешь ко мне в комнату. — И дверь за ним захлопнулась, оставляя замерших солдат, в том числе и меня. Капрал жил на одном из верхних этажей, но приказы, само собой, не обсуждались, поэтому погрузив чашку на блюдце, я поднималась по винтовой лестнице. Меня точно ждет смерть... Дверь была немного приоткрыта, но всё же правила хорошего тона сейчас требовали постучать, к счастью, изнутри раздалось: — Входи. — Легко толкнув деревянную дверь носком сапога, я медленно вошла в комнату. Леви обернулся, равнодушно оценивая свой второй вечерний чай. — Я надеюсь, ты вымыла чашку, прежде чем налить в неё чай? Сердце уходило в пятки, но я не первый день знала этого человека, поэтому утвердительно кивнула. Кровь прилила к щекам, а всё потому, что до моего прихода Леви успел переодеть лишь брюки, а рубашку только сейчас накидывал на плечи. Тело было невероятно накаченным, видны были ежедневные тренировки, а спина была покрыта шрамами. С трудом добравшись до стола, заставляя руки не трястись, поставила чашку и сделала пару шагов назад. Щёки пылали, а длинные волосы мешаясь на глазах скрывали их. — Акира. — Приказной тон заставил вытянуться по струнке. — Ты хоть представляешь, что чайные пятна самые трудно выводимые? — Он завязывал шейный платок, не сводя сухой взгляд глаз цвета льда. — Я могу постирать, — первое, что вырвалось из уст, предложила я. Леви хмыкнул. — Я и сам могу. — На этих словах, я опустила взгляд в пол, ожидая новых приказаний. — Что застыла? — Колко спросил Аккерман, заставляя вздрогнуть. — Я могу идти? — Щёки по-прежнему горели «Я предложила ему постирать его одежду?! Как жена какая-то, а не солдат». — Иди, — развернувшись на каблуках, сделала пару шагов к двери, и тут же рванула в коридор, а далее вниз по лестнице. Если бы такое было возможно, то меня бросило бы в жар ещё сильнее, но я и так горю, так что обхожусь только сбившимся дыханием и покалыванием в сердце. Словно сама атмосфера вокруг меняется, заполняемая чужим присутствием. Этот человек вытесняет всё остальное. Добравшись до кухни, я выпросила у Луки что-нибудь из оставшихся продуктов, которые не жалко будет дать. В итоге, прихватив с собой часть своей порции с ужина, чтобы накормить кота, поспешила обратно в свою комнату. Волнение поглощает меня полностью, я шагаю по коридору, изредка останавливаясь посреди прохода, чтобы точно проанализировать свое решение. И чувствую что-то неладное, а может, просто боюсь, что Аккерман не одобрит это. И ой как сильно... Я делаю глубокий вдох, чувствуя как волосы спадают с плеч, губы приоткрыты, а сама я тяжело дышу, как если бы нервничала, но это не совсем так... Просто... Думаю сегодня не стоит говорить Леви про "нежданного гостя".***
— Ну здравствуй. Я вот, тебе покушать принесла. — Завела оживлённый разговор с котом. Тот в свою очередь посмотрел на меня самым завораживающим и милым взглядом. Это абсолютно нормально для кота, когда он так смотрит, если ему принесли вкусняшку. Вытащив из кармана сверток, в котором было немного рыбы, я положила перед самым носом котейки, и погладила его по мягкой шерстке. — Угощайся. Я, в принципе, никогда не знала брезгливости и отвращения к полноценной еде. Поэтому, подавая новоиспеченному питомцу самые лакомые, сытные кусочки отборной рыбы, искренно не понимала, почему этот изнеженный комок шерсти вместо того, чтобы съесть самую пикантную тушку и радоваться, лишь слегка облизывает практически царскую пищу, а после - вовсе фыркает, отказываясь. — Ты чего? — Я с беспокойством глядела на кота. А в ответ только мяуканье, — тише! Не так громко. — Приложила палец к губам и кот сразу же успокоился, смирно присаживаясь на задние лапки, подобно солдату. — Ого, а ты смышленый... — удивилась я и аккуратно провела рукой по лоснящейся блестящей шёрстке. — Интересно, ты девочка или мальчик? — только протянула руки к котейке, как тот резко ощетинился, выпустил когти и обоими лапами вцепился в мою руку. Острые, как клинки когти, с лёгкостью пронзили кожу, вспарывая её и выпуская алое. Боль вспышками проносится по всему телу, обращаясь тяжёлым и томительным теплом. Кот резко отскочил от меня и рванул в другой конец комнаты, усевшись в самом углу. Я лишь качаю головой, осторожно трогая края раны. Тяжело вздохнув и выйдя из комнаты, тихонько направилась в ванную комнату, где и промыла окровавленную руку теплой водой. Я стараюсь не обращать внимания на жгущую боль в собственной руке и аккуратно обрабатываю рану, приводя себя в чувство, после чего вернулась обратно. Как только, вошла в комнату, то нервный кот сидел уже на подоконнике, продолжая также нервно дёргать хвостом. Бегать по этажам, поднадоело, поэтому уставшая я, быстро переоделась в сорочку и взяв с тумбочки книгу рухнула на кровать, при этом не забыв отложить еды своему новому соседу. Вновь проигнорировав еду, кот запрыгнул ко мне на кровать и свернулся клубочком рядом со мной, тихонько мурлыкая. Я осторожно погладила симпатягу, ноющей от ранки рукой, немного побаиваясь, котик-то с характером! Но похоже умному коту уже не хотелось драться. Он виновато посмотрел на меня и пододвинулся ближе. — Почитать тебе? Хотя это будет странно... — Продолжая гладить его по мягкой шерстке, я искала нужную страницу, на которой в прошлый раз и остановилась. — Акира, — неожиданный голос заставил меня вздрогнуть. Не поняв, с кем я разговаривала после отбоя, капрал незамедлительно решил это выяснить. Вдруг что случилось? Но заметив приближение своего командира, я пискнула и повернулась спиной, пытаясь спрятать зверька. Леви это пришлось не по нраву. — С кем ты говорила? — тихо спрашивает брюнет, выжидающе глядя на меня — Просто ч-читала вслух книжку! — вытянувшись по струнке, ответила я. Однако лицом к капралу так и не повернулась. — Акира. Я предпочитаю говорить с человеком, смотря ему в глаза, а не на задницу. Повернись. Я вздрогнула, замялась, неуверенно повернула голову, через плечо, взглянула на Леви. В своем мире я от кого-то услышала: «Нельзя оборачиваться через левое плечо – можно чёрта увидеть». Более точного описания у моего командира в данный момент не было. — Что там у тебя? — капрал кивнул на мои руки. Его голос становится серьёзным и глубоким. Тревога, исходящая от него, заразительна. Я вдруг оглядываюсь, кручусь, пытаясь посмотреть себе за спину. Душа завыла пуще прежнего — Обещай, что не будешь сильно ругаться… Я напрягаюсь, не зная, что брюнет скажет дальше. Холод охватывает моё тело и хочется немедленно накинуть плед, но я не шевелюсь. Леви вскинул брови. Что же такого могла притащить она, самый совестливый и честный человек, если не во всей разведке, то в его отряде точно. Неужто украла чего? Потупив взгляд, медленно встаю с кровати, предоставляя под холодный вздор капраловых глаз маленького, пушистого котёнка. Он громко разевал розовенький ротик и мяукнул так, что у меня сжалось сердце. Аккерман уставился на котёнка, как если бы перед ним проскакал голый Эрвин в розовых пуантах. И, понимая, насколько тупой вопрос он задаёт, разлепил сухие губы и произнёс: — Это что? — Котёнок, — вмиг ответила я. — Можно его оставить? Он ещё маленький, не выживет... Сухое, непривычно-громкое и не терпящее возражений: — Нет. — Мужчина хмурится, подступая ближе. Он всегда ведёт себя так, будто ему всё нипочём. Но я своевольна, упряма. И всё же, брюнет не одобрил того, что я вытворяю. Я почувствовала, как холодеет сердце, подгибаются и дрожат руки, а на глазах выступают слёзы. Детское, почти неслышное: — Почему? — Потому что это грязь. — Тут он вспыхивает, глаза темнеют, а на лбу проступает вена. Весь его вид говорит о том, что он разъярен, но сдерживается, потому что вовсе не я причина его злости, — если ты не знаешь, Акира, коты линяют, срут и периодически блюют. А если блохи?! Отнеси, куда вязла. И вымой потом руки. — То есть в твою комнату? — Приподняв брови, спросила у мужчины. Я пытаюсь придать своему лицу пренебрежительный вид, но это бесполезно рядом с кем-то, кто знает тебя лучше чем ты сам. — Что? — Я нашла его у тебя в комнате... — Пояснила ему, поглаживая в руках симпатягу. Глаза блестят, а нижняя губа едва заметно дрожит. — Выбрось на улицу. — Все так же сурово произнес Леви. — Но он погибнет один от голода!.. — продолжая нежно прижимать к груди котенка, попыталась воззвать к совести капрала. Он начинает сердиться, но я и внимания не обращаю и просто смотрю на него тем самым взглядом, который способен убедить кого угодно, хоть самого дьявола. — Тогда сделай ему одолжение и убей, чтобы он не мучился в дальнейшем. — Леви развернулся, собираясь уходить. Будь у меня справедливый ответ, всё было бы проще в сотни раз. Но я стою, держа маленького зверька в ладони, и не знаю ничего, кроме чувства, что стелется влажной травой под сердцем. И я ничего не могу сделать с тем, что ощущаю. — Я не могу его убить… — Тихо проговариваю и больше брюнет не спрашивает ни о чём, принимая мои слова на веру. Ведь я смотрю на него так, словно весь мир заключается в сероглазом мужчине, которого мне не постичь, но которого можно коснуться и жить в бессмертии этого прикосновения, потому что ничто в мире не способно будет стереть эту память с руки. Я опустила голову, роняя в мягкую шерстку солёные капли. Все же было хорошо, что не так с этим ледышкой? — Леви! Пожалуйста, позволь его оставить, хотя бы в конюшне, я буду подкармливать! Прошу... — Я сам облегчу его страдания, Акира, — говорит капрал уже привычным голосом, нагло выхватывая из рук малыша. И оттого мне становится ещё страшнее. — Ложись спать. Это приказ. Невозможный, невыносимый, сколько же ещё боли я должна принять, чтобы отказаться жить? Сколько ещё мне нужно быть уничтоженной без возможности на исцеление? Я не чувствую слёз, опаляющих щёки солью, только мелко дрожу, чувствуя, как на губах оседает привкус обречённости, горький и пахнущий миндалём. Осознание стрелу за стрелой выпускает в меня эти мысли, что мужчина передо мной настолько жесток и разбит окончательно, потому что ни одному человеку не справиться с таким. — Леви! Нет, прошу... — Заливаясь слезами, резко срываюсь с места, с силой хватая холоднокровного брюнета за локоть. Запахи становятся ярче, а кровь внутри горячее. Я не могу понять этого человека. — Я умоляю, оставь. Прошу... Аккерман молчит. Молчит и тогда, когда разворачивается ко мне спиной. А потом я слышу отдаляющиеся тихие шаги, почти невесомые. Аккерман уходит и надолго оставляет меня одну. В этом человеке так много бездушия, что он должен пробивать пол своими ногами, а он парит над ним. Мужчина приближается к двери другой комнаты и слышит сдавленный вой и ещё какой-то шум. Сердце пропускает удар, но дальше идти не спешил, потому остановился посреди коридора. Он знал, что она послушается и не станет бежать за ним, желая спасти котенку жалкую жизнь. Так же он знал, что она проплачет всю недолгую ночь, вместо того, чтобы потратить драгоценные спокойные часы на сон. Аккерман, мог спокойно лишить это маленькое создание жизни, прижав тушку котёнка к столу и поместив лезвия ножниц по обе стороны худой черной шейки. Чик – и всё. И одним страдальцем в этом мире станет меньше. Но так не вовремя вспомнилось далёкое, казалось, забытое прошлое. Когда плёнка долго остаётся под ярким светом, она сгорает. Искажается до тех пор, пока не исчезает вовсе. Капрал как будто обратился самой старой и тонкой плёнкой, на которой совершенно случайно запечатлелась чья-то хрупкая и трагическая жизнь. – Че, тебе надо? Зверь смыкает пасть, но взгляд остаётся таким же яростным. Леви делает шаг в тень и молча протягивает Кенни под нос котёнка. Тощего, ободранного, с гнойным глазом и без левого уха. Котёнок чихнул и жалобно замяукал. Он слегка приофигел: – Это что? – Котёнок. Можно оставить, – не как вопрос, а как утверждение, произносит Леви и у мужчины сводит внутренности от этих слов. Маленькая тушка грела его ладони, и мальчик еле заметно улыбался, чего на памяти своего дядюшки ещё ни разу не делал. – Конечно нет, идиот! – Почему?! – возмутился Леви. – Кота в моём доме не будет! – Кенни-снаряд. Безжалостный и совершенный. И Леви помнит каждую взрывную волну, что прошлась по нему. Всё его тело в отметинах и следах… вся его душа. – Дай сюда! – он вырвал из детских ручонок животинку и размахнулся, намереваясь вышвырнуть в открытое окно. – Он умрёт на улице один! У него нет мамы… Леви не может плакать или кричать. Он не может дышать, потому что его хрупкий мир, не единожды уже расколотый, распался окончательно по склеенным краям, разломив посередине уцелевшее прежде. Серый заполняет пространство. – И тебе его жалко, да? – спросил старший Аккерман, остановив замах. Племянник, насупившись, кивнул. – Тогда мы, кончено, облегчим его страдания. Кенни кинул котёнка в угол, одним точным и резким движением вытащил револьвер, вскинул курок. Прогремел выстрел. Всё это заняло лишь секунду, но перед глазами Леви пуля, проходящая сквозь крохотное беззащитное тельце, вырывая из него жизнь вместе с кровью и ошмётками органов, навсегда останется одной из картин кошмара, который будет мучить и душить до конца его жизни. Он находится внутри взорванной бомбы, в застывшем взрыве, где всё окаменело, и дышит пылью. Серой, непроглядной, такой, что забивает все поры, набивается в горло и лёгкие. Ни вдохнуть, ни выдернуть, ни выгрести. Тихий писк вывел капрала из неприятной ностальгии. Котёнок громко, насколько громко можно его маленькой тушке, мурлыкал и тыкался холодным мокрым носиком в пальцы, зажавшие его туловище. Леви машинально провел кончиками пальцев по грязной, спутавшийся черной шёрстке. Я рыдала опустив голову, скрывая лицо за волосами, ноги не держали, потому сгибая колени облокотилась плечом о стенку. Моя яркая девичья фантазия уже предоставила мне десятки вариантов того, как капрал избавляется от хрупкого создания. А я всё не могла заставить себя успокоиться. Тихо скрипнула дверь и столь же тихие шаги раздались от порога до меня. Я их не замечала. Но чуть недовольное капраловское: «На» и уже ставший родным писк заставили меня поднять голову. Я непонимающе посмотрела заплаканными глазами сначала на Леви, потом на невредимого, висящего в его протянутой руке котёнка. И я сижу, не шелохнувшись, впитывая и запечатлевая этот момент. После протянула руки, едва дыша, с колотящимся сердцем и взяла малыша. — Насрёт где-нибудь — уши надеру обоим, — сказал Леви и отстраняется, направляясь к креслу, предпочитая не смотреть на меня сейчас. Голос мужчины кажется чем-то нереальным среди плотного слоя тишины, сотканного лишь онемением, владевшим мною ещё мгновения назад. Я прижимаю маленькое создание к груди, как если бы хотела удержать им бьющееся и вырывающееся сердце. Я счастливо улыбнулась, вытирая внутренней стороной ладони соленые слезы. — Я думала - не п-переживу... — тихо произношу, едва различимо из-за охрипшего, и аккуратно присаживаюсь на край кровати. Мужчина обреченно выдохнул, потирая пальцами переносицу и машинально взял с тумбочки книгу. — Ты раздражаешь меня больше, чем этот лишайный. — Мужчина ловко перебирал страницу за страницей, а я кладу свои горячие ладони поверх котенка, и чувствую, как они горячи, больше я не могу думать ни о чём. — Завтра будешь отрабатывать наказание. Я молчу, но дикого в капрале не стало меньше. Я жду, словно притаившийся охотник, и Аккерман знает, что нужно что-то сказать, но разве теперь время для разговоров? Захлопнув книгу, он с глухим хлопком бросает её куда-то в сторону. После чего встает с места и медленно, но уверенно делает шаги вперёд, приближаясь и неотрывно глядя в глаза напротив. Сероглазый брюнет замирает у моих ног, наблюдая за тем, как я поднимаюсь, как я опускаю взгляд вниз, как размыкаются мои губы и выдох растекается, словно медовая гуща. Леви отходит чуть дальше, чтобы он мог видеть меня полностью и снова заговаривает: — Если б не я, ты так и прятала бы его? — Выдавливает мужчина бескровными губами, но я игнорирую вопрос. Он не знает, что делать, как говорить с той, кому не нужны слова, потому что в них нет смысла, только не теперь. Аккерман старается не смотреть на беззвучно плачущую меня, лишь прижимающую котенка. Я не утешения ищу, только опоры. А капрал становится твёрже любого. Смотрит на меня, и видит самого себя. Как же он хочет отмотать время, лишь бы стало легче, только бы унять эту боль в янтарных очах. Наконец, раздаётся его голос: — Отбой, Акира... Ложись спать. Даже если бы я ничего не знала о скорби, то поняла, что именно так она и звучит, в чужом голосе, в чужом сердце, но отдаётся у меня между рёбер, затопляет пространство внутри и стынет, стынет, как остывает земля на рассвете. Капрал отстраняется и в последний раз смотрит на моё лицо, стараясь увидеть отблеск янтаря. Там, весь мир, суть всего, отблеск души, заключённый в этом теле. Я взволнованно вскидываю рукой, и Аккерман улавливает этот жест боковым зрением, чуть поворачиваясь. Тогда на его руку опускается моя ладонь и крепко сжимает, удерживая на месте. Хватка оказалась сильной, и это заставляет его остаться на месте. — Я не усну. — Я посмотрела на мужчину и незаметно склонила голову. Все хорошо, просто сейчас надо как-то помириться. — Мне всё ещё страшно... Грудная клетка высоко вздымалось, лицо почти бескровное. И движения у меня какие-то рваные, неловкие. — Составишь мне компанию? — Не горю желанием, — недовольно цокнул Аккерман. Я вспыхнула, мгновенно, сжимая пальцами кожу сильнее. Пространство, разделяющее нас, натянулось, словно плёнка. Несколько секунд мы молчали, но после, Леви медленно убрал руку и направившись к выходу, добавил: — Жди, сейчас вернусь. Леви вышел, а давление после ситуации с котом так и не проходило, поэтому решила пока размяться. Настороженно положив котенка в сторону, я подошла к окну и бегло глянула на ту книгу, что ранее листал Аккерман. Мое окно прекрасно открывало вид на тренировочную площадку и мужской корпус. У Леви определенно тотальный контроль с его окна. Сероглазый брюнет открывает дверь, выпуская запах комнаты и тепло, которые бьются о каменные стены, да и я сама будто затвердела, потому что иначе не умею воспринимать этого человека. Однако взамен, комната наполнилась приятным запахом чая и мяты, исходящий из двух фарфоровых чашек. — Держи. — Он поставил одну из кружек к моему месту. Мне хватает сил, чтобы поднять голову и посмотреть мужчине в глаза, где ночное небо сливается с его внутренними светилами. Это мне?! Правда? — А ты не такой уж и ледышка, как казалось. — Сообщила я ему, не подумав. — А ты всё такая же наглая, как в нашу первую встречу. — Отозвался он. Я отпила глоточек из кружки. Горячо, но вкусно. Мята и травы, расслабляли. Воспоминания о сегодняшнем случае с котенком заволокли меня, в глазах защипало. Одна мысль, что человек на которого я равнялась, может убить это крохотное создание, сжимало в груди с такой силой, что хотелось просто исчезнуть и сжечь все те моменты с памяти. И кажется, сейчас, я вспоминаю примерно такой же случай, когда я захотела завести себе домашнее животное. — Только не говори, что собираешься реветь. — Прервал меня раздражённый голос, явно не желающий видеть подобного рода слабости. — Кажется, раньше я мечтала о четвероногом друге, когда была маленькой... — Говорю шепотом, как говорила сотни раз до этого в своих фантазиях, представляя этот момент, но ни разу я не представляла, что лицо Аккермана на одно короткое мгновение исказится болью и снова станет невозмутимым, таким, когда мягкость черт становится более явной, чтобы скрыть настоящие чувства. — Но вряд ли у меня была такая возможность. Наверняка на то была своя причина. — Я и не заметила, как приоткрыла ему свои мысли. Но мне так хотелось это обсудить. Мне сейчас необходим собеседник, пусть даже это и "Мистер Угроза". Он, на удивление, внимательно слушал, попивая чай. Тепло разрасталось в груди, а туманные детали из сна нахлынули, но выглядело все как-то обрывисто. — Уверена, у меня было много игрушек. В том числе и мягкие мишки, котики... Все они заменяют настоящих, — я кротко усмехнулась. — Звучит правдоподобно. — Подытожил Леви. Он внимательно слушал, не отрывая глаз. Я слегка улыбнулась, слушая тишину между нами и отдалённые голоса караульных, которые шумят где-то в другом мире. Они становится незначительными. Повисло минутное молчание, а все потому что милый симпатяга спрыгнул с кровати, и наглым образом залез на руки к Аккерману, который тем временем, молча наблюдал за его действиями. Скривившись, он хотел уже отшвырнуть его в сторону, избавляясь от собственной брезгливости. Таков уж он чистюля... Но я вовремя перебила его намеренные действия, заставляя отвлечься. — Можешь рассказать о себе? Настолько уж загадочный Вы человек. — А, может, ты прекратишь? — грубо спросил он, смотря на меня с упрёком. А в глазах его я вижу своё отражение и, пожалуй, этого достаточно, чтобы сделать шаг назад, потому что тут граница. Потому что к этому человеку нельзя привыкать. Я забылась. — Может, прекратишь скакать с «ты» на «Вы»? От этого голова трещит. — Закончил брюнет, морщась. Ааа... — Так, как мне обращаться? — Я не специально перескакивала с «ты» на «Вы». Обращаться к нему слишком уважительно у меня не получалось. — Как хочешь. — хмыкнул он, смотря уже в сторону. Что за игру он ведёт? В жизни не понять мне этого человека. — На «ты». — Леви фыркнул, незаметно для себя поглаживая котенка. И всё же, за чаем с этим человеком можно договориться. Чай - спасёт мир.***
— … в Эренделле Фродо исцелил владыка Элронд, полуэльф. Хоббит стал бы призраком, когда осколки клинка достигли бы сердца. Но полуэльф вытащил обломок моргульского кинжала. На следующий день назначили Совет, на котором должна была решиться судьба кольца Всевластия… Сама бы ни за что не поверила, но вот сижу, и уже второй час рассказываю Аккерману историю Властелина колец. А все потому что меня мучает бессонница, собственно, и его тоже. Поэтому, мне пришла идея попробовать поболтать на отвлеченные темы с капралом, но он поддерживал беседу как-то неохотно. А я постоянно путала имена героев, и различные сюжеты из книги. — Так Балрог это великан? Как титан? — Не совсем. Это майяр, которых соблазнил Моргот. Они большие, объятые огнем и мраком, с большими рогами и кожистыми крыльями. Вооружены огненными бичами. К тому времени их осталось немного, большинство было уничтожено еще до третьей эпохи. Леви хмыкнул: — Что же у вас за мир такой, раз вы можете выдумывать столько разной ерунды? Сколько времени ты тратила на сказки? Я не нашлась с ответом. Действительно, я погружалась в выдуманные миры, с восторгом изучая все их детали. И не замечала, в каком благодатном времени живу. А вот здесь людям не до фантазий, вокруг суровая реальность, в которой приходиться выживать. — Нет, я не осуждаю тебя. Там другие законы и реалии, и нечестно их сравнивать с привычными для меня… — Свернул с неприятной для меня темы капрал. — Так как же они спаслись от монстра? — Гэндальф вышел на поединок с балрогом на мост и разрушил его, но падающий в пропасть балрог увлек мага за собой одним из хвостов своего бича. В конце концов Гэндальф убил балрога, но и сам погиб, чтобы впоследствии перевоплотиться в облике более могущественного Гэндальфа Белого. Некоторое время мы еще общались на эту тему, но когда за окнами послышался гром, а следом и начинающийся ливень, в комнате повисла тишина. За окном было так темно, что могло показаться, будто там ничего и не было. Только кромешная ненасытная тьма, поглотившая штаб Разведывательного отряда и отказывающаяся просто так отпускать. Лишь шум дождя и стучащие по окнам капли напоминали, что снаружи что-то есть. Отбой уже давно был объявлен, и весь штаб спал, убаюканный колыбельной дождя. Такой красивой и новой. — А почему ты не спишь по ночам? — Раздался тихий, но настороженный голос, распространяясь эхом по комнате. Ночь уже опутала штаб и размыла границы, придавая предметам неясные очертания, из-за чего кажется, будто небо стекает прямо на каменный пол. — Ты прекрасно знаешь, почему я не сплю, — капрал тихо фыркнул, крутя от скуки пустую кружку на столе. — Тебе сегодня надо поспать. — Только если ты тоже будешь... — пробубнила я, поудобнее устраиваясь на месте. Может быть, мне стоит действительно лечь спать и послушать строгого дядю Аккермана? В конце концов любому организму нужен отдых, а если такового не будет, то он может подвести в самый неподходящий момент. Наверное, всё-таки действительно стоит сделать так, как просит капрал. Немного поелозив предмет в руке, Леви взял в руки подсвечник, в котором стояла свечка, и аккуратно, с котенком на руках подошёл к креслу, следом сев на него. Я же молча наблюдала за этим действием даже с каким-то удовольствием. Все остальное проходило в полной тишине, было слышно только стучащие по стеклу капли дождя, тихое мурчание и гром. Свечка отдавала не очень приятным запахом воска и толком ничего не освещала. В комнате свободно можно было ориентироваться без неё из-за то и дело сверкающей молнии, которая будто бы разрывала на долю секунды этот мир на две части. Так что, в ней не было никакого смысла, и я искренне не понимала, зачем она нужна Аккерману. Молчание затянулось, мысль что это сможет дать отдохнуть уставшему организму, оказалась провальной. Но сколько бы не ворочался Леви, сон напрочь отказывался идти, как и ко мне. — Надоело, — в конце концов Леви откинулся от спинки кресла, а я села на постели и посмотрела на мужчину. — Я не могу уснуть, когда столько дел крутятся в голове. Я лучше бы отчеты пошел писать, чем сидеть здесь в тишине. — А потом ещё гробик прикупим и похороны оплатим, когда ты уснешь прямо на лошади, и тебя сожрёт первый попавшийся девиант, да? Ну уж нет, прости, я на это не подписываюсь. Ложись. Сейчас что-нибудь придумаю. — Он вновь усмехается и качает головой, сбрасывая несколько чёрных прядей на лицо этим движением. — Разве я хоть когда-нибудь тебя обманывала? Это показалось достаточно убедительным для Аккермана, хоть ему и не понравился мой тон по обращению к нему. Да и, в конце концов, почему бы не поверить и не посмотреть на мои попытки усыпить его. Поэтому мужчина лёг обратно и принялся ждать. Несколько минут стояла гробовая тишина, и я даже замерла. И действительно, Леви мне верит, впервые за всё время. Новое чувство, лёгкое, хоть и с долей тревоги. Потому что этот человек давно многим не верит, но сегодня привычное отступает, а прошлое обещает не вгрызаться так болезненно. Странно уютное молчание прерывается мягким тягучим и низким голосом, а мой взгляд теперь устремлён в окно, плодоносящее каплями дождя:— От края до края небо в огне сгорает, и в нём исчезают все надежды и мечты...
Аккерман и без того оценивал в большинстве случаев успокаивающий голос, но никогда не думал, да что там, никогда не надеялся услышать пение этой девушки, как минимум, потому что не знал.— Засыпай, на руках у меня засыпай. Засыпай, под пенье дождя,
Акира пела тихо, но с какой-то особой нежностью в голосе. Капитан никогда бы не подумал, что её голос может быть настолько мелодичным и полным разнообразных чувств. Он мог слушать всё это снова и снова. Он будто находился под гипнозом и готов был сделать всё, что может быть приказано этим чарующим голосом. Дождь, стучащий по стёклам окон, создавал некий аккомпанемент, что добавляло полноты картине, рисующейся в голове. Всё это выглядело как-то запретно. Будто этого не должно было быть, но случилось.— Бояться не надо, душа моя будет рядом. Твои сновиденья до рассвета охранять.
Аккерман закрыл глаза. Голос действительно убаюкивал. А тихо лежащий котенок на ладонях мужчины дарили некое спокойствие. Пение девушки действительно успокаивало и одновременно разжигало лютый интерес. Почему же только сейчас?— Подставлю ладони их болью своей наполни, наполни печалью, страхом гулкой темноты.
На этих словах Леви почему-то еле заметно кивнул. Ему действительно захотелось поделиться с Акирой своим самым сокровенным. Тем, что висит на его сердце тяжёлым камнем вот уже столько лет. Но сейчас просто не хотелось этим портить момент, поэтому он продолжил проваливаться в сладкие объятия Морфея, коих не видел очень долго. Мужчина даже не понял, как всё-таки уснул. Это произошло как-то неожиданно. Он даже не смог дослушать колыбельную до конца. Просто провалился в темноту без снов, что было, конечно, к лучшему.— В мире снов. В мире снов. В мире снов. В мире снов. Все надежды и мечты...
Я допела свою колыбельную и, встав с кровати, взяла плед. Аккуратно, без лишних шорохов укрыла им мирно спящего Аккермана. Примерно минуту, я молча стояла и рассматривает капрала бесцеремонно и беззастенчиво, будто вижу впервые. Но взгляд трепетно ласкает знакомые до одурения черты, будто запоминая лёгкие линии у глаз, в уголках рта. И время на лице и теле Аккермана превращается для меня в ту самую шипящую солью пену, внезапно отдающую сладостью. Впервые я думаю о том, что лицо этого мужчины отмечено ужасающей нечеловеческой красотой.Далеко, там где неба кончается край...
Внутри вспыхивает яркое чувство, сочное и алое, особенно алое. Я смотрела на мужчину, а после также тихо легла обратно на кровать и прикрыла глаза. Аккерман так сладко спал, что захотелось составить ему компанию....Ты найдёшь потерянный рай.