***
Капрал очередной раз зевнул, переворачивая страницы документов. Все служащие в легионе сидели напротив и рядом с капралом, но не ближе чем на метр. В этой просторной комнате, забитой толпой кадетов, стоял говор и шепот. Все смотрели на своего начальника с изумлением на лице. Да, не каждый день увидишь такую картину - строгий, грозный капрал Леви, стоящий пятисотку солдат, со своим покерфейсом так пафосно разрубая титанов на кусочки, сейчас был заплетен в несколько детских хвостиков на голове. Причем он сам того не замечая, продолжал брутально сидеть, пить чай, держа чашку своим каким-то абракадабрамским способом, и проверять документы. Но никто из караульных солдат не засмеялся, даже не улыбнулся. Обращаясь друг к другу с шептанием, они лишь пожимали плечами. Наконец, Леви почуял эту странную атмосферу вокруг себя. Подняв голову, он увидел, что все перешептываются и бросают на друг друга некий взгляд. Но как только все почувствовали на себе холодный, прожигающий взор, сразу замолкли и повернулись к своему начальнику. Аккермана это удивило, и он было открыл рот, дабы спросить, в чем дело, как в комнату влетает Ханджи, сшибая все на своем пути. — А вот и я, друзья мои! — воскликнула она, — ну что, наш грозный чистоплюй рассказал вам всю суть сегодняшнего совещания? — обращаясь к кадетам, спросила майор. Все молчали. Тишину решил прервать капрал Леви. — Эй, Очкастая. Ты можешь объяснить мне, что происходит? — строго, но в то же время недоуменно спросил он. — Мм...? Ты о чем? Я только сейчас сюда при... — говорила она, наконец поворачивая голову к брюнету. Но как только повернула... она познала весь смысл жизни. Точнее, суть его вопроса и всего прочего. Лицо Зое залилось краской, и женщина громко засмеялась. Но слово "засмеялась" совсем сюда не подходило, ибо Ханджи ржала как конь, иногда тяжело вздыхая из-за нехватки воздуха. У Леви же кончалось терпение. — Может, ты уже объяснишь мне, в чем дело? — сердито повторил свой вопрос мужчина. — Да ты посмотри на себя, дитя волосатое, — сквозь смех и слезы шатенка подала ему зеркальце. Леви посмотрел на себя в зеркало. Он посмотрел. Потом еще смотрел. Смотрел. Пока до него не дошло, что это он. Он увидел себя с хвостиками, завязанными белыми резиночками. Но сначала капрал ничего не понял. Лишь, задумавшись о происходящем, инстинктивно поправлял второй свободной рукой свой шедевр на голове. Потом Аккерман вдруг осознал все, что было и стало. Значит, у него новая прическа. Откуда? Леви знал, что даже по пьяни не смог бы сделать это у себя на голове. Сегодня он также заметил, как Акира странно вела себя, словно пытаясь скрыть лишние эмоции. Только он тогда ничего не понял. Осознав, что наконец произошло, Леви не сделал ничего. Он не спешил найти эту мелюзгу, выпороть и дать дополнительные наряды. Он даже не сразу снял с себя резиночки. Но в душе он создал такой план, что Акира, находящееся на другом конце штаба, неожиданно для себя съежилась. Этот вечер и кончился тем, что по легиону потом ходили слухи о новой прическе капрала и догадки, кто же этот "парикмахер". К слову, Аккермана это мало беспокоило, ибо он знал ответ на всеми поставленный вопрос "Кто смастерил такой шедевр", но никому ничего не сказал. Лишь после второй тренировки, когда все уже успокоились и сделали для себя вывод, что либо начальник сам себе сделал хвостики, либо кто-то из его друзей, а именно Ханджи, Майка или Эрвина, Леви придумал свой ход.***
Мое тело еле передвигалось по направлению своей комнаты. Сегодня была большая и очень тяжелая тренировка. Капрал был суров ко всем, в том числе и ко мне. Многие курсанты от бессилия валялись где попало: в кустах, на дороге, на тренировочной площадке, на холодном полу здания. Лишь некоторые, у которых оставалась еще капля сил, еле-еле плелись в свои комнаты, шатаясь из стороны в сторону. Тренировка проходила бесконечным перешептыванием о том, что у капрала "новая прическа", я же пыталась не затрагивать эту тему с Роем, который на данный момент отрабатывал со мной приемы рукопашного боя. Однако на этом мучения не заканчивались, и обычная тренировка превратилась для меня в сущий ад. Подтягиваться сил не хватало, на пробежке я была последней, а на борьбе с трудом делала нужное количество подходов. Остальные отметили, что Аккерман всё это время внимательно следил за мной, в то время, когда я отрабатывала наказание и боялась поднять взгляд на мужчину. Его ловила буквально на малейшей незначительной ошибке. Капрал жёстко отчитывал за это, нагружая сверху дополнительными упражнениями в качестве наказания. Под конец тренировки я осталась единственной из всего состава солдат, кто продолжал занятия. Леви следил за тем, чтобы все упражнения были выполнены идеально и только когда всё было сделано, позволил мне окончить тренировку и направиться в душ. Выйдя из душевой кабинки, я глубоко вдохнула свежий воздух и начала вытирать худое тело мягким белым полотенцем, направляясь к своему шкафчику. Во дворе уже начали опускаться сумерки, но я смогла отчётливо заметить на одной из полок своего шкафчика ножницы, которых до этого здесь точно не было. Остановившись и опустив руки с полотенцем, я на секунду прекратила дышать. И всё же не став забивать голову лишними мыслями, начала одеваться. Успев накинуть поверх нижнего белья рубашку, как внезапно мои виски пронзила головная боль и я сжалась, схватившись за голову руками. Картинки плясали в голове обрывками, но мозг отказывался принимать их за воспоминания. Они бьют меня с такой силой, что мне кажется, будто все кости трещат, ломаясь. Я врезаюсь в стену и падаю на пол. Больше я уже не могу подняться. Когда темнота накрывает меня, я слышу крики. Свои... Пытаюсь выстроить все кадры в логическую цепочку. Но не получается. Вместе с болью и горечью, теперь уже прочно осевшими в горле запахом гари и помехой при дыхании, нахлынули детали потерянных воспоминаний: Здесь время течёт иначе, скользит по земле, и я становилась увядшей. Касается каменных плит, и они исходят трещинами, сквозь которые прорастают шипы. Я видела мужчину средних лет. Его лицо было расплывчатым, но было чётко видно глаза. Я что-то кричала, чувствуя на своем языке кровь. Я говорила такое, чего ни под дулом пистолета, ни под приставленным к горлу ножом говорить не должна была."Акира..."
Ярость вскипает, сменяясь страхом, и оно скользит под кожей так медленно, протягивая свои грубые струны. И вот я вся пронизана ими, как инструмент, играющий только боль. Я не должна была оскорблять его, потому что запрещено. Не должна была перечить ему. Но я сорвалась."Акира."
Требовала, чтобы он ушёл. Кричала, что это именно он убил дорого мне человека. Говорила, что он ничего не знает о потерях, что он никого в этой жизни не оплакивал. Я долго рыдала, металась, словно искала выход из этой пелены, когда видела силуэт того человека и продолжала сознательно кричать. Как вдруг всё исчезло... — Акира! — этот голос я бы узнала из тысячи. — Успокойся... Хрип, издаваемый из моих уст, остановился. Несколько мгновений мне кажется, что стало легче. Но потом я открываю глаза, привыкая к яркому свету. Энергия пронизывает меня, наполняет каждую клеточку моего существа, но приятное тёплое чувство разбивается о пороги боли, которая никуда не исчезла, тщательно маскируясь лишь для того, чтобы в момент, когда возникнет ощущение покоя, раскрыть свою безобразную пасть. Я перевела на него испуганный взгляд, и мне действительно показалось, что всё закончилось. Но в следующую секунду, увидела совсем другого человека. Того, кто наводил страх. Кто безжалостно влез в мое сознание и издевался... У меня началась сильная апатия. Я морщусь, закрывая лицо ладонью. Вторая крепко сжата в чужой руке. Леви. Лицо брюнета выглядит обеспокоенным, и мне хочется, чтобы он перестал так смотреть на меня, будто под этим взглядом скрывается нечто совершенно иное, и это заставляет меня думать, словно тот кошмар наяву. Я начала брыкаться, кричать чтобы он меня отпустил, кусала губы, но Леви лишь силой положил меня ровно на пол, прижимая своим телом. — Смотри на меня, — крикнул он. Я продолжала делать попытки вырваться, мотая головой в разные стороны, но у меня ничего не получалось. — Я сказал, смотри на меня. — Снова повысив голос, повторил Аккерман. Однако, вместо этого, я начала хвататься руками за всё, до чего могла достать, надеясь, что это хоть как-то мне поможет. Но это были бесполезные движения, которые ещё больше вгоняли в панику. Вся злость Леви до этого момента успела испариться. Всё, чего он хотел — успокоить меня. Он схватил моё лицо обеими руками, не давая возможности повернуть голову в стороны и наклонился к моему лицу, уткнувшись лбом в лоб. — Смотри в мои глаза, — тон капрала был спокойным. Я схватилась за рубашку на груди мужчины так сильно, что можно было услышать хруст ткани, но теперь смотрела точно в его глаза. — Успокойся... Эти слова подействовали с точностью да наоборот — я изо всех сил, начала делать попытки вырваться, извиваясь всем телом. Но Леви обездвижил меня, полностью накрывая собственным телом, при этом, не разрывая контакта глаз. — Тебе больше нечего бояться. А теперь успокойся. — Его дыхание было мерным и размеренным. Наши лбы до сих пор соприкасались, и глаза Леви были в непозволительной близости. Эти серо-голубые глаза дарили ощущение уюта и безопасности. Он смотрел без обычного недовольства. В первый раз я увидела в этих глазах вселенную, целый мир, который было просто невозможно постичь. В них была сама жизнь. Кожу, в местах соприкосновения с телом капрала, жгло, но не от боли. Это чувство просто нельзя было объяснить. Я поверила ему. Паника начала отступать. И наконец, я разжала пальцы, выпуская рубашку капрала, а после неуверенно обхватила его торс руками, прижимаясь телом и отвернулась от него лицом. Он прислонился горящим лбом к моему виску, тяжело дыша, поднял одну руку, обхватывая мою голову, прижимая ее к себе, зарываясь пальцами в беспорядочно разбросанные на полу волосы. — Прости… Давай вставать, — шепнула я, немного отодвигая от себя капрала. Он оперся ладонью слева от моей головы, слегка приподнимаясь и внимательно всматриваясь в мое лицо, медленно скользя каким-то странным, лихорадочно блестящим взглядом ниже по моей прикрытой лишь нижним бельем груди. Рубашка не спасала. А затем Аккерман обнажает все свои "карты", сбрасывает броню, и ломается в присутствии меня. Он позволяет себе это, потому что достигает предела. Я вижу это в чёрных глазах, сумев, наконец, разглядеть столько отличий, желаний и знакомый блеск, который в одно мгновение перерождается в огонь, о, я знаю, что это. Пытаясь притушить поднимающуюся в душе волну смущения, я неуютно поерзала под ним, стремясь выбраться, случайно задевая голым бедром то, что задевать не следовало… То, что свидетельствовало о его мягком возбуждении и неприкрытом желании… меня? Резко втянув воздух сквозь крепко сжатые зубы, Леви сжал мои волосы в кулак, почти невесомо касаясь моей мокрой от слёз щеки губами, оставляя влажный след. Кожа под ладонью горячая, согретая смолью волос и мужчина ощущает дрожь в моем теле, которая передаётся и ему. Но он отстраняется. Начистоту, от этой позы внутри меня бурлила лава. Я обратила к нему лицо и была одарена тёплым, удивительно мягким взглядом прозрачных глаз. Они рассматривали нежные черты: мои медленно смыкающиеся ресницы, острые скулы, едва заметно приоткрытые губы. Выпустив волосы, Аккерман обхватывает меня ещё крепче, одной рукой удерживая затылок, другую, опускает к талии, обжигая ее своим прикосновением.. Я соскальзываю обратно на спину, оказываясь практически вжатой в пол. Я чувствую его запах, тёплый, древесный, цветущий чем-то бордовым. Я застыла под ним, боясь пошевелиться, потому что у меня нет сил сопротивляться ему, и, что хуже, совершенно нет возможности противиться себе... Грубая, мужская ладонь прошлась вверх по моей ноге, замирая на этом месте, крепко стискивая ее. Он нагнулся вплотную ко мне, прижимаясь всем телом, прижимаясь своими бедрами к моим. И замирает, прислушиваясь и чувствуя всё сразу. Я закрыла глаза, погружаясь в тянущую, горчащую сладостью, близость к нему и просто дышу. Любое противоречие разбивается о решительность касаться, ощущение неправильности, нависшее над нами, словно грозовое небо, рассыпающееся под выдохами. Леви напрягся всем телом, словно очнувшись от этого безумного наваждения. Брюнет, словно опасаясь спугнуть, что несвойственно ему, медленно скатился с меня, вставая на ноги. Я осторожно села, подтягивая к себе колени, обнимая себя руками. Я отвлеклась от внешнего мира, от всего, что со мной происходит, от окружающего меня пространства, отстраненно ощущая теплые ладони на своих плечах. Леви поднял меня на руки, неожиданно аккуратно прижимая моё продрогшее тело к себе. Помог умостить голову на своем плече, столь мягко и успокаивающе, как мог позволить лишь он, вынуждая переносить весь страх, бурлящий в хрупком тельце, во что-то противоположное. Горячий торс Аккермана на мгновение показался мне единственным источником тепла во всем мире. У меня не было сил сопротивляться или идти самой, я сделала единственное, лучшее, что было возможно. Я отключилась, давая воспаленному мозгу провалиться в спасительный сон…***
Утро для меня оказалось испытанием. Голову, как и горло, просто на части разрывала боль. Если до этого момента я не умерла, то вот сейчас было самое время. Посмотрев в сторону окна, я увидела Ханджи, которая сидела за письменным столом и перебирала какие-то бумажки. От работы её и так было нереально отвлечь, а когда голос был похож на шипение, попытка просто так привлечь её внимание равнялась нулю. Поэтому, чтобы не испугать женщину, медленно встав с кровати, я, с болью во всём теле, обошла стол, и села напротив. — О, Акира, ты проснулась. Как ты себя чувствуешь? Она выглядела бодрой, и такой же сумасшедшей, как и обычно, но было ощущение, что это было не так естественно, как я привыкла. Я открыла рот с мыслью сказать, что всё в порядке, но, когда звук, издаваемый мной, был больше похож на предсмертный хрип раненого животного, просто помахала головой в стороны, показывая, что всё очень и очень дерьмово. Ощущение было очень странным. Вроде бы, ничего не поменялось, я просто испытывала трудности с коммуникацией, но казалось, что стала частью совершенно другого мира, который разительно отличался от того, к которому привыкла. Ханджи наблюдала за моими душевными метаниями без слов, чем действительно поражала. Это действительно та женщина, которую я знаю? Мне хотелось очень много сказать, и ещё больше спросить, но, черт подери, я не могла ничего, как и в моменты, когда это необходимо, я была полностью бесполезной. — Не напрягайся. Я знаю, что тебе тяжело. Сейчас лучше просто сходи в лазарет. — Улыбнувшись мне, сказала женщина, вставая со стола и направляясь к выходу. Поняв всю ситуацию сегодняшнего утра, облегченно выдохнула. Значит она знает, что случилось вчера... Даже если и так, то это Леви попросил её посидеть со мной, пока я не проснусь? — Хорошо, — произнесла одними губами. Лазарет никогда не встречает тебя спокойствием. Однако достаточно быстро удалось найти доктора Маргарет, которая меня осмотрела. Не забыла меня хорошенько отругать. Приказала молчать, замотать горло и пить много теплой жидкости. Она дала, казалось, бесконечный список чего нельзя, но перечить этому вовсе не хотелось, да и не могла. Мне не было где взять шарф, да и не понимала я смысл всего этого в такую жару. Я вернулась к Ханджи, и она пообещала, что что-то придумает. Правда, в голову пришла ещё одна мысль. — Карандаш и бумага, — я не знала, поймет ли она меня или нет, ведь я произнесла лишь губами. Но, на удивление, она сразу же отреагировала. Ханджи отошла к столу, который был полностью завален книгами и бумагами, покопошившись, достала оттуда тетрадь и кусок графита, что заменял мне стандартный карандаш, хоть мне показалось, что найти там хоть что-либо, просто нереально. Я махнула головой в знак признательности, а потом начала быстро писать в тетради: «Спасибо, Ханджи! Не знаю, как отблагодарить тебя за это». — За тетрадку? — выгнув при этом бровь. На эту фразу я закатила глаза, а она начала хохотать. «Нет, за то что была рядом, сегодня утром» — Ну, я же не могла тебя бросить, — она перегнулась через стол, и потрепала меня по голове. И даже после этого я не спешила уходить. — Что-то не так? «Мне стоит его поблагодарить» — развернула к Ханджи тетрадку. Она была умной женщиной, поэтому объяснять, что я имела в виду, не приходилось. Реакция тоже была предсказуемой. Она начала довольно улыбаться. — Я думаю, он до сих пор сидит в своем кабинете над документами. Можешь зайти к нему. «Он не будет злиться?» — Кто знает, это же Леви. От него можно ожидать что угодно.***
Я стояла перед дверью кабинета, и, впервые за последние дни, я чувствовала волнение, вперемешку с страхом, которые я так презирала в себе. Вчерашний день полностью перевернули мой мир. Неуверенно постучав в дверь, дождалась, когда голос с той стороны разрешит войти, и, не раздумывая, переступила порог кабинета. На столе было множество бумаг, и я понимала, что момент был выбран не самый удачный, хотя не думаю, что бывает по-другому. — Чего тебе? — он оторвал взгляд лишь на мгновение, после чего снова вернулся к работе. Я начала быстро писать. Было бы логичней, если бы я это сделала до того, как прийти сюда. Но я просто не знала, что хочу написать, поэтому решила всё оставить на волю случая. Подойдя к столу, протянула ему тетрадку. Капрал поднял одну бровь, но, всё же, взял тетрадь. «Я пришла поблагодарить за вчерашнее. Спасибо, что привел меня чувство в тот момент...» — Кто знал, что ты такая проблемная, — ответил Леви, отдавая тетрадь обратно. Хотя я не ждала вообще никакой реакции. «Не надо меня недооценивать» В ответ на это он только хмыкнул, и вернулся к бумагам. — Если это всё, можешь идти. — Вместо этого я начала снова писать. А так даже куда проще выражать свои мысли. «Нет. Ещё я пришла извиниться. Я принесла много неприятностей, хоть и без меня хватает таковых. Кроме прочих проблем приходиться возиться со мной.» Он смерил меня одним из своих фирменных взглядов, и в голову пришла мысль, что мне не поздоровится. Но капрал лишь устало потер переносицу. Он выглядел очень уставшим. Сейчас Аккерман выглядел столь нехарактерно для своего геройского образа сильнейшего воина человечества. Откинувшись на кресле, он прикрыл глаза. Грудь равномерно поднималась и опускалась. В мою голову невольно лезли мысли, вчерашнего происшествия, заставляя напрячься всем телом. Но спустя несколько секунд Леви всё же открыл глаза, и я даже слегка дрогнула. — У тебя была возможность уйти, — принял свое обычное обличие, — тебе придется разгребать это дерьмо вместе со мной. Хоть не будешь доставать, как четырёхглазая, — он указал на кресло, что стояло напротив, — работы будет до хрена. Беспрерывно, от силы, писала час. Сделав перерыв, я позволила себе немного рассмотреть мужчину, вспоминая вчерашний момент и в тоже время делая вид, что жду дальнейших распоряжений. Аккуратные черты лица, ровные скулы, слегка пересохшие и в трещинах губы. Под его глазами застыли черные мешки, от чего становилось понятно, что сон даже в мечтах этот человек не видел. Он был идеальным до тех пор, пока не показал свои скрытые желания. А сейчас я вовсе перестала разбираться в идеале. Что же это было? То волнующее, будоражащее чувство возбуждения, смешанное с волнением… Он был слишком близко, все происходило слишком быстро. Нет. Всё было случайностью... глубоким инстинктом. Я не могу хотеть его, да и он вряд ли станет испытывать ко мне желание. Было бы довольно странно, захоти он меня. Но тот огонь, эта странная страсть, промелькнувшая на мгновение, не давали мне покоя. Наверно, я как обычно слишком сильно накрутила себя. Скорее всего, это был лишь выброс адреналина или что-то вроде этого. Его глаза были устремлены на лёгкий ожог, и стоит невероятных усилий сдержать себя от того, чтобы преодолеть расстояние между нами и накрыть его рукой. Я представляю, как живот напрягается от воспоминаний того прикосновения, как пальцы брюнета пройдутся по моим проступающим рёбрам… Я слегка потрусила головой со стороны в сторону, проводя при этом рукой по волосам. Кажется, меня начало заносить в стороны. Я не была наивной, ведь в этом мире такое было достаточно сложно даже представить. Да и верилось так же тяжело. Это было просто не для нас...***
Сборы к вылазке за стены шли полным ходом. Весь штаб стоял на ушах, подготавливая лошадей, орудия, УПМ, припасы. Новички получали последние наставления, солдаты торопились всё успеть, чтобы перед ужином съездить в город к родным или написать письмо, руководство раздавало приказы и заканчивало дела по приготовлению своих отрядов, а Эрвин ещё вчера, лично отправился в город, чтобы из рук в руки получить письмо из столицы. Я тоже участвовала в этом масштабном сборе: по приказу капрала я помогала то описывать всё подготовленное снаряжение, то складывать в вылазку посуду, то собирать письма солдат, которые потом нужно было отвезти на почту. Со всем этим я справилась быстро, Леви попросил выполнить несколько поручений, а я сразу побежала делать всё в лучшем виде, до конца не осознавая, почему так быстро смирилась с тем, что он хотел меня, хоть это произошло ещё только вчера. Немного пообщавшись с помощью тетради с Роем и его товарищами, забрав при этом у них письмо, я собиралась уже идти на кухню, чтобы помочь Луке готовить последний перед вылазкой ужин, но заметила капрала Леви с Петрой. Быстро схватив сумку с письмами, я подбежала к ним. Петра недовольно покосилась на меня. "Я закончила собирать письма. Куда их отнести? " Быстро написав, я посмотрела на Леви, отходя дальше, потому что боюсь забыться. Я боюсь, что близость этого мужчины может быть ещё более обжигающим. — Подожди пока с этим, есть ещё одно задание. — Спокойно ответил капрал и повернул голову к подчиненной. Её плечи опущены, а руки плотно сжаты, будто она пытается удержать себя от чего-то. — Иди, собери всех и скажи, чтобы отдыхали. Я съезжу в город и вернусь к ужину. Встретимся там. Проследи, чтобы все пришли. — Есть, капрал. — Как на автомате, но без напряжения ответила Рал и, улыбнувшись, ушла искать сослуживцев. Аккерман резко оборачивается и делает шаг в мою сторону, от чего я вздрагиваю, но не отступаю. Взгляд мужчины блуждает по моему лицу, опускается на сомкнутые руки с бумагами, и я чувствую себя неловко под этим взглядом. Он рождает во мне странные чувства, которые я не могу понять. Это что-то непривычное, то, что я ещё не могу контролировать. А мне не нравится терять контроль. — Идём. — позвал мужчина и двинулся в сторону конюшни. Я сразу поспешила следом, ровняясь с Леви. "Куда мы?" — Отвезём письма в город. Я снова удивилась и чуть отстала от Леви, поэтому не заметила едва уловимую ухмылку на его лице. "Он серьезно?" Это будет первый раз, когда я выйду за пределы штаба, так еще и верхом, так еще и с ним! Я остановилась на мгновение, разглядывая удаляющуюся фигуру Леви, отчего у меня перехватывает дыхание. И, неожиданно, как ребенок запрыгала от радости, искренне благодаря этого вредного, злобного мужчину за такую возможность и, кажется... — Акира! Ты идешь? — ступая по траве, крикнул Леви совершенно другим тоном, нежели раньше. Я возобновляю шаг, пряча улыбку. Эмоции захлёстывают меня, и я тяжело дышу, пытаясь вдохнуть полной грудью, но не выходит. "Неужели?.." — Давай! Письма сами в город не попадут. Или ты хочешь подвести всех солдат, которые завтра поедут умирать, не передав их письма в их семьи? — впервые с вызовом сказал Леви, самостоятельно выводя своего черного коня на улицу. Отмахнув лишние мысли, я подчинилась, следуя за Аккерманом. Леви ловко запрыгнул в седло, подождал, пока я тоже буду готова ехать. Закинув сумку на плечо, я следом запрыгнула на коня и крепко взяла поводья, уверенно кивнув тому в знак готовности. — Не отставай и, главное, не потеряй груз. — Взглядом указал на сумку, а потом посмотрел прямо в глаза, отчего мое сердце пропустило удар. Капрал в седле, его серьезный взгляд, довольно добрый тон голоса и сам факт того, что он берёт меня с собой в город, не давали покоя. Я вновь улыбнулась ему и утвердительно кивнула, давая понять, что не подведу. "Я что, правда ему нравлюсь?.." — Едем. — Леви резко развернул своего коня и двинулся в сторону города. Я тронулась следом, догоняя капрала, но держась немного позади. Поправив сумку на плече, смущенно улыбнулась самой себе: "Я не подведу."***
Дорога до ближайшего города занимала примерно 2 часа шагом и в два раза быстрее галопом. По началу мы ехали не быстро. Леви думал о чём-то своём, не оглядываясь назад, а я разглядывала местность, иногда поглядывая на капрала. В свете заходящего солнца его черные, как смоль, волосы блестели и развивались на ветру, а зеленый плащ с знакомыми крыльями свободы ловил на себе желтые теплые лучи и выглядел еще величественнее. Добрались до города как раз до того, как солнце село. Каранес выглядел точь-в-точь как городок из исторических фильмов. Небольшие по меркам моего мира домики, солдаты с эмблемой цветков розы, большинство трудящихся или слоняющихся без дела людей в забавных одежках, смотрящихся, как массовка для какого-нибудь фильма о прошлых веках. К слову сказать, я же впервые выезжаю куда-то из замка дальше штаба Разведотряда, нигде в этом мире не была, ничего не видела, ну, если не считать тот день за стеной Мария. Мы довольно быстро добрались до родителей Шульца. Милые старички очень обрадовались вестям от сына и гостеприимно предложили нам выпить чашечку чая, на что мы вежливо отказались, сославшись на дела, и отправились дальше. На очереди стояла семья Петры. Честно, ее отец немного удивил меня, заставив нас сесть за стол, и несмотря на многочисленные отказы, принялся расспрашивать капрала о своей ненаглядной дочери, одновременно с этим весьма «тонко» намекая ему на нежные чувства Петры к нему. С трудом отделавшись от мужчины, мы покинули его дом и направились к родне Ауро. Я впала в конкретный ступор от количества детей в семье Боссард. Мать семейства — словно герой, выносивший и вырастивший шестерых детей. Но мне было весьма забавно наблюдать за ребятней, что суетилась вокруг своего отца. Тепло распрощавшись с многочисленной семьей Боссардов, я потопала вслед за Леви к следующим в нашем списке домам. Центральная улочка была переполнена людьми. Дети собирались в компании и бегали повсюду, ища себе развлечение. Или же просто мешали взрослым, в попытках привлечь к себе внимание. Жизнь здесь была прекрасная. Когда мы дошли до назначенного места, капрал приказал ждать его на месте, а сам, с последним письмом в руках вошёл в здание где его радостно приняла семья Роя. В это время, я мирно стояла напротив дома и с интересом наблюдала за оживленным городом, такой шумный и невероятно сумасшедший, что так притягивает пройтись, чтобы почувствовать все на себе. Жители этого города, скупаются на рынке, набирая в корзину необходимые продукты, одновременно следя за тем, чтобы их дети находились рядом. Правда это никак не затрагивает детвору, беззаботно играющих в лучах закатного солнца. Они весело смеются, играя с золотистыми лучиками, ускользающими прямо из-под маленьких ножек. Трое ребят терпеливо ждут, когда их друг поймает последнего беглеца и игра в догонялки закончится. И лишь только одна девочка сидела в тенечке и читала книжку. Ее кудряшки, непонятного, похожего на красную глину цвета, смешно торчали во все стороны. Казалось, что она совершенно не слышит и не видит детских забав. Она показалась мне странной. Тонкие губы, маленький прямой нос, небольшие странного цвета глаза и мелкие веснушки, которые рассыпались только по переносице и под глазами... — Осторожно! Все в стороны! — Я услышала крик за спиной. На огромной скорости приближалась повозка. Возничий без толку пытался остановить лошадь, но животное продолжалось нестись, снося всё на своем пути. Вокруг началась паника и дерьмовая ситуация стала ещё хуже. Маленький мальчик, испугавшись криков, застыл посреди дороги, рыдая, закрыв руками глаза. Повозка неслась прямо на него. Не теряя ни секунды, скорее на рефлексах, чем осознано, я бросилась вперед. Ухватив ребенка, крепко обняла, прижимая к себе, и прыгнула в сторону, как раз из-под копыт лошади. Мы прокатились по дороге, устеленной брусчаткой, и остановились, ударяясь о ящики, которые ко всему же, попадали сверху на нас. Я почувствовала себя сломанной, будто внутри рассыпалось что-то на сотни осколков, и теперь они все впиваются в плоть. Этот мир был так несправедлив. Если сотни гибли в пасти титанов во время каждой вылазки, когда солдаты жертвуют собой ради великой цели, почему же этот ребенок должен был умереть здесь, внутри безопасных стен? Мне становится страшно, что я каким-то образом поняла, насколько глубоко вогнала иглу. Смерть преследует на каждом шагу, не давая возможности быть уверенным в своей безопасности и безопасности близких людей, так, где же, мать вашу, человечество должно её искать? Этот мир проклял их. Проклял всех до единого. Есть ли спасение для них? Или же спасение — это и есть смерть? — Эй… эй… — очень тихо, но я слышала чей-то голос. Было ли это на самом деле или же это просто кошмарный сон. Что, если я открою глаза, и эти чертовы стены, исчезнут вместе с титанами. Я открою глаза, а на краю моей кровати будут сидеть мои родители. Отец скажет, что я сплюшка, а мама уже приготовила завтрак. Тело пронзила вспышка боли, вокруг слышались испуганные крики людей. Открыв глаза, увидела, что всё ещё крепко прижимаю мальчика к себе, он от испуга перестал кричать, только смотря огромными глазищами на меня. С нас сбросили все ящики, и я смогла отдать ребенка подоспевшим людям. Сколько же я была без сознания? Секунду или же целую вечность? Прикладывая все усилия - аккуратно села, опершись на ящики, которые сама и свалила. Передо мной, на корточки, присел мужчина. — В порядке? Врач нужен? Я ничего не ответила, так как не могла. Поэтому обеспокоено перевела взгляд на собравшуюся толпу, словно хотела спросить: как мальчик? И, кажется, он понял меня, от чего мужчина улыбнулся, и потрепал меня по волосам. — С ним всё в порядке, благодаря тебе. Спасибо, что спасла его, — всё напряжение ушло. Он жив и здоров, всё хорошо. — Сейчас подоспеет доктор. В ответ на эти слова я замотала головой и, хотела было встать, как на плечо легла рука. После этого я почувствовала тепло над губой, проведя рукой, увидела кровь. — Не отказывайся и прими помощь благодарных людей, — всё тело болело, поэтому я не могла понять, что ещё успела повредить, и смотрела на него непонимающим взглядом. В это время из здания вышел Леви, и заметив толпу, сразу направился туда. Много людей сейчас было в одном месте, поэтому, когда все узнали, что случилось, подоспели к месту происшествия. — Нам очень повезло, что ты сегодня здесь оказалась... — Акира, — неожиданно послышался знакомый голос в толпе. Я перевела взгляд и заметила капрала. Он резкими движениями подошёл ко мне, приседая на корточки и кладя руку мне на плечо. — Что случилось? — Она настоящий герой. Только что спасла жизнь мальчику. — Сказал за меня мужчина средних лет, стоявший посреди толпы. Леви бросил быстрый взгляд в сторону мужчины, и повернувшись ко мне спросил: — Встать можешь? — в ответ я кивнула головой, и приняв протянутую руку Леви, медленно встала с земли отряхиваясь. Так же, он помог мне аккуратно забраться на лошадь, придерживая меня за талию, еще больше усугубляя мое состояние. Улица встретила меня обеденным теплом. Люди, которые заметили мое появление, активно замахали руками, что сделала и я в ответ. После чего, на противоположном пути, я была поймана мамой ребенка, которого спасла, и она, не принимая отказов, дала мне огромную корзину с фруктами. На обратной дороге уже начало темнеть, хоть луна и светила ярко, но в лесу на подъезде к штабу дорогу освещали лишь бледные лучи, которым удалось пробраться сквозь деревья. Было тихо: только звуки ночного леса и размеренный шаг лошадей. Леви боковым зрением наблюдал за мной, когда я ехала с лева от него и чуть впереди, всё ещё думая о своём. — Приехали. Я посмотрела вперед и среди расступившихся деревьев заметила огни штаба. Добравшись наконец до ворот, капрал легко слез с коня, и как только он оказался на земле, помог слезть и мне. В это время к нам подбежала Петра. Мой взгляд сфокусировался на недовольном лице девушки, в котором читалась чистая ревность. Подчиненная, растрачивая оставшиеся ресурсы бодрости, выпрямилась и отдала честь капралу. — Капрал Леви... с возвращением. — Эрвин у себя? — ведя лошадей в конюшню, спросил Леви не обворачиваясь к девушке. — Нет, капрал. — А где он? — В столовой, вместе с майором Ханжи и другими лидерами отряда Наблюдения, — ответила Петра, все так же следуя за Леви. — Хорошо, можешь идти. — Есть, сэр, — очередной раз отдала честь и одарив меня нечитаемым взглядом, поспешила удалиться. Я же, в свое удовольствие, проигнорировала её, зацикливаясь на том, как правильно отдавать честь, медленно пытаясь правильно положить руку на сердце, а другую за спину. За моими нелепыми действиями проследил и Леви, который уже несколько секунд тупо пялился на меня не отводя взгляда. — У сердца держат правую руку, а не левую, дурёха... — своим привычным тоном, произнес Аккерман, заставив меня резко прервать занятие и растеряно уставиться на него. На что черноволосый лишь хмыкнул, направившись в сторону замка. — Пошли уже. В столовой было шумно, как обычно, но сегодня отовсюду слышались восторженные возгласы, смех и даже песни. Солдаты радовались богатому по местным меркам ужину. Сегодня Лука приготовил мясо и отменное рагу, а его помощники привезли из города несколько бочонков с пивом. Все, казалось бы, праздновали предстоящую вылазку, но я видела в этом ужине попытку последний раз насладиться радостями жизни, ведь завтра все они, возможно, умрут. Я шла между столов к тому, где должен был сидеть отряд Леви. И вот я уже здесь, неохотно движусь к большому столу, где все собрались: Рой, Гордон, высокий молодой парень с длинными волосами, убранными в хвост — Кар, и весь отряд Леви. Я была с ними знакома, так как постоянно приходилось сталкиваться в процессе тренировки или работы по штабу, да и капрал частенько отправлял меня помогать своему отряду с делами. Сам же Леви сидел во главе стола, в компании главнокомандующего. Он редко ел вместе со всеми, но сегодня перед ним тоже стоял поднос с едой, только вместо любимого горячего чёрного чая — кружка светлого пива. Во время ужина притрагиваться к еде желания не было. Горло давало о себе знать, поэтому я позволила себе только теплый чай. Меня хотели напоить пивом, но я вежливо отказалась, а когда все уже были сытыми и слегка пьяными, за столом, да и во всей столовой принялись шутить и вспоминать смешные ситуации из солдатской жизни. Я молча наблюдала и слушала ребят, иногда усмехаясь с их историй. Ужин шёл полным ходом, луна поднималась всё выше, а развеселившиеся солдаты пока не собирались расходиться. — Ты знаешь, Акира, — нарушил тишину Ауро, — а ты была бы идеальной женушкой. От этой фразы, чай, который я начала пить, фонтаном полился на Роя, но он этого не заметил. В этот момент он боролся с пищей, которая стала у него посреди горла от этих слов. Я хотела рассказать этому придурку всё, что о нем думаю, и мне было плевать, что у меня нет голоса, и я бы шипела, подобно змее, придавая этим ещё больше должного эффекта. Переведя взгляд на смущенную Петру, поняла, что сама залилась румянцем, скорее от неожиданности, чем от смущения, и это сумело слегка отрезвить голову. Однако, вместо пламенной шипящей речи, достала тетрадку. «Ты чего, головой стукнулся? Похоже, тебя в детстве часто роняли...» — Чего? — он непонимающе уставился на нас, пытаясь понять, что именно вызвало такую бурю эмоций. «Я надеюсь, это было не признанием в любви» От этого Петра вспыхнула краской ещё больше, а до Ауро, наконец, что-то дошло. — Дура! Совсем сбрендила, что ли? — возмущенно завопил тот. Потом, понимая, что привлек ненужное внимание, подождал, когда все вернутся к своим делам, — если ты не можешь говорить, значит, не будешь пилить своего мужика. А если не будешь пилить, то это идеальный вариант. Жаль, только, временный. — Ауро, — Петра гневно толкнула того локтём в живот, давая понять, что сказанное ним было неуместно. И это действительно забавляло. Петра во всю отчитывала товарища, явно давая понять, что в идеальные жены особо не метит, так как неплохо получалось пилить и до замужества. А Рой с подозрением поглядывал на еду, решая, хочет ли он ещё есть, или это желание пропало полностью. Кто бы мог подумать, что люди, которые видят смерть, могут быть такими… обычными? Шутить, веселиться, ссориться. Это создавало иллюзию, в которую мы все верили, в иллюзию безопасности, в то, что больше никто не умрет. От этого становилось ещё больнее, когда реальность отрезвляла нас. Но в такие моменты мы просто наслаждались жизнью. Просто мы могли себе это позволить. За своими размышлениями я и не заметила, как подвыпивший отряд начал собираться уходить. В столовой становилось все тише, солдаты потихоньку покидали столы и шли спать, ведь завтра их ждал трудный день. А я сидела на том же месте, погруженная в свои мысли. — Ну что, милая, готова пойти за стены? — с нездоровой искоркой в глазах, произнесла Ханджи опираясь о стол. Она улыбалась, разглядывая мое лицо. Ответом был короткий кивок головы. — У-ух порубим всех титанов! К тому же я хочу увидеть твою технику с клинком, это так завораживает! Точно, я наверное тебе не рассказывала о их слабом месте? Последнее Ханджи сказала положив руки мне на плечи. — Отстань от неё. Девчонке нет дела до твоих титанов. Все и без тебя знают об их слабости, — в этот момент к нам подошел капрал, с кружкой с под пива и усаживаясь напротив, перевел взгляд на Зое. В отличие от майора, он ничуточки не опьянел, а вот Ханджи еще долго стояла в ступоре, глядя на трезвого Аккермана и пытаясь сообразить - он ли это. — Откуда тебе знать? Она что, уже убивала? — парировала Зое, спустя какое-то время. Все знаю, что в Развед. Отряде нет обычных людей. Каждый чем-то знаменит. Эрвин — прекрасный командор, Леви — сильнейший воин человечества, у Майка нюх от бога… А Ханджи… Просто такая Ханджи. Сумасшедшая. Таких людей как она больше никогда и нигде не встретишь. Все новые солдаты шарахаются от неё, говоря, что она не в себе, а те кто знают её больше одного месяца не быстро, но всё же привыкают к ней. — В любом случае, она проходила это на тренировке. — В этот момент мои глаза бегали то к Леви, то к Ханджи, а сердце так бешено стучало, что я не сразу заметила, как все остальные давно замолкли и спокойно наблюдали за происходящим. Это длилась не больше минуты, как Зое уже отступила. Я вдруг задалась вопросом: как эти два, абсолютно разных человека, познакомились? или же подружились(?) Решив перебить их, я резкими движениями рук выставила перед ними тетрадку с вопросом: «Как вы подружились?» Кажется, даже Ханджи на минуту потеряла смысл жизни. А спустя несколько секунд, её глаза заблестели и она тут же выпалила все, что касалось этих двух, затрагивая запретную, так сказать, тему капрала, не замечая того. Но кто остановит-то Ханджи? Как я поняла после часового рассказа женщины, этот "коротышка" быстро занял в сердце учёной своё место. Такая честь выпадала немногим. Лишь Моблит, Майк и Эрвин. А с момента появления странной троицы в отряде, которых притащил лично Смит и после смерти двух из них, ещё и Леви. Зое выпалила, что именно после смерти Фарлана и Изабель Ханджи смогла подружиться с Леви. Аккерман около месяца после смерти своих друзей был грубее и жестче чем обычно. Даже Эрвин ничего не мог с этим поделать, хотя он и не особо пытался… А вот Ханджи смогла… В какой-то момент она просто сказала, что обязана подружиться с ним, и её совершенно не волновало чьё-то мнение. Если она для себя что-то решила, значит так оно и будет. Радости этой женщине не было предела. Она очень подробно рассказывала, как скакала вдоль по коридору в свою лабораторию, чтобы разработать план, который сама же стала и величать: «Самый лучший способ подружиться с метром с кепкой». Как в её голове всё уже выстроились так, что она с Леви и весь Развед. Отряд будет жить долго и счастливо. Её вообще ни разу не останавливало то, что она совершенно его не знает и понятия не имеет как с ним общаться. В этом вся Ханджи. Она полагается только на своё мнение и на свои силы. Всегда придумывает что-то сама, хотя это не редко бывает провальной темой. Никогда не унывает и не умеет долго злиться. Она безумная и в этом её преимущество. Никогда не знаешь, чего от неё ожидать… Самое интересное было то, как она, совершено спокойно и разделяя каждое слово, сказала ему: «Я. Хочу. С. Тобой. Дружить». Леви же не нравилась эта сложившееся ситуация и поэтому отталкивал её от себя со словами: «А я хочу жить спокойно и не вести войну с титанами, но видно не судьба.» а после посмотрел на Ханджи и добавил: « Нет уж...уволь...» Но и на этом ситуация не заканчивалась. Майор протянула ему две руки, зажав их в кулаки и бодро сказала: «Смотри... это я… » — она помахала правым кулаком, — «А это ты. Левый,» — она помахала другим, — «знаешь в чём их отличие? » — и посмотрела на Леви будто ожидая, что он ответит. Тот лишь прислонился к стенке и спокойно ответил: «Удиви», а Ханджи весело проговорила: «Я всегда права. Вне зависимости от ответа. Даже если ты скажешь нет, это будет значить да, теперь мы дружим!» Не смотря на этот балаган он немного позабавился этой ситуацией. Упрямая и весёлая девушка всё же смогла пробить холодный лёд, и хотя бы чем-то, пусть совсем немного, но развеселить Аккермана. Такой была их история. Благодаря ей, я посмотрела на них уже с другой стороны, принимая это как самые крепкие дружеские отношения, словно они - одна целая семья. К тому же мне удалось хотя бы капельку узнать об Аккермане, который так упорно старался скрыть о себе все подробности. Но несмотря на его холоднокровие, он тоже чувствовал то, что чувствуют и другие...***
Вот, наконец, настал день, когда нас выпустят за пределы стены. Нашей основной задачей было исследование земель. Чувства, что я испытывала, когда мы готовились выезжать, нельзя было описать никаким словом. Это была смесь адреналина со страхом. Ничто в жизни так не заставляло меня волноваться, и хотеть, одновременно. Прежде чем мы выехали за пределы стены Марии, я дала обещание Рою, что буду держаться его, и в бой не полезу ни при каких условиях. Если от этого конечно, не будет зависеть моя жизнь. И вот, мы успешно пробрались сквозь ворота. На моё удивление, путь от стен Марии был весьма тихий. За всё время на нас не напал ни один титан. Даже не то, что не напали, я их даже не видела. Пока мы передвигались, я успела узнать практически всю подноготную солдатов. И не потому, что хотела, просто они вечно трепались друг с другом, желая рассказать о себе как можно больше. Поначалу я не обращала на это внимание, потом терпела, очень долго терпела. Но в конце концов я не выдержала, и в этот момент во мне будто что-то щёлкнуло. Наверное, я могу назвать это второй личностью. Холодная, гордая, и слишком серьезная. На моём лице образовалась ухмылка, и это осознание чем-то действительно помогает. Облегчение растекается по венам. Это даёт мне надежду, что однажды я смогу с этим жить, не испытывая боли, но надежда — это не больше, чем благословение и проклятье одновременно, и гораздо позже я это пойму. И сколько я не обращала на них внимания, юнцы словно намеренно шли наперекор. Я даже стала желать наконец-то повстречать хотя бы одного титана, чтобы скормить этих придурков к чертям собачьим! Итак, Первый — как я и предполагала с самого начала, мальчишка аристократ, но решивший показать обществу и себе лично, что он тоже на многое способен, и происхождение тут не причём. Наслушавшись бравых сказок о героях, что сражаются с титанами и спасают человечество, мальчишка решил, что это его судьба. И зовут его — Эрик Рид. Заполняя отчеты на этого парня, я несколько раз задавалась вопросом, как Эрвин позволил этому куску, как говорит Леви, сопливого дерьма оказаться в Отряде Смертников. Он же из знати! Но выяснилось, что Первый схитрил. Подал документы в кадетское училище, но не отмечал, о том, кто он и откуда. Второй — Дэйв Моррис. Родители с малых лет желали видеть в нём наследника своего отца, а именно чтобы тот продолжил кузнечное дело. Но Стив родился худеньким, невысокого роста, которые совершенно неприспособлен к данному труду. Считает, что именно военное дело в Развед. Отряде его истинное призвание. И так он сможет принести больше пользы. Третий — Тони Бордо. Лентяй, каких ещё поискать. Вечно засыпает на ходу и прожёвывает слова. Живёт с матерью, что ютиться на нескольких работах. Учитывая, что Рон у неё единственный сын, вечно его балует, позволяя избегать любой работы. В итоге, что выросло, то выросло. Сопливый мудак, которому на многое насрать, и вступил он в Развед. Отряд только по одной причине — работать же не надо, верно? Головой думать он совсем не хочет. Считает, что за него всё сделают другие, ведь он такой неумеха, ему мало что доверят. Четвертый — Джим Диас. Тут всё стандартно. Отец погиб в очередной неудачной экспедиции за стены. Мать не выдержала гибели своего мужа и повесилась, а парень оказался перед довольно затруднительным выбором выживания. Решил поступить в Развед. Отряд и, таким образом, отомстить всем титанам. Хоть вся его семья и погибла, он желает вновь обрести свой дом. Или хотя бы внести свой небольшой вклад в это нужное дело. Иными словами, рядом со мной одни мечтатели, которым на попе мирно просто не сиделось. Эх… И, даже слушая всё это, я задавалась вопросом, почему до сих пор держусь рядом с ними? От раздумий меня вывел яркий свет солнечных лучей и то, что я увидела, было невероятно. Широко перед нами расстилался зелёный ковёр, усеянный деревьями и множества цветов. А небо казалось просто необъятным, я увидела бесконечное, голубое пространство, распространившееся на сотни, нет, тысячи километров. Дул свежий, приятный ветерок, он едва теребил молодую листву. — Осторожней, а то с лошади упадёшь, — послышался чей-то ласковый голос сзади. Обернувшись, я увидела Роя. Видимо он заметил, как я любуюсь всем вокруг. Как всегда, он так добр ко мне. — Ты посмотри на всё это, — хриплым голосом ответила я ему с улыбкой. — Разве это не прекрасно? — Да, ты права. — Согласившись, он поравнялся со мной на скорости и продолжил разговор. — Но всё же, будь осторожней. Я не хочу, чтобы ты пострадала. — Не беспокойся об этом. Я ведь тебе обещала. Помнишь? — Да, конечно. — И он снова улыбнулся мне. Краем глаза я увидела вспышку. Впереди возник столб красного дыма. Сердце снова перевернулось в груди. Кожей и кровью я почуяла как ко мне устремился трепет. «Наконец-то» — вздохнула я, понимая, что всё только началось...