Шарлотта Ксавье

Алекс возвращается в среду вечером. Он держит за руку маленькую встрепанную девочку лет десяти. Чарли открывает дверь, смотрит на них, говорит спокойно: — У нас было молоко. Я согрею. Она идет, не оборачиваясь. Алекс не спрашивает поначалу, просто закрывает дверь и идет следом. Он усаживает девочку за столом, дает ей булочку из корзинки с выпечкой — Хэнк печет, когда ему нужно что-то обдумать — и становится рядом с Чарли, прислоняется задом к кухонной тумбе, продолжая смотреть на девочку. — Я не уверена, что у меня есть продукты, — признается Чарли, — мы планировали съездить в город только завтра. — Хэнк всё еще живет здесь, — не спрашивает Алекс. — Он… пытается сделать себя человеком? — У него получается, — кивает Чарли. — Есть сыворотка, которая блокирует способности. — Блокирует способности, — повторяет Алекс, глядя на нее. — Полностью, — спокойно встречает его взгляд Чарли. — Не знать, что в чужих головах — почти благо. Алекс хмурится, отворачиваясь, глядя на девочку, а потом всё же говорит: — Лиз нужен был телепат. Больше в тот вечер он эту тему не поднимает. Хэнк выбирается из своей лаборатории, когда Алекс уже укладывает Лиз в одной из огромного числа гостевых спален. Они приветствуют друг друга тепло. — Знаете, — говорит Алекс еще чуть позже, когда они сидят у камина, — я не помню, почему ушел. Я знаю, что мне всегда здесь рады, что я мог вернуться в любой момент, но я не помню, почему ушел. — Было кое-что, что ты решил забыть, — говорит Хэнк осторожно. — Секрет, способный перевернуть мир, если он попадет не в те руки, конечно же. Алекс смотрит на Чарли, но она смотрит в камин на тлеющие уже угли. Ей не хочется вспоминать. Ей не хочется помнить. Без чужих мыслей в ее голове — это проще. — Профессор, — начинает Алекс, — иначе было нельзя? — Можно было, — не поворачивает головы Чарли. — Рейвен выбрала этот путь. Ты же предпочел забвение. Алекс хмурится, кивает, но больше ни о чем не спрашивает. Чарли бросает на него взгляд, другой, и внутри зарождается странное желание узнать его мысли. Но она ведь сама отказалась от сил, так? Ночью Чарли просыпается в чужом сне. Эрик протягивает руку, и они танцуют, смеются, и нет еще между ними ничего, ни смерти Шоу, ни пули, ни тока, как он ее покинул. — Чарли... — обнимает ее со спины Эрик. — Я сражен тобой. — Наоборот, Эрик, — с легкостью меняет отведенную ей роль Чарли. Они покидают тот теплый и уютный сон, и в мыслях Эрика — хаос, смятение, он всё еще пытается вцепиться в остатки сна, вернуться в тот вечер, где не было меж ними боли и разочарования. Чарли отстраняется мягко, словно прощаясь, словно прощая. — Алекс, — за завтраком она в инвалидном кресле. — Девочку зовут не Лиз. Аманда, хочешь чай или лучше теплого молока? Девочка смотрит большими глазами, а в мыслях ее живет непривычная радость от того, что Чарли слышит ее мысли, что понимает ее тогда, когда не могут понять другие. И эта искренняя детская радость так непохожа на взрослую отстраненную озлобленность. Она сражает в самое сердце, добирается до самых темных уголков души, и делая всё… легче. — Девочка должна остаться, — говорит Чарли Алексу за закрытыми дверями своего кабинета. — Я видела ее мысли. Возвращаться ей некуда, фактически. Я заботилась о Рейвен, и об этой девочке позаботиться смогу. Научу ее не бояться дара. — Как меня? — хмурится Алекс. — Как всех вас, — мягко улыбается Чарли. Через неделю воспитанников у нее уже трое. Аманда учится говорить на жестовом языке, потому что мутация затронула ее голосовые связки. Фредерик осторожно, но вполне уверенно манипулирует потоками воздуха, его сестра Элсбет же ускоряет рост семян, и Чарли странно гордится ими всеми. — Алекс готов привезти еще семерых, — становится рядом с сидящей в коляске Чарли Хэнк. — А ты не принимала препарат уже три дня. — Мне нужно быть рядом с их разумами, чтобы помочь, — смотрит на него с улыбкой Чарли. — Это странно, Хэнк. Я знаю их мысли, и они благодарны мне за это. — Потому что ты их понимаешь, — вздыхает Хэнк. — Потому что ты хочешь их понять, а не… Он вздыхает. Чарли касается его мыслей поверхностно, просто от того, что Хэнк стоит рядом, но она знает, что он вспоминает себя и то, как ненавидели его за его непохожесть, как его боялись. — Этих детей ждет иное детство, — то ли клянется, то ли надеется Чарли. — Я открою школу-интернат для особых подростков. Как тебе идея? — Тебя замучают бюрократы, — предрекает Хэнк. — Алекс привезет еще десять детей, — вздыхает Чарли. — И нам определенно нужны повар, уборщик, ремонтных дел мастер… И учителя. Меня и тебя недостаточно. Сколько мутантов мы знаем? Хэнк садится рядом, говорит: — Такая резкая перемена? И это… правильный вопрос. Чарли складывает руки на коленях, а потом говорит осторожно, подбирая слова: — Я проснулась ночью в снах Эрика. И там было… такое спокойствие прошлого. Да, мы противостояли Шоу, да, тренировали мутантов для битвы, но это было… спокойствие. Я помогала другим раскрывать дар, и в моей душе был тот покой, которого нет сейчас. И я… была не одна. И я хочу попробовать снова учить. — Если ты не сможешь, — говорит Хэнк, — ты отберешь у этих детей надежду. — Если я не смогу, здесь будешь ты, чтобы сказать, что я должна справиться, — смотрит на него Чарли. — Потому что у этих детей должна быть надежда. — Я не думаю, что смогу повлиять на тебя, но я всегда смогу найти Рейвен, — хмыкает Хэнк. — Так что… Мы открываем школу? — Мы открываем школу, — кивает Чарли. — Я попытаюсь найти людей, — вздыхает Хэнк. — Повара — в первую очередь. Чарли говорит: — Спасибо. Отчего-то она уверена, что теперь, когда Хэнк готов идти за ней, она точно справится. Через три дня, когда Алекс привозит двух из семерых детей, у Чарли есть официальное разрешение открыть школу, штат сотрудников и комнаты для детей. — Профессор, — говорит Алекс, — вы, смотрю, решительно взялись за дело. — К вашему курсу я готовилась много тщательней, — хмыкает Чарли. — Я помню те амбарные замки на винном погребе, — фыркает Алекс. — И прямо сейчас я вижу, что ни один из них вам, оболтусам, не помешал, — старается не улыбаться Чарли. Алекс смущенно кашляет, но свои мысли он скрыть и не пытается, выставляет напоказ, как они с Шоном пили вино. — Я его недавно встретила, — вздыхает Чарли. — Я тоже, — чуть мрачнеет Алекс. — Меня он не вспомнил, но… Он счастлив сейчас. А вы, профессор? — Пока я только делаю шаг навстречу своему счастью, — вздыхает Чарли. — А для счастья мне не хватает учителя математики и учителя рисования. — Я попытаюсь кого-нибудь найти, — обещает Алекс. — И давайте, профессор, не бойтесь, шагайте. Мы, если что, поможем. Чарли в этом даже не сомневается. И касается ободов своих колес.