***
Когда Ранмару объявился в кузнице у Тотосая, тот и ухом не повёл. Лишь махнул рукой, приглашая зайти. Дракон некоторое время молча стоял за спиной старика, потом переступил с ноги на ногу и прокашлялся. Но кузнец совершенно не реагировал на него, упорно колотя молотом по мечу на наковальне. — Тотосай, — наконец изрёк Ранмару, — я пришёл сюда не наблюдать за твоей работой. — Какая нынче грубая молодёжь, — проворчал старик. — Тотосай, мы ведь так давно знакомы, — вздохнул дракон. — Прошу тебя, посмотри мой меч. Мне кажется, он залежался. — Не кажется, — отозвался кузнец и протянул руку. — Давай-ка его сюда. Почему ты вообще отложил меч? — Женщина, — признал Ранмару, вкладывая оружие в руку старика. — А почему теперь вновь взял? — он вынул клинок из ножен и поцокал языком. — Женщина, — вздохнул дракон, — как ни странно. — Интересно... — Асами была милой и нежной, я был готов на всё ради неё и хотел прожить с ней мирно, вдали от людей и битв. Поэтому отложил свой меч, — Ранмару снова вздохнул. — Я думал, что найду способ продлить её краткую жизнь, но она умерла раньше... — И теперь ты полюбил снова и решил, что меч нужен тебе, чтобы защитить её? — Тотосай положил клинок на наковальню и обдал его огненным дыханием. — Я не полюбил Кагоме-сама, — демон улыбнулся. — Её боевой характер сподвиг меня вспомнить, кто я, и снова взять оружие. Чтобы помочь другу и отомстить за смерть любимой. — Вот оно что... — протянул кузнец. — Ну, погуляй пока. К полуночи закончу. Ранмару вышел. Ему не хотелось лезть под руку и мешать мастеру. Демон расположился неподалёку и задумался. И Кагоме, и Сещёмару он уже считал своими друзьями, и ему хотелось, чтобы оба были счастливы. Не заметить их отношения друг к другу было довольно сложно, равно как и то, что оба старались скрывать свои чувства. Всех подробностей Ранмару не знал, но такое поведение казалось ему невероятно глупым и совершенно непонятным. Ведь стоило хоть одному из них протянуть руку — и вот оно, счастье. Но нет, оба как будто боялись чего-то. Демон подумал, что стоило бы их как-то подтолкнуть друг к другу, но как это сделать, он не представлял. Впрочем, дракон решил спровоцировать хотя бы Сещёмару признать свои чувства.***
Миновала полночь, когда Ранмару мягко приземлился у колодца Костоглота. Кагоме спала, прижавшись к А-Уну, а Сещёмару стоял в отдалении, глядя в небо. Дракон бесшумно двинулся к нему и остановился в паре шагов. Его будто не замечали, и он решил не привлекать внимания, также подняв взор ввысь. Луна разливала серебристый свет, раскрасивший всё вокруг серыми красками. Звёзды пышными гроздьями украшали бархатное чистое небо. — Явился, — констатировал Сещёмару. Он говорил негромко, но даже так его голос словно прогремел в тишине. — Тотосай поправил мне меч, — кивнул Ранмару. — А что насчёт тебя? Получил ответы на свои вопросы? — он повернулся к демону-псу. — Получил, — поморщился тот. — Похоже, они тебе не особенно понравились, — заметил дракон. — Хм... — Сещёмару наконец перевёл взгляд с неба на собеседника. — Я не собираюсь говорить об этом с тобой, — он развернулся, чтобы направиться к Кагоме. — Да брось! — фыркнул Ранмару. — Может, я подрастерял сноровку в фехтовании, но вот уж точно не потерял ни ума, ни зрения. Ты ведь жизнь отдашь за Кагоме-сама. — Чушь, — фыркнул пёс. — Точно? — лицо дракона перекосило скепсисом. — Если так, то я, пожалуй, попробую занять место в её сердце. Демонов она не боится, так что... Договорить Ранмару не успел, потому как Сещёмару рванул к нему с мечом наголо с такой скоростью, что только такой же демон мог его рассмотреть. Дракон успел только блокировать атаку и созерцал теперь золотые глаза пса, в которых плескалась ярость. — Выдохни, — изрёк Ранмару, отступая. — Кагоме-сама для меня только друг. А ты после этого всё ещё собираешься отрицать? Почему ты не поговоришь с ней об этом? — Всё не так просто, как ты думаешь, — Сещёмару прикрыл глаза. — Её душа, мой младший брат, моё прошлое, время... Сейчас не время говорить что-либо. Будет лучше, если я смогу оставаться сдержанным. — А поподробнее? — нахмурился дракон. — Не желаю говорить об этом с тобой, — отрезал пёс и двинулся к Кагоме. «Понять не могу, идиот он или действительно знает, что делает», — пожал плечами Ранмару и направился следом. Небо на востоке начинало светлеть, предвещая рассвет и скорое пробуждение жрицы, а значит, и скорое продолжение их путешествия.***
Кагоме прошествовала в кусты. Демоны проводили её озадаченными взглядами, но снова расспрашивать не стали. Всё началось около получаса назад, когда Кагоме отчаянно захотелось уединиться. Раньше она всегда старалась делать это незаметно, и теперь впервые попросила ненадолго остановиться. На, казалось бы, простой вопрос: «Зачем?» — ответить прямым текстом не представлялось возможным, и девушка принялась перебирать все выражения, которыми прикрывали поход в уборную. Но каждая новая фраза вызывала лишь большее недоумение на лицах двух дайёкаев, и в итоге всё кончилось тем, что Кагоме спрыгнула с А-Уна, произнесла по словам: «Мне. Нужно. В кусты», — и удалилась. Кагоме чувствовала себя неловко. И из-за этого ей хотелось отойти подальше, чтобы эти двое не поняли, ради чего, собственно, она остановила их поход, пусть и ненадолго. Девушка надеялась найти небольшой овраг, но наткнулась на скромных размеров полянку. Не прошло и мгновения, как она сокрушённо вздохнула, снимая с плеча лук. — Чтоб тебя! — крикнула Кагоме, отправляя стрелу в возникшего будто из ниоткуда демона. Сещёмару напрягся, когда услышал крик. Он бы проигнорировал это, если бы не одна маленькая деталь — из леса дохнуло слабым запахом шершней Нараку. Что бы ни собиралась делать Кагоме, полудемон ей бы этого не позволил просто так. Сещёмару сорвался с места в том направлении, откуда донёсся крик. Ранмару нахмурился. Посторонний запах он тоже почуял, и следом за псом дракон отправился лишь секундой позже. И если дайёкаев совершенно не волновали кусты и корни деревьев — отталкиваться они могли и от стволов, то семенивший за ними Джакен недовольно пыхтел себе под нос. Кагоме держала барьер, по которому с изрядным остервенением бил кулаком довольно большой демон. Он и не заметил белой вспышки, которая лишь на мгновение замедлилась, чтобы снести ему голову. В это мгновение казалось, что стычка и окончилась, но место разреза распалось на десятки крупных шершней, а затем снова срослось. — Тц, — фыркнул Сещёмару. Не прошло и секунды, как подвиг пса повторил Ранмару. С тем же результатом. Сколько бы они ни рубили этого верзилу, он восстанавливался раз за разом и атаковал. Слабо, но с тупым упорством. — Я найду гнездо! — крикнула Кагоме, снимая барьер. Девушка побежала вдоль поляны, высматривая на деревьях что-нибудь, что походило бы на улей. Долго искать не пришлось — всего через минуту она обнаружила нечто, похожее на нарост, из которого шершни летели непрерывным потоком. Кагоме приблизилась и пустила в гнездо стрелу. Розовая вспышка, и ствол дерева снова был пуст. Дайёкаи разбирались с оставшимися шершнями быстро и методично. И всё же, некоторым из тварей Нараку удалось избежать судьбы своих товарищей. Они подлетели к Джакену, и пока доблестный жаб пытался сжечь их с помощью Нинтодзё с одной стороны (что, впрочем, ему удалось, пусть и не сразу), пара ядовитых насекомых напала на него со спины и оставила жала в его плече. Эти шершни поднялись в воздух и полетели прочь. Сещёмару ненадолго сжал рукоять Токудзина, задумавшись, и заскользил следом. — Куда это он? — озадаченно спросил Ранмару, приблизившись к Кагоме. — Эти шершни — порождения и соглядатаи Нараку, — пояснила жрица, выдирая одно из жал из плеча Джакена. Второе вынуть она не успела — оно вошло под кожу. — Гнезда у них больше нет, так что, должно быть, они полетели к хозяину. Ну, думаю, Сещёмару решил именно так и отправился их выследить. — Ты вытащила жала? — испуганно поинтересовался жаб, прерывая беседу. — Только одно, — призналась Кагоме, туго накладывая жгут выше места укуса. — А у тебя противоядия нет? — перевёл на неё взгляд Джакен. — У меня лекарства только для людей, — сокрушённо вздохнула жрица. — И я не знаю, поможет оно демону или добьёт. Лучше обратиться к эксперту... — К кому? — напомнил о себе Ранмару. — Здесь неподалёку живёт один травник, думаю, он сможет мне помочь, — обернулась к нему Кагоме. — Мне нужны ягоды вековечного цветка, — простонал жаб. — До заката. — Я принесу, — кивнула жрица. — Ранмару, я перетянула руку, чтобы замедлить яд, но, если не ослаблять иногда повязку, Джакен может остаться без конечности. Ты не присмотришь? — Что мне делать? — оживился дракон. — Просто слегка ослабляй повязку время от времени, чтобы не нарушать кровоток. А я постараюсь вернуться поскорее. Кагоме тут же развернулась к подоспевшему А-Уну и взобралась ему на спину. Обычно она садилась боком, по-дамски. В этот раз она попросту оседала его и взяла в руки поводья. Зверь поднялся в воздух и быстро полетел почти в ту же сторону, куда раньше направился и Сещёмару. Лес кончился довольно быстро — минут через десять полёта. Кагоме сразу услышала шум драки и повернула голову на звук. На земле были отчётливо видны Сещёмару и Инуяша в разгаре битвы. Дайёкай наступал, ханьё больше оборонялся. И что-то в движениях демона-пса подсказало Кагоме, что он намерен уничтожить брата, а не отлупить, как обычно. Жрица потянула поводья, и А-Ун плавно спланировал к краю поляны, где обнаружились Санго, Мироку и Шиппо. — Кагоме-тян! — воскликнула охотница, а лисёнок уже успел прыгнуть в объятия мико. — Давно не виделись! — Да уж, — согласилась жрица. — Но сейчас на трогательное воссоединение друзей нет времени. Что происходит? — Из леса вылетели два шершня, — отозвался Мироку. — Мы хотели выследить их, но они внезапно упали замертво, — он указал на два трупа. — Тут явился Сещёмару и решил, что их убил Инуяша, и пошло-поехало... — Это же... — пробормотала Кагоме, приблизившись к трупам. — Те самые, что укусили Джакена... Что-нибудь узнали про Нараку? — Он отправился на север, — отозвалась Санго. — Между Быком и Тигром. — Понятно... — кивнула жрица. — Жаль, не могу задержаться — нужно успеть спасти одного демона... Сещёмару! — позвала она, направляясь ближе к месту драки. — Прекрати эту бессмысленную трату времени. Нараку отправился на север, между Быком и Тигром. А эти шершни на самом деле умерли сами. — Ты его защищаешь, жрица? — он недовольно посмотрел на девушку. — А ты повторяешься, — фыркнула она. — Я за противоядием для Джакена. Кагоме улыбнулась и, развернувшись, побежала к А-Уну. Стоило ей прыгнуть в седло, как он тут же поднялся в воздух и заскользил в сторону деревни. Вскоре она скрылась из виду, оставив после себя неловкое молчание. — И что это было, Сещёмару? — взревел Инуяша. — Я узнал, что хотел, — отозвался дайёкай, убирая Токудзин, и развернулся, чтобы уйти. — Мы не закончили! — вскричал младший брат. — Что всё это значит? — Что значит что? — соизволил обернуться к нему демон. — Ты послушался человека, — медленно проговорил Инуяша. — Ты прислушался к словам жрицы. Ты в себе, вообще? — Тебя это не касается, — отрезал Сещёмару. — Если это касается Кагоме, то это касается и меня! — снова повысил голос ханьё. — Хм, — многозначительно отозвался Сещёмару, мгновенно исчезая белой вспышкой в направлении севера. — Разговорчив, как всегда, — вздохнул Инуяша. — Ну что, двинули к Дзинендзи? Надо запастись противоядием для Кирары и вообще...***
Уже на входе в ущелье стало ясно, что взять что-либо не будет просто. Дзинендзи переживал самый сложный день в жизни ханьё, а потому даже постеснялся выбраться из-под циновки, но всё же нарисовал Кагоме вековечный цветок. Она обвела взглядом нависшие над головой скалы и нашла его — растение оказалось почти на самом верху. Жрица подняла А-Уна в воздух и направилась к своей цели. Но спокойно долететь им не дали — со дна стали подниматься демоны, и пришлось отстреливаться. А-Ун опустился на небольшой карниз немного ниже цветка и принялся изрыгать пламя в подступающих противников. Кагоме же, вздохнув, полезла на скалу. — Какая красивая и смелая, — раздался внизу скрипучий голос. — И приданное просто восхитительное. Женюсь! Кагоме опешила и замерла на несколько мгновений. Потом сквозь зубы отругала себя и полезла дальше. Цветок был уже совсем близко — ещё чуть-чуть, и она сможет сорвать его. Тот же голос велел привести к нему девушку, но жрица упорно игнорировала его. То, что она переоценила свои силы, или точнее — длину своих рук, Кагоме поняла, как только стебель цветка оказался в её ладони. В то же мгновение она начала падение со скалы вниз, прямо в объятия того, кто обладал тем скрипучим голосом. Подавив крик, жрица обернулась и увидела безобразного ёкая, напоминающего ящерицу. И вот это уже вселило в неё настоящий ужас. — Нет! — протяжно завопила Кагоме, не зная, чего боится больше — разбиться или оказаться в лапах этого уродца. Жрица зажмурилась и попыталась морально подготовиться к худшему, но её падение неожиданно прервалось. Её сжимали в тёплых объятиях одной рукой, и девушка осторожно открыла глаза. Сещёмару на неё не смотрел — его взгляд был обращён к тому ящеру внизу. Кагоме показалось, что золото его глаз пылает яростью, и она внутренне сжалась и закрыла глаза. Всю дорогу, а заняла она по ощущениям Кагоме минут десять, Сещёмару молча прижимал её к себе. Он ни разу не взглянул на неё, и жрица боялась, что увидит в его глазах презрение. Конечно, ведь ему опять пришлось спасать её — глупую, слабую смертную. Девушка была убеждена, что именно её слабость вызвала в нём такую ярость. И отчасти он, вероятно, был зол из-за встречи с Инуяшей. Стоило ногам Кагоме коснуться земли, как Сещёмару сразу же отпустил её, и она подбежала к Джакену, протягивая ему ягоды. Ранмару ободряюще улыбнулся ей и развязал жгут окончательно. К демону-псу жрица оказалась спиной, но была уверена, что и он отвернулся и прожигал взглядом всё, что попадалось на глаза. — Принесу воды, — наконец произнесла Кагоме. — Надо сварить рис, а то придётся слушать бурчание моего живота всю ночь. — Впредь будь осмотрительнее, — ледяным тоном произнёс Сещёмару. — Прости, я... — пролепетала девушка. — Я постараюсь... Через пару секунд она уже скрылась в кустах и зашуршала в сторону ручья, журчание которого слышалось даже здесь. Ранмару, убедившись, что Джакен в порядке, поднялся и подошёл к Сещёмару. Тот действительно прожигал взглядом всё, что видел. — Она не виновата, что ты холодный молчаливый сухарь, — тихо изрёк дракон. — Я на неё и не злюсь, — фыркнул пёс. — А на кого тогда? — нахмурился Ранмару. Сещёмару только фыркнул в ответ. Ему показалось, что сегодня просто все задают ему слишком много вопросов, на которые он совершенно не желает отвечать. Да и с какой стати он должен кому-либо что-либо объяснять? Возможно, если бы Кагоме спросила его о причинах злости, он бы снизошёл хоть до краткого ответа. Но она не стала бы спрашивать. И Сещёмару прекрасно понимал, почему. Раз уж она не знала о настоящих мотивах его поступков, то находила объяснения исходя из того, что знала о нём. А когда она узнает, ей не нужно будет устраивать допрос с пристрастием, чтобы всё понять. И это демону нравилось. Вернувшись, Кагоме быстро развела огонь и поставила воду греться. Она всё так же не смотрела на Сещёмару, боясь его гнева, и потому пристроилась у огня с учебником по истории. Она открыла его на нужной странице и сделала вид, что читает нечто бесконечно интересное. — Вода кипит, — произнёс демон-пёс, привлекая её внимание. — А? — Кагоме подняла голову и уставилась на него. — Что? Уже? Я и не заметила... Жрица подхватилась и бросилась к мешку риса, полученному за Ранмару. Отмерив нужное количество, она осторожно всыпала крупу в воду и добавила соль. Аккуратно помешивая ложкой, девушка внимательно следила, чтобы рис не прилипал к стенкам кастрюли. — Читаешь что-то интересное? — снова обратился Сещёмару. Кагоме даже показалось удивительным, что она не слышала в его голосе ни злости, ни гнева. — А, учебник по истории. Не думаю, что тебе понравится, — она пожала плечами. — Почему? — демон сел напротив и посмотрел на неё в упор. — Для тебя это будущее, к тому же — будущее людей. Ничего занимательного, — Кагоме вновь перевела взгляд на страницы. — Хотя... Впрочем, нет, вряд ли. — Что там? — Ранмару тоже заинтересовался и подобрался ближе к огню. — Да так... У меня тут раздел о мечниках эпохи... не важно, какой эпохи, — улыбнулась жрица. — Говорится о том, как искусны они были в фехтовании и как достигали этого, — девушка почти физически ощутила два заинтересованных взгляда. — Примерно половина раздела посвящена тому, как каллиграфия связана с боевыми искусствами и как искушены в ней были лучшие мечники. — Каллиграфия — это письмо? — уточнил Сещёмару. — Ну да, — кивнула Кагоме. — Это искусство писать. — Научи меня этому! — хором произнесли дайёкаи. — Хорошо, но я не мастер в каллиграфии, — она вздохнула. — Я могу научить вас кандзи, но сделать это искусством вы сможете только сами. — Тренировки не бывают простыми, — кивнул Ранмару, — иначе в них нет смысла. — Ты обучишь меня этому искусству, — велел Сещёмару. — Прямо завтра и начнём, — согласилась Кагоме, определив, что рис готов, и можно, наконец, поесть.