***
Стоило им выйти из-за деревьев к дому, как навстречу тут же поднялось несколько ронинов. Они сидели прямо на земле и чем-то завтракали, когда их прервали демоны в сопровождении жрицы, и это разбойников явно не обрадовало. Вперёд вышел особенно неприятный тип с шрамом через всё лицо. Он внимательно осмотрел пришедших, задержавшись взглядом на Кагоме. — Девушку мне, благородных господ убить, — ровным тоном произнёс он и отвернулся. — Человек, — обратился Сещёмару. — Мико не одобрит, если мы вас перебьём. Выметайтесь. Нам нужна только хижина. — Здесь тебе не дворец, господин, — пренебрежительно выплюнул атаман шайки. — Никто твои приказы выполнять не кинется. Сещёмару вскинул руку, и рядом с атаманом, вспахав землю, просвистел ядовитый кнут. Повисла тишина. Разбойники таращились на Сещёмару с явным удивлением на необезображенных интеллектом лицах. — Ты что, слепой? — скривился Ранмару. — Перед тобой два дайёкая. Пока ещё не очень злых. — Ха... Ха-ха-ха, — вдруг рассмеялся атаман. — И что могут два демонишки против трёх десятков вооружённых людей? Дайёкаи вздохнули и повернулись к Кагоме. Она удивлённо перевела взгляд с одного на другого и вопросительно нахмурилась. Потом посмотрела на атамана и неприязненно скривилась. — А что вы на меня уставились? — обратилась она к демонам. — Мне убивать нельзя. Так что тихонько за барьером посижу. С закрытыми глазами. Кто бросился в атаку первым, разобрать не удалось. Но призыв барьера Кагоме растворился в звоне клинков. Оружие у ронинов оказалось из рук вон плохим — меч Ранмару рассекал его как масло. Сещёмару же даже не потрудился достать Токудзин, используя только ядовитый кнут. Особо резвый разбойник умудрился-таки обойти их и направиться к жрице, но его ждало жестокое разочарование — барьер оттолкнул его прямо под ноги дайёкаям. Впрочем, в некоторой степени ему даже повезло, потому как его только потоптали. Вскоре ронины утратили боеспособность в обмен на свежие раны, а атаман был поднят за горло над землёй. — Вам нужно просто оставить это место на три дня, — процедил демон-пёс. — Или этот мир навсегда. — Уходим, — сдавленно прохрипел атаман. Вся шайка убралась с поляны перед домом с поразительной скоростью — свою шкуру хотел сохранить каждый. Кагоме сняла барьер и бодро поднялась с земли. Она прошла к дому, держа А-Уна под уздцы, и зверь лёг перед входом. Рюкзак был заброшен на плечо, и девушка вошла внутрь дома. Джакена тем временем отправили в дозор вокруг поляны, чтобы никто не помешал урокам. В доме же оказалось два помещения. В первом пахло затхлостью, потом и кровью. Кагоме поморщилась и, пробормотав: «Здесь надо проветрить», — раздвинула створки настежь, впуская свежий воздух. Пол оказался загажен грязью, и жрица снова поморщилась, проходя дальше. Второе помещение оказалось больше и, как ни странно, чище. Грязи и песка на полу не было, но в комнате оказались две девушки, отчаянно жавшиеся друг к другу. — Пойдёт? — поинтересовался Ранмару, подходя к Кагоме. — Вполне, — отозвалась она и кивнула на девиц: — Только вот... — Можно, мы уйдём? — дрожащим голосом спросила одна. — Мы вас здесь держать не собираемся, — отозвался дракон. — Не думаю, что они ушли далеко, — заметил Сещёмару, проходя в комнату следом. — Увы, но они люди, — вздохнула Кагоме. — Так что я почти уверена, что они объявятся ночью, чтобы убить вас во сне. — А тебя? — демон-пёс покосился на неё. — Ну, и меня тоже, — она пожала плечами. — Но меня, думаю, не сразу... — Да как будто у них получится, — фыркнул Ранмару. — Но мы сюда не разговаривать пришли. — Да уж, — вскинулась жрица и двинулась открывать окна. В комнате сразу стало светлее. За разговором о девушках совершенно забыли, и они так и сидели в уголке. Кагоме достала карандаши и тетради и предложила демонам садиться. Они устроились у стены на некотором расстоянии друг от друга, чтобы девушка могла свободно разместиться между ними так, что пёс располагался по левую руку, а дракон по правую. Но жрица опустилась на колени напротив них и протянула по карандашу. В пальцах Сещёмару карандаш мгновенно превратился в щепки, Ранмару же просто держал его на ладони. — Не страшно, — улыбнулась Кагоме Сещёмару, протягивая новый взамен сломанного. — Давай, я помогу. Она бережно взяла его руку и осторожно вложила в его пальцы карандаш, загибая один за другим. Сещёмару нравилось прикосновение её тёплой ладони, и он едва подавил желание сломать и этот, чтобы она снова касалась его. — Вот так, — наконец произнесла жрица. — Не сжимай его слишком сильно. Это хорошие карандаши, они пишут почти без нажатия. Ранмару она показала, как держать карандаш и лишь слегка поправила его пальцы, когда он взял его в руку. — Ну вот, — улыбнулась Кагоме и метнулась к рюкзаку. — Теперь надо подвязать рукава... — Это ещё зачем? — нахмурился Сещёмару. — Чтобы не измазать, — ответила девушка. — Это, конечно, не чернила, но тоже пачкается. С подвязыванием рукавов Ранмару вполне справился сам, а вот Сещёмару понадобилась помощь — одной рукой он никак не мог справиться с узлом. Кагоме сделала это за него и теперь только устроилась между демонами, придвинув к себе тетради. Взяв карандаш, она аккуратно вывела в каждой по строчке палочек под разными наклонами и крючочков. Строчки получились совершенно одинаковые, почти как в прописях. — В этом времени принято писать сверху вниз, справа налево, — произнесла она, придвигая тетради под руки демонов. — Заполните страницу палочками и крючочками из первой строки. — Ты сказала, что научишь кандзи, — заметил Сещёмару. — Научу, — кивнула Кагоме. — Но кандзи и состоит из палочек и крючочков. Для кого-то, кто впервые держит карандаш в руке, сразу начать писать кандзи, скажем так, сложновато. Ранмару начал первым. Стоило ему коснуться кончиком карандаша тетради, как грифель сломался и отлетел вперёд по изящной дуге. Демон-дракон недовольно фыркнул и повернул карандаш грифелем к себе. — Всё в порядке, — улыбнулась Кагоме, отдавая ему тот, которым писала сама, а его забирая, чтобы наточить. Поднимаясь, она подумала, что очень разумно было взять сразу двадцать штук. Сещёмару склонился над тетрадью и осторожно коснулся карандашом бумаги. Грифель не сломался, и ему удалось провести маленькую чёрточку. Он хотел продолжить, но через плечо на лист упала прядь волос. Демон недовольно отбросил её за спину и снова склонился над тетрадью, но белоснежный локон снова оказался на бумаге. Кагоме улыбнулась и подошла к нему. — Я уберу, чтобы не мешали. Только посиди спокойно. Она осторожно повернула его голову затылком к себе и разделила пряди на три равные части, чтобы заплести косу. Сещёмару сидел не шевелясь — ему нравилось, как девушка перебирала его волосы. Но вскоре она закрепила конец резинкой и отошла. В комнате воцарилась тишина, нарушаемая лишь скрипом грифелей о бумагу. — Эм... А что вы делаете? — донеслось из тёмного угла. — Ой, — Кагоме обернулась на голос, а вместе с ней туда уставились и демоны. — Мы... — залепетали из полумрака. — Вы можете уйти, — улыбнулся Ранмару. — Никто вас здесь не держит. — Но там разбойники, — голос одной из девушек звучал тихо и умоляюще. — Они нас наверняка убьют… — Тогда можете остаться, — пожал плечами дайёкай. — Если боитесь людей больше, чем демонов. — Ранмару, — нахмурилась Кагоме. — Вы, в отличие от тех ребят, ничего им не сделаете. — Если помнишь, я дайёкай, — сообщил он. — Ага, помню. Равно как и обстоятельства нашего знакомства, — с сарказмом отозвалась девушка. — Довольно, — прервал их Сещёмару. — Они могут делать, что хотят, пока не мешают. Желательно, в тишине. Ранмару кивнул и вернулся к попыткам рисования палочек и крючочков, и комната снова наполнилась скрипом грифелей. Кагоме наточила сломанный драконом карандаш, потом поднялась и направилась к выходу. Она шла тихо, стараясь, чтобы половицы не издавали шума под ногами. Но Сещёмару всё равно заметил. — Куда собралась? — ледяным тоном поинтересовался он. — Займусь уборкой, — улыбнулась Кагоме. — Не отходи далеко, — повелительным тоном изрёк демон-пёс, так и не подняв головы от тетради. Девушка послушно кивнула и действительно не покидала пределов слышимости: она наломала веток с ближайших деревьев и нарвала травы с поляны, потом вернулась и принялась старательно выметать всю грязь из первой комнаты. Назвать пол чистым даже после интенсивной работы импровизированным веником язык не поворачивался, но всё же стало значительно лучше. По крайней мере, запах почти пропал. Кагоме осмотрелась и нашла небольшую вязанку хвороста. Она подняла её и вернулась в комнату, намереваясь развести очаг. Время шло к обеду, так что нужно было приготовить что-нибудь. Когда огонёк занялся, девушка достала из рюкзака бутылки с водой и вылила их в котёл, который тут же поставила греться. Потом она повернулась к демонам, чтобы узнать, как у них дела. Сещёмару сидел с крайне сосредоточенным выражением лица, похожим на восковую маску. Тот факт, что это лицо живое, выдавало только периодическое моргание. Ранмару был увлечён, и от усердия даже высунул кончик языка. Кагоме бесшумно усмехнулась в кулак и приблизилась. Демоны как раз дописывали последний столбец. Она подняла тетради с пола и внимательно посмотрела на их каракули. — Мда... — протянула жрица. — Ну, для первого раза довольно неплохо... — она устроилась между ними и открыла чистую страницу. — Письмо не требует большого приложения сил, — мягко произнесла Кагоме, записывая новые строки. — Смотрите, работает только кисть — пальцы и запястье. Плечо и предплечье должны быть расслаблены... В этом нет ничего сложного, нужно только приноровиться. — Почему мы не начали с кисти? — спросил Сещёмару, притягивая к себе тетрадь. — Во-первых, потому что у меня нет их с собой, — отозвалась Кагоме, внимательно глядя, как он примеривается к письму. — А во-вторых, с кистью сложнее. В отличие от карандаша, она мягкая и непослушная... Расслабь руку, говорю, легче будет. Сещёмару повиновался, и дело пошло лучше. Увидев наметившийся прогресс, жрица поднялась и направилась к очагу. Вода уже почти кипела, и надо было идти за рисом. — Чем собираешься обедать? — поинтересовался демон-пёс, не поднимая глаз. — Рисом, — отозвалась Кагоме, раздумывая, брать ли мерную чашку или принести мешок сюда. — Всё равно ничего другого нет. — Можно поохотиться, — тем же ровным тоном сообщил Сещёмару. — Поохотишься, когда будет получаться, как надо, — отрезала девушка и всё же пошла за всем мешком. Ранмару усмехнулся, за что получил хмурый взгляд товарища по обучению. Однако занятия своего они оба не прекратили. Вскоре вернулась Кагоме и принялась за готовку. Из дальнего угла не доносилось ни звука, будто бы там никого не было. Даже дыхания не было слышно за шумом бурлящей в котле воды. Но жрица не забыла про девушек, и поэтому, когда рис был готов, она предложила им поесть. По тому, как обе набросились на незамысловатый обед, выходило, что кормили их здесь плохо, если кормили вообще. Кагоме попросила их не торопиться, чтобы ничего не случилось, ведь никто не станет отбирать еду. И всё равно девушки ели очень быстро. Жрице оставалось только хмыкнуть, заметив, что потом может заболеть живот. В котелке ещё был рис, но Кагоме больше не хотелось, и она разрешила его доесть, сама же занялась чаем. С чашками она вернулась к демонам, дорисовывающим уже вторую страницу. — А вы быстро учитесь, — улыбнулась она, заглянув в тетради. — Теперь будем изучать хирагану. — Что это? — Ранмару внимательно на неё посмотрел. — Что-то вроде алфавита. Можно читать по слогам, — отозвалась Кагоме. — Дописывайте столбцы, а я ещё листочек принесу... — Кандзи, — оповестил Сещёмару. — Ага, — кивнула жрица. — Только нет никакого смысла писать кандзи, если ты не понимаешь их смысла и не можешь прочесть. А чтобы это уметь, нужно начать с хираганы, — она вздохнула. — А если ты такой умный, то можешь прекратить всё это и заняться более привычным делом — махать мечом направо и налево. Повисла тишина. Дайёкая отчитали, и он молча взирал на девушку даже без жажды крови. Возразить, впрочем, было нечего — это она умела читать и писать, а не он. Это она учила его, а не он. Сещёмару выдохнул и опустил глаза, соглашаясь с её доводами. Кагоме записывала символы и произносила их вслух, а потом требовала, чтобы демоны повторяли. И они повторяли. Потом она погоняла их по звучанию, чтобы убедиться, что они всё запомнили. Запоминали они, надо заметить, на удивление быстро, и жрица подумала, что учить взрослых, должно быть, совсем иначе, чем детей. Сещёмару и Ранмару принялись переписывать азбуку, а Кагоме взяла учебник по истории и стала читать. Картина была почти идиллической. — Кагоме-сама, взгляни, — позвал Ранмару. — Я попробовал написать несколько слов. — О, — отозвалась жрица, принимая у него тетрадь. — Цветы распускаются в тишине, — прочла она. — Красивый образ... — Кагоме, — позвал Сещёмару, протягивая свою тетрадь. — Золотом рассвет раскрасил лес, — жрица произнесла фразу из его тетради. — Очень красиво... Что ж, почерк у вас, конечно, ужасный пока ещё, но понять можно. Сегодня можете ещё потренироваться, а завтра займёмся кандзи. Вечер наступил неожиданно скоро. Пока ещё можно было разобрать текст, Кагоме внимательно читала, но стоило сумеркам опуститься на землю, как её сморил сон. Сначала она просто клевала носом, потом откинула голову назад и привалилась к плечу Сещёмару. Демон на несколько секунд замер, боясь повернуться к ней. Ранмару тихо хмыкнул, но промолчал, а Кагоме мирно посапывала, и дыхание её было ровным и спокойным. Сещёмару едва заметно вздохнул и аккуратно поднял её на руки, чтобы отнести в угол. Там он укрыл её спальником и бросил взгляд туда, где сидели найденные девушки. Они тоже спали, и только теперь он заметил, что уже наступила ночь. Дайёкай тихо закрыл окно и вышел в первую комнату. Ранмару последовал за ним, и когда они оба были в выметенном Кагоме и проветренном помещении, закрыл дверь. В лесу вокруг царила тишина. По крайней мере, разбойники очень надеялись, что движутся достаточно тихо, чтобы не потревожить сон нагло прогнавших их ёкаев. В какой-то степени их надежды оправдались, ведь Сещёмару и Ранмару не спали. После того, как они убедились в том, что в комнату, где спала Кагоме, только один вход, дайёкаи расположились в ближнем к выходу помещении и с завидным упорством переписывали символы хираганы. Мелкая тень метнулась от кустов к порогу дома, заставив А-Уна приподнять одну голову. Зверь посмотрел по сторонам и снова улёгся, закрывая глаза. Тень же прошмыгнула внутрь, не издав ни звука. — Сещёмару-сама, — тихо проговорил Джакен, — разбойники идут сюда. — Присмотри за Кагоме, — отозвался тот так же тихо и поднялся. Шайка, стараясь не шуметь, выбралась на поляну перед домом. Тихо ощерившись мечами, они приготовились атаковать и ждали только победного клича атамана. Но стоило ему набрать в грудь воздуха, как из дома вышли дайёкаи. Их рукава всё ещё были подвязаны, а волосы Сещёмару по-прежнему были собраны в косу. Это придавало им неповторимой серьёзности и решимости. — О, похоже, мы всё же потревожили сон благородных господ... — изрёк атаман, поигрывая мечом. — Правда, похоже? — недоверчиво поинтересовался Ранмару. — Жаль, девчонка спит и не увидит, как вы сдохнете, — ухмыльнулся разбойник. — Как вы, кстати, её делите? По очереди или сразу вдвоём? Как ей привычнее, чтобы её пользовали? — Зря, — выплюнул демон-дракон, физически ощущая возрастающую жажду крови пса. — Был у меня один знакомый охотник на демонов, — продолжил атаман. — Он научил меня делать отраву, которая даже против дайёкая будет работать, а для людей безвредна. Сейчас и опробуем! Он выдернул из-за пазухи бамбуковый сосуд и открыл его в сторону Сещёмару, и дайёкая окутало густым фиолетовым туманом. Ранмару же предусмотрительно отпрыгнул в сторону. Атаман гадко ухмыльнулся и медленно двинулся вперёд. — Мы убьём тебя, пока ты не можешь двигаться, — проскрипел он, удобнее перехватывая меч. — Как будто человеческий яд может что-то сделать мне, Сещёмару, — донеслось из облака. Мгновением позже из фиолетового тумана вылетел и сам демон-пёс. Его когти светились зелёным, а глаза горели яростью. Его рука прошла насквозь через грудь разбойника, окрасившись кровью. Сещёмару стряхнул умирающего на землю и, презрительно глядя на него, изрёк: — Как ты смел думать, что сможешь прикоснуться к ней? — ответа не последовало. — Уже умер? Скоропостижная смерть главаря шайки заметно поубавила пыл остальных, и они попятились к лесу. Сещёмару недовольно посмотрел на них и только фыркнул. — Убирайтесь, — произнёс Ранмару. — Хотя, жаждущие присоединиться к нему, — он кивнул на труп, — могут остаться. Разбойники обратились в бегство. Тело их атамана ещё не успело остыть, когда ими на поляне уже и не пахло. Сещёмару поморщился и сел на пороге дома. Он слишком красочно представил себе, как эти твари касаются Кагоме, и ярость клокотала в нём, почти вызывая неконтролируемую дрожь. Ему хотелось броситься следом за разбойниками и каждого разорвать в клочья, чтобы даже хоронить было нечего. Но что-то останавливало. Он поднялся и прошёл в комнату. Кагоме мирно спала — шум снаружи не разбудил её. Сещёмару тихо выдохнул, приблизился и опустился рядом с ней на одно колено. Лицо жрицы выглядело таким спокойным, и судя по лёгкой улыбке, ей снилось что-то хорошее. Демон хотел коснуться её щеки, но его ладонь всё ещё была в крови, поэтому он только смотрел. — Эй, — тихо позвал Ранмару, — оно вот-вот вонять начнёт. Сещёмару неохотно оторвался от пола и вышел, тщательно прикрыв за собой дверь. Теперь они вдвоём стояли над трупом и размышляли, как с ним быть. Тело действительно грозило вот-вот начать разлагаться. От этого запаха и людям нехорошо, что уж говорить о мощном обонянии демонов. — Может, закопаем его? — предложил Ранмару. — Руки марать, — отозвался Сещёмару. — Я уберу это. Он встряхнул рукой, и когти вновь слабо засветились. Ядовитый кнут прошёлся вдоль тела несколько раз, разъедая его. То, что не так давно было человеком, растекалось слизью по земле и становилось похоже на большую лужу грязи. Вскоре от него ничего не осталось, кроме расплывшейся густой жижи. — Джакен, — позвал Сещёмару. — Принеси воды. Жаб опрометью бросился в лес. Чтобы залить лужу и слизь ушла, ему пришлось сбегать до ручья ещё шесть раз. Последнее ведро взмыленный Джакен приволок отчаянно пыхтя, и когда его господин остался удовлетворён уборкой, устало осел на землю рядом с А-Уном. Зверюга всё это время продрыхла и даже ухом не повела, когда жаб привалился к боку спиной. Сещёмару прополоскал руку ещё в первом ведре, но ему всё ещё мерещился запах крови. — Скоро рассвет, — заметил Ранмару. — Кагоме-сама проснётся. Что она скажет, когда увидит это? — Ничего, — отозвался Сещёмару. — Она не дура, чтобы задавать вопросы, на которые не хочет знать ответы. — Тем более, когда ответ она и так знает, да? — улыбнулся дракон.***
Кагоме проснулась, когда Сещёмару распахнул окно в комнате. Было ещё утро, и свежий воздух мгновенно ворвался в помещение. Девушка вдохнула полной грудью и села. Она улыбнулась и посмотрела на очаг. Огонь там давно потух, зато рядом стояло ведро воды и лежала небольшая вязанка хвороста. Намёк был более чем прозрачен. Жрица поднялась и молча прошла к очагу, разломила несколько веточек, и всего через несколько минут там уже горел огонь. Потом она быстро умылась и поставила чайник. — Хорошо спала, Кагоме-сама? — подал голос Ранмару, только возникший в дверях. — Да, — улыбнулась девушка, — спасибо. — Вот и хорошо, — улыбнулся дракон, и за его голосом не было слышно тихого облегчённого вздоха Сещёмару. — Давай выпьем чаю и продолжим наши занятия. — Да, — кивнула Кагоме, — обязательно.