***
Кагоме было настолько уютно, что просыпаться не было никакого желания. Её укутывал тёплый мех, она чувствовала руку Сещёмару, крепко держащую её, и даже слышала, как бьётся его сердце. Сон ещё туманил разум, и она не сразу поняла, что находится вовсе не на земле. «А, точно... Сещёмару же собирался нести меня...» — медленно сообразила жрица. Утром время её пробуждения нельзя было назвать даже с очень большой натяжкой. — Уже скоро, — раздался голос Ранмару, и Кагоме осторожно повернула голову. — О, проснулась. Сещёмару перевёл взгляд на лицо жрицы. Золотые глаза, прежде блестевшие холодным металлом, теперь смотрели тепло, что, впрочем, никак не влияло на ледяное выражение лица. Демон вновь устремил взгляд вперёд, и Кагоме последовала его примеру. Жрица увидела раскинувшиеся горы, к которым они стремительно приближались. Ранмару улетел чуть вперёд, будто оттолкнувшись от воздуха. «Хотела бы я тоже уметь летать... — подумала Кагоме. — Но так тоже хорошо. Может, даже лучше...» Замок в горах возник как-то внезапно. Кагоме подумала, что он похож на тот, в котором она впервые встретила Ранмару, но всё же был другим. Крышу этого замка венчал огромный золотой дракон, но в остальном здание не было похоже на необъятные хоромы. На крыльце стояла женщина. Она явно заметила их и теперь просто ожидала, когда они приземлятся. — Мама, — произнёс Ранмару, приземлившись прямо перед ней и обняв. — Дорогой, ты по делу или просто домой? — улыбнулась Нана. — И то, и другое, — отозвался он. — Отец дома? — Да, — она неопределённо махнула рукой на замок. — Распекает твою сестру в главном зале. — И не надоело ему... — буркнул Ранмару. — Может, мы войдём? Я хотел познакомить вас со своими друзьями. Сещёмару и Кагоме всё это время стояли в стороне и старались не подавать признаков присутствия. Идея посетить дом дракона теперь не казалась Лорду западных земель такой уж хорошей. Он сам был наследником того, кто запечатал Рюкоцусея — дракона из этих самых мест. А Кагоме... Кагоме вообще была жрицей, да ещё их человеческой родственницей. — Дитя, — обратилась Нана, приблизившись к Кагоме. — Ты мико? — Да, госпожа, — стушевалась жрица. — Ты знаешь, кем является мой сын Ранмару? — её глаза опасно сощурились. — Дайёкаем? — Кагоме посмотрела в изумрудные глаза Наны. — Хотя я больше думаю о нём, как о друге. Демоница подошла почти вплотную и смотрела на девушку в упор. Кагоме даже не дёрнулась снять с плеча лук, пусть у неё и не было стрел. Она не подняла рук в защитном жесте и определённо даже не думала ни о заклинаниях, ни о барьере. Кагоме не могла оторвать взгляда от удивительно красивых глаз Наны, запоминая её черты. «Невозможно красивая... — была единственная мысль Кагоме. — Невероятно...» — Ты не боишься, мико? — спросила Нана. Тон был угрожающим, но в глазах уже заметны были весёлые искорки. — А мне следует? — жрица склонила голову набок. — Я имею ввиду, Вы не похожи на безумного ёкая, который кинется в бой без причины. Демоница рассмеялась. Смех её был звонким, как весенняя капель, но при этом она не утратила какой-то особенной аристократичности. Успокоившись, она перевела взгляд на Сещёмару, и глаза её снова похолодели. — Юноша, — обратилась она, и дайёкая едва не передёрнуло — так к нему давно никто не обращался, — мне известно, кто твой отец. А тебе известно, где ты? — В доме, где вырос мой друг? — полуутвердил Сещёмару. — В местах, откуда родом Рюкоцусей, — изрекла Нана, внимательно следя за реакцией и сдерживаясь, чтобы не шикнуть на не в меру развеселившегося сына. — Это должно что-то значить? — у дайёкая слегка изогнулась бровь. Кагоме поджала губы, чтобы не последовать примеру Ранмару. — Это было личным делом моего отца. Насколько мне известно, не ладил он лишь с одним драконом. И не завещал вырезать весь род. — Дорогой, прекрати хохотать, — всё же одёрнула сына женщина. — Ты уверен, что эти двое не опасны? — Мам... — с трудом успокаиваясь, заговорил Ранмару. — Видишь ли... Так в двух словах и не скажешь, но... — Нана, кого там принесло? — из дома вышел Рюя, тащивший за руку Рурико. — Привет, пап, — обезоруживающе улыбнулся ему сын. — Это всего лишь я вернулся и привёл друзей в гости. — Ядовитый пёс и мико, — взвыл дракон. — Мой сын жаждет моей смерти! Чем я всё это заслужил? — он, наконец, выпустил руку дочери и потянулся за мечом. — Но знай, так просто я не сдамся. — Кагоме, мы уходим, — Сещёмару повернулся к жрице, и только взгляд выдавал некую странную эмоцию, которую она готова была принять за веселье. — Не желаю сражаться. Тем более с отцом моего друга, — он особенно подчеркнул последние три слова. — Чего? — гнев Рюи сменился недоумением. — Разве ты не за смерть отца мстить явился? — Я пришёл спросить совета у мудрого дайёкая, — вздохнул Сещёмару. — Отец, может мы уже пройдём в дом? — спросил Ранмару. — Разве гостей можно так долго держать на пороге? — Кто эта мико? — отец с предельно строгим выражением повернулся к сыну. — Я рассказывал о ней. Это Кагоме-сама, — отозвался он. — Что ж, видимо, нам придётся их принять, — вздохнул Рюя и вернулся в дом. Главный зал поражал. Это было большое, очень просторное помещение, лишённое всякой мебели и изысков. Украшали его только пейзажи на ширмах и высокие вазы с сухими цветами. Рюя прошёл в самый центр зала, развернулся и сел на татами. Он жестом пригласил садиться и всех остальных. Нана расположилась по левую руку от него, Рурико по правую. Ранмару сел боком к нему рядом с матерью, а Кагоме и Сещёмару устроились напротив. Повисло молчание. — Я бы попросил тебя оставить мечи, — нахмурился Рюя. — Если это вызывает беспокойство, то решить дело можно так, — демон-пёс взял Кагоме за руку и переплёл их пальцы. — Левой рукой не сражаешься? — хмыкнул дракон. — У меня её нет, — едва заметно поморщившись, признал Сещёмару. — Рурико, перевяжи их руки лентой, — со вздохом произнёс Рюя. — Чтобы уж наверняка. Подошедшая девушка была очень похожа на мать. От неё было также сложно оторвать взгляд. Кагоме видела немало женщин, которых считали красивыми, но все они меркли на фоне демоницы. Рурико осторожно перевязала их запястья шёлковой лентой с извиняющейся улыбкой и вернулась на своё место. Сещёмару только крепче сжал ладонь Кагоме, совершенно не изменившись в лице. — Сещёмару-сан, — обратилась Нана, — о тебе ходит немало слухов. Если им верить, то людей ты считаешь за мусор, если не хуже, а демонов делишь на отребье, врагов и слуг. Это не похоже на то, что я вижу. — Я бы не сказал, что слухи беспочвенны, — отозвался Лорд западных земель совершенно безразличным тоном. — Люди в подавляющем большинстве довольно глупые, раздражающие и слабые. А что до демонов, то я никогда не определял им роли сам. Ранмару был первым демоном, который пожелал не сражаться со мной насмерть, не служить мне, а быть мне другом. — Тогда что насчёт этой девушки? — сощурилась демоница. — Эта мико отличается от остальных людей, — коротко заключил Сещёмару. — Будь мы врагами, я бы очень остерегался её огромной духовной силы, — заметил Ранмару. — Значит, это и есть та самая жрица, которая могла бы снять проклятие с Рурико? — с хмурым видом поинтересовался Рюя. — Дело сильно осложнилось, — признал Ранмару. — Это довольно долгая история... К югу отсюда есть деревня, где пятьдесят лет назад жила мико, которая хранила Камень Душ. Рядом с этой деревней есть лес, в котором растёт дерево, не ведающие времени. А в этом лесу находится колодец Костоглот. Люди бросали в него останки демонов, и те исчезали. Этот колодец простоит ещё пять сотен, до тех времён, когда родится Кагоме-сама. — Ч-что? — лицо отца вытянулось, а глаза увеличились едва ли не вдвое. — Кагоме-сама родится только через пять сотен лет, — повторил Ранмару. — В ней возродится душа жрицы, покинувшей мир вместе с Камнем Душ, и вместе с ним же и вернувшаяся. И именно он приведёт Кагоме-сама в это время. Собственно, именно то, что произошло с Рурико и стало началом той цепи случайностей, которая привела к рождению мико. Проще говоря, Кагоме-сама твоя пра-пра и ещё четыре раза правнучка. Рюя уронил лицо на ладони и почти беззвучно бормотал: «Мико... Мико... Внучка... Мико... Внучка...» Он явно пытался найти в себе силы осмыслить эту новость, но это никак не получалось. Нана погладила его по руке и приблизилась к Кагоме. — Дай мне свою руку, дитя, — произнесла демоница, протягивая ладонь. — Если в тебе есть хоть капля драконьей крови, я так смогу узнать о тебе больше, чем ты сама сможешь рассказать. Жрица протянула развёрнутую ладонь, и Нана взяла её в руки. Кисти демоницы были прохладными, а её кожа — нежной. Она провела пальцами по линиям на ладони, слегка надавливая. Эмоции на её лице сменялись с удивительной быстротой, но чаще всего проскальзывало удивление. Наконец, она сжала руку жрицы и прикрыла глаза. Кагоме ощутила, как нечто тёплое словно бы проникает в неё. Когда в её душе копалось порождение Нараку, было неприятно, даже мерзко, но в это раз было совсем не так: Нана исследовала её очень осторожно, казалось, она окружала душу девушки заботой. Наконец, демоница выпустила её ладонь и вернулась на своё место. — Мы не можем позволить снять проклятие до того, как Рурико родит первенца, — с какой-то невероятной серьёзностью произнесла Нана. — Что? — отшатнулся Рюя, глядя на жену, как на сумасшедшую. — Это же мико! — Не помню, чтобы мико и дайёкаи были такими уж врагами, — фыркнула демоница. — Ты не можешь видеть того, что вижу я. А я могу с уверенностью сказать, что не дать Кагоме-сама родиться будет самой большой ошибкой, которую только можно совершить. — Почему? — жрица ошарашенно смотрела в глаза Наны, пытаясь хоть как-то понять её. — Потому что твоя жизнь, само твоё существование важно, — отозвалась демоница. — Тебе сейчас не нужно знать об этом больше. — Я не понимаю... — пролепетала Кагоме. — Тогда просто прими это, — пожала плечами Нана. Сещёмару крепче сжал руку жрицы. Он только сейчас понял, что с тех самых пор, как Ранмару получил письмо от самого себя из будущего, терзался мыслью о том, что Кагоме всё же снимет проклятье с сестры друга, и тогда... Тогда у него не появилось бы ни друга, ни той, без которой он уже не представлял себе жизни. Осознание, что ей попросту не позволят этого сделать, на несколько мгновений лишило его связи с действительностью — Сещёмару даже звуки воспринимал так, будто им приходилось пробиваться сквозь толщу воды. Её рука в его ладони была единственным, что он мог чувствовать в эти мгновения. — Дорогой, на моей памяти ты впервые привёл гостей в дом, — снова заговорила Нана, обращаясь к сыну. — Почему ты не привёл тогда свою возлюбленную? — Я думал... Мне казалось, это не лучшая идея, — Ранмару сокрушённо вздохнул. — Я думал, ты не позволишь ей переступить порог из-за того... Из-за Рёты. — Рёта... — демоница тяжело вздохнула. — Мы ничего вам не рассказывали, чтобы не повторить ту ошибку Рюи, но, полагаю, вам стоит знать правду о том, что тогда случилось, — Нана встряхнула головой и посмотрела на мужа. Тот только махнул рукой и отвернулся, давая тем самым разрешение. — Вряд ли ты помнишь друга отца Орочи, змею. Так вышло, что он полюбил смертную и пришёл к твоему отцу за помощью. Известно, что, если женщина понесёт от дракона и будет пить особое лекарство, дитя, ещё не имеющее души, сольётся с её телом, делая мать ёкаем. Об этом и просил Орочи. Рюя отказывал ему на протяжении трёх лет, пока Орочи не пришёл ко мне и не рассказал всё, — она снова вздохнула. — В конце концов, твой отец сдался. Счастье друга было важно для него, да и я понимала, что это не простая прихоть. Но женщина передумала в последний момент, и родила ханьё. Так как сначала лекарство она всё же принимала, ребёнок стал очень силён и перед рождением поглотил всю её жизненную силу. Малыша Орочи принёс нам, и больше мы его не видели. Только в корзине между пелёнок и одеял была короткая обвинительная записка... — А я предупреждал... — тихо проговорил Рюя. — Я говорил ему, что так может случиться, если она не станет пить лекарство... — Шестьдесят лет назад Рёта погиб, — глаза Наны увлажнились. — По иронии судьбы он сражался с кланом змей, и его убил яд. — Я довольно долго относился к брату с пренебрежением, — заговорил Ранмару. — Меня бесила мысль о том, что отец не только изменил матери, но ещё и притащил это в дом. Я тогда не говорил с ним, делал вид, что его вообще не существует, но однажды услышал, как мама говорила с ним саду. Она сказала, что он ни в чём не виноват, ведь он не мог выбрать родителей. Но раз уж Рюя его отец, то она постарается стать ему матерью. — И ты смог это принять? — изрёк Сещёмару с непривычными, едва уловимыми нотками понимания в голосе. — Мне понадобилось время, конечно, — отозвался дракон. — Рурико справилась куда быстрее. — Зато потом вы были очень близки, — произнесла Рурико. — Даже обидно было, что я осталась в стороне. — Тебя я всё равно люблю больше, — улыбнулся ей Ранмару. — Значит, человека можно сделать ёкаем, сохранив его личность, — задумчиво произнесла Кагоме. — Тебе этот способ не подойдёт, — сообщила Нана. — В тебе есть кровь дракона, поэтому ребёнок попросту не станет сливаться с тобой. К тому же, твоя духовная сила среагирует на проявление ёки и, скорее всего, просто очистит его. Но есть и другие способы. И тебе может оказаться доступен лучший из них. — Вы не расскажете о нём? — жрица даже чуть придвинулась вперёд. — Нет, — улыбнулась демоница. — Тебе о нём знать не нужно. — Из Ваших слов выходит, что мне вообще ничего не нужно знать... — пробурчала Кагоме, возвращаясь на место. — Напротив, тебе нужно знать очень многое, — Нана поднялась. — Давайте-ка оставим мужчин и поговорим, как девочки. Рурико уже через мгновение развязала ленту, и Кагоме, неохотно отпустив руку Сещёмару, поднялась идти следом за хозяйкой дома. Уже шагов через десять Рурико принялась задавать вопросы, которые лились из её уст, как из рога изобилия, не давая и слова вставить в ответ. Мужчины проводили их долгим взглядом, прежде чем снова обратить внимание друг на друга. — Значит, явились за советом, — констатировал Рюя. — Что ж, посмотрим, чем я могу вам помочь...I. Камень Душ 28. Истории
8 июля 2017 г. в 00:08
Особого повода не было, и вечерние посиделки вышли как-то спонтанно. Отлучившийся Ранмару вернулся к закату с парой больших кувшинов саке, а Сещёмару принёс с охоты трёх довольно крупных кабанчиков. Кагоме только вздохнула, прикидывая масштаб работы, и принялась устраивать жаровню. Дракон разделал тушки, и теперь они терпеливо ждали, когда мясо будет готово. Однако, в отличие от прошлого раза, было решено сначала всё приготовить. Это заняло немало времени, но, когда жрица, наконец, закончила, мяса оказалось так много, что оно заняло всю посуду, которая была у неё с собой. Сещёмару, съев всего один кусок, приблизился к Кагоме и сел, поворачиваясь спиной. Жрица только вздохнула, доставая расчёску — он опять умудрился довести свои волосы до жуткого колтуна. Ранмару терпеливо ждал, пока они закончат.
— Кагоме-сама, я могу тебя попросить? — обратился дракон, стоило расчёске исчезнуть в рюкзаке. — Может, ты будешь наливать саке?
— Ну... — протянула жрица, покосившись на Сещёмару. Тот едва уловимо кивнул. — Конечно.
В угли жаровни бросили несколько поленьев, на которых занялся огонь. От него почти не было света, зато шло тепло. Жрица оказалась между дайёкаями и налила две полных пиалы. Они выпили и приступили к трапезе. Небо было полно звёзд, и тонкий месяц сиял в вышине. Ночь была удивительно светлой, и всё вокруг казалось сказочным. Даже ветер совсем стих. И всё же было прохладно. Кагоме чуть поёжилась, и её спину тут же укутал мех Сещёмару, на лице которого при этом не дрогнул ни один мускул. Жрица улыбнулась, вновь наполняя пиалы.
— Удивительная ночь, — заметил Ранмару, подняв глаза к небу.
— В моём времени так много звёзд не увидеть, — вздохнув, произнесла Кагоме.
— Сещёмару, а это ничего? — дракон повернулся к нему. — Саке не вскружит тебе голову?
— Заткнись, — отмахнулся демон-пёс. — Не порти момент.
На некоторое время воцарилось молчание. Оно не было неловким или гнетущим, скорее, его вызывало благостно-созерцательное настроение, и хотелось оставить все насущные проблемы за пределами мыслей, расслабляясь и не думая ни о чём. Это настроение настолько поглотило Кагоме, что она и сама не заметила, как запела. Ещё в начальной школе они учили народные песни, и теперь именно одна из них пришла ей на ум. Разум сам дорисовал в картине вокруг лепестки цветущей сакуры, а голос жрицы лился, словно ручей. Кагоме смотрела на звёзды и не замечала, что демоны повернулись к ней и едва ли не замерли.
— Сакура, сакура…
И горы, и деревни —
Куда ни посмотри,
То ли туман, то ли облако
Благоухает под утренним солнцем.
Сакура, сакура
В полном цвету.
Сакура, сакура…
В апрельском небе,
Куда ни посмотри,
То ли туман, то ли облако.
Ах, какой аромат!..
Пойдём, пойдём
Посмотрим!
Кагоме замолчала, так и продолжая смотреть в небо. Ранмару не находил слов, чтобы высказать жрице своё восхищение, и не имел храбрости напомнить об опустевших пиалах. Сещёмару внимательно смотрел на её профиль и думал о том, что её голос, наверное, был единственным звуком, который так ласкал его тонкий слух.
— Твоё исполнение достойно восхищения, — наконец изрёк дайёкай. — Раньше ты не имела обыкновения петь.
— Я... — девушка мгновенно смутилась. — Я почти никогда... Это просто... Случайно вышло...
— Кагоме-сама, — подал голос Ранмару, поднимая взгляд к небу, — я был бы счастлив, если бы моя возлюбленная была похожа на тебя характером.
Жрица смутилась ещё больше и опустила взгляд в землю. Она не привыкла слышать комплименты в свой адрес, и смущение смешивалось в ней с защитной реакцией. Кагоме не знала, что ей сказать в ответ, и нужно ли что-то говорить, а собственное молчание вызывало ещё большую неловкость. Сещёмару поставил опустевшую пиалу на землю и протянул к ней руку. Он погладил жрицу по волосам, потом провёл пальцами по щеке. Девушка подняла голову, посмотрела на него и онемела — губы Сещёмару изогнулись в едва уловимой улыбке, а само лицо приобрело невиданное ей доселе мягкое выражение. Чтобы собраться с мыслями, Кагоме понадобилось несколько минут, и она, наконец, смогла улыбнуться в ответ. Касание прервалось, и жрица вновь наполнила пиалы.
— Я тут подумал, — подал голос Ранмару, по-прежнему созерцавший звёздное небо, — почему бы нам не наведаться в северные земли?
— Как ты пришёл к такой мысли? — лицо Сещёмару вернулось к привычному выражению.
— Осколка нет, так что Нараку сам нас искать не будет, — задумчиво произнёс дракон. — Мы это уже проходили — пока он сам не даст о себе знать, мы попросту будем носиться, как бешеные, пытаясь его обнаружить. А его, мне кажется, это сильно забавляет.
— Ты хочешь встретиться с семьёй? — осторожно спросила Кагоме.
— И это тоже, — кивнул Ранмару. — Но ещё я думаю, что нам сейчас нужно ненадолго прерваться и подумать, что делать дальше. Три головы в этом деле хорошо, конечно, но совет кого-то более старого и опытного лишним не будет.
— Отправимся туда утром, — принял решение Сещёмару.
— Тогда будем на месте к вечеру, — кивнул дракон.
— Уже очень поздно, — тихо заметила Кагоме. — Если мы хотим отправиться утром, мне стоит лечь спать...
— Ты можешь спать по пути, — изрёк демон-пёс с совершенно невозмутимым видом.
— Но я тогда с А-Уна навернусь, — жрица посмотрела на него, как на умалишённого.
— Я сам понесу тебя, — сообщил дайёкай. — На скорости А-Уна времени понадобится больше.
— Да... — протянул Ранмару. — Кагоме-сама, лучше насладись этими звёздами вместе с нами.
Жрица только улыбнулась — идти спать сейчас и правда не хотелось. Разговор завязался как-то сам собой, хотя между фразами порой были долгие паузы. Поначалу девушка больше молчала, но постепенно стала говорить всё больше и больше. По большей части потому, что дракон стал расспрашивать её о её времени. Рассказывая о том, какой стала Япония за пять сотен лет, Кагоме всё больше вдавалась в собственные воспоминания. И только под утро, когда саке закончилось, а от усталости отяжелели веки, сон сморил её. Жрица так и уснула в меху Сещёмару.