***
Уже несколько дней они бродили без всякой цели. По крайней мере, никто не был посвящён в причину хождения практически по кругу, а Сещёмару упорно молчал, хотя направление задавал именно он. Кагоме ничего не спрашивала, полагая, что он ищет способ завершить свою тренировку с новой силой Тенсайги. Джакен вообще не смел лишнего слова сказать. Кохаку посчитал, что так они путешествуют всегда. Ранмару же был занят заботами об их скромной компании — теперь он охотился, находил места для ночлега, а порой и готовил. Сещёмару искал. Он желал встретиться с единственным существом, которое могло бы помочь ему с новой силой — со своей матерью. Встреча с ней теперь доставляла ему некоторое беспокойство, ведь ему не очень хотелось представлять ей Кагоме сейчас. Впрочем, он считал, что жрица достаточно сильна, чтобы справиться с норовом демоницы. О том, как встретит его матушка Ранмару, Лорд западных земель предпочитал вообще не думать. Они взошли на живописный холм, когда Сещёмару медленно поднял голову к небу. Там среди облаков летела огромная собака. Дайёкай без лишних слов начал обращение в истинную форму, и через несколько секунд в небе оказалось уже две огромные собаки. Пролетев немного вместе оба дайёкая спустились на землю. Напротив Сещёмару стояла невероятно красивая женщина с серебряными волосами, золотыми глазами и месяцем на лбу. Кагоме мгновенно узнала её и склонила голову в приветствии. — Сещёмару, — лишённым эмоций голосом произнесла она. — Так это ты… — Эй, а ты ещё кто такая? Как ты смеешь так обращаться к Сещёмару-сама? — взвился Джакен. — Всё пытаешься разгадать тайну Тенсайги, которую оставил тебе отец? — продолжала она, будто и не заметив выпада жаба. — Поэтому и решил спросить об этом у своей матери… — Это Ваша уважаемая матушка? — мгновенно сменил тон Джакен. — Нам угодно тебе помочь, — произнесла она, по-прежнему игнорируя верного слугу. — Мы сможем продолжить беседу в поместье. Своих спутников ты можешь взять с собой. Через мгновение на холм, где они стояли, налетело облако. Оно было столь плотным, что нельзя было рассмотреть и собственных пальцев. Но совсем скоро туман рассеялся, и они оказались в огромном поместье на вершине лестницы. Матушка Сещёмару располагалась на большом троне, который при других обстоятельствах вполне мог бы сойти за диван. — Сещёмару, — снова заговорила она, — помнится, ты всегда ненавидел людишек. Однако, с тобой мико и человеческий детёныш. Или они — твоя добыча? — Очень «смешно», — фыркнул он. — А дракон? — она коснулась пальцами подбородка в задумчивом жесте. — Слуга? — Я пришёл не ради Ваших комментариев о моих спутниках, — заключил Сещёмару. — Вы должны были слышать от отца про принцип открытия Тенсайгой загробного мира. — Да? — будто бы удивилась она. — Он просто оставил мне этот камень загробного мира. — Демоница приподняла увесистый камень из её ожерелья. — Загробный камень? — переспросил дайёкай. — И просил вспомнить о нём, если ты придёшь, — продолжила она. — Ах, да! Он ещё кое-что сказал… Если воспользоваться этим камнем, ты, Сещёмару, встретишься с огромной опасностью, но нам не нужно поддаваться страху или печали. — Она улыбается, говоря такое, — почти прошептал Джакен и мысленно добавил, что его господин весьма похож на свою родительницу. — Что же делать, Сещёмару? — она задумчиво вертела камень в ладонях. — Матушка в сомнениях. — Пф, — лицо дайёкая приобрело кислое выражение, — а души у Вас так и нет… — Ну, тогда… — её лицо сделалось хищным, — Не развлечёшь меня? Из камня вырвался огромный пёс, будто сотканный из тени. Сещёмару мгновенно обнажил меч и ударил его, но месяц пути тьмы лишь завис над зверем, не причинив ему вреда. Он избрал жертвой не дайёкая, а Кагоме и Кохаку, и хоть жрица успела поставить барьер, пёс подхватил их обоих и унёс с собой в загробный мир путём, открытым Сещёмару. Дайёкай не дал себе труда хоть на мгновение задуматься и рванул следом. — Постой, Сещёмару, — позвала его матушка. — В загробный мир захотел? Ради спасения людишек? А ты, я вижу, подобрел… — Я хочу убить пса и завершить технику, — солгал он, исчезая в проходе. Месяц, рассекавший пространство, скоро затянулся, оставив Джакена и Ранмару таращиться в пространство перед собой. Дракон сжал ладони в кулаки, но не говорил ни слова — он никогда бы не поверил, что мать может обречь сына на гибель, и потому был убеждён, что с Сещёмару и Кагоме всё будет в порядке. — Путь закрылся, — почти прошептал Джакен. — Стоит ему закрыться, и живым нет пути назад, — трагическим голосом произнесла демоница, роняя себя на трон. — Хоть мы предупреждали его, он всё равно туда отправился. — Разве? — Ранмару произнёс это очень тихо, слегка изогнув бровь. А вот мысли Джакена можно было прочесть, не особенно стараясь. Верный жаб держал рот закрытым, но думал с такой громкостью, что можно было разобрать каждое слово. Сещёмару летел за чёрным псом над белой извилистой дорогой, сокращая расстояние. Когти его увеличились, почти начиная чесаться, и дайёкай прибавил скорости, снижаясь прямо на пса. Он разрушил часть дороги, по которой тот убегал, но сам зверь не получил и царапины. Пёс из тени повернул оскаленную морду к Сещёмару, и дайёкай смог рассмотреть, что в его нутре находятся Кагоме и Кохаку — оба без сознания. Лорд западных земель увидел посланников загробного мира и разрубил их Тенсайгой вместе с чёрным псом. Зверюга исчезла, оставив жрицу и юного охотника на дороге. Сещёмару рванул к ним. Он коснулся лица Кагоме и облегчённо выдохнул — она была жива. Тем временем к ним отовсюду приближались создания из теней, как тот пёс. Кохаку пришёл в себя, когда путь, приведший их, разрушился. Сещёмару слегка удивился, увидев, как мальчишка поднимается на ноги. — Смотрю, ты можешь двигаться, — изрёк дайёкай, глянув на него через плечо. — Сила осколка помогла? — А Кагоме-сама? — озадачился Кохаку. Ответить Сещёмару не смог — атаковали костяные птицы. Дайёкай разорвал их когтями, когда со дна пропасти, над которой шёл путь в загробный мир, поднялись головы драконов, сотканные из тени. — Бери Кагоме и беги, — рявкнул Сещёмару, не оборачиваясь. — Ты веришь, что я оставлю тебя? — в том же тоне крикнула в ответ Кагоме. Дайёкай был шокирован. Его движение чуть замедлилось из-за желания обернуться и убедиться, что мико очнулась, и мимо него понеслось нечто с лёгким розоватым свечением. Дракона из теней ударило по одной из морд, и он замер. — Его невозможно очистить, — произнесла Кагоме, — но печать может его задержать. — Ты… — Сещёмару очутился рядом с девушкой. — Почему? — Во мне течёт кровь дайёкая, помнишь? — фыркнула она. — И сколько, как ты думаешь, твоей и Ранмару силы успел впитать гребень? — Идём, — кивнул дайёкай. — Не отставайте. Они отправились по дороге в единственном возможном направлении, а за их спинами путь разрушался, обваливаясь в пропасть осколками. Сещёмару шёл уверенно, даже не думая останавливаться. Кохаку вёл осколок, чистый и наполненный светом. А вот Кагоме становилось всё тяжелее — всё ближе был иной мир. Ей показалось, что она когда-то, не так уж давно, уже была здесь — на самой его границе. Когда перед ними распростёрлась непроглядная тьма, а путь назад был до основания разрушен, жрица внезапно рухнула без чувств. — Сещёмару-сама, — тихо позвал Кохаку, пытаясь привести девушку в чувство, — Кагоме-сама без сознания. Дайёкая сковала ледяная эмоция. Он резко развернулся и приподнял Кагоме к своей груди. Она выглядела в точности также, как в тот вечер, когда он забрал её у Инуяши: холодная, бледная, едва дышащая. Сердце её снова пропускало удары, как тогда. Только на этот раз не было яда, который она смогла бы очистить, и не было пореза на плече. Это место явно не подходило ей. Сещёмару всем нутром чувствовал, что должен спасти её, иначе никогда его жизнь не обретёт смысла. Но идти он мог только вперёд. Несколько секунд они так и стояли рядом с бессознательным телом Кагоме. Затем она чуть приоткрыла глаза и зашевелила губами. Чётки с шеи Сещёмару сорвались сияющими точками, разлетаясь в разные стороны, и вновь собрались в её ладони. Жрица крепко сжала их в кулаке, слабо улыбнулась и перестала дышать. Ещё через мгновение тьма накатила на них, а когда она рассеялась, Кагоме исчезла. — Сещёмару, выходи! — раздался голос его матери. Впереди было видно её поместье. — Пойдёшь вперёд и выберешься. Однако проход вот-вот закроется. Второго шанса вернуться не будет. Дайёкай только фыркнул, сворачивая на другую дорогу, ведущую во тьму. — Кохаку, ступай туда, — велел он. — Что? Сещёмару-сама… — Запах Кагоме, — еле слышно обронил демон. — Я тоже иду, — безоговорочно заявил мальчишка и побежал за дайёкаем. «Ты спрашивала, сколько силы? — злился Сещёмару. — Недостаточно, видимо! Я не отпущу тебя так легко!» Тем временем её запах приближался. А к нему примешивалась вонь тлеющих тел. Впереди был виден огромный чёрный силуэт, который, казалось, стоял спиной, держа что-то в руке. Сещёмару рванул к нему, и вскоре рассмотрел, что в ладони его находится Кагоме. Дайёкай одним ударом отсёк существу руку и поймал жрицу. С ней на руках приземлился он среди горы трупов. Хозяин загробного мира был уничтожен, но к жрице не возвращалась жизнь. Тысяча мыслей промчалась в голове Сещёмару. Он был бесконечно зол на весь мир и в первую очередь — на самого себя за то, что Кагоме, судя по всему, была мертва. Его глаза впервые в жизни жгло. Он бросил меч, прижимая её к себе. «Ничто на свете не стоит её жизни, — он оскалился. — Никакая сила!» Её сердце слабо трепыхнулось, но дайёкай решил не обнадёживать себя напрасно. Тем временем к Тенсайге потянулись руки мёртвых. «И вы жаждете спасения?» — разозлился он и выхватил меч из камня. От него самого и от Тенсайги начал расходиться свет. Через несколько мгновений он смог очистить мёртвых и открыть путь тьмы. С лицом, отягощённым скорбью, и мико на руках Сещёмару вернулся в поместье своей матери. — Сещёмару-сама! — радостно воскликнул Джакен. — Вернулся-таки, — бесстрастно заметила мать. Ранмару решительно приблизился и погладил Кагоме по голове. Сещёмару дёрнулся и направился прямо к материнскому трону, чтобы уложить её. Дракон последовал за ним, и когда демон-пёс сделал шаг от неё, пряча глаза за чёлкой, сжал руку мико в своей. — Болван, — тихо произнёс Ранмару. — Умолкни, — огрызнулся Сещёмару. — Она жива, болван, — повторил дракон. — Наша кровь сохранила ей жизнь. — Ваша кровь? — заинтересовалась матушка. — Она — моя внучатая племянница, — Ранмару обернулся к демонице, и глаза его горели недобрым огнём. — Известно ли Вам было, что дело обернётся так? — Хо? — она взглянула на него с удивлением. — Уж не хочешь ли ты нас обвинить в глупости нашего сына? Однако, — она обернулась к Сещёмару, — ответь, ты уже оживлял её Тенсайгой? — Нет, — холодно ответил он. — Но я снял с его помощью печать. — Что ж, полагаю, Тенсайгой её нельзя будет вернуть. — Лицо Сещёмару вытянулось. — Ведь им лишь единожды можно спасти от существ иного мира. Ты же не думал, что можешь с этим мечом не бояться смерти? Кровь дракона помогла ей выжить в этот раз, но ты должен понять — желание спасти того, кто тебе дорог идёт рука об руку со скорбью и страхом потери… Кагоме вдохнула так, будто её только откачали после того, как она нахлебалась воды. В уголках глаз выступили слёзы, а жизнь наполняла тело с болью, заставляя спину выгнуться дугой. Взгляд мутился, но с каждым вдохом становилось легче. Сещёмару поспешно приблизился к ней и заглянул в её глаза. Она, наконец, смогла сфокусироваться на нём, откашливаясь и садясь. Чётки всё ещё были в её руке, и она смущённо отвела глаза. Дайёкай коснулся её щеки и повернул её лицо к себе. Он хотел, чтобы она видела его улыбку. — Это был такой кошмарный сон, — выдохнула она. — Теперь всё хорошо, — отозвался дайёкай. — Мы видим, он счастлив, — заметила матушка Сещёмару. — Похоже, в нём довольно много от отца. Ранмару фыркнул, но всё же учтиво кивнул демонице. Джакен рассыпался в благоговейных поклонах и благодарностях. Сам Сещёмару довольно холодно попрощался, а Кагоме лишь молча склонилась перед демоницей. На прощание мать Сещёмару сообщила Кохаку, что и его Тенсайга спасти не сможет. Юный охотник принял эту новость спокойно, а Кагоме лишь закусила губу.***
Кагоме в голову пришла довольно странная мысль — ей не хотелось возвращать Сещёмару чётки. В конце концов, эта версия дайёкая не просила её добавлять запечатывание с её смертью. Потому она спрятала их в карман и делала вид, что их никогда не было. Почти стемнело, когда они остановились на ночлег, и жрица принялась за ужин, расставив барьер, как шатёр: так наполнять осколки светом было легче. Джакен, всё ещё исполненный раскаяния, наловил рыбы, и, как и рис, она готовилась теперь на костре. Ужин для Кагоме и Кохаку был скорым, и жрица уже намеревалась ложиться спать, когда поняла, что Сещёмару следит за каждым её движением и будто ждёт чего-то. — Что? — не выдержала она. — Зачем ты сняла их? — спросил он. — Чётки? — переспросила мико. — Ну, видишь ли… — она замялась. — Дело в том, что… Как бы сказать… — Яснее, — надавил дайёкай. — Что ж… — Кагоме вздохнула. — В будущем, когда ты получал их от меня, я собирала их на основе свитка, отданного мне тобой из того времени. К свитку было ещё письмо от тебя, в котором ты просил заговорить чётки определённым образом. — Сещёмару кивнул, а вот остальные явно утратили нить рассказа. — Некоторое время назад я, вроде как, уже была там — на границе иного мира. Когда я потеряла сознание, нечто внутри меня напомнило мне об особенности твоих чёток, и я собрала последние силы, чтобы снять их и освободить тебя, — она отвела взгляд. — Ведь я чувствовала, что умираю. — Зачем было снимать чётки? — голос Сещёмару был строг. Кагоме молча достала из рукава письмо в конверте и протянула ему, отведя взгляд в сторону. Дайёкай взял его в руки, развернул и медленно прочёл. Он глубоко вздохнул, закрывая глаза, и вернул бумагу жрице. Стоило его пальцам коснуться её руки, как он резко перехватил её и рванул на себя, прижимая девушку к груди. Ещё через мгновение они были высоко в небе, почти под самыми облаками. — Верни их мне, — тихо проговорил Сещёмару в самое её ухо. — Если ты оставишь меня, мне не отыскать больше смысла жизни. — Сещёмару… — прошептала она. — Моё сердце остановится вместе с твоим, — произнёс он, заглядывая в её глаза. — Сещёмару, — повторила она, касаясь ладонью его щеки, — никто не сможет вытеснить тебя из моего сердца, но я не хочу забирать своей смертью твою жизнь… Дайёкай склонился ближе к жрице, а она потянулась навстречу ему. Прикосновение к её губам было похоже на глоток прохладной воды для измученного жаждой. Сещёмару целовал Кагоме так осторожно, чтобы только сохранить самоконтроль. Но ощущение её тепла было столь остро необходимо ему, чтобы убедиться в том, что она есть, она жива и она рядом с ним. Время потеряло счёт, но всё же они спустились в лагерь ещё до полуночи. Кохаку уже спал под боком А-Уна, свернувшись клубком. Кагоме приблизилась к рюкзаку и потянула оттуда плед, чтобы укрыть юношу, но рядом с ней материализовался Сещёмару, выхвативший её спальник, в который дайёкай в мгновение ока завернул юного охотника, а жрица снова оказалась в его объятиях. Его мех плотно укутал её. — Спи так, — прошептал он, устроившись под деревом. — Но… — дёрнулась мико. — Я несколько секунд верил, что потерял тебя, — выдохнул Сещёмару. — Дай мне поверить теперь, что это не так. Жрица кивнула и прижалась к нему чуть плотнее, закрывая глаза. Дайёкай вдохнул запах её волос и поднял взгляд к звёздам. Он подумал, что хотел бы снова поговорить с самим собой из будущего. И ещё оставалось убедить Кагоме вернуть ему чётки.