***
Кагоме не успела ещё толком проснуться и открыть глаза, но, лишь заметив отсутствие Сещёмару, сразу спросила, где он. Джакен с готовностью рассказал, что господин его в дрянном расположении духа отправился к кузнецу, и Кагоме только тяжело вздохнула. Ей самой хотелось верить в свои предположения насчёт замыслов Ину-но-Тайшо, но ведь Сещёмару знал его куда лучше и мог, значит, точнее понять его идеи. Жрица решила, что, покуда его нет, стоит заняться тем единственным делом, которое сейчас могла сделать лишь она — наполнить осколок Кохаку светом. Она уже соединила осколки Коги и Кохаку, чтобы наполнять их светом было легче. Как и всегда, духовная сила из её ладоней легко лилась в последнюю часть камня Душ, но вдруг Кагоме почувствовала, что ей приходится преодолевать сопротивление тьмы. Юный охотник тоже заметил это и испуганно обернулся к ней. Ещё мгновение, и за спиной мико возник Нараку собственной персоной. — Думал сбежать от меня, Кохаку? — произнёс ханьё, глядя сверху вниз. Кагоме устало вздохнула, убирая руки от шеи мальчика. Она не спеша поднималась с земли, и прочный барьер отделял её от Нараку, становясь всё плотнее. — Мы всё ждали, когда же ты высунешь нос из своей норы, Нараку, — холодно заметила она, подавая Ранмару знак не торопиться с атакой. — А всего-то надо было, чтобы Сещёмару нас оставил. Дракон и мико тебя не пугают вовсе? — Не вижу при тебе стрел, Кагоме, — усмехнулся Нараку. — Барьер мне не помеха, а Ранмару-сама в одиночку мне не противник. — Вряд ли твоя речь сохранит этот самоуверенный тон, когда я превращу тебя в месиво, — огрызнулся дракон. — Давай смотреть правде в глаза, Ранмару, — вздохнула Кагоме, — он не явился бы сюда, будь у нас хоть малейший шанс его уничтожить, — она подняла взгляд на ханьё. — Но к Кохаку-куну ты не прикоснёшься. Нараку криво улыбнулся, и из его тела начали появляться отростки, похожие на ветви плакучей ивы. Они тянулись к барьеру, да не коснулись его — Ранмару выпустил когти Рютсуме. Ханьё, впрочем, был упорен, и число отростков лишь возрастало. Время шло, но Ранмару никак не мог остановить Нараку, а тот никак не мог пробраться к барьеру. — Хватит, Ранмару. Мы просто теряем время, — заметила Кагоме. Дракон озадаченно посмотрел на неё и пропустил момент, когда с выражением торжества на лице Нараку дотянулся, наконец, до барьера. Всё это время он и Кагоме смотрели друг другу в глаза, и ханьё не заметил, как она читала заклинание. Стоило ему коснуться барьера, как очищающая сила охватила его, будто пламенем. Нараку перекосило, а сам он не мог пошевелиться. — Кохаку-кун, давай на А-Уна, — произнесла Кагоме. — Джакен, летите так быстро, как сможете. — А ты? — жаб перепугался тем, что сделает с ним Сещёмару, если что-нибудь случится с Кагоме. — Кто она, по-твоему, такая? — рявкнул Ранмару. — Забирай мальчишку и проваливай. Да поживей! Дракон понял — второй раз фокус не пройдёт. Даже если Нараку не видел, как произносилось заклинание, он его почувствовал. И, разумеется, не даст Кагоме снова прочитать его. К тому же, теперь его намерение убить её сделается лишь яростнее. Ранмару приготовился к продолжению боя, перехватив Рютсуме обеими руками, и так и оставался за спиной Кагоме. Её рук он не видел. Жрица продолжала смотреть Нараку в глаза. Она не позволяла себе торжества или самодовольства, понимая, что может своими действиями лишь задержать его. Оставалось только понять — как долго и хватит ли этого, чтобы вернулся Сещёмару. Разумеется, одно заклинание давало ей и Кохаку лишь несколько минут, поэтому теперь, когда Нараку был им обездвижен, она спешно складывала сдерживающие печати, одну за другой. Лицо ханьё выражало одновременно растущее удивление и ярость. — Нам тоже стоит убираться теперь, — тихо заметила Кагоме, отходя к Ранмару. — Бежим за А-Уном. Дракон подхватил её и полетел низко над землёй, поднимая облака пыли. Как только Нараку освободится от печатей, он полетит за ними — это сомнений не оставляло. И следы не спутать, ведь его поведёт осколок камня Душ. Скоро они нагнали остальных, но убраться достаточно далеко не успели. — Тц, — недовольно фыркнула Кагоме, когда ядовитый вихрь Нараку возник над лесом. — Только зря потратили время. Она быстро смотала с руки барьерные чётки и надела их на шею Кохаку. Как раз в этот момент щупальца ханьё принялись атаковать их. Барьер Кагоме и когти Рютсуме снова защищали их, но мико понимала, что так не может продолжаться вечно. В этот момент она почувствовала ёки. Это точно был не Сещёмару, но аура показалась жрице знакомой. Через мгновение она узнала Кирару, и почти в тот же момент в вихрь Нараку влетел Хираикотсу. Когда бумеранг полетел обратно к охотнице, Кагоме заметила алый туман вокруг него. И тем более удивлённое лицо было у ханьё, который, по традиции, поспешил убраться, едва его задело.***
Санго привела их к остальной группе. Инуяша, Кикио и Мироку отстали от охотницы, завязнув в битве с Бьякуей, но и он слинял, когда Нараку поспешно покидал поле битвы. Кагоме подошла к Кикио и посмотрела ей в глаза — они сияли. Впервые с возвращения части души Хигураши видела возрождённую мико такой бодрой и здоровой. — Ты освободилась? — тихо спросила Кагоме. Кикио только кивнула в ответ. — Тебе придётся продолжить заботиться о Кохаку. — Ты не справляешься? — удивилась она. — Ты остаёшься хранительницей камня Душ, — отозвалась Хигураши. — И у тебя душа Мидорико. Тебе лучше знать, что нужно сделать. А я могу помочь, дав свою силу. — Что ж, это так, — согласилась Кикио. — Я знаю, что нужно делать, но твоя сила не станет лишней. Но прежде нам всем нужно восстановиться. Кагоме кивнула, и они совместными усилиями принялись за готовку, а к полудню обе компании сидели вокруг одного костра и обедали. Они обменялись новостями, а мико посредством кивков и перемигиваний пришли к согласию о том, что время приблизилось. Хигураши почувствовала Сещёмару раньше, чем его ауру. Она просто знала, что он уже на пути к ним, и совсем скоро будет здесь. Она поднялась, наполнила его чашку чаем и направилась в лес. — Ты куда, Кагоме-сама? — Сещёмару летит сюда, — она вздохнула. — После нашей прошлой встречи он не в лучшем расположении духа. Так что лучше уж я встречу его и расскажу, что случилось. — Он же в ярости будет, — тихо заметил Инуяша. — Не боишься? — Ничего он мне не сделает, — отозвалась Хигураши и решительно двинулась под сень деревьев. Когда жрица почувствовала, что дайёкай находится на достаточном расстоянии, чтобы услышать её, она громко позвала его по имени. Сещёмару не заставил себя долго ждать, явившись через несколько секунд с порывом ветра. — Почему ты одна? — сощурился он. — Я пошла тебе навстречу, — отозвалась мико, протягивая ему чай. — Остальные недалеко. Как прошло? — Я был прав, — мрачно заметил Сещёмару. — Впрочем, это не исключает того, что права можешь оказаться и ты. — Вот как, — кивнула она. — Произошло что-нибудь ещё? — Да, — дайёкай кивнул и передал ей осколок зеркала. — Знаешь, что это? — Чувствую зло Нараку, но ёки нет, — задумчиво отозвалась она. — Это Канны, кажется. — Её, — подтвердил Сещёмару, делая глоток чая. — Подарок от Нараку. Если превратить этот осколок в порошок и покрыть им Тенсайгу, он сможет отнять умения Тессайги. — Ты так хочешь этот меч? — лицо Кагоме приобрело кислое выражение. — Я хочу устроить проверку этому ханьё, — признал дайёкай. — Пусть докажет, что может им владеть. — Ты обещаешь мне, что вы оба останетесь живы? — Если он достоин меча, ничего не случится, — кивнул он. — Хорошо, — Кагоме улыбнулась. — Я чую его, — нахмурился Сещёмару. — Что случилось, пока меня не было? — О, вовсе ничего страшного, — с ехидной улыбкой начала Кагоме. — После завтрака на нас напал Нараку — явился за осколком Кохаку-куна лично. Мне не удалось его очистить, но мои печати могут сдерживать его несколько минут. — Я правильно услышал — здесь был Нараку? — процедил Сещёмару. — Вне всяких сомнений, — кивнула Кагоме. — Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что он явился только потому, что тебя не было, а меня и Ранмару он за противников не считал. Я не успела придумать способ от него избавиться, как нам на выручку пришла Санго-тян. Её Хираикотсу заметно преобразился. — На тебя снова напали, когда меня не было рядом, — злость так и бурлила в голосе. — Вообще-то, я не была его целью, — заметила мико. — Время приблизилось, Сещёмару. Камень Душ скоро должен быть собран. — Ясно, — фыркнул он. Когда они вышли на поляну, Кагоме забрала у Сещёмару пустую чашку и ускорила шаг, подходя к Кикио и Кохаку. Хигураши скрыла их непрозрачным барьером прежде, чем Сещёмару заговорил. Сквозь защитную плёнку не было слышно ни звука. — Ты что делаешь? — возмутилась Кикио. — У нас, мне кажется, есть дело поважнее, чем смотреть, как братья чистят друг другу лица по причине широты души их покойного батюшки, — заметила Кагоме. — Нараку придёт снова. — Удивляюсь тебе, — вздохнула Кикио. — Что же с тобой произошло?.. Впрочем, сейчас ты, пожалуй, права. Положи ладони мне на плечи и позволь своей духовной силе течь через меня. А я её направлю. Кагоме кивнула и, сняв чётки с Кохаку, сделала, как сказала Кикио. Духовная сила их обеих несла в себе столько света, что им, казалось, было заполнено всё пространство внутри барьера так плотно, что нельзя было ничего увидеть. И Кикио, вливая эту силу в последний осколок, смешивала его с заклинанием. Она верила в то, что делала, как верил обеим мико Кохаку. Он понимал, что камень Душ должен быть собран, и знал, чего это будет стоить ему. Но верил мико безоговорочно. Наконец, жрицы закончили. Несколько секунд они просидели в тишине, пока свет унялся, и они вновь смогли видеть друг друга. — Думаю, Нараку заметил это, — проговорила Кикио. — Мы вложили столько света, что это не могло не отразиться и на его осколке. — Значит, мы скоро снова встретимся с ним, — кивнула Кагоме. — Или с Магацухи, — заметила возрождённая жрица. — Кохаку, теперь ты должен сам решить, с кем продолжишь путь. Всё, что зависело от меня и Кагоме, мы сделали. — Я… — юный охотник замялся. — Я хотел бы пойти с Кагоме-сама, ведь… — Из-за Санго-тян? — понимающе кивнула Хигураши. — Лучше бы ты поговорил с ней, и вы бы всё выяснили… Но, раз уж ты не готов, то идём. — Спасибо, — улыбнулся Кохаку, и Кагоме убрала барьер. Однако, как только юный охотник поднялся и сделал один шаг в сторону от них, барьер вокруг мико снова сомкнулся. Кагоме недоумевающе уставилась на Кикио, а та лишь задумчиво щурилась, будто решая, говорить или нет. — Я, — начала она наконец, — наложила очень сложное заклинание. Мидорико и я хотим, чтобы он остался жив после того, как будет собран камень Душ. — Но как это возможно? — озадачилась Кагоме. — Её душа теперь в этом осколке, — Кикио тяжело вздохнула, будто признавалась в тяжком грехе. — Она привяжет душу и жизнь Кохаку к его телу, когда осколок его покинет. Но… — Но? — повторила за ней Хигураши. — Но тогда, несмотря на всю вложенную силу, этот осколок нисколько не очистит камень и Нараку, — она выдохнула. — Ох, — вздохнула Кагоме. — Ничего. Мы ведь не могли дать ему умереть. А Нараку, всё одно, конец. — Хочется верить, — кивнула Кикио. — Только мальчик не должен об этом узнать. Никто не должен. Ему следует быть готовым умереть ради своей цели. — Я ничего не скажу, — кивнула Хигураши. Кикио кивнула и убрала свой барьер. Девушки поднялись с земли и направились к остальным, как раз наблюдавшим с помощью трёхглазой коровы Тотосая за дракой Инуяши и Сещёмару. Точнее, за последним ударом ханьё. Бой между братьями начался, едва мико скрылись за барьером. Ранмару трижды успел назвать своего друга болваном, прежде чем Бьякуя отправил их в отдельное пространство. Сещёмару не хотел, чтобы Нараку заметил изменение в его восприятии Инуяши. Напротив, ему хотелось, чтобы ханьё верил до последнего в их взаимную ненависть. Но не только представлением для Нараку был озабочен дайёкай. Он познал силу мейдо зангецуха, и если уж он должен был отдать его, то следовало убедиться, что Инуяша этой техникой сам себя не прикончит. Так что драка между ними была знатной. Путь тьмы протолкнул их дальше, на границу миров, к самому входу в ад. Точнее, Сещёмару вбросил Инуяшу туда мощным ударом по лицу, бросив для этого Тенсайгу. Ханьё на несколько мгновений отключился, и тут решил вступить в игру Нараку. Он воспользовался осколком зеркала Канны, чтобы атаковать Инуяшу украденными техниками Тессайги. Сещёмару искренне считал, что единственный имеет право убить младшего брата, и ещё через мгновение он поймал полукровку и выдернул из него алмазные колья. Ещё одна смачная оплеуха привела Инуяшу в чувства. С невероятной силой, которую Инуяше едва удавалось останавливать, Сещёмару раз за разом ударял Тенсайгой о Тессайгу. Он решил прежде избавиться от осколка зеркала, а уж потом, если щенку сил хватит, пусть забирает путь тьмы. И тогда вытащить их отсюда будет уже заботой полукровки. Нараку уже почти поверил, что оба наследника Ину-но-Тайшо покинут сей бренный мир, когда Тенсайга раскололась напополам от напора Инуяши. Сещёмару выпустил её из руки, и бой прекратился. Тессайга обрёл новое умение и почернел. — Путь тьмы давно закрылся, — произнёс Сещёмару. — Теперь это твоя техника. Инуяша принялся озираться, надеясь понять, куда ударить, но всё пространство вокруг было практически одинаковым, кроме чёрной дыры, что затягивала их. Точнее, она затягивала его уже некоторое время, а Сещёмару держал его за шкирку, чтобы не улетел. Именно там ханьё заметил тонкую изогнутую полоску света и, больше не особо утруждая себя раздумьями, ударил туда. Из полной луны пути тьмы они вышли через несколько секунд после того, как исчез барьер Кикио. — Мы уходим, — холодно сообщил Сещёмару. Хоть он и сказал «мы», развернулся и ушёл он один. Тотосай крикнул ему вслед, чтобы Тенсайгу забрал, но в ответ раздалось только фырканье. Кагоме лишь покачала головой. — Я так понимаю, мейдо зангецуха теперь твой, — произнесла она. — Поздравляю, Инуяша, — мико улыбнулась. — Даже если тебе всё равно, Сещёмару признал тебя достойным меча и отказался от него. — С чего бы это? — недовольно буркнул ханьё. — Я не знаю, что случилось между вами, — отозвалась Хигураши, вытаскивая Тенсайгу из земли, — но он пришёл сюда убедиться, что ты достоин. И ты, видимо, его убедил. Но нам тоже надо идти. Я передам ему Тенсайгу, когда успокоится. Кагоме хотела сказать «когда снова сможет соображать», но придержала язык. Каким бы тёплым и нежным ни было её чувство к Сещёмару, порой она находила его просто несносным. И сейчас был как раз такой момент. Она быстро пошла в ту же сторону, где прежде скрылся дайёкай, попрощавшись с друзьями, и остальные поспешили за ней.***
В лагере царила тишина. Джакен хлопотал над костром, Ранмару сидел у дерева, Кохаку подготавливал рыбу для жарки, насаживая её на прутики. В стороне от них спиной к мощному стволу сидел Сещёмару, а прямо перед ним стояла Кагоме. В её протянутой руке находился Тенсайга. Дайёкай не брал его, и они уже довольно долго смотрели друг другу в глаза. — Мне без надобности этот меч, — наконец, изрёк он. — Тебя и Рин им не спасти, а иные мне без интереса. — Мне кажется, ты кое о ком забыл, — голос Кагоме звучал почти безразлично. — Если уж он соберётся помирать на моих глазах, хоть это и не представить, — отозвался Сещёмару, — я, вероятно, буду не в состоянии ему помочь. — О, — мико покосилась на Ранмару, но затем снова принялась прожигать демона-пса взглядом. — Но я, вообще-то, о Магацухи говорила. Пока камень Душ существует, его убить нельзя. — Тем более, — фыркнул Сещёмару. — Видишь ли, — теперь она говорила так, будто объясняла нечто очевидное круглому идиоту, и это почти доводило её до высшей точки кипения, — камень Душ был частью моего тела. Для Магацухи и Наохи я, в некотором роде, тоже часть камня. И барьер, как ты понимаешь, от него не сработает. Без Тенсайги с ним не сладить. — Кагоме… — его голос стал более строгим. — Сещёмару, — теперь и голос мико зазвучал угрожающе, — что, как ты считаешь, случится, если Магацухи направит скверну прямо в моё тело, как в осколок? Медленно лицо дайёкая стало менять выражение. Он был хмурым, а в глазах плескалась злость, когда ещё они говорили, но теперь они уступили место сначала удивлению, потом осознанию, следом — принятию и, наконец, страху. Он буквально выхватил Тенсайгу из руки Кагоме и почти молниеносно убрал его в ножны. Мико не успела даже победно улыбнуться, когда он и её потянул к себе. — Я уверен, что ему не хватит скверны отравить тебя, — прошептал Сещёмару. — Но лучше иметь и не воспользоваться, чем надо, а нет, — улыбнулась ему Кагоме.