Долгий-долгий путь к вечности

      В планы Арисы не входило становиться особенно сильной. Она была глубоко убеждена, что сильным должен быть мужчина, а женщина — красивой. Красота у неё чётко стояла рядом с юностью, а вечная юность, увы, упиралась в силу. Ариса решила, что вечная юность ей всё-таки нужна, и принялась за тренировки духа, чтобы суметь обуздать силу ёкаев. Каждый день с рассвета до полудня она выполняла специальные упражнения, а после обучалась по доставшимся в наследство книгам. Тёмная мико перестала выходить к людям, чтобы ничто не нарушало её подготовки и никому не пришло в голову раньше времени её убить.              Ариса питалась лишь тем, что могла найти в лесу около хижины — грибами, ягодами и орехами. Иногда ей удавалось добыть немного мяса, если какой-нибудь хищник оставлял недоеденную тушу. Тёмная мико приучила себя к мысли, что это лишь временные неудобства, и потом ей вообще не придётся ничего больше делать, ведь у владычицы западных земель должны быть слуги.              Воспитание духа, как оказалось, требовало больше времени, чем изучение книг. Когда Ариса закончила с библиотекой, она принялась за сложные расчёты, целью которых было найти идеальный баланс для предстоящего ритуала. Затем она начала тренировки для призыва должного числа демонов: меньшее количество могло не дать нужной силы, а с большим тёмная мико могла и не совладать. Мелкие ёкаи на её призывы являлись, но нападать не смели, так что Ариса практикой довела процесс до идеала, выверив заклинание и руны.              Наконец она решила, что дух её достаточно крепок и пора заканчивать с отшельничеством. Теперь нужно было опробовать способ на ком-нибудь, прежде чем использовать его для себя. Ариса покинула свою хижину и направилась к ближайшей деревне. В саму деревню, она, впрочем, входить не стала, лишь наблюдая со стороны. Она узнала, что там жила Кикио, хранившая камень Душ. Это заинтересовало Арису — камень тоже мог исполнить её желание. Вот только отнять его, даже обманом, у светлой жрицы не представлялось возможным. Так что Ариса подумала и решила, что будет действовать по придуманному плану, а камень Душ может оказаться лишь приятным дополнением.              От тёмной мико не укрылось, как впервые появился у деревни Инуяша. Она наблюдала внимательно за тем, как развивались отношения ханьё и жрицы, и думала, как бы это использовать. Но идей всё не возникало.              Много дней спустя Ариса узнала, что Ину-но-Тайшо погиб в битве с Рюкоцусеем. Новость эта долго доходила от ушей до разума и ещё дольше до сердца, а добравшись, разорвала его в клочья. Тёмная мико несколько дней не могла заставить себя даже подняться, лёжа в глубине опустевшей звериной норы. Временами она заходилась беззвучными рыданиями и билась в истерике, пытаясь пережить это. Дайёкай, как оказалось, занимал слишком много места в её чёрством сердце. И когда оно до конца окаменело, она вспомнила о сыновьях Ину-но-Тайшо и своём стремлении к власти. Ариса посчитала, что лучшей данью его памяти с её стороны будет достойное правление его землями. И это означало, что нужно было одарить собой Сещёмару — дайёкая с ледяной душой, чьё сердце принадлежало бою.              Ариса обнаружила Онигумо, когда наблюдала за Кикио. Светлая жрица, такая добрая, почти что святая, очень сильно раздражала её. К тому же она чем-то напоминала тёмной мико ту микоками, из-за которой она не смогла выторговать себе доброе отношение в свою единственную встречу с Ину-но-Тайшо. Мягкая улыбка Кикио доводила Арису едва ли не до исступления. И так потихоньку у неё сформировался план.              Всякий раз, когда Кикио покидала пещеру полуживого разбойника, к нему приходила Ариса. Она никогда не показывалась ему на глаза, лишь говорила с ним из самого тёмного угла, соблазняя силой и долгой жизнью. Онигумо был алчен, но долго не верил в её предложение. Но ей всё же удалось убедить его, когда разбойник был уже почти при смерти. И в тот же вечер, не оставив наблюдений за Кикио, Ариса узнала, что мико обещала Инуяше камень Душ. Момент был идеальным.              Арису крайне позабавил тот бедлам, что устроил переродившийся Онигумо, взявший имя «Нараку». Она заливалась смехом, когда видела смертельные раны Кикио, а когда ту сжигали на костре вместе с камнем Душ, хохотала в лицо запечатанному ханьё. Камня было, конечно, жалко, но целью он не был, так что Ариса быстро смирилась с утратой. К тому же, теперь у неё был козырь — это она поспособствовала запечатыванию ненавистного Сещёмару полукровки.              К ритуалу Ариса готовилась долго. И благодаря этому ей всё удалось. Разумеется, Онигумо не мог сохранить своего рассудка, но она не зря столько времени тренировала силу духа. Пусть и не без труда, но ей всё же удалось справиться с призванными ёкаями и присвоить их силу. Тёмная мико обратилась в ханьё и была весьма довольна собой. Оставалось дождаться только, когда Лорд западных земель, Сещёмару-сама, решит жениться. В качестве развлечения во время ожидания она избрала наблюдение за Нараку. Которое, впрочем, наскучило ей спустя лет восемь, так что пути их разошлись и долго не пересекались, пока Ариса не узнала, что полудемон был убит. И подробности его смерти ей не понравились: ни ожившая Кикио, ни распечатанный Инуяша, ни сражавшийся вместе с братом Сещёмару, ни какая-то непонятная очень сильная мико по имени Кагоме, которая, как оказалась, ещё и путешествовала с Лордом западных земель.              Ещё некоторое время спустя до Арисы дошёл слух, будто Сещёмару-сама строил замок, чтобы выбрать себе невесту. Эта новость изгнала из её памяти всю историю с Нараку, и она начала приготовления. Ведь её встреча с нынешним Лордом западных земель никак не могла закончиться так же, как встреча с Ину-но-Тайшо.             

***

      Кагоме очень быстро обнаружила весьма интересные свойства браслета Оокунинуши. Во-первых, кроме неё его могли видеть только ёкаи, люди же его не замечали, так что в школе проблем не возникло. А во-вторых, теперь всё, что говорил Мизуумису и что было написано в медицинских книгах, укладывалось в её разум совершенно легко. Как будто она не учила сложный материал, а вспоминала то, что когда-то и так знала на зубок.              Мизуумису втягивал её в процесс постепенно. Сначала она только наблюдала, потом начала понемногу помогать. Постепенно он стал доверять ей простые перевязки, а затем и швы, только под своим надзором, разумеется. Но задолго до этого директор клиники, где работал дайёкай, обратил внимание, как изменилась динамика выздоровлений с появлением у Мизуумису ученицы. И в этой связи вызвал травматолога в свой кабинет для обстоятельной беседы.              — А, Мизуумису-сенсей, — произнёс Ханабуса-сан, когда дайёкай заглянул в его кабинет, — проходите. У меня к вам разговор.              — Да, — демон быстро перебрал в голове события последних недель и проколов за собой не вспомнил, так что не мог понять, чего же от него понадобилось директору.              — У вас интересная ученица, Мизуумису-сенсей, — изрёк директор. — Она вроде ещё школьница?              — Да, но у неё талант, — улыбнулся дайёкай.              — Я это понял уже, — кивнул Ханабуса-сан. Он провёл рукой по седеющим волосам и задумчиво посмотрел в окно. — Я заметил, что наши пациенты поправляются быстрее, когда она просто находится здесь. Вы понимаете, как это выходит?              — Абсолютно нет, — соврал Мизуумису. Конечно, он понимал, что и сама аура Кагоме, и браслет на её руке повышали эффективность лечения.              — Хм... — протянул директор. — Обычно я против таких юных учеников у наших врачей, но в вашем случае я даже за. Более того, я хочу кое-что предложить ей. Она планирует учиться на врача?              — Полагаю, да, — вновь соврал дайёкай. — Иначе она бы не проводила здесь столько времени.              — Учёба в медицинской академии обойдётся очень дорого, — Ханабуса-сан нахмурился. — Но я готов рассмотреть контракт, по которому наша клиника оплатит учёбу и даже стипендию, если потом она будет работать у нас. Как вы думаете, её это может заинтересовать?              — Я никогда не спрашивал об этом, — пожал плечами Мизуумису.              — Так спросите, — улыбнулся директор. — Я не попрошу её уйти, если она откажется, имейте в виду. Но если согласится, приводите её ко мне, мы обсудим детали.              — Я обсужу это с ней при следующей встрече, Ханабуса-сан, — пообещал дайёкай.              Они поднялись. Директор клиники был человеком роста невысокого и едва доставал Мизуумису до плеча. Он был слегка полноват и уже начал седеть. Однако обладал неуёмной энергией и живым умом, за которые его очень уважали. Отчасти именно из-за него Мизуумису выбрал для работы именно эту клинику. Ханабуса получал образование в Европе, и потому некоторые его привычки приехали с ним оттуда: например, закончив разговор, он всегда пожимал руку и улыбался. Рука его, горячая и сухая, сжала ладонь Мизуумису, прежде чем директор выпроводил его. «Пациенты ждут», — напутствовал Ханабуса выходящему травматологу.              Школьная жизнь Кагоме встала на рельсы и помчалась вперёд с головокружительной скоростью. Не успели старшеклассники оглянуться, как промчались летние каникулы и подкрался культурный фестиваль. Нельзя сказать, что в их школе устраивали что-то грандиозное, но это было важное мероприятие в жизни каждого класса и клуба.              Клуб кюдо традиционно устраивал аттракцион со стрельбой из лука на своём стрельбище. Кагоме повезло оказаться вместе с Широ — они должны были принимать гостей в первой половине первого дня фестиваля. Им нужно было помогать правильно стрелять и выдавать призы тем, кто выбьет достаточное количество очков.              Клуб чайных церемоний и икебаны, как ни странно, устраивал чайные церемонии. Они готовили кимоно, которые могли сдавать гостям, чтобы церемония проходила максимально традиционно. Выделенный им класс планировалось должным образом оформить расписными ширмами и икебаной. И если со вторым члены клуба как-то могли справиться сами, то за ширмами пришлось обратиться в клуб искусств. Сами художники ничего не устраивали, зато рисовали для всех остальных клубов, так что условно их рука была всюду. Кагоме, Широ и Инуи были вместе — их церемонии должны были состояться во второй половине первого дня.              Класс Кагоме готовил комнату ужасов. Когда староста подвёл итог голосования, мико пробило на нервный смех. Благодаря камню душ и эпохе Сэнгоку, Оокунинуши-ками-сама и Рюджину-ками-сама, занятиям у Мизуумису она вообще слабо представляла себе, что могло бы её напугать. Зато прекрасно представляла, как сделать комнату ужасов действительно ужасающей. Ей повезло и здесь — им с Инуи и Широ досталась работа по составлению и оформлению лабиринта. Шальную мысль пригласить настоящих ёкаев мико решительно отмела, но за дело взялась с энтузиазмом.              Разговор об образовании с Мизуумису был крайне сложным. Кагоме не готова была загадывать — в конце концов, если она не сможет вернуться в прошлое, до её поступления ещё целых три года. Она не представляла себе, что будет, если колодец всё же не откроется, и не знала, сможет ли вообще заставить себя что-то делать. Дайёкай согласился с её доводами и пообещал сам поговорить с директором Ханабусой. Кагоме попросила передать благодарность за предложение. Всё это происходило как раз накануне фестиваля.              — Мизуумису-сенсей, у нас завтра начинается культурный фестиваль, — начала мико, когда вопрос об академии они уже обсудили. — У вас вроде бы следующие два дня выходных, и если вы не заняты...              — Я приду, — улыбнулся он. — А вы пригласили Сещёмару-доно?              — Его обещали позвать Инуи и Широ, — Кагоме грустно вздохнула. — Но я не знаю, придёт ли он...              Дверь внезапно распахнулась, и в проёме оказался Санада-сенсей, врач службы спасения, с которым Мизуумису был довольно хорошо знаком. Он быстро осмотрел кабинет, убедившись в отсутствии пациента, и обернулся в коридор:              — Давай, завози сюда!              Дайёкай услышал звук каталки и тут же поднялся из-за стола. Он бросился во вторую комнату, где был операционный стол. Он, конечно, не был хирургом, но и ему приходилось проводить некоторые операции. Распахнув дверь, он жестом указал санитарам, куда именно заезжать. На каталке в окровавленных бинтах и наскоро наложенной шине лежал парень. Он был без сознания, но под сомкнутыми веками метались зрачки, а грудь резко вздымалась при дыхании.              — Тяжёлый случай, — бегло осмотрев пациента, констатировал Мизуумиву.              — У меня бывают другие? — слегка иронично поинтересовался Санада. — Этот парень попал в аварию на мотоцикле, вот смотри, — он протянул наскоро сделанные записи. — Но ему повезло, — теперь уже дайёкай наградил его скептическим взглядом. — В том смысле, что сегодня ты работаешь.              — Я не настолько хорош, — вздохнул Мизуумису. — Фудживара-сенсей гораздо более опытный хирург.              — Да, конечно, — кивнула Санада. — Но когда дело касается таких, — он кивнул на пациента, — все сходятся во мнении, что ты настоящий кудесник. Ты бы, кстати, девочку отпустил. Рановато ей такое.              — Нормально, — дайёкай дёрнул плечом.              — Ну, смотри. Если сбежит потом, не говори, что я тебя не предупреждал. Так, всё, — обратился он к санитарам, — поехали. Дальше тут без нас.              Пока они говорили, санитары успели расстелить стерильную простынь на столе и переложить туда пострадавшего. Мизуумису быстро надел стерильный костюм, вымыл руки и натянул шапочку, маску и перчатки. Кагоме в таком же одноразовом стерильном одеянии оказалась напротив. Дайёкай внимательно посмотрел на неё, на пострадавшего, вздохнул и приступил к работе.             

***

      Кагоме очень хотелось спать. За жизнь пострадавшего они с Мизуумису сражались до поздней ночи, пока его состояние наконец не стало стабильным. Дайёкай назвал его стабильно-тяжёлым и сказал, что больше они ничего не сделают. Мико, попав домой, отказалась от ужина и упала спать, понимая, что первый день фестиваля станет для неё тяжёлым испытанием.              Широ усадила её за стол, где должны были выдавать призы, а сама оставалась у входа на стрельбище. Кагоме старалась быть внимательной и улыбаться, тем более, что в это время к ним почти никто не приходил. Затем со стороны Широ послышался знакомый голос, и Кагоме повернулась туда, надеясь, что ошиблась. Глаза мико медленно расширились, когда она узнала Рюджина. Широ не видела его форму на этой стороне и не могла узнать его, да и аура его была полностью скрыта, но Кагоме чётко понимала, что это он.              — … не так хорош, но хочу попробовать, — произнёс бог-дракон, подходя прямо к ней. — Ты ведь покажешь мне, как это делается?              — Что вы здесь делаете, Рю-сама? — в ужасе прошептала Кагоме.              — У меня выходной, — также шёпотом ответил он. — Решил заглянуть сюда.              — Не может быть, — выдохнула мико, поднимаясь. Она уже готовилась выслушать новое смертельное задание и не могла поверить, что бог мог прийти к ней просто так.              — Может. Но если тебе так хочется — у меня закончились подписанные тобой обереги.              Кагоме в полном недоумении взяла лук и повела Рюджина к самой дальней мишени. Её опыт подсказывал, что ни боги, ни ёкаи к ней просто так не являлись. Она ещё не до конца понимала, правда, зачем явились к ней Инуи и Широ, но вот в то, что Рюджин пришёл просто из лука пострелять, она не верила. Однако бог действительно именно этим и занимался. Он сделал пять пробных выстрелов, затем ещё пять на очки. Выиграл плюшевого мишку и удалился, довольный собой. Бог-дракон, впрочем, повторил уходя просьбу подписать обереги, но даже не настаивал. Потом приходил Ранмару, а после него на стрельбище побывало не меньше двух десятков ёкаев разного уровня силы, которые вели себя с ней на удивление почтительно. А перед самым обедом заглянул Хачиман, который легко набрал максимум очков и унёс с собой главный приз — деревянную статуэтку оленя. Кагоме с ужасом думала о предстоящих ей чайных церемониях.