***
Покинув северные земли, Рюджин оставил после себя глубокое замешательство. Несколько минут дайёкаи стояли на крыльце собственного дома вместе с едва признанной микоками и пытались прийти в себя. Наконец Рюя глубоко вздохнул и развернулся к Кагоме. Он с минуту внимательно смотрел на неё, отчего девушка немного смутилась, а затем испустил ещё один глубокий вздох. — Рюджин-ками-сама, конечно, умеет удивлять, — наконец произнёс он. — Я теперь даже не знаю, кто ты нам. — Это проще, чем кажется, — улыбнулась Нана, приобнимая Кагоме за плечи. — Кагоме-сама нам родня. Этого ведь достаточно? — Для чего? — не понял Рюя. — А впрочем, да. Ничего не изменилось с нашей прошлой встречи. Добро пожаловать домой, Кагоме-сама. — Я... Я дома, — мико вдруг ощутила, как к горлу подкатил ком. Кагоме казалось, что она уже смирилась. Она знала, что её родные там, в будущем, живы и здоровы, и верила, что у них всё хорошо. Но ей от этого было не легче. Стоило ей вспомнить, что она никогда больше не сможет сказать «Я дома» и услышать в ответ голос матери, она не могла оставаться спокойной. Возможно, думала она, со временем это пройдёт, но уж точно не сразу. Лить слёзы перед Наной и тем более перед Рюей ей совершенно не хотелось, но ничего поделать с этим она не могла. Демоница лишь вздохнула и обняла её. А потом вдруг тихо заговорила. — Моих родителей убил монах. Я была на теневой стороне в тот момент, а когда вернулась, наш дом был разрушен, а они были мертвы, — она глубоко вздохнула. — Не сказала бы, что мой род был мирным и никогда не причинял людям вреда, но всё же для меня это было жестоко. Я обезумела от того, что произошло и едва не уничтожила деревню, откуда пришёл тот убийца. Не то чтобы мы охотились на людей, но они боялись нас и наняли его. Я готова была разорвать в клочья каждого жителя — от младенца до старика, и приняла истинный облик, но... — Но так уж вышло, что там оказался я, — подал голос Рюя. — Мы сражались несколько дней, пока оба не обессилели. И с тех пор живём душа в душу. Кагоме усмехнулась. Не то чтобы слёзы высохли или её отпустила тоска по семье, просто тон у дракона был шутливым, как будто история была не трагической, а забавной. — А это у всех ёкаев так — сначала дерутся до полусметри, а потом живут душа в душу? — спросила мико, утирая слёзы и оборачиваясь. — Ну, нет, конечно, — улыбнулась Нана. — Но насколько я знаю, самые крепкие браки вышли из тех, где хоть раз один пытался убить другого. — Так, — вдруг нахмурился Рюя. — хватит нам стоять на ветру. Идёмте в дом. Ранмару говорил, что Кагоме-сама творит нечто невероятное с завариванием чая. — Ох, я... — Да, — кивнула Нана. — Он так говорил об этом, что нам ужасно захотелось попробовать. Вы же не откажете, Кагоме-сама? — С удовольствием, — улыбнулась мико. Они провели втроём целый день. Кагоме заваривала чай и оказалась в довольно затруднительном положении из-за того, что в доме ёкаев совершенно не было еды. Уже вечерело, когда мико призналась, что ей нужна пища. Рюя на несколько секунд нахмурился, а потом вышел, как будто вспомнил что-то. Вернулся он с небольшим кабаном, вместе с которым прошёл в то помещение, что можно было бы обозначить как кухню. Там грелся чайник и потому был очаг. Разделал тушку дракон лично, и это было очень похоже на то, как некогда то же самое проделал Ранмару. Только ещё быстрее, точнее и аккуратнее. Кагоме восхищённо выдохнула и тихо произнесла последнюю мысль вслух, на что Рюя самодовольно ухмыльнулся и заметил, что его сыну ещё расти и расти. По большей части Кагоме молчала, слушая рассказы дайёкаев. Истории Наны были о детстве Ранмару и Рурико, о той поре, когда их отношения ещё только начинались; Рюя больше рассказывал о том, как ему доводилось сражаться с сильными или хитрыми противниками и как ему удавалось одолеть их. Кагоме слушала с равным вниманием их обоих, справедливо полагая, что и те, и другие знания могли оказаться ей полезны. Закат плавно перетекал в сумерки, когда дверь дома распахнулась, и в зал с крыльца вошли Ранмару, Рурико и Рёта. Они как будто продолжали ранее начатый разговор и больше были увлечены им, чем смотрели по сторонам. Зал сразу заполнился их голосами и какой-то неясной суетой, которой прежде не было. Рюя, Нана и Кагоме в это время пили чай в очередной раз и теперь молча взирали на прибывших. — Отец, почему бы... — Ранмару повернулся к ним и начал говорить что-то, но осёкся, увидев Кагоме. — Когда это ты сюда прибыла? И где Сещёмару? Он ведь тебя принёс? — Эм, нет, — протянула мико. — Как Кагоме-сама попала сюда не так важно, — прервала её Нана. — Важно, что она останется здесь на несколько дней. — Правда? — оживилась Рурико. — А как же храм? — Там сейчас Сумико, — отозвалась Кагоме. — Меня вроде бы как отпустили. — Здорово! — улыбнулась демоница. — Значит, ты сможешь вернуться вместе с нами. Мы планировали отправиться туда через три дня. — Было бы здорово, — согласилась мико. — Это если один хорошо известный нам пёс не явится раньше, — усмехнулся Ранмару. — Ой... — Кагоме вдруг вспомнила, какое именно сообщение передал Сещёмару Рюджин. Она представила себе, что он мог подумать, услышав это, и мысли об этом вызывали у неё лёгкое беспокойство.IV. Храм Инари 67. Прошлое
29 октября 2021 г. в 08:00
Сещёмару упражнялся с мечом в таком месте, в каком никому другому это бы и в голову не пришло: он перемещался по камням, выступающим из бурного горного ручья, выполняя ката. Таким образом он тренировал не только память тела, но и общее внимание и ловкость. Дайёкай считал — или соглашался с прочитанным в книге мнением — что лишь сильнейший может позволить себе не сражаться. И он стремился стать им, чтобы суметь уберечь Кагоме от этого. Он как раз закончил очередное движение, плавно опустившись на берег, когда перед ним возник шикигами Рюджина. Сещёмару озадаченно посмотрел на него.
— Рюджин-ками-сама велел сообщить, что забрал мико, — произнёс шикигами и исчез, прежде смысл слов дошёл до Сещёмару.
Дайёкай моргнул. Он подумал, что ему, должно быть, померещилось, но опустив глаза, он увидел следы пары ног на мокром песке. Значит, посланник действительно был. Сещёмару медленно повторил про себя всю фразу шикигами, вникая в каждое слово. У него не укладывалось это новое знание в голове. Ведь бог говорил, что они связаны красной нитью и что испытание он прошёл. Так почему бы ему забирать мико? Ещё несколько секунд дайёкай терзался, а затем рванул на ту сторону бытия, в храм бога-дракона. Сещёмару понимал, что в бою одолеть его вряд ли сможет, но не мог остановиться — он должен хотя бы узнать, почему вдруг это произошло.
У самых ворот богатого храма — Рюджин-ками-сама уступал, пожалуй, только Оокунинуши-ками-сама в богатстве — Сещёмару затормозил. Он невероятным усилием заставил себя успокоиться и не бросаться вперёд очертя голову. Он допускал, что что-то мог неверно понять, хотя слова шикигами были предельно кратки и ясны. И всё же, Сещёмару подумал, что Кагоме бы предпочла сначала разобраться, а потом хвататься за меч. Ну, или в её случае за стрелы, но суть не в этом. Он постучал. Примерно через минуту ему открыл шикигами и проводил на широкий двор. Храм, который Сещёмару построил для Кагоме, едва ли занял бы половину этого двора. Шикигами оставил его стоять там, а сам куда-то ушёл. Прошло ещё несколько минут, и во двор вышел сам Рюджин. Сещёмару никогда прежде не видел его обличия на этой стороне, но понял сразу, кто перед ним. Он почтительно поклонился.
— Что тебя сюда привело? — вопросительно поднял бровь бог-дракон.
— Вы... — Сещёмару снова подавил бушующие эмоции. — Ваш шикигами сказал, что вы забрали её.
— А, да, — Рюджин нахмурился. — Что-то такое я просил его передать. Я действительно забрал её из храма.
— Где она? — дайёкай едва держался, чтобы не выхватить меч.
— Дома, — пожал плечами бог-дракон. — Она расчёсывала прядь моих волос в чаше и думала о том, чтобы навестить свою семью. Поскольку у меня было некое дело к Рюе, я посчитал её мысли молитвой и перенёс её туда. В конце концов, как выяснилось, она всё же моя микоками.
— Что? — опешил Сещёмару.
— Да... Когда мы с ней встретились в прошлом в первый раз, я никак не мог понять, почему она вызывает такие светлые чувства у меня, — доверительно произнёс Рюджин. — Ты знаешь, мне прямо захотелось о ней позаботиться. А со мной такого давненько не было. Потом я отвлёкся от этого, наблюдая за тобой, но вот она вернулась, мы встретились, и я вновь был обеспокоен. Для бога не очень-то хорошо привязываться к смертным, знаешь ли.
— Я, кажется... Совсем не понимаю, о чём вы, Рюджин-ками-сама, — признал дайёкай.
— Рюя — мой прямой потомок, — бог-дракон склонил голову набок. — От его предка я некогда отказался, но он всё равно мой кровный наследник. Но если быть точнее, я признаю только её своей микоками, минуя остальных.
— Вот как... — медленно выдохнул Сещёмару.
— Так что ты уж постарайся исполнить задуманное, — сощурился Рюджин. — Или мне и впрямь придётся забрать её. Только уже из Ёми. У Идзанами. А мне не хотелось бы ссориться с ней.
— Я приложу все силы, — дайёкай склонил голову.
— Полагаюсь на тебя, — кивнул бог-дракон.
— Но это ничего, что она мико храма Инари-ками-сама? — озадаченно уточнил Сещёмару.
— Для Инари это долг жизни — так уж получилось, — пожал плечами Рюджин. — А для меня это не важно.
Они некоторое время помолчали. Сещёмару пребывал в полной растерянности — названная сестра дайёкая-дракона это одно, но микоками Рюджина — совсем другое дело. Не то чтобы это меняло что-то между ними или как-то влияло на его планы, вот только теперь Кагоме становилась не просто старшей мико храма — она превращалась в завидную невесту для всякого, кто узнал бы её происхождение. Не только люди — их Сещёмару, в принципе, не особо брал в расчёт — но и самые разнообразные ёкаи и, возможно, даже боги могут оказаться заинтересованы ей. Больше даже текущей в ней кровью, чем ей самой, но от этого легче не становилось. Сещёмару передёрнуло от одной только мысли, что кто-то посмеет позариться на неё.
— О, я вижу, новость тебя ошеломила, — улыбнулся Рюджин. — Ну, пока она в большей мере человек, я бы предпочёл сохранить наше родство в тайне. Если об этом станет широко известно, ей это принесёт больше вреда, чем пользы.
— Полагаю, так, — медленно согласился Сещёмару.
— Когда отправишься за ней, передай то же Рюе и Нане, — бог-дракон на секунду задумчиво нахмурился. — Не думаю, что они стали бы распространяться об этом, хотя это гордость для семьи. Впрочем, у них всё как обычно непросто.
— Я понял, — кивнул дайёкай. — Прошу прощения, что побеспокоил вас.
— Ничего, — хмыкнул Рюджин. — Мне стоило дать ей передать тебе сообщение. Но с другой стороны, тогда ты бы не узнал всего этого, верно?
Сещёмару кивнул и попрощался. Покидая храм, он мог думать только об этом разговоре. Ему почему-то казалось, что Рюджин не просто так рассказал ему об этом. Если бы факт их родства действительно ничего не менял, то дайёкаю и знать об этом было незачем. Это ведь было делом богов, а не ёкаев, и знать такие вещи он, по сути, не должен был. Тем более, что это, судя по всему, никак не влияло на задуманное.
Сещёмару вышел за ворота и некоторое время простоял на дороге, задумчиво глядя в серое нечто, заменявшее небо. Торопиться в северные земли причин не было — если она у родных, её нельзя просто прийти и забрать. Насколько Сещёмару было известно, его друг со своими братом и сестрой тоже были где-то там, так что велика была вероятность, что вернутся они все вместе. Драконы помогали в организации праздника, но пока мико занималась глиняной куклой, решили вернуться домой. Сещёмару не спрашивал об их планах подробнее, чем они считали нужным сообщать ему. Дайёкай сделал несколько шагов по дороге, всё ещё в растрёпанных чувствах, когда ощутил, что впереди кто-то есть. Ещё через секунду на дороге возникли два ёкая — тенгу и ласка. Они разговаривали, и их беседа была больше похожа на обмен дружескими колкостями, чем на перепалку заклятых врагов. Сещёмару озадаченно уставился на них, не понимая природы их отношений.
— Знакомое лицо, — внезапно произнёс тенгу, подойдя к Сещёмару ближе. — Как будто напоминает кого-то.
— Да ты на старости лет уже и ослеп, — усмехнулся ласка. Надо заметить, выглядели они примерно на один возраст, так что определить, кто из них действительно был старше, не представлялось возможным. — Месяц на лбу! — пояснил ласка. — Как у тех двоих.
— Двоих? — Сещёмару сглотнул. Единственными ёкаями с месяцем на лбу, известными ему, были он и его мать. И насколько ему было известно, среди их знакомых не было ни тенгу, ни ласк.
— Да, точно, — кивнул тенгу. — Те двое с мико. Широ и Инуи, кажется.
— Мне их имён не называли, — пожал плечами ласка.
— Хм... — тенгу ещё раз внимательно посмотрел на Сещёмару, задумчиво сведя брови. — А я понял. Я знаю, кто это. Это Сещёмару-сама.
— Сам лично? — ласка с недоверием повернулся к приятелю. — И что бы это ему тут понадобилось?
— Сам ты ослеп, — фыркнул тенгу. — Или отупел. Мы идём с тобой куда? Правильно, в храм Рюджина-ками-сама. Вон, уже и ворота видно. Ясно же, что Сещёмару-сама оттуда, — он повернулся к дайёкаю и слегка поклонился. — Мы не будем вас задерживать, господин Лорд западных земель.
— Погодите, — Сещёмару, сжал пальцами переносицу. — Вы были знакомы с мико, которая была здесь с Рюджином-ками-сама примерно шестьдесят лет назад? И с ней были двое с месяцем на лбу?
— Всё так, — кивнул тенгу. — Я глава тенгу этой горы, — он махнул рукой куда-то за спину и вверх, — Йошинори. Это я её первым встретил на этой самой дороге. Потом сопроводил сюда, — он кивнул на ворота за спиной Сещёмару, — а потом, после того как они нашли Оокунинуши-ками-сама, и вернулись, я добрался с ними до Нао.
— Где-то по пути она прикончила старого главу моей деревни, во главе которой теперь я, Ясуо, — добавил ласка. — А вам что за интерес, Сещёмару-сама?
— Просто я тоже знаком с ней, — медленно отозвался он.
— Ну, понятно, раз уж с ней были ваши... — Йошинори осёкся, припомнив, что именно рассказала ему тогда Широ. — Я имел в виду, конечно, вы знакомы, иначе кто бы вам рассказал о том путешествии Рюджина-ками-сама с мико.
— Так она и с Нао знакома? — удивлённо изрёк Сещёмару.
— А вы не знали? — удивился Йошинори. — Она упокоила старого Паука, который жил в ущелье с нашей стороны от дома Нао. Там теперь деревня мотыльков вроде.
— Я не знал, — отозвался дайёкай.
Он сделал шаг в сторону, пропуская их. Сещёмару задумчиво смотрел на дорогу. Он ничего не знал об этом путешествии Кагоме, и судя по словам тенгу, с ней тогда был не он сам. Тогда кто? Уж точно не его мать — она была достаточно известна на этой стороне и её точно звали не Широ и не Инуи. Дайёкай слишком задумался и пропустил момент, когда оба ёкая уже скрылись в храме Рюджина. Он нахмурился. Складывалось впечатление, что он чего-то не знал, и это ему не нравилось.
Сещёмару оттолкнулся от земли и взмыл вверх. Он слышал когда-то о том, что в ущелье с одной стороны от дома демонического шелкопряда жил Паук, но когда он сам первый раз был у него, это уже было чем-то вроде байки пугать детей. Они и представить себе не мог, что именно Кагоме очистила кого-то подобного. Пусть до дайёкая доходили лишь слухи, которые, разумеется, были значительно преувеличены, всё равно выходило, что это был очень сильный ёкай. И дело было не только в том, что он был старым и злобным и собрал много силы, но и в том, что он был хитёр. Многие умерли от его сетей, так и не поняв причины. Однако о том, почему он умер, Сещёмару никогда ничего не слышал. Возможно, как раз потому, что это сделала мико, а никому не хотелось, чтобы такое стало широко известно. Тот путь, который показался Кагоме столь долгим от храма до дома Нао, Сещёмару проделал всего за несколько минут. Он приземлился на краю места обитания шелкопряда и дальше пошёл пешком. Демон нашёлся у самого своего дома — он полоскал длинный кусок небелёного шёлка в чаше у входа.
— Приветствую, Сещёмару-доно, — посмотрел на него Нао. — Извини, что не встаю — не хочу испортить шёлк.
— Ничего, — кивнул дайёкай.
— Ты снова купить что-нибудь хочешь? — просил шелкопряд. — С тем кимоно что-то не так вышло?
— Нет, — Сещёмару вздохнул. — Там всё не так просто. Впрочем, оказалось, ты знаком с той, кому я его подарил.
— О? — демон вопросительно вскинул брови. — У меня не так чтобы очень много знакомых.
— Она довольно запоминающаяся особа, — вдруг улыбнулся дайёкай. — Я только что встретил тенгу и ласку, которые и сказали, что ты её знаешь.
— Тенгу и ласку? — переспросил Нао. — Хм... Уж не хочешь ли ты сказать, что это та не микоками Рюджина-ками-сама?
— Не микоками? — озадаченно переспросил Сещёмару.
— Ну, мико с драконьими метками под глазами, — шелкопряд пальцем изобразил узор на своём лице. — Я думал, она его микоками, раз уж они пришли вместе, но Рюджин-ками-сама сказал, что это не так. Хотя похожа была даже чем-то.
— Чем-то... — медленно повторил дайёкай. Он не стал говорить, что Нао тогда не ошибся, раз уж бог-дракон не хотел распространяться об этом. — Слушай, а ты не даёшь уроков?
— Я? — переспросил Нао. — У меня было когда-то два ученика, — он мрачно вздохнул. — Но они ступили на тёмный путь и, как водится, плохо кончили. С тех пор я никого не обучал. Не хотел, чтобы моё искусство оказалось в плохих руках.
— Вот как, — Сещёмару кивнул. — Я понимаю. Однако если бы это была та не микоками?
— Она? — шелкопряд выпустил в задумчивости шёлк из рук, и тот медленно утонул в чаше. — Это стоит обдумать. Ты знаешь, где её найти?
— Да, — кивнул дайёкай. — В храме Инари, что недавно открылся. На горе неподалёку от места, где был убит Нараку.
— А, я понял где это, — кивнул Нао. — Вроде бы при этом храме ещё возводится часть построек на этой стороне, да? — Сещёмару кивнул. — Я загляну. Давно никуда не выбирался, правда. Но отчего бы не пройтись раз в двести лет, верно?
Сещёмару кивнул. Потом Нао начал доставать длинный кусок шёлка и попросил помочь, чтобы не складывать на землю. Отрез был фантастических размеров — им можно было обмотать всю территорию Нао натрое и ещё осталось бы. Кое-как развешав его сушиться, шелкопряд рассмеялся и посетовал на свою увлечённость. Затем они распрощались, и Сещёмару ушёл. Он решил непременно расспросить Кагоме об этом путешествии и особенно о тех двоих с месяцем на лбу.