6 лет назад
Петир заложил руки в карманы и скучающе сделал несколько шагов вдоль берега. Море в тот день было спокойным и тихим. Ни дуновения ветерка. Ни ряби на безупречной поверхности воды. Но всякая безмятежность обманчива. Он достал сигарету и закурил, подставляя лицо солнцу, то и дело проглядывающему из-за туч. Услышав шаги за своей спиной, Петир нехотя обернулся и посмотрел через плечо. Сони — шлюха, что шпионила для него, метя на место Роз — с трудом пробиралась ближе, увязая на высоких каблуках в песке. — Вы выбрали такое место… босс, — пожаловалась девушка, наконец подходя ближе. Он проигнорировал это замечание, отворачиваясь к морю и затягиваясь. Утро было приятным, но чутьё подсказывало, что его ждали плохие новости. — Отлично выглядите, босс! — сказала девушка, переступая с ноги на ногу, стремясь удержать равновесие. Петир скользнул взглядом по миниатюрной фигурке, обтянутой фиолетовой синтетической тканью, и палёным бежевым лабутенам. Он промолчал. — У меня есть чем вас порадовать, — заявила девушка, запихивая серебристый клатч под мышку, — …всё, как вы и думали! Роз шпионит против вас! — По-твоему, меня это радует? — дёрнув бровью, уточнил он. Сони пожала плечами: — Думала, вы будете довольны тем, что оказались правы… За последние годы он разоблачил стольких людей, что скорее бы порадовался тому, что в этот раз паранойя оказалась только паранойей. Петир устало вздохнул и, повернувшись к девушке, усмехнулся. Он не видел необходимости озвучивать свои мысли. — Ну и… на кого она работает? — На Паука! На Вариса, — с улыбкой доложила Сони. — Знаешь, что у неё для него было? — Нет. Петир прикрыл глаза и закинул голову вверх. Ему не хватало ветра, что трепал бы волосы и обдувал лицо. Бриз погружал в ощущение паники. Не то чтобы он думал, будто у Роз было на него нечто стоящее. Он всегда был очень осторожен. Но сам факт того, что один из самых близких к нему людей доносил его врагу, заставлял нервничать. — Продолжай следить за ней. Узнай ещё что-нибудь. — Честно говоря, это сложно… сложно подобраться к Роз. Мы не так чтобы дружим и она не очень-то мне доверяет… Петир оправил галстук и развернулся, собираясь уходить. — Ну так подружись. Я должен тебя учить? — Нет, босс, — мотнула головой девушка и послышался звон длинных, каплевидных серёг из стекла. — Вы можете на меня положиться. — Ну и славно, — улыбнулся Петир, застёгивая пиджак, оставляя девушку одну на берегу.***
Санса всегда искала пути к отступлению. Сигареты, травка, скрученная в плотный косяк, и вода с лимоном и мятой притупляли чувство тревоги, но она никогда не забывала о том, что в опасности. О том, что каким бы солнечным и безмятежным не был день, он может быть лишь ширмой, скрывающей за собой смерть. К этому страху невозможно привыкнуть. Тревожные мысли не прогнать, так же как не изгнать свинцовую тяжесть из груди. Она словно находилась в бесконечной погоне — усталая, истощённая, загнанная в угол. Разрываемая адреналином, бурлящим в крови. Санса понимала, её мог убить Петир, а мог кто-то другой. Она могла умереть, как недавно — накачанная чем-то, или же просто поскользнуться и упасть с крыши. Как только Ланнистеры разберутся с бумагами, маленькая своенравная девчонка будет им не нужна. Её любовник прежде всего преследовал собственные цели, и как бы сильно ей не хотелось видеть в нём рыцаря, это было наивно, он сам настойчиво утверждал обратное. И хотя Петир спас её, откачав тогда, когда Санса была уже одной ногой в могиле, не стоило забыть, что это по его вине она чуть не отправилась на небеса. Мотивы Петира были для неё туманны. Санса видела в мужчине союзника, инстинктивно чувствуя в нем ненависть к Ланнистерам, но он ни единым действием не подтверждал это предположение. Да, он убил Транта из-за неё. Но это было несложно и ничего ему не стоило. Нарушил ли он приказ Серсеи, откачав её, или так и было задумано? К примеру, для того, чтобы увлечь её в ловушку? Санса не любила прозвище — Мизинец, но иногда это имя как нельзя подходило: он был скользким, эгоцентричным, вечно сам себе на уме, исполняющий лишь то, что было частью его блестящего плана. Но кем она была в этом плане? Девушкой, что развлекала его по пути в бездну? Потому она приняла приглашение Маргери провести выходные с ней и её бабушкой Оленной Тирелл, прозванную за острый язык «королевой шипов». В надежде, что те предложат ей нечто большее. Тиреллы владели в пригороде Королевской Гавани небольшим имением с выходом к морю: в центре участка, ограждённого от любопытных глаз пышными зелёными зарослями располагался особняк в классическом стиле с колоннами и балюстрадой в окружении роскошных французских садов. Водитель учтиво открыл дверь белого Роллс-Ройса, посланного заботливой Оленной, и Санса выбралась наружу, к встречающей её Маргери. Девушка едва ли не завизжала, бросаясь ей на шею. — Ты хорошо добралась, дорогая? — спросила она, улыбаясь, с каким-то особенным безмятежным беспокойством, оглядывая Сансу. Так смотрят очень богатые люди, для которых отсутствие комфорта — синоним проблемы. Те, кто никогда ничего не терял. Девушка нагнулась, обнажая стройные загорелые бёдра, мелькнувшие под белой ажурной мини-юбкой, и, взяв на руки шпица, вертящегося у неё в ногах, пригласила Сансу в дом. — Бабушка в саду, дорогая… она там целыми днями просиживает, в такую-то жару… просто не верится, что сейчас так жарко! Хуже, чем в середине лета! — Я думала, в Просторе всегда стоит такая погода, — сказала Санса, проводя рукой по шёлковому платью, давая тому отлепиться от влажной от пота кожи. — Да! Но то Простор! В Гавани обычно прохладнее, и мы не ожидали столько солнечных дней. Я не взяла с собой самые открытые наряды и теперь жалею… Санса с сомнением осмотрела ультра-короткий костюм девушки, состоящий из юбки и кроп-топа с открытыми плечами. — А ты похожа на лимонное пирожное! — восхитилась Маргери, рассматривая струящееся платье до щиколоток, что было на Сансе. — Такой красивый цвет! И этот кулон… — девушка указала на каплевидный янтарь в золотой оправе, висящий на длинной цепочке, — …словно капля мёда. Очень изысканно. — Ты прямо осыпала меня комплиментами. Спасибо! — Так и должно быть! Привыкай! В нашей семье мы ценим красоту и открытое проявление эмоций. Не то, что кое-кто… Санса деликатно промолчала. Она старалась играть роль тонкой натуры в лапах эгоистичных и коварных людей. Роль той, кем она когда-то была. Наблюдая за активной жестикуляцией Маргери, её открытой и в тоже время игривой улыбкой, Санса не вслушивалась в слова, безусловно приятные, сладкие и масляные, словно растаявший пломбир под полуденным солнцем. Маргери Тирелл была тем человеком, которым Санса могла бы быть: богатая наследница, изучающая бизнес и историю искусств, коллекционирующая кутюр и бриллиантовые браслеты, та, что была украшением любой вечеринки. Та, что всегда улыбалась. Но вместо «золотого будущего» Сансу ждала лишь «золотая клетка» и гроб из красного дерева, обитый шёлком изнутри. Она знала, что не должна злиться, но не могла не испытывать раздражающего смятения, вновь и вновь вглядываясь в Маргери, чья кожа, покрытая маслом для загара с ароматом арганы, не знала ударов. Чьи глаза не истекали солью до тех пор, пока та не иссякла. Чей мир был наполнен солнечным светом, отражающимся от белоснежных улыбок и бокалов фамильного хрусталя. Всё это было так прекрасно. Дом, светлый и чистый, уставленный антикварным фарфором и огромными раскидистыми пальмами в кашпо; окружающий особняк сад, упорядоченный в своей выхолощенной красоте; стаи карманных собачек, бегающих, звонко лая, из комнаты в комнату; Маргери в белом, с нитью жемчуга вокруг шеи и белоснежным веером в руках, воркующая весело и беспечно. От этого света у Сансы кружилась голова. И сдавливало горло. Ей показали гостевую комнату, в которой предстояло расположиться: смесь классицизма и барокко, впрочем, гораздо менее вычурную, чем в особняке Баратеонов, где ланнистеровское стремление пускать пыль в глаза порой брало верх над хорошим вкусом. Оставшись одна, чтобы переодеться к обеду, Санса вышла на балкон и, беспокойно оглядевшись, достала из сумочки портсигар. Спешно чиркнув спичкой, она подожгла кончик сигареты и затянулась. Курить в такую жару было противно и душно, но необходимо. Она и сама не знала, почему спустя всего четверть часа с приезда оказалась в столь встревоженных чувствах. Словно этот дом и эта семья что-то пробудили в ней, давно дремавшее — образ её собственного счастливого прошлого, казавшегося теперь сном. Осознание того, что, возможно, её желания вовсе не были наивными, а были продиктованы средой, в которой она выросла, людьми, что её воспитали. Мечты, которых она теперь стыдилась из-за их нереалистичности, возможно, были не так уж глупы. Просто ей, в отличии от Маргери, не повезло. Вот и вся разница. Ей не повезло. И потому она «жертва», а не «охотница за выгодной партией», «пешка», а не «королева». Потому её жизнь похожа на грёбанный ад. Рассерженно выкинув сигарету в сторону, Санса спохватилось только тогда, когда бычок улетел с балкона вниз в зелёные заросли. Глубоко вздохнув, она оттолкнулась от перил и, убрав со спины влажные от пота, липнувшие к коже волосы, отправилась в душ.***
Его вызвал сам Тайвин Ланнистер. Это было необычно, так как обыкновенно Петир имел дело с Серсеей, на худой конец с Бесом, с тех пор, как ему поручили ряд финансовых вопросов. Кабинет «Большого босса» располагался на не самом очевидном тридцатом этаже (за десять этажей до вершины), но зато он занимал собой ВЕСЬ тридцатый этаж. Молчаливая пухлая секретарша средних лет указала Петиру на кожаный диван, стоявший в углу приёмной, не предложив воды или кофе. Он сел, закинув ногу на ногу, стараясь выглядеть непринуждённо, борясь с машинальным желанием чуть ослабить галстук. Во рту всё пересохло, и стакан воды сейчас бы совсем не помешал, но ему не хотелось спрашивать об этом. Что-то было не так. Он чуял это кожей. Прислушиваясь к мягкому шуму кондиционера — единственному звуку в этом молчаливом царстве — Петир начал перебирать в памяти всё то, за что мог бы огрести. Не смотря на то, что он умело подчищал хвосты, то был длинный список. А с учётом того, что эта сука Роз, как оказалось, докладывала Пауку, его шансы оказаться в дерьме, из которого он не сможет выбраться, росли в геометрической прогрессии. Следовало быть готовым к худшему. Не паниковать. По возможности перехватить инициативу. — Можете войти, — проговорила секретарша, смеряя Петира равнодушным взглядом из-за толстых очков. Он поблагодарил и, поднявшись с дивана, ослепительно улыбнулся, застёгивая нижнюю пуговицу на пиджаке, расточая на женщину всё своё обаяние. — Вас проводить, мистер Бейлиш? — уточнила она, кажется, нисколько не впечатлена. — Нет, спасибо, — прочистил он горло, уверенно распрямляя плечи, — …я знаю, куда идти. Устремившись прямо по длинному коридору, устеленному бежевым ковровым покрытием, скрадывающим шум шагов, он в очередной раз прошёлся взглядом по картинам, висящим на стенах с обоих сторон. Там были гравюры и работы именитых фотографов с изображением Утёса Кастерли и Ланниспорта — родовых вотчин Львов. Целая грёбанная коллекция. Как будто кто-то мог забыть о том, кто они и откуда пришли. Остановившись перед тяжёлой дверью, так неподходящей к стерильной офисной обстановке, Петир на секунду замешкался. Поправив галстук под горлом, он прошёлся ладонью по пиджаку и, аккуратно постучав, открыл дверь. В кабинете Тайвина Ланнистера пахло старыми деньгами. Дорогим деревом, кожей, удом, коллекционным виски, десять лет настаивавшимся в бочках, контрабандными сигарами и редким одеколоном, который, кажется, выпускали специально для таких, как Тайвин. Исключительно под заказ и при наличии не только внушительной выписки с банковского счёта, но и громкой родословной. К слову, родословная, искусно оформленная кем-то из именитых художников ещё в эпоху Возрождения, гордо висела на стене позади хозяина кабинета. Нынешних Ланнистеров на ней не было и не могло быть, но, казалось, то не имена их предков взирают с фрески из глубины веков, а целые армии ждут своего часа, замурованные в стену. — Мистер Бейлиш, — кивнул Тайвин, едва поднимая на него взгляд. — Сэр, — кивнул Петир в ответ, облизывая губы. Он нервничал, хоть и старался казаться непринуждённым. Ланнистер не предложил ему сесть, поэтому он так и остался стоять. — Как давно вы работаете на нас? — спросил Тайвин, продолжая перебирать бумаги. — Десять лет. — Не так уж мало… — дернул бровью Ланнистер, — …про вас можно сказать, что вы из тех людей, что сделали себя сами, верно? — Полагаю, что да. — У меня здесь на столе… ваше личное дело. Всё, что у нас на вас есть. И помимо выдающихся заслуг в пользу компании, тут, конечно, много грязи… сомнительный бизнес, сомнительные связи… есть даже условный срок… обвинение в нанесении тяжёлых телесных…видимо, с тех времён, когда вы ещё не были так осмотрительны. Что это было, мистер Бейлиш? — Ошибка молодости. — Вот как? — вскинул брови Тайвин. — Да, сэр. — И что же вы не поделили с вашим оппонентом? — Уже и не помню, — рвано улыбнувшись, пожал плечами Петир. Тайвин немного помолчал, смеряя его пронизывающим ледяным взглядом. — У меня тут… копия полицейского рапорта, — наконец произнёс он. «Ну, разумеется!» — Прочитать его вам? — спросил Ланнистер. — Освежить память? — Не стоит, — улыбнувшись, мотнул головой Петир. — То есть вы помните, в чём была суть того дела? — Начинаю припоминать, да. — Изумительно. Тайвин вздохнул и, небрежно отложив бумагу, поднялся. Подойдя к мини-бару, размеру которого, впрочем, позавидовало бы иное модное заведение, он плеснул себе виски в тяжёлый гранёный бокал. — Вам не предлагаю, Бейлиш… — сказал он, полоща напиток во рту, — …вы, должно быть, не пьёте в рабочее время. — Да, стараюсь, — облизнув губы, нервно подтвердил Петир. — Я слышал об этом деле ещё когда впервые наводил о вас справки, Бейлиш, и уже тогда оно показалось мне странным, оставило двойственное впечатление о вас. — Понимаю. — При первой встрече вы кажетесь человеком дела. Собранным. Исполнительным. В высшей степени рациональным… Не могу не спросить — это ваше настоящее лицо или лишь прикрытие? Петир дёрганно усмехнулся: — Не понимаю, о чём вы… — Неужели? — перебил Ланнистер. — И в свете этого разговора не понимаете? Не морочьте мне голову, Бейлиш, и не притворяйтесь идиотом. Вы стоите на самой вершине пирамиды, что мы строили годами, вы втёрлись к нам в доверие, зарекомендовали себя верным и толковым человеком, и я хочу знать, насколько этот образ соответствует истине. Петир ощутил, как кожу покалывают тонкие раскалённые иглы, он чувствовал, как ускорилось сердцебиение, и ничего не мог с этим поделать. Пытаясь расслабить мышцы на лице, он, кажется, не успевал следить за взглядом, смотрящим на Ланнистера чуть более холодно, чем следовало. — Если речь о событиях почти двадцатилетней давности… — Да, речь о них. — Могу вас заверить, что это была лишь ошибка ребёнка… — Вы уже не были ребёнком, — поморщившись, возразил Тайвин, — в таком же возрасте я хорошо понимал, кто я и чего хочу. В таком же возрасте я унаследовал бизнес. — Я больше никогда не делал ничего подобного, — отрезал Петир. — Или никогда не попадались, — возразил Тайвин. — Вы меня в чём-то подозреваете? — Разумеется. Я всех в чём-то подозреваю, и вы не исключение, мистер Бейлиш. — На то есть основания? Или всё, что вы мне можете предъявить — это события двадцатилетней давности, которые не имеют ни малейшего отношения к делам и произошли за сотни миль от Гавани? — Всё имеет отношение к делам, если касается людей, которые работают на нас, — возразил Тайвин, облокачиваясь на стол, — и умерьте свой пыл, мистер Бейлиш. Это неуместно. Если этот разговор происходит, значит, для того есть основания. — Простите, сэр. — Я спрошу только один раз — кто вы такой? Петир похолодел, делая усилие для того, чтобы нервно не сглотнуть слюну. — Вы тот, кто живёт разумом, или тот, кем управляют эмоции? Он скомкано усмехнулся. Этот разговор принимал всё более и более странный оборот. — …Тот, — продолжил Тайвин, — кем движет желание большего — успешный деловой человек на высокой должности в самой крупной компании на всём Вестеросе или…безалаберный тупой юнец из грязного нищего городка, который готов похерить своё будущее ради безымянной девки? «У неё было имя». — …Разумеется, первый вариант, — сглотнув, сказал Петир, — как я уже вам сказал, сэр, что было, то прошло. Не представляю, о чём я тогда думал, но сейчас я совсем другой человек, и мои поступки во благо компании и вашей семьи, как мне кажется, это доказывают. Тайвин сел обратно в кресло и, откинувшись на спинке, оглядел его леденящим взором. Помолчав некоторое время, он достал из-под папки какую-то бумагу и придвинул Петиру. —…За все ваши достижения, мистер Бейлиш. — Что это? — Дарственная на имение. Харренхолл. А вот это… — Тайвин достал другую бумагу, —…приказ о вашем переводе в долину Аррен. Взяв документы в руки и скользнув по ним взглядом, Петир спросил: — Могу я узнать… с чем связано такое решение? — Вы и сами сказали об этом… — пожал плечами Ланнистер. — Вы целых десять лет верой и правдой служили нам, и вот настало время пожить для себя. Мы назначаем вас президентом отделения при долине Аррен — это непыльная должность с высоким доходом, а у вас, насколько я знаю, там связи. Вам понравится. — При всём уважении, сэр… — Не продолжайте, — поднял руку Тайвин. — Мы благодарны вам за вклад в развитие компании, но больше в ваших услугах не нуждаемся. Петир внимательно посмотрел на босса, всё ещё не веря в то, что сейчас происходит. Он и сам думал о том, чтобы наведаться к Лизе ввиду того, как складывалась ситуация, но вовсе не ожидал, что Ланнистеры пожелают от него избавиться. После всего, что он для них сделал. — В течении семи дней окончательно передайте дела Тириону и езжайте. Он кивнул, и аккуратно сложив документы, убрал их во внутренний карман пиджака. — Я могу идти? — Идите, — махнул рукой Тайвин. Развернувшись и уже сделав несколько шагов к двери, Петир вспомнил кое о чём и, повернувшись, спросил: — А что насчёт… дела миссис Сансы? — Не волнуйтесь на этот счёт, — ответил Тайвин, внимательно вглядываясь в его лицо. — Кому вы это поручите? — Почему вы спрашиваете? — Профессиональный интерес, — пожал плечами Петир, — у меня всё было готово для исполнения проекта в том формате, что мы утвердили с миссис Ланнистер… — Не волнуйтесь на этот счёт, мистер Бейлиш. Миссис Санса больше не ваша проблема. Более того, я настоятельно рекомендую вам держаться от девушки подальше. Петир похолодел, ощущая колкую, острую тревогу, распространявшуюся по желудку и вспотевшим ладоням, что он машинально спрятал в карманы. — Что вы имеете в виду? — спокойно уточнил он. Тайвин смерил его ледяным взглядом и со вкусом отпил из бокала. — Только то, что вам стоит найти более безопасное увлечение. Тем более, если вы не намерены повторять ошибок молодости. Петир рвано усмехнулся и кивнул. Развернувшись к двери, он с трудом сконцентрировался на металлической ручке. Как много они знают? Как много они знают? Как много они знают? Пульсировало у него в голове. «Возможно, лишь подозревают… — подсказал внутренний голос, — …лишь то, что ты неравнодушен к девчонке. Боятся, что ты можешь дать волю чувствам и не справиться, поэтому и отсылают. Иронично. Не так ли? Ах, если бы Львы знали, что ты гандон, уже давно пустился во все тяжкие, то получил бы не новую должность и ключи от замка, а пулю в лоб. Так что расслабь ягодицы и попрощайся со стариком». — Спасибо за уделённое время, мистер Ланнистер, — обернувшись, учтиво произнёс Петир, уже взявшись за ручку. — Для меня было честью поработать с вами. — Не драматизируйте, Бейлиш, — скривился Тайвин, — вы всё ещё работаете на нас. Просто там, где нам нужно.***
Есть такие дни, в которые просыпаешься просветлённый, с какой-то кристальной ясностью и чистым осознанием происходящего. Таким был тот день для Роз. Она встала в 6:45, почистила зубы пастой, укрепляющей эмаль, сделала десятиминутную разминку, вышла на пробежку. Дни стояли необычайно тёплые, и даже ранним утром солнце не просто грело, а пекло, разогревая подставленное лучам лицо. Роз улыбнулась, вдыхая свежий воздух. Она не боялась веснушек. После пробежки она купила букет белых ранункулюсов в цветочной лавке, где работала её знакомая, и по пути домой ароматный кофе — латте с мёдом на соевом молоке. Ей нравилось неспешно распивать напиток на дряхлой разрисованной граффити лавочке на одной из аллей неподалёку от дома. Роз любила атмосферу старого города, потому и выбрала квартиру именно в этом районе. Наблюдая за уличными художниками и артистами, влюблёнными парочками и студентами художественного колледжа, что устраивали выездные занятия на траве неподалёку от крепостных стен, она представляла, что и сама живёт подобной богемной жизнью. Так, как хотела бы её мама. Вернувшись домой, Роз неспешно приняла ванну с ароматными восточными маслами. До вечера ещё было очень много времени. Почти выходной. Закинув голову вверх, она невольно зажмурилась, любуясь блеском солнечного света на мутной, повреждённой течением времени стеклянной поверхности. Одной из решающих деталей при выборе квартиры для неё стало окно в ванной комнате. Даже не просто окно — скошенный стеклянный потолок с выходом на крышу, где располагался небольшой, разбитый жителями дома сад. Роз провела лёжа в ванне несколько часов, а затем сделала маску для лица из розовой глины, облачилась в шёлковый восточный халат цвета спелой вишни и включила музыку на полную громкость. До 15:45 она неспешно прибиралась в квартире: стряхивала пыль, раскладывала вещи по местам и поливала раскидистые растения в подвесных кашпо. Затем начала собираться. Роз уложила волосы, зачесав назад, накрасила лицо, глаза и брови. Подчеркнула пухлые губы помадой насыщенного аппетитного ягодного цвета. Она надела новое платье из мокрого шёлка нежного фисташкового оттенка и поверх летящую накидку из такой же ткани, тонко расшитую бисером. Вставила в уши каплевидные серьги с топазами, а на указательный палец надела такое же кольцо. Промочив кончики пальцев духами с ароматом сандала и дамасской розы, она аккуратно дотронулась до своей шеи, добавляя последний штрих. Пришла смс о том, что её ждёт машина, и Роз заторопилась, сгребая в расшитую бисером сумочку сигареты, пудру, духи. Бросив прощальный взгляд в винтажное зеркало в резной деревянной раме, она улыбнулась, задирая голову вверх, представляя, что выходит не на панель, а на сцену, сыграть роль дорогой французской куртизанки. Чтобы потом под громкие овации и бурные аплодисменты раскланяться. И не выйти на бис.***
Петир не смотрел на экран, он вглядывался в лица Тиреллов — бледные, искажавшиеся с каждым криком, что воспроизводила девушка на видеозаписи. Роз. Бросив быстрый взгляд на экран, он попал на ту сцену, где камера снимала сверху, чуть дрожа, захватывая стоящую на коленях фигуру в светло-зелёном изорванном, испачканном кровью платье и асфальтированную, плохо освещённую парковку где-то на окраине. За заплывшими глазами в темноте сложно было разглядеть взгляд Роз, но ему сказали, что она была не так уж напугана. Не так уж напугана, когда Джоффри просто бил её ногами. Её отношение к происходящему изменится спустя всего минуту. Когда Джоффри ради забавы решит отрезать ей ухо. Просто потому, что «всегда хотел попробовать». Петиру не была приятна эта экзекуция. Он предпочёл бы не знать, как именно мальчишка расправился с крысой. Это странно… видеть, как тот человек, которому вы годами доверяли больше чем другим, лежит изуродованный среди крови и стекла на чёрном асфальте. — Выключите… — приказала Оленна Тирелл, —…хватит с нас этих ужасов. Петир дёрнул бровью и нажал на кнопку, не меняя расслабленного положения тела. — Это ужасно! — залепетал Мейс Тирелл. — Это не поддаётся никакому описанию… мы знали, что мальчик жесток, но… — Думали, он ограничивается пощёчинами? — Что случилось с той бедной девушкой? — спросила «королева шипов». — Мертва, — спокойно произнёс Петир. — Десять пулевых ранений. — И, разумеется, обвинений не предъявлено? Петир скривил губы. — Считают, это было разбойное нападение. — И вы пришли к нам ради возмездия? Она ведь работала на вас? Как к вам попала эта плёнка? — Джоффри прислал, — соврал Петир, — у нас с ним уже давно есть некоторые трудности… он бил девушек, что на меня работали. Всегда бил. Мы хотели уладить этот конфликт мирно, но разговоры мало помогали. А Роз… она очень переживала за остальных и была настроена решительно. Не смотря на то, что я запрещал ей вступать с ним в какие либо споры… у неё всегда был непростой характер. Полагаю, за это она и поплатилась. А запись он прислал в качестве угрозы, предполагая, что Роз действовала с моего согласия. Как вы понимаете, всё это переходит любые границы. И я подумал, что вам может быть интересно то, за какого человека вы отдаёте свою внучку. — Ищете союзников? — уточнила Оленна. — Можно и так сказать, — кивнул он. — Скажите… вы были в отношениях с этой девушкой? — А это имеет значение? — Значит, да. — С чего такая уверенность? — Такой как вы не стал бы гадить в свою кормушку из-за обычной шлюхи. Люди для вас не имеют значения. — А для вас? — Для нас важна семья. — Значит, я не ошибся в своих предположениях. У нас одна цель. Это факт. А мои мотивы пусть вас не заботят. Оленна откинулась в плетёном кресле, осматривая его с хитрым прищуром. — Вы умеете удивлять, мистер Бейлиш. Но позвольте не поверить, что вами движет жажда справедливости… возмездие — да. Но вовсе не из-за этой бедной девушки. Петир дёрнул бровью, наклоняя голову вбок. Он предвидел, что новости разлетятся быстро. — Вы так долго решали проблемы Ланнистеров, чтобы быть отстранённым в один день. Скажите, что было к этому причиной? — Я никогда не был сторонником… крайних мер, — пожал плечами он, — и пока был жив мистер Баратеон, всем это было удобно, но сейчас… Ланнистеры ищут не менеджера для разрешения конфликтных ситуаций, а головореза. Думаю, вам как их партнёрам это должно о многом говорить. Оленна задумчиво покачала головой и отпила из тонкой фарфоровой чашки. — Вам понадобятся мои связи, — продолжил Петир, — мои знания и мои таланты. — Сколько вы хотите? Он улыбнулся. — Вы не сможете меня купить. Только партнёрские условия. Услуга за услугу в тех случаях, когда наши интересы будут совпадать. Таких, как сейчас. — Да-а… — надула губы «королева шипов», — слышала, вы получили от Ланнистеров жирные отступные… и всё же недостаточно жирные, чтобы умаслить ваше эго. — Виновен! — рассмеялся он, поднимая ладони. Оленна вздохнула и отвернула голову в сторону, прислушиваясь к шуму моря, клокочущему вдалеке. Он достал из внутреннего кармана сигареты и вытянул было одну, но Мейс Тирелл остановил его: — Прошу вас, мой друг, если собираетесь закурить, то не здесь, никто из семьи и прислуги не курит с тех пор, как мой отец трагически скончался от рака, но гостям мы, разумеется, разрешаем, только не в доме и на веранде… лишь в саду. — Конечно, — кивнул Петир. Вежливо улыбнувшись, он встал из-за стола и спустился в сад. Прогулявшись по усыпанной гравием дорожке до пышных розовых кустов, он наконец поджёг сигарету и с наслаждением затянулся. Тиреллы были теми ещё занозами в заднице, но союз с ними сделал бы предстоящее предприятие более эффективным, и главное, они как заинтересованная сторона взяли бы на себя основные риски. Выдохнув дым, он обвёл глазами окружающую обстановку: светлую облицовку дома, пышные кусты с ароматными медленно опадающими цветами, дорожку, усыпанную гравием и розовыми лепестками. Одна деталь привлекла его внимание и он прищурился, всматриваясь в предмет у себя под ногами. Наклонившись, Петир осторожно взял в руки бычок от сигареты и поднял, поднося к своему лицу. Когда встречаешься с женщиной, до поры до времени не замечаешь, как много знаешь о ней. К примеру, какие сигареты она курит. Какого цвета её любимая помада. — Сука, — только и смог произнести Петир, сжимая челюсть. В его голове в одно мгновение всё сложилось в единую картину: у Тиреллов была Санса, и если они собирались заполучить её деньги, значит, для устранения Ланнистеров уже был план. А эта маленькая идиотка наверняка повелась на красивую жизнь, что ей предложила «королева шипов». Он закинул голову вверх, с раздражением втягивая ноздрями воздух. Пропитанный ароматом роз. Сука.