Цветы — волосам, паруса — кораблю

“You are not alone I’ve been here the whole time Singing you a song, ooh I will carry you” ♫ Ruelle (feat. Fleurie) — Carry You

Вэй Ин просыпается от яркого солнечного света и тяжести на груди. Открыв глаза, он видит растрепанную макушку А-Юаня, который практически лежит на нем сверху, уткнувшись лицом в плечо. Мальчик крепко спит, смяв в пальцах ворот его футболки. Вэй Ин пытается пошевелиться и понимает, что от позы, в которой он спал, в теле не осталось ни одной мышцы, которая была бы этим довольна. Подавив стон, он выдыхает и поднимает руку, чтобы погладить А-Юаня по спине. Будить его очень жалко, но, судя по тому, что солнце уже так активно светит в этой комнате, они проспали все на свете. Вэй Ин помнит лишь, что прошлой ночью не пошел к себе, а свернул из кухни в комнату А-Юаня, чтобы посмотреть, как он. И так и остался рядом с мальчиком, пообещав себе, что только на пару минут прикроет глаза. Дальше память выдавать что-либо отказывается, кроме странных, туманных снов, в которых не было ни одного четкого образа. Какой сегодня день недели? А-Юань открывает глаза, когда Вэй Ин слегка трясет его за плечо. Он несколько раз моргает, приподняв голову, а потом вздрагивает и резко садится. Вэй Ин придерживает его за поясницу. — Тихо-тихо, куда ты? — усмехается он, поднимаясь следом и опуская ноги на пол. Мальчик убирает с лица волосы и озирается по сторонам. Когда его взгляд падает на школьную сумку, он широко распахивает глаза. — Я проспал школу! Вот беда-то, произносит про себя Вэй Ин и с улыбкой гладит его ладонью по голове. — Не надо сегодня в школу. Я напишу Мадо-сэнсэй, что ты отсутствуешь по семейным обстоятельствам, хорошо? — спрашивает он. А-Юань переводит на него взгляд. У Вэй Ина дергается сердце, когда он видит, что случившееся вчера не прошло просто так: у него по-прежнему красные, заплаканные глаза. Он вздыхает и касается согнутым пальцем щеки А-Юаня. — Как ты? Вместо ответа, А-Юань неуверенно улыбается и садится ближе. Вэй Ин, поняв все без слов, обнимает его, мягко прижимая к себе. — Все хорошо, — через пару мгновений отвечает мальчик. — Я… я не знаю, как объяснить, что чувствую. Не знаю, что сказать. — И не говори тогда ничего, — соглашается Вэй Ин, отпуская его и коротко целуя в лоб. — Иногда в словах нет никакого толку. А-Юань смотрит на него какое-то время, а потом отводит взгляд. — Что такое? — Я… С Хэллоуином, — оборвав себя на полуслове, выговаривает А-Юань, снова стискивая пальцами его футболку. Вэй Ин вздыхает. — Вчера мы с твоей тетей поговорили и… — он неловко усмехается и трет рукой затылок, приводя и без того спутанные волосы в еще больший беспорядок. — В общем, она очень и очень настаивает — а ты знаешь, как она умеет это делать, — на том, чтобы мы сегодня праздновали кое-что другое. А-Юань вновь поднимает на него глаза. Вэй Ин видит, как его губы медленно растягиваются в радостной улыбке. — С днем рождения, Вэй-гэгэ! — на одном дыхании выпаливает он, так крепко обнимая Вэй Ина за шею, что тот на мгновение давится воздухом. — Эй-эй, дитятко, ты задушишь меня! И откуда столько сил взялось? — смеется он, но все равно прижимает А-Юаня к себе. Вэнь Цин обнаруживается в ванной. Дверь не заперта, а потому Вэй Ин по привычке спокойно заходит внутрь и едва не роняет полотенце, увидев ее там. Должно будет пройти время, прежде чем он запомнит, что в этом доме теперь не только А-Юань и Вэнь Нин. Сегодня еще простительно. Вэнь Цин стоит и смотрит на шприц, который держит в руке. По выражению ее лица сложно что-либо понять. Убедившись, что его не собираются выгнать взашей за вторжение, Вэй Ин бросает полотенце на раковину и забирает из пальцев Вэнь Цин шприц. — Это лекарство Вэнь Нина, — объясняет он, убирая его обратно в шкафчик. — От… — Я уже видела ампулы. Я знаю, что это, — перебивает его Вэнь Цин. — Как часто? Вэй Ин пожимает плечами, не глядя на нее. — Бывает, что целый месяц все спокойно. А иногда каждую ночь. Зависит от обстоятельств. Боковым зрением он видит, как Вэнь Цин кивает и скрещивает руки на груди. Вэй Ин замечает, что она в его свитере. А он думал, что это он худой — запястья Вэнь Цин похожи на две тоненькие веточки, которые легко переломит дуновение ветра. Заметив его взгляд, Вэнь Цин хмурится. — Что? Что первое выпало из шкафа, то и мое. Кстати, «выпало» — это в прямом смысле слова. Вечно у тебя бардак, — сердито говорит она. Вэй Ин только отмахивается. — Носи, что нравится. Если тебе холодно, могу дать шарф и перчатки. И шапку. Вэнь Цин поджимает губы. — Шапку? С каких это пор ты начал шапки носить? Кажется, кто-то здесь приходит в норму, раз начались такие разговоры. Вэй Ин старается скрыть улыбку, но у него не получается. Вэнь Цин тоже через мгновение усмехается, неловко переминаясь с ноги на ногу. Им всем столько всего нужно обсудить. Наверное, именно поэтому они говорят о всякой чепухе, которая совсем не относится к делу. — Как ты себя чувствуешь? — спрашивает Вэй Ин. Вэнь Цин качает головой. — Сама не знаю. Голова кружится. Я так и не смогла нормально поспать, постоянно просыпалась и проверяла, где я. Ничего, это пройдет. Мне нужно проколоть курс витаминов, иначе я слягу раньше, чем начнутся холода. Вэй Ин кивает. Ей виднее, что нужно и зачем. Спорить он не собирается, к тому же она права. Первый шок прошел, и теперь всем им предстоит решить, как жить дальше. И если прошлым вечером Вэнь Цин была поглощена обрушившимися на нее эмоциями, сейчас для нее важно беречь силы. Она стала такой маленькой и хрупкой. Вэй Ин назвал бы ее полупрозрачной, если бы не темный загар, который сделал ее кожу похожей на тонкий пергамент. — Что? — хмурится Вэнь Цин: его взгляд снова не ускользает от ее внимания. — Как будто ты краше! Ты себя в зеркало видел? — Чего тебе не нравится? — возмущается Вэй Ин, все же поворачиваясь к зеркалу. — Я… оу. — Вот именно. Оу! Причешись хоть, у нас скоро гости. Вэй Ин еще не успевает отойти от увиденного в зеркале — не только у А-Юаня, оказывается, глаза говорят лучше тысячи слов о том, что было вчера, — как добавляется новое потрясение, когда до него доходит смысл сказанного. — Гости? Мне надо на работу! — Нет. Вэнь Нин позвонил твоему менеджеру и сказал, что ты неважно себя чувствуешь. И это не так далеко от правды, — говорит Вэнь Цин упрямо. Вэй Ин с досадой стонет, вцепляясь пальцами в свои волосы. — Меня с вами так уволят! — Да что ты говоришь? — произносит Вэнь Цин таким тоном, что Вэй Ин опасливо переводит на нее взгляд. — В баре в Сибуе сказали, что ты два года не брал отпуск! Так что тебе пожелали хорошо отдохнуть и не показывать свой бледный нос там, пока не придешь в себя. Совсем распоясались здесь без меня! С этими словами Вэнь Цин хлопает его своей костлявой рукой по плечу и направляется к двери. Вэй Ин только моргает в недоумении, провожая ее взглядом. Едва она выходит, он вспоминает главное, что хотел спросить. — Эй! Стой, Вэнь Цин! А какие гости-то? Ему никто не отвечает, так что ничего не остается, кроме как заняться своим внешним видом. Честно признаться, он и сам похож на жертву стихийного бедствия. Вэнь Нин теперь выглядит в этом доме лучше всех, несмотря на дрожь в руках и бледность от природы. Вэй Ин вздыхает и, включив воду, умывается. Зато грим на Хэллоуин не нужен. * * * По кухне разносятся просто божественные запахи. Последний раз на ней так восхитительно пахло, когда Лань Чжань готовил карри. Вэй Ину уже давно пора признать, что его окружают люди с уникальными кулинарными способностями. А-Юань сколько угодно может убеждать его в том, что он вкусно готовит, Вэй Ину прекрасно известно, что вежливый ребенок просто не хочет его расстраивать. Едва придя в относительную норму, Вэнь Нин стал готовить сам, за что ему еще одно огромное спасибо. Вэнь Цин только подсказывает, но саму ее к плите никто не подпускает. Накатившая на нее слабость лишь усилилась, к тому же она снова плачет. Вэй Ин только зубы стискивает, вонзая нож так глубоко в картошку, что срезает не просто кожуру, а добрую четверть с клубня. — Она такая хорошенькая! — шмыгает носом Вэнь Цин, глядя в телефон А-Юаня. — Вы так похожи. Они смотрят фотографии Вэнь Фэй. Это та самая тема, которую пора обсудить нормально, но пока получаются только слезы. Вэй Ин не собирается торопить Вэнь Цин — слишком ко многим вещам им всем еще только предстоит привыкнуть. Кроме того, сделать ничего по-прежнему нельзя. Вэнь Цин еще слишком слаба, у нее даже нет документов. Сяо Синчэнь смог только предоставить бумаги об ее исчезновении и долгих поисках, чтобы ее впустили обратно в страну. — А-цзе, — вздыхает Вэнь Нин. — Все хорошо, пожалуйста, не плачь. — Да, — подхватывает А-Юань. — Не плачь, тетя. Мы обязательно что-нибудь придумаем. Вэнь Цин кивает, вытирая с щек остатки слез. Она так и держит перед собой фотографию девочки, улыбаясь и всматриваясь в ее черты. Вэй Ин знает, что А-Фэй — маленькая красавица, которая внешне похожа даже не на родителей, как А-Юань, а скорее на нее и Вэнь Нина: такая же большеглазая, невысокая и на первый взгляд совершенно беззащитная. — Как хорошо, что с ней все в порядке, — говорит она и все же отдает телефон А-Юаню. Новая порция слез начинается, когда звонит Цзян Яньли. Поговорив с ней всего несколько минут, чтобы подготовить к новостям, Вэй Ин отдает свой планшет Вэнь Цин. Ему хочется зажать ладонями уши, чтобы не слышать, как обе плачут и бессвязно, не заканчивая половину предложений, говорят друг другу о том, как скучали. Он готов воздать хвалу небесам, когда слышит стук в дверь. Кто бы это ни был, он только что спас его от разрыва сердца. Впрочем, этот человек всегда спасает его. Абсолютно всегда. — Лань Чжань, — выдыхает Вэй Ин, распахнув дверь. — Здравствуй, — говорит Лань Чжань. Вэй Ин так рад его видеть, что не сразу находит слова. Вчера, когда он ушел, Вэй Ину стало по-настоящему холодно и страшно. Когда Лань Чжань был рядом, даже если он молчал, ему было проще держать себя в руках. Он и не помнит, как они попрощались. Все было, словно в тумане. Это он его позвал? — Утром позвонил Вэнь Нин, — отвечает Лань Чжань на так и не заданный вслух вопрос. — Ты уверен, что я не помешаю? Вэй Ин может только покачать головой. Он пропускает Лань Чжаня в квартиру и снова застывает, глядя на него, пока тот не протягивает ему длинную коробочку в красной матовой обертке. — Что это? — вскидывает брови Вэй Ин, проводя пальцами по атласной ленте, которой перехвачен уголок. — Это тебе. — Лань Чжань, ты меня балуешь. Самый большой подарок ты мне уже подарил. Лань Чжань чуть хмурится в ответ, и Вэй Ин вздыхает, слегка покачивая коробочкой в руке. — Вчера ты был рядом. Мне это очень помогло. — Мгм. Вэй Ин улыбается. Он хочет открыть подарок, но в ноги Лань Чжаню с протяжным мурчанием бросается Орешек, почти с разбегу утыкаясь ему лбом в лодыжку. — Ты долго будешь держать человека на пороге? — кричит с кухни Вэнь Цин. — А что, вы уже нарыдались там? — надувшись, отзывается Вэй Ин. — Сейчас в лоб получишь! Лань Чжань подарил ему новые кисти. Вэй Ин старается не думать о том, сколько они стоят, но это все равно сложно выбросить из головы — он видел такие в магазине, но старался даже не подходить к тем полкам. Какой смысл смотреть на то, что никогда не сможешь себе позволить? А теперь это у него в руках, и он долго рассматривает каждую кисть под пристальным взглядом светлых глаз. — Спасибо, Лань Чжань. Я и не мечтал о таком, — искренне говорит он, повернувшись к нему. Лань Чжань, кажется, облегченно выдыхает. Неужели он хотя бы допускал мысль о том, что ему может не понравиться? — Господин Лань, мы вчера так нормально и не познакомились. Я Вэнь Цин, — вежливо представляется Вэнь Цин. — Подруга Вэй Ина. Ну и… его сестра и его тетя, — она кивает на брата и племянника. — Рад познакомиться лично, — отвечает Лань Чжань. — Я Лань Чжань… — Мой, эм… — бодро начав, спотыкается на следующем же слове Вэй Ин. Кто — мой? Друг? Почему это вдруг стало так сложно произнести? Лань Чжань переводит на него взгляд, но тут же опускает глаза. Вэй Ин замечает, как он на секунду сжимает пальцы в кулак, но потом сразу же расслабляет руку. Неловкое молчание нарушает Вэнь Нин. — Господин Лань столько сделал для нас, а-цзе. Вы всегда желанный гость в этом доме, — говорит он, широко улыбаясь. Окончательно ситуацию спасает Орешек, запрыгнувший Лань Чжаню на колени. Лицо Вэнь Цин приобретает странное выражение, которое Вэй Ин иначе, как умиление, и назвать не может. Кто бы мог подумать. Лань Чжань, несмотря на остающуюся на его брюках шерсть, приобнимает кота одной рукой, почесывая пушистую щеку. Тот ластится к его пальцам и едва не сваливается на пол, потянувшись за его ладонью. — Крокодил, — фыркает Вэй Ин и возвращается к картошке. На кухне очень тесно, но это никого не смущает. Пока Вэнь Нин и А-Юань готовят, Вэнь Цин не сразу, постепенно рассказывает какие-то подробности из своей жизни в Таиланде. Она говорит мало, не всегда охотно, но никто не переводит тему, будто понимая, что ей все же необходимо хоть что-то произнести вслух. Вэй Ин замечает, что и Вэнь Нин чувствует себя лучше. Его руки дрожат не так сильно, как обычно, и это дарит надежду на то, что врач все же был прав. Если исчезнет причина, по которой все эти годы продолжались его кошмары, пройдет и все остальное. Со временем, конечно, но это уже хоть что-то. Лань Чжань внимательно слушает, не перебивая и практически ничего не говоря, если к нему не обращаются напрямую. Вэнь Цин интересуется его работой, даже задает вопрос о том, как они познакомились. Вэй Ин чувствует, как по какой-то причине начинают гореть щеки, когда коротко рассказывает об их встрече в кофейне. А-Юань подсказывает, что впервые они увиделись еще раньше — когда господин Лань зашел в магазинчик с открытками, чтобы купить ручку. Кажется, что это было целую жизнь назад. Разговор становится все более веселым и непринужденным. Вэй Ин только рад тому, что никто больше не плачет и не поднимает темы, на которые сложно говорить. Хотя бы на один день всем им лучше забыть о том, что их гнетет. Тем более сейчас, когда на одну весомую причину грустить стало меньше. — Не налегай на вино, — строго говорит Вэнь Цин, когда Вэй Ин наливает себе всего лишь второй бокал. — Эй, у нас же сегодня праздник! — возмущается он, отставляя бутылку и делая глоток. — Лучше чаша вина при жизни… — Чем почести после смерти, — заканчивает за него Вэнь Цин, угрожающе покачивая палочками в руке. — Которая наступит очень скоро, если не прекратишь со мной спорить. Вэй Ин показывает ей язык и уворачивается от полетевшей в него виноградины. — Не бросайся едой, госпожа Вэнь! В этот момент в дверь снова стучат, и Вэй Ин, удивленно вскинув брови, отправляется открывать. На пороге стоят улыбающийся, как всегда, Сюэ Ян и Сяо Синчэнь с каким-то большим пакетом наперевес. — Ого, — только и произносит Вэй Ин, глядя на них. Столько гостей эта квартира еще не видела. И куда им всем теперь деваться? На кухне можно сидеть разве что у кого-нибудь на голове. — Впустишь или выпьем прямо на пороге? — спрашивает Сюэ Ян, демонстративно накручивая на палец прядь длинной челки. — Ты можешь и на пороге, — огрызается Вэй Ин, но, разумеется, отходит, чтобы гости могли войти. — Как Вэнь Цин? Она позвонила утром и попросила навестить, я думал, вам нужно время, чтобы прийти в себя, — говорит Сяо Синчэнь, передавая Вэй Ину пакет. Мельком взглянув на содержимое, Вэй Ин понимает, что голодным сегодня никто точно не останется. — Она держится молодцом. Ничего другого я от нее и не ожидал, — отвечает он. Сяо Синчэнь кротко улыбается и кладет руку ему на плечо, легонько сжимая пальцы. — А ты как, Вэй Ин? Сюэ Ян, скинув обувь, открывает дверь на кухню и громко вопрошает: — Шалость или гадость? Вэй Ин кивает Сяо Синчэню, говоря тем самым, что с ним все в порядке, что ему, в конце концов, сделается, и пихает вставшего на дороге Сюэ Яна. — Ты ничего не перепутал? Хотя чего от тебя ожидать, кроме гадостей? Вэнь Нин и А-Юань вежливо здороваются с гостями. Вэнь Цин нерешительно окидывает взглядом кухню и заставленный стол, пока Сяо Синчэнь обеими руками пожимает ладонь Лань Чжаня. — Эм… Я что-то на радостях не рассчитала количество людей. Где бы нам уместиться? — задумчиво произносит она. — Вэй Ин, а может… — начинает Вэнь Нин и многозначительно кивает в сторону своей комнаты. Вэй Ин вздыхает и улыбается. Хорошо, что он успел все закончить, осталось только купить новую кровать, но сейчас ее отсутствие только кстати. Можно составить пару столов, и тогда все прекрасно смогут усесться в комнате с красивым, свежим ремонтом. — Мне понадобится небольшая помощь, — говорит он и тихо смеется, когда со своего места сразу же поднимается Лань Чжань. * * * Вэнь Нин нарушает постулат «сегодня больше никаких слез», который Вэй Ин сам установил, но забыл объявить так, чтобы все слышали. Он кусает губы, заламывает руки и шмыгает носом, обходя комнату по периметру уже в четвертый раз. — Здесь так красиво! Вэй Ин, спасибо. Спасибо тебе, — причитает он, касаясь пальцами рисунка на стене, над которым Вэй Ин работал последнюю неделю. От пола и до потолка поверх светло-персиковой краски раскидывает тонкие ветви клен момидзи с коралловыми листьями. Вэй Ину очень хотелось сделать яркий акцент в этом интерьере, и он знал, как Вэнь Нин любит эти осенние японские клены. Дерево, хоть и высокое, нарисовано небольшими, тонкими мазками, чтобы не сильно бросаться в глаза и не испугать Вэнь Нина ночью, когда и здоровому человеку всякое может померещиться в темноте. — Ну хватит, — одергивает его Вэн Ин, но потом, увидев, как Вэнь Нин судорожно размазывает слезы по щекам, со вздохом обнимает его за плечи. — Чего ты раскис? Смотри, какой шкаф тебе Лань Чжань собрал! — Спасибо! Спасибо, господин Лань! — продолжает рассыпаться в благодарностях Вэнь Нин. Лань Чжань только кивает, явно не зная, что ответить. Вэй Ин улыбается ему, когда их взгляды встречаются. Вэнь Нин тихо всхлипывает и трет рукой нос, отходя к окну, чтобы посмотреть новый подоконник, который шире предыдущего, старого, раза в два. Вэй Ин делает шаг к Лань Чжаню, и тот с готовностью берет его за запястье, осторожно, словно с опаской, проводя большим пальцем по внутренней стороне. — Вэй Ин… Я… — Тут определенно лучше! — заявляет Сюэ Ян, распахивая дверь, как к себе домой. — Второй стол откуда взять? Вэй Ин морщится, чувствуя, как Лань Чжань тут же убирает от него руку. — Из моей комнаты. Сейчас принесу, посади уже куда-нибудь свою ядовитую задницу. Сюэ Ян изгибает бровь и лукаво улыбается. Подошедший к нему Сяо Синчэнь берет его за локоть и качает головой. Потом протягивает ему бутылку вина, которую принес с собой. — Ладно, уговорил, — бурчит тот, делая глоток прямо из горла. Это еще что у них за телепатия такая? Вэй Ин вздыхает и, ободряюще улыбнувшись Лань Чжаню, выходит в коридор, едва не сталкиваясь с Вэнь Цин. Та делает шаг назад и слегка пошатывается. Вэй Ин берет ее за плечи. — Ты как? Может, не стоило сегодня все это затевать? Ты еще слаба, — говорит он, заглядывая в ее лицо. Она только упрямо вскидывает подбородок и высвобождается из его хватки. — Я в порядке. Я столько пропустила, что не собираюсь тратить день на то, чтобы лежать в постели. Я и не такое переживала! Вэй Ин поднимает руки в обезоруживающем жесте. — Даже спорить не буду. Я принесу все с кухни, сядь, пожалуйста. Только через полчаса, когда все, наконец, рассаживаются, а на столе почти не оказывается свободного места от еды, что приготовили Вэнь Нин и А-Юань и принес Сяо Синчэнь, удается нормально поговорить. Сначала все придерживаются светских бесед, но разговор неумолимо кренится в сторону главной темы. Начинает ее, конечно же, Сюэ Ян, который не знаком с тактичностью и игнорирует ее всю свою жизнь. — Что ж, по-моему, пора рассказать всем о том, как я гениально все провернул, — говорит он, подливая себе еще вина. Вэнь Цин делает глоток воды, которую пьет с самого начала. Она не притрагивается ни к соку, ни тем более к алкоголю, так как опасается, что ее тело, еще не привыкшее к обычной жизни, не выдержит чего-то более существенного. Ест она тоже крайне мало. Услышав слова Сюэ Яна, она переводит на него взгляд и вопросительно поднимает брови. — Найти тебя было не так-то просто, госпожа Вэнь, — добавляет тот, отпивая из своего бокала. — Сюэ Ян, это ты помог сестре? — спрашивает Вэнь Нин, откладывая палочки. — Она рассказывала, что кто-то пришел к ней ночью и забрал из… того места. Вэй Ин тоже хмуро смотрит на Сюэ Яна. Получив всеобщее внимание, эта язва расплывается в самодовольной улыбке и подмигивает притихшему Сяо Синчэню рядом. — Когда мы нашли это племя, мы около полутора недель просто наблюдали за ним, чтобы понять, как нам быть, — рассказывает он. Вэй Ин ушам своим поверить не может. Вэнь Цин по случайности, которую сейчас уже вполне можно назвать счастливой, после бедствия оказалась в совершенно диких местах, где ее и нашли люди из племени. Как пояснил Сюэ Ян, а ему — человек, которого они наняли в Таиланде, специалист по оставшимся в мире первобытным общинам, — члены племени относились к Вэнь Цин, практически как к божеству. Забирать ее просто так было опасно не только для жизней Сяо Синчэня и Сюэ Яна, но и для ее. Делу не добавлял простоты и тот факт, что Вэнь Цин занималась врачеванием, причем успешно, и это делало ее еще более ценной, почти священной. — Что еще они могли подумать о девчонке, которая носит на руке звезды и солнце? — усмехнувшись, спрашивает Сюэ Ян, кивая на браслет на запястье Вэнь Цин. Она накрывает его ладонью и прижимает руку к груди. Вэй Ин вспоминает, как дарил ей это украшение с Вэнь Нином. Так, значит, оно практически спасло ей жизнь? Вэнь Нин кажется растерянным. — Но ведь это просто украшение. Сюэ Ян фыркает. За него ровным тоном отвечает Лань Чжань. — Такие племена сохраняют веру в духов природы. Для них тот, кто носит что-то подобное, является частью главного круга плодородия и стоит выше простых смертных. Сяо Синчэнь кивает. — Верно. При этом к обычным людям они относятся очень враждебно. Мужчины из таких племен, защищая женщин и детей, могут и убить. У Вэнь Цин бледнеют губы. Она сглатывает и притрагивается худыми пальцами к шее. — Как они подпустили вас? — спрашивает она, справившись с эмоциями. Сюэ Ян обнажает в улыбке острые зубы. — Это вы, врачеватели, помешаны на помощи людям и на медицине, которая призвана спасать. При этом вы забываете о средствах, дающих возможность не только защиты, но и нападения. — Говори ты яснее! — не выдерживает Вэй Ин. — Куда еще яснее? Кое-какие травы, немного чудес и ловких рук, — растягивая слова, Сюэ Ян самодовольно демонстрирует всем свои длинные, жилистые пальцы, — и все племя спит, видя, возможно, не самые радужные сны. — Наркотик? — хмурится Вэнь Цин. — Кое-что на основе опиума. Ты тоже была не в себе, когда я тебя нашел, госпожа Вэнь. Но спасибо, что не стала поднимать крик. Все на какое-то время замолкают. Наконец, Сяо Синчэнь отпивает из своей чашки холодный чай и произносит: — Это были крайние меры. Но они сработали, хвала богам. Вэй Ин вздыхает. — Спасибо, — говорит Вэнь Нин и поднимается на ноги, тут же ломаясь в поклоне. — Сяо Синчэнь, Сюэ Ян, спасибо вам, что вернули мне сестру. — Спасибо, — эхом повторяет молчавший все это время А-Юань. Он сидит рядом, и Вэй Ин не пытается остановить себя, когда обнимает его за подрагивающие плечи. Зря они, наверное, завели эту тему столь скоро. А-Юань доверительно прижимается к его боку и перестает так трястись. — Что вы… — качает головой Сяо Синчэнь. — Благодарить на самом деле стоит не только нас. Господин Лань — вот кому нужно говорить спасибо. Вэй Ин замечает, как Лань Чжань опускает глаза, отложив палочки и сжав обе руки в кулаки. — Лань Чжань? — изумленно переспрашивает он. Сюэ Ян, как ни в чем не бывало, продолжает пить вино и поглощать еду в зоне досягаемости. — Совершенно верно, — говорит он. — После того, как к делу подключился господин Лань, все пошло куда быстрее. — Как бы вы ни добыли сведения, которые помогли нам, благослови вас небо, — добавляет Сяо Синчэнь. Вэнь Цин прочищает горло и чуть наклоняется, чтобы лучше видеть Лань Чжаня, который так и смотрит на собственные руки, не поднимая взгляда ни на кого из собравшихся. Вэй Ин сидит с ним рядом, но все равно не может заглянуть ему в лицо. — Спасибо, — произносит Вэнь Цин, и все внимание переходит на нее. — Всем вам. Если бы не ваша вера и ваше терпение, я бы не вернулась к своей семье. Я благодарна вам — каждому. — Выпьем за это! — отсалютовав ей бокалом, восклицает Сюэ Ян, сразу прикладываясь к вину. Вэй Ин тоже отпивает из своего стакана, но скорее для того, чтобы хоть немного справиться с пересохшим горлом. Ощущение, как будто он проглотил целую ложку муки. Лань Чжань помог в поисках Вэнь Цин? Лань Чжань знаком с Сяо Синчэнем? Как все это успело произойти за последние два месяца? Почему он ничего об этом не знал? Лань Чжань на него не смотрит. Вэй Ин не может понять, что ему делать с этой информацией. Конечно, говорить с ним об этом сейчас он не собирается — вокруг слишком много людей, к тому же новости осыпаются на голову, как кирпичи, одна за другой. Этого слишком много. Еще вчера он ехал с Лань Чжанем в аэропорт, понятия не имея, по каким причинам они вдруг так резко сорвались туда, а сейчас он сидит за одним столом с Вэнь Цин, которую… Вэй Ин глотает вставший в горле ком. Вчера, когда Вэнь Цин спросила его, сколько ей лет, он осознал, что все это время не переставал считать. Они все считали, все верили, что она вернется, но, когда поиски прекратились, Вэй Ин понял, что теряет эту веру. Капля за каплей она истекала в никуда, превращаясь в отчаяние. Поняв, что прождал восемь лет и не сохранил надежду на каких-то три оставшихся месяца, Вэй Ин не смог больше держать эмоции под контролем. Ему казалось, что мир рухнул ему на голову, вонзив все свои звезды в позвоночник острыми осколками. Но Вэнь Цин все равно благодарила его. Все равно шептала, что скучала, что рада ему, кутая в свои худенькие руки, как маленького. — …Ин! Про тебя говорю, балда! — слышит он, как издалека, голос Вэнь Цин. Вэй Ин поднимает голову и видит, что все смотрят на него. Вэнь Цин стоит, держа в одной руке свой стакан с водой, а второй опираясь на стол, чтобы ее не шатало от слабости. — Спасибо, что снова с нами, — язвительно говорит она. — И… — выдыхает, упрямо облизывая пересохшие губы. — И не только за это я хочу тебя поблагодарить. Все это… — Вэнь Цин обводит взглядом комнату и продолжает: — Ты сделал так много, что мне хочется встряхнуть тебя хорошенько за то, что ты даже не осознаешь, сколько ты сделал и как помог нашей семье. Как говорила бабушка, «А-Ин — наша опора и надежда». Думаю, даже она не предполагала, насколько права. Я… Все мы очень ценим твою заботу. И то, чем ты пожертвовал ради нас. Сегодня не только день, в который я впервые за восемь лет засыпаю и просыпаюсь в постели, дома, но и твой день рождения. Что бы ты ни говорил, это для меня — огромный повод для радости. И для всех, кого ты видишь. И если сейчас ты не уберешь с лица это выражение, я тебе что-нибудь сломаю. Не смей реветь на моем тосте! — с угрозой в голосе говорит она, хотя с ее губ не исчезает улыбка. Вэй Ин несколько раз моргает, чтобы перед глазами перестало размываться. А-Юань нисколько не помогает, когда ныряет ему под руку, обнимая сбоку за талию. — С днем рождения, Вэй Ин, — заканчивает Вэнь Цин. Все за столом согласно кивают. Вэй Ин слышит, как его поздравляют, и сил у него хватает только на то, чтобы поднять свой бокал и, не глядя ни на кого, выпить. Слишком много эмоций за последние двадцать четыре часа. Слишком. * * * Вэй Ин всегда считал Токио городом одиноких людей. Японская столица казалась ледяной, недружелюбной и колючей в тот год, когда он приехал сюда, не имея ничего, кроме больной старушки на руках, маленького ребенка и Вэнь Нина, который был на грани жизни и смерти. Только со временем этот город стал приобретать очертания, краски и запахи. Золотые огни и алые фонарики на улицах. Цветущий пруд с лотосами, которые вырастают в мае высотой ему по талию, в Уэно. Толстые и наглые чайки на Токийском заливе. Радужный мост и вечно беззвездное небо над головой. Лань Чжань кажется еще более молчаливым, чем обычно, когда они медленно идут по улице без какой-либо цели. Вэй Ин даже не знает, как выбирает направление, просто время от времени сворачивает, петляя по дорогам Акасаки, где нет ни одного тротуара. Вечером Токио, как и всегда, наполняется запахами уличной еды и блестит огнями, как новогодняя елка. Хэллоуин добавляет суматохи — они периодически встречают идущих навстречу ряженых в масках и костюмах. Лань Чжаню даже суют в руки какую-то маленькую коробочку, когда он протягивает мальчишке в устрашающей маске то ли зомби, то ли маньяка монету в пятьсот йен. Когда гости окончательно наелись и выпили половину припасенного вина (спасибо, Сюэ Ян, даром что Сяо Синчэнь практически не пьет, а Вэнь Цин все же удалось уложить спать пораньше в комнате Вэй Ина), Лань Чжань тихо ускользнул на кухню, чтобы помочь А-Юаню помыть посуду. Мальчик краснел и от помощи отказывался, но Вэй Ин по себе знает, что такое спорить с Лань Чжанем. Покончив с уборкой и скормив Орешку пару оливок, за которые тот душу продаст, Вэй Ин оставил Вэнь Нина и пьяного Сюэ Яна варить кофе, а сам предложил Лань Чжаню прогуляться. И вот они… гуляют. Вэй Ин, наверное, впервые в жизни не знает, как начать разговор, но Лань Чжань неожиданно делает это за него. Они идут по совсем тихой улице, которую освещают только красные бумажные фонарики, развешанные по обеим сторонам от дороги, и Лань Чжань, вдруг замедлив и без того неторопливый шаг, говорит: — Прости меня. Вэй Ин от удивления даже останавливается, поворачиваясь к нему. — Что? Лань Чжань снова опускает взгляд и смотрит куда-то на его руки. — Прости. Я должен был предупредить тебя. Для тебя это было ударом. Вэй Ин вздыхает. Не без этого, но разве это вина Лань Чжаня? Он не мастер слов, когда дело касается чего-то подобного, но и молчать просто не может. — Лань Чжань, ты помог в поисках. Вернул нам Вэнь Цин. Я… не знаю, как благодарить тебя. — Не нужно, — качает головой Лань Чжань. Поколебавшись, он протягивает руку и берет Вэй Ина за запястье. У него такие приятные, теплые пальцы, что хочется сразу же податься навстречу. — Ты не должен меня благодарить. — А ты не должен передо мной извиняться, — упрямо говорит Вэй Ин. — Лань Чжань, ну же, посмотри на меня. Он жалеет, что попросил, потому что все слова выметает из головы, когда на него вот так смотрят этими невозможными глазами, в которых будто видны золотые солнечные лучи. Вэй Ин набирает в грудь воздуха, но только выдыхает. Лань Чжань вдруг отпускает его и просит подождать две минуты. Когда Вэй Ин непонимающе хлопает глазами и задает вопросы, Лань Чжань только повторяет свою просьбу и исчезает за поворотом. Отлично. Вэй Ин оглядывает полупустую улицу с алой дорожкой из фонариков над головой. В самом конце переулка целуется какая-то парочка. Кое-где еще не высохли лужи после вчерашнего дождя, и в воде отражаются красные огоньки. И куда мог пойти Лань Чжань? Воистину внезапный и непредсказуемый человек. И как… Он не успевает додумать свою мысль, потому что Лань Чжань вдруг вновь оказывается рядом. Он сосредоточенно открывает коробочку, которую ему дали ряженые, и извлекает из нее… тыквенный кексик, покрытый шоколадом. Вэй Ин, словно в замедленной съемке, наблюдает, как он втыкает в него маленькую витую свечку с красными полосками, а потом поджигает ее зажигалкой. — С днем рождения, Вэй Ин, — говорит Лань Чжань, стоя перед ним со всей этой красотой в руке. Вэй Ин вспоминает, как точно так же его поздравлял Ван Шэн, его маленький друг из «Пристани Лотоса». Это был последний раз, когда он позволил кому-то сказать ему эти слова. И вот они здесь, а Хэллоуин в один миг перестал быть тем самым днем, когда судьба отобрала у него его родителей. Потому что иногда она что-то возвращает. Лань Чжань внимательно смотрит на него, и Вэй Ин, опомнившись, улыбается и задувает свечку, хотя в голове пусто. Чего ему еще желать? Разве что… От погасшего фитиля в воздух поднимается тонкая струйка дыма, который пахнет праздником. Вэй Ин, послав свои сомнения к чертовой матери, делает шаг навстречу Лань Чжаню и касается ладонью его щеки, осторожно обводит пальцами скулу… и целует. Лань Чжань отвечает мгновенно, обнимая его за талию и так резко притягивая к себе, что Вэй Ин давится воздухом и смехом. Он улыбается в поцелуй, не думая о том, что у Лань Чжаня в руке так и остался кексик. * * * Вэй Ин ласковый. Лань Чжань даже в самых смелых своих мыслях не воображал, что он может быть таким, но он именно такой. Пьянит сильнее, чем любое вино, уже только тем, как обнимает и целует, как прячет лицо в сгибе его шеи, как льнет всем телом, отвечая на каждое прикосновение. Лань Чжань не узнает собственный номер в отеле, который видел на протяжении почти двух месяцев каждый день. Не узнает, потому что не может оторвать глаз от человека рядом с собой. Вэй Ин просто сказал, что Лань Чжань был у него в гостях столько раз, а он у него — нет. И этого оказалось достаточно. Они не включают свет. У Вэй Ина губы с привкусом шоколада, потому что кексик, подаренный ребятами на улице, он все-таки съел. И Лань Чжань соврет, очень сильно соврет, если скажет, что совсем не любит сладкое, потому что целовать Вэй Ина до головокружения приятно и вкусно. Вдвойне, ведь от каждого такого поцелуя, глубокого и несдержанного — Лань Чжань уже не может по-другому, — Вэй Ин дрожит всем телом и сжимает в пальцах его волосы, цепляя ногтями затылок. Лань Чжань не хочет делать все быстро, но и остановиться тоже выше его сил. И это противоречие раздирает изнутри. Ему нравится смотреть на Вэй Ина, потому что он красивый. Он такой красивый, что больно под ребрами; про эту красоту даже сказать нормально не получается, ее невозможно выразить словами. Слова — любые, какие только есть в этом мире, — не опишут и малую часть того, что Лань Чжань чувствует, когда просто смотрит в эти серые глаза в неярком свете городских огней. Вэй Ин от его взгляда будто теряется, опускает ресницы, но тут же смотрит из-под них лукаво, пристально и притягивает к себе для еще одного поцелуя. И как не поцеловать в ответ, как не выдохнуть, стиснув зубы, когда Вэй Ин опускается ниже, касается теплыми губами линии челюсти, шеи, кожи над ключицей, насколько позволяют две расстегнутых пуговицы на вороте рубашки? Они лежат на покрывале, которое аккуратно застелили горничные еще утром, когда убирали номер. И Лань Чжань только сейчас замечает, какое в этом отеле красивое постельное белье. Раньше он даже внимания на это не обращал, а теперь, когда Вэй Ин лежит под ним на тяжелой темно-синей ткани, он понимает, что да, красивое. Все. Покрывало такое гладкое, что по нему волосы Вэй Ина рассыпаются волнами, когда Лань Чжань снимает резинку, которая удерживает их в хвосте. Его всегда это завораживало — как, несмотря на то что они густые и прямые, волосы у Вэй Ина становятся слегка волнистыми от влажности, когда он вот так носит их забранными. И он не может не провести по ним ладонью от самого лба до уха и далее — к кончикам на кровати. Вэй Ин улыбается, а потом и вовсе низко смеется, отводя взгляд. — Прекрати смотреть на меня так, как будто я хрустальный, — говорит он. Лань Чжань только качает головой. Это чувство не объяснишь. Когда хочется одновременно обнять так крепко, что кости хрустнут, и при этом высказать, хоть как-то показать ту нежность, которая все это время лишь росла день ото дня. Вэй Ин не дает ему додумать эту мысль до конца — поднимает руку, касается лица, вопреки своим просьбам заставляя посмотреть себе в глаза. Секунда, две… Лань Чжань выдыхает и целует его сам, наклонив голову и чувствуя, как его тепло обнимают за шею худые, но сильные руки. Вэй Ин стонет в поцелуй, когда Лань Чжань стискивает его талию, сжимая бока. Они путаются в одежде, в собственных распущенных волосах. Вэй Ин снова и снова обнимает его, целует, оглаживает плечи и затылок, словно боясь отпустить, потерять хоть одну возможность прикоснуться, прильнуть еще сильнее. Они раздеваются, и Лань Чжань окончательно теряет связь с реальностью, когда прижимает обнаженного Вэй Ина к себе — кожа к коже. Это тепло, почти горячо. Умопомрачительно пахнет тем самым запахом, к которому он привык, который он полюбил — молочным чаем: от распущенных волос Вэй Ина, от его шеи и ключиц. За окном сгорает в ночных огнях город, который никогда не спит, и от этого света на чужую кожу ложатся мягкие, размытые пятна золота и бронзы. Лань Чжань бесконечно слышит свое имя, повторенное десятки раз то громко, то почти еле различимым шепотом, и ему никогда не надоест то, как Вэй Ин его произносит. Вэй Ин меняется с ним местами, усаживаясь сверху, когда Лань Чжань прислоняется спиной к изголовью кровати. Они соприкасаются бедрами и животами. Вэй Ин плавно двигается, трется об него, и это сводит с ума, потому что хочется больше и больше. Он горячий, растрепанный, смотрит так, что сердце в груди заходится в бешеном ритме, грозя проломить ребра. Бесконечно красивый. Как самая далекая звезда, которая вдруг, по счастливой случайности, оказалась рядом. Лань Чжаню страшно подумать о том, чтобы отпустить его. В этом человеке слишком много того, что не имеет цены. Каким бы ни был этот мир, он будет жить, пока существует все это. Лань Чжань обхватывает его за поясницу, ведет ладонью ниже, и Вэй Ин охает, когда он чуть приподнимает его, сжимая руками ягодицы. Пальцы скользкие от смазки, а Лань Чжань еще гадал, зачем она ему, когда только приехал и обнаружил маленький флакон среди других принадлежностей в наборе от отеля. Вэй Ин только вздрагивает, когда он касается его внизу, и прижимает ладони к его лицу, целуя снова и снова. Лань Чжань удерживает его на месте, обнимая одной рукой за талию. — Лань Чжань, — выдыхает Вэй Ин ему в губы, крепко зажмурив глаза. — Лань Чжань, ты… — он давится воздухом, но продолжает бессвязно говорить. — Ты такой красивый, такой замечательный. Пожалуйста… Я так тебя хочу. Он роняет голову, снова вскидывает, дышит сбито, неглубоко. Лань Чжань оглаживает его спину, когда Вэй Ин снова приподнимается, чтобы ему было удобнее. Вэй Ин громко стонет, кусает свои губы, впивается пальцами в его руки, в плечи. Лань Чжаню хочется попросить его не торопиться, двигаться медленнее, но голос словно куда-то пропадает. Он сдерживается из последних сил, чтобы не податься вверх и не сделать больно, но Вэй Ин только еще сильнее лишает разума тем, что творит. Пропадают звуки вокруг, свет от огней за окном, очертания комнаты — остается лишь тесное, жаркое ощущение и мягкая, горячая кожа под ладонями, влажные губы, которые снова и снова произносят его имя. В какой-то момент Лань Чжань останавливается, прижав Вэй Ина к себе. Тот стонет, вновь пытаясь начать двигаться в прежнем темпе, но Лань Чжань только сильнее стискивает его талию, медленно приподнимая бедра. Вэй Ин заходится стоном от такого глубокого проникновения, запрокидывая голову. Лань Чжань может вечно любоваться им, вечно теряться в звуках его голоса, в его запахе, в ощущении, что собственное сердце сейчас остановится от осознания, как сильно, как безумно он хочет быть рядом с этим человеком. Он гладит Вэй Ина по дрожащим от напряжения бедрам, по груди, задевая соски, проводит ладонью по влажной от пота шее, сжимая в пальцах пряди волос. Вэй Ин вскрикивает, когда он входит еще глубже, одной рукой по-прежнему удерживая его на месте, не давая ни приподняться, ни сдвинуться. Он не знает, что больше сводит с ума: сами ощущения или реакция Вэй Ина, который не сдерживается, с головой отдаваясь этим чувствами. Отдаваясь ему. Здесь и сейчас. — Лань Чжань, ты… — Вэй Ин чуть наклоняется и опускает голову, прижимаясь к его лбу своим. — Ты издеваешься надо мной? Лань Чжань тянется, чтобы поцеловать его в губы, но Вэй Ин только усмехается, чуть отстраняясь, и вновь давится стоном от движения бедер. Лань Чжань садится ровнее, помогая Вэй Ину обхватить себя ногами, держит его крепко за спину, прижав к себе так, что между их переплетенными телами не остается ни сантиметра. Он чувствует член Вэй Ина, прижатый к животу, и по-прежнему старается двигаться медленно, хотя стоны Вэй Ина уже похожи на крики. Лань Чжань целует его в шею, вплетает пальцы в густые, тяжелые волосы на затылке, второй рукой продолжая удерживать близко к себе. Два, три глубоких толчка. Вэй Ин так вцепляется пальцами в его плечи, что только эта незначительная боль помогает не потеряться в накрывших с головой ощущениях окончательно. И снова сложно понять, чьи ощущения заводят больше: свои собственные или Вэй Ина, который крупно вздрагивает, дергается, пытаясь то ли отстраниться, то ли начать двигаться быстрее. — Лань Чжань, стой! Я не могу больше! Я не… — быстро говорит Вэй Ин, и Лань Чжань опускает руку между ними, чтобы коснуться его. Через мгновение Вэй Ин сжимает его в себе так сильно, что Лань Чжань стонет вместе с ним, не в силах больше сдерживаться и думать о том, что они на этаже как минимум не одни. Он роняет Вэй Ина на покрывало на спину. Чтобы испытать исступленное, обжигающее сознание удовольствие, хватает всего пары рваных движений. Руки Вэй Ина соскальзывают с его спины. Лань Чжань только крепче обнимает его, чувствуя, как он дрожит всем телом. — Ты сумасшедший, — выдыхает Вэй Ин ему на ухо. — Ты красивый, — говорит Лань Чжань. — Эй! — Вэй Ин слабо шлепает его ладонью по плечу. — Это нужно было говорить до того, как ты практически довел меня до отключки. Они какое-то время лежат, обнявшись, пока Вэй Ин не расслабляется в руках Лань Чжаня. Только тогда Лань Чжань отстраняется, чтобы посмотреть на него. Вэй Ин улыбается ему, убирая со своего лба взмокшие волосы. Лань Чжань целует его в переносицу, гладит осторожно по щеке. Когда он все же поднимается на ноги, чтобы сходить в ванную и помочь привести себя в порядок Вэй Ину, тот хватает его за запястье, сдвинувшись на самый край кровати. — Лань Чжань! — Да? Вэй Ин опускает взгляд, снова поправляет свободной рукой растрепанные волосы. Даже в темноте Лань Чжань видит, как потемнели от румянца его скулы. — Ничего… Просто… Нет, ничего. — Вэй Ин? — Лань Чжань садится рядом, и Вэй Ин, сдавленно выдохнув сквозь стиснутые зубы, тоже меняет положение. Лань Чжань обнимает его опять, не в силах не делать этого. Смотрит в глаза, пытаясь прочитать в них те не озвученные слова, которые он хотел ему сказать. — Правда, Лань Чжань, все в порядке. Не делай такое лицо, — усмехается Вэй Ин. — Я просто хотел сказать тебе… сказать тебе «спасибо», но после такого секса это звучало бы странно. Это все на эмоциях. — Я уже говорил тебе: между нами нет нужды в этих словах, — объясняет Лань Чжань. Вэй Ин кивает, а потом поднимает голову и подается навстречу. Лань Чжань долго целует его, то мягко касаясь губ, то приникая к ним, как к единственному источнику воды в пустыне. Это так странно, но так удивительно. В бесконечной Вселенной, где над тобой миллиарды звезды и галактик, а может — даже миров, все они перестают иметь значение, когда находишь свою звезду.