Цветы — волосам, паруса — кораблю

“I'm gonna say What sober couldn't say Couldn't break through Under the influence of you Incoherent…” ♫ Halestorm - What Sober Couldn't Say

Вэй Ин чувствует, как его волос мягко, бережно касаются пальцы, как к плечу прижимаются губы, еще до того, как осознает какие-либо еще ощущения в собственном теле. Он улыбается, не открывая глаза, и переворачивается на другой бок, чтобы обнять Лань Чжаня. Тот отвечает незамедлительно, прижимая его к себе, оглаживая ладонью талию, из-за чего край одеяла, которым Вэй Ин кое-как прикрылся во сне, медленно сползает ниже. — Лань Чжа-а-ань, — тянет Вэй Ин, — ты снова пытаешься меня раздеть? Это несколько странный вопрос, учитывая то, что они оба лежат на кровати совершенно голые. Ночью после душа у Вэй Ина не было сил одеваться, да и делать это не хотелось — обнимать Лань Чжаня вот так, когда между ними нет лишней ткани, прижиматься к его теплой коже, ощущать ответную ласку, какую к Вэй Ину никто и никогда не проявлял, настоящее наслаждение. Ночью было довольно жарко, но даже это не помешало им спать, свернувшись вдвоем на середине кровати. Благо, она довольно длинная, потому что Вэй Ин, засыпая, сполз пониже, чтобы лежать, уткнувшись лицом в грудь Лань Чжаня, тем более что тот совершенно не возражал — только крепче обнял и вплел пальцы в его распущенные волосы. Вэй Ин помнит, как сквозь сон перевернулся на другой бок, когда этого потребовала поясница, и Лань Чжань тут же притянул его ближе к себе, обвив рукой талию. Он и подумать не мог, что просто вот так спать рядом с кем-то, когда тебя обнимают, целуют, бережно гладят даже во сне, может быть так умопомрачительно хорошо. — Доброе утро, — слышит он над головой низкий голос Лань Чжаня. Вэй Ин все же открывает глаза, чтобы посмотреть на него, и забывает, о чем вообще думал. Лань Чжань лежит рядом, приподнявшись на локте. Он явно уже давно не спит — еще бы, с его-то привычкой подскакивать без будильника, едва солнце появляется на горизонте. Вэй Ин впервые видит его таким: с растрепанными волосами (и так он тем более выглядит, как грех) и мягкой, еле заметной улыбкой на губах. От последнего сердце Вэй Ина спотыкается, путаясь в собственном ритме. — Лань Чжань, — произносит он потрясенно, но договорить не может, потому что Лань Чжань наклоняется и целует его. Вэй Ин судорожно ищет, за что ухватиться, и только стискивает пальцами край одеяла, оказавшийся под рукой. Память услужливо подкидывает картинки прошлого вечера. Хотя это скорее и не картинки, а целый набор ощущений, в которых хотелось утонуть. По сути, он так и сделал. От воспоминаний о том, как Лань Чжань доводил его до исступления, медленно двигаясь в нем и не давая ничего сделать, так что Вэй Ину оставалось только сходить с ума и беспомощно царапать его плечи и терзать губы, внизу живота мгновенно разливается жар. Можно соскучиться по человеку, пока ты просто спишь с ним рядом? Похоже, что да, думает Вэй Ин, приводя волосы Лань Чжаня в еще больший беспорядок. Тот гладит его шею, затылок, потом роняет обратно на подушку, ни на секунду не переставая целовать. От его теплого тела становится почти жарко, но Вэй Ину даже в голову не приходит отстраниться — он только выгибается, чтобы прижаться сильнее, больше, целиком, чтобы между ними ни сантиметра не осталось. Поясница явно тоже помнит о том, что было вчера. Вэй Ин сдавленно охает, и Лань Чжань останавливается, глядя на него потемневшими глазами. — Нет-нет-нет, — тут же протестует Вэй Ин, притягивая его к себе за затылок. — Иди ко мне. Пожалуйста, Лань Чжань. Ему всегда будет мало. К нему никто и никогда так не относился. Никто и никогда не смотрел на него так, как Лань Чжань, не целовал, заставляя забыть все, кроме имени, которое так хочется произносить снова и снова. Его ни разу не ласкали вот так, откровенно любуясь его телом. Вэй Ин и вообразить не мог, какое это удовольствие — быть настолько желанным. И желать в ответ так же сильно. И чем больше он вдыхает запах Лань Чжаня, прикасается к нему, тем ярче внутри разгорается это пламя. Это почти больно. В груди все сжимается, дрожит от этих чувств, но он скорее будет рад задохнуться от них, чем захочет, чтобы они исчезли. — Я здесь, — словно читая его мысли, напоминает Лань Чжань, целуя его рядом с ухом под волосами, проводя губами по шее, прикусывая кожу над ключицей. От его дыхания, которое уже совсем не такое ровное, как было, у Вэй Ина дрожь идет по всему телу. Он зарывается обеими руками в волосы Лань Чжаня и слышит его низкий стон. Этот звук делает все еще хуже — в голове буквально не остается других мыслей, кроме всепоглощающего желания. Разве что одна — второго раунда вот так сразу его тело не выдержит. Вэй Ин слишком мало внимания уделял себе в этом плане. Когда у тебя ребенок, легко забыть о том, что и у тебя есть какие-то потребности. Лань Чжань, кажется, и не собирается повторять то, что было вчера. Он покрывает тело Вэй Ина поцелуями, словно забыв про все на свете, не пропуская ни одного участка, от прикосновения к которым Вэй Ину снова хочется кричать и извиваться под ним. Он едва останавливает себя, чтобы не сжаться, когда губы Лань Чжаня касаются внутренней стороны бедра, а ладонь плотно, но не сильно сжимает ягодицу. Если так продолжится, Вэй Ин либо сойдет с ума, либо кончит от одних только этих прикосновений. Ему тоже хочется делать то же самое с Лань Чжанем, видеть и чувствовать, что он и только он один может вызвать столько эмоций у этого всегда сдержанного человека. Вэй Ин вспоминает, каким было лицо Лань Чжаня ночью, когда единственным освещением были городские огни где-то внизу за окном. Темные от желания глаза, покрасневшие губы, которые он время от времени кусал, чтобы не стонать, прядь волос, прилипшая к влажной от испарины скуле… Вэй Ин приподнимается, хватая Лань Чжаня за плечи. Он путается в одеяле и сбрасывает его на пол, спихнув ногой. Они оказываются поперек кровати, но Вэй Ин плевать хотел на эти неудобства. Он нависает над Лань Чжанем, опираясь на руки по обе стороны от его головы, и не может насмотреться на это красивое лицо в матовом утреннем свете. Чем он заслужил возможность быть с кем-то настолько невероятным? Лань Чжань встречает его взгляд. Он не закрывает глаза, даже не моргает, проводя обеими ладонями по пояснице Вэй Ина и чуть надавливая на нее, чтобы привлечь его ближе. Вэй Ин наклоняется, дразнит его, целуя в шею, касаясь кожи языком, чуть прихватывая ее зубами. Он чувствует возбуждение Лань Чжаня, знает, что и сам возбужден до предела, но не хочет, чтобы это быстро заканчивалось. Он опускается ниже, с удовольствием замечая, как вздрагивает живот Лань Чжаня, стоит коснуться его губами. Вэй Ин проводит ладонями по его твердым бедрам, на несколько секунд отстраняясь. Лань Чжань смотрит на него, распахнув губы и тяжело дыша. Вэй Ин лукаво улыбается ему, прежде чем сделать то, что задумал. — Вэй Ин! Он никогда этого не делал, но не раз размышлял о том, каково это. На языке становится немного солоно, но Вэй Ину нравится этот вкус. Он чувствует, как натягивается ткань простыни под его рукой, которой он опирается на кровать — Лань Чжань сминает ее пальцами, сжав их так, что бледнеют костяшки. Он продолжает начатое, медленно лаская Лань Чжаня языком и губами, то вбирая поглубже, то едва касаясь, чтобы подразнить. Легко понять, когда возбуждение Лань Чжаня становится практически нестерпимым. Вэй Ин ощущает это собственными губами, а еще слышит низкий стон и треск ткани под чужими пальцами. Его вдруг хватают за плечи, заставляя отстраниться. — Лань Чжань! — только и успевает произнести Вэй Ин, прежде чем оказывается на нем сверху. — Бесстыдник, — говорит Лань Чжань, глядя на него совершенно дикими глазами. В животе, где и без того все стянуто в пульсирующий узел, судорожно сжимается, когда Вэй Ин видит его таким. Голова идет кругом. Вэй Ин еле сдерживался, чтобы не прикоснуться к себе, пока делал все это, слыша, чувствуя реакцию на каждое свое движение: в напряжении чужих мышц, в сбитом дыхании, сдавленных стонах и судорожно сжатых пальцах. Лань Чжань смотрит на него еще мгновение, а потом переворачивается, укладывая Вэй Ина на бок спиной к себе. Подумать о том, что он делает и зачем, не выходит, потому что ладонь Лань Чжаня обхватывает его член, а сам он прижимается сзади. Вэй Ин давится стоном, вцепляясь пальцами в подушку, которая попадается под руку. Он теряется в желании одновременно податься вперед, навстречу движениям руки Лань Чжаня, и сильнее вжаться в его тело. Вэй Ин чувствует его член ягодицами и трется об него, заставляя Лань Чжаня судорожно выдохнуть в его шею. — Лань Чжань… ты с ума меня сводишь… — произносит Вэй Ин, сгибая одну ногу в колене, чтобы Лань Чжань еще теснее прильнул к нему. Вэй Ин не может больше сдерживать стоны, когда Лань Чжань, продолжая ласкать его рукой, начинает осыпать поцелуями его шею и плечо, а потом прикусывает кожу у самой линии роста волос сзади. Вэй Ин коротко вскрикивает, утыкаясь лицом в подушку и сжимая ее зубами, чтобы не стонать в голос. Ощущения становятся настолько сильными, что ему кажется, что он действительно лишится рассудка. Он заводит руку назад, вцепляясь пальцами в бедро Лань Чжаня, а потом опуская ее ниже, чтобы прикоснуться к его члену между их телами. Лань Чжань вжимается лбом в его затылок, зарываясь лицом в его волосы, и судорожно, со стоном выдыхает, содрогаясь всем телом. Вэй Ин в последний раз двигает бедрами, прежде чем напряжение внизу живота становится невыносимым, а потом превращается в разливающийся жар. Через какое-то время он находит в себе силы оторваться от подушки, в которой практически утопил лицо, и открыть глаза. Лань Чжань целует его в висок. Они еще немного лежат, восстанавливая дыхание, а потом Вэй Ин все же садится, удостоверяясь, что мир перестал крутиться волчком и раскачиваться, как бешеная карусель. Сердце все еще сильно, быстро колотится в груди. Он поворачивается, чтобы посмотреть на Лань Чжаня, который поднимается следом. — Кто бы мог подумать, господин Лань, — говорит он, усмехнувшись. Голос хриплый, сухой. Лань Чжань ничего не отвечает, но Вэй Ин читает в его взгляде вопрос. — Что ты такой, — объясняет он и тут же коротко целует Лань Чжаня. — Мне нравится. Мне очень нравится, — спешит добавить он, едва заметив тень сомнения в выражении его лица. Лань Чжань по-прежнему молчит — он просто тянется к Вэй Ину и накрывает его губы своими. Сходив в душ и одевшись, Вэй Ин все же решается проверить телефон. Вчера он умудрился отправить Вэнь Нину сообщение о том, что не придет ночевать, но совершенно не помнит, что тот ответил и прочитал ли вообще. К счастью, в диалоге висит отправленное ему в три часа ночи: «Хорошо. Не волнуйся, все в порядке». Не волнуйся? Вэй Ин, хмурясь, еще раз смотрит на время отправки. Три? Что они там делали, если Вэнь Нин не спал так поздно? Или у него снова был приступ? Он еще успеет зайти домой, прежде чем ему нужно будет ехать на работу. Вэй Ин переводит взгляд на окно. Ему совершенно не хочется выходить на улицу, возвращаться к привычному ритму жизни. Была бы его воля, он с удовольствием провел бы весь день с Лань Чжанем. И ночь. И следующий день… Лань Чжань выходит из ванной, вытирая полотенцем мокрые волосы. Вэй Ин впервые видит его не в рубашке, а в тонком пуловере светло-голубого цвета. Это выглядит так по-домашнему, что у него снова быстрее бьется сердце. Он улыбается, заметив у него на шее небольшое багровое пятно. Это Вэй Ин перестарался… или нет? На его теле тоже не одно такое. На работу придется застегиваться на все пуговицы. И замотаться в шарф по самые уши, добавляет ехидно подсознание. Пока Вэй Ин занят этими мыслями, Лань Чжань подходит ближе, отложив полотенце, и садится рядом. К нему сразу же тянет, как магнитом, и Вэй Ин позволяет себе положить голову ему на плечо. — Все в порядке? — прижавшись щекой к его еще влажным после душа волосам, спрашивает Лань Чжань. Вэй Ин кивает и улыбается. — Да. Все просто чудесно, Лань Чжань. Я бы каждый день так проводил. — Запомни свои слова. Вэй Ин смеется и, отстранившись, падает обратно на кровать. — Однако мне нужно на работу. И проведать своих. А ты что сегодня будешь делать? Лань Чжань несколько секунд молчит, и Вэй Ин приподнимает голову, чтобы посмотреть на него. Его вид кажется ему задумчивым. — Встречусь с братом, — наконец, отвечает Лань Чжань. — Нужно закрыть несколько вопросов. Вот так… Мир, едва не сойдя с оси за эти безумные дни, снова начинает крутиться по привычной траектории. * * * Сначала Вэй Ину кажется, что в квартире никого нет, когда он открывает дверь и заходит внутрь. Его встречает тишина. Хорошо, А-Юань, должно быть, в школе, но где Вэнь Нин и Вэнь Цин? Он уже начинает волноваться. Ни разу за все это время он не проводил ночи где бы то ни было, кроме дома или, на крайний случай, работы, когда смены были поздними. Неужели, стоило один раз вот так забыться, случилось что-то плохое? Вэй Ин гонит от себя эти мысли и проходит на кухню. Открывшаяся взору картина лишает его дара речи. На диванчике спит Сюэ Ян, подмяв под себя его любимую подушку. Он лежит на боку, а сверху, кое-как разместив свои немаленькие телеса и свесив короткую лапу, на его бедре дрыхнет Орешек. Вэй Ин какое-то время просто стоит и смотрит на все это безобразие, хлопая глазами, пока за спиной не слышится звук повернувшегося в замке ключа. Он оборачивается и видит, как в дверь входят Вэнь Нин и… Вэнь Цин? Вэй Ин узнает ее только по нездоровой худобе. — Мать честная! — громко говорит он. — Чего ты орешь? — фыркает Вэнь Цин, поправляя волосы. И вот в них-то все и дело. Они короткие и едва прикрывают уши, хотя еще только вчера она, если наклонялась, подметала ими пол! Вэнь Нин улыбается и с нежностью смотрит на сестру. — Ты… ты чего это вдруг? — заикаясь, спрашивает Вэй Ин, неопределенным жестом указывая на нее. — А что, ты мне так и предлагаешь ходить с волосами по… — Вэнь Цин мажет пальцами по своему бедру сзади. — Они мне надоели! — Тебе очень идет, а-цзе! — уверяет ее Вэнь Нин. Вэй Ин может только кивнуть, потому что да, ей действительно так хорошо, но, черт, как же это непривычно. Как будто видеть ее здесь — привычно. Он вздыхает и переводит взгляд на Вэнь Нина. — Ну а ты-то куда ходил? Предупредили бы хоть, я чуть с ума не сошел, когда вернулся, а дома никого. Вэнь Цин картинно изгибает одну бровь. — Это ты нам говоришь? А кто сегодня даже ночевать не пришел? — Да я… — Чего вы разорались? — вопит у него за спиной Сюэ Ян. Вэй Ин даже не ожидал, что человек, который только проснулся, может быть таким громогласным. Он поворачивается как раз в тот момент, когда встрепенувшийся от этого возгласа Орешек начинает съезжать с Сюэ Яна и вцепляется когтями ему в бок, чтобы удержаться. Сюэ Ян шипит и резко садится. Кот с недовольным урчанием шлепается на диван рядом. Вэй Ин не выдерживает и хохочет, согнувшись пополам. — Тебе смешно? — рычит Сюэ Ян. — Как без тебя тут было тихо. — Ты вообще-то не у себя дома, а у меня, — возражает Вэй Ин, смаргивая выступившие от смеха слезы. — Что ты вообще тут делаешь? Вмешивается Вэнь Нин. Он подходит и гладит Вэй Ина по плечу. — Прости, я не хотел тебя пугать. Я пошел проводить сестру. А Сюэ Ян… — запнувшись, он переводит взгляд на сонно хмурящегося вчерашнего гостя. — Мы немного засиделись. — До трех ночи? — уточняет Вэй Ин, вспоминая пришедшее ему сообщение. — Ты с ума сошел, тебе спать нужно нормально! Вэнь Нин хочет еще что-то сказать, но, едва он открывает рот, раздается голос Сюэ Яна: — Кто тут просто прекрасно спал этой ночью, так это ты, — саркастично произносит он и демонстративно касается пальцем шеи. Вэй Ин накрывает ладонью свою в том же месте. Вот язва! И как разглядел? Вошедшая на кухню Вэнь Цин не дает ему бросить колкость в ответ. Она трет виски и рявкает: — Заткнитесь оба! У меня голова от вас трещит! За тобой уже едет Сяо Синчэнь, — уже тише говорит она Сюэ Яну. — Это хорошо, — кивает тот. — А то я уже начал опасаться, что мне придется провести время в вашей компании, чокнутая семейка. — Да как Сяо Синчэнь вообще тебя вчера здесь оставил? — искренне удивившись, спрашивает Вэй Ин. — Тебе же уже объяснили, засиделись мы, — морщится Сюэ Ян, указывая рукой на Вэнь Нина. — А ему рано нужно было на встречу. И лечь у вас негде. Я себе все кости отлежал. — Он потягивается, а потом широко распахивает глаза, заметив на своей черной рубашке целую россыпь белой шерсти. — Твою мать… Вэй Ин мстительно усмехается и поучительно качает указательным пальцем. — Это тебе за «чокнутую семейку». Выметайся, мне нужно собираться на работу. — Что, даже завтраком не покормите? — скривив губы, спрашивает Сюэ Ян. Вэнь Нин тут же делает шаг вперед. — Я могу… — Нет! — перебивает его Вэй Ин. — Ты идешь отдыхать. А ты поешь по дороге. Завтрак ему подавай в час дня. Он разворачивается, чтобы выйти с кухни, и вздрагивает, хватаясь за сердце, когда снова видит Вэнь Цин. Она фыркает и хлопает его по плечу. — Привыкнешь. — Я надеюсь, — сглотнув, произносит Вэй Ин. Она никогда не носила такие короткие волосы. Такими темпами он один останется с длинными, потому что даже Цзян Яньли уже давно с каре. И правда, есть, к чему привыкать. * * * Теплая погода сменяется моросящим дождем всего лишь за один день. Золото и медь в листьях деревьев тускнеют под высоким свинцовым небом, которое даже так кажется тяжелым. Несмотря на это, они с Вэнь Цин делают то, что запланировали. — Она ушла так скоро? — тихо спрашивает Вэнь Цин, отводя высокую подсохшую траву от тонкого надгробного камня. Вэй Ин кивает, хотя она на него не смотрит. Он давно не был здесь, и от этого ему стыдно. Лишь один раз после похорон бабушки Вэнь они приходили сюда с А-Юанем. Вэй Ин оправдывал себя многими вещами: далеко ехать, много работы, не хочется лишний раз печалить А-Юаня. Но главная причина все же заключалась в другом — он сам не мог появиться перед этой могилой, не пряча глаза. Он обещал вернуть Вэнь Фэй, обещал, что заберет ее, что они с А-Юанем будут вместе. И вот прошло восемь лет, но свои слова он так и не смог сдержать. — Мне так жаль, бабушка, — говорит Вэнь Цин, и Вэй Ин на мгновение испытывает странное болезненное чувство. Она может говорить эти слова, а он просто не имеет на них права. Никакие извинения не исправят то, что любимая внучка бабушки Вэнь находится в другой стране, не рядом со своей семьей. И кто, как не он, отвечает за это теперь? Но Вэнь Цин вернулась. Она жива — вот она, настоящая, из плоти и крови, сидит, зябко запахнув длинное осеннее пальто любимого красного цвета. Пусть она и выглядит по-прежнему маленькой и очень худой, она дышит, говорит, переругивается в шутку с Вэй Ином дома, и это уже большой шаг вперед, на который потребовалось целых восемь лет. Станет ли от этого бабушке хоть каплю спокойнее? Еще немного — и они, возможно, смогут забрать Вэнь Фэй. Сколько на это потребуется времени? Год? Два? Вэй Ин вздыхает и присаживается рядом с Вэнь Цин на корточки, помогая убирать сухие листья, которые нанесло ветром. Она бросает на него короткий взгляд, но ничего не говорит. Из-за туч на несколько мгновений прорывается блеклый солнечный луч, прежде чем снова исчезнуть за темно-серой пеленой. — Спасибо… что позаботился обо всем, — произносит Вэнь Цин, когда они заканчивают, но не поднимаются на ноги, просто сидя рядом с надгробием. Вэй Ин кивает. Он уже больше не может убеждать ее в том, что ей не нужно его благодарить. В конце концов, был ли у него выбор поступить как-то иначе? На его месте — что сделала бы она сама? Вэй Ину даже не нужно спрашивать Вэнь Цин об этом. Она всегда думала в первую очередь о других. Наверняка она справилась бы лучше, чем он. — Почему вы больше не общаетесь с Цзян Чэном? — вдруг спрашивает Вэнь Цин. Услышав это, Вэй Ин едва удерживает равновесие, чтобы не шлепнуться на влажную землю, покрытую осенними листьями. — Почему ты спрашиваешь? — А почему ты отвечаешь вопросом на вопрос? — хмурит брови Вэнь Цин. Ладно, он, похоже, забыл, с кем разговаривает. Он уже отвык от того, что рядом есть кто-то, способный вытянуть из него любую правду. Слишком долгое время ему не приходилось отвечать на такие вопросы, заданные в лоб. А Вэнь Цин, в свою очередь, никогда не умела спрашивать по-другому. Скрывать что-то от Вэнь Нина и А-Юаня было в разы проще. Вэй Ин просто привык молчать и как можно меньше копаться в себе, придерживаясь решения отпустить эту часть своего прошлого. Ну… или убеждать себя в этом. Вэй Ин ежится от порыва прохладного ветра. Вэнь Цин, не дождавшись от него ответа, добавляет: — Я говорила с Цзян Яньли. Она отказалась пояснять мне причины, сказав, что мне лучше спросить об этом у тебя. Цзян Яньли умудрилась еще очень давно занять позицию удивительно стойкого нейтралитета в отношениях между своим братом и Вэй Ином. Первое время, когда Вэй Ин кое-как разобрался с тем, как жить в Токио, ухаживать за Вэнь Нином, разрываться между работами и маленьким ребенком, она спрашивала его о Цзян Чэне, но потом в один момент просто перестала. Эта тема с годами превратилась в табу. Цзян Яньли просто мягко, ненавязчиво рассказывала некоторые новости, давая понять главное — Цзян Чэн здоров, работает, живет. Большего Вэй Ин и не просил. Вэй Ин поднимается на ноги и пожимает плечами, убрав руки в карманы куртки. — Не думаю, что он сам этого хочет, — говорит он. — В смысле — общаться со мной. — Почему? — повторяет Вэнь Цин. Вэй Ин морщится. — Да что ты заладила? Ты и сама прекрасно знаешь, какими были наши отношения после… всего. Вэнь Цин поднимает на него глаза. Она накинула капюшон, так как снова начал накрапывать дождь, и из-за этого ее взгляд кажется еще более тяжелым. Ее короткие черные волосы, уложенные кончиками вверх, забавно топорщатся из-под плотной красной ткани. — Это касалось только нас с А-Нином в большей степени. С тобой он общался. Хотя бы старался это делать, — произносит она ровным тоном. — Это больше не имеет значения, — говорит Вэй Ин. — Я уехал. И вряд ли я в ближайшее время вернусь в Китай. У Цзян Чэна своя жизнь. И мне там уже очень давно нет места. Это в прошлом, Вэнь Цин. Он ожидает, что ее этот ответ не устроит и она продолжит задавать вопросы, но этого не происходит. Вэнь Цин молчит, по-прежнему не сводя с него глаз. Через некоторое время она вздыхает и кивает, будто что-то поняв или сделав какой-то ей одной известный вывод в своей голове. Вэй Ин не будет ее переубеждать, о чем бы она ни подумала. Как он и сказал, все это уже в прошлом. Их дороги с Цзян Чэном разошлись. Вэй Ин уверен, что тот не захочет с ним разговаривать. И пытаться нет смысла. Только не спустя восемь лет молчания. Вэнь Цин выпрямляется и встает рядом с ним. Дождь усиливается, и она кивает на храм, на территории которого они находятся. На пустой террасе под навесом они и укрываются от осенней непогоды. Становится темно. Капли шуршат по опавшим осенним листьям. Вэй Ин почему-то вспоминает далекий день из детства, когда Вэнь Цин прогнала от него собаку и привела его в «Пристань Лотоса». Тогда лил такой же дождь. — Сяо Синчэнь хочет, чтобы я легла в больницу, — говорит Вэнь Цин, прислонившись спиной к деревянной колонне, подпирающей навес. Вэй Ин поворачивает к ней голову. Эти слова прозвучали, словно гром, под стать начавшейся буре. — Что? — спрашивает он. — Но ты же хорошо себя чувствуешь! Сама говорила! Внутри холодеет. Несмотря на прошедшее время, в памяти слишком свежи воспоминания о тех месяцах, которые он безвылазно проводил в больнице, пока Вэнь Нин еще был под наблюдением докторов. Вэй Ина тошнит от больниц, запаха стерильности, шагов врачей, к которым каждый раз приходилось прислушиваться, ожидая новостей. Вэнь Цин только вернулась домой. По тому, как быстро она приходила в норму, Вэй Ин сделал вывод, что теперь все будет только лучше с каждым днем. Зачем Сяо Синчэнь настаивает на том, чтобы положить ее в больницу? — Мне нужно обследование, — объясняет Вэнь Цин спокойно. — Пожалуйста, не смотри на меня так. Я не умираю, не надо делать это лицо. — Какое у меня лицо? — бормочет Вэй Ин, опуская голову и глядя на то, как постепенно расцветают в траве и листве пятна луж среди плотно стоящих могил. — Вот такое, — отзывается Вэнь Цин. — Я восемь лет провела в лесах, ела непонятно что, жила непонятно как. Не мне тебе объяснять, что это значит. — Ты сама врач, — возражает Вэй Ин, прекрасно осознавая, какой это слабый аргумент. Просто он, как ребенок, не хочет признавать правду — а именно то, что в словах Вэнь Цин есть смысл, и он весомый. — Я что, сама себе рентген и лаборатория? — с сарказмом спрашивает Вэнь Цин. — И мне нужен курс препаратов, чтобы быстрее восстановить иммунитет. — Я умею делать уколы. Вэнь Цин усмехается и, оттолкнувшись руками от колонны, у которой стояла, подходит ближе. — Вэй Ин, ты, как маленький, честное слово. Я ценю то, что ты готов мне помочь. И знаю, что ты хочешь, чтобы я осталась дома. Но так это будет быстрее. Я не хочу снова втягивать в это тебя. И! — громче добавляет она, едва Вэй Ин успевает открыть рот. — Даже не спорь со мной, я тебя сейчас тресну. Она права. Тысячу раз права. Вэй Ин не без глаз — он видит, насколько она слабая и худая, знает, что она не может нормально питаться, до сих пор опасаясь того, как организм может отреагировать даже на самые простые продукты. Вэй Ин когда-то провел на улице не больше недели, будучи ребенком, и все равно помнит, каково тогда было возвращаться к обычной еде, теплу, жизни под крышей. А тут — восемь лет. — Хорошо, — выдыхает он. — Я тебя понял. Вэнь Цин улыбается и, ухватив его за рукав куртки, слегка встряхивает. — Даже А-Нин отреагировал спокойнее. Я никуда не деваюсь, приходи хоть каждый день, если тебе делать нечего. Вэй Ин усмехается, убеждая себя, что все хорошо. Это просто вынужденная мера, чтобы Вэнь Цин поскорее пришла в норму. Это не снова больницы, врачи, круговерть бессонных ночей. Совсем другое. Сейчас все иначе. Сейчас не болеет так часто А-Юань, как, когда был маленьким, и Вэй Ин спал интервалами по двадцать минут, потому что подскакивал, чтобы проверять, как он, а потом и вовсе перестал относить мальчика в его кровать. Чем бегать к ней, проще было положить А-Юаня спать рядом, чтобы прислушиваться, как он дышит, и успокаивать этим выпрыгивавшее из груди сердце. Вэй Ин просто не выдержит, если еще кто-то тяжело заболеет или… еще что-нибудь. — Все хорошо. Поехали домой. Я обещала сегодня А-Юаню, что мы заберем его со школы, — говорит Вэнь Цин, потрепав его по волосам. — Потом пойдешь на свою работу. Кстати, если не начнешь брать нормальные выходные, я и тебя в больницу положу, понял? Сказав это, Вэнь Цин с чувством выполненного долга дергает за капюшон куртки Вэй Ина, натягивая его ему на голову, и выходит под превратившийся в морось дождь. * * * Проект официально завершен. Утром Лань Чжань получает от Лань Сичэня официальные бумаги и акты и долго смотрит на них, будто не может прочитать ни слова. Печати, подписи, краткая благодарность от компании-заказчика на последнем листе. Брат молчит и, не дождавшись от него реакции, только гладит мимолетно по плечу, забирая документы, чтобы похоронить их в папке и больше никогда не доставать, как это происходит всегда. Все они отправляются к дяде. Они оба делают свою работу не ради бумаг. И эта работа завершена. Днем, отправив Лань Сичэня на обед с дядей одного, Лань Чжань едет к Вэй Ину, чтобы помочь отвезти Вэнь Цин в больницу. Та выглядит чуть лучше, чем в первый день, когда он увидел ее в аэропорту Нарита, но ее под руку все равно поддерживает Вэнь Нин, усаживая в машину. — Господин Лань, — кивает она, когда Лань Чжань чуть поворачивается, чтобы поприветствовать ее. — Госпожа Вэнь. — Прошу, зовите меня Вэнь Цин. Вэй Ин ныряет на пассажирское с широкой улыбкой и, пока брат и сестра Вэнь устраиваются на заднем сиденье и размещают сумку, сжимает украдкой его ладонь. Лань Чжань гладит его пальцы и отпускает, перемещая обе руки на руль. Клиника находится близ станции Канда. До нее довольно долго добираться на машине из-за пробок, но дорога проходит легко. Вэй Ин постоянно шутит, рассказывает забавные случаи с работы и веселит Вэнь Цин, которая сначала казалась довольно хмурой, но потом заметно расслабилась. Лань Чжань легко поверил бы в настроение Вэй Ина, если бы не замечал, как иногда, отвернувшись от заднего сиденья, он устало прикрывает глаза или просто замирает, глядя на город за окнами. В больнице их встречают тепло, как старых знакомых или даже друзей. Лань Чжань здесь никого не знает, чего нельзя сказать о Вэнь Нине и Вэй Ине. Едва они поднимаются на нужный этаж, к Вэй Ину с другого конца длинного коридора с выкрашенными в приятный нежно-голубой цвет стенами спешит пожилая женщина в белом халате. — А-Ин! — зовет она и, приблизившись, радостно улыбается. — Золото мое, как я рада тебя видеть! — Кобаяси-сан, здравствуйте! — Вэй Ин берет ее сухие руки, покрытые россыпью пигментных пятен, в свои. Женщина ростом ему по грудь, но она все равно тянется, чтобы погладить его по щеке. — Давно вас здесь не было, я так соскучилась. Какие ты нам здесь хорошие дни устраивал. Ох, прости меня, старую, и хорошо, что давно не приходили, значит, здоровы! Но прям сердце радовалось, когда ты заглядывал. — Она поворачиваются к стоящему рядом Лань Чжаню. — А-Ин, едва порог переступал, так задорно всегда шутил, что хохотали даже те, кто не мог. Вэй Ин смеется, сжимая ее руку, прежде чем отпустить. — Скажете тоже, Кобаяси-сан. Кобаяси-сан, наконец, переключает внимание на Вэнь Нина и Вэнь Цин. — А-Нин, как себя чувствуешь? — задав этот вопрос и даже не дождавшись ответа, она всплескивает руками и делает шаг к Вэнь Цин. — Старшая сестренка? Как приятно знать, что вы вернулись, это была такая трагедия. Пойдемте, я уже подготовила вашу палату. Бедная девочка, все будет хорошо, мы быстро поставим вас на ноги. — Приобняв Вэнь Цин, которая только улыбается, но ничего не говорит, женщина добавляет, снова обращаясь к Вэнь Нину. — А-Нин, тебя уже ждет Хаяси-сэнсэй. Вэнь Нин кивает, и Лань Чжань забирает у него сумку с вещами Вэнь Цин. Вэй Ин, встретившись с ним глазами, улыбается и идет следом за подругой и Кобаяси-сан. В двухместной палате никого нет. Одна постель полностью застелена, и Вэнь Цин проходит к ней. Кобаяси-сан обещает, что скоро придет врач, и, еще раз погладив Вэй Ина по руке, удаляется за дверь. — Вот видишь? — усмехнувшись, говорит Вэнь Цин, глядя на Вэй Ина. — Никто меня здесь не съест. К тому же тебе здесь рады больше, чем кому бы то ни было. Вэй Ин морщится и отходит к широкому окну, за которым бурно кипит городская жизнь под пасмурным осенним небом. — Да-да. Однако я все равно надеялся, что в ближайшие лет сорок ноги моей здесь не будет. Вэнь Цин фыркает и пытается забрать у Лань Чжаня сумку, но он только качает головой и сам ставит ее на столик рядом с кроватью. — Господин Лань, и вы туда же? Я не немощная, — говорит она. — Но спасибо, — добавляет после паузы. Какое-то время они просто сидят в ожидании врача, иногда переговариваясь ни о чем. Лань Чжань чувствует, как постепенно успокаивается Вэнь Цин. Он понимает, что ей самой не хочется бросать семью, к которой она только успела вернуться, но ее решение все же во благо. Вэй Ин тоже отвлекается от тяжелых воспоминаний об этом месте, которых, Лань Чжань уверен, у него намного больше, чем кажется Кобаяси-сан. Вэнь Цин начинает разбирать вещи, когда в палату заглядывает мужчина средних лет с проседью в волосах и очень добродушной улыбкой. Он здоровается с Вэнь Цин и подзывает Вэй Ина. — Вэй Ин, рад видеть, — говорит он, пожимая его руку. — Пойдем, есть хорошие новости. Вэй Ин кивает и просит Лань Чжаня подождать его здесь. Вэнь Цин окликает его, когда он уже собирается выйти за дверь. — Эй! Потом все мне расскажешь. — Ты с Хаяси-сэнсэем теперь будешь общаться чаще, чем я, — отвечает Вэй Ин. — Сама и спросишь. Вэнь Цин цокает языком и качает головой, когда они все же остаются одни с Лань Чжанем. Она несколько секунд стоит, сжав в пальцах ручку сумки, а потом, будто вспомнив, чем занималась, возвращается к вещам. — Это врач А-Нина, — поясняет она, кивая на закрытую дверь. — Сяо Синчэнь рекомендовал его как лучшего специалиста. Так что и я теперь тоже тут. — Мгм. Вэнь Цин какое-то время молчит, раскладывая на постели свои вещи. Лань Чжань сидит на высоком стуле для посетителей, глядя на свои руки. Сейчас — лучшая возможность, чтобы обсудить с ней то, что он планировал, но слова почему-то не идут. Ему слишком многое нужно сделать и выяснить за сегодня, к тому же предстоящий разговор с Вэй Ином тяготит хуже, чем налитое дождем токийское небо. — Господин Лань, — произносит Вэнь Цин, и Лань Чжань поднимает на нее взгляд. Она стоит, сжав в руках маленькую косметичку. — Вы с Вэй Ином близки, верно? Это бессмысленно отрицать. Вэнь Цин весьма умна и проницательна, к тому же это сложно не заметить, так что Лань Чжань просто кивает. — Не подумайте ничего. Я этому очень рада, — продолжает Вэнь Цин. — Он мне, как второй младший брат. А вы практически спасли меня от бессмысленного существования и такой же бессмысленной смерти, которой я жаждала, пока была там. Спасибо вам еще раз. — Не стоит. — Очень даже стоит. Вэй Ин мало что мне рассказывал, из него все вечно клещами выжимать надо. Никогда не признается, что его что-то беспокоит. Он из тех людей, которые с дыркой в животе насквозь пойдут в магазин за продуктами, сказав, что это просто царапина. — Она бросает косметичку на кровать и садится рядом, тяжело вздыхая. — Но я в курсе, что вы познакомились не так давно, всего пару месяцев назад. Простите, А-Нин мне сказал. Лань Чжань кивает. — Ничего. Так и есть. Вэнь Цин смотрит на него и вдруг добро улыбается. — И мне нравится то, что я вижу. Это все. Я просто хотела, чтобы вы это знали. У меня не было намерения вас смутить. — Мгм. — А вы немногословны, — смеется Вэнь Цин. — Представляю, как много говорит Вэй Ин в вашем обществе, когда вы вдвоем. И хорошо. С тех пор, как мы познакомились в далеком детстве, он не особо изменился. Хотя порой я думаю о том, каким он был бы, не свались на него все это и живи он своей жизнью вместо того, чтобы оберегать наши. Когда он перестанет винить себя за прошлое, это будет праздник. — Вы о «Пристани Лотоса»? — спрашивает Лань Чжань. После первого личного разговора с Сюэ Яном в баре Лань Чжань находил в сети статьи о случившейся четырнадцать лет назад трагедии, о которой тот упоминал. Сгоревший приют, в котором погибли оба его создателя и один из воспитанников. Это было давно, и все обсуждения и сплетни уже утихли, однако кое-какую информацию все же удалось выяснить. Люди обвиняли всех подряд, буквально тыкая пальцем в небо, причем касалось это не только группы ребят, которых судили по этому делу, но и Вэй Ина. Толпа слишком легко находит виноватых, особенно когда не знает ровным счетом ничего о ситуации. — Да. Уже наслышаны? — спрашивает Вэнь Цин. — В общих чертах, — кивает Лань Чжань. Она вздыхает. — Столько разрушенных судеб из-за одного недоразумения. Надеюсь, Вэн Чао однажды просто сгниет заживо. До всего этого мы в приюте так крепко дружили. Цзян Чэн с Вэй Ином были неразлучны. И где мы теперь? — разводит руками Вэнь Цин. — Как собрать все это заново? Она качает головой и снова поднимается на ноги, принимаясь складывать разложенную на кровати одежду. Лань Чжань какое-то время молчит, наблюдая за ней, но потом все же произносит: — Есть еще кое-что, о чем я хотел бы с вами поговорить. Вэнь Цин сжимает в пальцах кофту и поворачивается к нему, нахмурив брови. — Хорошо. Я вас слушаю. * * * На втором этаже кофейни не так много людей в этот будний вечер. Эту часть заведения открыли после ремонта около месяца назад, и она кажется куда уютнее, чем нижний зал. Под неярким светом настенных ламп роспись, которую делал здесь Вэй Ин, выглядит практически живой. Создается ощущение, что можно протянуть руку и коснуться нежно-розовых лепестков раскрывшихся в цвету лотосов. Вэй Ин сидит напротив, грея ладони о большую кружку с кофе. К вечеру на улице похолодало — по большей части из-за сильного ветра. Им пришлось оставить машину около дома Вэй Ина и прийти сюда пешком. Это совсем недалеко, но Вэй Ин все равно жаловался, что замерз. Ячи очень обрадовалась, когда они пришли, и даже пару раз спросила Лань Чжаня о брате. Пришлось отвечать очень уклончиво, чтобы не говорить того, к чему Лань Чжань еще сам не был готов. — Хаяси-сэнсэй сказал, что Вэнь Нину лучше. Наконец-то наметился прогресс, — говорит Вэй Ин с улыбкой. — Как он и прогнозировал, возвращение Вэнь Цин очень помогло. Лань Чжань кивает. По Вэнь Нину действительно заметно, что его недуг постепенно отступает. По словам Вэй Ина, тот даже начал позже ложиться спать и реже пить обезболивающие. Если так пойдет дальше, возможно, у него даже есть шанс на почти полное выздоровление. — А в остальном все, как обычно, — продолжает Вэй Ин, скользнув взглядом по росписи на стене, около которой они сидят. — Это так странно — опять жить, как раньше, после возвращения Вэнь Цин. Она теперь в больнице, и мы снова втроем, — вздыхает он, но тут же вновь улыбается, посмотрев на Лань Чжаня. — Хорошо, что ты здесь, это напоминает мне о том, как все изменилось. Лань Чжань тихо прочищает горло и опускает взгляд. — Я должен вернуться в Китай. На какое-то время между ними воцаряется молчание. Лань Чжань слышит размытые общим шумом голоса других посетителей, даже жужжание кофемашины с первого этажа. Здесь они с Вэй Ином впервые заговорили друг с другом. Кажется, что с тех пор прошла не одна вечность. И он хотел бы, чтобы все последующие вечности у него была возможность быть с этим человеком рядом. Но сейчас ему действительно нужно уехать. И от этого горько. Еще хуже становится, когда он все же смотрит на Вэй Ина, который постукивает пальцем по краю своей кружки. — Надолго? — наконец, спрашивает он. — Я пока не знаю, — честно признается Лань Чжань. Вэй Ин кивает и улыбается, но этой улыбки не видно в его глазах. — Да, я понимаю. Ты предупреждал, что уедешь, когда закончится проект. Все получилось? Заказчик доволен? — спрашивает он. — Черт! Он неудачно берет кружку за ручку, из-за чего она накреняется, облив его пальцы кофе. Лань Чжань вынимает из подставки салфетку и протягивает ему. — Не обжегся? — Нет, — качает головой Вэй Ин. Лань Чжань вздыхает и помогает ему протереть стол. Вэй Ин на него не смотрит, и он не выдерживает — откладывает салфетки и накрывает его руку своей. — Вэй Ин, я не хочу уезжать. Вэй Ин смеется. Его пальцы слегка вздрагивают под ладонью Лань Чжаня. — Так не уезжай, Лань Чжань, — говорит он легким тоном, продолжая улыбаться. — Я не могу. — Что ж… — Вэй Ин поджимает губы. — Значит, так должно быть. — Он поднимает на него взгляд. — Пройдет время, и, может, наши дороги снова пересекутся. Лань Чжань сжимает его пальцы, когда чувствует, что Вэй Ин тянет руку на себя, чтобы высвободить ладонь. — Я вернусь. Сразу, как только появится возможность, — говорит он. — Обещаю. Вэй Ин качает головой. — Не обещай ничего, Лань Чжань. Делай то, что нужно. И я буду. Вздохнув, Лань Чжань кивает. Он убирает руку и делает глоток своего кофе. — Когда ты уезжаешь? — спрашивает Вэй Ин, медленно сжимая пальцы, которых касался Лань Чжань, в кулак. — Брат взял нам билеты на завтра на ночной рейс. Вэй Ин какое-то время молчит, потом усмехается и указывает на верхнюю часть росписи. — Вон твоя любимая пагода, за которую ты меня тогда пожурил. Теперь эта картина носит историческую достоверность? — Вэй Ин, останься сегодня со мной, — произносит Лань Чжань, глядя на него. Этой ночью он до рассвета не смыкает глаз. Вэй Ин не сразу, но засыпает, прижавшись к нему, и Лань Чжань несколько часов подряд просто смотрит на него: на то, как вздымается его грудь при дыхании, как волосы под светом отдаленных фонарей с улицы отливают темной бронзой; на подрагивающие во сне ресницы и припухшие от поцелуев губы. От воспоминаний о том, как Вэй Ин отчаянно целовал его, когда они пришли в номер отеля, кусал губы, вцеплялся пальцами в его руки и плечи, горько и тепло одновременно. Они занимались любовью, но Лань Чжань не может отделаться от ощущения, что для Вэй Ина это было, словно прощание. Он и сам не знает, на какой срок они расстаются, но одно ему известно точно — он вернется и больше никогда, никогда его не оставит. Лань Чжань крепче обнимает Вэй Ина со спины, зарываясь лицом в его волосы. Небо уже начинает бледнеть, теряя насыщенную ночную синеву. И сердце замирает от болезненной нежности, когда Вэй Ин во сне находит его руку и переплетает с ним пальцы.