Не та пуля

Холод, жар, жар, холод, жар–и так по замысловатой и трудной очерёдности продолжали идти друг за другом эти два, не из самых приятных ощущения. Резкая вспышка перед глазами, словно сейчас прямо перед тобой стоит фотограф, уже направив свой огромный и длинный объектив чёрного фотоаппарата, говорит своё фирменное "сыр", протягивая букву, что стоит посередине этого короткого незамысловатого слова, заставляя тем самым натянуть улыбку. Противный режущий писк в ушах. Сейчас рядом верно взорвалась граната, оглушая и дезориентируя попавшего в жестокую военную передрягу солдатика хлипкого телосложения. Он сам и учинил эту передрягу, при этом не зная того сам, он был провокатором, и лишь он виноват в своём на данную минуту крайне плачевном положении. Но это лишь игра воображения, которое жестоко подшучивает над своим же хозяином, который им кажется давно измучен погорло и больше. Потихоньку и не торопясь, суетливой вереницей прилетают в свой дом–память, воспоминания, которые гложут так же своего хозяина. Ему в этот момент не хочется быть разумным существом умеющим мыслить, и даже близко к этому понятию он стоять не желает. Ему не верится даже в то, что он спокойно сможет просуществовать свою жизнь диким волком в далёком дремучем лесу, или даже вольным гордым соколом в небе. Ему быть бы тонкой красной лентой, ему быть бы предметом, что бездейственно лежит где попало и не может почувствовать боли ни телесной, ни душевной. Боли... Прокрутив тайком и бегло все воспоминания ещё раз, как старую киноплёнку, он вспомнил про многочисленные раны, про те, которые ранее болезненно украшали его тонкую фигурку. Но почему то сейчас он чувствует только непрекращающиеся смены жара и холода, из-за которых невольно начинаешь ёжиться в мелких судорогах, молоточки, которые нещадно бьют, нет, даже колотят по вискам, и это беспрерывное чувство лёгкости внутри, скорее может, пустоты. Это ли чувство называется истощением магической энергии, то ли это состояние? Уже не в силах терпеть несносный писк в ушах, человек с трудом начинает заставлять себя соображать где он находится, каково его состояние, и что вообще происходит вокруг него и с ним же. Уже осознавая, что раны и старые военные шрамы куда то, образно говоря, испарились, он достаёт из глубин своей памяти последнюю картинку, и задаётся немым вопросом перед собой–куда же подевались и его крылья, самый болезненно обретённый атрибут? Каждый бы согласился, что отсутствие такой значимой и в прямом смысле большой части просто нельзя было не заметить, но нашему герою с таким состоянием кажется удастся одолеть и "такие трудности" , ведь боль и непонимание–это всё, что сейчас занимает его пульсирующую и тяжёлую горе-головушку. В конце-концов парень достигает уровня того, что начинает размышлять, да и не кое-как, а позитивно. Ну, по крайней мере, с его точки зрения, это позитивно, думать о том, что ты сейчас в Лучшем мире, и это просто испытание, которое нужно преодолеть в предвестии того, как ты окажешься среди ангелов. Но проанализировав, что лежит он сейчас явно не на мягеньких и пушистых облаках, в душу на цыпочках, но очень заметно, видимо уронив какой то предмет, тем самым создав шум, закрадываются такие противные и скользкие личности, как сомнения. С наиогромнейшим усилием, но в то же время и любопытностью перемешанным в коктейле с опаской, солдат поднимает свои веки, будто поднимает ставни окон, сделанные причём из железа и весящим по первым впечатлениям пару тонн. Каково же было его разочарование и ужас, когда он не разглядел перед собой буквально ничего. На глаза, будто кто то нацепил чёрную ткань, в результате чего, ни капельки не видно. А хотя, к разочаровываниям парень уже готовился, и не сильно удивился, лицезрев перед собой "чёрный экран", да вот только итак трепещущее сердце, не смотря на все приготовления и ожидания плохого исхода, сильно защемило, а потом отпустило, и пользуясь возможностью дышать, оно начало колотиться в бешенном ритме, при этом, само не осознавая того, встало на "злую сторону" и вместе с кровожадными молоточками колотило по вискам. Ещё разок проанализировав то, что творится, страна понял, что находится он точно уж не в Раю, а в месте противоположном тому. Решив "будь, что будет", Рейх затем и вовсе стал принимать попытки благополучно встать. Но он докарабкался лишь до того, что с хрустом в суставах смог еле-еле принять стойку "упор лёжа", при этом только на локтях, дальше дело никак не шло. Сил было очень мало, да и при малейшем движении всё, что находится вокруг тебя, а именно тьма, начинает кружиться, а ты за счёт этого так и норовишь поддаться законам гравитации, которые, как убедился пару раз нацист, здесь всё же успешно работают. Спустя таких, наверное, пять достаточно нелепых попыток, Нацистской Германии удалось принять полностью вертикальное положение. Он аккуратно оглядывался вокруг себя, пересиливая появившееся ещё в начале, так называемых, "попыток-не пыток" головокружение, никак не мог понять, живой ли он вообще, али давно мёртв и находится в вечном небытие. Теперь же, молясь Богу, он свято верил в то, что это какой то дурной сон, где он каким то волшебным образом может чувствовать. "Волшебным" повторно пронеслось в разуме, и только фюрер начал строить хоть какие то догадки связанные с магией и всей этой чухнёй, как вдруг... –Раз-раз, раз-раз. –до мурашек узнаваемый голос раздался откуда то сверху, да так громко, что и так разболевшаяся голова стала гудеть сильнее в два раза, а фюреру казалось, что сейчас его барабанные перепонки просто не выдержат–Оу... –скорее издевательски, чем сожалеюще произнёс голос и не сдержал свой смех, что был ещё громче и ужаснее, чем его итак пронзительный баритон–Ох, прости. Звук слишком громко настроил, на тебя смотрю и прямо так смеяться хочется.–всё сдерживая хихиканья пробасили сверху, с весельем наблюдая за тем, как хрупкое тельце скрючилось напополам и с крупной дрожью ненадёжно сохраняя равновесие, держалось за голову, затыкая уши, как может–А вообще, мне просто поиздеваться не над кем было, вот ты под руку и попался. Сделаю тебе комплимент, ты—подходящая мишень для насмешек, и не только моих. Ну ладно-ладно, тебе нужно беречь слух, ты молодой—жить ещё долго осталось, а хотя кто знает, как дело пойдёт. –с колкой задоринкой промолвил неизвестный, а точнее неизвестный только для нас, и опять залился хохотом. В нацисте после чужих слов незамедлительно быстро проснулся давно заснувший вулкан и начал плеваться своей жгучей лавой, да с такой яростью, что любой человек бы сжался в страхе и напряжении перед Рейхом, но это явно не наш случай, потому что имеем мы дело явно не с обычным человеком, да и впринципе существом. Фюрер не чувствовал страха, ведь было у него одно значимое преимущество, да и было ему как то по барабану, что сотворит с ним его сущность. Да, это была она, как будто вы и не догадались раньше. Такой противный характер мог иметь среди всех сущностей только Велиар. Ну я думаю теперь вы довольны, узнав хоть что нибудь новенькое про ненавистную сущность Рейха, которая так и не хочет отставать от него. Перед тем, как начать осуществлять все свои гневные слова в сторону Велиара, нацист полушёпотом ругнулся добрым немецким матом, при этом смотря куда то вперёд себя в пустоту, резко поднял голову и устремил туда свой гневный и раздражённый от всего происходящего взгляд. Буквально утробно рыча он с отвращением вдыхал воздух этого мира, скалился, не сдерживая себя, во все тридцать два своих острых, будто заточенных для чьей то шеи клыка. И он бы давно впился этому отвратительному Велиару в глотку и с садистской жестокостью, когда кончится воздух, вынет свои зубы-ножи из испачканной красной жидкостью плоти, а затем снова набрав необходимое количество кисдорода, пронзит шею сущности ещё много-много раз. Но к своему сожалению или же наоборот счастью нацисту удавалось только слышать его голос, да вот только в глаза никогда с ним не встречался. Но сейчас то он крайне сожалел тому, что перед ним на данный момент не стоит Велиар собственной персоной–так хотелось нанести вред ему, при этом возможно пострадав самому, большой ценой своего далеко непростого желания. –Зачем ты затащил меня в своё грёбаное чистилище? –не сдержав себя, выкрикнул в черноту Третий Рейх, максимально вытянув шею, будто это сильно поможет ему быть ближе к источнику смеха, и сжал свои кулаки так, что костяшки стали заметно выпирать, поскольку кожа туго на них натянулась–Ты настолько жалок, что тебя смогла вытеснить магия любви. Задумайся вот на последнем слове. Жалкая магия, да? Так ты подумал? Так вот, видимо ты–жальче неё, раз она смогла тебя спихнуть! –надменно начал плевать в сущность те самые жгучие слова-сгустки магмы. Теперь на его лице была широкая ухмылка, напоминавшая чем то даже безумную, которую раньше внедрял ему Велиар, вместо нормальной человеческой улыбки. Его мимика просто не могла, не была в состоянии по обычному приподнять уголки рта вверх, ведь только он предпримет попытку сделать это, выйдет довольно пугающий и жуткий что ни есть оскал. –Заткнись, человек! –зло рявкнул не стерпевший унижения в его сторону от "какого то жалкого человечишки" Велиар–Во первых,–начал отвечать на вопросы он с неподдельным гневом, который чувствовался в тембре, что ранее заметно был не таким рычащим–Это магия не обычной любви, а крылатой, и она, заметь, тупой ты кусок никчёмности, намного, в разы сильнее магии этой жалкой сопливой любви. Крылатая любовь–это очень мощная магия, которую даже такой демон, как я одолеть не способен, хоть я далеко не слаб. Так чтоб ещё и высвободиться, я был вынужден заранее отдавать магию вашему миру, из-за чего ты и выплёвывал эти чёрные сгустки, заранее отвечу тебе на вопрос, и если бы ты понаблюдал за тем, что недавно из тебя было вызволено, ты бы увидел, как магия превращается в такой же чёрный дым, а затем улетает в направлении юга–там находятся пожертвования демонов вашему миру в замен на свободу и право на существование в его просторах, правда это место глубоко под землёй. И кстати от пуль магия всегда сильней, чем от какого либо другого оружия. –отчеканил, как хорошо давно приготовленную речь правая рука Сатаны, но это был ещё далеко не конец его нотаций–Во вторых, –не хватало только звука удара огромного молота о такой же огромный золотой диск на старинный лад, напоминающий блюдце–я с тобой не успел попрощаться, друг мой, и похоже наше с тобой прощание будет проходить намного дольше, и поверь мне, лучше, чем я планировал. А ведь всё чисто из-за того, как ты грубо со мной общаешься. Ай-яй-яй.–с коварной загадочностью сказала сущность, усмирив свой пыл, похоже именно после того, как представила, как именно будет проходить, так называемое, "прощание", при этом на последних словах добавив драматическую нотку–Хотя я уверен, тебе понравится. Собственно, вот зачем я переместил тебя сюда. –хоть нацист и не знал, как выглядит Велиар, но богатая фантазия уже рисовала сияющие от преждевременного смакования глаза, и клыкастую широкую лыбу до ушей, что нагоняла страх на фюрера, который считанные секунды назад был настроен уверенно и воинственно. Теперь же ариец с нахмуренными от напряжения бровями, с вселенским ужасом в радужке глаз и даже немного вжатой в плечи шеей, всё так же устремляя свой взор вверх, сидел на полу в "позе медитации", словно он сейчас не общался со своей тёмной сущностью, а спокойно проводил вечерок в беседе с близким другом, кстати к великому огорчению, не существующим на самом деле, так что пример вышел, мягко говоря, неудачный. Решив, что хуже уже не будет, фюрер решает задать Велиару вопрос, только в этот раз далеко не в грубой, а в вежливой форме. –А куда делись все мои раны и крылья? –после такого лёгкого, как оказалось, для сущности, вопроса сразу же послышался ответ. А главное, что тембр голоса сверху тоже изменился и стал более расслабленным и властным. –Если мне не послышалось, ты уже понял, что ты сейчас в моём отдельном чистилище. –в ответ краткий кивок головой, который так остался проигнорированным–Так вот, как только кто-то сюда попадает, у него пропадают все возможности контактировать с магией и колдовать самому, ведь на первой же секунде происходит принудительное опустошение и отнятие любых магических атрибутов, вплоть до, к примеру, тех же самых крыльев, приобретённых путём волшебства. –последовала короткая пауза, а потом Велиар видимо вспомнил, что хотел сказать–А раны исцеляются просто в компенсацию к отнятию магической энергии и т.п.–ещё одна пауза, скорее теперь уже сущность думала говорить дальнейшие слова или же так и сохранить их у себя в голове, но в конце-концов, как можно безразличнее и непренебрежительней сказала–И кстати, такое исключение я сделал только для тебя. Но компенсация за компенсацию. –снова повысив тон сказал дьявол. –Какие ещё мне тебе компенсации, тварина ты эдакая!? Ты итак меня замучал, как только можешь! Спасибо конечно, что залечил раны хотя бы в этом мире, но я думаю будет перебором с твоей стороны что-то от меня ещё требовать. –опять проснулся вулкан в Рейхе–С меня хватит! Возврати меня обратно, сейчас же! –вот-вот недавно потухший костёр конфликта снова вспыхнул, и всё бы могло кончиться для фюрера хорошо, но давно приобретённая из-за сущности вспыльчивость и нервозность сделала своё дело, подкинув новые поленья в огонь и медленно поднесла зажигалку к нему, раз–и костёр впсыхнул пламенем в два раза больше. –Слушай, зазнайка, ты кажется забыл, где находишься и в чьей сейчас власти. –процедил так же вспыхнувший Велиар, но тут же вспомнил про развлечение, которое точно снимет стресс–Я ведь сейчас легко могу разрушить телесный барьер, и лишь использовав своё богатое воображение, ударить тебя собственноручно, а то и до большего дойдёт...Всё зависит только от тебя, поверь.–сейчас то он понял, что усмирить свой садистский нрав можно только одним способом, и если даже фюрер будет извиняться и просить пощады, он всё равно удовлетворит свои жестокие потребности дьявола. –Просто. выпусти. меня. отсюда. –с каждым словом повышая тон, чтобы докричаться до такого бездушного Велиара проорал в темноту нацист. Нет, в голосе его не гнев, а только горечь, печаль и никак неутихающий страх. –Ты решил свою судьбу. –ни на что не среагировав, ведь исход будет один, довольно мурлыкнул Велиар. Одним хлопком двух ладошей дьявол устранил барьер, который был единственной преградой к немцу, который сейчас стоял будто готовясь к прыжку, насторожившись из-за гробовой тишины после хлопка, а эхо от него только сильней напрягало. Велиар закрыл глаза, что были цвета осенней огненной листвы и начал включать своё, как он сказал безграничное "воображение". Он стоял прямо перед Рейхом, разглядывая его остервенелые черты лица в сладком, как мёд предвкушении. Он выпил его до последней капли, наслаждаясь каждой, и уже замахнувшись его сжатая в кулак рука летела прямиком в живот Третьего. От жертвы далеко не хороших развлекух последовала вполне ожидаемая реакция, которая нисколько не позабавила сущность, чьё сердце было чернее самой тёмной ночи. Фюрер согнулся в три погибели и обхватил место удара руками, сдавленно вдохнул, а затем с хриплым выдохом упал на твёрдую поверхность здешних краёв. Он уже не собирался говорить что то, не собирался как то гневно реагировать на этот и последующие удары–он сдался, по настоящему сдался своему внутреннему тёмному существу, своему же детищу. Он чувствовал пустоту в душе, будто дыра образовалась на том месте, где хранится вся его магия, от чего было такое ощущение, что он ещё немного и полетит, как надутый гелием шарик, и даже никто, кроме ранее играющегося с ним ребёнка–Велиара, не заметит его внезапного отсутствия в этом мире. Но ребёнок лишь немного расстроится из-за пропажи такой необычной и интересной, хоть даже немного простоватой игрушки, но в конце-концов просто плюнет на это дело. Просто возьмёт–и закроет на это глаза. Тем временем удары во все области тела продолжали сыпаться на обмякшего нациста, который, как тряпичная кукла валялся и терпел, с таким безразличным лицом, что кажется его никто и не бьёт, но слёзы, то и дело скатывающиеся по бледным щекам, ласкающие своей мокротой и прохладой нежную кожу, выдавали, что Рейх не так уж и пофигистически относится к своему избиению. Прошёл час валяний на полу и титанового терпения фюрера. Кажется он не чувствует своего тела. Кажется ему что то сломали раз двадцать. Кажется, что слёзы закончились в прямом смысле. И так сильно кажется, что это лишь дурной сон, что сейчас он с быстрой отдышкой окажется на своей кровати ещё маленьким мальчиком, которому просто... показалось. Но это явь, и всё остальное, что сейчас было выше перечислено, ему совсем не кажется. Он истекает кровью. Опять лежит и истекает кровью. Это ещё будет повторяться, аль будет лишь иллюзией и горьким плодом воспоминаний? Рейх не знал. И не знал сколько он ещё так лежал. А над собой он чувствовал внимательное наблюдение, он чувствовал, что перед его, теперь таким беспомощным тельцем стоял он и любовался результатом, был доволен, как кот, которому удалось незаметно стащить со стола лакомый кусочек, и теперь он сидит и упивается этим чувством эйфории и удовлетворения. Хотел ли нацист так увидеться с Велиаром с глазу на глаз? Конечно нет. Он был повержен собой и своим же опасным желанием, которое сбылось не так, как хотелось бы того. В последний момент дьявол пользуется магической силой и образуя руками шар со стенками цвета сирени, колдует внутри него "подарок" для фюрера, который лишь улавливает ухом разные звуки, издающиеся от стоящего перед ним дьявола. Долго себя ждать Велиар не заставил, шар раскололся на мелкие кусочки, а они же рассыпались пылью по всей округе. На ладонях сущности лежал чёрный, с бархатными на вид лепестками, пышный бутон розы. Присев на корточки рядом с Рейхом, он склонился над ним и бережно положил цветок ровно на грудь национал-социалиста. Он добавит к той сильной магии крылатой любви и щедрую часть от себя. Он наградит его проклятьем. Он замешает в эту нежно голубую магию свой грязный чёрный, который будет портить всю гамму цветов на холсте. Ему так хочется быстрее сделать это, так что без всяких прелюдий он начинает снова распространять свою магию вокруг розы, что не шелохнувшись обрела место на груди фюрера, который так же безукоризненно тихо и спокойно терпит свою судьбу. Мощный разряд магии, который молниями сходится к бутону и дьявол силой давит на цветок. Но он не распадается на разные части, его не придавили к телу Третьего, а проникает сквозь кожу Рейха и теперь покоится у него внутри новой магией. Расплывшись в довольной ухмылке, дьявол сделал, чего так желал, нанёс последний штрих и умудрился испортить в отместку даже красивую магию крылатой любви. Щёлкнув пальцами, он мысленно отправляет страну обратно к себе в мир, так же, как недавно колотил её, даже не дотрагиваясь. Велиар полностью обрёл покой, он отомстил за хамство бывшему хозяину, а крылатой любви, что тоже имела материальную и душевную оболочку, за свой проигрыш, перед ней. На месте растворившись, дьявол упал в глубокий, возможно многовековой сон, который прервётся только при находке нового хозяина, а может этого и не произойдёт. Ханахаки–вот, как звалось то проклятье, что наложил Велиар, это проклятая болезнь, которой Третий Рейх теперь вынужден страдать.