Контракт

…с правом восстановить их с согласия второй стороны. Шла последняя неделя мая. Заканчивались последние приготовления к квалификации Гран при Монако; вокруг сновали механики, проверяя спецификации болида. Домашний этап Чемпионата складывался для Леклера как нельзя лучше: в третьем свободном заезде он показал лучшее время, опередив оба Мерседеса. Льюис едва заметно досадовал, в то время как Валттери с каменным спокойствием допивал свой фирменный, невероятно крепкий кофе. Тем не менее, мысли Шарля были далеко от гоночного трека. В последние дни он пристально наблюдал за Максом, на котором болезненный разрыв, кажется, никак не сказался, разве что добавил сил и злости в гонках. С тех пор они практически не общались, только мимоходом здороваясь в паддоке при случайной встрече, которых Леклер старался избегать. Он понял, что совершил фатальную ошибку, а голландец такого не прощал. Новизна ощущений, которую он получал в первые недели отношений с Риккардо, сошла на нет, а за ней не осталось ничего. В последнее время они почти не разговаривали, проводя время рядом, но не вместе. Каждый раз, оказываясь в постели с Дэном, Шарль вспоминал о Ферстаппене, его прикосновениях; о том, как он после секса проводил кончиками пальцев по его шее, скользя от челюсти к ключице. Леклер вспомнил каждую вспышку ярости своего бывшего, каждую секунду, когда с губ Макса срывался гортанный смех и то, как в порывах страсти он переходил на французский - все эти воспоминания отзывались в груди монегаска саднящей болью. Шарль, взвешивание, ты проспал ебаное взвешивание! Какого хрена ты делаешь? - Наушник взорвался криком. Сердце Леклера ушло в пятки. Взвешивание. Погруженный в свои мысли, он не заметил сигнал, приглашающий пилотов на взвешивание болида и стартовал, пропустив эту важнейшую процедуру. Они меня смогут принять на взвешивание сейчас? - Торопливо проговорил он, понимая, что в противном случае он будет исключен из протокола квалификации. Через двадцать секунд наушник зашипел и оттуда послышался голос Маттиа Бинотто. Шарль, да. Они тебя примут. Заезжай в бокс, бокс, бокс… Квалификация была провалена, едва начавшись. Монегаск брел по паддоку к штабу Скудерии, пытаясь сохранять остатки самообладания. Он совсем выпустил из виду взвешивание, да еще с этого извилистого заезда на пит-лейн почти нулевой обзор. Как же глупо было потерять концентрацию в так удачно начинавшемся домашнем Гран при. На мониторах мелькали болиды, летящие по трассе, и Шарль понял, что сам себя лишил возможности завтра впервые взойти на высшую ступень пьедестала.

Макс. На пару слов. Жду в машине после квалы.

Спустя полчаса после завершения третьего сегмента Ферстаппен сел на переднее пассажирское сиденье, устало откинувшись на подголовник. Его влажные волосы были зачесаны назад, на лице едва заметными пятнами проступал румянец. В руке он держал бледно-голубую банку энергетика без сахара. - Что хотел? - Можешь догадаться сам. - Шарль нервно побарабанил пальцами по рулю, глядя через лобовое стекло на разворачивающуюся машину Рассела. Тот махнул ему рукой, проезжая мимо. - Я все еще тебя очень… - Жалеешь, что ушел от меня? - Перебил его пилот Ред Булл, подняв бровь. Его голос дрогнул - Или просто Дэн с тобой наигрался, и ты не знаешь, куда себя деть? - Я хочу вернуть тебя. И хочу понять, как это сделать. Макс сделал большой глоток из банки. - Мне-то откуда знать. - Несмотря на видимое равнодушие, он явно злился. Шарль попытался взять его за руку, но тот в последний момент сжал ее в кулак. - Ты сам сделал выбор, и теперь от него отказываешься. Уходишь на запасной аэродром? Дело не в Риккардо и не в наших отношениях. У нас… - Леклер не успел закончить: Макс вышел из машины и закрыл дверь. В доме Ферстаппена было темно и тихо. Шарль положил на полку у входа ключи, которые он так и не вернул хозяину, зажег свет. В гостиной царил хаос, проходя к лестнице он наступил на осколок стекла, едва не разрезав себе ногу. Поднявшись наверх, он на ощупь открыл дверь спальни Макса, тот лежал, съежившись на краю кровати. Сквозь незашторенное окно в комнату врывался поток лунного света, очерчивая контуры зубцов разбитого стекла. В спальне недоставало зеркала, висевшего раньше напротив кровати. Выглянув вниз с балкона, Шарль обнаружил внизу сотню мелких осколков, отражавших тусклый свет садовых фонарей. На подоконнике виднелись затертые потеки крови. Обеспокоенный монегаск бросился к Ферстаппену. Жив; похоже, спит. Лицо Макса было исчерчено красными следами пальцев. На прикроватном столике стоял коньячный бокал, на дне которого плескалась янтарная жидкость с пьянящим запахом. Шарль, не раздеваясь, лег рядом и закрыл глаза. Голландец что-то неразборчиво проговорил во сне и тихо застонал. Леклер проснулся от нестерпимо ярких лучей взошедшего солнца. Ферстаппен спал рядом, одной рукой обнимая его сзади. Шарль попытался сдвинуть его руку так, чтобы не разбудить, - реакция Безумного Макса была непредсказуемой. Сзади послышался заспанный голос: Какого..? - Извини, я уже ухожу. - Прошептал монегаск, поднимаясь с кровати. - Нет уж, раз пришел - оставайся. - Макс развернул его за плечо и крепко обнял. - Я так по тебе скучал, Чарли.