Параллель

До Обители Тянь несется, нарушая все правила и оставляя за спиной мигающие красным светофоры. Внутренний голос тихо нашептывает, что, если он по дороге уебется, Би это ничем не поможет, но справиться с собой не получается: ему нужно добраться до места как можно быстрее и узнать, что случилось. По телефону Чэн ничего объяснять не стал. Не стал ни вопросы слушать, ни отвечать на них, и вся информация, которая есть: Би затянуло в портал. И информация эта никак не укладывается в голове. Потому что это невозможно. Пусть историки Ордена и рассуждают о том, что в Мирах ничего невозможного нет, а есть только неизученное, но даже они признают: несмотря на то, что порталы являются точками соприкосновения двух миров, относятся они все же к Параллели. Именно поэтому нечисть через них разгуливать может, а вот люди — нет. Для нечисти Портал — это ворота, для человека — бетонная стена. И пройти сквозь эту стену невозможно, порталы так не работают. Тянь это не просто в теории знает, Тянь это видел неоднократно, когда Би и Чэн, отловив безопасную низшую нечисть, не подлежащую истреблению, брали его с собой. Да что там видел, сам пробовал. Последний раз вчерашней ночью пробовал, когда пришлось вместо этих двоих гнома домой провожать. Впервые Тянь увидел портал в действии, когда ему было четырнадцать. Братья взяли с собой, предварительно получив согласие отца. Правда, это самое полученное согласие совершенно не спасло от нагоняя, который все трое потом получили: Би с Чэном в тот день отловили фею. Не зубную. Обычную, милую, безопасную. Никакого вреда она причинить не могла и даже не хотела. Но отец был категорически с этим не согласен, справедливо полагая, что за полчаса, пока они тащились с феей по лесу, Тянь мог получить психологическую травму. А уж от чего получить травму там было: фея всю дорогу несла такие пошлости и рассказывала такие вещи, что Тянь не просто краснел — испариной покрывался и спотыкался на каждом шагу, желая только одного: провалиться сквозь землю. Нет, он не был стеснительным подростком и в свои четырнадцать отлично знал, откуда берутся дети, но это... это было нечто. Это было круче порнухи, которую он изредка тырил у братьев из-под матраса. Темный летний лес, свет от фонариков, и ни на секунду не умолкающий сладкий, ласковый голос, который будто обволакивал, с каждым словом проникая под кожу и заставляя в красках представлять все, о чем фее хотелось поговорить. А фее хотелось о многом. Би с Чэном переглядывались, молчали, но, после того как фея совсем уж умильно пропела что-то про анус и тонкие нежные пальцы, Би вздохнул, извинился, достал из наплечной сумки скотч и заклеил ей рот. Тянь был разочарован. Отец был в бешенстве. Би и Чэн настаивали, что это опыт, а фея подвернулась случайно. В следующий раз Тянь у портала оказался только через год, но даже одного раза хватило для того, чтобы запомнить все в мельчайших подробностях. Слишком это было ярко. Слишком красиво. Небольшая поляна в сосновом лесу, огромный плоский камень серого цвета, сосредоточенные Би и Чэн, которые обходя этот камень по кругу, наносили на него прихваченным из дому пеплом странные магические символы, и стоящая неподалеку фея с заклеенным ртом и смеющимися глазами. Красивая до одури и вся усыпанная мельчайшими блестками, которые в свете фонарей переливались так ярко, что Тянь глаз оторвать не мог, и даже не сразу заметил, что камень под ногами Чэна и Би начал меняться: сначала светлее стал, потом — полупрозрачным, а потом начал плавиться изнутри мягким голубым светом, который с каждой секундой становился все ярче. Би подошел к фее, отвесил ей шутливый поклон, указывая в сторону камня. Та игриво заупрямилась, замычала сквозь скотч, тряся головой, и Би пришлось тащить ее туда на руках и стоять с ней в центре круга. Вот этот момент Тянь и запомнил: ночная темень, голубой свет портала, фея с кокетливо заложенными за спину руками, пританцовывающая на месте, и рядом с ней Би. Скотч он со рта феи все-таки снял, и они стояли там вдвоем, тихо переговариваясь о чем-то в ожидании, когда портал окончательно оживет. А потом случилось то, чего никто не ожидал: за пару секунд до того, как портал вспыхнул неоново-голубыми лучами, фея вдруг рванулась вперед, обхватила Би за шею и засосала так, как Тянь только в кино видел. Потом она провалилась в портал, будто с головой под воду ушла. Свечение погасло, Би, смущенно усмехнувшись, вытер рот тыльной стороной ладони, а Тянь спросил: — Она что, влюбилась? — Нет, Тянь, просто она — фея. Так Тянь узнал, что феи бляди. Чем не травма для неокрепшей детской психики? Еще Тянь узнал, что человек, даже находясь в зоне ожившего портала, останется стоять, где стоял. Человек попасть в Параллель не может... ...На территорию Обители Тянь въезжает раньше, чем ворота полностью открываются, расстояние от парковки до двери особняка преодолевает бегом, едва не сносит с ног Али: — Где они? — В переговорной. Лестница на минус первый никогда не казалась такой длинной, и последние четыре ступеньки Тянь преодолевает прыжком, вваливается в кабинет, повисая на двери и пытаясь удержать равновесие. Все присутствующие поворачиваются в его сторону: отец, незнакомый сухонький старичок, сидящий за ноутбуком и резво отбивающий по клавишам, и Чэн. У него рука левая на перевязи и широченная, кровоточащая ссадина по всей щеке: от виска до самого подбородка тянется. И совершенно дикий, затравленный взгляд. Отец бледный, с плотно сжатыми губами кивает на свободное место напротив Чэна. Больше на Тяня внимания не обращают, возвращаются к прерванному разговору. — Есть хоть какие-то упоминания о подобном в прошлом? — Чэн выжидательно смотрит на старика за ноутом, тот в ответ только указательный палец вскидывает, второй рукой продолжая печатать. Тяню кажется, что делает он это бесконечно долго. Но, скорее всего, делает быстрее, чем мог бы любой другой: пальцы двигаются по клавиатуре с нечеловеческой скоростью. На экране одно за другим появляются новые окна, и, когда очередное, подвиснув, наполняется символами, старик наконец-то вскидывает глаза. — Есть пара случаев, но слишком древние. Одно упоминается в летописях от 1546 года, Франция, второе 1730, Ирландия. Точный след обоих пропавших Ловцов обрывается на пути к порталам, то есть, кто-то где-то знал, что они тащили туда нечисть. Потом они пропали. И пошли слухи, что их утянуло в Параллель. Но само перемещение Ловцов никто не видел. Чэн сухо сглатывает: — С ними просто по дороге что-то случиться могло? — Именно. Нечисть, нападение разбойников, волк в лесу загрызть мог... что угодно. На порталы я бы поставил в последнюю очередь. — И это все? — Да, — старик возвращается к работе, щурится на экран, деловито кивает, — загружается. Минут десять потребуется: поскольку язык, на котором говорила ведьма, не установлен, нужна общая база, а это всегда время. Мне нужно пару звонков сделать. Из переговорной уходит стремительно, уже тыкая в экран мобильного, а Тянь не к месту думает, что у него смешные тапочки. Смешные, домашние, из мягкой кожи и с плотно стоптанными задниками. Одеться он успел, а вот переобуться и причесаться, когда за ним прислали, видимо, нет. Чэн вопросов не ждет, начинает сам: — Все хорошо шло. Мы уже в лесу возле портала были, Би распечатывал, я эту суку сторожил, рядом с ней на земле сидел. Она в себя начала приходить. Заворочалась. Я ее хотел опять белладонной залить, а она... — Чэн на автомате приподнимает руку, перетянутую эластичным бинтом, морщится. — Меня от нее метров на десять отшвырнуло, лицом в землю. Убить хотела. Но ее еще в ресторане отравой накачали так, что сил не хватило. Я отключился, не знаю на сколько, а, когда в себя пришел, портал почти открыт был. Светился уже, но еще не на полную. Би ее на руках держал, стоял в центре, ждал, когда полностью откроется, чтобы эту стерву бросить. Там буквально секунд не хватило. Еще немного, и все закончилось бы хорошо, — замолкает ненадолго и с силой трет переносицу. — Она его с собой утащила. Когда портал ожил, она просто вцепилась в него, обхватила за шею, заверещала что-то на своем языке, и они оба провалились. Некоторое время Тянь осмысливает услышанное, глядя в одну точку. А в памяти сразу же всплывает та самая красивая картинка: ночь, лес, фея и Би с перепачканными помадой губами. В этот раз почти так же было, да? Лес, темень и голубое свечение. Би в центре круга. Только вместо ласковой феи — осатаневшая от злобы ведьма, вместо тихой беседы и смеха — вопли на параллельном языке. И вместо поцелуя... Тянь сглатывает подкативший к горлу ком: — Он жив? — Мы не знаем, — голос у отца звучит непривычно глухо, и сам он выглядит так, словно за сегодняшнюю ночь на несколько лет постарел. — Мы вообще ничего не знаем, потому что информации о подобных случаях нет. Все, что нашел Джинхей, ты только что слышал: данные не достоверны и больше на вымысел похожи, чем на правду. Он сейчас запрашивает архивы за более ранний период, но надежды, что там что-то обнаружится, практически нет. Все, что мы знаем: он провалился. — Человек не может провалиться в Параллель. — Тянь переводит взгляд с отца на Чэна, с Чэна на отца. Те молчат. — Значит, это она его утянула? — Нет. — Вернувшийся в кабинет Джинхей быстро семенит по направлению к столу, занимает свое место за компьютером. — Ведьмы так не могут. Никто не может: порталы не подвластны магии. Ведьма, хоть на части она разорвись, все равно не сумеет Параллель для человека открыть. — Но смогла же... — тихо отзывается Чэн. — Смогла. Так, готово. — Джинхей снова отстукивает по клавишам, и на экране появляется медленно крутящийся центрический круг. — Постарайся сосредоточиться и повторить то, что она говорила, как можно точнее. Заметив недоумение на лице Тяня, быстро поясняет: — Это программа распознавания речи и мгновенного перевода с языков Параллели на человеческий. То, что сказала ведьма, ни на один известный нам язык не похоже, но в базе данных он, возможно, есть. Короче, что-то вроде "Шазама". Чэн? Готов? Чэн не готов. У Чэна в глазах растерянность. Оно и неудивительно: вспомнить сказанное на незнакомом языке — та еще задача, а его перед этим еще и головой о землю приложили. Но все же кивает, забирает протянутый Джинхеем микрофон, подносит к губам. Замирает, прикрыв глаза, и Тяню на пару долгих секунд кажется, что именно молчанием оно все и закончится. — Аберцем дуоба ван. — Центрический круг на экране оживает, пульсирует, вертится, а все, находящиеся в помещении, ждут результатов поиска, затаив дыхание. Механический голос обрубает все надежды на корню: — Не распознано. Чэн впечатывается головой в спинку кресла, скрипит зубами. Тянь наблюдает за этим с тянущим чувством жалости в грудине: Чэну сейчас хуже всех. Хуже потому только, что знает: он — единственная нить, ведущая к Би. И он бы жизнь отдал, лишь бы его вернуть, только вот нужно здесь другое: нужно повторить то, что повторить невозможно. — Аберцем дуоба ван! — Не распознано. — Чэн, — Джинхей неловко ерзает в кресле, — попробуй вспомнить ее интонацию. Тембр голоса. Даже мимику. Сосредоточься. — Аберцем дуоба ван. — Не распознано. — Она сказала именно это. Это вообще единственная фраза, которую я полностью запомнил, потому что она первая. Именно так, — зло цедит Чэн, срывается, рявкает еще раз, — аберцем дуоба ван!!! И сердце у Тяня едва не вылетает из груди, потому что круг на экране заходится в пульсации зеленого цвета: — Возможно, вы имели в виду "Аберц эмду обаван"? — Есть, — облегченно выдыхает Джинхей, утыкается в экран, перебирая пальцами по клавишам, — так... мертвый язык Параллели. Дословного перевода нет, но это неважно: фраза несет в себе проклятие и используется древними ведьмами как вступление. Чэн, дальше? И ближайший час растягивается в вечность, а нервы скручиваются в клубок. — ...не распознано. — ...возможно, вы имели в виду... — ...не распознано. Каждую фразу и каждое слово Чэну приходится повторять по несколько раз. Последнее "махаам горун" он повторяет снова, снова и снова до тех пор, пока у всех присутствующих не возникает желание при очередном повторе головой о столешницу приложиться. Чэн, не выдержав, снова орет и пепельницу, полную окурков, со стола отшвыривает так, что она пролетев несколько метров, с грохотом в стену врезается. — Махаам! — Не распознано. В переговорную заходит Али: без стука, тихо как мышь. Ставит на стол поднос с кофе и сладостями. Через пятнадцать минут приносит сэндвичи. Еще через пятнадцать просто просовывает голову в двери и так и замирает, пока отец не кивает ему на свободный стул. Глаза у Али воспаленные, красные. Али знает Би с того момента, как он впервые появился в семье Хэ. Би тогда было пять. — Алар ду цем! — Фениба мар! — Куритос фан. — Диларба маахам горун! Джинхей упирается локтями в стол, лицом в ладони. Трет так, будто кожу содрать хочет. Косится на блокнот с обрывками того, что удалось перевести. А удалось немного. И это "немного" никак не помогает понять суть. У Тяня чувство такое, что ведьма была в первую очередь женщиной, а уж потом только ведьмой: сказанное ею — сплошное причитание про обман, предательство и разочарование. Остальное — загадка. Бессмысленный набор слов, которые они никак не могут сложить воедино: наказание, зверь, девятнадцать, девять, земли. — Ладно. — Джинхей, одним махом прикончив полкружки, тянет ноут поближе к себе. — Сейчас по-другому попробуем, есть у меня одна штука... это как автоматический разгадыватель шарад. Если влить в него все, что есть, а потом добавить то, что мы не смогли перевести, он подберет несколько вариантов, которые бьются по смыслу и... Тянь за этим всем наблюдает без особой надежды. Шарады... У них здесь ведьма, древний язык Параллели и неведомое проклятие. Не свихнулся бы его "разгадыватель". Слушает краем уха, как отец коротко сообщает Чэну, что зубных фей в Путошань отловили и сожгли, и никто из своих не пострадал. Чэн буркает что-то в ответ. А Тянь замирает не донеся чашку до рта: Джинхей резко меняется в лице. Приоткрывает рот, хватая воздух, силясь что-то сказать, и наконец выдает громкое, отчетливое: — Еб твою мать! Механический голос отзывается мгновенно: — Китайский. Изъявление желания совершить половой акт с матерью собесед... — и замолкает на полуслове, когда Джинхей резко захлопывает ноут. Тот сухо сглатывает, прочищает горло: — Она его обратила. В волка.