Параллель

Покажи… Нет. Потому что увиденное тебе не понравится. Нет. Потому что тогда тебя окончательно накроет шоком. Нет. Потому что я видел порно, которое начиналось так же. Нет… последнее — точно не то. Вообще все не то. Чужие пальцы на подбородке ощущаются восхитительно. Дурная, ведомая одними инстинктами тварь, сидящая внутри, настойчиво требует их лизнуть. Голос разума требует осторожно, так, чтобы не напугать, упереться ладонью мальчишке в грудь и мягко надавить, отодвинув подальше. Прислониться затылком к стене и прикрыть глаза. Взвесить все «за» и «против». Хуже уже не будет. Потому что — некуда. Нужно просто не торопясь. Осторожно. Так, чтобы он видел, что Би — это все еще Би. Другой, но… осторожно. Глаза Би открывает медленно, зная, что радужка налилась ярко-синим светящимся цветом. Тяжело сглатывает, поймав чужой взгляд. Да, вот такое оно. Жаркая сила, разливающаяся под кожей. Зуд в деснах — клыки. На кончиках пальцев — когти. Глубокий вдох — смотри, раз хотел. И Цзянь смотрит. Сидит напротив с открытым ртом, дышит часто и мелко. Моргает. Пытается что-то сказать, но не может. Би приподнимает верхнюю губу: не оскал, но на неподготовленного человека впечатление должно производить неизгладимое. Молчание тянется целую вечность, и у Би никак не выходит подобрать слова, чтобы его нарушить. Что теперь? Обморок? А потом Цзянь медленно убирает с лица прилипшие мокрые волосы, зачесывает непослушными трясущимися руками за уши, поджимает губы. — Господи… Теперь ладонью собственный рот зажимает, смотрит во все глаза, задыхается. А потом снова тихо-тихо повторяет: — Господи, красиво-то как…

***

… Би чертит пальцем на запотевшем мраморе. У Би, несмотря на то, что сидят они мокрые с ног до головы, давно уже пересохло в горле оттого, что говорить пришлось безостановочно. — ...Видишь?.. Вот человеческий мир, вот Параллель. Да, называется так именно потому, что один мир идет вдоль другого — это в теории. На практике? Да черт его знает, Цзянь. На самом деле нет достоверных данных, как устроены миры, но наши специалисты склоняются к тому, что параллельно. — ...Пересечения есть. Точки соприкосновения. Порталы. Отсюда в человеческий мир… А еще здесь время течет иначе… — …Нет, подожди. Ну что значит, нечисть разгуливает? Она не разгуливает, ее вообще-то отлавливают. Да, много, целый Орден, по всему миру. Это такая организация… Откуда знаю? Так я из него. — …Человек? Да. То есть, уже нет, но был. Да, да, на самом деле из Ханчжоу… Я не становился Ловцом, Цзянь: я родился в такой семье, я с детства знал, кем стану и что буду делать. Здесь? Здесь я, потому что меня прокляли. Долго, да. Девять лет уже. По здешним меркам. Нет, не сразу прижился. Сначала была Клетка, это — тюрьма местная для особо отбитых. Брось… чего расстроился? Нормально там было. Трехразовое питание, спортзал, прогулки на свежем воздухе. Я даже друзьями обзавелся. Да и пробыл я там недолго. Слушай, мы вылезать-то отсюда будем? Тебя вон колотит уже всего. Пойдем, в сухое переоденешься. Что здесь сидеть… И еды поищем, там Крола оставила. Нет, не обиделась она, не волнуйся. Завтра с утра явятся. Конечно, и Элмент тоже. Нет, он — нет, он — гном. Бывают-бывают. Пойдем... И будто камень с души. Как после исповеди, на которой все грехи отпустили и судить ни за что не стали. А мальчишка еще и повеселел. Хотя это, наверное, нервное. Но вот надо же: когда Би встает и протягивает ему руку, тот за эту руку цепляется смело и крепко. Вскидывается, опомнившись, и спрашивает про похищенного волчонка. Кивает: — А я знал, что ты его найдешь. Только откуда знал, сам не пойму. Поднимается на ноги и послушно идет в комнату следом за Би. Послушно переодевается, когда Би, кивнув на стопку сухой одежды, отходит к окну и демонстративно отворачивается. — Я помню, что обещал тебя другую одежду, но сегодня, правда, не до того… — Да черт с ней. Держи. — Цзянь подойдя совсем близко, протягивает Би ком сухого тряпья, неловко взмахивает рукой. — Тебе тоже надо. Ты мокрый и… или ты не мерзнешь? У мальчишки столько вопросов, что отвечать — язык отвалится, но куда уж тут деваться. Поэтому Би продолжает говорить, сожалея, что местами выходит сплошной сумбур. Продолжает говорить, и, спускаясь по лестнице, перечисляет все виды существ, населяющих Паралелль. Потом перечисляет тех, кто приходит в человеческий мир. На зубных феях мальчишка зависает. — А монетка под подушкой? — Не, брехня. Мерзейшие создания на самом деле. — А вампиры? — Мелкие. Тощие, как кочерга. Невротики. Из-за пустяков переживают, вежливые настолько, что иногда аж тошно от них становится. На любую мелочь обидеться могут и сами очень боятся кого-нибудь ненароком обидеть. — А кого они здесь... едят? — Навоз они едят. — А? — мальчишка спотыкается, и Би, усмехнувшись, подхватывает под руку, возвращая ему равновесие. — Это все байки человеческого мира, Цзянь. Из-за недостатка информации. С вампирами вообще все просто получилось. Один из них несколько веков назад пришел в наш мир, а когда его отловили, так расстроился и занервничал, что Ловец, который должен был его доставить к Порталу, по дурости угостил его бухлом. В утешение. На вампира накатило, случилась несвойственная этому виду вспышка агрессии, и он начал грозиться, что обожрет Ловцу все лицо, если тот его не отпустит. Деталей не знаю, но в итоге они забились на спор: допрыгнет вампир до его лица или нет. А они, правда, совсем плюгавые. Короче, до лица он не дотянулся, но психанул так, что все равно вцепился куда достал. Ловцы потом долго эту историю вспоминали — ржака же, а до обычных людей обрывки дошли, вот оттуда и выросли сказки про укусы в шею… А так-то они скот выращивают. Свиньи, коровы… Чего ты? Би тоже останавливается и из-за чужого плеча рассматривает собственный портрет на стене. Говорил же в свое время: ну его нахрен, этот пафос, так нет же, у них тради-и-иции… Кивает самому себе — ладно. — Он — это я, да. Одна из сущностей — полный зверь. — А человеческая тень, потому что?.. — Они знают, кем я был раньше. — До проклятия? — Да, — Би кивает и, поняв, что этого недостаточно, начинает рассказывать, задирая вверх край рубашки. — Мы ведьму должны были отловить. А незадолго до этого меня в драке свихнувшийся Оборотень когтями задел. Вот, видишь шрам — это еще из нашего мира. Здесь-то на мне все без следа заживает. Наверное, в крови что-то осталось, поэтому у нее и получилось меня обратить и с собой в портал утянуть. Мальчишка проваливается в свои мысли так глубоко, что даже замолкает. Так и идет молча до самой кухни, молча садится на край стола, молча грызет костяшку большого пальца. Кивает головой в знак согласия, когда Би предлагает еду, и задумчиво скребет ногтем по свежему шраму на пальце. — Зачем? — Что зачем? — Зачем она тебя обратила? Почему человеком сюда не затащила? Неожиданно. Слишком уж быстро до него доходить начало. До конца еще наверняка не понял, не мог он в таком состоянии так быстро проанализировать такой поток информации, но уже чувствует — что-то нащупал. — Потому что человек не может пройти через портал. — Ясно, — Цзянь плавно соскальзывает со стола, подходит поближе, достает из шкафа тарелки. Поднимает крышку с кастрюли, принюхивается, с грохотом опускает ее на место. Снова скребет ногтем шрам на пальце, потом трогает старый шрам около брови, жмурится и, судорожно глотнув воздуха, поворачивается лицом. — Я, нахрен, кто? «Ты — еще одно мое проклятие», — апатично думает Би и прикрывает глаза. — Люди через порталы не перемещаются. А я — вот он я, в этом вашем параллельном мире. Заживает на мне все как на собаке, а теперь и вовсе за один день. Потому что, ты сказал, ты же сказал! Регенерация. Получается… получается, я… — Ты не Оборотень. Ты человек. Точнее, ты человек с примесью волчьей крови. Метис. — Наполовину? — Да. — Это как? — Твой отец. — Оборотень? — Да. Мальчишка тяжело сглатывает, тянется к стакану с водой, проливает мимо стакана: — Нехило моя маман по молодости развлекалась. — Полагаю, она не знала. В ответ долгий стеклянный взгляд. Дерганые, неловкие движения, когда мальчишка начинает подтирать разлитую воду. — Я теперь тоже здесь останусь, да? — Нет, — спешно качает головой Би, — ты нет. Тебя сюда тоже ведьма отправила, но другая: она моим братьям, вроде как, помогать взялась. Они меня вернуть пробовали в человеческий мир. И ты здесь всего-то на девятнадцать дней, четыре из которых уже прошли, а потом она тебя назад вытащит. Можно и по-другому: можно дойти до ближайшего портала. Если захочешь. Я тебя отведу, серьезно. Но, учитывая расстояние до него и твою человеческую скорость, идти придется недели две. Сначала — адов солнцепек днем, потом — ледяные ночи, еда — что по пути попадется. Или ты можешь провести это время здесь, в замке. По времени то на то и выйдет. Только здесь еще блага цивилизации, пляж, и… — А я здесь… а у меня… Его опять колотить начинает — Би видит, как дрожат руки, когда Цзянь прикасается пальцами ко рту, трогая сначала губы, потом — кромку верхних зубов. — Нет, Цзянь, клыков не будет. Вообще ничего не будет. От Оборотней у тебя только способность перемещаться через порталы, быстрая заживляемость и… Би, положив огромную порцию еды, ставит тарелку на стол. Вот они и пришли к самому интересному моменту. Вот сейчас нужно отыграть по максимуму, со всей серьезностью. Чтобы не шокировать. Чтобы не напугать. Чтобы самому не забыть… — … и притяжение. — К чему? Отставить тарелку, сесть на стул, скрестить руки на груди, посмотреть в глаза серьезно и долго. — Ко мне. Мальчишка пару раз удивленно моргает: не то от такой самоуверенности, не то от смущения. — Это я про твои галлюцинации, Цзянь. — Про солнце? — с затаенной надеждой уточняет тот. — Нет. С солнцем как раз-таки все окей: оно здесь садится там же, где всходит. Это ты правильно разглядел. Я не о том. Да ты садись, садись, ешь, чего замер? А я пока рассказывать буду. Видения в твоей голове. Про нас с тобой. Порнуха эта вся… Вилка с грохотом падает на пол. Би с невозмутимым лицом поднимает ее, встает и, поменяв на чистую кладет ее перед Цзянем. — Помнишь, тебе Крола про Луну рассказывала? И я: про идеальную пару. Вот у Оборотней так: единственный подходящий вариант, который нужно найти. Один раз и навсегда. В тебе волчья кровь, и сейчас на тебя действует этот мир. Эта земля. Проснувшиеся инстинкты. Но при этом, ты — человек. И твоей парой должен быть человек. А волку нужен волк. Тебе нужен кто-то, такой же как ты: два в одном. И так уж вышло, что на весь этот мир такой здесь только один — я. Поэтому ты и видишь… то, что видишь. Поэтому тебе кажется, что ты влюблен. На самом деле все это — магия здешней земли. Морок. И как только ты вернешься домой, оно пройдет. Без следа, будто и не было. Ясно? И… нихрена ему неясно. Как сидел с открытым ртом, так и сидит. И есть, похоже, перехотел. Тыкает вилкой в мясо, лежащее на тарелке, и снова ее роняет. Теперь уже на стол и с меньшим грохотом. А потом, собравшись, наконец выдает: — Если ты такой же, то почему оно на тебя не действует? — ловит взгляд Би и, поняв все и сразу, прикрывает лицо ладонями, поставив локти на стол. — Бля-я-я… да ладно. Би пожимает плечами, стараясь не переигрывать. Стараясь, чтобы голос звучал ровно. — Да, я тоже вижу. Но я-то знаю, что оно ненастоящее, поэтому особо не напрягаюсь. Пройдет. Я — не животное, ты — не животное, вряд ли мы начнем друг на друга кидаться и по углам зажимать. Мальчишка молчит и смотрит. Задолбал смотреть. Би со вздохом кивает: — Вчера на крыше… я думал, что таким способом это их Притяжение можно остановить. Что оно как бы… выключится. — Не сработало, — мрачно констатирует Цзянь и наконец засовывает в рот кусок мяса. Жует сосредоточенно и долго. Осмысливает то, что сказал, и на щеках расцветают алые пятна. Би уверен: если бы мог, мальчишка бы сейчас сквозь землю провалился. И от его смущения самому неловко. Очень. Но показывать этого ни в коем случае нельзя: если поймет, что Би это все тоже непросто дается, то неловкость только разрастется, и тогда черт знает, как они будут вообще общаться. — Я знаю. Но попробовать-то стоило? Не получилось, и ладно. Ты теперь тоже знаешь что это, так что — все под контролем. Будем просто игнорировать. К тому же, я не уверен, но мне кажется, что если надолго далеко друг от друга не отходить, то оно, вроде как, притихает. Попробуем завтра. В сэдессем вместе сходим, это поселок, там, в низине. На местных посмотришь, одежду тебе раздобудем подходящую. Может, оно и пройдет. Доедай, тебе вон Хаслен свой фирменный чай оставил. После него, знаешь, как спится? На всю ночь провалишься. Чай у Хаслена на самом деле отличный: Би по себе помнит. Когда они с Кролой его нашли и притащили к себе домой, Хаслен его этим чаем поначалу ежедневно за ужином угощал. Би только потом понял, что после этой бадяги начинает быстро тянуть в сон, а кошмары ненадолго отступают. Да и на вкус неплохо. Мальчишке вон тоже нравится: прихлебывает шумно, зажав чашку в ладонях, думает о чем-то и, наконец, приходит к закономерному вопросу: — Тебя прокляли, понятно, бывает. А меня-то сюда зачем отправили? Ты говорил: по ошибке. А на самом деле? Би долго молчит, пытаясь выловить в хороводе мыслей самые адекватные. Сказать ему правду. Если уж признаваться — так полностью. Пусть узнает. Пусть сам решит. Нечестно, да, но разве вот это все, на протяжении девяти лет — разве это честно? Остаться здесь навсегда. Никогда больше не увидеть ни отца, ни Чэна, ни Тяня. Ни его вот, этого, белобрысого. Не воспользоваться брошенным по глупости приглашением: «Садовая улица, последний дом слева, если из центра». Никогда так и не попробовать, никогда так и не узнать… — На самом деле. По ошибке, — твердо говорит Би и медленно выдыхает через нос. — Братья искали способ меня вернуть, они его нашли, но не все учли. Ошиблись. И ты здесь по ошибке. — То есть, меня с кем-то перепутали, и я тебе помочь не могу? Здесь кто-то другой должен был оказаться, да? Ну, вроде, как Нео в «Матрице». Избранный. А вместо этого — я. Как Терминатор, только наоборот: не старый, но бесполезный? Губы против воли в улыбке растягиваются. Снова сам спросил, сам ответ придумал. Причем, ответ-то хороший, только… — Это не твоя вина. Мальчишка кивает — заторможено уже, сонно. Зевает. Чай Хаслена постепенно начинает действовать. И когда Би предлагает вернуться наверх, соглашается сразу же и идет рядом с Би притихшей сомнамбулой. Только на лестнице, снова взглянув на картину, тихо говорит: — Если бы можно было, я бы тебе помог. Я бы что угодно сделал, — притормаживает у своей комнаты и с усилием трет слипающиеся уже глаза. Потом смотрит на прозрачный потолок, за которым стелется ночная темень, и неожиданно вскидывается: — Би, слушай, а ты всегда по ночам в этого своего зверя обращаешься? В волка? — Оборотни обращаются в любую сущность по желанию, когда хотят. Независимо от времени суток. — Ясно, — мальчишка будто сдувается, зевает снова, но в комнату уходить не спешит. И до Би доходит. — Ты после сегодняшнего спать, что ли, один боишься? Если хочешь, я могу перекинуться и посидеть с тобой. — Посторожить? — за тихим несмелым смехом надежда слышится, и, когда Би кивает, мальчишка оживляется еще больше: — А не перекидываясь можешь?