История, в которую Вы не поверите

      Свадьба была прекрасной. Альбус был счастлив увидеть радость в глазах Дэвида, но он не решился попрощаться с ним, поэтому молча, практически незаметно, ушел в свою комнату. На второй этаж никто из гостей не смел заходить, так что не стоило переживать, что кто-то мог потревожить Дамблдора. Кроме Йена, который все же решил его проводить, пусть и был зол. Он так и не рассказал в чем дело, да и Альбус был не в том состоянии, чтобы спрашивать.       — Дальше меня провожать не надо, — это была некая шутка, вряд ли Ред решился бы зайти в комнату с Дамблдором. И ведь он даже смог улыбнуться, но вот Йен лишь пожал плечами, но ничего не сказал. Он тоже увидел содержимое конверта, но он ожидал нечто подобное от Гриндевальда. — Возвращайся на свадьбу, думаю, некоторые особи только и ждут твоего внимания.       — Некоторые ждут. Но плевать. У меня другие планы, — они стояли возле двери, и казалось, оба подавленные. Альбус даже держался за ручку, нужно было зайти, но он не хотел оставлять Реда одного. Или же сам не хотел оставаться один. И Дамблдор даже что-то хотел ему сказать, но не успел. — Не смей перечитывать письмо. Ложись спать. И спасибо за вечер, ты оказался не таким уж и скучным.       — Тебе спасибо, — Альбус даже улыбнулся, но Йен этого не увидел. Он уже развернулся, направляясь к лестнице. Дамблдор не стал его останавливать. Сразу же открыл дверь, заходя в комнату, в которой было темно и прохладно. Свечи не горели, а камин давно уже погас. Альбусу хватило бы одного движения рукой, чтобы зажечь сразу же все свечи, но он этого не захотел. Лишь закрыл дверь за собой, оставаясь в темноте.       И сначала он просто стоял, ничего не делал. Даже не собирался переодеваться. Дамблдор слишком погрузился в свои мысли. И казалось, он был спокоен, но насколько же он себя сдерживал. Не позволял себе показать свою слабость и свои эмоции перед Редом. Но сейчас… он остался совершенно один. Сейчас он не видел смысла сдерживаться.       Он снова достал то письмо из конверта трясущимися руками. Пусть Йен и говорил его не читать, хотя, что можно разглядеть в этой темноте? Но ведь Альбус пару раз прочитал это письмо, казалось, он успел запомнить все, что там было написано. Поэтому, когда он раскрыл его, то в памяти снова появлялись эти строчки. Дамблдор сразу же зажал себе рот рукой, чтобы скрыть тот крик боли. Да, ему было невыносимо больно. Возможно, даже из-за того, что до него только сейчас дошло осознание: Геллерт с легкостью мог от него отказаться.       Альбус сжал письмо в руке так сильно, что оно помялось. А после, он взял за края бумагу, сразу же разорвав ее на мелкие части, лишь бы не видеть. Он бы не прочь был сделать это и со своими воспоминаниями, чтобы было не так больно. А когда от письма остались лишь небольшие клочки, они поднялись в воздух и загорелись. Дамблдор с каким-то извращенным удовольствием наблюдал, как они горят. Но даже уничтожение письма не помогло ему забыть те слова.       Медленно опустившись на пол, Альбус опустил голову, а пальцы скрестил на затылке, даже не сильно впился ногтями в кожу, чтобы хоть как-то отвлечься на мелкую боль, но разве это могло помочь? Воздуха не хватало, Дамблдор тяжело дышал, казалось, ещё немного и начнется истерика, но он не позволял себе. Не позволял даже заплакать. И так слишком много страдал из-за одного мужчины. Мужчины, которого он надеялся изменить.       Альбус уже не контролировал свою магию. Да и не хотел. Так легче было выплеснуть эмоции. Это получалось. Предметы поднимались в воздух и с треском разбивались о стены. Может быть, кто-то бы, услышав такие звуки, испугался, но все были на первом этаже, не стоило переживать.       Книги, стаканы, свечи, все это падало на пол. Любимые чашки Дамблдора падали на пол и разбивались, а вся мебель ходила ходуном. Одно кресло затряслось, а после и вовсе разорвалось на части. Щепки разлетелись в разные стороны, но Альбуса они не задели. Он даже не обращал внимание на это безумие. Лишь сидел в одной позе, смотря куда-то в пол.        1945 год.       — Что было в том конверте? Что Вас так… я даже не могу подобрать слова. Он убил кого-то? — для Грина было вполне логичным, если бы Гриндевальд навредил близким Дамблдора, но вот Альбус лишь на такое заявление усмехнулся. Геллерт умел выбирать наказание. Использовать слабости людей в своих целях. Для этого необязательно было марать руки в чужой крови.       — Он убил меня, — посмеялся Дамблдор. Сейчас он вспоминал это с грустной улыбкой. — В том конверте был мой приговор, решение, что же со мной будет дальше. Геллерт никогда не собирался отпускать меня. Я слишком много знал. Для его армии я стал каким-то символом, — Джордж так внимательно слушал. — Я обязан был оставаться в Нурменгарде, или там, куда отправится основная часть армии. Я мог общаться с Дэвидом, с Йеном, не мог, правда, навестить Аберфорта, но… я не имел право подходить к Геллерту, общаться с ним, даже появляться на его глазах. Я был рядом, но не мог даже прикоснуться к тому, заговорить с тем, кого я так сильно люблю. И был обязан смотреть, как около него находятся другие омеги. Это было куда страшнее, чем просто уехать от него. А еще, его фраза в конце: «Ты своими руками разрушил все». Я долго мучился тогда, но ничего не мог сделать.       Грин снова молчал, как и Альбус, когда закончил свою речь. Ему снова нужно было собраться, чтобы продолжить свой рассказ. Да, столько лет прошло, но Дамблдор навсегда запомнил, как его же чистую, искреннюю любовь использовали против него.       1928 год.       Дэвид проснулся раньше своего супруга. Омега сначала не хотел уходить от Вильяма, было столь приятно лежать с ним в одной постели, вспоминая вчерашний день. Но Дэвид знал, что Альбус должен был уехать. Возможно, он уже был в Англии, но ведь тот не мог не проверить. Поэтому, он постарался незаметно выскочить из своей комнаты, тихо закрыв за собой дверь. Но, кажется, Кэлли мало что могло разбудить.       Комната Дамблдора находилась практически в другом конце поместья, поэтому Дэвид спешил. Он надеялся, что все же сможет увидеть ещё раз своего друга. Но, когда он был на половине своего пути, то остановился. Он услышал разговор двух мужчин, которые находились в одной из комнат. Разговор был слишком бурным. Это настораживало. Стоило пройти мимо, но любопытство было сильнее.       Дэвид тихо подошел к двери, которая была слегка приоткрыта. По голосам стало понятно, что это был Бернард, ещё злой. Сама комната принадлежала Йену, но её хозяин был куда спокойнее своего дяди. Казалось, ему было совершенно безразлично, что ему говорит старший Ред.       — Если я узнаю, Йен, что ты снова собрался сбежать от своих обязанностей, я найду тебя, я обещаю, — Бернард ходил по комнате, постоянно поглядывая на племянника, у которого был уж слишком непринужденный вид. Он только что вышел из ванной, надеялся на спокойное утро после бурной ночи с одной из омег, но дядя вечно портил его веселье. — Кажется, ты забыл, что ты будущий глава семьи. Кроме тебя никого нет.       — Ну так роди. Может нечто годное и получится. Если вы с отцом договорились о чем-то, то я то тут причем? Кстати, попробуй уговорить Эсме, пусть он и гордая омега, ещё и строптивая, но, кажется, не против родить тебе. Или у вас не столь серьезно? — для Йена это все были шутки. А Бернарду хотелось, чтобы хоть на секунду его племянник отнесся серьезно к их делам.       Как назло в комнате напротив что-то произошло, и Дэвид дернулся. Он задел ручку, пусть и несильно, но она издала тихий, противный звук. Альфы это заметили. И Бернард даже хотел направиться к двери, пока Дэвид с ужасом пытался спастись от неловкой ситуации. Но его все же спасло, что Йен не обратил на это внимание, остановив дядю. Может, он просто не хотел, чтобы тот долго задерживался в его комнате.       — Я обещаю тебе, я вернусь с тобой в Нурменгард. А сейчас уходи. Ты испортил мне все утро. И позволь мне привести себя в подобающий вид, — и все же, пока Йен говорил, Дэвид пытался спрятаться, придумать, куда же можно скрыться. Если Бернард выйдет из комнаты, то сразу же заметит незваного гостя. Но, к счастью для Дэвида, он услышал знакомый звук. Бернард лишь трансгрессировал, но непонятно куда. Поэтому омега мог вздохнуть свободно, только ему не позволили. — Выходи. Я слышал тебя.       Голос у Йена изменился. Он стал куда серьезнее. Дэвид мог бы постараться сбежать, но он не боялся этого мальчишку, который, к тому же, безответственный. Конечно же, Дэвид его не уважал, уж многое он успел услышать от своего мужа. Поэтому он, столь гордо, хоть и сам пару секунд назад подслушивал, открыл дверь. И когда Ред его увидел, то не смог сдержать смех.       — Мой дорогой родственник, тебя я совершенно не ожидал увидеть. Даже успел подумать, что это вчерашний омега, но ты тоже прекрасен, — Дэвид пытался сдерживать себя, гордо поднять голову и смотреть в глаза собеседнику, только… тот был частично обнажен. На нем даже не было рубашки. Это смущало Дэвида. Он хотел уйти, но все же, должен был хотя бы извиниться за неподобающее поведение. — Неужели так интересно слушать нашу ругань с дядей? Не знал…       — Я подумал, что случилось нечто серьезное. Но я все же прошу прощение за столь неподобающее поведение. А также, прошу Вас одеться, — Дэвид даже отвернулся в сторону, чтобы не смотреть на Реда, а тот и не думал этого делать. Лишь подходил ближе.       — Меня и так все устраивает. Ты лучше ответь, что же ты так быстро сбежал от моего братца? Неужели бедный Вильям настолько неинтересен? Или проклятье наших семей начало действовать? — Йен оказался за спиной Дэвида, положив свои руки чуть ниже плеч омеги. Тот сразу же дернулся и отскочил как от огня, с удивлением и смущением смотря на мужчину.       — Вы не имеете право меня касаться, — Дэвиду было противно, когда кто-то, кроме его мужа, мог позволить себе такую наглость. Находится так близко было не позволено. — Вы всего лишь грубиян, мальчишка, как говорил мой муж. И я клянусь Вам, если Вы посмеете ещё хоть раз что-то сделать, то я… — а слов подобрать не мог. Хоть и был настолько возмущен, что повысил голос в точности как и Бернард несколько минут назад.       — Да, кричи, правильно. Пусть сюда зайдет кто-то из твоей новой вшивой семейки и увидит, как омега Вильяма стоит рядом с обнаженным альфой. Вот спектакль то будет. Подумают, что их любимый сынок даже не может удовлетворить омегу, ещё и в первую брачную ночь. Или она у вас была далеко не первой? — Йен спокойно рассуждал, а Дэвид от злости даже дар речи потерял. Но все же смог взять себя в руки. Правда, после пощечины. Реду было не привыкать, такое часто случалось, хоть на этот раз ему сильно досталось.       Дэвид не стал дожидаться, когда этот грубиян хоть что-то скажет, сразу же вышел и комнаты. Йен и не думал его останавливать. Но зато понял, что по направлению, омега направляется к Альбусу. Возможно, рассказ о хамстве и наглости альфы сможет хоть как-то отвлечь Дамблдора, который, скорее всего, выглядит хуже обычного.

***

      Рассказ Дэвида и правда смог удивить Альбуса. Тот рассказывал ему все столь бурно, с эмоциями, даже готов был поклясться, что вызовет на дуэль Реда. Дамблдора бы это забавляло, если бы все его мысли не были о вчерашней ночи. Он смог успокоиться, привести комнату в порядок, даже скрыл от Дэвида все детали своего наказания. Тот лишь знал, что Альбусу позволили остаться. И он был безгранично этому счастлив. И это было бы хоть как-то заметно, если бы не ужасное настроение и желание дуэли.       Дамблдор же не собирался идти и защищать друга. Это было бы глупо, хоть и хотелось сказать, что Йен был не прав. Но они встретились совершенно случайно. Все в том же саду, где гуляли не так давно. Ред стоял на том же месте, где и стоял вчера Геллерт. От воспоминаний становилось тошно. Но Альбус не мог не прийти в этот сад. Хоть ему и разрешили остаться с армией, но его срочно должны были доставить в Нурменгард, как какого-то преступника.       Поэтому он и захотел последний раз взглянуть на это место. Уже при свете дня. Казалось, что хоть и не было старой травы, не было шипов, но сад оставался мертвым. Возможно, его уже ничто не могло спасти. Именно сейчас Дамблдору хотелось остаться в этом доме. Пусть тут будто бы и веяло смертью, но тут было куда спокойнее, чем в Нурменгарде.       — Пришел попрощаться? Или сразиться? — конечно же, Йен заметил, что Альбус был в своем сером костюме, даже пальто сверху накинул, ведь сегодня снова стало прохладно. — Оправдываться не буду. Меня спровоцировали, — Дамблдор даже приподнял бровь в удивление. Почему-то ему не верилось, что именно Реда спровоцировали. По рассказам Дэвида все было совершенно иначе.       — Не говори глупости, — к счастью, их не подслушивали. Смотрители Альбуса остались в доме. Поэтому Дамблдор сел на скамейку, смотря куда-то в горизонт. На душе было гадко, но он этого не показывал. — Сам знаешь, что был не прав. И почему попрощаться? Дэвид сказал, что ты едешь с нами в Нурменгард, ты же пообещал дяде, — но вот Альбус сразу же все понял, когда Йен отрицательно покачал головой. Конечно же, он соврал Бернарду.       — Что передать Аберфорту? — Ред сел рядом с Дамблдором, а тот и не знал, что сказать. Он сначала открыл рот, чтобы произнести пару слов, но после понял, что это глупо. — Прекрати, если будешь сидеть с таким лицом, то все поймут. И неужели ты расстроен? — Йену как всегда было весело. А Дамблдор понимал, что, возможно, с Редом было бы легче пережить тот ад, что ждет Альбуса впереди.       — Передай… — сначала Дамблдор задумался, он хотел сказать что-то стоящее, но после улыбнулся. — Передай ему, что у меня все хорошо. И чтобы он заботился о себе, — да, это была мелочь, Аберфорт, возможно, на такое только фыркнет недовольно, но какая разница? Альбус же действительно за него переживает, но не может вырваться. — И ты тоже будь осторожен.       — Все мои проблемы из-за тебя, Дамблдор. Тебя в моей жизни не будет, так что ничего не случится, — фыркнул Ред, но все же положил руку на плечо Альбуса. — Но знаешь, тебе повезло куда больше. Не думай расстраиваться, твоя жизнь не окончена. Гриндевальд никогда не сможет избавиться от твоей любви, — Дамблдор на такое замечание лишь закатил глаза. Сейчас он ничего не хотел слышать. И пусть это ужасное дерево и напоминало ему о вчерашних поцелуях.       — Мистер Дамблдор, — один из помощников вышел на улицу, напоминая, что уже пора уходить. Альбус лишь кивнул, вставая со своего места. Ему и так было тяжело после того письма, но ещё было труднее терять одного из своих товарищей. И пусть они не были никогда друзьями, но Дамблдор будет ещё долго хранить в своей памяти те танцы на свадьбе, тот смех и веселье.       — Альбус, — стоило Дамблдору сделать шаг, как Йен снова его позвал. Тот сразу же обернулся, пока Ред сидел все так же к нему спиной. — Помни, моя семья проклята. Мы страдаем, когда влюбляемся. Ничего хорошего нам это никогда не приносило, а нашим возлюбленным тем более. И, к сожалению, Вильям влюблен. Не дай Дэвиду умереть, как умер омега Бернарда, — эти слова действительно пугали. Сначала Альбус хотел возразить, но его снова позвали. Все, что он смог сделать, лишь кивнуть.