Легенда о Радуге: сказки по-взрослому

      — Пошли вон!!!       От гневного вопля шефа земных девчат сдуло со скоростью уходящего в прыжок звездолёта, только пятки засверкали. Их можно понять, Велимир при желании и тролля заткнёт, и горгону припугнёт так, что та сама со страху окаменеет. Его не проймёшь легендой, тем более он с ней бок о бок рос.       Ими́ра наконец-то села и мрачно потёрла отбитый о дверь локоть. Честно признаться, от новичков такой прыти в волшбе она не ожидала. Мало текущих проблем, так вот вам довесочек, порадуйтесь! Наивные и невинные человечки, в силу возраста ещё толком не замутнённые родной культурой и никак не связанные ни с одной частью цивилизованной галактики, Зверь-Хранитель не зря на них ставку сделал. Детки без барьеров и с волшебной силой больше вселенских возможностей, жди проблем. Прямо слышно, как в ужасе скрипят жернова судьбы.       Из тамбура операционной вынырнул Райка, оценил развороченные косяки, присвистнул:       — Вот поганки мелкие… Не сильно ушиблась?       Имира поднялась на ноги, вытряхнула из волос последние сухие листья и криво улыбнулась:       — Бывало хуже.       Он с пониманием оглядел коридор:       — В «клубок» из-под удара уходила?       — А как ещё тут уклонишься, когда смерч в физиономию летит… Прямо детство золотое перед глазами встало, — она потёрла ноющее колено. Синяк будет, сводить придётся. — Теперь нанимай из-за них ремонтную бригаду! Спасибо, хоть сообразили лишний народ разогнать, прежде чем полезть, без жертв обошлось.       Райка рассеянно кивнул, почёсывая бинт на руке. Имира слишком хорошо его знала — когда он вроде слушает, а сам уже по сторонам поглядывает и мыслями куда-то улетел, значит, к нему в голову какие-то правильные идеи забрели. Братец, конечно, с виду шут шутом, но соображаловки ему от предков хорошо подвалило, жаловаться не на что.       — Самое правильное — по-быстрому от них избавиться, — негромко сказал он и многозначительно провёл большим пальцем по шее. — А недотапка четвероухого — шефу на воротничок. Или тебе на муфточку. Что думаешь о белой муфте? Это сейчас модно?       — Райечка, — выжала кислую улыбку Имира, — напомни, давно ли ты бледнел и пальцы загибал, как его увидел? — она пихнула его в бок и демонстративно изобразила старый добрый охранный жест, спрятав один палец на правой руке и три на левой: — «Четыре уха, два крыла, отгороди меня от зла». Быстро же у тебя древняя легенда в недотапок превратилась!       — Он первый «ботвой» начал обзываться! — возмущённо запыхтел Райка. Конечно, в шутку, но у него это так живо получилось, что Имира даже немного оттаяла и улыбнулась по-настоящему.       — Память-то нашим подкорректировал? — она мотнула головой в сторону операционной.       — Да там и корректировать нечего, слишком все заняты были, чтобы на Рыцарей отвлекаться…       Из холла позвали:       — Ра́йен, Имира!       Шеф. Спровадил, значит, посетительницу… Вот чего она два дня тянула со своей кошкой, если та уже вчера на лапах не держалась? Внутреннее кровотечение — то ли язва, то ли опухоль крупный сосуд проела. Довела животное, а им откачивай…       Но, выйдя на зов, Имира поняла — откачивать придётся не кошатину.       Лицо Велимира демонстрировало всю глубину шефского клинического страдания, даже глаза ввалились — значит, всё плохо, пациент потерян, главврач в депрессии. Так, в какой из тумбочек Райка припрятал травяной бальзамчик для лечения плохого настроения? Ложку в шефский кофе, и тоска как с куста… Как бы хорошо Велимир ни платил, каким бы адекватным ни выглядел, а всё-таки есть определённые минусы в службе королю животных — бегающие за ним хвостом счастливые дворняжки, слишком громкий гомон птиц под окнами, активно навязываемое им, цветочным эльфам, веганство — спасибо, что салатом из клевера не угощает, а то вообще каннибализм! — и конечно, глубокая тоска из-за каждого потерянного пациента, из-за каждой дохлой мухи, до полной иррациональности. Вот зачем он, например, того рыжего мерзавца штопал? Дал бы эфиру на ватке, а потом серебром чик! И всё чисто, только пепел подмести. Нет, даже врага мы будем лечить с риском для жизни, а потом трагично огребать последствия — сбежавший Хранитель, утечка информации, а главное, три Рыцаря Радуги. Ох, знала бы оборот назад, во что ввязывается, ещё много раз подумала бы, а надо ли им с братом такое сомнительное счастье.       Рыцари Радуги. Подумать только, словно сама история ожила. Сказки, мифы, былины о древних событиях… Их найдёшь в любой книжной лавке, от полки детских потешек до стеллажей с трудами по истории и теории волшебства. Про те времена до сих пор пишут героические романы и складывают анекдоты.       Сильнейшая волшба, которая когда-либо созидалась в Галактике. Она же — просто Призма.       Имира никогда не пренебрегала учением. Не место, конечно, повторять урок, но слишком яркими — в прямом смысле слова — были события, произошедшие двенадцать тысяч лет назад, вовек не забыть.       Космос дрался. Око за око, зуб за зуб, брат на брата, стенка на стенку. Мы Благой Двор, вы Неблагой, а вы вообще не Двор. Мы светлое волшебство практикуем, а вы тёмное, а вы вообще серобуромалиновой волшебной ориентации. У нас внешность нормальная, а у вас волосы фиолетовые, а у вас вообще хвост. И, конечно, тотальное и повсеместное нарушение Запретов, и вот это уже было страшно. Ведь известно, кто нарушает Запрет своего народа, тот впускает в мир Зло Изначальное, уж это Имира знала не понаслышке. И чем больше нарушений, тем выше его концентрация, со всеми вытекающими последствиями. Обычно тьму на свет не вынесешь, но если очень постараться…       И тогда самый могущественный волшебник того времени создал Призму — огромный концентратор мировой энергии, придающий ей вектор творческого начала. Как известно, любая волшба зависит от вектора — изначального посыла, базового желания. Заклинание — это всего лишь слова и энергия. Можно создать камень и вложить его в фундамент. А можно создать тот же камень над чьей-нибудь головой и позволить ему упасть. Слова будут одни и те же, энергозатраты одни и те же. А результат противоположный — созидание и разрушение.       Так вот, неповторимая сложность заклинания Призмы в том, что, как ни направляй её волшебство, а в итоге оно пойдёт по созидательному вектору. Даже если её адепт очень захочет порвать мир в клочки, ничего у него не выйдет. Ну, и не без спецэффекта — даже самый созидательный вектор не может в этом мире существовать без отдачи. Когда на тебе такая энергия сконцентрирована, каждый твой чих делается важным для мироздания. Чуть не то ляпнул или сделал, сразу огребай лопатой! Да, когда-нибудь последствия промаха выйдут к лучшему, это же Призма, но перед этим придётся немало грязи проглотить.       Система для адептов жестокая, но в целом для мира эффективная. Переработка любой энергии в позитивное творчество. Уравновешивание и нейтрализация накопившегося зла. Взаимные нападения сменились защитой — пошла смена вектора. А там и конфликты потихоньку затухли. Конечно, не просто так, без дипломатов не обошлось: древний волшебник раздал силы своего артефакта интернациональной команде, и когда та уделала самого могучего врага тех лет, к её членам начали прислушиваться, хотя бы из уважения и страха. А попробуй проигнорируй!.. Как у видимого света семь спектральных волн, так и у Призмы семь могущественнейших сил, каждому адепту по одной на нос. Вон, три Юлии из народа, в принципе не знающего волшбы, только начинают привыкать к её существованию, а что вытворяют на второй день… Можно себе представить, на что способны те, кто с волшебством родился и вырос, для кого оно не в диковинку.       С одной стороны, невообразимое могущество, с другой — сплошные ограничения. Потому адептов рыцарями и прозвали. А коль скоро творчество окрашено во все цвета радуги, на то оно и творчество, так к древней семёрке и прилипло, а потом закрепилось навеки — Рыцари Радуги.       Первые Рыцари благоразумно спрятали Призму подальше, чтобы не каждый встречный-поперечный мог до неё добраться, и назначили стража из числа верзверей, чтобы следил за ней в оба глаза. Поэтому последователи у них появлялись редко и только в самые критические для Галактики времена — приходили из ниоткуда, помогали разрулить проблемы и так же тихо исчезали в неизвестность. И вот, пожалуйста, кто бы мог подумать, что потрясения коснутся планеты, где укрыт древний артефакт! Забавно, что за столько лет у него там даже название поменялось, местные стали называть его просто талисманом. Одни Рыцари остались Рыцарями. На всех языках и у всех народов.       А что же великий волшебник? Никто не знает. По преданию, он погиб в сражении с той самой ведьмой, которую потом уделали Рыцари. Зло, оно ведь тоже не глупое, хоть и безумное. Если добро сконцентрировалось, то почему бы и ему не воспользоваться отработанной тактикой? Вот и вышла у зла такая адепточка, что её всем миром гасили, да, по чести говоря, до конца и не загасили, только запечатали вне пространства и времени. Имя её не сохранилось, и, чтобы не было путаницы со Злом Изначальным, её стали титуловать Древним Злом.       В раннем детстве Имира любила эти сказки и слушала их взапой, потом ей стало не до них. И уж точно она не думала, что когда-нибудь окажется свидетелем событий такого масштаба. Даже заключая контракт с Велимиром, ещё не подозревала, до какого талисмана предстоит добраться. А потом уже поздно было — контракт подписан, а наёмники свободного города Галактиона, как известно, хорошо выполняют свои обязательства, особенно если нет возможности выплатить неустойку астрономической величины.       Впрочем, в действительности всё оказалось куда забавнее и любопытнее, чем врали легенды. Вспомнишь старую загадку про волшебного Зверя-Хранителя, так сразу монстр какой-то представляется. А на деле правильно Райка его обозвал, — четвероухий недотапок, да ещё неспособный перейти в боевую форму. Тоже, подумайте, верзверь!.. С его сородичами повсеместно считаются. Даже распоясавшиеся в Галактионе хобгоблины и баггейны уступают дорогу миленьким плюшкам-зверюшкам с хрустальными глазками, на что уж безмозглые дебилы с самого дна Неблагого Двора. Впрочем, Кинтсу боевая форма, наверное, и не нужна, он же двенадцать тысяч лет в волшебном резонансе с Призмой, пропитан её светом насквозь. Имира смутно чуяла, что он запросто мог оставить от них с братом мокрое место, когда они его поймали возле клиники, просто не счёл нужным. Особенно эти подозрения окрепли, когда позавчера сейф на место ставить пришлось. Шеф, посмотрев на разгром в кабинете и поморщившись, коротко заключил: «Искажение пространства». Это как же надо было, простите, исказить, чтобы не только свой ключик к Призме сквозь дверцу забрать, но ещё и сейф второпях не на ту высоту вернуть? Утешает то, что Кинтс не перманентно крут, а только когда ключ с ним рядом, и то, что ему, в сущности, пофиг. Как там, в загадке, «не добр, не зол, не навредит, но и не поможет»? Если вдуматься, неприятный союзник, земным девчатам не позавидуешь…       — Рыцари сделали ход, — мрачный голос шефа выдернул Имиру из потока мысленных рассуждений. — И показали своё главное слабое место. В связи с последними событиями мне нужно будет уйти домой на несколько дней, за это время постарайтесь собрать о них максимум информации.       Опять человекам головы морочить по поводу его отсутствия. На месте шефа она бы набрала персонал из числа присягнувших верзверей-лекарей, обязав молчать, но он не хочет. Может, и резонно — не смешивать два мира, вот только весь геморрой-то ей достанется.       Но за это, в конце концов, Велимир ей и платит.       — А может, — Райка снова подчёркнуто провёл пальцем по горлу, — всё-таки коротко решим проблему?       Велимир задумчиво на них поглядел, и в этом взгляде читалась дремучая тоска. Похоже, шеф и сам не против, но…       — Нет. На вашем уровне подготовки Рыцаря запросто не убьёшь, а Кинтса тем более, — он покачал головой. — Не думаю, что хоть кто-то из гильдии наёмников смог бы с ними справиться силой. Даже я бы не рискнул. И… ты мог бы относиться к ним с бо́льшим пиететом, Райен. Всё-таки живая легенда.       Понятно, очередная проверка: роняет провокационную фразочку и ждёт реакцию. Велимир всё ещё не может им довериться настолько, чтобы прекратить контролировать хотя бы в мелочах. Наверняка у него из-за эльфов были в прошлом проблемы. Но тогда Имира не понимала логики, зачем он нанял их с братом. Чтобы в должниках не ходить? Как-никак, они ему жизнь спасли, пусть даже из любопытства и меркантильности, а не от лишней доброты. Многие волшебники не любят долгов, у них потом с силой проблемы начинаются…       Впрочем, она ему за это благодарна. Дело даже не в плате, а в том, что это первый по-настоящему благородный, да ещё из белых господ, с которым довелось работать и жить почти на равных, а не молча кланяться в общей толпе. И это было очень, очень необычно, познавательно — и перспективно.       — Шеф, — братец просиял фирменной улыбкой счастливого идиота, — мой пиетет распространяется только на то, что можно положить в карман. Мифы на хлебушек не намажешь.       Вот умеет он сказать так, что Велимира отпускает. Может, Райку ко двору каких-нибудь владык продать в качестве элитного шута? Или по часам сдавать? Он известен чувством юмора и умением заразительно улыбаться, даже бэньши-трупожорку как-то раз насмешил до истерики, поспорив с портовыми механиками на бесплатную профилактику двигателей. Потом от бэньши ещё несколько ночей отвязаться не получалось — ползала вокруг верфи и уныло подвывала, что хочет в их команду, к вкус-сненькому вес-сёленькому мальчику. Очень надо тёмного духа донорить!.. Как надоела, так Имира с ней втихую и разобралась, как положено с тёмными духами, никто не пожалел и шум не поднял…       — Узнайте о них всё, — повторил Велимир, тяжело вздохнул и закончил: — Согласно одиннадцатому пророчеству, три Рыцаря должны быть друзьями. А эти девочки, похоже, ещё не подруги, иначе лучше бы друг друга знали, больше друг другу доверяли и грамотнее координировали свои действия.       Трое друзей? Ах, вот оно что…       У Райки была фирменная улыбка, а у неё — взгляд искоса и невинное хлопанье ресницами. Что она и изобразила:       — Намёк ясен — перессорить девчат.       У шефа вид был, как будто зубы болят, но он через силу кивнул:       — И не рискуйте понапрасну.       …Только принеся ему в кабинет кофе с тем самым травяным бальзамом, успокаивающим нервы и освежающим мысли, она решилась на вопрос:       — Трое друзей, да? — получилось не без подначки, а какой эльф тут не стебанётся…       Глаза шефа на мгновение сделались словно бы виноватыми, но он очень, очень быстро совладал с собой. Вот они с братом так не умели, несмотря на бурную жизнь — ничего не попишешь, тут всё-таки порода.       — Прости, — он поправил очки. — Я правда надеялся, что в этот раз… Впрочем, уже неважно. Кинтс сделал выбор.       Святые лопухи!.. До чего же он порой наивен, прямо как мальчишка.       — Шеф, — Имира очень надеялась, что жалостливая улыбка не проявилась настолько сильно, чтобы оскорбить Велимира, — Кинтс вряд ли выбрал бы тех, кто нарушал Запреты. Райка-то чист, а вот вы и я…       — Поэтому он вынудил нарушить Запрет трёх малолетних человечков? — вскинул брови шеф. — Ты воровала души, я использую трансмутацию. Но у расы человеков тоже есть Запрет, хоть они о нём сознательно и не помнят.       Опа… У землян, которые в волшбе ни в лист корнем — и Запрет? Имира подалась вперёд, нависнув над стынущим кофе:       — Никогда не думала, что у них может быть что-то подобное.       — То, что настораживает, пугает и соблазнительно притягивает одновременно. То, что ведёт к власти и отчуждению. То, что извратит натуру и превратит в собственное тёмное подобие. Неминуемо послужит злу, даже из благих намерений. И только самые чистые души изредка, не ради себя, а ради других, по особому разрешению могут использовать эту силу, — перечислил Велимир правила определения Запрета, даже не отодвинувшись — а ведь обычно он не любил, когда дистанция между ним и кем-нибудь оказывалась настолько короткой. Наверное, его забавляло её любопытство. — Имира, что человеки никогда не делают, а если делают, это выходит и им, и окружающим боком?       И только тут её осенило:       — Волшебство!       Святые лопухи!.. Точно! Так вот почему человеки в древности старались отгородиться от волшебного народа. Вот почему волшебный народ свалил подальше с Прародины. И впрямь — у человеков нет ни одной культуры, в которой волшебство являлось бы чем-то естественным, ну, как умение ходить и говорить! Волшебник здесь — или шарлатан, или живёт на отшибе, как отшельник, и старается ни с кем не общаться. Даже помощь от него получить не так-то просто. А борьба с ведьмами? Не только на западе этого континента несколько веков назад полыхали костры. Война с волшебством на Земле была всегда и тянется до сих пор — даже сейчас в самых диких местных краях, которые наполовину пустынями покрыты, жива охота на колдунов. Имира успела через местную сеть подписать петицию на каком-то международном сайте о принятии мер против этой кровавой традиции, чисто из принципа, но только теперь поняла, почему здесь такое отношение к волшебникам.       Вот лишнее доказательство того, что Запрет превыше всего — почти ничего не помня о древних временах, человеки по-прежнему боятся касаться табу. А массовое увлечение волшебством даёт соответствующий ответ судьбы даже в их отсталом мирке… Потому что нельзя будить лихо, пока оно тихо. Имира это знала на собственном опыте.       Она правду сказала, что она из нарушивших. Как и Велимир.       Не спрашивайте, как именно такие вещи видно, только прятать их — решетом воду носить. Пусть и не с первого взгляда, но, перекинувшись парой слов, по глазам улавливаешь — есть вина. Вопрос, что с этим дальше делать; Имира для себя вывела — не увлекаться. Она нарушила Запрет, чтобы спасти им с братом жизни и купить свободу их маленькой семье, но теперь главное — даже зная, как вырвать из чужой груди душу и присвоить её силы себе, не идти этой дорожкой дальше. А это очень трудно. Ведь такая власть в руках… Райка не зря панику поднимает, едва перехватывает её оценивающие взгляды на возможную добычу. Помогает вовремя останавливаться. Слишком боится её потерять, как и она его, а Запрет их неминуемо разделит. Вот Имира и держится. Ведь они с Райкой последние эльфы клевера, и если они погибнут, других не будет. А у шефа вообще никого не осталось, он круглый сирота. Может, и правда, что у них троих достаточно общего, чтобы чувствовать какое-никакое единство, даже несмотря на широченную пропасть, лежащую между двумя наёмниками из Неблагого Двора и королём животных из самых сливок Благого. Не дружба, конечно — кто бы согласился дружить при таких различиях, учитывая, какие обязательства это налагает, — но и не случайные попутчики. Расчёт понятен.       Велимир сидел и улыбался, глядя ей в лицо. Похоже, ему нравилось угадывать её мысли по мимике, с которой так редко получалось совладать. Как говорится, хотите заставить эльфа замолчать — свяжите ему руки и макните лицом в гипс. Не сможет жестикулировать и строить гримасы, не сможет и говорить. Это, конечно, в первую очередь к Райке относится, но её тоже не обошёл национальный порок.       — Если уж совсем верно, — поправил Велимир, — человекам запрещено не волшебство, а магия, хоть они и забыли разницу между этими словами. На Земле распространены и вполне законны виды немагического волшебства, но их называют «творчеством» или «чудом».       Тоже вариант, но Рыцари-то классической волшбой занимаются, прямо по учебнику…       — Шеф, — Имира спохватилась и отодвинулась, — девчата, может, и нарушили Запрет, связавшись с чародейством, но они это сделали не ради себя и с позволения того, кто видит причинно-следственные связи лучше всех в мире. Про Зверя-Хранителя много историй ходит, и я в них не сомневаюсь, как с ним лично познакомилась. Если теоретики волшебства не врут, Призма всё изворачивает к лучшему, так что девчатам от Запрета вреда не будет… Кинтс ответил вам вполне однозначно, хоть и в своём духе, — она снова подалась вперёд и полушёпотом закончила: — Может, пора нам стать совсем плохими ребятами, если уж хорошими стать не дают?       — Я обдумаю это предложение, — взгляд шефа сделался серьёзным. — В конце концов, у меня ещё остался резервный план.       Уши бы про этот план не слышали. Но… За это ей тоже платят.       Имира выпрямилась и отступила на шаг, переходя на деловой тон:       — К вашему возвращению у нас будет полная информация о земных девчатах, и мы с Райеном предпримем всё, чтобы посеять между ними вражду.       — И ещё, — Велимир телекинезом поднял со стола багровый камешек в форме сердечка и протянул ей. — Пора заняться вот этим поплотнее. Думаю, в ближайшие дни оно окончательно станет твоим заданием. Сама всё понимаешь.       Ну да, кто ж, кроме недалёких землян, может взять такую гадость голыми пальцами. Чёрную волшбу за версту почуешь. И всё же Имире стало весело, она с трудом заставила себя не прыснуть, забирая камень через платок. Рука и сердце — святые лопухи, шеф сам-то подумал, как это со стороны выглядит? И не подколешь, нельзя же выглядеть в его глазах легкомысленной дурочкой. Велимир, конечно, довольно мил, но не настолько, чтобы она забыла о субординации, или разнице в их положении, или своих собственных клятвах. Любовь в карман не положишь, тем более такую. Они с шефом не ровня. Он — тот, кто умеет разговаривать с в принципе неговорящими существами, старается жить по строгим законам волшебного равновесия. Она — наёмник, позволяющий себе послать любые законы ради собственной выгоды, и, между прочим, имеет изрядные бонусы от строгого девичества. И кое-какие взятые на себя обязательства тоже никто не отменял. Вселенная стоит на том, что каждый в ней знает своё место и пользуется его благами, и не ведьмам-недорослям менять старое правило. Ничего хорошего из этого не выйдет. У неё и так всё непросто на личном фронте. Да и какая выгода от романа с Велимиром? Никакой, одни вонючие сложности.       Поэтому — без интрижек. Исключительно деловые отношения деловых партнёров, которые близки по духу и потому друг другу симпатичны.       Поэтому — просто выполнить его распоряжение. И, пока Райка занимается так называемыми «амулетами везения», она займётся девчатами. Рычаги давления очевидны: местные подростки горя не хлебали и поголовно с жиру бесятся. Достаточно подпеть их глупостям, чтобы они тебе доверились и развесили уши, а там уже всё просто.       Девочка девочку всегда поймёт, не так ли?