Легенда о Радуге: сказки по-взрослому

      Походы — это круто, особенно когда всю жизнь проводишь лето в палатке или в лесничестве и имеешь к этому делу привычку глубже Марианской впадины. Соревнования, конечно, за поход не считаются, но половине одноклассников и такая фигня за приключение заходит.       Юльча ещё неделю назад разнюхала, что они поедут в Крестовицы, да это несложно было вычислить и самой, особенно после того, как их класс обошёл «А»-шек на прошлогодней олимпиаде по географии. Где ещё проводить детские соревнования, как не там — даже если захочешь, не заблудишься. С одной стороны река, с другой шоссе, с третьей город, с четвёртой деревни. Лес большой, но узкий, километров пять в длину и максимум два в поперечнике, и просеки в порядке, заплутать на несколько дней или утонуть в болоте, как в том же Баламутове, невозможно. Весь Энск сюда по грибы и на пикники катается, и тропок тут много, и зарослей нет, и хищное зверьё не заходит, и браконьеры не встречаются. Никого страшней ежей, комаров и грибников не найдёшь. А, ну ещё осенью нападают оленьи мухи, но от них худо-бедно отмахаться можно.       — Ты хоть знаешь схему и маркировку просек? — наседала на неё мамка накануне, пока она рюкзак укладывала. — Компас не забудь! Нож! Спички! Фонарик! Кто сказал, что вы засветло вернётесь?! Мало ли что! Штаны заправь в ботинки, от клещей! Ты хоть и привитая, но выковыривать из тебя эту гадость мало радости! И бруснику там не ешь: в Крестовицах не лес, а помойка! И грибы оттуда не привози! Надо будет рядовок с польскими — к нам съездим!       — Да откуда в Крестовицах польский гриб? — хмыкал папка с дивана. — Там даже мухоморы повытоптали. Не паникуй, Лен. У ребёнка обычная вылазка на природу с классом, под контролем учителей, часам к пяти вернутся в школу.       — Обычная, необычная, а надо предусматривать всё!!! — тут же повысила голос мамка. — Ты забыл, что у ребёнков квест, один на троих? Есть гарантия, что он их не догонит в самое неподходящее время? — её палец обвиняюще указал на папкин нос. — Так что встал, нагуглил карту и распечатал. Сейчас же!       — Стометровку?       — Ты издеваешься?..       И так весь вечер. В итоге у Юльчи в рюкзаке, помимо всего действительно необходимого, ехали совершенно лишние полтора десятка чайных пакетиков, соль в жестянке, посуда из сверхлёгкого сплава, три «доширака», спички с растопкой, дорожный швейный набор и здоровенная карта из склеенных скотчем принтерных листов, на которую мамка старательно нанесла тьму топографических пометок. Хорошо быть дочкой эколога, работающего в лесничестве, и человека, приученного к турпоходам! Юльча все эти кракозябры выучила годам к трём, намного раньше букв и цифр. Сколько, правда, карт при этом было сгрызено, изрисовано, брошено в костёр и за борт байдарки, вспоминать стыдно, но зато это принесло плоды — сейчас Юльча любую карту, любой план считывала в один момент и запросто врубалась, чего куда. Потому и получала «пятёрки» по географии.       Так что мамка зря паникует. Но это у неё бывает, особенно тогда, когда не получается класс сопровождать на экскурсии. Как назло — и у неё какое-то «срочно в Баламутово», она вчера в ночь туда уехала, и у папки — «сдать сайт заказчику до одиннадцати утра кровь из носа». Иначе б они непременно набились в сопровождающие.       Но как вышло, так и вышло, из всех родителей с ними поехал только Каринкин отец, квадратичный бритоголовый дядька бандитской наружности и милейшего характера. Остальные не смогли, но с тремя учителями и этого за глаза — небось не детский сад на выгуле, а шестой класс.       К школе Юльча прибежала за десять минут до назначенного времени. Не на уроки же спешила, правда? Кое-кто из одноклассников уже тусил у крыльца, и, естественно, над головами реял знакомый светлый хвост-швабра: Жюли что-то читала с экрана смарта, делая вид, что она отдельно и не со всеми. Только теперь-то известно, с чего она королевишной держится и вроде как нос задирает. Потому Юльча, пропихнувшись мимо пацанов, безо всякого стеснения хлопнула её по плечу:       — Пр-ривет!..       — А…— Жюли улыбнулась, как обычно, слабо и неумело, и сразу же убрала телефон. — Доброе утро. А Зюня?..       — Не знаю, не вижу… — Юльча помялась, говорить, не говорить. — Я вчера… В общем, Хрупа отпинала.       Жюли недоверчиво уставилась на неё:       — Ну?!.. А он чего?       — Не поверишь, — Юльча уставилась на школьный забор, нагоняя мрачности рассказу. — Заржал и спрятался под кровать у родителей, оттуда его даже веником не достанешь.       Она помолчала, вспоминая скандал с Хрупецким: «Ты не Кинтсеве… Как там… Ты Кинтселлен!!! — Ну и ты по документам не Юльча, а Юлия Андреевна, и чё?» — а сам хохочет обидно и, петляя, драпает со всех лап по квартире, пока она в него тапком на бегу целит.       — По-моему, — закончила она, — ему не впервой от пенделей прятаться.       — Очень возможно, — подумав, согласилась Жюли. — До нас же были другие Рыцари.       Новости на этом кончились, разговор завял. Да ещё мимо проходивший Миха Заливахин с силой пихнул Юльчу в рюкзак вместо приветствия, на что она ему только кулак показала. Обыкновенное дело. В школе они всегда так, друг друга пинают, пихают и поддевают. А когда после школы куда-нибудь на стройку лезут или он в штаб прибегает новую модельку мастерить, там у них всё по-другому.       И, честно говоря, Миха ей нравится. Только она бы в жизни об этом не сказала и не показала. Всякие сюси-пуси и любовь-морковь? Ну на фиг, это для таких дур, как Ритка Сивко и её компашка моднявых девочек. Вот плечом к плечу, у мачты, против тысячи вдвоём — это куда лучше, чем розовое соплежуйство в сериальном духе. И Миха не подведёт, многократно проверено Коровьими Плешами.       А как бы он, интересно, среагировал, если б узнал, что она теперь — волшебница?       К школе подъехал экскурсионный автобус.       — Где же носит Зюню? — Жюли нетерпеливо покосилась на часы. — Звонок уже вот-вот, а её всё нет.       Юльча краем глаза заметила яркое пятно за забором:       — Да вон она. Ну, блин, анимешная опозданка, тоста в зубах не хватает.       Это правда, Зюнька неслась со скоростью ракеты, и даже с такого расстояния было видно, как выпучились у неё глаза и раскраснелось от бега лицо. От самого дома, что ли, марафонила? Обычно она так не лажает, чтоб проспать.       И чтоб забыть расписание, тоже. Но, судя по платьишку в стиле ванильки-тян и анимешным гетрам, забыла. Юльча на миг представила, каково лезть через репьи в белых нейлоновых колготках и короткой юбочке с оборочками, и чуть не застонала сквозь зубы: ну Коржа, ну даёт!.. Ща ей вкатят по первое число.       — Мрак, — хлопнула ладонью по лбу Жюли так резко, словно пыталась комара прибить. — Она что, забыла?..       Зюнька просвистела мимо них к крыльцу, но девчонки, кто поближе, закричали вместе с Колобком, и она остановилась так резко, что дым из-под подошв едва не повалил. А следом огребла рюкзаком — Васёк в своём репертуаре, с силушкой и без мозгов. Надо намекнуть, чтоб от неё отцепился, если не хочет получить в глаз.       Колобок немедленно принялась вопить. Во дура, блин, а ещё учитель — чуть что, сразу глотку дерёт, как будто они тут не ученики, а вообще не пойми кто, коровы на ферме, что ль. Да не, коровы небось от крика не доятся и куры не несутся, кто там крикуш станет держать? Неудивительно, что и дети по физ-ре плохо учатся, если с ними иначе как воплями не разговаривают. Папка как-то пошутил, Колобку в декрет пора, там успокоится. Но Юльча считала, хоть никому и не говорила, что лучшее место для Альбертины — рынок, картошкой торговать. Или в депутаты. Вот там можно горлопанить сколько влезет. Не умеешь, как Филин, договариваться, или как Евгения Михайловна, завуч по воспитательной работе, строить класс спокойно и без крика, так и нечего тебе в школе делать.       — Извините, Альбертина Степановна, я забыла, — дрожащим голосом лепетала Зюнька, залившись краской по макушку. Её круглое лицо в крапушках веснушек стало почти под цвет огненно-рыжей чёлки.       — А голову ты дома не забыла?! — бушевала Колобок.       Дура.       Филин протолкался между учениками и оттеснил Альбертину:       — Ну-ка, ну-ка, спокойнее. Бывает. Юль, — он окинул Зюньку взглядом, — вид у тебя, конечно, не для леса. И куда мне тебя девать?       Зюнька окончательно спеклась — голова в плечах утонула, вид убитый, — и, чуя «пару», опасливо на Колобка скосилась.       — Я поеду, — проблеяла она.       — Подожди, я сейчас Ольге Владимировне позвоню, посадим тебя на денёк в шестой «А», — он потянулся за телефоном, но Зюнька замотала хвостиками и затараторила:       — Да я ничего, правда! У меня ботинки не промокают! Честно-пречестно!       — Ну куда ж ты в таком платьице…       — У меня и куртка тёплая!       Филин поводил головой, как его лесной тёзка, и вздохнул-ухнул:       — Гляди, потом не жалуйся.       Юльча пропихалась через одноклассников, пролезла под рукой у географички:       — Филипп Сергеич, у меня репеллент есть, мамка дала универсальный. Ничо, что Коржикова без брюк — гетры повыше натянет, а на них напрыскаем. И я за ней присмотрю.       — И я, — раздалось сзади. Жюли не осталась в стороне, и Зю с благодарностью на них поглядела.       — Ну смотрите, грации, чтоб без слёз и капризов, — хмуро заключил Филин и ухнул на весь двор: — Класс, по сту-упам! Грузись в автобус!       Юльча тут же рванула застолбить для них с девчонками лучшее место — задний диван, и у неё даже получилось. Только, блин, два прокола вышло: Зюньку усадили в самом начале со всеми, кого укачивает, и дали в зубы таблетку, а Жюли вошла через переднюю дверь, и Колобок без разговоров пихнула её к кому-то из девчонок. Так что занимать «галёрку» оказалось стратегической ошибкой. И ещё хуже ситуация стала, когда Альбертина плюхнулась на диван, чуть ли не за шкирку усадив Кирилкина рядом с Юльчей, а слева от себя — Миху и Юрку Козу. Нет чтобы наоборот, Ваську к Козлову!.. Теперь ехать рядом с рыжим вместо девчонок или Михи, до самых Крестовиц, и даже не отмочишь ничего: Колобок свирепо зыркает и прям без бинокля видно, как жаждет влепить замечание в дневник.       Класс кое-как устроился — часть сидений осталась пустой, автобус оказался великоват. Наверное, другого не дали. Юльча помнила, что в прошлые года на соревнования возили ещё и десятиклассников, но в этом то ли денег не было, чтоб столько народу разом в лес тащить, то ли их со старшеклассниками по времени старта наконец развели, чтоб друг у друга под ногами не путались.       Она скучающе уставилась в окно, но не прошло и пары минут, как Васёк пихнул её локтем:       — Слыш, Вобла…       — Чё те?       — Ты реал теперь с Коржой в дружбанах?       Опа! Юльче стало интересно. Ещё с детсада было очевидно, что Васёк не даёт Зюньке жизни по вполне определённой причине. Но он ни разу не пытался подъехать по-человечески — то рюкзаком треснет, то подножку сделает, то обидной дразнилкой приложит. Даже в садике норовил стукнуть или обозвать — но, стоило Зюньке по вечной растяпистости куклу в группе забыть, как он нёсся в темную игровую искать потерю вперёд воспиталок. И мальчишек он лупил за любую попытку поиграть с Коржиковой. Ясно же, в чём дело. Причём всем, кроме Зюньки и самого Кирилкина.       — Ну, в дружбанах, — кивнула Юльча, обернувшись. — Так что отцепись от неё, понял? Будешь бить — будешь бит.       И для ясности кулак ему под конопатый нос сунула.       — Да погоди ты, — он чуть отодвинулся и ладонью убрал её руку. — Я ж по делу.       — Бёзник двадцать шестого ноября, — зевнула Юльча.       — Да знаю небось!.. — Васёк нахмурился. — Слуш… Какие фильмы ей нравятся?       — В кино, что ль, позвать хочешь? — ехидно покосилась на него Юльча. — Тащи на мультик про принцесс, не прогадаешь.       Кирилкин заметно обтёк от такого предложения, даже хихикнуть захотелось, но это ж главное — не колоться и не ржать, когда кого-нить троллишь.       — Ну а чё? — продолжила Юльча как можно равнодушнее. — Билеты на Диснея, сахарная вата и розовое мороженое. Хочешь завести себе тян — будь готов к её слабостям.       Васёк ещё несколько секунд на неё смотрел, медленно хмуря рыжие брови, потом до него наконец дошло, что это развод:       — Блин, Вобла, я ж тебя, как человека, спрашиваю!..       Юльча выдула пузырь из жвачки, да побольше. Но всё-таки снизошла:       — Ладно, узнаю. Но тогда, чур, больше её рюкзаком не лупить и за хвосты не дёргать! Или я тебя так дёрну… — и снова кулаком пригрозила. Васёк на радостях бросился её мутузить, она не осталась в долгу, и дело кончилось утробным рявканьем Колобка над их макушками:       — Кирилкин! Кукушкина! Рассажу! — как будто не понимает, что они не дерутся, а так, просто возятся, чтобы энергию сбросить. Пришлось немного успокоиться и переключить разговор на очередной рестарт «Трансформеров» — сошлись на том, что фильм бурда, обоснуи на уровне бредящих трёхлеток, но спецэффекты красивые. За активное обсуждение Колобок им делала замечание ещё раз пять, да и Миху с Козой никак в покое не оставляла. Вот точно, ей не с детьми работать надо, а на рынке. На передних сидениях девчонки горланили песни под бодрым руководством Филина, на средних Анна Николаевна кого-то за картами поймала и теперь занудно журила. Подумаешь, резались в «дурачка», не на деньги же…       Едешь полчаса, а как будто вечность, даже в сон клонить начало. На «хантере» куда-нить катишь, так фиг заснёшь — пристегнулась и только что зубами не держишься, иначе каждая колдобина — это шанс вмазаться головой в потолок машины. Зато уральский автопром везде пролезет. У них с родаками даже традиция, сворачивая в какую-нибудь бездорожную дичь, распевать: «Там, где пехота не пройдёт и бронепоезд не промчится, УАЗ на пузе проползёт, и ничего с ним не случится!» А школьный автобус с мягким ходом, ползущий со скоростью черепахи по недавно отремонтированному шоссе, усыпляет покруче уроков истории. Поэтому, когда они наконец добрались до Крестовиц и кое-как втиснулись на автобусную площадку перед деревенским магазином, Юльча вытекла на асфальт, буквально вставляя спички в глаза. Жюли зевала, а вот бедняга Зюнька приняла нежно-зелёный цвет, как после переноса. Катька Зло, которую тоже накормили таблеткой от укачивания, спала на ходу, но Зюньке, по ходу, всё не в то горло пошло и ничуть не помогло, как и весёлые песенки из школьного репертуара. Но тут, борт о борт с автобусом, обнаружился ещё один, такой же, большой и экскурсионный, со знаком «дети» — и, если верить табличке за лобовухой, это была школа номер пять!!!       Сонливость как ветром сдуло: это ж «пятаки», это ж война!       — Ну, держись, девчонки, — Юльча от избытка чувств напрыгнула на салатовую Зюньку. — Устроим «пятакам» пятницу, тринадцатое!       — Сегодня двадцать первое, — занудела Жюли, но Юльча только отмахнулась:       — Да ну тебя, нам «пятаков» размазать надо! Где они, кстати?       Стоявшая рядом Лёлька указала на группу, уходящую по просёлку в сторону леса. Филин недовольно туда зыркнул и вытащил блокнот:       — Живо, перекличка и строимся парами! Так, отойдите к магазину, дайте отъехать, — это касалось автобуса «пятаков», который уже собирался трогаться в сторону города.       — А чё, десятые классы вторым заходом привезут? — пользуясь случаем, тут же поинтересовалась Юльча.       — Алфёров? Здесь… Да, у них старт в половину одиннадцатого… Всё, грация, не мешай. Василенко! Василенко?!.. А, вижу. Владимирова!..       Пока Филин выкрикивал фамилии, Юльча достала пшикалку от насекомых и, поддёрнув Зюньке гетры чуть ли не до ушей, щедро налила ей на ноги и куртку вонючку от клещей.       — Ноги дома потом вымоешь, — велела она. Зюнька только слабо кивнула, зажимая нос — воняла эта бяка круто, зато реально работала, проверено в полевых условиях. — Жюли, тебе не нужно на джинсы?       — У меня аллергия на репелленты, — помотала та хвостом и даже отступила на шажок.       Ну и глупая. Юльча, хоть у неё и была прививка от энцефалита и штаны из толстого брезента, всё равно напшикала вонючку на ноги и рукава. Ну их подальше, кусанов этих. Энцефалит энцефалитом, а бореллиоз бореллиозом. От него прививок не делают.       Наконец все построились и пошли следом за командой из пятой, пока их автобус пытался разъехаться с другим, вновь прибывшим — подгребла школа номер двенадцать. Вот сегодня грибникам-то шумно будет, в Энске тридцать четыре школы, и от каждой по два класса прикатит!       Юльча прекрасно знала, как проходят соревнования по спортивному ориентированию, хотя ещё ни в одних не участвовала. Сейчас они придут на главный командный пункт, им выдадут лист с заданием и выпустят на маршрут, отметив время старта. А задания такие — найти, например, конкретную просеку, обнаружить на ней флажок и сказать, какое число или картинка на нём изображены. Потом ещё что-нить найти, типа тропинки, и по ней через определённое количество метров добраться до контрольного пункта номер такой-то и получить отметку от дежурного. Затем ещё какой-нибудь ручей или тропку отыскать под такой-то кривой берёзой и выйти на просеку такую-то. И так далее. Ничего сложного для того, у кого есть компас на шее, шагомер в смарте и карта с мамиными шпионскими отметками в рюкзаке. На контрольных пунктах им будут отмечать время прохода, и потом, при подсчёте, за каждый участок дадут сколько-то баллов. Кто больше баллов набрал, тот и выиграл. Всех развлечений часа на три-четыре, если не торопясь и с привалом на обед. Городской квест, только на халяву и в лесу, и медальку дадут в школьную коллекцию, если повезёт занять место.       Ну вот они и пошли. На главном КП Филин отметил их школу, класс и количество народа, и озвучил первое задание, вполне ожидаемое — найти просеку, а на ней — контрольный пункт у квартального столба, всех опять пересчитал и погнал по тропе. Колобок с Анной Николаевной топали впереди, отчаянно споря над листом, Каринкин батя шёл в середине, подбадривая пацанов, а Филин двинул замыкающим. Юльча, бросив Зюньку на Жюли, пробежала вперёд, к училкам, и едва не прыснула, услышав, что Колобок предлагает включить навигатор.       Как выяснилось, подошла она не зря: буквально через пятьдесят метров тропу пересек противопожарный ров, и Колобок явно вознамерилась туда сворачивать, тем более что впереди маячила небезызвестная группа из небезызвестной школы.       — Анна Николаевна! — взвыла Юльча, выпрыгивая вперёд. — Нам же не сюда!       — Кукушкина, разуй глаза, нам на просеку! — рявкнула Колобок, как обычно, грубо. — И что это по-твоему, если не просека?!       — Какая-то она узкая, — с сомнением потёрла подбородок географичка.       Тьфу, блин. Жертвы бетонных джунглей, а ещё училки. Конечно, узкая! Единственная задача защитных полос — не пропустить низовой пожар, их никогда не размечают спецзнаками.       — Альбертина Степановна, нам нужно найти квартальный столб! — чуть ли не за голову схватилась Юльча. — А квартальные столбы ставят только на квартальных просеках! А это — обыкновенный противопожарный ров! Орги нарочно в задании ловушку подсунули, для невнимательных!       — Точно! — воскликнула Анна Николаевна. — А я-то думаю, что же здесь неправильно? — она взяла Юльчу за руку. — Так, Кукушкина, идёшь со мной.       Она решительно зашагала по тропе, проигнорировав недовольную рожу Колобка. Ох, и отыграется кое-кто потом на физкультуре за Юльчино выступление!.. «Пару» не влепит, но «троебас» в четверти найдёт, за что вкатить.       — И откуда ты только вспомнила про квартальные просеки? — через несколько шагов спросила Анна Николаевна. — Мы это не проходили.       — У меня мамка в Баламутове работает, в лесничестве. Там экостанция, они всякие исследования проводят, лесных животных после браконьеров лечат, краснокнижные растения разводят и в лес высаживают, у них здоровенный питомник, — охотно пояснила Юльча. «Троебас» в четверти по физ-ре — совсем не то же самое, что «пять» по географии в году!.. — А папка в походы нас каждое лето таскает. Так что я умею жить в лесу, — она не удержалась и похвасталась, — мы везде были, даже на Байкале. Только до Камчатки и Сахалина не добрались пока.       — Ничего себе!.. — охнула Анна Николаевна. — Я дальше Кольского никогда не уезжала, и то — в институте на практику.       — Студенческая геостанция в Кировске?! — завопила Юльча, чуть не запрыгав на одной ножке. — А мы там один раз ночевали, чтоб с утра в ботсад на Вудъявре сходить!!!       Они так обрадовались, что были в одном и том же месте, что засмеялись и принялись вспоминать Кировск — город рудокопов и горнолыжников, озеро Малый Вудъявр, ярко-голубое в любую погоду, Кировский ботанический сад, единственный в Заполярье, и необычную гору с непроизносимым названием Айкуайвенчорр. Юльча с удивлением узнала, что название переводится как «гора-голова матери бога» и дано не за просто так: если приглядеться к её силуэту со стороны долины, то она превращается в женское лицо, выступающее из-под земли, как будто богиня заснула под горами, как под одеялом, оставив снаружи только голову.       Определённо, надо попросить родаков ещё раз съездить на Кольский — например, на зимние каникулы, чтобы покататься на лыжах, позырить на полярное сияние и увидеть спящую под горами и снегами каменную богиню саамов.       Тропа внезапно расширилась и упёрлась в здоровенную и заросшую чередой лужу, за которой засветился яркий край прогалины. Просека! Под кусты орешника, в обход болотца, нырнула тропиночка, ещё ненатоптанная, узкая и потому наполовину скрытая конским щавелем и крапивой. Юльча туда и свернула, за ней Анна Николаевна и все остальные.       И само собой, очень быстро из середины отряда послышался громкий и знакомо-рыжий вопль.       Зюнька. Колготки. Крапива. Ох ты ж… А на просеке, к гадалке не ходи, этой крапивы в три раза больше!       — Извините, Анна Николаевна, — Юльча развернулась и понеслась обратно на подмогу.       Зрелище было феерическим: Зюнька стояла по плечи в крапиве и вместо того, чтобы из неё куда-то выбраться, ревела в голос, а Жюли и Каринкин папка растерянно топтались рядом, не зная, как её уговорить вылезти. С противоположного конца знатно растянувшейся группы спешил Филин, но Юльча успела первой. Тут бесполезно мямлить и пытаться как-то успокоить, тут надо действовать решительно и разом. Она резко сжала Зюнькино запястье и дёрнула на себя:       — Так! Коржа! Шагом марш! Всех задерживаешь!       От рывка Зюнька с воплем вылетела из крапивника, села на корточки и заревела ещё пуще.       — Хватит! — строго прикрикнула на неё Юльча. В ответ Зюнька покосилась на неё снизу вверх сквозь рыжую чёлку, к которой прилип сухой берёзовый лист, и громко всхлипнула. — Значит, так. Тебя взяли под условие, что ты идёшь и не ноешь. Мы уже в лесу. Группа из-за тебя возвращаться не будет. У тебя только один путь — вперёд, с нами. Так что встала и пошла, или оставайся тут одна хоть насовсем.       Жюли на неё возмущённо уставилась за такой грубый тон, но, тем не менее, именно он и сработал — Зюнька медленно поднялась и, жалобно хныча, потащилась к прогалине ровно тогда, когда до них добрался Филин.       — Что тут у вас?       — Ничего, — глухо ответила Зюнька и вытерла нос рукавом.       — Всё в порядке, мы уже разобрались, — улыбнулась ему Юльча как можно шире и пошла перед Зюнькой, раздвигая для неё рукавами крапиву.       На просеке, на их счастье, обнаружилась относительно сухая укатанная грунтовка, так что проблема с зарослями временно решилась. Но Юльча всё-таки дождалась, пока Зюнька окончательно прекратит хлюпать носом, прежде чем заговорить:       — Знаешь, в прошлом мае мы в походе слегка заплутали и забурились в трясину. Канава такая, метров десять поперёк и никак не обойти, и в ней холоднющей воды вот по столько, — она провела рукой по бедру. — Дно ходуном ходит, жиденькое всё, из травок переплетённое. Если прорвётся, так там самая топь ниже, провалишься — кранты. А нужная дорога прямо на другом берегу, рукой подать.       Зюнька мрачно на неё покосилась, но ничего не сказала.       — И я ужасно испугалась туда лезть, — как ни в чём не бывало продолжала Юльча. — Все по очереди перешли, и одна девчонка, представляешь, провалилась — её в последнюю секунду успели подхватить и вытянуть за рюкзак. А я, как дура, сижу на берегу, дрожу и хнычу. Ну вот, мамка дала мне затрещину и как рявкнет: назад, типа, некуда и тут тоже без толку сидеть, так что марш вперёд. Делать-то нечего, я заревела и пошла с ней за руку, — Юльча нервно рассмеялась. — Наверное, это самое смелое, что я сделала в жизни. И, знаешь… — она сжала ладонь Зюньки, — ты тоже сейчас была смелая. Чесслово.       — Правда? — недоверчиво буркнула та.       — Ну, ты же пошла, — Юльча свободным кулаком пихнула её в плечо, хоть и было не с руки. — Зюнь, вот честно, ты крутая. Смелость же не в том, чтобы не бояться, а в том, чтобы сделать, даже если ужасно страшно. Ты из нас троих, наверное, вообще самая храбрая. Так на тебя посмотришь со стороны — какая-то нюня сопливая, а как разберёшься, так ты ревёшь-ревёшь, а потом такое отчебучиваешь, на что у меня б в жизни духу не хватило.       — Ты правда так думаешь?       — Дык!       Зюнька снова шмыгнула носом, но вид у неё надолго сделался умиротворённый.       Вскоре они добрались до нужного КП, и внезапно выяснилось, что из восемнадцати стартовавших групп они всего лишь вторая, которая тут отметилась, остальные срубились прямо на старте, на противопожарке. А по времени так и своих предшественников удалось обогнать. Наверное, те дольше спорили, считать ров за просеку или за дорогу. Класс сразу приободрился: уже много лет их школа даже в первую десятку не попадала, а тут реальный шанс выиграть.       Второе и третье задание — найти родник и подсчитать количество флажков на поляне — они выполнили без проблем. Потом ошиблись тропой, но быстро сообразили, что свернули неправильно, и к полудню всё-таки добрались до зоны, отведённой командам под привал. К этому моменту стало тридцать раз ясно, что мамка права насчёт леса-помойки. Такое ощущение, что каждый грибник считал своим долгом выкинуть здесь пластиковую бутылку из-под воды и пакет из-под бутербродов, словно тяжело до урны в городе донести. Пикниковые зоны — ну ваще уникальный хламёжник. Блин, вот лень, что ли, этим отдыхателям мусор в пакет собрать и в багажник закинуть? Всё равно на машинах приезжают, просеки колёсами вдоль и поперёк перепаханы. Ржавые мангалы, бутылки и жестянки, бумажки и ещё какие-то фигашки, но, что хуже всего, пластик в неограниченных количествах. Как ни хочется брусники — Юльча любила её почти так же сильно, как костянику, а за костянику она душу могла продать, — а тут побрезгуешь в рот брать без никакого напоминания, даже если и попадётся. Вот реально грязь грязная. Листья с деревьев наполовину завалили разбросанный хлам, но это не спасало, а напротив, сделало его ещё более опасным, особенно битые бутылки и проволоку. Ногу тут пропороть, сойдя с тропы, как нефиг делать, прям с ботинком.       Девчонки тоже обратили внимание на мусор, кривили носы, но разве ситуацию изменишь? Даже если всем классом вынести по пакету пластика, это ж капля в море. Тут самосвалами надо вывозить, причём после каждых выходных. Как в стишке у Михалкова: «Мы приехали на речку понедельник провести, только чистого местечка возле речки не найти»…       Эх. Всё хорошее, что они смогли сделать для леса, это забрать свои бумажки-фигашки. Дрон попытался было кинуть фольгу от бутерброда в траву, но Юльча это засекла и тут же подошла к нему с мешком:       — Топоров, тебе чё, лень десять граммов донести до помойки в городе? Гони хлам сюда! Нечего лес ещё больше загрязнять, дворников тут нету!       Ребята, кто услышал, согласились, что это правильно, и быстро собрали весь мусор в два пакета. Даже Колобок похвалила инициативу, и двое дежурных дядек, которые рассаживали прибывающие классы по углам поляны, тоже.       Жаль, «пятаков» среди присутствующих не было. А то б Юльча с кем-нибудь из них подралась с превеликим удовольствием за вон теми кустами свидины.       Зюнька и Жюли сидели на бревне и пытались перевести дух. Ну, блин, дети асфальта, совсем непривычные к долгим прогулкам. Юльча половину своих бутербродов отдала Коржиковой, голодной, как волк — оказывается, та даже не позавтракала. Неудивительно, что вымоталась к полудню, натощак-то по лесу бродяжить!.. А Жюли, похоже, в жизни больше километра своими ногами не прошла, всё на машине да на машине, поэтому тоже сидела с языком набок.       Юльча повесила мусорный пакет на видный сучок, чтоб не забыть, когда пойдут дальше, и пристроилась на бревно к девчонкам:       — Кр-расота. У нас всего три задания осталось.       — Десятый «Б», наверное, уже на маршруте, — задумчиво поглядела куда-то вдаль Жюли, крутя в пальцах телефон.       — У них всё равно другой лист, в разы покруче нашего, — фыркнула Юльча. — Так что звонить и подсказывать без толку.       — Да я там и не знаю никого… Зюнь, яблочко будешь?       Зюнька только пробубнила что-то невнятное набитым ртом и сцапала яблоко. Вот честно, было б время, Юльча б присоседилась к костерку организаторов и заварила ей «дошик», благо и минералку без газа у ребят можно раздобыть, и котелок на полторы кружки воды есть. Но кто ж даст, даже если они будут тут отдыхать почти час. Учителя всегда такие. А вдруг Юлечка носом в угли полетит, а вдруг кипяточком обожжётся? И никому нет дела, что она с пяти лет помогает костровым дежурным. С родителями — пожалуйста, сколько угодно, а со школой — только через трупы училок.       Зюнька внезапно перестала жевать и уставилась куда-то налево. Юльча лениво проследила её взгляд, но ничего не увидела — деревья как деревья, орешник как орешник. И место совсем не живописное, позырить не на что. Обыкновенная вытоптанная и раскатанная машинами поляна.       Быстро затолкав в рот остатки бутерброда с колбасой, Зюнька встала:       — Девчонки, я сейчас, — и дёрнула в кусты.       — Ты куда? — тут же напряглась Юльча.       — Да сейчас приду!.. — отмахнулась та.       Выглядело всё так, словно она не в туалет помчалась, а что-то заметила и теперь хотела разглядеть получше.       — Не ходи далеко, потеряешься, — крикнула Жюли ей вслед.       — Да я быстро!.. — глухо донеслось из-за орешника.       — Куда это её понесло? — нахмурилась Юльча, борясь с желанием встать и пойти следом. Зюнька ж в лесу ни ухом, ни рылом — заблудится, а достанется кому по шее? Тому, кто за неё отвечает.       — Да там по берёзе белка скакала, — беспечно ответила Жюли, наливая кофе. — Удрала уже.       — Пф-ф, белок, что ли, не видела… — буркнула Юльча. Почему-то вспомнилось, как Зюнька в ветеринарке вопила, стоило лишь упомянуть белочку. Да и на сумке у неё белка из фетра пришита, и на рюкзаке брелочек на ту же тему. Во гикнутая на всю голову… Выклянчить ей, что ли, белку в Баламутове? У тёти Липы в реабилитационном центре точно найдётся какая-нибудь рыжая пострадашка, требующая ухода и лечения. Пусть Зюнька поближе познакомится с этими скандальными и вредными малявками, так и норовящими цапнуть за палец. Глядишь, и подлечит белкоманию.       Они с Жюли дожевали и допили то, что осталось после оголодавшей Зюньки, потом пришлось заклеивать натёртую пятку Лёльки Кривцовой — амулетом-то щеголяет новеньким, купленным вслед за Риткиным, а ногу, вон, никакое везение не спасло.       И только минут через десять они спохватились, что кое-кто рыжий и визгливый до сих пор не вернулся. Может, Зюнька отошла к другой группе? Но почему-то прям засосало под ложечкой от нехорошего предчувствия. Вот знала же, что надо идти с этой балбесиной!       Так. Смарт, смарт… Ага, связь ловит. Юльча быстро нашла в списке знакомый номер, но в ответ на её звонок затренькал рюкзак. Зюнька, бестолочь, даже телефон с собой не взяла!       Бросив вещи на Жюли, Юльча обежала поляну, приглядываясь, не видно ли знакомой огненной макушки с весёлыми хвостиками, но Зюньки нигде не было. И тогда — а что ещё делать? — она подошла к Филину:       — Филипп Сергеич…       — Что тебе, Юлёк?       — Филипп Сергеич, — главное сейчас — оставаться храброй и не терять мозгов, — Коржикова отошла, сказала, что на минуту, а её уже десять минут нет! Ну… Если б она за кустики там… То почему так долго? Не холера ж у неё, чтоб столько времени под ёлкой сидеть…       — Та-ак. А она… — Филин красноречиво завращал головой по сторонам.       — Да я уже всю поляну обежала и даже народ поспрашивала. Никто не видел. И телефон у неё в рюкзаке остался. Она туда куда-то дёрнула, — и Юльча махнула в направлении, куда сбежала Зюнька.       — Вот… коза кучерявая, — сорвалось у Филина вполголоса, и он быстро зашагал к орешнику, но с первого же взгляда понял то же, что и Юльча — если Зю и удрала куда-то вглубь леса, её запросто не найти. Сразу за поляной кусты густели, а за ними виднелась стена еловой молоди чуть выше человеческого роста и не прозрачней бетонного забора.       Через минуту они всем классом уже скандировали: «Кор-жи-ко-ва!», — а Колобок дирижировала и в свисток посвистывала, пока Филин объяснял ситуацию дежурным. Те кивали и с кем-то говорили по рации, но было ясно, что быстро Зюньку не разыщут. А значит, шанс продуть соревнования у них растёт на глазах.       Юльча орала вместе со всеми и ужасно злилась. На бестолочь Коржу, на себя, что отпустила её одну, на Жюли, которой вечно всё пофиг, на дуру Колобка — просто за компанию. Очень хотелось кого-нибудь отпинать, ну хоть злополучную берёзу, на которой Зюнька белку углядела. Вот куда рыжую понесло?! Ух, так бы и побила, от злости прям распирает!       Тут её за рукав легонько дёрнули. Юльча оглянулась: Жюли стояла рядом и делала отчаянные гримасы, указывая глазами в сторону от вопящих одноклассников.       Юльча всё-таки послушалась и отошла на пару шагов:       — Чё те?       — Слушай, я знаю, как ты ко всему этому относишься, — полушёпотом затараторила Жюли на одном дыхании, — но, может, всё-таки попробуем её волшебством найти? В прошлый раз, как мы её одну оставили, это плохо кончилось! И сейчас она конкретно влипнуть может!       Ну, блин, приехали.       — И ты туда же?! — прошипела Юльча.       — Ты что, сама не чувствуешь, что-то не так? — сделала страшные глаза Жюли. — Ты же можешь посмотреть в прошлое, куда она пошла. А я — перенести нас прямо к ней! Её к нам — может не получиться…       — А сумеешь? — хмуро спросила Юльча. Что-то не верилось в её возможности. — Это тебе не в музыкалку, которую ты наизусть знаешь. Зюнька уже двадцать минут как пропала, а за двадцать минут знаешь как можно упилить? Даже по лесу, если очень постараться. И вообще, я своей силой нифига не управляю.       — Тогда я без тебя попытаюсь, — Жюли прикрыла глаза и медленно сжала кулаки. Юльча увидела, как от них начинает тихо лучиться жёлтое сияние, и оторопела от такой глупости.       — Стой, ты чё! — изо всех сил пихнула она Жюли. — Куда намылилась без связи и у всех на глазах?! А вдруг нас твоими стараниями в Бразилию занесёт?! Подожди…       Пользуясь общей занятостью, она скользнула к бревну и умыкнула свой рюкзак со всем необходимым, а потом оттащила Жюли за кусты. Плохо, конечно, никого не предупредить, тут даже Филин взбесится. Но своих бросать — гниль, а попытка — не пытка.       Судя по рассеянному взгляду, мозгами Жюли уже была где-то не здесь. Едва отойдя за ближайший куст, она схватила Юльчу за руку и горячо зашептала:             — Раз, два, три, четыре, пять –             Зюню мы идём искать.             И поймёт она, балда,             Ей не деться никуда!             Свяжут пусть мои слова             Точку «Б» и точку «А».             Жёлтый, к красному лети,             Нас к подруге приведи!       И вот тогда-то Юльча осознала — в волшебстве, как и в розыгрышах, главное — не заржать невовремя. По хорошему счёту, сейчас надо бы помогать Жюли представлять себе Зюньку в красках, вот прямо так хотеть её увидеть, чтобы изо всех сил и больше ни о чём не думать. Но уже на словах про балду захотелось только одного — валяться и хохотать, а точки, знакомые любому школьнику, Юльчу окончательно добили.       …И, наверное, именно поэтому они ухнулись не прямо на Зюньку, а с высоты метра, кубарем, на кустики черники! Как шеи не посворачивали, непонятно, но треснулись знатно! Только Юльча всё равно заскулила от смеха и ногами засучила, теперь-то можно.       — Тихо ты! — осадила её Жюли, вытряхивая из волос сучки и травинки. — Смотри!..       Юльча взглянула — и смех как ветром сдуло, а внутри всё холодом оборвалось и куда-то покатилось. Что там мамка вчера говорила про невовремя догоняющие квесты?..       Перед ними, метрах в двадцати, блестела река, и с неё задувал свежий ветер. Лес был совсем прозрачный, без подлеска — один сплошной черничник под соснами, вытоптанный в ноль, как будто стадо слонов ежедневный кросс по нему давало. Не увидеть очередную мусорную полянку с кострищем, расположившуюся на самом берегу, было невозможно. И там, спиной к лесу, лицом к воде, на старом бревне сидела Зюнька, и прямо по ней прыгали две весёлые белки. А рядом…       А рядом сидел и активно жестикулировал, разглагольствуя, эльф Раймонд.       — Вот зараза! — вырвалось у Жюли сквозь зубы неожиданно грубое слово. Обыкновенно от неё ничего страшнее «балды» и не услышишь. — Подстерёг-таки!..       — Да, небось, и заманил, белкой-то, — моментально сообразила Юльча. — Ему ж это как два пальца о косяк! Эльф же, а они с лесным зверьём вроде ладят. Ну, по легендам.       Она поднялась на ноги, кое-как отряхнулась и решительно сделала шаг в направлении полянки, но Жюли её за штанину поймала:       — Тихо. Зашумим, и он ей что-нибудь сделает или похитит. У неё же волшебство вообще никак не работает, помнишь, она говорила?       Звучало очень правильно.       — А её к нам сдёрнуть переносом сможешь? — прошептала Юльча, присаживаясь на корточки — так было незаметнее, если эльф случайно обернётся.       Жюли поморщила лоб, словно прислушиваясь к лучу внутри себя.       — Нет, — наконец вздохнула она. — Не сочиняется.       Зюнька вдруг резко вскочила, даже белки порскнули от неё в разные стороны, и выпалила так, что они услышали, несмотря на расстояние и шум сосен под ветром:       — Неправда! И не все такие, понятно?!       Что там ей Раймонд ответил, слышно не было, но на повышенные тона он явно не перешёл. Смотрел на неё и, кажется, улыбался — его лицо сейчас было видно в профиль.       — И вовсе нет!!! — даже в ушах от Зюнькиного пронзительного вопля зазвенело. Стало ясно — этот зелёный человечек из космоса сейчас или до слёз её доведёт, или ещё как-то обидит. Во гад!       Жюли вдруг криво улыбнулась и, поднявшись на ноги, выставила руки вперёд. Янтарный ветер вихрем поднялся вокруг неё, со скоростью гоночного болида пронёсся над черникой, и… подхватил Раймонда!       Блин, ну конечно. Для того, чтобы позвать стихию, не нужна никакая лирика, достаточно желания, это ещё в ветеринарке стало понятно. У Юльчи всё внутри кипело, и потому настроение было совсем не волшебное, но Жюли, не остывшая после переноса, нашла альтернативный вариант вместо сложного колдунства.       Раймонд даже опомниться не успел, как улетел куда-то на середину реки, метров за сто от них. Только повис в воздухе возмущённый вопль да через пару секунд донёсся тихий «плюх». Зюнька осталась стоять, ошеломлённо хлопая глазами — на ней только юбку рвануло да хвостики покачало.       — А если ему ногу от холода сведёт или он плавать не умеет? — Юльча ехидно пихнула локтем Жюли.       — Значит, научится, или поплывёшь спасать, — фыркнула та и бросилась к Зюньке. Юльча — за ней, но всё-таки не спускала глаз с реки. На фарватере и впрямь бултыхалась какая-то тёмная точка, но, прежде чем Юльча успела придумать, как выуживать Раймонда после незатейливой атаки, того окутало ярко-белое свечение, похожее на фотовспышку, и, когда свет рассеялся, эльфа уже не было.       Так вот ты какая, телепортация. Почти как у Жёлтого Луча.       — Зюнь, ты в порядке? Он тебе ничего не сделал? — Жюли уже стояла возле ошарашенной Зюньки, а на сосновой ветке над самыми их головами трещали, ругаясь, напуганные белки.       — Нет… Ничего, — ответила та, медленно садясь обратно на бревно. — А вы… откуда?       — От верблюда! — рявкнула на неё Юльча. — Ты хоть представляешь, чё наделала? Тебя все ищут! Анна Николаевна с Колобком с катушек едут, Филин в гневе! Какого фига ты убежала?       — Она меня позвала на помощь, — Зюнька как-то заторможенно указала на белку, ту, что чуть покрупнее. — Это мама. У неё бельчонок упаковку из-под сухариков съел и чуть не умер.       — Но ты же его вылечила? — уточнила Жюли, глядя на стрекочущих белок.       — Не я… Я не умею, — на глазах у Зюньки выступили слёзы величиной с орех. — Это Раймонд… А где?.. — и она уставилась на реку.       — Телепортировался прямо с воды, — Юльча через плечо показала большим пальцем куда-то в противоположный берег. — Небось уже дома куртку выжимает. Это он, что ль, всё подстроил?       — Я тоже так подумала, — кивнула Зюнька. — А он сказал, что просто следил за нами, когда кто-нибудь от класса отойдёт. Поговорить о чём-то хотел, но не успел — сначала бельчонка лечил, а потом вы прибежали.       Юльча припомнила, как она минуту назад вопила:       — Но гадостей, похоже, успел тебе наговорить выше крыши.       Зюнька отвела глаза. И тихо-тихо сказала:       — Смотрите.       У самого бревна, помимо кучи мусора, чернело пятно мёртвой почвы, как будто с мотора масло натекло. Зюнька протянула руку и коснулась земли на границе отравленного участка.       Офигеть!.. Юльча поняла, что у неё рот раскрывается, да и у Жюли глаза стали в пол-лица: пальцы Зюньки отчётливо светились красным.       — Это ещё и больно, — всхлипнула Коржа. — Как крапивой. А он сказал… Он сказал, что я теперь боль Земли чувствую, потому что это… ну… сочетается с моей силой. Красный Луч, по их легендам, это сама жизнь. И где жизни плохо, там и мне будет больно.       Она тихонько заплакала, уткнувшись головой в колени:       — И ещё правильно сказал, что мы — варвары, что довели лес до такого состояния. И всегда обижаем животных и растения, и думаем только о себе. И что в космосе таких свиней больше нигде нет, даже среди гномов и гоблинов.       Они, не сговариваясь, сели по обе стороны от хнычущей Зюньки.       — Сложно не согласиться, — признала Юльча. — Особенно тут.       — А ещё… А ещё… А ещё он сказал, что я больше не человек, раз всё это чувствую! — и Зюнька разрыдалась в голос.       Жюли стиснула кулаки и, прищурившись, поглядела на реку.       — Надо было его не в воду, а на другой берег закинуть, — прошипела она. — Чтоб шею об сосну свернул.       Это, конечно, замечательно, но, чесслово, у них есть проблема посуровее, чем вопрос, куда в следующий раз закинуть Раймонда.       — Так, девчонки. Мы тут хорошо сидим, но ребята с ума сходят и соревнования никто не отменял, — напомнила Юльча. — Жюли, ты можешь нас обратно на поляну отправить?       Та сконцентрировалась, даже лоб наморщила — и отрицательно покачала головой:       — Всё, сила на перезарядке. Ну… Молчит то есть.       Понятно. Типа, сами вляпались, сами и выкручивайтесь. Юльча, чувствуя себя Дашей-приключенкой, быстро полезла в рюкзак за волшебной картой и телефоном.       — Мы что, насовсем заблудились? — всхлипнула Зюнька. — Это всё из-за меня-а!..       — Ой, Коржа, уймись. У нас тут спортивное ориентирование в реальных боевых условиях, — отмахнулась Юльча, разворачивая лист. — Так. Мы у реки. Что нам с берега видно?       — Деревня слева, на том берегу, — указала рукой Жюли. — Ого, у тебя карта?       — «Я карта, я карта!» Родаки выдали, как раз на случай, если потеряемся. Так, деревня… Деревня… А справа — мыс и поворот, ага… Тогда это, наверное, Романка! — Юльча ткнула пальцем в лист. — Зюнь, ты пока за белкой носилась, просеку какую-нибудь или дорогу пересекала? Или только по лесу шлындала?       — Я… Не помню, — всхлипнула та. Вот толку от неё в походах!.. — А вы как меня нашли?       — Волшебством перенеслись, — ответила Жюли. В глазах её стоял интерес, и она не сводила взгляда с того, как Юльча пытается понять, где именно они сейчас находятся.       — Так… Оки-доки… — компас показал, что с Романкой она, похоже, не ошиблась — по крайней мере, направление реки в этом месте совпадало с картой. И поперечная просека, ведущая к трассе, где-то совсем рядом. — Ка-ароч. Сюда приезжают на машинах. А значит, по какой-то из больших просек едут, потому что других дорог поблизости нет. Во, напротив Романки лес сужается, и до шоссе едва ли кэмэ по прямой, видите? — она скользнула пальцем по карте. — Визирные просеки мамка не отметила. А значит, тут только противопожарки и кварталки есть. Поляну искать бессмысленно, мы можем три часа бродить и не найти. У нас два варианта — звонить Филину прямо отсюда, чтобы нас спасатели с моторкой забирали, или выйти по колее на просеку, найти квартальный столб и звонить от него, чтобы организаторы точно представляли, где мы находимся. Второе быстрее. Всё, девчонки, встали — и айда! Здесь не заблудишься.       — Я… Я не могу, — вдруг выдавила Зюнька коленкам. — Я не могу…       Они с Жюли переглянулись: ещё приступа паники не хватало. Макнуть, что ли, эту балбесину головой в речку? Берег уж больно высокий и крутой, запросто вниз не стащишь.       Юльча свернула карту в трубку, сунула в боковой карман рюкзака и встала:       — У нас нет времени. Мы всех подводим. Если быстро не найдёмся, класс снимут с соревнований.       — Не могу!!! — выкрикнула Зюнька, вскакивая.       И тут стало ясно, что она не им это говорила.       Потому что её в одну секунду окутало облако алого сияния.       Юльча шарахнулась от внезапности — а поди не шарахнись, — запнулась за бревно и упала, пребольно отбив копчик о сосновый корень. Жюли тоже отступила на несколько шагов, во все глаза глядя на Зюньку. Та светилась всё ярче и ярче — стояла прямо, как струна, связавшая небо и землю, и губы у неё уже не дрожали, только слёзы по щекам катились и падали — крупные, как орехи, и алые, как огонь. Только что земля от них не горела.       — Я не могу бросить лес без помощи, — всхлипнула Зюнька, закрывая глаза. — Ему же от нас больно!!!       И как-то странно затихла. Алое сияние вокруг неё запульсировало, заколыхалась одежда, и даже хвостики поднялись в воздух, так, словно на них перестала действовать сила всемирного тяготения — покрутись в гробу, Ньютон. А потом и волосы вспыхнули кострами, в точности как в воскресенье. Огненный свет Луча окутал её плотным коконом, и Юльча боком, боком отползла в сторонку, чувствуя себя неуклюжим крабом-инвалидом и уже не зная, чего ожидать. Офигеть, но тяготение почему-то перестало действовать и на саму Зюньку. Расслабив руки и чуть их приподняв ладонями вверх, она медленно всплыла над землёй, словно мыльный пузырик. Алый кокон перестал мерцать, засиял ровно-ровно и вдруг потёк во все стороны, расширяясь быстро и плавно.       Тёплая светлая волна окатила Юльчу — не только снаружи, но и изнутри, наполняя ощущением невыразимой радости. Словно просыпаешься первого января и лежишь в постели ту последнюю секундочку, после которой прыгнешь в тапки и полезешь под ёлку за подарком. А потом радость затопила её ещё больше и сделалась такой невыразимо-сильной, что комок в горле встал и захотелось ликующе завопить, чтобы его вытряхнуть. Поле алого света раскатывалось по лесу гигантским куполом, как ударная волна, но ничего не ломало и не разрушало, даже листья не дрожали. Юльча вдруг обнаружила, что стоит на ногах, и даже не поняла, сама встала или её подняло волшебным светом. Каждая травинка, каждый лист, каждая иголочка вокруг засветила на конце алую искру, и оттуда ударили лучи, прямо в воздух.       Как там Зюнька вчера сказала, безграничная сила?..       Хотелось петь, орать, вопить, скакать и почему-то плакать, и всё разом, и ничуть не удивляло, что Зюньке не потребовалось сочинять никакие стихи на ходу, настолько всё происходящее было естественным и гармоничным. Алый свет грел изнутри, наполнял, как тёплой водой, освещал каждую клеточку тела. Мир вокруг плыл и светился, пах мхом и почему-то карамелью, и неопаляющий огонь окутал хрупкую фигурку Зюньки. Её глаза медленно открылись, глядя, но не видя — и Юльча с необъяснимым восхищением поняла, что они изменили цвет. Больше не бутылочно-зелёные — Зюнькины радужки и зрачки наполнились сиянием Красного Луча Радуги, и теперь в них бился всё тот же добрый огонь, которым пылали её хвостики. На миг — всего лишь на один короткий миг — пламя на её теле разомкнулось, приоткрыв нечто алое, сверкающее, переливающееся, совсем не похожее на куртку и ванилькино платьице, — а потом вновь сомкнулось и, ярко вспыхнув, могучим валом раскатилось по лесу, слизывая всё, что было чуждо дикой природе. Нефтяная грязь, пластик, битое стекло, старые покрышки, проволока, бумага и прочий хлам просто исчезали в одно мгновение, как будто их здесь никогда и не было.       …А потом Юльча поняла, что привалилась спиной к сосне, Жюли сидит прямо в чернике и медленно хлопает глазами, а Зюнька шатается, как штакетина в дачном заборе, и вот-вот упадёт — но всё же ей удалось сесть обратно на бревно, а не шлёпнуться в обморок.       — И не спрашивайте, как я это сделала, — пробормотала она.       Юльча медленно оглядела поляну.       Вытоптанный мох и черника распушились, приподнялись, налились силой. Часть тропинок исчезла под их разросшимся ковром, зато оставшиеся сделались шире и удобнее, и корни деревьев торчали по их сторонам живыми бордюрами. Дорога тоже выровнялась. Брёвна вокруг кострища легли ровно, как по линейке, а само оно оказалось в аккуратной яме с бортиком. На соседней сосне теперь висела решётка из пластика, набитая пакетами, и табличка над ней гласила: «Возьми бесплатно, собери свой мусор, а потом вывези с собой, чтобы у нас в лесу по-прежнему было чисто!» Что самое поразительное, в сетке и в табличке угадывались очертания не до конца растворившихся пластиковых бутылок и стаканчиков — похоже, Зюнька их как-то срастила в одно целое. Следовало ожидать, что порядок наведён не только тут. Но сколько силы… Сколько энергии… Блин! Не хочешь, а заорёшь: «Это магия!» — потому что физика не то чтобы бессильна, а заходит в такие дебри, от которых мозги вскипают при одной попытке задуматься.       — Ты что, весь лес так? — ошарашенно выдавила Юльча.       — Наверное, — еле ворочая языком, отозвалась Зюнька.       — Мне в жизни так не сделать, — сипло признала Жюли. — Вот это я понимаю, управление материей…       — Это несложно, когда входишь в Луч, — всё так же слабо сказала Зюнька, не открывая глаз. — Атомы — они как клубочки, просто надо по порядку разложить…       — Ты хоть площадь леса себе представляешь? — Юльча прочистила горло. — Два кэмэ в поперечнике и пять в длину. Примерно десять квадратных километров. Да плюс столько же за реку, свет на тот берег пошёл…       — Ну… да. Наверное, — голос Зюньки звучал по-прежнему вяло. — Как раз топляк пригодился, а то крепких брёвен для сидений было мало…       Н-ничего себе… Похоже, эта балда по своей лопушистости вообще не представляет, что сотворила, да и Жюли не очень. Но это какую же силу им дал талисман, если можно вот так — взять и на одних эмоциях целый лес и кусок речного дна вычистить и благоустроить за минуту или около того?..       — Ой, девочки, смотрите, радуга… — Жюли поднялась на ноги и побрела к берегу.       Ага. Радуга. Без дождя. И солнце на востоке закатывается. Юльча, спотыкаясь, догнала её у самого обрыва. Следом подползла Зюнька, и глаза у неё снова были обыкновенные, похожие на два осколка от зелёной бутылки.       Семицветная дуга и впрямь стояла, перекинувшись с берега на берег, яркая-яркая, и в воде переливалось её отражение. Смотрелось это на фоне ясного сентябрьского неба и желтеющего леса фантастически.       — Знаете, девчонки, — пустым голосом сказала Юльча, так как чувства у неё внезапно выключились. — Знаете, если кто-нибудь… Военные… Или учёные… Или в правительстве… Не дай бог узнают, что мы такое можем… Нам хана. Велимымра за детский сад покажется.       — Я теперь понимаю, почему он нас боится, — таким же пустым голосом согласилась Жюли.       Тут у Юльчи затрезвонил смарт. Даже странно, чего это не разрядился после переноса... Она вытащила трубку и, даже не глядя на номер, произнесла:       — У нас всё в порядке, Филипп Сергеич, — потому что ни на миг не засомневалась, кто это. — Мы нашли Коржикову, сейчас выходим на просеку и ищем квартальный столб. Как только дойдём, сообщим вам, где точно находимся. И будем там ждать.       Филин явно проглатывал ругательство за ругательством во время её бесцветного монолога — все её цвета и краски там, над речкой, висели и смеялись в лицо её внутреннему скептику.       — От тебя я, Кукушкина, такой глупости не ожидал, — наконец сказал Филин. Слишком сдержанно.       — Но мы же её нашли. И я их с Ковалёвой выведу, я в лесу не запутаюсь. Извините, что не предупредили, но вы бы нас не пустили, — Юльча скосилась на девчонок. — А Коржикова тут одна бы вымерзла, пока б спасатели пришли, она слишком плохо для леса одета. Извините, Филипп Сергеич, надо беречь аккумулятор. Я перезвоню, как дойдём до ориентиров.       Она отключила смарт и сунула в карман, предварительно кинув взгляд на индикатор заряда: аккумулятор сел, но немного. Наверное, процент разрядки зависит от дистанции переноса.       — Всё, пошли. Нас и так убьют, незачем ещё хуже делать.       В общем, до нужного места они добрались, как по асфальту — дорога теперь была не только ровная и прямая, как стрела, но и с дренажными траншеями по краям, Зюнька не помелочилась, — а потом ещё минут двадцать ждали дядьку из организаторов, побежавшего с Анной Николаевной за ними. Потом Анна Николаевна их пилила, как болгаркой, всю обратную дорогу. Потом на них орала Колобок, а Филин тяжело молчал и не называл «грациями». Потом орги, посовещавшись, всё-таки разрешили их группе продолжить маршрут, но прежнего драйва уже ни у кого не было, и в итоге на финиш они подошли уже тогда, когда солнце начало клониться к лесу и основная масса соревнующихся разъехалась, включая десятиклассников. Даже десятый «Б» из их школы уже уехал!.. В общем, несмотря на дополнительные баллы, милостиво насчитанные за «быстрое обнаружение заблудившегося участника и навыки ориентирования в экстремальных условиях», они в общем рейтинге всё равно оказались четырнадцатыми, а ведь реально могли место занять. Надо ли объяснять, какими глазами на них троих смотрел класс?! Хотя они ещё не самые тормоза оказались — команда из пятой школы так и провалилась неизвестно куда, не отметившись ни на одном контрольном пункте, и телефоны у них не отвечали, так что организаторы уже звонили в МЧС, чтоб искать этих приключенцев с собаками и вертолётами…       Но это никого не утешило.       А ещё, пока класс ждал автобус, Юльча изо всех сил грела уши о разговоры одноклассников, но никто не обсуждал волну огня, прокатившуюся по лесу. Тогда она осторожно попыталась расспросить Катьку с Викой, но они ничего не вспомнили. Интересно… Люди волшебство в принципе не видят, или за пределами полянки сияние Красного Луча настолько рассеялось, что его за общими тревогами попросту не заметили?       Пока Юльча ломала голову и отвлеклась, Васёк наехал на Зюньку, что это из-за неё всё вышло, и пришлось отвечать за свои утренние слова — то есть его побить. И она почти не удивилась, что ей на подмогу пришла Жюли, от которой в последнюю очередь ждёшь обыкновенного махания кулаками.       Так что все от школы пошли по домам, а они трое — в кабинет к директору, и уж там им досталось на орехи по полной программе! Зюнька даже разревелась, особенно громко, когда примчалась медсестра их осматривать, словно они минимум сутки в лесу провели. Жюли и Юльча предпочли отмалчиваться, потому что было ясно — любое сказанное слово будет использовано против них.       Потом за ними прибежали вызванные в школу родители, и вышло всё ещё хуже, потому что Зюнькина мамка орала на дочь до истерики и полуобморочного состояния, а Жюли мать забрала, сухо извинившись перед учителями, но с таким видом, словно кактус проглотила, и стало понятно, что кому-то ой как всыпят дома. Хорошо хоть, за самой Юльчей папка пришёл — он как-то спокойней относился к её выходкам, чем мамка. Правда, тоже поинтересовался, понимает ли его ребёнок, насколько по-дурацки поступил. Но ей-то было проще, она-то могла ему всё рассказать и рассказала — про проснувшуюся Зюнькину силу, про всплывшего некстати Раймонда и про то, что в лесу произошло на самом деле. Поэтому её не очень чехвостили, и папка даже подтвердил, что про такое волшебство лучше никому не знать — и что именно поэтому они с мамкой никому ничего не говорят. Так безопаснее для самих Рыцарей.       Ближе к девяти она списалась с девчонками через вконтакт, и они коллективно решили, что завтра лучше побыть паиньками и посидеть дома, чтоб дальше не нарываться. А вот Хруп нарисовался только тогда, когда она уже спать легла и задрёмывала — пришёл и устроился у неё в ногах, придавив одеяло, как ни в чём не бывало. Юльча его пихнула, но столкнуть не получилось.       — Дуешься? — прошептал он.       — Бульон сварю, — сонно пообещала она в ответ.       — Зато в лесу порядок. И бельчонка вылечили, — хихикнул наглый котокроль. Интересно, и откуда только в курсе? Небось подслушал, как папка мамке по телефону отчитывался о ЧП.       Юльча недовольно перевернулась на другой бок — сон, который был уже так близок, куда-то подло сбежал:       — Слушай, Хруп…       — Чего?       — Зюнька сегодня в лесу… Изменилась как-то, — она приподнялась на локте и поглядела на Хрупа. — Я только не поняла, почему.       — А, это наверняка резонанс, — Хрупецкий прошёл по одеялу и сел рядом с её головой. Его тёмно-фиолетовые глаза, сейчас казавшиеся чёрными, весело улыбались. — Когда Рыцарь по уши в силу Луча уходит, образуется волшебный резонанс, и тогда Луч на носителе физически проявляется. Первый признак приближения резонанса — это когда у вас волосы стихией пропитываются, ну, вы это уже на себе испытали. Потом глаза меняются, как сегодня у Зюньки было. Она только чуть-чуть до полного изменения облика не дотянула.       А вот про Зюнькины глаза Юльча не рассказывала. Палится котокроль. Неважно, как он за ними шпионит, бегает по подворотням или магией-шмагией следит, — скандалить с ним бессмысленно, но принять во внимание следует.       Поэтому она просто съехидничала:       — Сэйлор-фуку, что ли, появляется? — Хруп не понял, пришлось перевести с анимешного на русский: — Ну, продвинутый костюмчик девочки-волшебницы.       — Ага, — тут же развеселился котокроль. — А ты думала, что тут, как в мультиках, бла-бла-бла-закляшка, и на тебе сверкающие тряпочки суперсилы? Нет, Юлька, их ещё заработать надо. Полное слияние с Лучом — это, считай, ваш экзамен на освоение волшебства.       — Будто нам в школе контрошек мало, — проворчала она, заворачиваясь в одеяло по уши.       — Ты спи, — вдруг как-то очень уютно посоветовал Хруп. — Ты же правда уставшая. А я рядом посижу, кошмары поотгоняю.       — Тогда отгони для начала себя, — буркнула Юльча, чувствуя, как глаза опять начинают слипаться. — Ты — мой самый страшный кошмар в жизни.       Хрупецкий тихонечко засмеялся и дунул ей в лоб.       Глаза её закрылись, и она провалилась в сон без сновидений.       Или…       …всё-таки со сновидениями?..