Аромат скромности

Еле слышимый отголосок доходил до ушей от быстрого написания ручкой на листке бумаги. Сосредоточенность Звездоцапа, казалось, никто не мог разрушить, так он был погружен в работу. Ручка быстро выписывала буквы, заканчивая строчку и мгновенно переходя на следующую, оставляя чернила в виде новых слов и предложений. Мужчина на мгновение остановился, нахмурив брови, и в воздухе раздался легкий треск — лист бумаги вырван, скомкан и выброшен. Он устало потирает глаза, открывая блокнот с заметками. Каждый день, каждый час, чуть ли не каждая минута была расписана по делам, встречам и каким-то поездкам. Звездоцап подпер голову ладонью, просматривая сегодняшние планы. Он переводит взгляд на селектор, нажимая кнопку. — Позови ко мне Остролапа. — Одну минутку, босс. Звездоцап захлопывает блокнот, бросив в верхний ящик стола, и откидывается на спинку стула. Он задумчиво смотрит куда-то вперед, как дверь в кабинет открывается. — Ты хотел меня видеть? — раздается голос Остролапа. — Что у нас по поводу встречи? — мужчина поднимает взгляд. — Можешь смеяться, но мне не отвечают, — хмыкнул в ответ он. — Так что я не знаю. — Ну и пошел он к дьяволу. Это кому выгоднее будет: мне или его компании, которую прихлопнут на стадии развития более крупные? — глухое рычание издалось из глотки Звездоцапа, и он повел головой. — Ай, к черту! Если кто объявится — меня нет. — Куда-то собрался? — уточняет Остролап. — Есть важное дело. Так что закрытие на тебе. Частокол еще на месте? — Ушел буквально минут пять назад. Звездоцап медленно кивает, махнув ладонью. Остролап молча покидает кабинет, оставляя тишину. Мужчина ставит ручку обратно в стакан, задержав взгляд на ручке с пером. «Если бы я был против — не приехал», — тихий голос Горелого отразился в недрах памяти воспоминанием. Звездоцап провел пальцами по мягкому перышку, тихо выдохнув. — Никогда бы не подумал, что буду к кому-то питать такую сильную симпатию, — пробубнил себе под нос он, цокнув. Мужчина помнил с чего все началось: парфюмерия. Этот скромный мальчик только перешагнул порог, а Звездоцап уже испытал давно забытый страх. Горелый еще ничего не успел сделать, но обескуражил мгновенно одним своим присутствием. — Но как долго мы будем ходить кругами, м, Горелый? — тихий смешок сорвался с уст. — Или я ошибаюсь и насильно навязался, а ты не в силах отказать из-за этого? Звездоцап обреченно «уронил» голову на предплечье, закрывая глаза. Он и подумать не мог, что однажды найдется человек, которого так тяжело добиться. Горелый еще более неприступен нежели Златошейка. «Веду себя, как школьник. Тьфу!». Признаваться в собственных слабостях было не просто, но отрицать очевидное — глупо. Звездоцап приподнял голову, пару раз ударив пальцем по перышку. Он помнил каждое взаимодействие с Горелым. Эти несмелые шаги, страх отпугнуть, попытки понять. Прикосновение ладоней рук, прогулка на мосте. Мужчина резко отпрянул, упираясь в спинку стула, и закрыл лицо пальцами. Он помнил, как впервые коснулся обнаженного тела юноши в этом самом кабинете во мраке ночи. Лишь тишина была свидетелем. И помнил, как попробовал поторопить события в машине. Это было ошибкой. Как и вчерашний поцелуй, который был удивителен. Звездоцап берет собственный мобильник, набирая контакт: «Горелый», а рядом стоял стикер зайца. — Алло! — прытко ответил юноша. — Привет, — дружелюбно начал мужчина. — Ты занят? — Мм… нет… — не спеша ответил Горелый. — Не хочешь встретиться? — Это из-за вчерашнего? — Ты хочешь это обсудить? — Не знаю… — растерянно отвечает он. — Какой-то глупый вышел разговор. — Да, было ошибкой звонить, — покачал головой Звездоцап, ощутив это паршивое чувство — неловкость. События вчерашнего остались в прошлом, которое можно забыть или помнить. Сложно было понять, чего желает Горелый больше всего. Вопрос о наркотиках также не подымался. Слишком опасное дело. — Нет, извини, — виновато проговорил Горелый. — Я все еще под впечатлением после раскрытия нескольких тайн. Понимаешь, мне кажется, что грань между начальником и подчиненным стремительно исчезает. Я боюсь, что это понесет плохие последствия. — Ты же знаешь, Горелый, только скажи — и я все прекращу. По ту сторону раздалось протяжное молчание с нервным выдохом. Юноша ощутил себя загнанным в угол, но произнести заветную фразу не смог. Он прикоснулся пальцами к губам, зажмурившись. Вчера эти губы целовались дважды с человеком, который вызывает бесконечно теплые и странные чувства. Они пугают и влекут одновременно. Горелый все еще не хотел признавать истину такой реакции. — Давай встретимся, — взволнованно говорит он, сжимая пальцами край кровати. — Как насчет кафе «Черный лебедь»? — предложил Звездоцап, ощутив облегчение. Все-таки этот юноша принял предложение. — Я скоро буду, — с этими словами Горелый отключился. Звездоцап повел уголками губ, поднимаясь из-за стола. Он выключает настольную лампу, оставляя непроверенные документы в хаотичном порядке на столе. Многие находили это настоящим бардаком, но для мужчины было порядком. Звездоцап подхватывает ключи со стола, следуя к выходу из кабинета. Дверь плотно закрывается, в замке пару раз поворачивается ключ. Он направился к лифту по пустующему коридору, обдумывая предстоящую встречу с Горелым. Вчерашний случай с поцелуем, безусловно, не давал покоя, и наводил смятение. Мужчина не мог быть до конца уверен, что все домыслы насчет этого мальчишки верны. Может, он желает видеть того, чего на самом деле нет? Или, чего хуже, Горелый смирился и повелся на провокации, заставляя себя верить в собственные чувства. Звездоцап не мог знать всего наверняка, а спрашивать юношу открыто не было смысла. Он все равно не признается. Мужчина садится в машину и поворачивает ключ в зажигании. Офис остается позади. Дорога не отняла много времени, но была проведена в полнейшей тишине. Звездоцап не знал, о чем будет говорить с Горелым, какие темы лучше затронуть, как заставить этого робкого мальчика чувствовать себя комфортно. Он до конца не понимал, почему юноша согласился на эту встречу. Было впервые волнительно. Встречаться с собственным сотрудником в нерабочее время, да еще в таком щекотливом месте, как кафе, может вызвать множество вопросов у той, с кем он в данный момент состоял в отношениях. Мужчина испытывал противоречивые чувства. Если кто-то назовет поцелуй не признаком измены, то этот человек поощряет любое действие измен. Звездоцап знал, что вчерашнее уже не воротить обратно. Он обещал никогда больше не изменять, не давать Горелому надежд, очертить эту видимую грань. Обещал… но не смог. Тяжелый вздох сорвался с уст, заставляя нахмурить брови. Звездоцап выходит из машины, хлопнув дверью. Прохладный ветер потревожил душевное состояние, заставляя мужчину как можно быстрее пересечь порог кафе. Бабье лето закончилось и пришла самая настоящая холодная осень, конец которой был относительно близок. Совсем скоро ударят лютые морозы и снегопады, как это бывает каждую снежную зиму. — Хм, еще не пришел, — задумчиво произносит Звездоцап, повесив пальто и шарф на вешалку. В кафе было мало народа и среди них мужчина не обнаружил Горелого. Он занимает столик возле окна, наблюдая за суетливыми людьми. Все они постоянно куда-то спешили. Звездоцап кладет голову на тыльную сторону ладони, успевая выловить силуэт юноши. Он в спешке оббежал прохожего, прытко забегая внутрь кафе. Горелый тяжело выдохнул, оказавшись внутри теплого помещения. Он снимает с себя куртку, оставляя на шее шелковый шарф. Найти Звездоцапа не составило труда. Юноша скромно присаживается напротив, встречаясь с ним взглядом. — Привет, давно ждешь? — Нет, только пришел, — покачал головой Звездоцап. Повисла тишина. Они обменивались молчаливыми взглядами, но не произносили ни слова. Официант за это время успел принять и даже принести заказ в виде двух чашек горячего шоколада. С каждой пройденной минутой Горелый ощущал себя крайне смущенным и нервозно сжал еще горячую чашку. — Как красиво сидим, — вздохнул неожиданно Звездоцап. — Так тихо и спокойно. — Ты позвал меня с определённой целью? — взволнованно спросил Горелый, заметно занервничав. — Хотел провести с тобой время. Или ты против? — озадачился мужчина, вскинув бровь. — Мм… нет. Просто непривычно, — в ответ он виновато повел плечами. — Могу я кое-что спросить? — Не обещаю, что отвечу. — Когда я только пришел в парфюмерию, ты сказал, что ранее работал на кого-то, — неспешно начал Горелый, глянув на него. — Я не придал этому значения, как и тот момент, что у тебя есть собственный бизнес… ну… сам знаешь чего. Но буквально вчера меня осенило: бизнес передался тебе от матери. Ты чисто физически не мог на кого-то работать, ведь с самого детства был себе начальником. — Какой ты внимательный, — усмехнулся себе под нос Звездоцап, подпирая голову рукой. — Тебе Частокол рассказал, не так ли? Горелый виновато отвел взгляд, делая большой глоток горячего шоколада. Столь обильная горячая жидкость вызвала табун мурашек по всему телу. Было слишком ощутимо, как она не спеша прошлась от горла между легкими и достигла точки живота. Щеки юноши даже вспыхнули легким румянцем от столь жаркой атмосферы внутри помещения, а нежное нёбо и язык опалило резким, казалось, ожогом. Стало больно и неприятно, от чего Горелый даже подавился. «Мхм… придурок!». Плечи Звездоцапа расслабились, а сам он еле сдержался, чтобы не рассмеяться с беспечности мальчика. — Кх… не смешно! — болезненно шикнул Горелый, высунув наполовину язык, слегка приоткрывая рот, и тихо выдохнул. Была бы возможность, и вовсе вышло бы белое облачко пара. — Мой рот, Господи. — Кто ж так делает? — тихо засмеялся мужчина, довольно наблюдая за юношей. — Ты прав. Моя мать вела бизнес, который по наследству переходил ко мне. Но это были не наркотики. А именно алкогольная продукция. Учитывая, что парфюмерия должна была полностью отойти к Златошейке, а я бы вернулся в офис, то мы с Частоколом давно выработали легенду. Не мог же я тебе все на блюдечке рассказать. Мы были чужими людьми. — Вот оно значит как… — протянул он, скривившись от боли. — Тогда откуда такая любовь и внимание к сотрудникам? — Будем считать, что от матери досталось, — пожал плечами Звездоцап. — Я часто бывал с ней на встречах, на работе, да в целом везде. Наблюдал, слушал, учился. Опыта набирался. Отсюда все и сформировалось. — Но к чему эта ложь? — Дело привычки, не более. — А тогда зачем меня взял? — продолжил Горелый. — Златошейка сказала ты не берешь таких, как я. — Я на допросе? — вполне серьезно спрашивает он, сконцентрировав взгляд на юноше. — Мне интересно, — смущенно проговорил Горелый, опуская взгляд. — Очень многое касается меня. И ты постоянно уходишь от ответа, делаешь спонтанные вещи, говоришь странные слова. Я бы хотел знать больше. — Ты уверен, что желаешь знать правду? — легкая строгость проскользнула в голосе. — Уверен, что готов ее услышать? Принять? Быть готовым к чему-то другому? Помни, Горелый: каждое принятое решение несет за собой последствия. Готов ли ты к ним? Подобное заставило юношу вздрогнуть от холода и паники. «А если я дам себе волю, сможешь ли ты после этого здесь работать?»  — фраза Звездоцапа всплыла весьма неожиданно, заставляя заметно занервничать. Горелый уже давно запутался в этой рабочей жизни, в этих рабочих отношениях, в тайнах, которые хранились так упорно. Он серьезно задумался над словами мужчины, не желая спешить с ответом. Хотелось знать правду, но будет ли она стоить свеч? После того оформления прошло немало времени и многое успело поменяться. «Чего только стоил вчерашний поцелуй…». — Я готов! — кивнул Горелый, сжав пальцами чашку. — Я хочу знать правду. — Я уже говорил тебе, что ты мне нравишься, — начал Звездоцап, не сводя с него взгляда. Он говорил неспешно, обдумывая каждое слово прежде, чем позволить выйти в свет. — Ты не представляешь насколько ты мне нравишься, — мужчина осторожно приподнимается, поманив юношу пальцем. Горелый озадаченно наклоняется чуть вперед, упираясь в стол. Легкое, теплое дыхание Звездоцапа коснулось уха, а следом раздался еле слышимый шепот: — Я взял тебя, потому что боялся потерять. Передо мной стоял выбор: учить или лучше взять опытного. Но в твою пользу сыграла именно моя симпатия. Ты симпатичный мальчик, которому лучше бы было встретить кого своего возраста. Я же взрослый, женатый мужчина. Ты отдаешь отчет своим действиям? Горелый в ответ тяжело выдохнул, невольно скребнув ногтями по дереву стола. Он еле заметно прикусил губу, чувствуя бешеный ритм сердца в груди. Столь близкое нахождение не просто смущало. Оно сводило с ума. — Если бы… — он запнулся на полуслове, глядя на собственные пальцы рук. — Я просто… Это смущает. — Что именно, Горелый? — голос сошел совсем на шепот, заставляя тело покрыться мурашками. — Осознание или предвкушение? — Не важно! — нервно вспылил Горелый, чувствуя себя загнанным в угол. — Неужели тебе не противно? — …нет. Звездоцап тихо усмехнулся, возвращаясь обратно на собственное место. Юноша в ответ зарылся по самый нос в шарф: щеки горели огнем, дыхание сбилось. Он спрятал ладони под тканью шарфа, опуская взгляд. Мужчина подпер голову рукой, не имея возможности оторвать взгляд от столь милой картины происходящего. Горелый был не таким, как все. Он был особенным. Из-за внутренней борьбы и принципов он вел себя столь неловко, глупо и смущенно. Не сложно догадаться, что подобное для юноши было впервые, что и вызывало столь противоречивые чувства. — Горелый, я тебе нравлюсь? — вдруг спрашивает Звездоцап. — Что за глупые вопросы? — недовольно фыркнул Горелый, нервно положив руки на стол. Румянец не хотел сходить с лица, вгоняя еще больше в неловкость всей ситуации. — Возможно, будет глупо просить об этом, но… пожалуйста, не влюбляйся в меня. У нас вряд ли что-то получиться. — Не волнуйся, до такого точно не дойдет, — отмахнулся юноша, делая глоток уже теплого напитка. — Ты мне… только нравишься. Но о любви и речи быть не может. — Я рад. Повисло неловкое молчание. Очередные карты были вскрыты, как и данные обещания друг другу. Горелый повел уголками губ, поднимая взгляд. Только сейчас он осознал насколько близко они сидят друг к другу. Легкий наклон вперед и между ними и вовсе не останется свободного расстояния. «Я все же признался ему. А значит… и себе тоже?» — сомнение кольнуло где-то под рёбрами, заставляя брови подняться вверх в недоумении. — Так вот оно что, — слетела злосчастная фраза с губ. — М? О чем ты? — подобное озадачило Звездоцапа. — О… Я просто… кое-что понял, — неуверенно проговорил Горелый. — Всё встало теперь на свои места. Я лишь отрицал действительное, отчего не мог пон- — Звездоцап? — женский голос перебил юношу, заставляя отвлечься. Горелый заметил позади Звездоцапа, буквально в паре метров, низкорослую девушку. «Готовь покляться, она со мной одного роста». Она была чуть крупнее Златошейки, длина волос достигала карэ и от природы имели рыжеватый оттенок. На голове был тонкий чёрный обруч, а голубые глаза засветились от счастья, отгоняя остатки усталости. Её тонкие губы расплылись в лёгкой, душевной улыбке. Девушка чуть увереннее повторила: — Звездоцап! Горелый уловил, как в миг напрягся мужчина, его взгляд стал отчужденным и даже холодным, уголки губ скривились в отвращении. Он молча стиснул зубы, но не обернулся. Девушка подошла ближе, и тогда Звездоцапу пришлось обратить на неё внимание: — Как ты нашла меня, Саша? Горелый от удивления округлил глаза. Теперь эти голубые глаза напомнили ему взгляд малыша Коршуна, который счёл юношу за свою новую маму. Но взгляд мальчика был более холодным нежели его матери. Он продолжил рассматривать некогда любовницу собственного начальника, не веря в такие совпадения жизни. — Случайно увидела в окне. Думала совсем уже спятила, а нет… И правда ты, — в её голос слышалась искренняя радость. — Ты что-то хотела? — голос Звездоцапа не разделял радость данной встречи, но он удостоил девушку взглядом. — Я слышала, у тебя живут Коршун и Мотылинка, — начала Саша, присаживаясь рядом с мужчиной. Горелый тихо отхлебнул из собственной чашки, ощущая себя неловким свидетелем чужих тайн. — Я бы… Я бы хотела забрать их. — Конечно, без проблем, — кивнул мужчина, на долю секунды улыбнувшись, но выражение лица также быстро и сменилось. — Ты это ждала от меня? Саша, забудь, что у тебя есть дети. Ты бросила меня, будучи беременной. Ты скрыла это. Отказалась от детей в больнице и сбежала. А теперь через четыре года проснулся материнский инстинкт? Не смей даже заикаться об этом. — Я была молода, сглупила, — в голосе послышалось отчаяние. — Все мы совершаем ошибки, но, Звездоцап… Позволь мне взглянуть на них. Звездоцап заметно замялся, недовольно рыкнув. Горелый продолжил сидеть подобию мыши, даже переставая практически дышать. Понять боль Саши можно было, но стоила ли она этого? Юноша мало что знал о том периоде жизни мужчины, но в глубине души осуждал девушку за сделанный поступок. Звездоцап протягивает ей телефон, и Горелый отмечает, что он достаточно добр. «Не смотря на её поступок, Звездоцап не послал Сашу». — Ох, наши дети прекрасны, — счастливо проговорила она. — Мои дети. — грубо одернул Звездоцап, отчего девушка даже вздрогнула. — Они — мои дети. — Да… твои… — тихо прошептала Саша, глядя в экран телефона. — Мотылинка такая милая девочка. У неё твои глаза. — А у Коршуна — твои. Юноша аккуратно положил подбородок на тыльную сторону ладоней, стиснув зубы. Он ощутил укол в области сердца, прозванный «ревностью». Глядя на счастливые глаза Саши, которая с удовольствием рассматривала собственных детей, становилось даже дурно. Горелый испытывал симпатию к Звездоцапу и не желал, чтобы прошлое как-то могло повлиять на их отношения. Но неожиданный приход Саши мог все испортить. С другой же стороны находилась Златошейка. Мать двоих детей, простившая измену и ещё не в курсе, что её муж вновь скользнул по дорожке. Это заставило его напрячься. «А считает ли Звездоцап эти отношения изменой? Кто я для него?». Горелый переводит взгляд на мужчину, мелко продрогнув. Всё это время Звездоцап, не отрываясь, смотрел на него весьма странным взглядом. — Звездоцап, позволь мне все исправить, — взмолилась Саша, переводя на него свой взгляд голубых глаз. — Ты свой шанс упустила четыре года назад. Теперь свободна, — безразлично отвечает мужчина, забирая телефон. — И прошу тебя, не смей трогать Златошейку или пытаться выкрасть детей. Иначе, я тебя засужу. — Ты прав. — грустно сказала девушка, неуверенно коснувшись пальцами ладони мужчины. Горелый от подобного невольно заерзал на стуле. — Но я буду скучать по ним. Всегда. Как и любить. Они все же плод некогда нашей с тобой любви. От подобного высказывания юноша подавился остатками горячего шоколада, ощутив себя крайне стыдливо. Звездоцап обеспокоенно глянул на него, а Саша от неожиданно даже убрала руку. — Кхе-кхе… — прохрипел Горелый. — Прошу прощения, это жадность. — Ладно, ещё увидимся, — ненавязчиво проговорила она, поднимаясь из-за стола. Саша встречается со взглядом Горелого и поворачивается спиной, удаляясь прочь из кафе. — Что это было? — Горелый открыто недоумевал. — Она всегда была странной. Забей. Звездоцап нервно повёл плечами. Юноша шмыгнул носом, ощущая неприятный привкус после неудачного глотка горячего шоколада. Кашель повторно осел на горле, заставляя Горелого подтянуть шарф и закашлять. «Проклятье. Вечно попадаю в неловкие ситуации». — Звездоцап, могу я спросить? — осторожно проговорил Горелый, упираясь руками в стол. Звездоцап в ответ повёл бровью, призадумался, а во взгляде отразился хитрый отблеск. Словно он заготовил небольшую шалость и желает осуществить. Это не понравилось юноше. Он заметно начал переживать. Мужчина наклонился вперёд, не сводя с Горелого собственный взгляд, и тихо прошептал в губы: — Отсоси, потом спроси. — Что? — только и смог вымолвить Горелый, обескураженный данной фразой. Он резко отпрянул назад, бросая на мужчину разного рода взгляд. — У меня нет слов. Ехидный смешок слетел с уст: — Ты так забавно реагируешь на подобное. Не удержался. — Ха-ха, очень смешно, — смущённо фыркнул он. — Кто сказал, что я шутил? — вполне серьёзно спрашивает мужчина. Горелый повторно оказался обескуражен. — Только скажи, и я больше не буду поднимать эту тему. Юноша решил промолчать, не давая точного ответа. Он даже передумал или же забыл на фоне неловкости, что хотел спросить о Саше. Звездоцап же открыто получал удовольствие от происходящего, наблюдая за тем, как меняются эмоции на лице Горелого. Лёгкий румянец подступил к щекам, заставляя поджать губы. Когда он смущался, то никогда не смотрел на Звездоцапа. В неловкие моменты Горелый избегал зрительного контакта и старался как можно лучше оградиться. Звездоцапа подобное забавляло. Юноша читался, как открытая книга. — Хотел бы я назвать эту встречу чудесной, да вот приход Саши все испортил, — досадно проворчал Звездоцап, поднимаясь из-за стола. — Я бы назвал её больше неловкой, — хмыкнул в ответ Горелый. — Если ты все ещё здесь, значит, не такая она и неловкая. — Дурак. Звездоцап от неожиданности даже замер, явно не ожидая подобных высказываний в свой адрес. Он негромко хлопает ладонью по столу, заставляя Горелого подскочить, а другой рукой упирается в спинку стула. — Что ты сейчас сказал? Юноша в ответ спрятал ладони под шарфом, поднимая повыше, чтобы скрыть часть лица до носа. Взгляд забегал от волнения по всему помещению кафе, которое попадалось в поле зрения. Стало душно. — На нас люди смотрят. — Теперь тебя люди волнуют? — глухо прорычал Звездоцап. Горелый в ответ промолчал, шумно выдохнув в шелковый шарф. Впервые не было страшно, а именно волнительно. Звездоцап пусть и вел себя серьезно, но это даже умиляло. Юноша не успел заметить, как стер еще одну грань и стал на шаг ближе к этому человеку. Мужчина убрал ладонь со стола, резко схватив Горелого за щеки через шарф. Он приподнял голову юноши, недовольно фыркнув: — На меня смотри, когда я с тобой говорю. — Давай не в людном месте, — шепнул Горелый, замечая косые взгляды в свой адрес. — Мы вызываем подозрения. Звездоцап нехотя отпускает его, отстраняясь. Он бросает надменный взгляд в сторону посетителей кафе, недовольно заворчав себе под нос. Горелый прытко поднимается из-за стола, проследовав к вешалке. Мужчина не отставал и снял собственное пальто, накинув на плечи. Он пропускает юношу вперед, закрывая за собой дверь в кафе. Горелый потрусил в сторону машины, совершенно не понимая, а надо ли вообще сюда. Он тихо выдохнул, приняв попытку открыть дверь, но та не поддалась. — Эм… Не понял. Звездоцап обреченно покачал головой, подходя к двери, и ловко открыл ее. Горелый виновато юркнул внутрь, пристегиваясь. Мужчина обошел машину и устроился на водительском сидение, вставив ключ в зажигание. — Мне кажется твоя машина меня не любит, — пробурчал Горелый. — Она перестала пускать меня внутрь. — Это просто ты хочешь, чтобы я тебе открывал дверь, как принцессе, — ответил Звездоцап, выезжая на дорогу, попутно пристегнувшись. — А вот и нет! — смущенно воскликнул юноша. — Ах, точно! — проговорил вдруг мужчина, стукнув себя не сильно ладонью по лбу. — Ты же не принцесса. Ты — мой мальчик-зайчик. Я прав? — Возможно… — тихо ответил Горелый, окончательно засмущавшись. — Не смущайся, — рассмеялся он, протянув руку, и еле чувственно коснулся пальцами щеки. Легкий румянец выступил на коже, отчего Горелый уткнулся взглядом в собственные ладони. Прикосновение мужчины отдавало легким холодом после минутного нахождения на улице, но было приятным. Тишина накрыла салон автомобиля, погружая в полное спокойствие и неловкость от всего, что произошло. Горелый скромно смотрел на дорогу, чувствуя прикосновения Звездоцапа на щеке. Как пальцы ласково гладили участок кожи. Мужчина был сосредоточен на дороге, но находил пару секунд, чтобы удостоить мальчика взглядом. Горелый не смотрел в ответ, чувствуя себя сбитым с толка. «Как мы умудрились дойти до такого? — мысленно спросил себя он, сжав пальцы в ладони. — Насколько глубоки наши отношения… Отношения ли? Я совсем не понимаю, что между нами. Но… слишком поздно делать шаг назад. Время упущено.» Звездоцап размышлял относительно также, прикидывая, что в целом между ним и Горелым. После всех событий и вчерашнего поцелуя, сложно назвать это «дружбой». Здесь спрятано нечто большее. Но мужчину смущало совсем не это. Горелый столько месяцев отрицал очевидное, из-за чего вел себя крайне скованно и трусливо, но сегодня… он сделал шаг вперед. Перестал отрицать собственную симпатию, которую видно невооруженным взглядом. Звездоцап давно заметил, что Горелый неравнодушен к нему. Взгляд, поведение, голос, мимика — все говорило об этом. Если первые недели симпатия была односторонней, только Звездоцапа, то теперь — взаимна. Мог ли мужчина винить себя за то, что не успел вовремя очертить грань и позволил всему случиться — вопрос времени. Но обратного пути не было, да и хотят ли эти двое, чьи чувства крайне запретны и опасны, возвращаться к самому началу? Машина завернула за угол. Звездоцап смотрел то в боковое зеркало, то назад, пока идеально не припарковался между другими автомобилями. Он достает ключ из зажигания и в салоне становится совсем тихо. — Приехали. Горелый даже поежился. Времяпровождение с Звездоцапом летит мгновенно. Не успеваешь ухватиться за столь драгоценные минуты, не хватает. Их очень мало. Юноша перевел взгляд на мужчину, тихо выдохнув. «Хотел бы я провести с тобой полноценные сутки. Мне мало времени, которое нам дается». Горелый жаждал большего, но и одновременно понимал, что Звездоцап не может дать столько времени. И дело было не только в семье. То, что происходит между ними абсолютно неправильно. Эти отношения стоило зарубить на корню, но они позволили росткам прорасти. — Что ж, время прощаться, — нехотя проговорил Горелый, но с места не тронулся. — Спасибо, что не отказал в встрече, — подал голос Звездоцап, отстегнув ремень. Он повернулся к юноше, положив руки на руль. — Я правда рад, что провел с тобой время. — Я тоже доволен, — скромно кивнул Горелый, отстегивая собственный ремень, и несильно вцепился, не спеша позволяя ему подняться выше. «Надо найти тему. Тогда посижу еще немножко. Но что мне сказать?». — Мм… Звездоцап, я вновь решил вспомнить прошлое. — Что на этот раз тебя тревожит? — мужчина перевел на него свой взгляд. — Ты как-то сказал, что будь воля, ты бы сделал желаемое. Но смог бы я тогда работать дальше, — начал юноша. — Что ты имел в виду? — Есть у меня один маленький секрет с того времени, — ответил Звездоцап, отворачиваясь. Он устремил собственный взгляд куда-то в пустые дворы. — Я хочу знать. — О таком не говорят вслух. Тем более юным мальчикам, к которым питают запретный интерес, а они одобряют это. Щеки Горелого вспыхнули от нахлынувшего возмущения. «Да сколько можно?!» — захотелось выкрикнуть, но юноша прикусил язык и лишь недовольно задышал. Звездоцап порой вел себя через чур по-детски, что не могло не раздражать. Конечно, его опасения были понятны, ведь Горелый был непредсказуемым мальчиком. Сложно было представить, что именно способно оттолкнуть и даже вызвать отвращение, поэтому мужчина действовал крайне осторожно. Но он совсем не знал, что Горелый лишь ждал. Ждал этих слов, действий, признаний. Пусть и смущался, но ждал. — Может уже хватит, Звездоцап? — раздраженно спрашивает он. — Не понимаю, к чему эти детские игры. — Малыш показывает зубки? — грустно усмехнулся мужчина. — Уверен, что хочешь знать? — Да. Скажи мне. Сомнение отразилось в глазах Звездоцапа. Он медлил. Не спеша убрал руки с руля, одну из которых положил на сиденье Горелого. Юноша от неожиданности даже побоялся шевельнуться. Звездоцап недовольно нахмурился, словно боролся с собственными демонами внутри, и повернулся. Он приблизился к Горелому, тихо шепнув в самое ухо: — Вся проблема в том, что я хочу тебя. От подобного признания тело сразил озноб. Сердце забилось быстрее в груди, заставляя тяжело задышать. Горелый прикусил внутреннюю часть нижней губы, боясь выдать собственные чувства и эмоции. Звездоцап вернулся обратно на место, положив руки на собственные колени. — И это неправильно, понимаешь? — тихо выдохнул он. Было видно, как мужчине тяжело признаваться в подобных слабостях. — Я ничего не могу с собой поделать. Ты слишком привлекательный, но я никогда не сделаю что-то против твоей воли. Горелый не нашелся что ответить. Данное признание обескуражило, выбило из привычного ритма. Он ощутил знакомое чувство в области груди, из-за которого тяжело дышалось. — А также, я уже говорил тебе, — продолжил Звездоцап, глянув на юношу. — У нас ничего не получится. Я привязан к семье, у тебя же могут быть ложные признания. У наших отношений нет будущего. — Ты даже не попробовал, — тихо проговорил Горелый, грустно отведя взгляд. — Я презираю измены, но… Звездоцап, ты мне нравишься. — Думаешь, я не вижу? — обреченно выдохнул мужчина. — Мы зашли слишком далеко с тобой. — Уже поздно думать о последствиях, — отчаянно фыркнул Горелый, ощущая ком горечи где-то под ребрами. — Слишком поздно отступать. Надо было раньше. — Если бы мы встретились лет восемь назад, может, у нас бы что и вышло. — Мне тогда было тринадцать. Тебя бы засудили. Повисло молчание, в котором каждый испытывал противоречивые чувства. Звездоцап неожиданно положил ладони на руль, вцепившись пальцами. Плечи напряглись, но больше от собственного бессилия. — Да, я слабак, — глухо зарычал он, отвернувшись. — И мне стыдно, что я вообще признаюсь в этом именно тебе. Что позволил всему случиться. Я изменял однажды, но тогда была иная ситуация. Я не хочу ломать твою жизнь. Горелый в ответ поджал губы, которые мелко дрожали. Слезы невольно подступили к глазам, неприятно защипав. «Ты меня спросить не желаешь? Зачем… зачем ты делаешь мне больно? Тебе нравится наблюдать за моими страданиями?». Вчерашний поцелуй заставил нервно вдохнуть. «Неужели для тебя это ничего не значит?». Он отвернулся, не желая больше ни секунды продолжать данный разговор, открывая дверь машины. Всё ведь так хорошо начиналось, но как паршиво закончилось. Слышать мерзкую правду было неприятно, но куда более отвратительно, когда хочешь, ждёшь, желаешь, но в ответ получаешь упрямство и отказ. Звездоцап от неожиданности повернул голову, но Горелый элегантно выпорхнул на улицу, ядовито бросив: — До свидания! — и неожиданно даже для себя хлопнул дверью. Не желая более задерживаться, он даже не обернулся, плавной, но быстрой походкой следуя к подъезду. Боль сдавила грудную клетку, заставляя тихо всхлипнуть. Горелый пересекает порог квартиры, прижимаясь спиной к двери. Легкий щелчок говорил о закрытии. Он проследовал в комнату, где Джек обеспокоенно перепрыгнул ближе к прутьям, пытаясь высмотреть состояние хозяина. Горелый обессиленно сел на кровать, закрывая лицо ладонями, сквозь пальцы которых пробивались горькие слезы. С губ слетали болезненные, тихие всхлипы, а слова Звездоцапа колом стояли в голове, словно на повторе. Одна фраза за другой. И так по кругу. — Ну почему? — навзрыд спрашивает Горелый, вытирая стекающие по щекам слезы. — Почему я проявил к тебе симпатию? Почему? Господи… ну почему? Отчаяние скребло на душе, не давая возможности успокоиться. Слова были крайне неприятные, но имели долю правды. Вот только от неё легче не становилось. Пересилив себя, Горелый смог признаться, что неравнодушен к Звездоцапу, но тот снова возвел тысячу границ. Вновь завёл старую песню о семье и запрете. — Да плевать я хотел! — выкрикнул Горелый, хрипло выдохнув. Внутри стал просыпаться давно спящий эгоизм. — Что я могу поделать с этими чувствами? И с каждым разом они все больше душат. Я не понимаю, чего хочу, когда ощущаю их. Юноша отчаянно приподнял голову, зажмурившись. «Нельзя… Не могу… Не получится… — повторил мысленно он. - Только не влюбись…». — Как глупо. Я не верю в любовь. Было больно. Горелый ощущал собственную беспомощность в данной ситуации. Как скромность, страх и невозможность многое произнести и сделать, позволяет границам укрепляться. «Почему я такой жалкий?». Он лег на кровать, сворачиваясь в позу эмбриона. Звездоцапу стоило бы разобраться до конца, чего он хочет от мальчика, чтобы не дарить ложных надежд. Горелый прижимал к груди руки и тихо рыдал в одинокой пустой квартире, где даже Джек побоялся подать голос.