Аромат скромности

Зима — уютное и прекрасное время года. Заснеженные города, ледяные горки и высокие сугробы. Красные щеки и нос, облачко пара в морозном воздухе. Прыгающие на месте люди, желающие согреться, и радостный визг детей. Со всех сторон доносятся крики и безудержное веселье, летят комки снега. Различные снеговики, начиная от совсем простых в виде рук-палок и заканчивая королевой в фиолетовых оттенках, рядом с которой приземлился личный снежный кот с перекошенными глазами-пуговками. В воздухе уже витает аромат прекрасных мандарин — символ матушки-зимы. Магазины по ночам светятся яркими гирляндами, мишура покрывает книжные полки, а прекрасная елка стоит в центре. Мужчины и женщины все чаще останавливают выбор подарка на парфюме. Глядя на эту предпраздничную новогоднюю суету, Горелый невольно поежился. Когда-то он мог также стоять за прилавком и расписывать особенности аромата, чтобы заинтересовать и продать, но теперь там находился абсолютно незнакомый человек. Юноша с грустью отвел взгляд от старого места работы. Все началось именно отсюда. «Никогда бы не подумал, что буду крутить запретный роман с собственным начальником, — пронеслись уже не такие пугающие мысли в голове. — Хотя… можно ли это назвать романом? Он же официально не предложил мне стать его парнем. Да и что он там говорил?». Горелый напряг память. Звездоцап просил не влюбляться. И не обещал отношений. Поэтому юноша по сей день не мог разобрать конечный итог подобных похождений. То, что присутствует момент измены, уже никто не отрицал, но и открыто не признавал. Горелый до боли в сердце испытывал взаимную симпатию ко взрослому, женатому и семейному человеку, который испытывал такие же болезненные чувства в ответ к совсем юному, чистому и девственному мальчику. Со случая поздним вечером в офисе прошло не мало, но и не много времени. К несчастью юноши, Звездоцап неожиданно и достаточно быстро исчез из офиса. По словам Частокола, внеплановая командировка в преддверии Нового Года и зимних каникул компании, которые ожидаются в самом конце декабря. Столь резкий отъезд по началу взбесил Горелого, который желал обсудить произошедшее, а затем злость сменилась обидой и тоской. Временные обязанности выполнял Остролап, а кабинет мужчины давно осел холодом и пустотой, ни разу не открываясь. Звездоцап ни звонил и ни писал. Частокол объяснял подобное тем, что в такие моменты мужчина крайне занят и может работать сверхурочно. Но не только начальник был головной болью юноши. С Ячменем тоже отношения не ладились. Некогда любимый интернет брат опустился на графу «просто друг». Горелый не мог понять столь резкую смену настроения, и все меньше делился о своих переживаниях. Ячмень перестал оказывать поддержку, все чаще говоря, что мальчик все надумывает. Между ними словно пробежала белая кошка, задев все опасные нити судьбы. Все чаще Горелый оказывался заигнорен или получал в ответ до боли примитивные фразы, а иногда и просто две буквы: «Эх». Это раздражало. Юноша ощущал себя навязанным и ненужным. И никак не мог понять, что произошло в их общении на расстоянии. Или даже кто. А с Частоколом он не отважился обсуждать свои отношения с начальником, в которых еще не разобрался. «Точнее, я не доверяю ему, — заключил Горелый, скривив губы. — Я боюсь, что это всплывет наружу.» Тяжелый комок осел внутри груди повторной болью. Хотел бы юноша избавиться от всех своих проблем, комплексов и изъянов, да вот жизнь, казалось бы, любит насмехаться. Как только Горелый готов уверенно вступить на путь совершенствования, обязательно что-то случается. Он невольно опускает взгляд на рукава куртки, под которыми скрыты недавние порезы. «Мои истерики участились, — мрачно подумал Горелый. — Я все хуже контролирую свое состояние. Раньше мне помогал Ячмень, теперь же я остался наедине со своими демонами. Мне не стоило сближаться с людьми. Я стал зависим от общения и желания с кем-то делиться своей жизнью. Но это никому не нужно.» Грубая правда уже не так больно бьет с тыла. Горелый смирился. Включать на максимум очередные загонные песни и в слезах даже не подпевать, а кричать, желая освободить душу от режущих чувств, стало обычным привычным вечером. Джек все чаще ночует на кухне, подальше от безобразного поведения хозяина. Но виноват ли Горелый в том, что с ним происходит? Он нуждается в помощи, которую отрицает. Так в ней нуждается, но не получает. Горелому нужен человек, который поможет стать сильнее и поставит твердо на ноги, словно ребенка. Продавец за прилавком тепло улыбнулся женщине, и юношу передернуло. «Я мог быть там. Мог продавать, также улыбаться. Но я выбрал скользкую дорожку. Я выбрал Звездоцапа». Рингтон телефона заставил вернуться в реальный мир и услышать весь гомон, который стоял внутри торгового центра. — Алло, — отвечает Горелый, покрутившись на месте. — Звездоцап вернулся раньше, — провозгласил довольно Частокол, но в голосе плохо скрылись хитрые интонации. — Подумал, ты захочешь знать. Сердце пропустило удар. Тихий выдох сорвался с губ, заставляя тело покрыться дрожью. «Две томительные недели подошли к концу. Неужели… я увижусь с ним?». — А… спасибо, — только и смог ответить юноша. — Кстати, наша туса на Новый Год в силе? — уточняет парень. — Конечно, Частокол, — закивал Горелый. — Я не могу пропустить такую ночь. — Обещай, что все мне расскажешь, — с этими словами вызов завершился. Непонимание отразилось на лице. «О чем это он?». Горелый прытко прокрутил в голове все возможные события, но не было ни единого, которое требовало красочного рассказа. «Чертов интриган». Следом прилетело сообщение, которое заставило сердце юноши затрепетать. Оно было от Звездоцапа и содержало всего одно слово: «Привет». Горелый готов был от радости засмеяться, но постарался взять себя в руки. И, пока собирался с мыслями, раздался звонок. — Решил, что позвонить будет проще, — бархатный голос мужчины приятно приласкал слух. Юноша готов был заурчать от удовольствия. Как же он все-таки соскучился по телефонным разговорам и встречам. Это было похоже на зависимость, но имело более упрощенное название — тактильность. Горелый был тем самым человек, который нуждался в тактильном общении, чтобы поддерживать свои чувства и эмоции на должном уровне. Чем меньше тактильности, тем выше безразличие и раздражительность, которые могли перерасти в потерю интереса. Он нуждался в присутствии, во взгляде, голосе, прикосновениях и словах. Теперь Горелый больше понимал себя, когда в первые рабочие дни не мог дать отчет своим действиям. — Я рад слышать тебя, — тихо промурчал юноша, не в силах сдержать улыбку. — Скучал по мне? — Конечно… В ответ Звездоцап довольно фыркнул. Горелый и подумать не мог, что будет так зависим от кого-то. До такой болезненной степени, что от одного голоса мурашки по коже. — Я сейчас направляюсь в офис, — нарушил мимолетную тишину мужчина. — Если тебе не трудно, подъезжай туда. У нас будет собрание. — Это важно? — слетел с губ мысленный вопрос. — Вообще-то любое собрание важно, — озадаченно прошелестел Звездоцап. — Я постараюсь успеть. Пока. Вызов завершен. Горелый пару раз стукнул себя ладонью по лбу, прошептав: «Дурак!». Неловкость выступила легким румянцем на щеках. «Это ж надо было сказать такое в слух». Бросив последний взгляд на улыбчивого продавца парфюмерного бутика, юноша поспешил к выходу. За эти две недели он успел привыкнуть к общественному транспорту, хотя первое время было трудновато. Постоянно ездить на машине вызвало привычку и желание вновь оказаться внутри салона, где на водительском сиденье находился Звездоцап со своими каверзными вопросами. От одного воспоминания сердце сжималось от тоски. Но теперь мужчина вернулся обратно в город и каких-то полчаса отделяет их друг от друга. В офисе, на удивление, не было привычной суеты. Все работники переговаривались друг с другом в центре здания, и собрались приличной компанией. От одного вида у Горелого голова пошла кругом. Он и подумать не мог, что здесь работает столько людей. Кажется, там два сидит, тут два, здесь два, а на деле где-то еще запрятаны люди. Частокол взглядом выцепил юношу, который растерянно топтался в самом конце, и протиснулся к нему. Без лишних слов схватил за руку и вывел в самое начало, чтобы лучше видеть Звездоцапа, который еще не пришел. — Такой шум стоит, — тихо шепнул Горелый. — Мы редко собираемся вместе, — кивнул Частокол. — Но Звездоцап вернулся раньше и это, несомненно, прекрасные новости. — Но почему? — Сейчас узнаешь. Горелый недовольно надул губы, отвернувшись. Больше всего он ненавидел ожиданий, когда можно сказать все сразу и напрямую. Гомон постепенно затих и с непонятно какой стороны в центр вышел Звездоцап. Пара метров отделяло юношу от него. И было чертовски необычно видеть мужчину не в строгом костюме, с иногда снятым пиджаком и закатанными рукавами рубашки, которые оголяли татуировку. Звездоцап тяжело выдохнул, пытаясь пригладить взъерошенные волосы, которые, вместо безобразного образа, больше походили на суетливость. Мужчина был одет крайне просто и неброско: непривычная толстовка и темные, почти черные, джинсы. Горелый шумно вдохнул: «Кажется, я повторно влюбился». Данное выражение имело много смыслов, один из которых: «в другой жизни он бы мне понравился». Видеть собственного начальника в столь свободном образе было необычно, но спокойно. Сердце оказалось не на месте, и юноше стоило усилий совладать с самим собой. Звездоцап одарил каждого присутствующего взглядом, чуть дольше задержавшись на Горелом. — Спасибо всем, что собрались, — начал достаточно громко и властно мужчина, и юношу сразил озноб. Этот голос не просто хотелось слушать. Ему хотелось подчиняться. Горелый ощутил себя крайне паршиво. «Моя симпатия выходит на новый уровень, или как?». — Как вы знаете: эта компания существует уже чуть больше тридцати лет. У нас были и взлеты, и падения, и кризисные времена. Наша команда собрана из проб и ошибок, скандалов и сливаний информации соперникам. Среди нас были как достойные, так и крысы. Между собравшимися прошелся соглашающийся ропот. Горелый осмотрелся. — Все началось с моей матери, — продолжил он. — Я же продолжил ее дело. Многие из вас здесь переняли место от своих родных, кто ранее работал при ней. Наша команда и компания существует благодаря строгим правилам и соблюдаемой дисциплине. Но в определённые моменты мы снимаем эту грань. Да, я говорю о предстоящем корпоративе. Довольный гомон прошелся вновь по всем, и кто-то даже успел что-то уточнить между собой. Горелый был приятно удивлен такой реакции. Редко можно встретить настолько слаженный коллектив. — Как видите: по некоторым обстоятельствам я уладил дела и вернулся раньше. Наша компания уйдет на каникулы 30 декабря и выйдет с них 10 января. В этот промежуток я буду разбирать все отложенные дела, которые требуют внимания, — проговорил Звездоцап. — И, по нашей традиции, мы все соберемся вечером 30 декабря. Кто не сможет — может ехать домой. Теперь же прошелся довольный возглас и смех. Горелый даже поежился. — Ах, обожаю новогодний корпоратив, — довольно протянул Частокол. — Потом столько веселого компромата висит на стенах офиса еще месяц. Самые непьющие развозят остальных по домам, но сколько уютного и прекрасного веселья мы получаем. — Я никогда не был на таким мероприятиях, — смущенно проговорил юноша. — О, поверь, наш корпоратив ты запомнишь надолго. В такие моменты мы лишний раз убеждаемся, насколько дружны и уважаемы друг другом. И, что любой начальник — это такой же человек, как и все мы. Звездоцап в такие моменты становится совсем обычным и чаще наблюдает. Горелый лишь кивнул, переводя взгляд на Звездоцапа. Остролап успел выцепить его в ходе обсуждения и занял разговором. Юноша обреченно выдохнул. «Такой простой в этой одежде». Наблюдать за мужчиной со стороны было увлекательным и одновременно скучным занятием. Они так долго не виделись. И даже сейчас не выпал шанс остаться наедине. Горелый трусил, но желание даже банально обсудить погоду било где-то под ребрами. Частокол исчез также быстро, как и появился. Коллектив активно обсуждал предстоящий корпоратив, а ответственные за это вели списки. Юноша ощутил себя «не в своей тарелке», не покидаемый мыслями, что лучше оставить здание офиса. Достаточно было развернуться и сделать шаг, как цепкие пальцы мягко схватили в области предплечья. Горелый резко обернулся, встречаясь взглядом со Звездоцапом. — Идем со мной. Мужчина отпускает руку и следует к лифту. Без лишних слов, фраз и предложений. И Горелый повинуется. Шумная суета остается позади, достаточно им выйти на пустующем этаже, где обычно стоит не менее надоедливый гомон. Звездоцап держит путь к своему кабинету, открывая дверь ключом. Горелый невольно повел плечами от холода и сырости, которая скопилась за пару недель. — Тебе все еще некомфортно среди коллектива? — задает достаточно каверзный вопрос мужчина, открывая дверь в еще один кабинет, но в разы меньше основного. Горелый скромно и бесшумно подходит ближе, заглядывая внутрь. — Мм… я бы сказал… непривычно. — Обычно после корпоратива все новички становятся частью команды. — Все настолько плохо? Звездоцап бросает многозначительный взгляд, открывая шкаф. Без лишних телодвижений стягивает с себя толстовку, которая наводит бардак в волосах. Мужчина тряхнул головой, аккуратно повесив одежду на вешалку. Под низом оказалась белоснежная простая футболка, которая очерчивала рельеф мышц. Горелый обнял себя, сжимая пальцы на предплечьях. Дыхание постепенно сбилось, а неприличные мысли засели в голове. Чего стоили воспоминания того самого вечера в офисе. Что больше всего удивляло юношу, так это умение Звездоцапа вести себя настолько непринужденно, словно ничего и не было. «Когда мы дошли до уровня, чтобы он раздевался в моем присутствии?». — Звездоцап, можно спросить? — неуверенно начал Горелый, желая отвлечь себя. — Попробуй. — Сколько у тебя татуировок? Мужчина на мгновение замер, неспешно переводя взгляд на юношу. Он явно не ожидал подобного вопроса, усмехнувшись. Горелый смущенно подпирал косяк двери, продолжая сжимая собственные руки. И это действие не ушло от взора Звездоцапа. Этот мальчишка слишком открыто читался в данной ситуации. — Дайка подумать, — протянул задумчиво он. — Одна там… еще там… и… Четыре штуки точно. — Ого! — восторженно воскликнул Горелый. — И не страшно? — Чего именно? — озадачился мужчина. — Татуировки — восхитительны. Главное быть уверенным в мастере и своем выборе. — Я тоже хотел себе, но никак не отважусь. — Очень даже зря. Твое тело — это твой холст. Ты его режешь, бьешь, рисуешь, изводишь, радуешь, доставляешь боль, украшаешь. И только тебе решать, каким оно будет. До конца жизни чистым или украшенным татуировками. Или может даже шрамами или порезами. Любой оставленный след, несомненно, ведет к воспоминаниям. Брови Горелого удивленно приподнялись. Звездоцап порой говорил слишком мудрые речи, способные на что-то подбить. И, глядя на этот шикарный «рукав» правой руки, ему хочется сделать что-то и себе. Достаточно давно хочется, но смелости как такой нет. — Знаешь, что меня забавляет? — проговорил мужчина. — Как пробить соски — так ты самый смелый. — Но то был… — возмутился было Горелый. — Молчи! — осадил его резко Звездоцап. — Карточный долг не оправдание. Ты боялся, и все равно сделал. Но отважиться на небольшое тату, так у тебя резко дрожат коленки и теряется сознание. Мечты должны осуществляться. Юноша смущенно повел уголками губ. Он ведь по итогу и не снял тот пирсинг, хотя так грозился в первый же возможный день это сделать. Здесь еще играл момент воспоминаний. Желание прикусить губу стало невыносимо острым, но Горелый лишь отвел взгляд. Он помнил тот самый день в офисе, когда ощутил влажный язык Звездоцапа на своем чувствительном и девственном теле, которое никто за столько лет никогда не касался. Горелый и сам не ожидал, что может быть настолько чувствительным, и как одно касание сносит крышу. Желание повторить забилось в груди. «С каким пор я стал настолько похотлив?» — от мыслей бросило в стыд. — Хочешь я покажу тебе? — вдруг спрашивает Звездоцап, желая развеять атмосферу, в которой начинала витать похоть. Горелый заметил в этих янтарных глазах скрытое желание, которое мужчина умудрялся контролировать, и кивнул. Звездоцап завел руки за спину, цепляя пальцами ткань футболки, и одним рывком стянул с себя. — Хватить дверь уже подпирать. Я тебя не съем. «Меня не ты беспокоишь, — волнительно подумал Горелый, подойдя бесшумно ближе. — Я сам себя беспокою.» Мужчина осторожно закинул футболку на верхнюю полку шкафа, демонстрируя не полностью забитое тело. Горелый восхищенно выдохнул. Еще одна крупная татуировка полностью покрывала верхнюю часть груди, но не доходила до шеи и ключиц. Вот почему он не видел это прелестное произведение искусства. Мужчина довольно фыркнул, замечая с каким восхищением смотрит Горелый. Этот взгляд многое значил. Звездоцап неспешно повернулся спиной, демонстрируя достаточно сложную и каверзную татуировку смешанных крыльев на спине. Юноша невольно потянулся рукой, мягко касаясь подушечками пальцев кожи. Мужчина от неожиданности вздрогнул. Но Горелый был слишком увлечен прекрасным, чтобы обратить внимание. — Это… восхитительно! — на одном дыхание выпалил он, осмеливаясь прикоснуться ладонью. Нежные, юные пальцы прошлись по коже спины, наводя мандраж. Горелый неспешно скользнул кистью ниже ребер, щупая чужое тело. Звездоцап тяжело выдохнул, а сам юноша прикусил изнутри щеку. «Его тело очаровательно». Без одежды мужчина выглядел еще более привлекательным. — Но где еще одна? Звездоцап неспешно повернулся к нему лицом, обхватив пальцами запястье. Горелый заметно смутился, опустив взгляд. Ситуация уже открыто кричала об опасности. — Прости, мой зайчик, но я еще не готов обнажиться перед тобой, — хитро усмехнулся мужчина. К щекам прильнул жар, образовывая заметный румянец. Юноша ощутил себя крайне неловко, закрывая свободной рукой лицо. — Перестань смущать меня, — только и смог проговорить он. — Так нельзя. — А ты перестань соблазнять меня, — рыкнул тихо Звездоцап, крепче сжимая запястье. — Перестань быть таким… просто таким. Невинным, чистым и смущенным. Нелепым и неуверенным. Я не могу находиться рядом с тобой. Ты заставляешь меня допускать неприличные мысли. Так нельзя. — Тогда зачем ты делал это? — тихо шепчет Горелый, не желая поднимать взгляд. Только он стал думать, что между ними может что-то получиться, как опять возвышались эти преграды и забывались ночные действия. Он был юн и неопытен, плохо контролировал себя и все новые чувства, которые в один момент свалились на голову. Горелому было страшно и одновременно волнительно. Испытать в столь взрослом возрасте то, о чем пишут романы и рассказывают в кругу друзей, было чем-то нереальным. Испытать желание кого-то впервые хотеть. Когда тело ноет и жаждет. Когда объект симпатии дразнит и дурманит. И одновременно все это осаждается ненужными фразами. — Ты знаешь, но делаешь, а потом… я не понимаю тебя. — Я не хочу спугнуть тебя. Ты очень непредсказуемый мальчик, реакцию которого невозможно предугадать, — вздохнул Звездоцап. — Не хочу, чтобы ты сожалел. Горелый в ответ поджал губы, вырывая руку. Только что эти пальцы касались желанного тела. Пульсация все еще не прошла. Мужчина сделал тяжкий выдох, теряясь в сомнениях. — Какие у нас отношения? — вдруг спрашивает юноша, поднимая взгляд. — И только попробуй сказать, что «рабочие». Я ударю тебя. — Не сможешь, — с вызовом бросает он. — Я и сам еще не до конца понял. — Но это — измена. — Я не отрицаю. Горелый сжимает пальцы и несильно ударяет мужчину в ключицу. Звездоцап обхватывает пальцами его подбородок, вздернув голову. — Тебе нравится подчиняться, разве нет? — довольно каверзный вопрос, который сбивает с толка. — Я не только приласкаю тебя, но и усмирю. Ты вроде пытаешься ходить тигром, но на деле жаждешь подчинения. — Хватит… — Чтобы без слов и лишних фраз твои самые потаенные желания исполнялись. — Прекрати! — тихо шикнул Горелый. — Над тобой должен быть кто-то властный, кто сможет из кроткого мальчишки сделать распущенного юношу. Ты этого жаждешь. — Заткнись! — выкрикнул юноша, тяжело задышав. Дыхание обжигало горло, тревожило сознание. Звездоцап обхватывает его за талию, прижимая к себе, и тихо шепчет: — Ты хочешь сопротивляться, лишь бы ощутить над собой власть. Тебя это заводит. — Закройся… — в отчаянии шепчет Горелый, утыкаясь лбом в грудь мужчины. — Ладно-ладно, — вдруг проговаривает Звездоцап, отстраняясь. — Раз тебе не нравится, что доминируют над тобой — доминируй сам! — Что? — только и смог вымолвить он, явно не ожидавший столь резкой смены атмосферы. — Не вижу проблемы, Горелый. Доминируй. Сам. Горелый пару раз моргнул, осмысливая происходящее. «Он сейчас серьезно?». Звездоцап вдруг поворачивается полубоком, складывая руки на груди. — Шлепнуть хоть сможешь? От данного вопроса юношу бросило в жар смущения и одновременно стыда. «И это он — наркоторговец и гроза всех компаний?». Такие ситуации полностью сбивали Горелого с толка, ведь он пытался осознать, как они умудряются переходить на подобные моменты. — Я не могу. — Я сказал, чтобы ты шлепнул, — прогремел недовольный голос мужчины. Горелый испуганно вздрогнул всем телом, прижимая к себе руки. «Это уже не игры». От данного осознания стало даже дурно. Он не мог понять истинных мыслей Звездоцапа и чего тот добивается. И поэтому неуверенно дотронулся пальцами до копчика. — Тяжелый случай, — надменно проговорил Звездоцап. — Я так не могу, — безнадежно прохныкал Горелый, не зная, куда себя деть. — Это издевательство какое-то. Я не понимаю тебя. Не понимаю столь резкой смены всего. Я теряюсь. Просто теряюсь и пугаюсь. И смущаюсь. И вообще несу какой-то несвязанный бред. Господи, Звездоцап, чем мы вообще занимаемся? Я запутался в наших странных отношениях. И не понимаю, чего стоит ожидать. На что надеяться. Мужчина оценивающим взглядом прошелся снизу до верха по юноше, пока тот говорил все, что приходило в голову. Впервые он видел Горелого в подобном состоянии. Он был полностью открыт и растерян, и, видимо, погрузился в себя. Юноша непроизвольно взмахивал руками и продолжал бубнить под нос. Звездоцап в ответ резко дернулся, подхватывая испугавшегося Горелого за талию и отрывая от пола. И резко ударил спиной в дверцу шкафа, закрывая. Юноша нервно уперся пальцами в его руки, задышав из-за бешенного ритма сердца в груди. — Будь добр, заткнись, — проговорил Звездоцап. — Я не могу сказать, какие у нас с тобой отношения. Потому что не хочу вселять в тебя надежду. Да, ты мне симпатичен и вижу, что я тебе тоже. Да, я очень хочу тебя, и ты это знаешь. Уже давно никто так не реагировал на меня со времен моих отношений со Златошейкой. Но, пойми, Горелый, у нас нет будущего. Все, что я могу тебе дать — лишь эти дешевые ласки, в которых ты нуждаешься, потому что хочешь. Сказать слова, которые вертятся на языке и желанием наблюдать за твоей реакцией. Я не хочу, чтобы ты влюблялся, и одновременно не могу прекратить так поступать. Потому что мне необходим тактильный контакт с тобой. Необходимо видеть тебя, слышать, касаться, смущать, злить, непроизвольно обижать. Я — зависим, — с этими словами Звездоцап стиснул зубы. Он признал свою слабость. — И большего не будет. Возможно, я поступаю эгоистично. Но и ты не желаешь отказаться даже от такого внимания. Потому что я задел твои потаенные желания. Мне хочется касаться твоего тела, слушать твое тяжелое дыхание, видеть выступающий румянец на щеках, горящее желание в глазах. Ты бы знал, как в такие моменты мне хочется на все забить и взять тебя на этом чертовом столе поздним вечером, — он на мгновение замолчал, плечи непроизвольно дрогнули. — И одновременно мне хочется слышать твой задорный смех, чувствовать, как ты доверяешь мне очередную тайну или гложущую боль, просто радовать тебя мелочами, или гулять вечером на мосте. Мне хочется иметь с тобой как романтичные моменты, так и похотливые. Чтобы была грань между этим всем, — он прытко выдохнул, заканчивая: — Никаких других отношений у нас не будет. Только такие обрывочные моменты. Горелый приподнял голову, быстро заморгав. Глаза неприятно щипало от слез, уголки губ пытались исказиться в предстоящей истерике. Он стиснул зубы, шумно выдохнув. Звездоцап осторожно поставил Горелого на пол, выхватив из шкафа вешалку с рубашкой. Юноша обнял себя, сдерживая приступ рвущихся эмоций наружу. «Эти игры только ещё больше привязывают. И от осознания правды хочется рыдать от бессилия». — Ты боишься, потому что я слишком юн? — неожиданно спрашивает он. — Я не боюсь. — Тогда почему ты не хочешь? Звездоцап тихо выдохнул, накидывая рубашку на плечи. — Послушай, — начал мужчина, глядя куда-то в стену. — Секс — это не просто желание удовлетворить свои какие-то потребности и забыться. Мало кто понимает, что это — целое искусство. Искусство не просто похоти. Но и чувств. Этой нежности, гармонии и слияния двух любящих тел. Если ты желаешь заняться им со мной где угодно, лишь бы удовлетворить свое желание в глубине души, то я не хочу. Горелый от подобных слов даже пошатнулся. — Учитывая, что ты и вовсе парень, то нужен особый подход, — продолжил Звездоцап. — Тебя нужно подготовить, приласкать, позволить расслабиться и ощутить безмятежность. Чтобы доверие было превыше страха. Если ты хочешь грубости и, чтобы тебя брали прямо на столе. Не важно как, то ты слишком поглощён своими желаниями, — он повернулся к юноше, мягко погладив по щеке. — Ты должен понимать, что ты не проститутка, которую может нагнуть любой желающий, просто потому что ты хочешь. Ты должен ценить себя и свое тело, и тогда сможешь получить истинное удовольствие от секса с желаемым человеком. От подобных слов Горелый лишь молча хмыкнул, крепче обнимая себя. Звездоцап умел говорить красиво и моментами мудро, и одновременно слова могли ранить. Но, с другой стороны, юноша прекрасно понимал смысл сказанного. «Я и правда зациклен на этом». — Знаешь, а у меня есть идея. Крайне абсурдная и странная, но идея. — О чем ты? — хрипло уточняет юноша. — Давай сделаем парное тату? И сделаем такое, чтобы, даже если наши пути разойдутся, оно могло существовать, как отдельное произведение. Осуществим твою мечту, и заодно мою. Я уже давно надумываю сделать что-то небольшое. Горелый лишь согласно кивнул, не понимая, зачем подписывается на подобное. Ведь татуировка останется на всю жизнь, но именно сейчас он чувствовал, что готов. Звездоцап довольно улыбнулся: — Тогда поехали. Чернохват всегда имеет окошко в это время. Без лишних слов юноша последовал за мужчиной. Дверь кабинета закрывается на ключ, пересекается коридор. Офис остается позади, а Горелый устраивается удобно на переднем сиденье. Как же он соскучился по этой машине и поездке куда угодно. Звездоцап молча выезжает с парковки, а сам юноша начал предаваться думам о том, что наговорил ему сегодня этот человек. «Голова кругом идет от событий». Он иногда бросал взгляды на мужчину, который был сосредоточен на дороге. «Если я не люблю его, но хочу, то как можно назвать эти чувства? И он меня не любит, но хочет. Мимолетная слабость? Хах, так глупо звучит». Тишина успокаивала. Дорога состояла из полного молчания со стороны обоих: каждый предавался своим думам. Как только машина затормозила возле знакомого здания, Горелый и Звездоцап последовали внутрь. — Какие люди, — довольно проговорил Чернохват, выходя из-за стойки. — Как пирсинг, Горелый? — Уже свыкся. — Чернохват, нам нужно парное тату, — начал сразу с дела Звездоцап. Мужчина сомнительно отнесся к данному решению. — Звездоцап, насколько я помню, ты женат. — Это проблема? — Кхм… нет, — Чернохват был озадачен. — Что вы хотите? — Лиса. — Змея. В один голос сказали Звездоцап и Горелый, и переглянулись. Чернохват покачал головой. — Ох, и жалеть будете о своем резком и необдуманном поступке. — Делай, что говорим, — приказным тоном ответил мужчина. — Найду соответствующий эскиз. Что-то подобное у меня было. Он уходит и возвращается через пару минут с эскизом в руках. Лиса была выполнена в стиле минимализма, но в полный рост с тонкими лапами и длинным пушистым хвостом. Ее обвивала неплотным кольцом змея, голова которой тянулась к верху. Горелый и Звездоцап одобрительно кивнули. — Место? — Предплечье. — Предплечье. Жестом Чернохват пригласил их зайти. Звездоцап усадил Горелого на стул, присев неподалёку. Мастер новой пленкой обмотал рабочее место и открыл одноразовые иголки для машинки. На мгновение Чернохват замер, глядя на порезы Горелого, который еле заметно покачал головой. «Я совсем забыл о них». Парень осторожно обхватил запястье, прикрывая ладонью порезы. Юноша внимательно следил за его действиями: непонятной жидкостью полностью увлажнил предплечье и сверху положил эскиз. Сняв бумагу, эскиз лисы со змеей остался синим контуром. И Чернохват приступил к работе. Татуировка была не больше пятнадцати сантиметров и наносилась около двух часов. За это время Горелый успел испытать поистине настоящую боль, когда иголка от машинки впивает в кожу и ее подолгу ведут по линии контура. В эти моменты он молился всем возможным Богам, чтобы все это прекратилось. Выступающая по началу кровь даже ошарашила. Юноша пугливо наблюдал, как Чернохват молча набивает татуировку, не обращая на это внимания. Периодически он проводил влажной салфеткой по готовому контуру, смывая излишки краски и выступающей крови. Звездоцап тихо улыбался себе под нос, наблюдая за реакцией мальчишки. По окончанию работы, рука, на удивление, не болела. Чернохват наносит крем, смело размазывая, и заворачивает предплечье в пленку. — Пленку менять каждые четыре часа на протяжении трех дней. И обязательно промывать. Наносить крем в течении трех недель постоянно, чтобы зажила. Не чесать, не трогать, не мочить, в баню, в ванну не ходить. Если в душ — закрыть. Качество твоей татуировки будет зависеть от ухода за ней, — прытко проговорил мастер. — Если появятся какие-либо осложнения — пиши мне. Горелый завороженно кивал, наблюдая за своей двухчасовой болью. Он поменялся местами со Звездоцапом, рассматривая украшение, которое теперь красовалось на предплечье. «Как же красиво. Больно, но красиво». Осуществление заветной мечты заставило сердце трепетать от счастья. А от мысли, что рядом находится Звездоцап, было радостно вдвойне. — Не знаю, что заставляет людей делать необдуманные поступки, но, надеюсь, вы довольны, — сказал Чернохват, когда закончил с татуировкой. — Спасибо, что хоть не по пьяни набили себе какой-нибудь мемный член. — Отвратительно, — скривился в миг Горелый. — Не поверишь, но такое я тоже набивал. Звездоцап тихо прыснул от смеха, проследовав к выходу. Юноша же бережно выходил на улицу, словно рука могла в любой момент отвалиться или, чего хуже, татуировка смазаться и исказиться. А вот мужчина вполне уверенно шевелил рукой и вел себя непринужденно. Сразу заметно, у кого опыта больше. Горелый открывает дверь машины, как телефон в кармане подает признаки входящего звонка. Неизвестный номер. — Все хорошо? — вдруг спрашивает мужчина. — Д-да. Да. — медленно кивнул он. — Дай мне минутку, пожалуйста. Звездоцап бросает сомнительный взгляд, но садится в машину. Горелый же отходит чуть подальше, отвечая на звонок. — Алло? — Привет, зайчик, — насмешливый, но до испуганной дрожи знакомый голос. Дыхание в миг перехватывает. Темнохвост. «Я уже успел позабыть об этом парне. Он так давно не проявлял себя. И откуда у него мой номер?». — Твои отношения с Звездоцапом так плавно развиваются, — продолжил парень. — Между вами витает особый вайб. — Чего тебе надо? — тихо прошипел Горелый, опасливо оглядываясь по сторонам. — Твоя жизнь. — бесстрастно отвечает Темнохвост. — Тише, дыши глубже. Мне приказали следить за тобой и Звездоцапом. Ты же теперь его новый любовник. — Я не его любовник. Мы только друзья. — По моим наблюдениям — нет. — Что ты хочешь? — продолжил расспрашивать юноша. — Звездоцап по-особенному относится к тебе, а у меня есть свои распоряжения на твой счет, — медленно протянул парень. — У меня достаточно компромата. И не вздумай разболтать Звездоцапу. — Темнохвост… — тихо процедил Горелый, вновь оглядевшись. — Не пытайся меня запугать. — Даже не думал. В последнюю нашу встречу вы не были до такой степени близки. Мой тебе совет: оставь дурное. Иначе не оберешься проблем. — А не пойти ли тебе? — Какой дерзкий, — ухмыльнулся Темнохвост. — Думаешь, он всегда будет рядом? Горелый в ответ промолчал, обернувшись к машине. Звездоцап напряженно наблюдал за ним. От одного лишь взгляда бросило в морозную дрожь всем телом. — Горелый, — тихое рычание раздалось в самое ухо. — Она терпелива, но у всего есть предел. Если не одумаешься — тайна выйдет наружу. Вызов завершен. Юноша продолжил стоять, не отрывая мобильный телефон от уха, и одновременно не сводя взгляд со Звездоцапа. Мужчина смотрел в ответ, ожидая возвращения. «Успокойся. Просто успокойся. Этот парень явно нанят, чтобы запугивать. Но кто он такой? Мне никто не навредит». Горелый неспешно садится в машину, пристегиваясь. — Все нормально? Ты чем-то озабочен. — Да так, опять с братом не поделили проблемы. Звездоцап не стал давить, хоть язык и чесался расспросить и, если понадобиться, выбить силой засевшие тревоги. Юноша засел в свои мысли, прокручивая вновь и вновь разговор с Темнохвостом. «Почему он следит за нами? И кто эта незнакомая женщина, которая так обеспокоена нашими отношениями?». На телефон приходит уведомление, и Горелый открывает диалог. Там была фотография, которая бросила в холодный пот. Как Горелый пристегивается в машине и за ним наблюдает Звездоцап. Фотография, сделанная пару минут назад, не пойми с какого места. Руки покрылись мелкой непроизвольной дрожью, стало по-настоящему страшно. — Звездоцап, — хрипло произносит Горелый, сжимая телефон в руке. — Поехали отсюда. — У тебя точно все в порядке? — обеспокоенно уточняет мужчина. — Да. Отвези меня домой. Звездоцап хотел было что-то сказать, но Горелый был закрыт и отстранен для общения. Ему ничего не оставалось, как завести машину и раздраженно поджать губы. Лишь по взгляду было видно, как состояние юноши заботит. И даже пугает. Машина тронулась с места и Горелый повернул голову к окну, готовый закричать в немом крике. Возле дерева, в тени, стоял Темнохвост, махнув кистью руки в знак прощания. Юношу всего передернуло, и он закрыл лицо руками. Страх сжимал сердце острыми когтями, рвал душу на куски. От охватившей паники хотелось забиться в углу и кричать. Темнохвост пугал. Пугал до дрожи в коленях. Эти загадочные звонки и встречи, слежка. Кому выгодно данное сотрудничество, и кто на самом деле этот парень? Горелый желал знать, как и желал поделиться этим со Звездоцапом. Но не мог. «Господи, во что я ввязался?».