Аромат скромности

— Послушайте, мне есть уже двадцать один год, чтобы посещать данные места. И у меня встреча, — раздраженный голос готов был вот-вот перейти на крик. Будь это очередной фильм, здесь однозначно выскочила бы фраза: «за пять часов до этого», как любят завлечь интригой и грамотно подвести к главным событиям. Но Горелый находился в фильме под названием «Моя убогая жизнь», второе слово которой было бы зачеркнуто-перечеркнуто и подписано чем-то более идеализируемым. — Вы меня слышите? — Парень, без паспорта вход закрыт, — довольно грубо отвечает крупный бугай, преграждая проход. — Я забыл его впервые дома, — обречённо шипит юноша в ответ. Не так давно ему снова звонил Темнохвост, назначая личную встречу в одном из скрытых подпольных баров, куда пускали исключительно с двадцать одного года. Горелый не мог отказать в встрече, учитывая все последние события и ту слежку возле тату-салона. После того случая ни он, ни Звездоцап не поднимали данную тему разговора, уважая личную границу. — Без паспорта… Но Горелый уже не слушал, отходя подальше. Он нервно стал думать, что следует предпринять. Звонить Темнохвосту не вариант. Как показал прошлый опыт этот парень меняет симки даже чаще, чем девушек. «Но как тогда попасть внутрь?» — мысль, не дающая полного покоя. Юноша резко разворачивается, вновь встречаясь с грудой мышц, и тихо фыркает: — Имя Темнохвост тебе знакомо? — Мы таких здесь не знаем, — безразлично отвечает бугай. — Да чтоб тебя! — агрессивно выкрикнул Горелый, взбешённый сложившейся ситуацией. Как же умело подготовлены эти люди. Он смотрит на экран телефона, где красовались пять пропущенных от Звездоцапа и восемь от Частокола. Первый в жизни рабочий прогул. Но, когда на кон поставлена собственная жизнь и безопасность, увольнение по собственному принуждению уже не кажется столь опасным и страшным. — Ты думаешь, что тебе простят пропущенную встречу? Мужчина приподнял бровь, резко хватая юношу, и приподнял от земли. Даже несмотря на плотную комплектацию одежды в зимний период, ладонь этого охранника могли с легкостью раздробить череп. Отчего ему не составило труда оторвать юношу от земли, как надоедливое перышко. Горелый больше походил на тряпичную куклу, которую в данный момент начали трясти. Страх и сожаление стиснули тело, мысленно взывая к молитвам. — Я из тебя салат нашинкую, — дружелюбный, но с плохо скрытой угрозой, раздался позади голос. Белоснежные волосы, пряди которых были выборочно окрашены в черный цвет, заставили сердце трепетать непонятно от чего, а до дрожи спокойная, даже милая улыбка могла бы вызвать паническую атаку. Темнохвост держал руки за спиной, находясь в неполной тени, и приоткрыл глаза в недобром намерении. — Я, значит, томлюсь в ожидании, а он здесь трясет Горелым, как тряпкой. Отпусти немедленно! Юноша касается стопами твердой земли, шумно выдохнув: то ли паники, то ли от страха, и быстро прошмыгнул к Темнохвосту, который излучал полное отсутствие доброжелательности. Но эта доведенная до идеала улыбка наводила смуту и хаос. — Идем, я тебя вовсю заждался, — парень кивнул головой в сторону и прошел дальше, отодвигая плотную тяжелую штору. Горелый опасливо проследовал за ним, оказываясь по ту сторону простой юношеской жизни. Данное место кричало о своей роскоши и богатстве, а сколько значимых людей находились здесь в данную минуту и вовсе заставило голову пойти кругом. Юноша и подумать не мог, что подпольный бар может так шикарно выглядеть. Аромат дорого парфюма вызвал неприятную болезненную ностальгию — причину, по которой он здесь оказался. — Больше походит на подпольное казино, — восхищенно выдохнул он. — Так думает мой партнер, с которым мы теперь делим данное помещение, — пожал плечами Темнохвост, отодвигая стул. Горелый ощутил себя неловко, но все же присел. — Я тебя слушаю. — Ну же, не спеши, — довольно проговорил парень, потянувшись за бутылкой вина. Пробка издала приятный звук, приласкав уши. Темнохвост не спеша наполнил два бокала по всем правилам этикета, вызывая на лице Горелого массу вопросов. Ранее юноше не приходилось выпивать в столь богатых местах и уж тем более настолько хорошее вино, если судить по бутылке. Но и Темнохвосту он довериться полностью не мог. — Я не хочу разговаривать в напряженной обстановке. Давай выпьем? Аромат алкогольного напитка вскружил голову своим богатством и наследием, которое хранилось в буквально пяти глотках в хрустальном бокале. Горелый с опасением взял его, делая совсем крохотный глоток. «Если здесь яд, то не стоит рисковать». В ответ на все опасения приятный привкус красной жидкости осел на языке, отдаваясь спелой сочной вишней с молотой корицей. Удивление с одновременным восхищением вспыхнуло в глазах, пробирая до самой дрожи костей. «Белиссимо!». — Немного доработан рецепт, — с не особым желанием проговорил Темнохвост, откидываясь на спинку стула, и покрутил кистью руки: жидкость в бокале неспешно прошлась по стенкам в такт движению. — Данное вино не так давно стало пользоваться спросом, что принесло Звездоцапу очередной успех. Чертов гений. «Так это… одно из вин, которое воспроизводит компания Звездоцапа? — мысли сменяли одна за другой. Горелый и представить не мог, что его начальник занимается до такой степени вкусным и приятным бизнесом, и ни разу не угостил хоть чем-то. — Надо будет прояснить этот момент.» — Темнохвост, не ломай комедию. Говори, что тебе нужно от меня? — Я уже говорил не так давно: твоя жизнь, — вполне серьезно произносит он, поставив бокал с вином на стол. — Ты перешел черту. Моя нанимательница требует убрать тебя из игры раз и навсегда. Дрожь неприятным комом застряла в горле, а привкус вина стал крайне омерзительным. Горелый нервно выдохнул, не сводя взгляд. «Как я сразу не догадался… Златошейка!». Слишком поздно юноша осознал, кто все это время тайно следил за их с Звездоцапом отношениями. Только женщина, прошедшая измену, будет настороженно относится ко всему, что неправильно дышит рядом с ее мужчиной. Юноша крепче сжал бокал: слова Темнохвоста стояли словно на репите. — Ты слишком юн и не познал, что такое отношения даже на стадии зарождения, — продолжил Темнохвост, смакуя каждое слово, будто встреча была последней. — Тебя выдает абсолютно все, начиная с искр в глазах и заканчивая жестами. Не сложно догадаться, что между тобой и Звездоцапом более глубокая связь. — Он не признает эти отношения, — досадливо прошипел Горелый, резко одернувшись. В данной ситуации не стоит подтверждать факты, которые можно легко опровергнуть. Даже если они правдивы. — Я не хочу тебя убивать, — с нежеланием произносит парень, скривив губы. — Судя по твоему ответу у вас очень неопределённые и отрицательные отношения. И лишать жизни человека, который может сам все исправить — это не в моей компетенции, — он на мгновение призадумался, продолжив: — Это больше будет пятном на моем жизненно портфолио, если можно так выразиться. Поэтому оставлю тебя при условии, что ты прекратишь все. Читай между строк: увольняйся, бросай, убегай. — Ты шутишь? — опешил юноша, резко дернувшись вперед. Бросить Звездоцапа — чушь какая-то! Пусть у них и запутанные отношения, от которых ничего не стоит ждать, но мальчик был слишком вовлечен в весь омут событий, чтобы так просто отказаться. Где-то внутри еще таился последний луч надежды на что-то переменчивое. Горелый впервые за свою скромную жизнь смог испытать что-то новое, что зародило слишком сильную привязанность, от которой невозможно легко отказаться. Это уже больше походило на одержимость кем-то, но в легкой степени. — Это для твоего же блага, — плохо скрытая забота отразилась в голосе, слетев с последним словом. Горелый поджал губы, отводя взгляд. «Но… я не могу. Я так желаю Звездоцапа…». Мужчина никогда не признает полноценные отношения, о чем неоднократно говорил, как и никогда не даст что-то больше, чем есть сейчас. Юноша прекрасно это осознавал, но не готов был проститься с тем, что хотя бы имеет. «Я ведь… Я… Это невозможно…» — он быстро мотнул головой, словно борясь с чувствами внутри себя. Ему нравится Звездоцап. Его слова, действия, поступки. И тот яркий спектр эмоций, чувств, которые приходилось испытывать каждую секунду времени, проведенную вместе. Горелый впервые ощущал себя настолько живым и счастливым, на мгновение забывая о проблемах, тревожности и собственной самоненависти, зацикленной на внешности. Легкие порезы, которые впервые не украшали запястья мальчика, даже удивляли насколько могла бы быть прекрасна данная кожа. Но слишком много осталось шрамов от последствий очередных истерик. — Мне надо время, — отрешенно произносит Горелый, залпом выпивая бокал вина. Привкус вишни стал слишком горьким, заставляя скривиться. — Сутки. Ярость вспыхнула в глазах, сменяясь болью. Юноша был загнан в угол собственных построенных иллюзий и реальности. Перепутье дорог, где надо решить, куда двигаться дальше. «Златошейка… Мы ведь могли решить все мирно. Зачем ты так поступаешь?». Темнохвост неспешно подливает еще немного вина, наблюдая за размышлениями мальчика. Снаружи лишь сомнения, но внутри Горелый словно метался от одного угла к другому в запертой маленькой комнате. И каждая новая попытка вырваться из клетки доставляла боль от ударов в стену. Он неосознанно хватает собственный бокал, повторно полностью осушив. — У нас скоро корпоратив, — произносит тихо Горелый, поднимаясь из-за стола. — Тогда это хороший повод поставить точку. Ради этого я даже мог бы и вовсе урезать время для принятия решения, — холодный тон заставил сердце сжаться. — Действуй, Горелый. Эти отношения только погубят тебя. Быть одержимым и не получать ничего взамен, кроме страданий — это самое дно неуважения к себе. «Я никогда и не уважал себя, чтобы любить, — в который раз осознал Горелый, уперевшись ладонями в стол. — Рядом с Звездоцапом я ощущаю полную безопасность и такое страшное спокойствие. Что мне делать, когда наши пути разойдутся? Я ведь даже бра… Ячменю не могу рассказать.» От одного упоминания названного брата тело содрогнулось. Их отношения давно упали на уровень ниже, и юноша вновь начал хранить все в себе. Нет ни минуты покоя, чтобы не думать о чем-то или даже ком-то. Нет никого рядом, кому можно было бы выплеснуть все, что накопилось, и снять груз. Горелый невольно потянулся к собственному шрамированному запястью, пройдясь подушечками пальцев. Неприятный зуд осел на коже. «Я уже и забыл, какого это — не ощущать постепенно заживающие порезы на коже. Я так себя ненавижу по сей день». — Горелый, ты слишком разбит изнутри, — довольно тихо начал Темнохвост, не переставая наблюдать. — В тебе кроются психологические травмы, нанесенные из юношеской жизни. Любой жест, взгляд, даже действие способно сказать больше, чем ты хочешь. — Я не записывался на сеанс к психологу, — огрызнулся в ответ Горелый. Он и знать не знал в целом, какого это — пройти курс лечения у специалиста. Юноша не признавал проблем внутри себя, отчего не мог понять, с какой именно просьбой обратиться к психологу. «Я не нуждаюсь в нем». Темнохвост в ответ тихо усмехнулся: — Вся жизнь — отрицание. На каком же дне ты находишься? Горелый в ответ промолчал, недобро сверкнув глазами. Больше всего он не любил, когда кто-то пытался найти несуществующие проблемы. «У меня их нет». — И правда веришь, что, когда правда вскроется, ты будешь нужен такой Звездоцапу? «Я никому не нужен». — Или, может, что твои шрамы не вызовут осуждение? «Они мне нравятся». — Как долго ты будешь резать себе запястья? «Я нахожу в этом облегчение». Темнохвост на мгновение притих. Уголки губ растянулись в непонятной улыбке, которая больше походила на чеширскую, если бы данный персонаж мог быть человеком. — Ты прекрасно ответил на все вопросы, — он покачал головой, складывая руки на груди. — Одна из причин почему я к тебе так добр — жалость. Горелый резко отпрянул от стола, не находя слов для ответа. Он чувствовал свою душу слишком обнаженной, чтобы собрать мысли воедино. И поэтому последовал прочь из бара. Ядовитый взгляд Темнохвоста был настолько осязаем, что по спине пробежался табун мурашек, заставляя свести лопатки чуть ли не друг к дружке. Горелый невольно повел плечами, словно сбрасывая с себя этот неприятный взгляд голубых глаз. Здоровенный бугай лишь хмыкнул, когда Горелый проскользнул на улицу. Телефонный звонок заставил даже подпрыгнуть. — Алло? — В офис. Немедленно! — прорычал в ответ Звездоцап, сдерживаемый от порыва перейти на крик и отчитать своего беспечного подчиненного за прогул и игнорирование звонков. — Через час буду, — взволнованно пролепетал Горелый. — Полчаса, иначе тебе придется отрастить крылья для полетов. «Твою же ж мать! — мысленно выругался юноша, непроизвольно топнув ногой по асфальту. — Но я должен решить: принимать ли слова Темнохвоста или… может рассказать Звездоцапу? Он точно бы смог найти решение и избавить от назойливого наемника». Но Горелый также прекрасно понимал, что никогда не признается мужчине о Темнохвосте даже под угрозой собственной жизни, ведь не способен делиться своими проблемами, предпочитая все держать в себе. «Такие парни не для запугивания. Настолько детальная слежка бросает в дрожь. И я не могу быть уверен в безопасности, находясь даже дома». Стоять и строить все возможные пути развития тоже душу не успокаивали. «Хочу ли я остаться с ним? Но Златошейка покоя мне не даст, настолько агрессивно она желает мне смерти, — мальчик пнул морозный воздух ногой, плотнее прячась в шарф. — И почему моя жизнь — сплошное разочарование? Как же поступить?». Горелому ничего не оставалось, как вызвать такси прямиком до офиса. Ему ранее не приходилось видеть собственного начальника взбешенным или даже в ярости, и испытывать судьбу и удачу на прочность желания не было. Водитель оказался молчалив, отчего юноша благодарно выдохнул. «Настолько привык ездить рядом с Звездоцапом, что ощущаю дискомфорт на заднем сидении». Достаточно зданию офиса было показаться, мальчишку невольно бросило в жар. Появляться после сегодняшней выходки было не то, что страшно. Убийственно. Поблагодарив водителя, Горелый какое-то время стоял у начало лестничных ступенек. Именно сегодня все решится. Именно в следующий миг, достаточно будет переступить порог офиса, Звездоцап узнает о решении своего подопечного. И юноша не мог даже близко предугадать его реакцию. Секундная стрелка не спеша отсчитывала время, передвигая минутную. Горелый сжал пальцы в кулак, пытаясь унять дрожь во всем теле, и успокоить бешено бьющееся от волнения сердце в груди. Из-за резко повышенного пульса даже стало тяжело дышать, как после пробежки целого марафона на время. Но медлить больше нельзя было. Он ставит ногу на ступеньку и поднимается. Расстояние сокращалось предельно быстро, а дверь офиса оказалась слишком близко. — Привет, Горелый! — высокий женский голос раздался с правой стороны. Девушка приподнялась из-за стола, вытянув руку вверх, и дружелюбно помахала. — Привет, Тростинка, — тихо ответил юноша, оставляя куртку на вешалке для посетителей, и подошел к столу. — Звездоцап рвет и мечет. Как ты умудрился бросить нашего начальника в игнор? — начала быстро говорить она, попутно занимаясь своими рабочими делами. — С Частокола, казалось, кожу одним махом снимет, если еще раз попадется на глаза. Не день, а безумство! — Уй-к… — издал довольно странный звук Горелый, присаживаясь медленно на стул. — А Частокол уже что натворить успел? — Цитирую Звездоцапа: «Ты на него очень дурно влияешь, Частокол! Если не узнаешь, где этого малого носит, у тебя будут проблемы», — важно проговорила Тростинка, на мгновение отвлекаясь, а Горелый невольно улыбнулся уголками губ. «Он… назвал меня таким милым прозвищем в присутствии Частокола один на один, — от осознания подобного хотелось мурчать, будь такая возможность. И одновременно чувство блаженства сменилось тревогой. — Больше не назовет». — С того самого часа Частокол не показывается в офисе в целом, избегая открытые зоны и встречи с Звездоцапом. — Доставил же я ему хлопот, — виновато проговорил он, потирая шею. — Ты не могла бы дать мне лист и ручку? Девушка молча кивнула, протягивая все необходимое. Горелый положил листок перед собой, на мгновение замерев. Кончик чернил ручки почти коснулся бумаги, замирая также в ожидании. «Что мне написать?». Ответ был заведомо известен. Ручка коснулась чистого листа бумаги, выписывая линии и превращая их в буквы и предложения. Юноша был сосредоточен, лишь бы не допустить ошибку. У Тростинки же не было секунды свободного времени, чтобы из любопытства глянуть. — Спасибо, — нарушил рабочую суету Горелый, оставляя ручку на столе, и схватил листок бумаги. Тростинка лишь покивала головой, полностью погруженная в проблему клиента по телефону. Уверенной походкой он направился к лифту, прокручивая в голове различные диалоги и варианты ответов, поведения и реакции, чтобы все прошло как можно гладко. Думать наперед можно было бы отнестись к вредным привычкам, но здесь кроется куда более глубокие шрамы. Пытаться по максимуму себя ограничить от неудачи и примерно знать, что стоит ожидать — залог успеха. По крайней мере так считал Горелый, когда ночами мысленно общался не пойми с кем, и прокручивал разные ситуации со всеми возможными ответами. Скромный стук в дверь пробил тело на дрожь. Звездоцап отвел взгляд от созерцания на город с такой высоты, и повернулся. Он прекрасно знал, кто находится по ту сторону двери. Настолько особенно и тихо мог стучать лишь один человек, которого он ждет с самого утра. Мужчина не спеша подошел к столу, присев на стул. — Войдите. Горелый глубоко выдохнул, стараясь не сжимать листок в руках, иначе его можно будет смело пустить на туалетные нужды, и зашел внутрь. Как только дверь закрылась, наступила тишина. Напряжение слишком осязаемо осело в воздухе, начиная давить. Юноша ощутил себя крайне душно, достаточно было встретиться со взглядом мужчины. Звездоцап проявлял открытость и спокойствие, но эти янтарные глаза готовы были метать маленькие огоньки ярости, которая наполняла изнутри. «Давай, Горелый. Возьми инициативу на себя. Иначе потом останется выбросить себя вместе с этим листком бумаги». Тихие шаги раздались внутри кабинета, и теперь их отделял лишь стол. Звездоцап хотел было открыть рот, но Горелый буквально на долю секунды опередил: невольно бросил листок бумаги на стол, с невозмутимым лицом глядя на мужчину. «Главное: держись. Подам хоть малейшую слабость — и все пропало», — продолжал поддерживать сам себя юноша, чтобы довести начатое дело до конца. Обратного пути уже быть не может. Решение принято. — Что это? — озадаченно уточняет Звездоцап, взяв бумагу в руки. Он бегло проходится по строчкам, а пальцы с каждым разом лишь теснее сжимали белый листок. — Как это понимать? — Неужели я допустил ошибку? — испуганно спрашивает Горелый, резко вырвав бумагу, чтобы перечитать. Мужчина непроизвольно выбросил руку в ответ, вырывая обратно. — Со мной обсудить для начала не желаешь? — Я принял решение. Подпиши, пожалуйста. — Я не собираюсь ничего подписывать, — глухо зарычал Звездоцап, ударив ладонью с листком по столу. — Кто дал тебе право увольняться по собственному желанию? — Обстоятельства? — с неожиданной дерзостью фыркнул Горелый, но внутри все сжималось от паники и волнения. Общаться с Звездоцапом в подобном тоне было не то, что непривычно — ужасно страшно. — Я не желаю больше здесь работать. — Если дело во мне… — неспешно начал мужчина, явно потрясенный данной ситуацией. — Да. В тебе, — он говорил прямо, ничего не утаивая. — Надоело. Я жажду не жалких обжиманий по углам, где в конце вновь услышу: «нам нельзя. Я не могу» и бла-бла-бла, — скривился Горелый, сложив пальцы в лодочку и пару раз пошевелив, словно носовой куклой. — Мне кажется сейчас произойдет что-то непоправимое, — продолжил Звездоцап, пристально посмотрев на подчиненного. — Я думал, мы прояснили момент наших отношений. Сердце пропустило удар. Дыхание на мгновение даже перехватило, а кислород до боли сжал легкие, переставая на секунду поступать. В глубине души Горелый метался от угла к углу, никак не найдя силы смириться с болью. «Я не должен выходить из образа. Он должен мне поверить… Просто должен, — тревожно размышлял юноша, поджимая губы. — Так будет лучше для нас обоих». — У нас нет отношений, уважаемый, — процедил сквозь зубы Горелый. — И ты не можешь мне их предоставить. — Ты ведь лжешь, Горелый, — недовольно рыкнул мужчина, сжимая пальцы в кулак. — Почему? — Ты хочешь знать правду всего этого спектакля?! — непроизвольно воскликнул он, взмахнув руками. Сердце бешенным ритмом отдавало ударами в груди, вызывая новую волну волнения. Горелый и сам боялся наговорить лишнего, или показать ненужного. В данной спорной ситуации главным звеном было «не оплошать, не торопиться, не спешить». Ведь, если податься на манипуляции оппонента — можно запросто выдать свои истинные намерения. И данное шоу будет не больше, как неудавшаяся попытка похищения. — Так слушай внимательно: я использовал тебя. Надеялся, что смогу получить желаемое и позже, если не манипулировать, так хотя бы шантажировать. Но ты оказался слишком… м-м… даже слов подобрать не могу, чтобы дать точное описание твоего поведения. Словно мальчишка вел себя. На этом я завершаю игру. Повисло минутное молчание. Звездоцап пытался что-то сказать, но также быстро замолкал, не издавая ни звука. Он словно впал в размышления либо подбирал фразы для ответа. Горелый ощутил, как тело начало бить мелкой дрожью, а на душе и вовсе стало тяжело. Казалось, что кислород не спеша выкачивали из кабинета, лишая драгоценных секунд жизни. Вести себя столь неественно и лгать так отвратительно человеку, к которому питаешь теплые чувства. — Я не верю тебе, — отрешенно отвечает Звездоцап, мотнув головой. Горелый и сам растерялся, совершенно не ожидая подобной реакции. Словно своими словами он ранил мужчину в самую глубину души, оставляя неисправимый след. — После всего, что было между нами? Хочешь сказать, что даже тот поцелуй… всего лишь игра? — Быть умным — вовремя притвориться тупым, — хмыкнул в ответ юноша. — Когда знаешь, как работает образ скромного и неуверенного мальчишки, проще всего охмурить мужчину, который проявил слабость. Стул неприятно скрипнул по полу, и Звездоцап поднялся из-за стола. В следующее мгновение он резко сбросил аккуратно сложенные папки с документами в порыве охватившей ярости, а некоторые листы даже взмыли в воздух. Напряжение усилилось, перерастая в зону опасности. Мужчина зловеще ударил ладонями по столу, в ярости глядя на юношу. Не передать словами в каком бешенстве в данный момент металась душа внутри тела. Горелый от неожиданности даже отступил, впервые видя собственного начальника в истинном обличии скрываемых чувств и эмоций. «Он настолько привык все прятать в себе, что, выходя из себя, становится самым живым и искренним, — довольно быстро пронеслась мысль в голове. — Я совсем не ожидал увидеть что-то еще от Звездоцапа». — Я ведь доверял тебе, Горелый! — рявкнул он, отчего юноша даже пошатнулся, а маска дала трещину. — Так заботливо обходился с тобой. Так скучал без тебя. И так оказался зависим. Ты, чертов эгоистичный… — оскорбительное слово застряло где-то в глотке, так и не слетев с языка. Горелый ощутил панику, постепенно выходя из образа, но еще не так открыто и наглядно. «Прости меня, Звездоцап. Я правда сожалею, что говорю это. Прости меня», — мысленно взывал он. — «Мне надо заканчивать, иначе я разрыдаюсь прямо в кабинете, и он все сразу поймет». Говорить столь отвратительные вещи объекту собственной симпатии было невыносимо. Как хотел бы Горелый рассказать истинную правду таких действий, попросить помощи и укрытия, но не мог. Слишком привык все делать сам. — Я не собираюсь подписывать, — уже более тихо проговорил мужчина, не сводя пристального взгляда. — Тогда увольняй по статье! — выкрикнул в ответ Горелый, сжимая пальцы в кулак до побеления костяшек. «Прости меня. Ради всего святого прости за все, что я наговорю». — Или ты правда думаешь, что мне есть дело до тебя и твоей компании? Я лишь хотел переспать с тобой, а ты у нас до ущербности правильный мальчик. Тьфу! Словно попал в дешевую мелодраму, где у парня резко проснулась совесть к своей возлюбленной, которой он изменяет. Да пошел ты к черту, понятно? — интонации стали походить на истеричные, и юноша все больше понимал, что находится возле опасной зоны. — Играй и дальше столь низку роль отрицания вместо принятия. А с меня хватит. Ярость с новой силой вспыхнула в глазах, но вместе с ней Горелый смог разглядеть и что-то иное — боль. Хоть Звездоцап и скрывал свои истинные всегда эмоции, но именно с этим скромным маленьким мальчиком он был чаще всего искренним и самим собой. И сейчас слова юноши доставляли не сколько бешенство, сколько боли. Мужчина стиснул зубы, схватив ручку с пером. Время на мгновение словно остановилось. Перышко неспешно покачнулось из стороны в сторону, выстраивая огромную пропасть, а вместе с ней и навевая воспоминания той ночи в офисе. Ноги Горелого от неожиданности подкосились, но он стойко выдержал нахлынувшие чувства. Звездоцап медлил, крепче сжимая ручку между пальцами. — Прошу тебя скажи мне, что это очередной спектакль. Я не хочу верить, что все между нами было ложью, — голос, на удивление, был тихим. — Игры закончились, Звездоцап. Подписывай, — холодный тон пронзил самую душу. Горелый и сам себя испугался, вспоминая точно такую же интонацию у Темнохвоста. Мужчина быстро чиркнул по листку, оставляя собственную подпись, и отпрянул от стола, как от чего-то ужасного. — Можешь быть свободен, — довольно сухо произнес он. — Мне нужно будет время на сбор вещей. — Я сказал: пошел отсюда на все четыре стороны, — глухо зарычал Звездоцап, сжимая в ладони ручку с пером. — Может и твоя симпатия была ложью, раз ты резко изменился? — слова, составленные в данный вопрос, слетели непроизвольно. Нежеланные мысли оказались сдернуты с языка и запечатаны в стенах кабинета. Звездоцап в бешенстве сжал сильнее ручку, заслышав легкий треск. Следом последовал резкий удар по столу, и ощутимая боль от пластмассы, которая впилась в мягкую кожу. Юноша попятился даже назад от столь убийственной ауры, которую он ощущал ранее в тюремной камере. — Пошел вон! — рявкнул озлобленно мужчина, словно желая прожечь в нем дыру. Горелый молча поспешил покинуть кабинет, громко хлопнув дверью. Звездоцап перевел взгляд на руку, стряхивая прилипшие кусочки пластмассы, и резко снес настольную лампу. Грохот от разбившегося материала вызвала новую волну агрессии, которую насильно держал в себе мужчина, лишь бы не ощущать истинные чувства на всю ситуацию. Горелый по ту сторону двери прижался спиной, подняв голову: губы непроизвольно задрожали, а глаза больно защипало. Он начал быстро моргать, но ресницы в мгновение ока стали влажными. Грохот по ту сторону заставил отпрянуть от двери и чуть ли не бегом настичь собственный кабинет. Замок изнутри повернулся на два оборота, ограничивая весь доступ в данное помещение. Юноша сполз вниз по двери, обессиленно рухнув на пол. Скрывать чувства больше не было причины. Боль, рвущая душу и сердце изнутри, была невыносима. Горелый прижимал к себе колени, руками обнимая свое же тело. Голос перешел на хрип, а сам он захлебывался в слезах, вновь и вновь прокручивая то, что произошло. Этот яростный, но наполненный болью и неверием взгляд Звездоцапа, его ядовитый выкрик, снесенные на пол документы одним лишь взмахом руки. Дрожащими пальцами он коснулся головы, сжимая. Хотелось кричать о собственных чувствах и утрате. Хотелось немедленно подняться и рассказать правду, все также находясь на приступе истерики. Ощутить себя в желаемых объятиях и услышать: «все будет хорошо». — Прости меня, Звездоцап, — прорыдал Горелый, чуть ли не задыхаясь от собственной истерии. — Я так сожалею. Он поднял голову, оглядывая кабинет. Из-за слез все вокруг искажалось, щеки до безобразия стали влажными, а капли спешно скатывались вниз. Некогда любимый кабинет вдруг стал таким омерзительным. Юноша резко поднялся на ноги, открывая шкаф, и выкинул с полок все содержимое. А затем та же участь настигла и другой шкаф. Разные эмоции и чувства пожирали изнутри, желая разбудить все то, что он пытался заглушить, благодаря Звездоцапу. Горелый сбрасывает все со стола на пол, взяв в руки кружку. Звук разбитого стекла приласкал слух, достаточно вещице было коснуться пола. Осколки хрустнули под ногой, и он подобрал один. — Моя жизнь никогда не менялась, — тихо шепчет он, в ярости бросая осколок на пол, и обессиленно падает следом на колени. Успокоиться никак не получалось, мысли были заняты совершенно не тем. — Надеюсь ты довольна, Златошейка? — хриплым голосом выкрикнул он куда-то в пространство. — Надеюсь, ты счастлива? — слезы вновь подступили к глазам, не давая времени на передышку. Горелый болезненно вдохнул, губы дрожали от сдерживаемой истерики. На душе было паршиво, и каждая попытка успокоиться лишь усиливала рыдания. — Может мне стоило позволить оборвать мою жизнь? Я так устал от всего, что происходит. Я так хочу вернуться в период, когда мог справляться со всем один, — он говорил сам с собой, горько всхлипывая. Новая волна истерики накрыла все тело. С каждой попыткой успокоиться Горелый начинал рыдать сильнее прежнего, не имея возможность сдержать весь порыв эмоций и чувств. Болезненные всхлипы слетали с губ. Упираясь руками в стол, Горелый продолжил сидеть. Слезы безуспешно стекали по щекам, капая на одежду. — Я так долго убегал от правды. И не смог признаться в этом из-за страха, — губы задрожали, и он их непроизвольно поджал. — Звездоцап, я нарушил твое обещание. И так сожалею об этом, — Горелый обессиленно выдохнул, закрывая глаза. — В этой игре проигравшим вышел я, когда влюбился в тебя.