Аромат скромности

Современные отели больше не снабжены настенными часами с раздражающим тиканьем. Мир успешно переходит на полноценную электронику, забывая величие простых вещей ушедших эпох. И Частокол лишь нервно поглядывал на циферблат прикроватных часов, мысленно отдаваясь благодарностями, что на нервы не действует «тик-так, тик-так». Горелый неожиданно пошевелился, резко приподнимаясь, и оперся на руку. Он непроизвольно зевнул, открывая глаза, и в полудреме осмотрелся. Изображение плыло и отдавало черным из-за желания закрыть полностью глаза обратно. Но, заметив искаженную фигуру напротив, юноша полностью присел на кровать. Тело от столь резкого пробуждения испытало резкий холод, заставляя поежиться. Горелый сонно потирал глаза, не переставая зевать, и смог разглядеть Частокола. — Что… — тихо прошептал он, уже протирая полностью лицо в попытке отогнать желание лечь обратно спать. — Что ты здесь делаешь? — Я посмотрю тебе стало лучше, — облегченно выдохнул парень, взъерошив волосы друга. Горелый перевел взгляд на часы, ошарашенно хватая электронный циферблат. — Семь вечера? Как давно ты здесь сидишь? — Уже часов пять, — протянул задумчиво Частокол. — Уверен, за последние две недели это твой первый хороший и спокойный сон. — Подожди… — он поставил циферблат обратно. — У меня такое чувство, будто я вышел из комы или проснулся спустя долгой спячки. — Ты уснул под собственные слезы, и я не решился тебя трогать, — пояснил парень. — И выглядел таким безмятежным, расслабленным и впервые спокойным, что я пришел к выводу — это первый раз за последние две недели хорошего, здорового сна, который тебе был необходим. — Прости, Частокол, — смущенно проговорил Горелый. — Ты правда просидел здесь пять часов? — Я не мог оставить тебя, — покачал головой Частокол. — Поэтому я изучил номер, заказал еды, заверил Звездоцапа, что все со мной чудно, поговорил с обслуживающим персоналом, а также укрыл тебя пледом, ведь полотенца явно было мало, — он протянул руку и погладил мальчишку по щеке. — Но ты выглядишь в разы лучше. — Мне правда стало легче, хоть и тяжелый осадок продолжает ощущаться в груди, — выдохнул тихо юноша. — Спасибо. Не знаю, какая тебе из этого выгода, но спасибо. Частокол обиженно фыркнул: — Просто ты мой друг, к которому я привязался. И я хочу, чтобы ты больше не возвращался к тому, что переживал эти две недели. Повисло неловкое молчание. Горелый потер порезы на руках, подтянув на плечи бардовый плед. Он ощущал себя в разы лучше, но произошедшее навсегда оставит свой след. «Из всех людей я меньше всех доверял Частоколу, — горесть разочарования осела комом в горле. — И этот самый человек сделал за день больше, чем близкие и друзья». Паршивое чувство сдавило грудную клетку, заставляя поджать губы. Частокол тихо выдохнул, проводя большим пальцем по щеке юноши, создав препятствие для первой скатившейся слезы. Горелый прытко отпрянул и нижней частью ладони вытер предательскую слабость организма. — Может мне никогда не встать наравне с Ячменем… — начал было Частокол, но замолчал. — Неправильно. Я могу стать лучше Ячменя. Непроизвольная улыбка засветилась на лице мальчика, которая превратилась в смущение. — Улыбайся почаще, Горелый, — вполголоса проговорил парень. — У тебя красивая улыбка, и она безумно нравится Звездоцапу. — Так ты знаешь? — Догадывался. Но после твоего признания пять часов назад весь паззл заимел логическую картинку. Горелый ударил себя по лбу, усмехнувшись: — Я такой дурак трепаться об этом всем подряд. — Тебе нужен слушатель, — констатировал факт Частокол, взяв ладонь друга в свои. — Тот, кому ты можешь рассказать и довериться, но что-то тебе мешает. — Моя паранойя, — не стал скрывать он. — Я опасаюсь, что мои тайны будут раскрыты, как бы сильно не доверял. А, когда никто не знает, проще как-то жить. — Видимо, в юности ты пережил сильное предательство, раз испытываешь нечто подобное по сей день. — Все верно. Однажды я был опозорен перед всем классом, и это сильно отразилось на мне, а после пережил предательство друга. С тех пор, когда я раскрываюсь кому-то, то спустя время ощущаю себя паршиво. Я постоянно жду удар в спину, что все мои тайны станут явью. И сожалею, что опять рассказал больше, чем стоило. — Ты не обязан мне доверять, но я не из тех, кто выдает чужие тайны, — поспешил заверить Частокол. — Если считаешь нужным молчать — молчи. Если решил рассказать — сочту за честь. Но никогда не предам. Горелый в ответ сжал ладонь парня, поджав губы. «Я ощущаю рядом с ним впервые безопасность. Может на это влияет тот факт, что он возиться со мной, а я продолжаю доставлять хлопоты? Как я могу быть уверен в нем до конца?». — Послушай, я хочу тебе кое-что рассказать. Но только тс-с, это будет нашей тайной, — тихо прошелестел Частокол, заглянув в глаза мальчика. — Помнишь хризантемы, который ты забыл в офисе? — Да, как такое не помнить? — Они были от Звездоцапа. Он провел полдня дня в цветочном магазине, изучая значение каждого цвета и методом подбора остановил свое решение на хризантемах, даже не догадываясь, что выбрал твои любимые цветы, — продолжил он, наблюдая за Горелым. — По-твоему, как он узнал адрес? Это я подсказал. На вторую неделю он сознался мне в симпатии, и я попросил его не торопиться. Ты слишком хрупкий мальчик. Звездоцап это понимал даже без меня, находя каждый день подход и слова, чтобы не напугать. Но он заигрался в образ примерного мужчины, которым не совсем является. А ты стал неожиданно раскрываться, подобно спящему бутону, пытаясь дотянуться до солнца. Но солнце слишком высоко, а ты слишком плохо открыл лепестки, чтобы позволить получить его тепло. Удивление проскользнуло в глазах Горелого, который нервно выдохнул. Он отвел взгляд, пытаясь осмыслить услышанное. Частокол говорил серьезно, без тени насмешки, и знал больше, чем мог представить себе юноша. Приведенный в конце пример даже заставил задуматься о происходящем между ним и Звездоцапом. «Цветок, который плохо раскрылся, и солнце, которое так и не дотянулось до самой середины…» — он напряг разум, сводя брови к переносице от размышлений, и резко отпрянул от Частокола. Дыхание в один миг сбилось, вызывая дрожь. — Я понял, — уже вслух произнес Горелый. — Я слишком был увлечен желаниями, совсем забывая о своих чувствах. Как цветок, я плохо раскрылся, потому что повелся на похоть, а Звездоцап стремился не со совсем к этому. Поэтому, как солнце, он не смог добраться до моего сердца, где хранится самое нежное. Все то, что я почему-то упорно отрицал и скрывал. Частокол похвально кивнул головой, даже улыбаясь. Горелый неожиданно смутился, отводя взгляд. — Звездоцап потом купил мне другой букет. Черт, я умудрился забыть подарок от того, кто мне нравится, — он вдруг покачал головой, делая глубокий вдох. Горелый вдруг серьезно посмотрел на парня, испытывая желание поделиться всем грузом, который лег на юные плечи. Ячмень не разделял такого энтузиазма, причинив немало страданий, но Частокол был открыт и расположен к рассказу. «Снова буду сожалеть, но душой чувствую, что не могу больше молчать». — Я причинил боль нам обоим. И не просто убежал. Я сбежал… Горечь заполняла все тело, и Горелый резко подорвался с колен, выбегая из кабинета. Коллега неожиданно отскочил в сторону, но юноша даже не остановился, убегая в сторону лестничного пролета. Ступеньки расплывались перед глазами из-за слез и душной истерики до такой степени, что юноша пропустил одну и оступился. Несильный удар в стену, сердце, ушедшее в пятки, и мимолетный страх от падения в воображаемую бездну. Не давая себе время, Горелый продолжил спускаться, попутно вызывая такси. Появляться перед коллегами в таком виде было рискованно, но сейчас единственным желание было бежать. Бежать как можно дальше. Бежать и не оглядываться. — Горелый, что случилось?! — обеспокоенно выкрикнула Тростинка, а коллеги стали даже встревоженно переглядываться между собой. Но Горелый не ответил, быстро накидывая на плечи куртку и выбежал из офиса. Крик девушки канул где-то в небытие. Охранник от неожиданности даже отскочил в сторону, когда юноша со скоростью света вылетел из здания, сбежал вниз по лестнице и чуть ли не запрыгнул в подоспевшее такси. Водитель озабоченно обернулся, но ничего не сказал. Горелый посмотрел на собственные руки, заходясь в новой волне истерике. — Поехали уже! — прорыдал горестно он, шикнув на водителя. Машина тронулась с места и офис неспешно оказался позади. Всю дорогу мальчик пытался успокоиться, но попытки были безуспешны. Он и не заметил, как водитель остановился напротив подъезда. Время выхода, но тело не желало слушаться. Руки дрожали, сердце колотилось, а душа болела. — Если вам надо время и не смущает моя компания, можете посидеть. — Но… хнык… разве… — Горелый тихо всхлипывал, подняв взгляд на водителя. — Вы не теряете деньги? — Деньги, но не жизнь, — довольно мрачно произнес парень, посмотрев в зеркало дальнего вида. — Когда-то я так не смог спасти свою сестру. Горелый закрыл лицо руками, предаваясь новой волне рыданиям… — То есть ты просидел в машине водителя, захлебываясь слезами? — ахнул Частокол, скрещивая ноги. — Я был так потрясён и одновременно подавлен, что мне было не до осознания ситуации, — ответил Горелый, подтягивая упавшую половину пледа обратно на плечо. — Потом уже я вернулся домой, и прорыдал всю ночь. Казалось, будто все, что копилось все это время — вышло наружу. — И ты получил облегчение? — На первые пять минут. Но потом я начал вспоминать Звездоцапа и меня повторно накрыло. И тогда сказал себе: «Я не заслуживаю этого шикарного мужчину. Он слишком хорош для меня». — Ты такой дурак, Горелый, — обреченно выдохнул Частокол, щелкнув друга по лбу. — А история с Ячменем? Что между вами произошло? Улыбка сошла с лица, а в глазах отразилась горечь вперемешку с болью. Юноша замялся, ощущая себя загнанным в угол, и опустил взгляд. — Это… неприятные воспоминания. Ячмень оказался не тем человеком. Мой хозяин поймал меня на попытке суицида и выставил из квартиры, и в этот момент я узнал, что приехал Ячмень, — мальчик на мгновение замолк, стиснув зубы. — Тогда я был безумно рад, но теперь сожалею, что вообще с ним увиделся. Мы сняли номер на мое имя… Перешагнув порог забытого номера, Ячмень плотно закрыл дверь и резко схватил друга за плечи. Состояние Горелого обещало желать лучшего: вид подавленный, глаза и нос опухшие от постоянных слез, проскальзывала легкая бледность и намек на недоедание. Если он вообще ел. Ячмень опустил ладони и перевернул руки юноши, рассматривая свежие порезы, нанесенные поверх незаживших. Легкая агрессия вспыхнула в глазах, и он крепко сжал запястья друга. — Что ты с собой делаешь? — Ячмень, какой смысл? — только и спросил Горелый. — Я ненавижу себя. Ты прекрасно это знаешь. — Как и твое вечное нытье без повода, — недовольно шикнул Ячмень. — Не смотри взглядом побитой собаки. Горелый, ты только и умеешь, что жаловаться, ныть и привлекать к себе внимание. А эта история с Звездоцапом? Очнись уже! Он — женатый мужчина. Да, не спорю, мне было интересно наблюдать за вашими отношениями, но иногда нужно вовремя остановиться. — Я не понимаю тебя. — Объясню лучше: хватит. Ты зашел слишком далеко. В таком возрасте продолжаешь вести себя, как юный подросток четырнадцати лет. Еще и крутишь роман с начальником. Неудивительно, что его жена наняла кого-то для слежки. — Ты же мой друг… — Но это не дает мне право лгать! — вспылил Ячмень. — Ты меня знаешь: я говорю прямо. Как бы неприятно не было. Чтобы жизнь стала лучше, прекрати постоянно жаловаться и попытайся сделать хоть что-то. Горелый отрешенно отступил назад, вырывая руки из хватки друга. Легкая подавленность отразилась дрожью по всему телу. Это только что был Ячмень? Лучший друг, который всегда поддерживал и помогал? Юноша не желал в это верить. — Мне надоело играть в спасателя, — продолжил парень. — Я приехал сюда больше по делам, но не ожидал встретиться с тобой. — В смысле не ожидал? — ошарашенно уточняет Горелый, обнимая себя же. — Ты собирался умолчать? Я же твой друг. — Я дружил с тобой, пока это все не надоело, — выдохнул в ответ Ячмень. — Ты никогда не был мне братом. Нам стоит прекратить общение. Подобное признание стало ударом по самым уязвимым местам. Горелый сделал пару шагов назад, упираясь в спинку дивана. — Я доверил тебе самое сокровенное, Ячмень. — И я обещаю, что унесу твои тайны в могилу. Я никому не расскажу о том, что знаю, но и тебе стоит изменить свою жизнь. — К чему ты клонишь? — Я навел справки о тебе, — довольно серьезно подметил Ячмень. — Ты уже лежал в психиатрии по причине суицида. Неудачного причем. Май месяц, последняя неделя седьмого класса. Одноклассники, бегающие по классу, и ты за партой, режущий вены. Поверить не могу, Горелый. Горелый нервно сглотнул, борясь с подступившими к глазам слезами. Он неспешно опустился на пол, поджимая к себе колени, и закрыл уши. Воспоминания были не из приятных, но никогда не покидали. — Хватит, — тихо попросил юноша. — Просто замолчи. — Ты болен, Горелый. Тебе нужен специалист. — Ошибаешься, — голос дрогнул, послышался тихий всхлип. — Я просто нуждаюсь в поддержке и понимании. В том, кто сможет принять меня таким, кто сможет дать мне понять, что я в безопасности и нужен. — Ты живешь иллюзиями. Время меняться. — О чем ты? Ячмень повернулся к нему спиной, открывая дверь номера. Завидев людей в белых халатах, Горелый испытал душную панику и ядовитый страх, распространившийся по всему телу. Он резко подскочил с пола, пытаясь выявить пути отступления. — Ты предал меня, Ячмень! — в слезах выкрикнул он. — Я доверял тебе. — Я желаю тебе только добра, мой бывший юный друг… Тишина повисла внутри комнаты, начиная нагнетать. Частокол не мог или даже не желал верить, что тот самый светлый и прекрасный парень мог оказаться настолько отвратительным изнутри. И речь сейчас не о человеческих органах. Он крепче сжал руки Горелого внутри своих ладоней. — Мне жаль. — Не стоит, — отмахнулся юноша. — Люди приходят и уходят, каждый из них был нужен нам зачем-то. Ячмень мне показал, что в любом полете есть поддержка, которая однажды тебя отпустит. Поэтому ты должен всегда иметь собственные крылья, чтобы не разбиться. — Он сдал тебя в психиатрию? — уточняет Частокол. — Все верно, — кивнул Горелый. — Я там пробыл дня четыре, ведь знаю, как добиться быстрой выписки. Думаешь, им есть дело до суицидников? Покажи врачам, что ты якобы отказался от мыслей суицида, попей витаминчиков и — вуаля — тебя выпрут за дверь, словно давно этого ждали. — Серьезно? — не смог скрыть собственное удивление парень. — Я-то думал… — Не строй ложных надежд. После этого я ударился в полное самобичевание, где каждый вечер проводил в компании с бутылкой вина. Немного опьянения и все кажется не таким отвратительным, но оно сходит и накрывает по новой. Поэтому я стал ходить в клуб. — Твоя жизнь и правда в какой-то заднице, — Частокол сочувственно погладил друга по щеке. — Хотя и у Звездоцапа такая же. В офисе не просто наступил мрак. Мы боимся лишний раз вдохнуть, чтобы не словить его гнев. Повисло очередное молчание. Горелый впервые за две недели ощутил себя легко и спокойно, словно весь тяготивший груз в один момент спал с плеч, но не до конца. Ему хотелось поделиться чем-то еще. Более сокровенным, чтобы было с кем обсуждать столь сложные отношения. Ячмень не разделял такого энтузиазма, но может Частокол станет тем самым? Юноша прекрасно осознавал, что ему нужен такой человек. Все держать в себе было слишком опасно и вот к чему по итогу приводило. Частокол же погрузился в раздумья, не отпуская руки друга. — Знаешь… я бы хотел разобраться в своих отношениях с Звездоцапом, — неуверенно начал Горелый, ощутив жар в области щек лишь от одних воспоминаний. — М-мы… не просто гуляли или общались, — он не осмелился посмотреть в глаза друга, доставая руки, чтобы упереться в кровать, и подвинулся чуть ближе. Частокол внимательно следил за каждым его действием, боясь спугнуть. Голос перешел на еле слышимый шепот, отчетливо ощущалась аура смущения, которая исходила от юноши. — Господи, мне так неловко, — Горелый вдруг уперся головой в его грудь. — Ты не обязан, — тихо усмехнулся Частокол, положив ладонь на волосы мальчика. — Но уверен, это что-то очень интимное, иначе бы ты так не стеснялся. — Да… — еле слышно прошептал мальчишка, закрывая лицо ладонями. — Я до сих пор это помню, Частокол. Я приехал к нему чисто потому что захотел. Ночь, офис, он работал допоздна. А потом… все так неожиданно произошло. Мы целовались. Так нежно и чувственно. Но потом… Частокол, я такой плохой. Я позволил случиться этому. — Вы переспали? — уточняет Частокол, перебирая между пальцами волосы друга. — Что?! — смущенно выкрикнул Горелый, резко подрывая голову. — Конечно же нет! Но было не менее приятно. — А… Догадываюсь, — хитро улыбнулся парень. — Так у вас не просто были объятия и встреча взглядами. Значит мои догадки были верны. — Просто замолчи, — он окончательно смутился, укутываясь по самые уши в плед. Щеки отдавали заметным ярким румянцем, дыхание на мгновение даже сбилось. Несмотря на свой растерзанный двухнедельный вид, Горелый все равно выглядел по-особенному мило. — Звездоцап обходился с тобой очень нежно, не правда ли? — начал подначивать Частокол, уперевшись пальцами в кровать. — Перестань, Частокол, — довольно тихо попросил Горелый, закрывая глаза. — Все еще вспоминаешь ту ночь? — продолжил парень, осторожно обхватив друга за подбородок, и заставил посмотреть на себя. — Поверь, он ее также помнит, как и ты. Не знаю почему, но для Звездоцапа ты стал поистине самым желанным человеком, ради которого он готов пойти против своих устоявшихся правил и принципов. И то расставание доставило ему немало боли. — Я сожалею, — пролепетал Горелый, шумно выдохнув. — Правда сожалею. — И вот стоило себя так доводить? Ты мог поговорить со мной и избежать всей задницы, которая с тобой произошла за эти две недели. Посмотри на себя: пусть и не сильно, но ты расцвел. Юный Горелый становится собой. Сложившуюся ситуацию разбило неожиданное уведомление на телефоне. Горелый прытко выбрался из пледа, ступая на пол. Осознания пришло не сразу, вызывая за собой гримасу стыда. — Закрой глаза! — прокричал юноша, схватив плед с кровати. — Отвернись немедленно! Я же не одет. — Мы оба пар… Частокол не договорил, как на голову обрушился тот самый бордовый плед, лишая света и зрения. По звуку он различил открывшийся шкаф, а по шороху — одежду. Стянув с себя злосчастную вещь, он посмотрел на друга: весьма броский наряд, который в другой случай Горелый постеснялся бы надеть. — Кто вы такой и что сделали с моим другом? — Мой… знакомый говорит, что я так выгляжу лучше, — проговорил юноша, закрывая шкаф. — Я ведь разошелся с Звездоцапом и мне надо кем-то его заменить. — Ты себя хоть слышишь? — раздраженно рыкнул Частокол, поднимаясь с кровати. — Это явно не твои слова, а просто вбитые в голову в нужный момент. Он бросает плед на кровать, подходя чуть ли не вплотную к другу. Горелый делает шаг назад, упираясь лопатками в шкаф, и Частокол прикрывает глаза рукой, качая головой. Черные джинсы, весьма броский ремень, и оголенный открытый живот. Для телосложения Горелого данный наряд смотрелся как нельзя чудно, но точно не подходил к образу смущающегося всего мальчика. Данный выбор наряда придавал больше распущенности и даже легкой уверенности, которую пытался показать юноша. Эти перемены значительно напрягли Частокола. Он и ранее замечал, что после сближения с Звездоцапом друг начал вести себя немного иначе: стал чуть открытым, смелым и более раскованным. Пусть и продолжал сохраняться образ стесняющейся личности, но легкие перемены были хорошо заметны. Но сейчас Горелый предстал совершенно иным человеком. — И куда ты собрался в таком виде? Ты же выглядишь, как шл… кхм… — он резко запнулся, не желая произносить такие пагубные слова в слух. — Каждый вечер я прихожу в одно и тоже место, — пожал плечами Горелый. — А потом возвращаюсь самобичевать. Иногда появляется мой знакомый и тогда мои планы немного меняются. — Не хочу даже знать. Горелый недовольно стукнул Частокола в плечо. — Он обеспечивает меня алкоголем, а не постелью, придурок. Я не сплю ни с кем, даже когда изрядно выпью. Уважать себя хоть как-то надо. — Или ты просто стесняешься, ведь все еще девственник, каких поискать, — съязвил парень. — Ты идешь? — прямо спросил Горелый, не желая продолжать дискуссию. Колебался Частокол недолго. Оставлять юношу одного было слишком рискованно, как и желание узнать, как он развлекается каждый вечер. Может повезет и Частоколу выпадет шанс познакомиться с тем самым мутным знакомым, который воспользовался ситуацией и советует пагубные привычки в виде открытого наряда и будущей зависимости от алкоголя, если Горелый не вскроет вены раньше времени. Наблюдать за резкой сменой поведения было непривычно. Частокол слышал от Звездоцапа, что этот мальчик быстро переменчив в настроении, но видеть и слышать — не одно и тоже. Вместе они покинули номер отеля, садясь в такси. Парень отметил про себя, что, даже пытаясь казаться через чур уверенным и гордым, скрытая неуверенность и двухнедельное состояние слишком хорошо читались в глазах. Горелый пытался играть роль того, кем не являлся. Цветок, который пытается раскрыть несуществующие лепестки, и не позволяющий солнцу дать себе тепла, чтобы спокойно жить дальше. «Может… мне стоит позвонить Звездоцапу? Но насколько это решение будет верным?». Сомнение преследует всю жизнь. Никогда не знаешь, какое из действий будет наиболее выгодным и правильным. Всегда совершишь где-то ошибку, когда думал: «так будет лучше». В такие моменты есть лишь две фразы: «лучше бы не влезал» и «лучше бы влез». И сейчас перед таким выбором находился Частокол: два пути, но пройти можно лишь по одному. Две дороги, будущее которых туманно. Принятое решение будет иметь последствия, которые не обратить. «Я уже сделал ошибку, когда солгал Горелому шесть часов назад. Какова вероятность, что я снова не ошибусь, если позвоню? А если не позвоню?». Душа металась внутри тела, не зная, как лучше поступить, что сделать. Частокол видел по взгляду, как Горелый изнывает от отсутствия Звездоцапа и как сам Звездоцап изводит себя мыслями. Сейчас будущее этих двоих зависело от обычного паренька, который неожиданно был втянут во всю смуту событий. «Что мне, черт возьми, делать? Какое будущее выбрать для них? Имею ли право решать такое? — в панике задумался Частокол, раздраженно глянув в окно. — Жизнь никогда не была сладкой на вкус, но у Горелого она с рождения покрыта толстым слоем горечи. Может ли Звездоцап стать той сладкой вишней, которая разбавит весь неприятный привкус?» Когда чья-то судьба зависит от выбора другого, то это больше напоминает испытание. Проверка прочности, логики и собранных фактов. Выбор, который повлияет на всю жизнь. «Почему я стал связующим звеном в этом всем?». С другой стороны, поведение Горелого заметно напрягало даже такого чёрствого человека, как Частокола. За всем этим распущенным пьяным поведением юноша пытался скрыть глубокие шрамы внутри себя и не способность сражаться с неудачами. Глядя даже сейчас на Горелого, он видел, как мало приятно ему находиться в таком наряде и в машине в целом. Горелый ощущал дискомфорт, но старался не показывать этого. «Ты все еще остаешься тем мальчиком, который понравился Звездоцапу. Должен ли я звонить?». Машина остановилась возле клуба. Яркое удивление отразилось на лице Частокола, достаточно было заметить здание. Ночной мороз неприятно кусал за щеки, заставляя поежиться. Горелый шумно выдохнул облачко пара, последовав вперед. Огромная широкая черная лестница с зеркальными черными стенами. У самого порога стоял охранник, а вход был перекрыт ограждение с красной лентой. — Доброй ночи, — кивнул юноша, показывая визитку. — Он со мной. Мужчина покорно кивнул и снял крючок с ограждения, пропуская двух друзей вперед. Частокол ошарашенно обернулся, не веря собственным глазам. — Это шутка такая? — спросил вдруг он, глянув на Горелого. — Откуда у тебя бесплатный допуск в клуб «Crystal Hall»? Это же один из самых лучших клубов города. Сюда пускают только девушек, парни же платят за вход. — Я же говорил тебе про знакомого. Он меня обеспечил этим. Горелый открывает дверь, и они оказываются внутри здания. Длинный черный коридор с приятным ярким светом, в конце которого находилась стеклянная дверь. На стене висели зеркала. Частокол был прекрасно ознакомлен с интерьером клуба, ведь иногда пропадал здесь с Звездоцапом, но порой даже богатые люди любили снисходить в более простые места. Один из которых однажды посетил Горелый и устроил великолепные танцы. Девушка за стойкой тепло улыбнулась Горелому, и они обменялись многозначительными взглядами. С двух сторон находились темно-бордовые мягкие диваны с круглым столом. Черные оттенки клуба могли бы навести мрачность, но они прекрасно гармонировали с белым, золотым и бордовым, придавая ночной этюд. Огромная люстра, переливающаяся в белом свете. Горелый и Частокол сдали куртки, следуя в сторону уборной, которая выглядела не менее богато. Девушки здесь находили возможность сделать прелестные фотографии, учитывая, что была отведена небольшая комната для «ожидания». Мягкий диван от стены к стене, зеркало в золотой раме в пол. Черные, белые и золотистые оттенки украшали данную комнату. Выглядело недурно и весьма богато. — Когда я оказался здесь впервые, то решил, что сюда ходят исключительно богатые, — нарушил тишину Горелый, глядя в зеркало. — Но, как оказалось, доступ сюда имеют все, у кого есть деньги. Не важно сколько, главное, чтобы было на что напиться и оплатить счет за девушек. Каждая вип-зона забронирована, а юные танцовщицы заставляют обратить внимание на себя. — Я ждал любой клуб, но никак не кристалл холл, — с сомнением ответил Частокол. — Ты все еще помнишь те танцы? — смутился мгновенно юноша. — Считаю тот поход крайне удачным, — усмехнулся парень, следуя к выходу. Они пересекают небольшое расстояние и заходят в самый центр всего веселья. Музыка была слышна снаружи, но здесь совсем иная атмосфера и восприятие. Юные тела ударились в танцы, а более взрослые делали очередной заказ, наблюдая за ними, как за очередной жертвой. Музыка, на удивление, не давила на уши и к ней быстро привыкал. Даже моментами казалось, что можно сделать еще громче. Частокол начал осматриваться — это место такое же, как он его запомнил. В темных прекрасных тонах, с уже занятой одной вип-зоной в самом углу. За барменскими стойками находилась приличная сцена, куда неспешно на высоком тонком каблуке вышли две девушки. Плавные движения руками, пару раз качнули бедрами, нога вправо, нога влево, кисти рук и пальцы — это зрелище завораживало многих, но не всех. Помимо основной сцены, находились две небольшие, но с шестами. Частокол отметил, что нечто подобное было в том клубе, где свои возможности некогда показал Горелый. — Слушай, что будем делать? — спросил парень, когда они остановились почти в центре помещения. Частокол осматривался по сторонам, уже позабыв, сколько людей сюда приходит ночью. — Для начала пропустим по бокальчику, — предложил Горелый, проследовав к барной стойке. — Два виски, пожалуйста. — Ты не перестаешь меня удивлять, — проговорил неуверенно он, облокотившись на стойку. Горелый же нахмурился, подпирая щеку рукой. — Что с тобой? — Я никогда не расслабляюсь, — ответил он, кивнув бармену, и отпил из стакана. — Люди здесь находят облегчение, освобождаются, но не я. Сколько бы не выпил, все равно что-то не дает освободиться. — Главный гость программы здесь не алкоголь, — покачал головой Частокол, отпивая. — А твое состояние. Если ты приходишь в надежде забыться в алкоголе — получишь. Но ты явно приходишь сюда по другой причине, которая и дает тебе этот выпуск эмоций. Горелый промолчал, отворачиваясь. Песня сменяла одна за другой, подростки вовсю отрывались на танцполе, некоторые девушки даже принимали попытку соблазнить парней. Монеты без устали звенели в кассах барменов, шелестели крупные купюры, ласкающие слух более скромных спонсоров. Какие же деньги крутят в данных заведениях. Девушки спустились с шеста, вальяжной походкой проходя мимо остальных. Вновь зашелестели купюры, запрятанные под лямки бюстгальтера и в сами чашечки, тонкая резинка стрингов также прекрасно походила для держания денег. Трогать девушек строго запрещалось, но не глазами. Сколько холостых парней успели раздеть их взглядом — не счесть. Частокол раздраженно уперся в мобильный телефон, допивая второй стакан виски. Горелый крутился рядом, но внимания не привлекал. «Если он снимает стресс тем, что пытается здесь напиться, то я тогда шакал, — пронеслись в голове мысли. — Горелый меня где-то дурит, но я впервые не могу понять… — раздражение неприятно покалывало подушечки пальцев. — Что веселого стоять и ничего не делать? Хотя… точно также ведет себя Звездоцап. Но он хотя бы бронирует вип-зону, чтобы как-то веселее было. И шест, и девушки, и алкоголь, — он резко мотнул головой, открывая диалог с Звездоцапом. — О чем я думаю только?». Новых сообщений не было, но мужчина заходил не так давно в сеть. На сцену вышел ведущий, зажигая всех присутствующих. — Давайте все вместе! — прокричал в микрофон он, и присутствующие запели в унисон: — До встречи на танцполе, там алкоголь в кока-коле! Частокол тихо фыркнул себе под нос, выключая телефон. Боковым зрением он уловил, что рядом пустует место. Горелого нигде не было. — Куда делся? — встревоженно спросил сам себя он, начиная оглядываться. Но в такой темноте пьяных тел сложно высмотреть хрупкого мальчика, забитого жизнью. Если только искать по шрамам на руках. Частокол обеспокоенно начал метаться на месте, не решаясь зайти в толпу. Так он точно никого не найдет. — Вы не видели мальчика? Вот такого роста, стоял рядом. — Ушел куда-то туда, — махнул в сторону бармен. «Блеск! — раздраженно подумал парень, заходя в толпу.» Наблюдать за тем, как совсем молодые девушки открыто заигрывают с более взрослыми мужчинами, было не совсем приятное зрелище. С виду толпа кажется единой и обычной, но заглянуть внутрь — это как открыть давно спрятанный на чулане сундук. Одна похабщина и пошлость. Эти тела, которые прижимаются к друг другу, совершенно незнакомые друг другу лица, позволяющие чужим пальцам скользить по своему обнаженному телу, запуская ладони в зону декольте. Пьяные, мутные взгляды и довольные, глупые улыбки. В воздухе царил аромат кальянов, алкоголя и парфюма. Где-то по углам ошивались наркодилеры, вталкивая клубный экстази каждому, у кого есть деньги. Среди обычных пьяных ребят стали появляться и те, что успели словить кайф от галлюциногенов. Частокол любил и одновременно ненавидел этот клуб. С ним сотрудничал Звездоцап по поставке легких наркотиков, поэтому имел немало привилегий при бронировании особых зон. Но сам парень не всегда разделял этот энтузиазм, становясь дотошным. Эти дети постепенно подсаживались на наркотики и похабный образ жизни, бросали школы, попадали в лечебницы, а сколько девушек из-за отсутствия самосохранения уехали отсюда и больше не вернулись. Клуб — это место для развлечений, но и одновременно легкая клетка для юных бабочек. Есть приличные и хорошие парни, которые проводят хорошие ночи, а есть и те, кто держит иные цели. Здесь каждая девушка на каблуке. Чем выше — тем лучше. Короткие шорты, позволяющие показать длинные красивые ноги. «Это красиво, когда в меру. Но все эти люди только и думают нижней частью тела, — размышлял Частокол, пытаясь выискать потерянного друга. — Потом о таких пишут в новостях. Там убили, тут убили, здесь изнасиловали. А как же? Когда сама запрыгнула к нему в машину, потому что думала не тем местом.» Найти Горелого с каждой минутой превращалось в «миссия невыполнима», а взгляд все чаще падал на телефон в руке. Но Частокол отказывался менять выбор собственного решения. «Звездоцапу здесь нечего делать». Чуть не столкнувшись с изрядно напившейся девушкой, парень брезгливо повел носом, выловив случайно взглядом Горелого. Юноша с чего-то довольно и даже глупо смеялся, не совсем соображая происходящее. Компания состояла из незнакомых людей, которые были в примерно похожем состоянии, а в руках одного из них мелькнул небольшой пакетик. Взгляд был туманный и неясный. Частокол с опаской протиснулся к ним, резко выхватывая друга из зоны поражения. — Я тебя искать должен? — Успокойся, — отмахнулся весело Горелый, пошатнувшись. — Я встретил знакомого. Он обещал подойти через пару минут. — Это… не алкоголь, — сделал заключение он, рассматривая юношу. Взгляд быстро прошелся по телу, заострившись на кармане. — Эй, ты что делаешь? — возмутился неожиданно Горелый, не успев перехватить пакетик, который вытащили из кармана. — Ты подсел на наркотики?! — разъяренно рявкнул Частокол, сжимая в ладони злосчастный пакетик. — Горелый, твою мать, это же крест жизни! — Я еще никуда не подсел, — весьма вяло покачал головой юноша. — Еще нет. Частокол раскрыл ладонь, глядя на пакетик, в котором лежали круглые небольшие таблетки штук пять. Он повторно сжал их, желая раздробить, но ничего не вышло. — Это же экстази, Горелый, — продолжил раздражаться он. «Чертов экстази, который поставляет Звездоцап! Можно ли это назвать кармой?» — Знаменитый клубный наркотик, галлюциногены, которым травят каждого желающего. Даже после окончания действия, галлюцинации преследует еще пару часов. Так ты забываешь свою боль? — Он дает легкую галлюцинацию. И пробую я всего в третий раз. Он не опасен, — радушно пожал плечами Горелый, глупо улыбнувшись, а затем обнял себя. — Хоть где-то моя жизнь идет так, как хочется. — Нет наркотиков, которые бы не вызывали зависимость, — прошипел Частокол, спрятав экстази в карман. — Да, эти вызывают длительный эффект, ведь совсем легкие. Но ты окончательно свою жизнь испортишь. — Ты не умеешь веселиться, — обиженно проговорил юноша. К ним неспешно приближался незнакомый парень весьма броской внешности. Окрашенные пряди заставили Частокола напрячься, а чувство дежавю никак не покидало. «Мог ли я его где-нибудь видеть?». Незнакомец приобнял Горелого за талию, притянув к себе. — Что происходит? У тебя проблемы? — О-о-о, Часто-о-о-кол, — протянул довольно Горелый, резко отпрянув от парня. По глазам было видно, что юноша не одобряет чужое касание собственного тела без ведомой на то причины. — Это — мой знакомый. Темнохвост. — Невозможно… — шепотом проговорил Частокол, ошарашенный увиденным, но затем быстро взял себя в руки. — Горелый, поехали домой. — Горелый развлекается, не видно разве? — самодовольно влез Темнохвост. — И мы будем танцевать. — Танцевать? — переспросил Горелый. — Танцевать? — повторил Частокол. Темнохвост в ответ схватил юношу за запястье, затянув на сцену с шестом, где уже стояло пару человек. «Не верю своим глазам. Это точно происходит со мной?». Темнохвост принимал легкую попытку танцевать, лишь шевеля плечами и делая что-то вальяжно руками. Пока он двигался, Горелый ощущал себя крайне свободно и не так смущенно, и танцевал более открыто. Но пару раз ударялся ладонью об шест, пока в один момент не обхватил. Темнохвост мягко снял его руку, покачав головой, и притянул к себе. Горелый от неожиданности даже замер, не сводя с него туманный взгляд. Они были на опасно близком расстоянии, а этот самодовольный парень осторожно взял юношу за подбородок, проведя пальцем по нижней губе. Частокол в панике заметался на месте, не совсем понимая, что следует предпринять. Темнохвост не собирался делать что-то большее, но явно играл в дразнилку. «Какие же галлюцинации испытает Горелый, что так смело не сопротивляется?». Пакетик экстази нервировал еще больше, заставляя сжать телефон в руке. «Ладно, я переверну ваши судьбы». Частокол набрал номер Звездоцапа, покинув место громкой музыки с тревогой на душе за Горелого. Пару гудков и по ту сторону раздался бархатный, но раздраженный голос: — Чего тебе? — У тебя десять минут, чтобы спасти Горелого в клубе «Crystal Hall», — быстро проговорил он. — С чего бы меня ехать? — безразлично протянул мужчина, включая поворотники. — Если ему хочется веселиться, то пусть. Мне нет до него дела. Нас ничего не связывает больше. — Темнохвост. Одно имя, но сколько агрессии оно способно вызвать. Частокол готов был поклясться, что слышал шипение и ругань. — Он все еще важен для тебя. Так что перестань гордиться и тащи сюда свое прекрасное тело. — Следи за ним, — бросил Звездоцап и завершил вызов. Сердце колотилось, как бешенное, но больше от волнения. Спустя две паршивых недели эти двое снова воссоединяться, но в неприятных обстоятельствах. Частокол до последнего не желал пересекать их дороги, желал лучшего момента, но этот мутный тип Темнохвост запустил свои корни слишком глубоко. Он медленно ломает Горелого, подсаживая не просто на ущербный образ жизни. На наркотики, которые окончательно доведут его до плавающего трупа где-то в канаве либо от вскрытых вен, либо от передоза. Частокол не мог этого допустить. «Ты пережил столько дерьма в своей жизни. Ты заслуживаешь счастья, но не таким образом». Ожидание было томительным, но неожиданно чья-то ладонь легла на талию, и парень резко развернулся, попав кулаком в ладонь. Звездоцап похвально кивнул, чувствуя напряжение со стороны. — Хотел бы я получить объяснительную в письменном в виде на тему: «как я нае… обманул начальника и допустил попадания Горелого в клуб», — недовольно прорычал мужчина, выкрутив запястье Частокола, который заскулил от боли. — Какого дьявола здесь происходит? Две недели ни слуха, ни духа. — Ой-ей-ей… — прошипел парень, пытаясь стерпеть боль. — Я сам узнал только сегодня. Горелый позвонил. — Ах, Горелый позвонил? — театрально удивился Звездоцап, еще хуже выворачивая запястье. Частокол даже ахнул. — А я-то думал, что у тебя проблемы с Крутобоком. — В-виноват… — прошептал одними губами он, глубоко вдохнув, когда запястье оказалось свободным. Неприятное болевое ощущение пульсировало словно в самих венах. — Его состояние отвратительное, но я не рассчитывал на такие повороты судьбы. — Мой зайчик свелся с Темнохвостом. Блеск, ничего не скажешь, — ядовито рыкнул Звездоцап. — Хотел бы я знать все, но сейчас это на втором плане. — Обещаю, я расскажу тебе, но позже. Их компания там, — кивнул Частокол в сторону сцены, замечая, как поменялся во взгляде старший брат. Он и сам повернул голову, прикрывая рот здоровой рукой от удивления. «Чувство дежавю сегодня преследует чаще обычного», — подумал он, но затем опасливо сделал шаг в сторону. — Я забыл упомянуть. Звездоцап повернул голову обратно, замечая в руке парня пакетик с экстази. Ярость вспыхнула во взгляде, и он вырвал злосчастный наркотик, сжимая в руке. — Только не говори, что это херня в его организме, — прорычал мужчина, переводя взгляд обратно на Горелого. Досадливое шипение издалось из глотки, ведь эти самые наркотики он лично передавал заведующему клуба. — По его словам принимает в третий раз. — Поймать Темнохвоста, — приказным тоном проговорил он, направляясь в сторону сцены с шестом. Частокол встретился взглядом с Темнохвостом, который резко сорвался прочь из клуба. Горелый ощущал себя свободно и легко, подняв руку повыше, и схватил шест. Находится в маленькой толпе танцующих на сцене было не менее комфортно, чем делать нечто подобное на глазах у всей толпы. Когда в тебе намешаны алкоголь и наркотическое вещество, думать о рамках приличия нет времени. Они стерты. Юноша довольно опустил свободную ладонь на живот, еле касаясь оголенной кожи, и плавно качнул бедрами в разные стороны. Звездоцап стиснул зубы, не желая завораживаться эстетикой прекрасного юного тела в темноте, которое больше выглядело, как наживка для тех, кто не боится рисковать. Он не видел Горелого две недели, но ни на одно мгновение не забывал, как выглядит. Юноша соблазнительно опустился ниже, выгибаясь в спине, и встретился взглядом с Звездоцапом. От неожиданности он даже утратил равновесие, но прытко приподнялся. В этот секундный промежуток Звездоцап резко схватил Горелого за запястье, дернув на себя. Ужас закрался в сердце, ощущение легкого полета навело панику, а не ощущать твердую землю под ногами было еще страшнее. Он плавно попал в крепкие руки мужчины, которые придерживали чуть ниже ягодиц, а ладонями уперся в самые плечи, крепко сжимая пальцами. Юноша смотрел на объект собственной любви мутным взглядом, пытаясь распознать не мираж ли это все. Звездоцап довольно резко поставил Горелого на пол, но не выпустил из рук. — Красивый мираж, — сделал неверное умозаключение он, глупо хихикнув. — С каждым разом все лучше. — Если я тебя изнасилую, на утро ты сочтешь свою искусанную шею за мираж? — фыркнул недовольно Звездоцап. — Может быть, — игриво протянул Горелый, прикусив губу. — А может и нет. Но мы всегда можем проверить, что скажешь? Мужчина в ответ довольно грубо схватил его за локоть, заставляя следовать за собой. Юноша принял попытку вырваться, но лишь доставил себе неприятный осадок боли. Музыка осталась позади, позволяя не переходить на крик и хорошо слышать даже себя самого. Звездоцап ударил Горелого спиной в стену, нанося следом удар ладонью подле головы. Юноша от неожиданности вздрогнул, вжимаясь в холодное препятствие лопатками. — С каких пор ты употребляешь наркотики? — С тех пор, как тебя не стало в моей жизни, — обиженно промурлыкал он. — Да и моя жизнь то еще дерьмо. Даже Частокол не знал всей правды, хах. Видел бы ты его лицо, когда он застал меня в предсмертном состоянии. Нахрен он спас меня? — раздражение отразилось в голосе. — Фильтруй речь, — прошипел мужчина, хватая его за щеки. — Ты где таких слов набрался? Что стало с моим мальчиком? — Для миража ты слишком натуральный, — проворчал Горелый. — И причиняешь боль. — Не имея полной картины мне сложно с тобой говорить, — тихо выдохнул Звездоцап, отпуская его. «Мне нужно держать себя в руках». Какую бы ярость и раздражением он сейчас не испытывал, но своим поведением мало чем поможет. Горелый находился под действием экстази и мог нести всякую чепуху вплоть до абсурдных желаний. Мужчине только оставалось сохранять самообладание и следить за состоянием подопечного. — А ты попробуй не говорить, — достаточно кокетливо произнес юноша, обхватывая его руками за шею. — Прекрасный мираж. — Я реальнее, чем ты думаешь, — беззлобно проворчал мужчина, слегка отстраняясь. — Тс-с… — прошептал Горелый, прикладывая указательный палец к его губам, и приподнялся на носочки. — Ты много говоришь, папочка. От подобного обращения Звездоцап даже опешил, открыто чувствуя опасность. Горелый не различал реальность и собственные галлюцинации, или не желал различать из-за слишком безмятежного, но кайфового состояния. Хотелось бы знать всю целостность происходящего, но пока он питался только тем, что имеет. Наркотики, алкоголь, клуб и Темнохвост — главные составляющие, которые ничего не дают. — Пожалеешь ведь потом, — только и сказал мужчина. — Вся моя жизнь — сплошное сожаление, — протянул Горелый, закатив глаза. — Одним большим — одним меньше. Какая уже разница? — Есть действия, которые могут иметь последствия на всю оставшуюся жизнь. — Настоящий Звездоцап никогда бы сюда не приехал. А знаешь почему? Потому что я послал его. А он послал меня в ответ, — на этом моменте юноша горестно выдохнул, прикладывая руку к голове. — И каждый раз я задавался вопросом: «Нужен ли я буду ему такой?». Звездоцап промолчал, позволяя Горелому предаваться размышлениям. Юноша заметно пошатнулся, упираясь руками в его плечо. — Кому такой нужен? — неуверенно продолжил он. — Звездоцапу нравится скромность, а не то, что я из себя представляю. Застань он меня вместо Частокола, тысячу раз бы пожалел, что вообще проявил симпатию. — Не желаешь сам спросить его? — нарушил молчание Звездоцап, обеспокоенно глядя на юношу, речь и понимание которого становились все более заторможенными. — Ты как себя чувствуешь? — Что-то мне не хорошо… — весьма вяло протянул Горелый. Ноги резко подкосились, перед глазами все поплыло. Мужчина резко подхватил его в области спины, удерживая от падения на пол, и присел. Его голос отдался где-то в недрах памяти, сменяясь тишиной и полным мраком. Голова безвольно повисла, тело обмякло. Звездоцап осторожно положил ладонь, прижимая потерявшего сознание юношу к себе. Волнение отразилось неприятной дрожью в руках, и он бережно поднял Горелого на руки, боковым зрением улавливая движение. — Прости, он сбежал на выходе, — тяжело выдохнул Частокол, упираясь ладонями в ноги. — Я обошел несколько раз, но так и не нашел следов. Хорош, зараза. — С ним разберемся позже, — весьма сухо произнес Звездоцап, глядя на спящего мальчика. — Этот Темнохвост не просто сын моего партнера по бизнесу. Он хорошо разбирается в наркотиках и психологии человека. А еще явно давно знаком с Горелым, — он вдруг резко глянул на Частокола, который выпрямился, как по струнке. — Я отвезу Горелого к себе, а после дам знать, где встретимся. Я слишком долго отсиживался в стороне, и посмотри, к чему это привело. Больше я его не оставлю. Частокол молча кивал, до конца не понимая, какие чувства испытывает по отношению ко всей сложившейся ситуации. Он слышал в голосе Звездоцапа плохо скрытую заботу и волнение, а во взгляде отражалась легкая нежность по отношению к Горелому. Двухнедельная разлука неожиданно быстро подошла к концу, но вместе с ней выявилась новая проблема, которую теперь не придется решать в одиночку. Самое время расставить все точки и закрыть пробелы. «Может ли это означать, что я принял верное решение?».