Аромат скромности

Мрак. Тишина. Покой. Впервые душа не чувствовала. Будто и вовсе не существовала больше в этом мире. Болезненное ощущение оседает в горле, слух улавливает звук ворчания, а в нос ударяет приторный аромат. Горелый морщится, подавляя подступивший ком, и вяло пытается принять попытку пошевелиться. Тщетно. Через силу открывает глаза, делая нервный вдох. Сладко-медовый аромат вскружил голову, призывая чувство тошноты, которую он мгновенно попытался подавить. Мутило не по-детски, с примесью горечи. Ощущения были не из лучших. Горелый делает еще один нервный вздох, устраиваясь поудобнее на переднем сиденье. Ночь мелькала за окном, внутри салона было достаточно тепло. Спиной он ощущал даже легкий жар, поэтому не сразу заметил, что сидит без куртки. В горле першило, а выпитый алкоголь с примесью наркотиков грозился выйти наружу, лишь бы избавить организм от вредоносных токсинов. Вместо разбитой души Горелый чувствовал лишь тошноту и желание избавиться от паскудного состояния организма (до такой степени он пребывал в болезненном состоянии). — Ублюдок! Кто тебе права выдал за такую езду?! — Звездоцап резко высунулся в окно, открыто ругаясь, когда обезумевший водитель посмел подрезать. — Я запомнил твой номер, мудила! Ты еще ответишь! Мелкая кочка, на которую наехал автомобиль из-за чудом избежавшего столкновения, заставила юношу подскочить. Он резко прижал ладони к нижней части лица, поджав губы. «Еще один такой прыжок и меня точно вырвет…». — Как ты? — Звездоцап бросает мимолетный взгляд на бледно-зеленого мальчишку, не желая сильно отвлекаться от дороги ночью. — Мне кажется я сейчас умру, — Горелый кривиться от неприятного ощущения. Состояние переходило в опасную зону. Голова пошла кругом, и он зажмурился. Горечь осела на языке неприятным привкусом, отдаваясь комом в горле. Дыхание стало нервным, болезненным. Юноша прикрыл рот ладонью. — О нет-нет-нет, только не в машине, — резкий тон Звездоцапа даже вызвал табун мурашек. Он вгляделся в мрак ночи, плавно сходя с главной дороги к обочине. Достаточно автомобилю было притормозить, Горелый в спешке выскользнул наружу, скрываясь в темноте хвойного леса. Звездоцап только и успел, что услышать шорох листвы под знойным зимним ветром. Куртка осталась на заднем сиденье. Он быстро отстегнул ремень безопасности, потянувшись за рюкзаком, и достал небольшую упаковку салфеток с бутылкой воды. Выйдя из машины, мужчина прытко последовал в лес. Горелый, слегка сгорбившись, стоял около дерева и в отвращении откашливался. Ветер коснулся кожи, вызывая новую волну дрожи от морозного холода из-за достаточно легкого наряда. — Идиотина, я же не одевал тебе куртку, — заботливо зашипел Звездоцап, притянув его в свои объятия и распахнутое настежь пальто. Словно маленького ребенка, он с горем пополам засунул юношу в куртку, застегивая. — Заболеть хочешь? — Мне так плохо, — болезненно проскулил Горелый, утыкаясь носом в грудь мужчины, от которого исходило легкое тепло. — Я никогда не испытывал такое от наркотиков. Ветер на мгновение затих, будто прислушиваясь к разговору двух сердец в своей обители. Звездоцап осторожно вытер влажной салфеткой уголки синевато-бледных губ Горелого, который впервые не смутился. Наблюдать за состояние мальчишки было невыносимо. Юноша резко отвернулся, прижимаясь ладонью к дереву, и вобрал холодную воду в рот. Зубы предательски заныли от резкой смены температуры, и он хрипло выплюнул ее обратно. Звездоцап молча покачал головой, тихо выдыхая, и сгреб юношу в свои руки, уводя к машине. — Хоть бы воспаления никакого не было… — тихо ворчал он столь короткий путь обратно, пока полностью не усадил подопечного на сиденье. — А если в больницу попадешь? Или бронхит какой словишь? Горелый обессиленно поднял глаза, улыбнувшись. Забота со стороны была чем-то сверхъестественным в данной ситуации, но так грела душу. Машина тронулась с места. — Как ты? — избитый вопрос вновь повис в воздухе. — Ты не представляешь, как мне плохо, — Горелый прикрыл лицо ладонью. — Никогда такого не было. — Мы с Частоколом пришли к выводу, что в этот раз ты опробовал не экстази, — задумчиво произнес мужчина. — Тот пакетик был для отвода внимания. Экстази не вызывает подобной реакции организма. — Я не ел нормально более двух суток, — пожал плечами он. — Поверь, это не совсем влияет. Если твой организм настолько яро выводит токсины, значит это был не экстази, — он сбавил скорость, уже уделяя чуть больше свое внимание юноше. Взгляд был серьезный, но не скрывал открытой тревоги. — Пока ты спал, я поговорил с Частоколом. Он мне рассказал все, начиная с твоего резкого звонка и заканчивая наркотиками в клубе. — Оу… — только и смог вымолвить Горелый, глядя на собственные руки, порезы которых скрывали рукава куртки. — Так ты… в курсе? — он нервно сжал запястья. — Когда Частокол сознался, — нехотя начал Звездоцап, — после нескольких угроз, я сразу осмотрел твои руки. — Хах, вот как… — Горелый нервно отвернулся. «Больше нет смысла прятаться». Ком неприятной горечи сдавило горло, и он уперся руками в собственные ноги. Бороться за свое достоинство не было сил и желания. «Рано или поздно он бы все равно узнал». Горелый издал странный хрип, заерзав на месте. — Что-то меня мутит… — Додумался употреблять наркоту с алкоголем, — раздраженно фыркнул Звездоцап и заметил, как значительно побледнел его собеседник. — Лучше останови машину, — еле слышимый шепот слетел с губ, а сам Горелый готов был сложиться пополам от боли, которую испытывал. Мужчина невольно хмурит брови, не способный впервые вынести подобное состояние со стороны. «До чего же ты довел себя, глупый». Он вновь останавливает машину на обочине дороги, а дверь со стороны также быстро открылась, как и при первом разе. Холодный ветер пытался извлечь все тепло, которое находилось внутри салона, но безуспешно. Звездоцап нервно постукивал указательным пальцем по рулю, не сводя взгляд со стороны леса, пока там не показалось движение. Горелого несильно пошатывало в разные стороны, взгляд был подавленным. Оказавшись внутри салона автомобиля, он прикусил губу и закрыл лицо ладонями. Подобная реакция не только озадачила, но и выбила из колеи. Звездоцап потянулся к нему, успокаивающе погладив по волосам. — Что случилось? — После всего, что произошло, я предстаю в таком виде, — голос дрожал от бессилия, а по щеке прокатилась слеза, оставляя влажную дорожку. Горелый проблематично переживал ухудшения состояния организма, что всегда сопровождалось слезами из-за боли и желанием уснуть и не проснуться, лишь бы не чувствовать столь отвратное состояние. — А еще мне так плохо, что я хочу умереть. Мне кажется, я попал в настоящий кошмар. У меня ужасно болит живот, сводит тело от холода, тошнота не проходит. Я скоро выблюю собственные органы, если это не прекратится. Звездоцап поджал губы, чувствуя собственное бессилие. Он не мог облегчить страдания мальчишки, хоть немного избавить от тех последствий ошибки, которую он умудрился совершить, и поэтому мягко перенес руку на талию, поднажав в свою сторону. Горелый поддался такому не сильному напору, оказавшись в объятиях. Зажмурившись, он позволил мужчине гладить себя по волосам в успокаивающем жесте, и прижал пальцы рук к губам и подбородку. Тело непроизвольно вздрагивало, заставляя напрягать мышцы и тревожить не без того больной желудок от тех испытаний, которые сегодня прошел. — Твое состояние временное, — тихий шепот раздался над ухом и подействовал, как легкое успокоительное. Грудь вздымалась в такт дыханию, наводя смуту в душе Горелого. — И его надо пережить, как обычное отравление в школьной столовой. С другой стороны — это хороший урок, как ты бываешь порой безрассуден. — Блять! — шикнул горестно юноша, резко отпрянув. Звездоцап не успел среагировать, как от Горелого и след простыл, настолько быстро был покинут салон автомобиля. Мужчина лишь ошарашенно посмотрел вслед, озадаченный больше произнесенным словом нежели поведением. Легкое сочувствие куснуло под ребрами, сменяясь тревожностью. Оповещение на телефон отвлекло от мрачных мыслей: «Ты ведь позаботишься о нем?». Звездоцап беззлобно фыркнул на такой провокационный вопрос со стороны Частокола, но без ответа не оставил: «Не отвлекай меня от дороги». В этот самый момент вернулся Горелый. — Это что сейчас было? — Если ты не заметил, я умираю. — Я про твой резкий уход. Несмотря на паршивое состояние, на лице юноши вспыхнул румянец стыда. — Значит мне не послышалось, — неспешно протянул Звездоцап. — Замолчи… — Горелый отвернулся к окну. — Ты говорил что-то про экстази. — Ах, точно! — опомнился мужчина, возобновляя путь. — Я хорошо ознакомлен с наркотиками, которые поставляю. И мы пришли с Частоколом к выводу, что в этот раз тебе подсунули спайс. Довольно распространенный наркотик, который выкуривают. — Не припомню, чтобы брал сигарету в рот, — напряженно произнес юноша, прикладывая ладонь к виску. — Или не хочешь помнить. В любой случае все сходится. Горелый повернул голову, озадаченно вскидывая бровь. Звездоцап на долю секунды закрыл глаза, но, когда открыл, взгляд открыто выражал холод и даже легкую озлобленность, раздражение. Юноша от неожиданности даже поежился, продрогнув до самых костей, как от самого настоящего зимнего мороза. От мужчины исходила опасная аура смерти, которая не обещала ничего хорошего. Нечто похожее он когда-то ощутил в тюремной камере, где Частокол практически лишился жизни от роковой ошибки. — Двухнедельное голодание с легким намеком на перекусы где-то в подворотне, каждодневное бичевание, порезы на руках, истерики, разбитые в кровь руки и колени, синяки от недосыпа, бледность, сильная худоба, дружба с… — он нервно поджал губы, еле сдерживаясь. — С Темнохвостом, наркотики, алкоголь, танцы у шеста. Ни звонка, ни сообщения, порог суицида. Какого черта, твою мать?! — Звездоцап резко тормозит, сжимая пальцами руль. Горелый мысленно вознесся к Небесам, достаточно автомобилю было остановиться и вытолкнуть его вперед. Лишь ремень безопасности уберег от неизбежного. Нервное дыхание вызвало приступ паники и учащенное сердцебиение. Юноша не осмелился посмотреть на мужчину, чувствуя всеми фибрами души этот агрессивный и пылающий гневом взгляд, готовый выжечь прямо на этом месте. — И вместо экстази ты позволяешь себе попробовать спайс, — глухо рычит Звездоцап, ударяя ладонью по рулю. — Такому, как ты, никогда не пережить его последствия. Ухудшение самочувствия, головокружение, тошнота, галлюцинации. Школьников забирают на скорой, чтобы вывести эту дрянь из организма, так они не приспособлены к этому наркотическому веществу. А ты мешаешь ее с алкоголем на голодный желудок. — Прости… — подавленно произносит Горелый, обнимая себя, и прикусывает изнутри щеку, умоляя все святое не позволить разрыдаться прямо на месте. «Он никогда не примет меня таким, какой я есть. И тем более не простит, — нервное глотание застряло комом в горле. — Я совершил достаточно, чтобы меня ненавидеть». Мрачная тишина окутала весь салон изнутри, наседая сверху. Звездоцап раздраженно ерошит волосы, медленно выдыхая. Горелый шевелился медленно и старался не привлекать лишнее внимание, поворачиваясь на бок, насколько позволяла ситуация. Руками он обнял живот, желая избавиться от всех болей и совершенных ошибок, смыть эту грязь и вдохнуть полной грудью. «Ненавидит. Как же ненавидит, — навязчивые мысли не давали покоя, доводя до слез.» — Поедешь ко мне? — неожиданно спокойно спрашивает Звездоцап. Волнение участило сердцебиение, а столь спонтанный вопрос даже высушил влажные глаза. Горелый шумно выдохнул, глядя на ночной лес. «Мне послышалось, или…?». Шорох со стороны заставил напрячься, но на плечо мягко опустилась ладонь, не сильно сжимая. Звездоцап неспешно прошелся пальцами до самой шеи, большим пальцем погладив по щеке. — Или отвезти тебя домой? Чего ты хочешь? — Хочу остаться с тобой, — еле слышно прошептал юноша, закрывая глаза, но не обернулся. — Но мы разве не за городом? — Ко мне нельзя. Там жена и дети, — покачал головой Звездоцап, приятно удивляясь сообразительности Горелого, который быстро оценил ситуацию лишь по трем заходам в лес. — Да и твое состояние может навести суету, поэтому мы пое… — оставшаяся часть разговора канула в небытие. Горелый и до этого чувствовал сонливость, но спокойное и безмятежное состояние Звездоцапа вместе с тихим, бархатным голосом окончательно усыпили. Из недавно агрессивного состояния мужчина быстро ретировался и взял себя в руки, вновь натягивая образ сдержанного человека. Горелый был лишь неопытным мальчишкой, который нуждался в сильной защите и обереге. В том, кто сможет полностью принять и понять, и кто поддержит. И пусть эти две недели отзывались ноющей болью от собственного бессилия и допущения подобной ситуации, мужчина умел трезво оценить положение и слишком хорошо читал того, к кому проявил симпатию. «Ты очень сложный, но это не делает тебя менее привлекательным. Оба прошли через стадию отрицания, оба потеряли друг друга из-за трусости, но ты нуждаешься во мне, — Звездоцап прикрыл глаза, впервые улыбаясь собственным мыслям. — Как и я в тебе». Ночная тишина успокаивала. Горелый безмятежно посапывал на соседнем сиденье, имея возможность на время забыться в омуте Морфея и не знать проблем, которых наворотил. Лес сменился просторным полем, который в ночи хорошо походил локацией для съемок очередного фильма ужасов. Дорога одинокая и пустая, редко кто ездит в три ночи за город или обратно. Автомобиль тормозит возле небольшого дома в два этажа, рядом с которым были посажены и взращены пару яблонь, черешен и даже сливы. Простые лиственные деревья также окружали дом, делая недосягаемым со стороны зрительного видения. Звездоцап чуть более минуты смотрит на Горелого, все же решаясь разбудить. Юноша сквозь сон ворчит, издавая непонятные звуки, и обратно закрывает глаза. — Зайчонок, просыпайся, — лукаво произносит мужчина. — Мфх… — только и произносит Горелый. До сознания доходит не сразу, но уже через секунду яркий румянец выступает на бледной коже щек, а сам он пытается завернуться как можно больше набок, лишь бы скрыть смущение. — Не называй меня так. — Но тебе же нравится, — продолжил донимать Звездоцап, сложив руки на груди. — Ты ведь помнишь, что именно так я назвал тебя еще в парфюмерии? — И оттуда начался этот тернистый путь, — Горелый приоткрыл глаза, выдохнув. — Никогда бы не подумал, что все обернется именно так. — Я хочу тебя спросить. — Спрашивай. — Ты влюблен в меня, не так ли? Вопрос с подвохом, вызвавший волну дрожи. Юноша невольно вздрогнул, резко принимая удобное положение на месте. Повернув голову, он встретился с взглядом янтарных глаз, которые жаждали получить ответ на заданный вопрос и разрешить часть сложившихся проблем. Горелый нервно выдохнул, отвернувшись. «Не мог ведь Частокол предать меня… Но, тогда как? Что мне делать?». — С чего ты взял? — нервно хмыкнул юноша, пытаясь сохранять спокойствие. — Я давно заметил, что ты смотришь на меня как-то иначе, — Звездоцап повел уголками губ, призадумавшись. Пальцы рук коснулись подбородка. — Сначала это был взгляд страха и восхищения, лёгкого смущения. Ты смотрел на меня, как на человека с большой буквы. Но… — он стиснул зубы, посмотрев в окно. — В один момент я заметил, как твой взгляд изменился. Я не успел вовремя остановиться. Ты смотрел на меня все больше с трепетом, надеждой, довольно чувственно и с желанием. Ты даже сам не замечал, как ревновал в тот день в кафе, когда к нам подсела Саша. Телом ты был спокоен, но взгляд выдавал тревожные мысли. — Это не так! — мгновенно вспыхнул от неловкости Горелый, гордо вскинув голову. — Я не люблю тебя. Я же обещал, что никогда этого не произойдет. — Правда? — в голосе послышалось открытое разочарование. — Тогда посмотри на меня и скажи это еще раз. Горелый нервно поджал губы, впервые сожалея, что недавнее паршивое состояние организма улетучилось за время сна, и он не может притвориться повторно больным, лишь бы сбежать от разговора. «Почему я все еще пытаюсь убежать от правды? Что меня пугает? — назойливые мысли подобно рою пчел вскружили голову. — Почему я опять поступаю во вред себе?». Юноша глубоко выдохнул, поворачивая голову в сторону Звездоцапа. Взгляды пересеклись, момент ожидания лопнул, как мыльный пузырь. В сердцах обоих играл трепет, вызывая волну волнения. На лице Горелого появилась легкая улыбка, словно скрывающая истинные мотивы и намерения. — Я… Я обещал тебе, — голос дрогнул, но юноша заставил себя смотреть до конца. Сердце разрывалось от несправедливости данного мира и сложившейся ситуации, некогда случившейся встречи знакомства. Улыбка исчезла с лица, губы все больше не желали шевелиться в лживой фразе. — Поэтому с уверенностью заявляю, что… Что я не… Звездоцап неожиданно резко приложил указательный палец к губам Горелого, обрывая на полуслове. Мальчик поджал дрожащие губы, опуская взгляд. Впервые не чувствовалось напряжение, лишь недосказанность. И ложь, пропитавшая судьбы обоих. Поломавшая многое за столь короткий промежуток времени. — Ты не обязан, — тихо прозвучал голос мужчины, наделенный нотками боли. — Но позволь мне сделать это в последний раз. Горелый удивленно раскрыл глаза, но Звездоцап прытко обхватил его за лицо, притянув к себе, словно боялся отказа или упустить момент. Долгожданный и забытый временем поцелуй вспыхнул яркой бабочкой в сердце. Юноша ощутил на своих губах столь родные и одновременно чужие. Трепет волнения забился под ребрами, подобно крыльям птицы, и вызвал смятение. Щеки обдало жаром, который плавно перешел на уши. Лепестки губ, подобно хрупкой душе, разомкнулись, и также быстро сомкнулись обратно. Нежность окутала закрытое пространство внутри, перехватывая не только кислород, но и дыхание. Они целовались жадно, как в последний раз. Проскальзывало животное желание, которое быстро подавлялось. Горелый накрыл ладони Звездоцапа своими, сжимая тонкими пальцами. Такие горячие и одновременно холодные руки вызвали дрожь по телу. Язык ловко проскользнул внутрь, углубляя не без того наполненный страстью поцелуй после долгой разлуки. Юноша шумно выдохнул, не желая прекращать. От одного лишь поцелуя он словно опьянел. Опьянел от безумной любви к данному человеку, от чувств в сердце, которые все это время трепетно хранил. Голова пошла кругом, градус повышался. Становилось невыносимо жарко. Достаточно Звездоцапу было отстраниться, позволяя им обоим вдохнуть, как Горелый плавно положил ладонь ему на шею, вновь вовлекая в поцелуй. От столь неожиданного напора мужчина даже опешил, но не смог отказать. Руки опустились на плечи, стянув куртку. Мальчик облегченно выдохнул, ощутив кожей свободу от лишней одежды, которая лишь мешала и согревала в столь жаркий момент знойной зимы. «Не так все должно было обернуться, но почему я не могу остановиться? — пронеслись мысли в голове у юноши, на мгновение отвлекая от поцелуя». Крепкие руки мужчины обхватили Горелого, заставляя сесть на себя. — Это неправильно, — тихо прошептал в самые губы Звездоцап, свободно вычерчивая узоры на спине мальчика, который еле заметно шевелился в такт. Он резко прижал Горелого к себе, кусая в плечо. — Ах! — выкрикнул от неожиданности юноша, прикусив губу. — Так что ты там говорил о чувствах ко мне? — томный шепот в самое ухо довел до безумства. — Я хотел… Думал… Прекрати… — еле слышно проговорил он, смущенно упираясь головой в сиденье. Прикосновения даже через одежду были невыносимы и вызывали сумбур в душе. — Прекратить? — Звездоцап тихо выдохнул, вызывая со стороны юного тела приятную дрожь. — Ты правда этого хочешь? — Не провоцируй, — Горелый незаметно выгнулся в спине, достаточно пальцам рук было плавно спуститься ниже. — О-ох… Это слишком, Звездоцап. — Слишком лгать мне глядя в глаза, а это так… легкая месть, — глухо зарычал мужчина, кусая мальчика за мочку уха. — Мхф… — только и смог вымолвить Горелый, томно выдохнув в самое ухо мужчине. Звездоцап напряженно зажмурился, сжимая ткань одежды между пальцами, а второй рукой отстранил его от себя. — Я хочу прояснить весьма важный момент между нами. — Да, — Горелый заметно смутился, закрывая лицо руками. Неприятный осадок появился внутри души, вызывая чувство горечи и вытесняя трепет. — Я не смог сдержать обещание. И позволил своему сердцу зародить чувства к тебе, от которых пытался отказаться все это время. Прости меня. — Никогда не извиняйся за то, что чувствуешь, — вполголоса проговорил мужчина, прижимая его к себе в объятия. — Ты мне тоже… не безразличен. И раз все так обернулось, я хочу, чтобы ты знал: давая согласие сейчас, отныне ты будешь полностью принадлежать мне. Весь. Полностью. Со всеми заскоками и истериками, со всем своим смущение и трепетом, с теми изменениями, которые проскальзывают. Ты. Теперь. Мой. Последние слова развеяли всю ту боль, которая копилась столько времени. Горелый зажмурился, не в силах сдержать рыдания, и уткнулся носом в плечо. Спустя столь долгий и затяжной промежуток пути, он удостоился своего счастья. «Это взаимно… Не могу поверить». — Но я столько ошибок совершил, — тихий всхлип раздался над ухом. — И я не стал любить тебя от этого меньше, — успокаивающе проговорил мужчина, поглаживая по спине. — Ты всегда казался мне сложным мальчиком, к которому нужен особый подход. А теперь, — он провел пальцами по запотевшим окнам, оставляя полосы, и усмехнулся, — идем в дом. Здесь слишком душно. — По чьей вине? — смущенно фыркнул Горелый, не желая встречаться с его взглядом. — Не я накинулся с такой жадностью целоваться, знаешь ли, — Звездоцап довольно улыбнулся, обхватывая пальцами подбородок юноши, и заставил смотреть на себя. — В этот раз это был ты, Горелый. — Но… Невозможно… — от охватившей неловкости прошлись мурашки по коже. — Ты же первый поцеловал. — Всего на долю секунды, — поправил его мужчина. — А все дальше лишь твоя инициатива. Но а я не смог отказать, ведь чувствую к тебе куда больше, чем ты можешь представить. — Хах… — выдохнул Горелый, резко открывая дверь машины и выпорхнул наружу, подхватывая куртку. Стеснение сдавило ребра, но куда большее желание дало о себе знать чуть ниже, стесняемое одеждой. Это вызвало волну негодования и неловкости одновременно. «Он ведь мог заметить…». Горелый смущенно окунул ладони в сугроб, но жар от произошедшего лишь усилился. «Черт!». Возмущению не было предела на проявление неожиданной слабости в столь неподходящий момент. И пусть пару минут назад внутри данного салона между двумя телами разгорелась жадное желание, смешанное со страстью, но почему-то тело среагировало именно сейчас: на последние слова, произнесенные с такой искренностью, что становилось душно. Горелый все еще не мог поверить в произошедшее, но опухшие губы от поцелуя говорили обратное. Трудное дыхание в зимнюю ночь оставляло частое облачко пара. «Это и правда взаимно. Он признал меня своим… любовником? И то, что произошло, совсем не было похоже на предыдущие разы. Звездоцап был сдержан, но куда увереннее». — Это не поможет тебе скрыть румянец на щеках и смущение в глазах, — довольно пробасил мужчина, оказавшись рядом. — Заткнись! — волнительно вспылил Горелый, прижав куртку к себе. «Мне нужно уединиться». Звездоцап провел его внутрь своего дачного дома. Небольшая гардеробная встречает гостей мягким светом, где Горелый прытко вешает свою куртку, желая исчезнуть на время из поля зрения. Он проходит внутрь, оказываясь сразу же в комнате: по левую сторону дверь в душевую, а посередине кровать, рядом с которой в полный рост стояло зеркало. — Скромненько, но я здесь провожу время, когда хочу остаться один, — неуверенно произнес Звездоцап, проходя чуть дальше. — Поэтому особой изысканности здесь нет. — А кухня? — вдруг интересуется Горелый, рассматривая скромные покои дома. — Здесь есть еще одна дверь, — он указал в сторону стены, на которую юноша не сразу обратил внимание. — Я редко ей пользуюсь, поэтому некогда свободную арку переделал, чтобы не нервировала. — Если ты не против, я бы тебя оставил на пару минут, — он заметно смущается, неспешно продвигаясь в сторону ванной комнаты. Звездоцап на долю секунды провожает взглядом, резко хватая под локоть и дернув на себя. Юноша ударяется спиной об его грудь, боязливо выдохнув. Спасительная дверь стала слишком далеко, будто промежуток пути резко удлинился. — Ты правда думал, что я не заметил? — тихо спрашивает Звездоцап, развернувшись к зеркалу. — Ты все неправильно понял… — неуверенно пролепетал юноша, опуская голову. Смотреть на себя в отражении было невыносимо стыдно. — Но твое тело говорит обратное, — глухое рычание раздалось над ухом, вызывая сумбур в душе Горелого, который принял попытки совершить побег. Но Звездоцап крепко прижал его к себе, обхватив рукой в области живота, а второй схватил за запястье. Юноша смущенно свел колени, болезненно выдохнув. — Ты хоть знаешь, как соблазнительно выглядишь, м? — столь тихий шепот вскружил голову. Звездоцап обхватил ладонью голову юноши чуть выше шеи, заставляя посмотреть на себя в зеркало. — Мне и так плохо, что ты делаешь? — стыдливо взвыл Горелый, зажмурившись. «Я выгляжу ужасно». — Ты не должен стесняться, Горелый, — весьма успокаивающе проговорил Звездоцап. — Часто ли ты этим занимаешься? — Что за вопросы такие? — румянец повторно вспыхнул на щеках. Горелый чувствовал себя загнанным в угол собственных желаний. — Самые обычные, — еле слышимый шепот заставил тело вздрогнуть. Звездоцап мягко прикусил юношу за ухо, вызывая новую волну мурашек. — Я предупреждал тебя, мой зайчик. Если раньше я сдерживал себя, чтобы ограничить возможность твоей влюбленности, то теперь я… одержим. И уж тем более не хочу, чтобы ты продолжал избегать меня. Мы ведь… любовники. Последнее слово вызвало волнительный трепет в сердце. Прикосновения мужчины обжигали, оставаясь приятным отпечатком на коже. Звездоцап плавно убрал руку с живота, пощекотав подушечками пальцев. «Такие странные… ощущения. Это так сводит с ума. Я словно не контролирую собственное тело…». Мужчина применил легкую силу, заставляя юношу сесть на пол, и обнял со спины, положив голову на плечо. Сердце Горелого бешено забилось в груди, а пальцы дрожали от волнения. Он смущенно свел ноги, опуская руки. Неожиданно посетившее еще в машине возбуждение лишь окрепло, сводя низ живота. «Последний раз такое было той ночью в офисе». Звездоцап посмотрел в зеркало, довольно улыбаясь увиденному. — Смотри, иначе пропустишь самое интересное. Горелый лишь прикусил губу, не желая видеть себя в столь вульгарно. Пальцы мужчины ловко расстегнули джинсы, заставляя смутиться. Юноша принял попытку перехватить, но Звездоцап схватил одной рукой сразу оба запястья, поднимая. — Руки назад, — требовательный тон походил на лёгкое опьянение. Горелый поймал себя на мысли, что ему нравится подчиняться, и нравится, когда есть кто-то, кто может так свободно доминировать. Но еще не прошедшее стеснение могло многое разрушить. Он неуверенно попытался вернуть собственные руки в исходное положение, вызвав волну недовольства со спины. — Слушайся папочку, иначе я тебя свяжу. — Хах… — томно выдохнул Горелый от столь неожиданного поворота событий, и покорно завел руки назад. Верхняя часть одежды приподнялась такт движению, оголяя дополнительно ребра. — Раздвинь ноги, — Звездоцап обхватил внутреннюю часть бедра, надавливая. Юное тело поддалось, хоть движения и были скованные. — Мы ведь уже делали подобное. Почему ты продолжаешь смущаться? — Не знаю, — виновато ответил Горелый, глянув в зеркало, где встретился со взглядом янтарных глаз. — Если мои действия доставляют дискомфорт, нужно лишь сказать, — он неожиданно отпрянул от плеча, наблюдая. — Это по твоей вине я в таком положении, — беззлобно шикнул юноша, прикусив внутреннюю часть щеки. — Так будь добр исправить оплошность. Дважды просить не пришлось. Пальцы руки еле чувственно коснулись талии, плавно опускаясь ниже и стягивая лишнюю деталь одежды. Горелый робко прикрыл рот ладонями, сгорая от смущения и желания одновременно. Предстать перед мужчиной почти в обнаженном виде было волнительно. В этот раз не было полумрака и лунного света, неудобного стола и жесткой древесины. Горелый находился в надежных руках, слышал над ухом тяжелое дыхание, ощущал лопатками присутствие. Он был «схвачен» со всех сторон, не имея возможности к сопротивлению. Чужие пальцы коснулись столь чувствительной плоти, которую никто ранее не трогал. Юноша в ответ шевельнулся, словно прося о большем. Звездоцап прошелся пальцами по всему основанию, словно дразня, а кончиком носа коснулся кожи шеи. Горелый непроизвольно отклонил голову в сторону, мимолетно глянув в зеркало: яркий румянец, горящие от предвкушения глаза, дразнящие в ласке пальцы, и резкий, властный взгляд Звездоцапа, который улыбнулся лишь уголком губ. — О-ох! — томно выдохнул он, достаточно мужчине было плавно обхватить возбужденную плоть. Движения были неспешными, манящими и обжигающими. Каждое прикосновение пальцев и ладони будоражило кровь, вызывало трепетное волнение. Горелый ощутил себя впервые спокойно и безмятежно, но со сдавливаемым грудной клеткой желанием. Тихое дыхание коснулось красного уха, сводя все нервные окончания, а последовавшая за ней усмешка походила на дорогое вино, бокал которого мгновенно опьянил. Чувства обострились. Происходящее сильно отличалась от первого раза. Дыхание юноши участилось, как только Звездоцап закончил с легкими движениями и увереннее начал наращивать темп рукой. Он выгнулся в спине, зажмурившись. Тело невольно заерзало, желая большего. — Мх… боже… — чувственно прошептал Горелый, положив голову на плечо. Пальцы свободной руки по-хозяйски коснулись живота, плавными движениями прячась под верхней одеждой. Юноша резко согнулся, закрыв рот ладонями и приглушив почти сорвавшийся стон, достаточно Звездоцапу было коснуться проколотого пирсингом соска. Влажный кончик языка прошелся дорожкой от шеи к мочке уха, тихо выдыхая. Голова пошла кругом, тело заныло с новой силой от нарастающего желания. Горелый был не в состоянии сдерживать тихое, с примесью томности, дыхание. Прикосновения мужчины одурманили, обостряя все чувства. Звездоцап прикусил его ухо, несильно сжав сосок. — Ах! — сорвался с губ столь вульгарный звук, загоняя в смущение. — Ха… прекрати. Это… мх… слишком. — Посмотри на себя, малыш, — довольно проурчал мужчина, доставая руку из-под одежды, и схватил Горелого чуть ниже подбородка, поднимая голову. — Н-не надо… — юноша смутился от собственного отражения, которое выглядело слишком похабно для такого робкого человека, как он. — Ох, нет! — движение ладонью резко замедлились, вызывая болезненно чувство незавершенности. Горелый досадно хмыкнул, поджав дрожащие губы, которые в тот час же слегка раскрылись. Горячее дыхание опалило горло. Звездоцап ловким движением разогнул мальчика, что-то тихо зашептав. Но Горелый не вникал в слова, одурманенный происходящим. Оттягивания почти достигшего удовольствия лишь сводило все тело. Пальцы рук властно сжали головку члена, вызывая дрожащий трепет по коже. Юноша уперся в ноги Звездоцапа, сжимая пальцами. Тяжелое, учащенное дыхание срывалось с губ, а чужая ладонь вновь скользнула по всему основанию твердой плоти, постепенно возвращая привычный темп. — С ума сойти… — хрипло выдохнул Горелый, издавая следом сорвавшийся тихий стон. — Только… мхф… не останавливайся. — Проси лучше, — шепот прокрался в самые недры памяти, вызывая дрожь по коже головы и нитями спускаясь по всему телу. Тяжелое дыхание с примесью глухого, робкого постанывания нарушил непристойный хлюпающий звук. Горелый от неожиданности закрыл лицо ладонями, покраснев до кончиков ушей. — Звездоцап… ха-х… пожалуйста… — тихо взмолился он. — Все еще плохо, — тихое рычание вызвало волну мурашек, а кончик языка обрисовал основание уха. — Или тебе нравится оттягивать удовольствие? — ладонью он вновь сбавил темп, вызывая со стороны громкий и непристойный стон разочарования. — Я могу наблюдать за этим всю ночь. Как и слушать твое учащенное дыхание. Мне это безумно льстит. — Монстр… — горячо выдохнул Горелый. — Знаешь, не доведи ты свой организм до такого паршивого состояния, — Звездоцап словно нарочно прошелся ладонью по смазке, которая издала непристойный звук из-за прикосновений. — Этого бы хватило, чтобы довести тебя до экстаза за считанные секунды. Но, боюсь, ты можешь потерять сознание из-за последних событий, которые негативно отразились. — Не понимаю, — словно в бреду прошептал юноша, прикусив губу. — Неужели? — мужчина резко опустился пальцами к заветному месту, надавив. — Ох, нет! — вскрикнул от неожиданности Горелый, встрепенувшись. Пальцы рук поднялись обратно, вырисовав странный узор по всему основанию члена, и обхватили. — Тебе есть, что сказать? Юноша смущенно прикусил губу, но жаждущее желание получить оттягивающее удовольствие сдавливало грудную клетку. Было невыносимо. Он повернул голову и Звездоцап слегка наклонился вперед. Тяжелый, учащенный шепот коснулся уха: — Доведи меня до оргазма… папочка. — Запрещенный прием, — глухое рычание издалось из глотки, и мужчина укусил Горелого в нежную кожу шеи, вызывая крик. Следом он мгновенно прошелся языком, зализывая укус. — Ты более раскованный нежели в первый раз. Столь резкая смена темпа ладони сорвала с губ юноши очередной скромный, но такой желанный стон. Он закрыл лицо руками, выгнувшись в спине, и не в силах противиться желаниям. Приятное чувство волной прошлось внизу живота, постепенно взрастая. Дыхание сбилось, смешиваясь с издаваемыми звуками. Звездоцап тихо выдохнул, оставляя мокрый поцелуй на шее, а затем более мелкими прошелся дорожкой до самого уха. Горелый жадно выдохнул от удовольствия, моментально поджимая губы. «Я на пределе…». Движения руки с каждой секундой усиливало приятное ощущение, которое по началу походило больше на болезненное, но теперь плавно расходилось по всему телу. — Звездоцап, я… я сейчас… — вполголоса проговорил юноша, резко меняя позу, и уперся руками в его ноги. Звездоцап крепко обнял Горелого свободной рукой, прижимая к себе, и сделал резкий выпад ладони вперед, сжимая головку члена. Протяжный стон достигнувшего удовольствия сорвался с губ, оставаясь тяжелым дыханием и бешено бьющимся сердцем в груди. Наступило мгновенное умиротворение и, если бы не поддержка Звездоцапа, Горелый бы так и рухнул от бессилия на пол. — Довольно неплохо. И ты еще в сознании, — прошелестел где-то рядом мужчина, глядя на собственную ладонь. — Вот только самочувствие ухудшилось, — юноша вяло коснулся собственного лба. — Не могу понять, я все еще чувствую отголоски удовольствия или последствия наркотиков проснулись из-за столь яркой вспышки ощущений. — Возможно и то, и другое сыграли свою роль, — пожал плечами Звездоцап, поднимаясь с пола, и побрел к тумбочке. Пошуршав в ее содержимом, он достает влажные салфетки. — Но, мне кажется, с нашего последнего раза ты заметно изменился. — В каком это смысле? — Горелый нехотя поднял голову. — В наш первый раз, — неспешно начал мужчина, обернувшись, — ты был более скован и зажат. Казалось, что тебе и вовсе неприятно. Но сейчас ты более раскован и по твоему поведению было видно, как ты получаешь от этого удовольствие. Пусть твое тело было натянуто как струна еще в машине, но в этот раз ты доверял куда больше не только мне, но и своим чувствам. — Так ты заметил? — он заметно смутился. — Твой малыш отреагировал еще когда я посадил тебя на себя, — довольно промурлыкал Звездоцап. — Но я не ощутил взаимность с твоей стороны, — неуверенно пролепетал Горелый. — Потому что ты сидел не там, — произнес мужчина и подошел ближе, присев. — Я же лучше знаю, куда тебя посадить, иначе ты бы не сбежал из машины так просто. Юноша в ответ вспыхнул от неловкости, достаточно было осознать и даже представить, как все могло обернуться.  — Надеюсь мы прояснили все моменты этой ночью, — он взял его за руки, рассматривая порезы. — Не стоит, — запротивился Горелый, но хватка мужчины была сильней. — Я многое наговорил тебе в день увольнения и многое сотворил с собой. Что самое главное: я лгал. И пытался убежать от реальности, уничтожая собственную жизнь, — он сжал пальцы в кулак, но слабость в теле заставила разжать обратно. — Но ты приехал по первому зову Частокола ради меня. Я… — он прикусил губу, ненавидя себя за собственные слабости тела. — Я не заслуживаю тебя, как и эти запретные отношения. — Иди ко мне, — тихо прошептал Звездоцап, сгребая мальчика в крепкие и нежные объятия. — Обещай, что больше никогда не посмеешь причинять себе боль таким образом. Я сам принял решение вступить с тобой в запретные отношения. И не хочу терять вновь. Мы слишком долго убегали друг от друга. Горелый, ты ведь любишь меня. — Да. — тихо всхлипнул юноша, желая спрятаться в столь теплых объятиях от бренности собственной жизни. — Прости меня. — Тише, мой мальчик, — успокаивающим тоном проговорил мужчина. — Ты всегда можешь мне довериться. Я не оставлю тебя, — он осторожно поднял Горелого на руки. — Но сейчас тебе нужно отдохнуть. Ты слишком вымотался за последние дни. — Звездоцап кладет его на кровать, устраиваясь рядом, и подложил под голову руку. Горелый устало смотрит в ответ, прикасаясь пальцами к ладони. Мог ли он когда-нибудь поверить, что все по итогу сложится именно так? Нет. Юноша с трепетом в сердце смотрел на человека, которого умудрился полюбить запретной любовью, и который принял его полностью. Не осудил. «Златошейка заставит Темнохвоста убить меня, но стоит ли беспокоить Звездоцапа?». — Никогда бы не подумал, что все обернется именно так, — сонно проговорил Горелый, закрывая глаза. — Я не скрывал своих чувств, а вот ты своих по неведомой мне причине испугался, — тихо выдохнул Звездоцап, погладив его по щеке, и уловил тихое посапывание. — И эти две недели можно было избежать, не позволь я тогда тебе сбежать.