Аромат скромности

Приятное прикосновение к коже рук, еле досягаемое дыхание и мягкий голос таял подобию первого снега где-то в темноте. Горелый недовольно зашевелился на кровати, пронзаемый легкой дрожью от чувственных касаний пальцев рук. Остатки сновидения расплылись и превратились в дымку черноты перед глазами, не давая и малейшего шанса угнаться за прекрасным изображением. — Чего надо? — бурчит юноша, не желая открывать глаза. — Вставай. И так работу проспали, — прошелестел где-то над ухом Звездоцап, погладив по щеке. Горелый не отреагировал, повернувшись на спину. — У меня нет работы. — Теперь есть. Изображение мужчины было нечетким, и он протер глаза, привыкая к утреннему свету. В этот самый момент Звездоцап наклонился, вовлекая Горелого в сладкий поцелуй. Юноша накрыл ладонями его щеки. — С первым днем отношений, зайчонок, — прошептал в самые губы мужчина, отстраняясь. — До сих пор не верится, — Горелый приподнимается с кровати, потирая глаза, и вновь смотрит на свои запястья. — Как себя чувствуешь? — Намного лучше. Спасибо. Повисло молчание. Нейтральное, ненавязчивое, вполне спокойное. Звездоцап сделал полукруг, выискивая глазами что-то на полу. Только сейчас Горелый уловил, что мужчина был почти одет и собран, но с расстёгнутой настежь рубашкой. Приятные мурашки прошлись по коже, заставляя вздрогнуть. Он крепче сжал пальцами запястье, отвернувшись. — Не хочешь ничего рассказать? — вдруг спрашивает он, подхватывая с пола ленточку галстука. — О чем ты? — непонимающе посмотрел Горелый. — Как ты в своем возрасте продолжаешь думать о смерти и резать руки? — интонации в голосе отразились холодной коркой, заставляя поежиться. — Что такого произошло в жизни, что ты опустил себя на такое дно? — Это… не важно… — достаточно тихо произносит юноша, напрягаясь. — Для всех я всегда буду виноват во всем. Человеком, который заслужил все, что с ним происходит. Но не желающие понять или услышать часть того, что расплодило подобное поведение. — Я желаю услышать. — четко отчеканил Звездоцап, сжимая пальцами концы ленточки, которую накинул на шею. Их взгляды пересеклись и Горелый недоверчиво отвернулся. Тихий вздох нарушил тишину. Мужчина неспешно стянул с себя ленточку галстука, подходя к кровати, и присел на край. — Почему ты живешь иллюзиями? — Не совсем понимаю… — Я это заметил еще в первую нашу встречу, а в последующие убедился, — он отвел взгляд. — Ты словно прячешь истинного себя за созданным образом, которым защищаешься. Твои действия и поведение часто выходят за рамки той личности, которая предстоит перед всеми. Ты словно настолько привык к обману, что держишь настоящее под самым крепким замком. Горелый поджал губы, фыркнув. Звездоцап видел насквозь. Каждую клеточку тела, которую невозможно скрыть под слоем лжи и обмана. Говорил спокойно, непринужденно, подтверждая каждый найденный факт. Это еще больше раздражило юношу. «Я словно книга, которую читают». — Это еще со школьной скамьи, — нехотя и достаточно тихо начал Горелый, опуская голову. — Я был белой вороной в классе. Ни друзей, ни знакомых, ни поддержки. Всегда один, всегда изгой. Надо мной периодически могли издеваться. То в тетрадке нарисуют, то рюкзак выбросят, то на уроках высмеют. И чем старше становились все, тем жёстче были шутки, — он нервно усмехнулся, не переставая трогать пальцы рук от напряжения. — Чтобы избежать все последствия школьного буллинга я начал вести себя иначе: игнорировать, молчать, позволять. Это быстро надоедает, когда не получаешь отдачи от того, кто стал объектом насмешек. Больше скромности, зажатости, неуверенности. Тихий голос, боязнь всего. Мои одноклассники расплодили во мне множество комплексов, вплоть до ненависти к себе. Глядя на себя в зеркало, я только и говорил: «какое убожество». Глядя на открытые участки тела, я ощущал себя обнаженным в этом огромном мире, поэтому старался все скрывать. Постоянное сравнение с остальными, вечная зависть. Чувство привязанности, собственничества. Ревность на ровном месте, боль от предательства, наивность, — дыхание Горелого сбилось от быстроты перечисления всего, что накопилось за долгие годы на душе. Он нервно сглотнул, поджимая губы. — Не умение отказывать, постоянное чувство вины. Всегда хороший, всегда примерный. Забитый жизнью, закрытый от мира, — голос дрогнул и Горелый быстро провел ладонью по щеке. — Никому не нужный, нашедший утешение в творчестве и селфхарме. Я… Я лишь хотел… Звездоцап виновато посмотрел на мальчика, чувствуя себя прискорбно. Жизнь сложилась не лучшим образом и вогнать себя в такие ужасные рамки было огромной ошибкой. Горелый закрыл лицо руками, содрогнувшись всем телом. — Никто не желает понять, — тихо прорыдал он, вытирая скатывающиеся слезы. — Я хочу быть хорошим, но люди начинают наглеть тогда. Я хочу быть собой, но кому я буду нужен такой? Иногда я слышу в свой адрес, что имею наклонности нарцисса или пытаюсь быть скромным, а на деле будто желаю к каждому встречному запрыгнуть в постель. Но это не так! — досадливо выкрикнул юноша, ударяя руками по одеялу. — Ты первый, кто вызвал во мне такие чувства и желания. За все мои двадцать один год, черт возьми, ты первый, с кем я чувствую что-то новое. Ты позволяешь мне быть собой, чувствовать себя любимым и желанным. Смотреть по-другому. Допускать мысли, что, может, я прекрасен? И мне страшно, что однажды ты отвергнешь меня. Мне страшно, что однажды я стану тем, от кого бегу всю жизнь. Звездоцап в ответ молчал, обдумывая услышанную информацию. Он изредка поглядывал на Горелого, который внешне, после такого признания, закрылся. Их взгляды неожиданно пересеклись, не находя силы отвернуться. Боль яркой вспышкой отразилась в голубых глазах юноши и легкая нежность в янтарных глазах промелькнула в ответ, впервые даже для самого мужчины. Горелый еле слышимо произнес: — И всё же мне интересно, знаешь ли ты, Каково это на самом деле, Когда тебя оставляют в одиночестве, И когда повсюду холод… — Частокол рассказывал, что ты любишь говорить словами песен, — наконец-то заговорил мужчина, подвигаясь чуть ближе. — Ты конфликтуешь сам с собой из-за боязни признаться, что пора выйти в этот мир. Отсюда множество противоречий, будто у тебя раздвоение личности. Ты спрятал себя из-за давления общества. Попытался укрыться и совершил ошибку. Но со мной тебе необязательно играть роль. Будь собой. Я приму тебя любым. И он сгреб мальчика в объятия, прижимая к себе. Горелый удивленно моргнул, глядя вперед. Сердце яростно забилось под ребрами, срывая тяжелое дыхание. Звездоцап отстранился, взяв лицо юноши в ладони, и неспешно поцеловал в лоб, прижавшись. — Когда ты такой заботливый, это пугает, — смущенно пролепетал Горелый, пытаясь собрать полный образ столь опасного мужчины воедино. — Придурок, умеешь же все испортить, — тихо прошипел он, отпрянув. — Лучше бы ценил. Я редко бываю нежным. Горелый тихо хихикнул. На душе стало впервые легко и спокойно. Тяготивший столько лет груз спал за одно утро, освобождая душевное состояние. — Кстати, а что у тебя с Темнохвостом? — вопрос, подобно заточенной стреле, пронзил тело. Звездоцап безмятежно застегнул рубашку, накидывая ленту галстука. — Ничего. Больше ничего, — прытко ответил Горелый. «Если не учитывать тот факт, что я — ходячая мишень». — Это хорошо, — довольно кивнул мужчина, рассматривая собственное отражение в зеркале. — Ты же помнишь, что сегодня рабочий корпоратив? Твое заявление об увольнении где-то забыто на городской свалке. — Ах ты чёртов нарцисс! — воскликнул неожиданно юноша, подрываясь с кровати. — Да еще настолько самовлюблённый в себя. Как ты мог знать, что я вернусь? — Тише, куколка, — хохотнул он, перехватывая запястья. — Я бы тебя все равно нашел, уж поверь, — в голосе проскользнула открытая угроза. — Ты теперь мой, не забыл? — Не смей думать, что ты можешь решать что-то за меня, — рыкнул Горелый, резко осекаясь. Вновь это несвойственное поведение, к которому начинаешь привыкать. — Еще как могу, — голос сошел на еле слышимый шепот, и Звездоцап резко поднял его руки над головой, крепко держа запястья, а свободной обхватил в области спины, притянув к себе. — Возражения есть? Юноша на мгновение потерял дар речи, лишь шумно выдохнув, и принял попытку что-то ответить, но ни одно слово не посещало голову, а на языке не вертелась ни единая буква. С губ срывалось лишь напряженное дыхание, кричащее об опасности такой близости. От Звездоцапа веяло властью. Сильной, мощной властью, перед которой даже самые непокорные могут склонить колено, ощутив слабость перед таким могуществом. Эта сила манила. Эта уверенность восхищала. Эта харизма очаровывала. Горелый любил выставить себя недоступной крепостью, тем самым сладким фруктом, который не каждому по зубам. Но перед аурой мужчины весь образ крошился на глазах. Чувствовать себя защищенным и одновременно желанным, было выше всяких похвал и лестных речей. Пальцы крепче сжали запястья, отклоняя руки назад. Горелому ничего не оставалось, как выгнуться в такт движению спину для большего удобства. — Хороший мальчик, — удовлетворённо проговорил Звездоцап. — Такой послушный. — Чего не сделаешь, чтобы потешить твое эго, — волнительно съязвил юноша, не сводя взгляд. — Неужели? — уголки губ исказились в хитром оскале и Звездоцап позволил Горелому встать ровнее, стягивая с шеи не до конца завязанный галстук. Черная ленточка мелькнула перед глазами, плавно перехватывая запястья рук. — Ох! — сорвалось с уст юноши, достаточно коже было ощутить крепкий узел. — Я посмотрю тебе нравится. Смущение вспыхнуло ярким румянцем по всему лицу и жаром под кожей. Горелый хотел было опустить руки, но Звездоцап подцепил пальцами ленточку, резко вжимая его в стену. Глубокий, тихий вздох слетел с губ, заставляя сжаться. Их тела почти касались друг друга через одежду, а теплое дыхание ощущалось на губах. Взгляд пересекался на долю секунды, не желая задерживаться дольше. Юноша робко свел колени, ощутив себя странно. — Тебя это смущает? — сладкий шепот опалил ухо, вызывая дрожь. — Да… — также тихо ответил он, отворачивая голову. Кончик языка коснулся внешней стороны уха, заставляя Горелого прикусить губу и еле заметно выгнуться. Он встревоженно забегал глазами по доступному помещению. Звездоцап несильно прикусил мочку уха, забрав глубокий, томный вздох со стороны. Плавно прошелся носом по коже шеи, вызывая приятный мандраж, и оставил мокрый поцелуй. Он неспешно опустил связанные руки Горелого себе на шею. — Чего ты хочешь? Неуверенность отразилась во взгляде партнера, а пальцы застенчиво коснулись волос. — Тебя. Следующие действия произошли так быстро, что Горелый не успел понять и даже осознать происходящее: чужие губы жадно впились в его, распаляя не без того возбужденные тела. Пальцы рук крепче сжали волосы мужчины, прижимая к себе. Долго подавляемая страсть, наконец, стала свободной. Языки сплелись между собой, доводя до безумия чувств внутри. Как же долго они ждали этого момента, когда можно будет ничего не скрывать. Лишь чувствовать. Бешеное биение двух сердец, тяжелое и хриплое дыхание, невозможность насладиться друг другом. Глубже тонуть в этом безумном омуте чувств и желаний. Понимание без слов. Пальцы нежно касались кожи под одеждой, заставляя тело невольно ерзать и дрожать. — О-ох… — горячо выдохнул юноша в самое ухо, как только Звездоцап прикусил кожу шеи. Флешбеки прошедшей ночи приятно промелькнули перед глазами. — Не дыши так томно, — смущенно фыркнул Звездоцап, оголяя его ключицы. — А ты не давай повод так дышать, — нарочно прошептал Горелый, неспешно выдохнув. Он вдруг снял свои руки с шеи мужчины: действия были неуверенные, застенчивые и отдавались сомнением. Пальцы рук коснулись собственного лица, и Горелый прикрыл глаза, высунув язык. Заметный румянец отразился на щеках Звездоцапа, перехватывая дыхание. Он напряженно прикрыл глаза, стиснув зубы. Это мальчишка умеет раззадорить еще больше. — И как после этого такого сохранять самообладание? — Считай это ответкой, — довольно промурлыкал Горелый, неспешно опуская взгляд по всему телу мужчины, пусть и спрятанным под рубашкой. Пальцы Звездоцапа схватили его за подбородок, приподняв насильно голову. — Не смей отводить взгляд, когда вытворяешь подобное. — Не тебе решать, — ответил юноша, выдернув голову из хватки. — Не перестаю удивляться твоим желаниям, которые ты очень плохо скрываешь, — он шумно выдохнул, завлекая в очередной поцелуй. Приятная дрожь пронзила обоих. Горелый застенчиво выгнулся в такт пальцам мужчины, который нежно касался кожи через одежду. Он несильно сжал ткань рубашки, расстегнув верхние пуговицы. Лепестки губ разомкнулись между собой на долю секунды, сойдясь вновь. Неожиданный звонок на мобильном телефоне вызвал резкую дрожь и посеял смуту в душе. Звездоцап раздраженно перевел взгляд на тумбочку, улавливая тяжелое дыхание мальчика. — Ответь, — шепотом попросил Горелый. — Вдруг что-то важное? Мужчина нехотя отстранился, отвечая на звонок: — Ты не вовремя, Остролап, — недовольное бурчание слетело с уст. — Да, я помню… Нет, я скоро буду… Что сказал Частокол? — удивление отразилось в голосе, сменяясь злостью. — Твою мать, я вырву ему язык… Я расскажу тебе, но позже… Горелый внимательно наблюдал за сменой эмоций на лице Звездоцапа, который под конец обреченно выдохнул. Вызов завершен. Повисло напряженное молчание, которое никто не осмелился нарушить. Юноша неловко повел плечами. — Частокол рассказал ему о твоем вчерашнем вечере, — нарушил тишину он, вызывая со стороны партнера дрожь от неожиданности. — Я не хотел втягивать в это недоразумение кого-то еще. — Извини, я создал тебе проблем, — Горелый виновато опустил взгляд. Звездоцап повернулся, бережно развязывая запястья мальчика, и оставил легкий поцелуй на порезах. Это действие сильно смутило. Юноша весь напрягся, глядя на собственные шрамы и изувеченные руки, но не находил это чем-то отвратительным. Ему нравились шрамы. И не важно по какой причине они были получены. Мужчина неспешно опустил его руку, потрепав по волосам. — Глупый же ты ребенок. — Но ты ведь любишь этого ребенка, — в голосе теплилась надежда, хоть интонации и не были вопросительными. — Обещай, что этого больше не повторится, — попросил серьезно Звездоцап, приподнимая часть волос вверх. Горелый лишь улыбнулся. Натянутой, фальшивой улыбкой, которую только смог сделать. Он не готов был давать лживых обещаний. На привыкание к иной жизни нужно время. Ничего не будет сразу идеально. Юноша забирает ленточку из пальцев мужчины, накидывая на шею. Ловкость рук и аккуратная подушечка галстука затянулась у самого верха рубашки. Звездоцап беззлобно фыркнул, застегнув пуговицы. — Нам пора ехать. Вместе они покидают столь уютный дом, который со вчерашней ночи начинает хранить страшный секрет среди стен. Температура была минусовая, но из-за снегопада и белоснежных, чистых сугробов, чувствовалось тепло. Мужчина недовольно заворчал, глядя на засыпанную снегом тропинку, и последовал к машине. Хруст раздавался под шагами, четыре пары следов смешались между собой. Горелый довольно улыбнулся, поднимая голову к небу, а после опустил к искрящемуся снегу на солнце сквозь плотные облака. Он до сих пор не мог осознать до конца происходящее, все еще боясь, что услышит звон будильника и проснется в ванне с порезами на руках и опухшими от слез глазами. Звездоцап неспешно устроился на водительском сиденье, дожидаясь мальчика. Машина тронулась с места. Ночной лес при свете дня выглядел не таким холодным и пустым. Горелый смущенно повел уголками губ, прикрывая глаза ладонью от воспоминаний. «Какой стыд». Вчерашнее поведение и в целом произошедшее по пути в частный дом надолго засядет в памяти каждого. — Ты в порядке? — обеспокоенно спрашивает Звездоцап, мимолетно глянув. — Да… то есть нет, — покачал головой юноша, выдохнув. Захотелось немного откровения. Послушать мнение со стороны, разобраться с одним из гложущих чувств внутри. И теперь Горелый чувствовал, что может поговорить об этом с мужчиной. — Не считаешь ли ты мое поведение слишком… распутным? Думаю, многие вокруг сказали бы, что я заслужил произошедшее со мной, или, что я веду себя, как путана, готовая запрыгнуть к каждому в постель. — Откуда такие мысли? — задает встречный вопрос он. — Ну… как бы тебе сказать… — резкая неуверенность накрыла с головой. Горелый сжал пальцы в ладони, забегав взглядом по салону машины перед собой. — Говори, как есть, чтобы я правильно уловил твою мысль. — Мне не совсем свойственно такое поведение, но… я слышу, что говорят за спиной, — он застенчиво посмотрел в окно, чувствуя тяжесть на душе. — Походы в клубы, выпивка, неожиданные наркотики, а об отношениях с тобой и вовсе молчу. Вместо отказа я лишь больше показываю тебе, чего желаю. Может, я и правда шл- — Не смей! — резко рявкнул Звездоцап, заставляя партнера вздрогнуть. Он на мгновение прикрыл глаза, выдохнув, и сбавил скорость, чтобы иметь возможность смотреть на Горелого. — Кто тебя натолкнул на такие мысли? Людям свойственно чего-то хотеть. Или кого-то. Ты же хочешь не каждого. Лишь одного. После поцелуя с Частоколом у тебя не появилось желание срочно уйти и уединиться с ним, ведь так? — Как ты… — опешил от неожиданности юноша. — Я все знаю, Горелый, — мрачно произнес он. — Дружеский поцелуй без намека на продолжение. Шутка, развлечение, немного азарта. Что до случая с Темнохвост, то здесь был насильственный поцелуй. — Да и после я всегда отвергал его попытки ко мне прикоснуться, — неуверенно произнес Горелый. — В эти две недели. — Ты же не испытываешь желание к незнакомым или малознакомым людям, — продолжил Звездоцап, осторожно взяв его за руку. — Если для кого-то кажется, что твое скромное поведение и ярко выраженное желание похоти сравнимо с путанством или, чего хуже, с шлюховатостью, то я готов подправить ему челюсть за такие слова. Ты впервые испытываешь что-то новое. Яркое. Необычное. Твое тело желает другое тело, как и душа. Это не делает тебя сразу девственной шлюхой, — он тихо вздохнул, сжимая пальцы юноши в своей ладони. — Это делает тебя обычным любящим человеком. Дружеские поцелуи или поцелуи, которых ты не желал… Хах, поверь, это не повод считать себя сразу испорченным. Приятное чувство тепла поселилось внутри груди, вызывая легкую улыбку на лице. Горелый сплел пальцы с пальцами мужчины в замочек, переведя на него полный нежности взгляд. Звездоцап всегда говорил так прямо и одновременно мудро. Словно учит жизни, когда это необходимо. И от этих слов юноше стало спокойнее. «Я желаю лишь одного человека. И больше никого». — Если наши желания совпадают, то почему мы продолжаем от них убегать? — неожиданно даже для себя произносит Горелый. — Первый раз всегда сложен, — призадумался Звездоцап. — Особенно с парнем. Ты еще стесняешься меня, волнуешься, переживаешь. Вроде открываешься и одновременно закрываешься. К тебе нужен особый подход, забота, нежность и внимание. Тем более особое внимание нужно уделить подготовке. Уж извини, но я не таскаю по всем возможным карман смазку на случай: «а вдруг сегодня что-то будет?». Щеки юноши неожиданно вспыхнули румянцем от одной только мысли, и он застенчиво отвернулся к окну. Тихий смех Звездоцапа пронзил все тело. — Что ты думал? Все так просто? — легкая усмешка не сходила с лица. — Ты же не хочешь, чтобы тебе было больно или, чего хуже, я и вовсе тебя порвал? — Господи, что ты такое говоришь? — в ужасе ахнул юноша, заметно съежившись от одного только представления. — Я уже не особо хочу. Повторный смех мужчины наполнил салон машины: — Поэтому я и не довожу дело до конца. У меня нет с собой то, что нам нужно. Но, уверяю, если мы снова к этому придем, я не сделаю шаг назад, — его взгляд стал в один миг серьезным. — Поэтому подумай еще раз: точно ли ты готов к близости со мной. Нет ничего хуже сожаления. Горелый одарил его понимающим взглядом и вдался в собственные размышления. Теперь он стал лучше понимать все действия на протяжении столь короткого действия. Звездоцап любил раззадорить, но не делал это в полной мере. Если по началу юноша относил это больше к детскому поведению, то теперь думает иначе. Мужчина с самого начала беспокоился и переживал за каждое принятое решение или действие по отношению к нему. Каждое слово или фраза были тщательно взвешены и обдуманы, каждое прикосновение или манипуляция хорошо спланированы. Страсть наравне с нежностью заставляло душу томиться в ожидании, но сорвавшиеся надежды также быстро проходили, подобно дымке. Горелый не желал представлять, какие чувства могут быть вызваны, если все ограничения будут сняты. Когда прикосновения будут более напористыми и без намеков на резкое окончание. Он невольно сжал ладонь Звездоцапа, отвернувшись обратно к окну. «Это заставляет мое сердце биться быстрее». Машина припарковалась возле здания. Звездоцап первым покинул ее, следом — Горелый. Они впервые приезжают в офис вместе, с опоздание и в одно время. Это может вызвать массу вопросов, подозрений и слухов, о которых прознает Златошейка. Но юноше на данном этапе было все равно. Эта на первый взгляд милая женщина устроила самую настоящую охоту, где призом является жизнь другого человека. Она уже давно все знает и даже больше. В этой игре остается лишь одна цель: выжить. — Добрый… день? — раздался неуверенный хор работников, достаточно им было заметить Горелого. Работа в миг приостановилась, удивление и радость сразила каждого. Юноша почувствовал себя совершенно обнаженным перед тысячами глаз и еле сдержался, чтобы не спрятаться за спиной мужчины. — После небольшого отпуска к нам снова возвращается Горелый, — довольно громко объявляет Звездоцап. — Надеюсь, вы все ему рады. — Какое счастье, что слухи об увольнении оказались неправдой! — выкрикнул кто-то из толпы и следом помещение наполнилось гомоном обсуждения. Звездоцап недовольно посмотрел на собственный коллектив, который в миг замолчал и приступил к работе. Среди подчиненных он уловил Частокола, который раздавал распоряжения. Достаточно их глазам было встретиться, парня пронзила неприятная дрожь, и он поспешил скрыться в лифте. — Следуй за мной, — приказал мужчина, проследовав к только что уехавшему лифту. Вокруг царила новогодняя суета. Горелый смог заметить прекрасные украшения и даже пару веточек омелы, огромную, зеленую и яркую елку с фальшивыми подарками. На каждом сотруднике висела мишура. Они наносили финальные штрихи внутри офиса, сплоченные ближе обычного. Юноша ощутил уют внутри коллектива. Оказавшись на нужном этаже, их встречает очередная елка. Звездоцап недовольно фыркает, глядя на свисающие фонарики, и следует к своему кабинету. Внутри находился Частокол и Остролап. — Рад тебя видеть, Горелый, — произносит парень, махнув рукой. — Отошел от вчерашнего? — Да. Спасибо, что был рядом. — В столь юном возрасте пробовать наркотики, — обреченно выдохнул Остролап, покачав головой. — Мог бы хотя бы со мной посоветоваться, а не накидываться всякой дрянью бывших конкурентов. — Остролап! — яростно зашипел Звездоцап. Горелый вопросительно вскинул бровь, но ответа не последовало. «Очередные секреты… Но и у меня тоже есть свой. Хотел бы я знать: хорошо ли это». — У меня был тяжелый период, вот и свернул не туда, — он неловко почесал затылок. — По крайней мере это отбило всякое желание попробовать что-то еще. — Лучше расскажите, как продвигаются дела, — вмешался в разговор Звездоцап. — Если бы ты соизволил приехать вовремя, — укоризненно начал Остролап, обмениваясь осуждающим взглядом с другом, и иногда поглядывая на Горелого, — то сам бы все узрел своими глазами. Ой, извини, Горелый явно был интереснее в это утро, чем компания. — Остролап, ты чего? — опешил от неожиданности Частокол, пару раз моргнув. — Какая муха тебя укусила с самого утра? — Ничего, что могло бы повлиять на наше сотрудничество. Звездоцап подозрительно сощурил глаза, пристально посмотрев на товарища. Частокол также не сводил с него удивленного взгляда, пытаясь понять происходящее, а Горелый ощутил себя лишним в данной компании. Остролап напряженно свел брови к переносице, резко ударяя ладонью по столу. Повисла гнетущая тишина, юноша и вовсе боялся вздохнуть, чтобы не привлекать внимание. Звездоцап тихо выдохнул, расслабив плечи. Взгляд смягчился, он терпеливо продолжил смотреть на друга. — Остролап, что происходит? — осторожно спросил мужчина, прикоснувшись к плечу. — Извини, — неожиданно слетает с уст Остролапа, и он прикладывает ладонь к виску, зажмурившись. — Мне с самого утра не здоровится. Не могу понять, что со мной, а ты не соизволил приехать вовремя. Мне кажется, словно моя голова сейчас расколется. — С кем он был? — резко спрашивает Звездоцап, бросив холодный взгляд на Частокола. — Я не знаю, — дрожь пронзила парня. — Остролап и сам припозднился. И с того момента весь в напряжении и дурном самочувствии. Ему не свойственны резкие вспышки агрессии, но, видимо, из-за плохого самочувствия он плохо соображает. — Может тебе лучше уехать домой? — предлагает Звездоцап, обеспокоенно глядя на друга. — Дай мне пару часов отлежаться, и я буду в норме, — болезненно произносит Остролап, «обнимая» голову с обеих сторон. — И после я посвящу в то, что произошло. Горелый и Частокол расступились в стороны, чтобы двое мужчин могли скрыться по другую сторону двери кабинета, где юноша бывал лишь единожды. Через пару минут Звездоцап вернулся обратно, забирая из рук парня планшет с листками бумаг. Подготовка была полностью завершена. — Идем к остальным, — он уверенно направился к двери, оставив ключи на столе. — Нельзя сеять панику внутри коллектива, пока мы не убедимся, что их это тоже касается. Мальчики быстро закивали, последовав за своим непосредственно начальником. Частокол слегка сбавил темп шага, схватив пальцами друга за запястье. Горелый молча посмотрел на него, жаждущий ответов. — Рассказывай, что произошло после вашего отъезда, — прытко зашептал парень почти в самое ухо. — Ничего особенного, — робко произнес юноша, а уши заметно покраснели. — Мы… уснули. — Так вы пара? — довольно промурлыкал Частокол, приобнимая его за руку. Горелый смущенно отвел взгляд, не желая отвечать на такие провокационные вопросы. «Но стоит отдать ему дань. Без Частокола вчерашний вечер мог завершиться крайне плачевно». — Некрасиво так говорить, но я очень рад за вас, — он слабо улыбнулся. — И я также рад, что ты снова часть компании. — А как я рад, что ты любишь засунуть свой нос, куда не следует, — раздался спереди голос Звездоцапа. — Давно не огребал, Частокол? — Да ладно тебе, Звездоцап, — обиженно пробубнил парень, сложив руки на груди. — Я с самого начала был в это втянут, так хоть имей совесть вводить в курс дела до конца. — Чем меньше людей знает, тем лучше, — он обернулся через плечо. — У нас сейчас стоит довольно сложная ситуация, где любой свидетель может стать жертвой. По взгляду в свою сторону Горелый все понял. «Как давно он догадывается?». Волнение пронзило неприятной дрожью по всему телу. Юноша и представить не мог, что этот человек может так много знать или даже предполагать. Но Звездоцап ни разу не намекнул на разговор, делая вид, что знает лишь то, что позволено было видеть и слышать. «Я так слеп, оказывается, — укоризненно подумал Горелый. — Звездоцап не дурак. Далеко нет. Имея такие бизнесы, глупо считать его дураком. Он слишком хорошо видит то, что видеть иногда не стоит». Весь коллектив собрался в комнате переговоров. Одной из самых крупных комнат в данном здании, где Звездоцап решал вопросы по компании с самыми высокопоставленными людьми в своем бизнесе. Но сейчас из кабинета были убраны все чертежи и разметки, подставки, бумаги и даже папки. Шкафы плотно закрыты на ключ, цветы сдвинуты в недоступные углы комнаты. Посередине стояла нарядная елка, а по всему кабинету были развешаны украшения и даже веточка омелы. На столе прекрасная скатерть золотисто-белого цвета с легкими закусками и выпивкой. Достаточно Звездоцапу было перешагнуть порог, как все вокруг стихли, протягивая ему бокал с шампанским. Мужчина прошел на свое излюбленное место, прекрасно гармонируя с елкой. — Дорогие коллеги! — громко провозгласил он, одаривая каждого взглядом. — Очередной год остался практически позади. За это время мы успели расширить свои владения и заключить контракт с тремя крупными компаниями на поставку нашей продукции в их заведения. Мы также за это время стали еще более сплоченными и самой настоящей семьей. Каждый из вас внес свою лепту и вклад, чтобы данный бизнес процветал и удерживал позиции по сей день. Убрав кого-то одного, мы нарушим целый рабочий механизм, который может привести к краху. Все присутствующие довольно загудели, переглядываясь между собой. Частокол всунул в руки Горелого бокал игристого шампанского, пока тот внимательно смотрел на начальника и вникал в каждое слово. — Не буду скрывать: иногда в нашем коллективе бывают разногласия. Но без них никуда. Порой я могу незаслуженно на вас агрессировать, а моментами вы сами отстаиваете свою точку зрения, когда не желаете принимать мое решение, — по кабинету раздался неловкий смешок. — Уверен, каждый узнал себя, — Звездоцап и сам не смог сдержать улыбки. — Вы все — часть не только моей компании, а также компании моей покойной и прекрасной матери. Мы все — не просто коллектив, а, как бы банально не звучало, семья. Мы — дружны и едины. Мы поднимаемся с колен, когда нас сбивают с ног. Мы рвемся в бой, когда кто-то считает себя лучше. Мы боремся за лучшее место под солнцем. Этот год был трудный, но следующий будет еще труднее. Этот тернистый путь никогда не станет каменной тропой, но я рад, что вы идете со мной плечом к плечу. За нас, господа! За светлое будущее этой компании! — За компанию! — За нас! Полетели со всех сторон довольные выкрики, а кабинет наполнился звонким прикосновением бокалов друг с другом. Горелый глубоко вдохнул от столь прекрасной и трогательной речи, готовый вот-вот разрыдаться на месте от своей повышенной сентиментальности. Эта уверенность и харизма сражали наповал, сбивали с ног, заставляли слушаться и подчиняться. Звездоцап одурманивал не только внешними данными, но и иными. Горелый ударился бокалами с остальными, делая глоток. После выпитого бокала у большинства последовал второй, а там и третий. Закуски стали исчезать со стола, гремели тарелки и ложки, неразборчивый гомон наполнил кабинет. Было легко и спокойно. Частокол смешался в толпе, оставляя юношу совершенно одного. Первые звуки музыки были слабыми, но спустя время тронули каждый уголок кабинета. Веселье только начиналось. Горелый присел за стол, подливая себе шампанского, и наблюдал за происходящим. В ход пошли танцы и дружное подпевание песен, смех и шутки. Юноша заметил, как многие достали мобильные телефоны и начали снимать на память очередной новогодний корпоратив. «А потом эти фотографии будут еще месяц висеть у всех на виду, — тихо про себя засмеялся юноша. — Помню-помню слова Частокола». — Скучаешь? — раздался рядом голос Звездоцапа, который свистнул с тарелки последнюю дольку апельсина. — Наблюдаю за весельем, — поправил Горелый, опустошив бокал. — Не напивайся, зайчик, иначе выдашь наш секрет. — Такими прозвищами не боишься выдать нас раньше? Они обменялись многозначительным взглядом, и юноша резко ущипнул мужчину за бок. Звездоцап от неожиданности дернулся, перехватывая запястье. — Ну-ка перестань, — тихо шикнул он. — Ты что вытворяешь? — Убираю гримасу недовольств с твоего лица, — хмыкнул в ответ Горелый, вырвав руку, и резко перевел взгляд на дверь. — Остролап пришел. Пока Звездоцап соизволил повернуться, мужчина за это время успел обойти собственных коллег, устроившись рядом за столом. Он наполнил себе стакан воды и забросил туда дольку лимона. — Как ты себя чувствуешь? — Уже лучше, спасибо, — ответил Остролап. — Мне стоит больше отдыхать, иначе это плохо закончится. Если ты не против, то давай поговорим завтра. Не хотелось бы портить настрой в такую ночь. Звездоцап понимающе кивнул, и друг поднялся из-за стола, прихватив стакан с водой. Он повернулся обратно к Горелому, который скучающе поедал колечко банана. — Чего бы ты хотел, Горелый? — Прямо сейчас? — задает встречный вопрос он, потянувшись за долькой яблока. — Да. Юноша неспешно откусил половину от дольки, повернув голову в сторону мужчины. — Прозвучит нелепо, но… в парфюмерный бутик. Поймав озадаченный взгляд Звездоцапа, он продолжил: — Как там любят говорить? «Верни меня домой». Ведь именно оттуда все началось, ты помнишь? — Горелый слабо улыбнулся. — Я хочу еще раз пройтись по тому помещению и вспомнить, с чего начался этот нелегкий путь. Ты отвезешь меня туда? — Поехали. Детская радость отразилась во взгляде юноши, и он поднялся из-за стола. Частокол с кем-то весело беседовал в компании, допивая бокал шампанского, а Остролап следил за тем, чтобы грань этой ночью не была стерта. Звездоцап незаметно выпорхнул из кабинета, а следом и Горелый. Вокруг царил мрак и тишина. Они последовали к выходу, а музыка с каждым разом оставалась все больше похожа на легкий отголосок. Быстро схватив куртки, Звездоцап и Горелый покинули в офис, прытко добежав до машины в морозную ночь. Забросив верхнюю одежду на заднее сиденье, они одновременно выдохнули, закрыв двери. Секундное молчание, а после салон разразился их смехом: высокий и звонкий юноши, и бархатный, низкий мужчины. Довольные взгляды со смешинками в них встретились, и Горелый слегка поддался вперед. Звездоцап наклонился навстречу, и их губы сомкнулись в легком, недолгом поцелуе. — Считай это поцелуем под той самой омелой, о которой сегодня мы можем лишь мечтать, — тихо прошептал мужчина, нехотя отстраняясь, и завел машину. Юноша грустно вздохнул, пристегиваясь. Пушистые снежинки вновь начали падение с темного неба, окутывая город в еще большую снежную простынь. — Кстати, я вдруг вспомнил, — неожиданно проговорил Звездоцап, включая поворотники. — Где Джек? — Джек? — переспросил Горелый, и его резко осенило. — Ты про попугая? В отеле. Я попросил горничную присматривать за ним, когда уходил с Частоколом. — Ты не думал снять квартиру? Из отеля тоже могут выселить. — Я вообще думал вернуться к родителям и найти там работу. Ко мне должна была мама заехать, а меня не так давно выселили, — он кривит губы. — В общем, самостоятельная жизнь пошла крахом и… как бы да. — Не говори, что ты сознался ей, — обреченный выдох слетел с уст. — Лишь в том, что хочу вернуться, и меня выселили. Я был в отчаянии и на пороге суицида, Звездоцап. Мне некуда было пойти. — Ты мог прийти ко мне, мой зайчик, — Звездоцап положил руку ему на ногу. — И я бы тебе помог. — Тогда я думал о другом, — Горелый неуверенно накрыл его руку своей ладонью. — Тогда я считал, что поступаю верно. Дальнейшая дорога прошла в тишине. Машина тормозит возле торгового центра, куда они пробираются через запасной вход, продрогнув на холодной улице. Надевать верхнюю одежду не было желание. — Это же взлом, — страх отразился в голосе Горелого. — Если об этом узнают, — хитро проговорил Звездоцап, когда они шли по пустому центру. — Теперь ты мой сообщник в криминале. — Мне кажется я им стал еще со времен наркотиков. Роллета бесшумно поднимается, постепенно показывая давно забытый бутик. Мужчина неспешно поворачивает ключ в замочной скважине и первым заходит внутрь. Горелый замешкался на долю секунды, но, сделав глубокий вдох, перешагнул порог. Порыв ностальгии затронул каждый участок сентиментальной души. Юноша поджал губы, остановившись на середине пути. Звездоцап устроился в полумраке за стойкой, и Горелый ощутил, как дрожит всем телом. «Меня зовут Звездоцап». «Частокол прекрасный специалист и быстро понял, что к чему. Кстати, завтра вас познакомлю…». «Виктория Сикрет, женский парфюм… А это — Клиник Хэппи…». «Я подброшу тебя к остановке…». Голова пошла кругом от одних воспоминаний. Горелый прикусил дрожащие губы, не сводя взгляд с Звездоцапа, который в упор смотрел на него в ответ. Его прекрасный голос продолжать стоять на репите в памяти прошедших месяцев. Его действия, слова, поступки и решения привели к тому, что сейчас происходит. Юноша не смог сдержать слез горести и радости одновременно. Когда-то он переступал данный порог заведения с полным страхом в сердце, с паникой на душе и скованными действиями рук. Тихий и почти молчаливый голос, неуверенность в себе. Горелый зажмурился, сжав пальцы в кулак. Он вспомнил, как впервые коснулся Звездоцапа в этом самом магазине, как восхищенно рассматривал татуировку. И знакомство с Частоколом оставило свой след. За эти месяцы столько всего успело произойти. «Я искал работу, а нашел нечто большее». Звездоцап в полумраке пальцем руки поманил к себе мальчишку, который обошел стойку. Он заботливо вытер слезы с щеки, поцеловав в лоб. — Ну чего ты ревешь? — тихий шепот казался таким громким в столь мрачной тишине. — Я просто счастлив, — тихо всхлипнул Горелый, прижимая к мужчине, и крепко обнял. — Спасибо, что не отказался от меня. — Спасибо, что принял меня. Они продолжили стоять, утопая в объятиях друг друга. Приезжать сюда стало одной из ошибок Горелого. Он и подумать не мог, что так растрогается лишь от одних воспоминаний прожитых дней. «Одно решение, изменившее всю жизнь, — пронеслось у него в голове. — Отважный звонок ради работы, который привел к таким последствиям». — Ты сожалеешь? — раздается над ухом шепот. — Никогда. Вибрация о пришедшем сообщении нарушает скромную идиллию двух сердец, и Звездоцап достает мобильный телефон. Жмурится на мгновение из-за яркого света экрана, но Горелый улавливает в этом взгляде мимолетную панику. Он резко выключает телефон, хватая юношу под локоть, и насильно сажает на пол; прикладывает палец к губам. Страх сжимает сердце юноши, сбивая дыхание. Мужчина понижает яркость экрана, начиная лихорадочно набирать сообщение, и опасливо бросать взгляд за стойку. — Звездоцап, что происходит? — дрожащим голосом спрашивает Горелый, а во взгляде читалась самая настоящая паника. Звездоцап молча поворачивает телефон экраном к нему: номер не определен, но в чате имеется лишь одно сообщение, отправленное три минуты назад. Юноша присматривается и в ужасе отстраняется, прытко задышав от учащенного сердцебиения. Одна фотография, где Звездоцап целует Горелого в лоб в полумраке магазина. Сделанная неизвестно с какого угла торгового центра. — Тише, малыш, — успокаивающим тоном проговорил мужчина, взяв его за руки. — Все будет хорошо. Остролап и Частокол уже в пути, нам лишь надо выждать момент и бежать. Ты меня понял? — Думаешь он вооружен? — голос, наполненный страхом, сводил гортань. — Человек, который пробил мой номер, наш маршрут, и сейчас где-то прячется, явно пришел не пончиками нас кормить, — мрачно ответил Звездоцап, быстро оценивая ситуацию. — И, мне кажется, ты что-то знаешь, но продолжаешь скрывать. Горелый нервно вздохнул, закрывая лицо руками. Находится с Темнохвост рядом куда спокойнее, нежели знать, что на тебя ведут убийство исподтишка. Легче признать яд в бокале вина, чем не знать, откуда ждать выстрел. Экран телефона вновь загорелся, и взгляд Звездоцапа отразился решимостью. — Как только мы сбежим, я жду от тебя объяснений. Юноша только и смог, что кивать. «Этот разговор был все равно неизбежен». Звездоцап осторожно подполз к краю стойки, выглядывая. Он на секунду прижался спиной к дереву, тяжело выдыхая, и поднялся. Горелый последовал его примеру. Их пальцы сцепились в крепкий замочек. Уверенная походка мужчины тлела на фоне испуганной юноши, который умудрился споткнуться об порог. Сердце бешено колотилось в груди, грозясь остановиться от передоза страха и паники. «Мы ведь открытая мишень», — лихорадочно осознал Горелый, как только они покинули стены бутика, и уловил в полумраке движение. На верхних этажах раздался выстрел, а затем еще один. Звездоцап готов был сорваться с места, но буквально на долю секунды избежал участи стать мишенью для острия ножа, упавшего на пол. Горелый от неожиданности вскрикнул, закрывая рот ладонью. — Не дай ему убить себя! — выкрикнул непонятно откуда Частокол, и словно подтверждению его слов раздался выстрел. Звездоцап резко дернул Горелого на себя, а звон разбитого стекла вызвал звук сигнализации. — Твою мать! — выругался следом Остролап, начиная погоню. — Здесь скоро будут копы, бежим! — только и сказал мужчина, направляясь к тому пути, откуда они пришли сюда. Горелому это напомнило случай с наркотиками, когда они также убегали от копов на старом заводе, скованные наручниками. Поворот между витринами с украшениями оказался резким и неожиданным, и пальцы рук расцепились между собой. Скользкая плитка заставила Звездоцапа потерять равновесие при резком обороте, и упасть. Глухой звук заставил сердце юноши пропустить удар, но мужчина лишь болезненно зарычал, прикасаясь ладонью к плечу. Их взгляды пересеклись и следом раздался выстрел. Время на миг будто замерло. Горелый успел уловить мимолетный страх в глазах Звездоцапа, который поднялся с пола, а у самого будто вся жизнь пролетела за долю секунды. Осознать происходящее было невозможно, как и сообразить. Резкая боль пронзила тело, срывая с уст обреченный крик. Горелый делает шаг назад, теряя возможность стоять, и попадает в руки Звездоцапа, готовый взвыть от боли в плече. К ним выбегает Частокол, который падает рядом. Он быстро достает карманный нож, разрезая часть рукава, чтобы осмотреть пулевое ранение. — Что там? — сквозь зубы спрашивает мужчина, пытаясь удержать Горелого у себя на груди, который постепенно начинал терять сознание. — Нужен жгут. У него повреждена венозная артерия, — сухо ответил Частокол, рассматривая рану, из которой шла темная кровь. — Прижми рану, я сниму ремень. Парень надавил пальцами чуть ниже раны, чтобы хотя бы на пару секунд остановить кровотечение. Звездоцап поспешил вытянуть ремень и, несмотря на боль в плече, затянул чуть ниже ранения. Горелый к тому моменту потерял сознание, полностью обмякнув и прибавив в весе. Частокол закрепил концы, чтобы они продержались до прибытия скорой. Остролап спешно выбежал к ним, виновато покачав головой. — Вам следует уходить, — прошипел от ноющей боли в плече Звездоцап. — Если вас поймают — будет только хуже. — Звездоцап, мы не можем вас оставить, — отрицательно заговорил Остролап. — Мы оба с ним ранены, Остролап. Горелому нужна медицинская помощь. Мы не сможем увезти его отсюда, иначе он и вовсе может погибнуть, — рыкнул в ответ мужчина. — Я разберусь. Уходите. Частокол на долю секунды задержал свой взгляд, но вой сирен возле торгового центра заставил торопиться. Остролап поспешил скрыться во мраке вместе с ним. Звездоцап тяжело выдохнул, глянув вперед. Изображение поплыло, голоса стали отдаваться глухим эхом в сознании. Боль в плече и тяжесть бессознательного Горелого давали о себе знать. Он попытался упереться здоровой рукой в пол, но размытый фокус превратился в черную пелену и все голоса разом стихли.