Зов народа

      «Там-там-там», — ударял барабан.       Он был чайкой, летящей высоко в небе. Он же был и Алатли, медитирующий на палубе корабля. Звуки удара барабана не давали ему забыть это. Они с Итарой часто так тренировались. Конечно, без наставницы учиться было сложно, если не сказать невозможно, но он мог хотя бы не давать способностям затупляться.       Он был чайкой, летящей в небе под облаками, лишь одной из тысячи. Летящей навстречу тёплым землям юга. Всё, о чём думала эта чайка — сверкающая гладь воды внизу, шум волн, запах рыбы и согревающие лучи солнца.       «Там-там, там-там, там-там», — ускорился барабан.       Легко было забыться под давлением чужой личности, пусть и птичьей. Если слишком долго пробыть «в чужой шкуре», то из неё можно уже не выбраться. Можно не захотеть выбраться, становиться собой. Вот главная опасность, подстерегающая друида. Рамки личности становятся размытыми, в конце концов перестаёшь различать окружающий мир и себя самого.       Однако барабан был путеводителем, нитью, связывающей тебя с самим собой. Сквозь транс доносились его ритмичные звуки. «Там-там-там, там-там-там».       Алатли распахнул глаза. Полуденное солнце светило ему в лицо. Над головой летали чайки, гнездящиеся на мачте. Из кухонной каюты доносился запах рыбы и варёных водорослей. Эльф тяжело дышал, приходя в себя. Подобные «путешествия» в последнее время давались ему всё трудней. Сказывался годовой перерыв после ухода наставницы.       — Не кисни ты так, сегодня ты продержался дольше, — подбодрила его Итара.       На солнце её кожа сгорела и покраснела, поэтому ей пришлось надеть капюшон. Да и сам эльф, выросший в лесах, чувствовал себя неуютно в море, где вокруг была лишь вода и небо.       Но берег был уже близко. Далеко на горизонте уже маячили горы и белокаменные башни столицы Кирьхурата, Раши-Хаама. Уже к обеду они должны будут прибыть на место.       Плыли они весь вечер и всю ночь, и за это время эльф поклялся, что ноги его больше не будет ни на одном корабле. И никакие зелья членов экипажа, торговцев-лисов ему не помогали. Земля ходила ходуном, порой сложно было удержать равновесие, было нестерпимо жарко и даже душно. И, кроме того, огромное открытое пространство действовало жителю леса на нервы. Алатли бы позеленел, если бы итак не был зелёным. Но при друзьях он этого не показывал.       Делать было решительно нечего. Матросы ругались, когда ребята путались у них под ногами. Кроме того, они были очень суеверными, порой приметы, в которых они свято верили, были до смешного абсурдными. Лисы-торговцы держались особняком и разговаривали с ребятами только в том случае, если те хотели у них что-то купить.       Наконец, они прибыли в Раши-Хаам. Его белокаменные дома с крупными колоннами и балконами утопали в зелени и цветах. Повсюду были многоярусные фонтаны и каналы, на крышах находили приют птицы с удивительно ярким оперением. По широким улицам ходили смуглые люди в пёстрых туниках, шароварах, вуалях и тюрбанах. Кроме людей, тут почти не было других рас, кроме лисьих торговых караванов и краснокожих пустынных эльфов.       Наван с наслаждением вдохнул запах цветов, пряностей и морской соли. В отличии от друзей, он хорошо переносил жару, даже лучше, чем прохладу дождливых провинций Анлоя. Он ступил на порт, следуя чуть позади ослабших от зноя друзей, и принялся оглядываться в поисках учёной экспедиции. Вокруг туда-сюда сновали чёрнокожие рабочие, разгружая груз с кораблей. Толпа хохочущих матросов отправилась в кабак. Торговцы и купцы чинно вели друг с другом деловые беседы.       — Давай пойдём и чего-нибудь выпьем, — выдохнул Алатли. — Меня скоро тошнить будет от моряцкого рома.       — Я сейчас готова съесть целый ящик чистейшего льда, — поддакнула Итара.       — Тогда я знаю отличное место, — послышался сзади голос с мягким акцентом.       Гремя многочисленными браслетами, к ним подошёл пустынный эльф с наполовину замотанным лицом. Одет он был лишь в бриджи, верха и обуви на нём не было. Как и у всех виденных ранее ребятами пустынных эльфов, у него была бритая голова с оставленным на макушке пучком. Из острых ушей торчали серьги.       — Я — Мешамбу из ковена Сынов Пустыни. Глава экспедиции на Дикий Континент.       Наван удивлённо разглядывал эльфа. Во время телепатического разговора ему казалось, что глава экпедиции несколько старше и солиднее.       — А где все остальные? — осведомился Алатли.       — В таверне. Если вы не против, можем поговорить уже там.       Таверна «Звезда востока» располагалась в живописном районе. Здание, оснащённое многочисленными многоярусными фонтанами и садами, было не похоже на таверны запада. Оно делилось на две зоны: открытую и закрытую. Открытая представляла собой тенистые веранды, где на открытом воздухе, любуясь видами города, можно было перекусить. Закрытая была большой комнатой без окон, со множеством штор и ширм, с низкими столами и подушками вместо стульев. Прислуживали посетителям смуглые босоногие девушки в коротких платьях из лёгкой ткани и полупрозрачных вуалях.       Ребята выбрали закрытую зону. Главным образом потому, что внутри было очень прохладно. Мешамбу отвёл их к столику за красными шторами. Вокруг всё было в густом дыму от кальянов, где-то в другом конце помещения музыкант играл крайне тоскливую мелодию на дудке.       Среди подушек сидела довольно пёстрая компания. Двое рыжебородых гнома жадно откусывали куски с жаренной дичи. Ещё один пустынный эльф, лениво развалившись, курил кальян. Чернокожая девушка в белой тоге ела фрукты, разложенные на подносе. Смуглый, уже начинающий седеть человек пил вино из рога.       — А вот и добровольцы, — представил ребят Мешамбу.       Ребята поочерёдно представились. Гномы назвались Хнирром и Хьорром. Второй пустынный эльф — Рашпу. Чернокожая девушка — Катум. Смуглый человек — Харим. Все они были учёными, специализирующимися на изучении древних цивилизаций, у всех за плечами был опыт многочисленных экспедиций, вылазок в самые дебри наземного мира и удивительных открытый. Их труды хранятся в Библиотеке Народов и пользуются авторитетом в научном мире. Они бегло говорили на общем языке, но от восточного акцента так и не избавились. Наван предупредил их, что имеет корни из народа Дикого Континента, но его появление всё равно произвело фурор. Учёные с любопытством оглядывали Навана и задавали ему разные вопросы, передавая из рук в руки его амулет. Когда же они услышали рассказ о его снах, то очень заинтересовались.       — Это память поколений, — сказал Хнирр. — Такое бывает иногда, особенно часто у сирот.       — Эти сны могут быть полезны в разгадке тайн Перволюдей, — кивнул Рашпу. — Говоришь, слышал их речь? Может повторить, что они говорили?       Наван напряг память. Воспоминания ускользали, как песок, как бы он ни старался их удержать. В отчаянии он помотал головой.       — Жаль, — покачал головой Рашпу. — Я думаю, это из-за твоей духовной слабости. Впрочем, я могу попробовать загипнотизировать тебя. Встреться со мной вечером.       Наван, Алатли и Итара заказали себе обед. Восточная еда оказалась сытной и вкусной, да вот только настолько острой, что обжигала нёбо, поэтому есть её приходилось, обильно поливая соусом и то и дело запивая вином. Коренные жители востока беззлобно посмеивались над чужеземцами, давящимися обычной, с их точки зрения, едой.       Отплытие должно состояться на следующий день, так что у ребят было время на то, чтобы осмотреть Раши-Хаам. Что они и сделали, дождавшись, когда дневной зной спадёт.       Город был большим, залитым солнцем и пахнущим пылью и благовониями. Поскольку местность была горной, многие улицы располагались друг над другом. Местные жители с любопытством оглядывали гостей. В основном сюда прибывали лисы и светлокожие люди запада, но эльфы и тем более такие, как Наван — редко.       Путники настолько увлеклись прогулкой по Раши-Хааму, что не заметили, как наступил вечер. В отличии от всегда шумного Керьона, с наступлением темноты здесь было тихо и безлюдно. Улицы опустели, лишь вода журчала в фонтанах и каналах и шумело море. Чёрное небо, усеянное звёздами, контрастировало с белыми домами и мостовыми.       Наван вернулся в таверну, оставив Алатли и Итару, пожелавших и дальше гулять по ночному городу. Компания по-прежнему сидела на своём месте. увидев Навана, Рашпу оставив кальян и вышел вместе с ним наружу.       Всю дорогу они хранили молчание. Навана так и подмывало расспросить эльфа о его народе, о его жизни и научных экспедициях, но он не знал, с чего начать. Кроме того, учёный казался не расположенным к дружеской беседе.       Они покинули город, выйдя к горам. Вокруг было тихо, лишь какая-то птица заливалась вдали. Несмотря на время суток, воздух оставался тёплым. Наконец, выйдя на широкий выступ, Рашпу остановился. Отсюда открывался вид на пустынную долину внизу и далёкое плато, над которым виднелась полная луна.       — Дальше ты будешь смотреть только на меня, — сказал эльф, вытаскивая маятник. — И думать только о том, что видишь.       Парни сели друг перед другом. Рашпу ритмично раскачивал маятник, нараспев говоря что-то на своём наречии. Язык был тягучим, как пустынные пески, и красивым, как восток. Он убаюкивал подобно колыбельной, и Навана стало клонить в сон. Вокруг все перестало иметь значение, мир схлопнулся до размеров этого маленького маятника. Наван почувствовал дуновение ветра из далёких земель и тепло костра.       Странные пляски босоногих людей в звериных масках, странные танцы вдвоём, словно состязания зверей. И странная музыка, монотонная и ритмичная. Каждый из этих людей хранит в себе историю, которая может быть рассказана только в определённый момент. Была рассказана. Настала очередь Навана.       Музыка стихла. Костёр вспыхнул ещё ярче, разгораясь до самых небес. Люди остановились, замерли, а потом резко обернулись на Навана, и их горящие в тени от масок глаза сияли в ночи.       Настало время говорить для Навана. И он заговорил.