Зов народа

      Наван открыл глаза и взглянул на облачное небо и полуденное солнце, слепящее глаза. В небе летали птицы, под головой чувствовалась прохлада горных трав. При ярком дневном свете горная долина оказалась залитой цветами, облака отражались в озере вдали, а высокие горные шпили уходили в небо. Мимо по тропе промчались несколько горных козлов. Где-то вдали зазвучал пастуший рог.       — А, проснулся? — спросил Рашпу, сидящий возле погасшего костра. — Давно пора, я думал, не очухаешься уж.       — Я ничего не помню, — простонал Наван, поднимаясь. — Что произошло?       — Ты заговорил, — радостно сказал Рашпу, демонстрируя ему лист пергамента с надписью.       И эти слова громом прозвучали в голове Навана, огненными буквами отпечатались на его сетчатке. Юлур эну оссиала пайчи ллаи манье.       — Это потрясающе! — воскликнул Рашпу. — Это настоящий прорыв! Ах, какую шумиху это наведёт среди этих академиков! Если бы ты ещё знал перевод…       — Не знаю, — коротко ответил Наван.       Но ему хотелось бы узнать.       — Значит так, — решительно сказал Рашпу. — Раз в три дня я буду погружать тебя в глубокий транс. Именно в такой период, потому что гипноз не очень хорошо влияет на душевное состояние. Особенно у неопытных. Согласен?       — Если это поможет — да, — кивнул Наван.       Он ещё немного постоял на краю выступа, наслаждаясь горным пейзажем, чистым воздухом и тёплым ветром, а потом пошёл вслед за эльфом, возвращающимся в город.       А в городе их уже заждалась экспедиция. Алатли и Итара отчего-то были довольные, словно что-то произошло ночью. Словно что-то удивительное открылось им. Но Наван предпочёл об этом не думать. Их уже ждал корабль.       Новенький, сияющий, пахнущий деревом, он качался на волнах, а по палубе сновали матросы с кожей цвета оникса. Капитан, такой же чернокожий, с седой кудрявой шевелюрой отчитал экспедицию за опоздание, хоть оно и было небольшим. Как только все взошли на борт, прозвучал сигнал, мачту отвязали, якори подняли и корабль отправился в дальний путь.       Южное море. Оно кажется спокойным и безмятежным, с тёплыми лазурными водами и яркими коралловыми рифами, с буйной растительностью и обилием живности. Порой можно увидеть, как дельфины плещутся вокруг корабля, а чайки вьют гнёзда в мачтах. Солнце ласково светит, иногда заслоняемое облаками. Но в один миг всё может измениться. Может начаться шторм, небо заслонит серыми тучами и начнётся холодный, противный дождь. Корабль мог зайти в «зону невозврата», где постоянно пропадают корабли, а компас и магия не работают так, как надо. Можно наткнуться на русалок, чьи чарующие голоса сводят с ума. В конце концов, на дне может притаиться кровожадный кракен, с которым не каждый боевой маг справится. Множество опасностей могут подстерегать корабль в открытом море.       Но у них всё было не так. Тройка друзей целыми днями скучала в душных каютах, или же загорала на палубе под палящим солнцем, или вяло смотрела, как матросы налаживают паруса, моют палубу или ловят рыбу. Сами учёные почти всегда были заняты прочтением и исправлением конспектов, повторным изучением трудов других учёных и прочими скучными занятиями, так что ребята по большей части были предоставлены сами себе.       Так прошла неделя. Почти заканчивался седьмой день. Больше половины пути до Дикого Континента была пройдена. Дневная жара заметно спала. Как обычно, дул лёгкий ветер, потные матросы ловили рыбу на ужин. Алатли лежал на палубе, погружённый в очередную медитацию, а Итара, вся красная из-за солнца, несмотря на то, что старалась не загорать, старательно била в бубен. Бритый наголо, как и прочие матросы, щупленький юнга с любопытством посматривал на парочку, но капитан, стоящий за рулем, что-то прикрикнул на него на южном наречии, и тот, спохватившись, продолжил подметать дощатый пол палубы. Наван лежал чуть поодаль, подставляя своё и без того порядком загоревшее тело солнцу. Два раза он ходил к Рашпу на гипноз, но это особо ничего не дало, лишь смутные образы, как и во снах. Но парни не сдавались.       Вдруг корабль качнуло. Потом ещё раз. И ещё.       — Сухопутные, по каютам! — неожиданно взревел капитан. — Кракен по курсу!       Наван и Итара аж подскочили. Алатли же, мысленно находящийся далеко от корабля, оставался невозмутимым. Его медитацию прерывать было нельзя, иначе он не сможет вернуться в своё тело. Недолго думая, Наван подхватил худощавого эльфа на руки и побежал в сторону каюты. Итара двинулась за ним, продолжая стучать в бубен.       Матросы уже бежали к капитану. Сам он напрягся, глядя вперёд. Вода вокруг потемнела, и из неё высунулись скользкие щупальца. Два глаза горели недобрым светом и смотрели на сгруппировавшихся людей.       Капитан сталкивался с кракеном всего раз, плавая мальцом на отцовском корабле. Тогда это привело к кораблекрушению, хоть матросы и отчаянно сражались. Выжил лишь он, юный мальчик, с детства умеющий плавать, но если бы не проплывающее мимо торговое судно, так бы он и погиб посреди моря.       Кракены огромны. Они куда больше среднего корабля. Их жажда не знает границ. Места обитания этих чудовищ стараются избегать. И здесь их явно не могло быть. Уж капитан-то это знал, он выходил в море раньше, чем научился ходить, и знает его вдоль и поперёк. Здесь кракенов быть не могло.       Он достал из кармана рог, отпугивающий кракенов. Он подражал звукам взрослого и агрессивно настроенного самца особи, защищающего территорию. Есть шанс, что это сработает.       Не сработало.       Корабль качнуло ещё сильнее. Его опутали щупальца, блестящие от воды. Палубу начало заливать водой. Послышался нехороший треск.       Капитан владел магией. Всякий морской волк владел её основами для защиты от многочисленных морских чудовищ. Он сотворил огненное заклинание и запустил его в одно из щупалец, потянувшееся к испуганным матросам.       Снова не сработало.       — Есть хорошая новость и плохая, — послышался женский голос из каюты, кричащий на наречии пустынных кочевников. — С какой начать?       — Интересно услышать, что тут может быть хорошего, — проорал капитан, помогая матросу отбиваться от щупалец.       — Хорошая новость: это редкая особь кракенис маджесика, или, по-простому говоря, кракен-маг. Плохая: маг сильный.       Одного из матросов утащило в море. Громадная пасть разверзлась, поглотив несчастного, и прежде, чем она закрылась, капитан увидел корчащееся тело, перемалываемое множеством острых и кривых зубов.       — Эй, будите уже своего эльфова мага, забери меня ундина! — крикнул капитан, пытаясь разрубить ножом толстое щупальце.       Из его присоски вылетел сгуток какой-то магической энергии, отшвырнувший капитана к двери каюты.       — Я же говорю, маг сильный, — напоследок услышал он.       А дальше была темнота.       Наван открыл дверь, глядя на капитана, лежащего в луже крови. Вокруг извивались щупальца, опутывая корабль причудливой паутиной. Корабль сильно накренился и его начало заливать водой. Ряды матросов уже порядком поредели.       Действовать нужно было быстро. И Наван действовал. Сам ничего не понимая, ведомый интуицией, он побежал к краю передней палубы, остановившись перед кракеном. Тот уже поднялся из воды, и её капли стекали по гладкой коже чудовища. Его большие, больше человеческого роста глаза грозно сияли в сгущающихся сумерках, а щупальца уже тащили корабль под воду.       Его разум был такой же громадный, возможно, даже ещё больше тела. Громадный, прохладный и древний. Заставший ещё начало освоения океана, когда сухопутные делали свои первые робкие плавания на соломенных лодках. Но по меркам океана он был молод. Мысли текли медленно и величаво, словно облака в небе. И все они были донельзя простые.       Голоден. Зол. Дом далеко. Скиталец.       Мыслеобразы облачились в слова. Жажда забила фонтаном и не давала покоя. Она гнала далеко, в неведомые края. Туда, где теплилась жизнь. Туда, где были корабли.       Нет, сказал Наван. Кракен непонимающе уставился на дерзкого сухопутного, посмевшего возвразить. Такая крохотная козявка, меньше глаза, лишь один из миллиардов. Его дерзкие слова ничего не изменят. Его заберёт океан. А кракен — его посланник. И всё же… Откуда у него столько храбрости? Откуда столько смешной уверенности в своих словах? Он искренне считает, что кракен уплывёт. Почему?       Кракен встречал много сухопутных. Кто-то его боялся, кто-то был зол, кто-то пылал ненавистью и презрением. Кто-то пытался с ним сражаться в порывах героизма. Но такого сухопутного он не встречал. Он не встречал того, кто не желает ему зла. Того, кто хочет поговорить с ним. Хочет, чтобы они разошлись, каждый своим путём. И если бы кракены могли смеяться, то он бы непременно расхохотался.       НЕТ!       В голове Навана была одна единственная мысль, и она кричала. Если бы она была голосом, то все вокруг упали бы без чувств, истекая кровью из ушей. Простая мысль, чистая уверенность в себе и в силе убеждения. Теперь Наван понял. Именно так это и работало. Нужно было искренне, каждой волосинкой, каждой порой считать, что всё будет так и никак иначе. Уверенность твёрже обсидиана и мысль тоньше волоска.       И ко всеобщему удивлению, кракен отпустил корабль и уплыл. Возможно, его просто позабавил этот человек. Возможно, он и впрямь был впечатлён. Этого Наван уже сказать не мог, потому что без сил упал на пол, тяжело душа. Вся команда подбежала к нему, наперебой выкрикивая слова благодарности.       — Всё просто, ребята, — рассмеялся новоиспечённый герой. — Юлур эну оссиала пайчи ллаи манье.       Только он это сказал, как его взор заволокла тьма, и парень провалился в забытье. А корабль продолжал плыть, потрёпанный и лишившийся большей части команды, и, что самое главное, капитана.