Начало и конец
16 апреля 2020 г. в 21:18
Она стояла перед ним: старая, иссохшая, коренастая, совершенно не производящая на себя впечатление мало-мальски могущественного мага. Казалось, даже лёгкое дуновение ветра может сбить её с ног. Но чёрное пламя плясало вокруг неё, не причиняя вред. Плясало, потому что чувствовало родственную душу. Потому что душа её было столь же черна, как и первобытная ночь, столь же глубока, как космическая бездна.
— Пловец Времени знает, что должен делать, — сказала она.
И пусть сказала она это тихо, голос её всё равно был подобен грому.
— Пловец Времени знает, что сам виноват во всём. Сыны и дщери земли не должны были играть со временем. Не должны были играть с магией. Пловец Времени — ключ, начало и конец.
Он понимал это. Догадывался, что своими переходами разрушил пространственно-временную ткань и спутал нити судеб. Не должен был рождаться Чиатава, сын Путеводной Звезды. Не должен был рождаться Наван из Долины Тысячелетнего Дождя. Поэтому, как только Алатли потерял сознание, он разорвал связь между ними и вернулся сюда, к Гробнице Времён. Здесь всё началось и здесь всё закончится. Пловец Времени стоял перед бездыханными телами Мешамбу и Хьорра, которые превратились в кучку чёрного пепла, и ему лишь оставалось надеяться, что их души присоединились к Великому Шествию в загробный мир.
И всё же, когда он закрывал глаза, перед глазами вновь представали зелёные холмы, туманные болота и заливные луга. И радуга, пересекающая небо с серыми облаками.
— Значит, я должен остаться?
— Да. И хранить это место. Не давать его секретам покинуть Забытого Города, — старуха внимательно посмотрела на него. — Пловец Времени знает. Что-то его держит. Что его держит?
Тоска по потерянной человечности.
— Это глупо. Пловец Времени никогда не был человеком.
— Кто же тогда я?
— Ошибка. Призванный дух, который никогда не должен был быть призван. Дух времени и судьбы, которому лучше было бы и дальше плавать среди океана небытия.
— Дух, который стал человеком. Который полюбил быть человеком, слишком полюбил, чтобы возвращаться обратно в холодный и тёмный родной мир, — кисло усмехнулся Пловец Времени. — Звучит очень грустно. Я ведь даже не попрощался со всеми.
— А смог бы?
Нет. Не смог бы, подумал Пловец Времени.
— Давай уже покончим со всем этим, Киавея, — сказал Пловец Времени, разведя руками (насколько вообще к его теперешнему облику применимо это понятие). — Или мне теперь называть тебя Воином-Драконом?
— Ах ты старый плут, — рассмеялась старуха. — Когда только догадался?
Теперь он видел все её обличья, смешавшиеся воедино. Темнокожая старуха с волосами цвета солнца. Молодая шаманка с ожерельем из клыков морского чудовища. Тысячи, тысячи шаманок, являющиеся на самом деле лишь одной. Дракон с золотой чешуёй, калачиком свернувшийся возле навеки закрытых ворот Гробницы Времён. Киавея в плаще из чешуи дракона и чёрными косами, похожими на двух змей, Киавея, добровольно запершая себя в этом проклятом месте.
— Зачем? — прошептал он.
— Я не оставлю тебя одного, — твёрдо сказала Киавея.
— Даже если это означает, что ты здесь до скончания времён?
— Как будто это наказание. Это моя земля, Чиатава.
— Земля помнит всех своих детей, — пробормотал Пловец Времени.
— Земля помнит всех своих детей, — эхом повторила Киавея.
Здесь всё началось. Здесь все закончилось. И Пловцу Времени уже не было так грустно.
Джунгли тёмной полосой высвечивались на фоне заходящего солнца. Где-то там, среди зелёных ветвей скрывались забытые идолы и древние гробницы, хранящие тайны, которыми лучше и впредь оставаться таковыми. Вода была настолько прозрачной, что можно было увидеть дно с мелким галечником и кораллами, прячущимися среди скал. Корабль плыл по волнам, и казалось, и они, и этот ветер хотели, чтобы он убрался отсюда как можно дальше и всеми силами способствовали этому.
Все молчали. Никто не проронил ни слова с тех пор, как Алатли ввалился к ним в лагерь, потребовав, чтобы они все немедленно отсюда убирались. А после того, как откуда-то из глубин джунглей повеяло прахом, огнём и смертью, ни у кого не было желания оставаться на месте. А ещё все понимали, что Мешамбу и Хьорр потеряны для них навсегда. Как и Наван.
Что-то произошло там, за пределами этих непроходимых зарослей и запутанной сети тоннелей. Среди пыльных руин и обломков древних строений свершилось нечто ужасное. Никто не хотел задумываться, что именно. Потом пришли туземцы. И все они твердили лишь одно. «Уходите. Не возвращайтесь. Это место проклято. Этот народ проклят.»
— Что, неужели никто так ничего и не скажет? — наконец нарушил тягостное молчание Харим.
— А что мы должны говорить? — хмуро спросил Рашпу.
— Ты шутишь?! — взвился Харим. — Мы друзей бросили!
— Потому что они умерли! — рявкнул Рашпу.
— Тебе-то откуда знать?!
— Оттуда! Магия, Харим! Я раз пять провел ритуал Поиска!
— Всё равно стоило попытаться спасти, магия может ошибаться! Забери вас всех Бездна, да меня это больше, чем вас волнует, хотя они мне не братья и не лучшие друзья!
— Тогда прыгай за борт и плыви, раз тебя это так волнует! Лично я лезть туда не буду, будь там хоть мать родная. Хватит с меня тайн.
Рашпу развернулся и ушёл в трюм, хлопнув напоследок дверью так, что корабль затрясся.
— Ты переборщил, — буркнул Хнирр.
— Да, я был неправ. Вас это вообще не волнует, — холодно ответил Харим и направился в другой конец корабля. — Забери бездна всех этих… нелюдей. С этим их равнодушием. И прагматизмом.
Хатум стояла у кормы и сжигала последние записи, сделанные во время пребывания в джунглях. Древние руины. Призраки прошлого. Проклятое место и проклятый народ. Разумеется, сюда ломанутся толпы искателей приключений. Запретные тайны заманчивы. И чем больше смертей произошло из-за них, тем больше будет желающих.
— Мы прибыли на материк, но нашли лишь заросшие обломки чего-то, по видимости, бывшего каким-то зданием, — пробормотала Хатум. — Но что это было за здание, определить не удалось, поскольку от него мало что осталось. Больше мы не нашли ничего, стоящего внимания, хотя и облазили все доступные нам места.
Записи в её руках превратились в пепел, который подхватил ветер. Учёная не решилась поднять глаза и взглянуть на постепенно удаляющийся берег.
Алатли лежал в тесной каюте, укрытый одеялом. Хотя он и был жив, с тех пор он не пришел в себя и так и не пошевелился. Словно безвольная кукла. Вся команда разводила руками: никто не знал ни когда он очнётся, ни как ему помочь. Рашпу что-то знал, но как бы Итара не просила, он не говорил.
— Когда же ты очнёшься? — пробормотала она, гладя его лоб, покрывшийся испариной. — Открой же глаза. Ну же, я ведь твой Якорь. Я играю тебе.
Там-там-там-там, устало била она в барабан. Там-там-там-там, билось её сердце, и с каждым ударом в нём появлялась новая трещина.
Корабль уплывал. И чем меньше становился берег, тем сильнее таяли воспоминания его пассажиров о произошедшем. Потом его и вовсе скрыл туман.