Конец зимы

Снимая перчатки, Станнис Баратеон разглядывал комнату, которую Санса с трудом ему приготовила, так подозрительно. Ширен в это время в коридоре заново знакомилась с сиром Деваном из Королевской Гвардии. Кажется, их дружба началась давным давно, когда они были детьми на Драконьем Камне, и девочка была крайне удивлена увидеть его снова. Санса понимала эти эмоции, но король не казался особенно довольным. «Решительный, суровый, невеселый», описание Риконом короля оказалось неприятно точным. Она отругала себя за то, что все еще сохранила девичьи предубеждения и убеждения, пусть даже на один момент поверила, что он будет другим, настоящим завоевателем, галантным королем из старых историй. Станнис Баратеон был абсолютно другим. Она должна была уже понять и принять, что то, чего она ждет, очень редко случается. Ее заботливость его раздражала, ее вежливые вопросы использовались против нее. «Ему не нравится комната? Есть ли вообще хоть что-то, что может ему понравиться?» Черт его побери! Он заставлял ее чувствовать себя неполноценной, и это неприятное чувство уязвимости она не чувствовала уже давно. Только ушел слуга, принесший вещи, удивительно скудные для короля, принес и оставил их наедине. – Вас устраивают ваши покои, Ваше Величество? – осмелилась спросить она, не в состоянии более терпеть тишину. – Вполне, – он повернулся и посмотрел на нее. Она начала думать, что его лицо постоянно нахмуренно. Его взгляд был столь же безжалостным, как все в нем, решила она. – Могу я предложить вам лимонной воды? – спросила она, стремясь найти хоть что-то, чтобы занять руки. Король согласно кивнул. Санса прошла дальше в комнату, взяла со стола кувшин и принялась наливать кислый напиток в кубок, стоя спиной к нему. Наверное, это была не лучшая идея. Она почти физически затылком чувствовала его взгляд. Она была рада, что зима еще не кончилась, и плотные одежды покрывают ее полностью, иначе он увидел бы, как она дрожит, и по телу бегают мурашки. Она сделала огромное усилие и повернулась, протягивая ему кубок, но не ожидая, что он будет стоять так близко к ней, она столкнулась с ним, проливая лимонную воду на свое платье. – Простите пожалуйста, Ваше Величество! – Санса прокляла свою неуклюжесть и стесненно посмотрела на него. Он смотрел в ответ, его взгляд пронзал, как клинок. У нее было неприятное ощущение, что ее изучают, словно оценивают, и находят не отвечающей стандартам. Но с чего бы ему это делать? Она снова потянулась к кувшину, чтобы налить еще лимонной воды в полупустой кубок, но он быстрым движением забрал его из ее рук. – Позвольте мне, миледи. Она надеялась, что не очень видно, как она покраснела. Это было ужасно. Ей нужно как можно быстрее скрыться из его виду. – Я... найду мейстера Аллераса и попрошу слуг приготовить вам ванну, Ваше Величество, – пробормотала она тихо. – Жаждете поскорее покинуть меня, леди Санса? – он ядовито усмехался, зная, что она не осмелится ответить тем же. – Конечно нет, Ваше Величество! – именно это она и пыталась сделать, но с его стороны было грубо швырять ей в лицо, что ее действия были столь очевидны. – Я лишь озабочена благополучием Вашего Величества. И кроме того... – она подошла ближе, моментально забыв о своей нервозности, пытаясь рассмотреть рану, но та была скрыта под мехами и броней, – ... над вашей раной наверняка слои грязи. После ванны мейстер Аллерас сможет лучше изучить ее, и кроме того, это убережет от нежелательных последствий, даже она это знала. – Каких последствий? – спросил он, отпивая воду, и не выглядя заинтересованным в ответе на свой вопрос. – Ваше Величество несомненно видели достаточно битв, чтобы знать, что даже легкая рана, не будучи правильно залечена, может стать причиной смерти многих. – Миледи обучалась лекарскому искусству? – ядовито спросил он. Она несколько раз помогала мейстеру Аллерасу во время родов, принимать ребенка. Но в остальном ее опыт ограничивался заботами о припадках Роберта, когда он был меньше, да перевязывании Рикона или других детей в замке, когда те ранились. – Полагаю, во времена войны всякому приходится изучать вещи, что не нужны в обычных обстоятельствах, Ваше Величество, – она осознавала, что просто мелет языком. Он едва слушал ее, что только заставило Сансу продолжить болтать, лишь бы избавится от неуютной тишины. – Но не волнуйтесь. Вам будет помогать мейстер Аллерас. Он очень талантливый лекарь... в том числе. Где он был? Не так уж и далеко был его кабинет от этой части замка? – Вы доверяете этому мейстеру? Она остановилась, чтобы действительно обдумать вопрос. – Д-да, Ваше Величество, – честно ответила она. – Интересно, что дорниец делает так далеко от своей земли. Санса сказала мейстеру Аллерасу то же, несколько лет назад, когда мейстер Сэмвелл со Стены привез его в Винтерфелл. Почему столь эрудированный человек приехал так далеко на Север во время войны. – Ни один мейстер Цитадели не отказался бы от возможности служить столь благородному дому, как дом Старк... И это настолько далеко от Дорна, как только возможно, – и он улыбнулся своей загадочной улыбкой. Санса больше не задавала ему вопросов и радостно приняла его службу, никогда не имея причин на это жаловаться. Успех восстановления замка был в основном заслугой мейстера Аллераса, так же как нынешнее состояние теплиц. Кроме того, дети его обожали, особенно Ширен. Он был талантливым учителем. «Король не верит и дорницйцам? Хоть кому-нибудь он верит?» – Мейстер – ценное приобретение для Винтерфелла, Ваше Величество. Я думала, дорнийцы ваши союзники... – или так говорил ее дядя. Доран Мартелл винил Дейнерис Таргариен за смерть его сына, и он ни за что бы не поддержал Ланнистеров. – Это не значит, что им стоит доверять. Она подумала, что он не дошел бы так далеко, если бы был доверчивым. Санса хорошо это понимала, но в королевстве недоверия должно быть очень одиноко. Она почувствовала невероятное желание заверить его в своей преданности. – Ваше Величество можете быть уверены, что у вас и принцессы Ширен всегда будут истинные друзья на Севере. Он ответил довольно недобрым фырканьем. Он сомневался в ней. Или он теперь дурно думает о ее семье из-за ужасного поведения Рикона. Ей надо что-то сказать, чтобы стереть это несчастное первое впечатление. – Я... Я хочу извиниться от лица моего лорда брата за происшествие на дороге, Ваше Величество. – Вам не следует извиняться за то, чего вы не делали, миледи. – Но мой брат... – Жизнь была бы куда сложнее, если бы все были вынуждены отчитываться за ошибки своих братьев, – он говорил, исходя из собственного опыта, конечно. Санса не знала, что еще сказать, но ее спасла Ширен. – Деван Сиворт теперь сир Деван из Королевской Гвардии. Трудно поверить, – она выглядела изумленной новостями. – Он хорошо служил мне, будучи сквайром. Получив рыцарское достоинство, он попросил разрешения служить в Королевской Гвардии. У него были все качества, чтобы быть достойным этого звания. Он теперь самый молодой рыцарь, удостоившийся чести попасть в этот орден. Это просто позор для Королевской Гвардии, что ранее такая честь принадлежала Цареубийце. Лорд Давос был счастлив. Ширен хихикнула, но вдруг отчего-то побледнела и остановилась: – Лорд Давос еще жив, Ваше Величество? – Еще как жив, – сказал Станнис Баратеон так, словно этот факт ему несказанно докучал. – Место Десницы Короля в столице, пока меня нет. Санса была действительно рада это слышать. Лорд Давос был тем, кто нашел Рикона и Ошу, повинуясь приказу лорда Мандерли. Она надеялась когда-нибудь лично выразить ему свою благодарность. – Если хочешь знать, он был категорически против моего приезда на Север в такое время. Санса начала жалеть, что король не слушает советов своего Десницы. – Но Ваше Величество все равно приехал, – тихо сказала Ширен, ее голос немного дрогнул. Санса почувствовала, словно вторглась в что-то очень личное, но она молчала, и кажется, они снова о ней забыли. – У меня есть перед тобой долг, долг, которым я пренебрегал слишком долго, к моему стыду. Мне пришлось напомнить это лорду Давосу. И к тому же, тут есть дело, которое требовало моего присутствия. Я должен был приехать. – Конечно, Ваше Величество. Я очень рада, что вы здесь, какова бы ни была причина. Ширен смотрела себе под ноги, а король, казалось, очень заинтересовался формой кубка в его руках. Санса чувствовала сотни невысказанных слов, повисших в воздухе. – Прошу прощения за задержку, Ваше Величество, – момент был прерван появлением мейстера Аллераса. Санса решила воспользоваться возможностью уйти и пойти поискать ее бестактного брата. – Вам нужно что-нибудь еще, Ваше Величество? – Да. Велите сиру Джендри войти. – Как прикажете, Ваше Величество. Тогда я уйду, – Санса сделала реверанс, злясь на то, как он с ней обращался, но при этом радостная, что может наконец уйти от него, и он на этот раз, кажется, был не против. Ей было нужно время перевести дыхание и успокоить ее усталый разум. И кроме того, она надеялась, что Ширен убедит его принять ванну. Если им придется сидеть рядом во время пира, пусть, по крайней мере, он будет чистым. Она вышла из комнаты, закрыла за собой дверь, сделала грациозный реверанс перед сиром Деваном и сиром Джендри, неуверенная, кто из них кто. Они уважительно ей поклонились. – Сир Джендри? – заколебалась она. – Это я, миледи, – стеснительно сказал он, и выглядел он очень знакомо, очень похоже на Баратеонов. Король Станнис был не из тех, кто заводит бастардов, но его покойный брат Роберт имел подобную репутацию. Могло ли именно так и быть? – Король желает вас видеть. – Благодарю, миледи. Санса улыбнулась и пошла дальше, чувствуя, как у нее начинает болеть голова. Если бы она была достаточно далеко от всех, она застонала бы от разочарования, потирая виски. Станнис Баратеон ее запутал. Он отослал ее как какую-то служанку, но при этом она ему странно сочувствовала. Он был груб и невнимателен к ней, но при этом он был способен на доброту и заботился о тех, кого любит, судя по обращению с его дочерью. Может это кто-то другой виноват, что король так против нее настроен. – Рикон Старк! – она рывком распахнула дверь, и с громким стуком захлопнула ее за собой. Они оба, он и лохматый песик, подпрыгнули от неожиданности. Она никогда так раньше на него не кричала. Он стоял, склонившись над столом, в одних штанах, умывая лицо в тазу. Она подошла к нему, закатывая рукава, взяла кувшин и полила ему на голову, вода, попадая в рот, заглушала его протесты. – Почему, – прорычала Санса, намыливая ему голову жестким мылом, – почему, во имя богов, ты осознанно поставил себя и других в опасную ситуацию, оскорбил короля и... – Опасную ситуацию? Оскорбил? – он оперся руками о стол, голос его был намеренно обиженным. – Не было ни опасности, ни оскорбления. Ты несправедлива. Я ничего такого не делал... уже несколько недель! Хочешь кого-то винить, вини его, что влез на дорогу лютоволку, гоняющимся за добычей! – Ты хоть когда-нибудь можешь быть серьезным? Я так беспокоилась о тебе! Когда я увидела Роберта... – Роберт будет в порядке, – к чести Рикона, в его голосе была нотка сожаления. Он не стал бы шутить, будь Роберт серьезно ранен. – Ты его знаешь. Он делает вид, будто все хуже, чем есть, потому что любит привлекать внимание, гаденыш. – ... и когда я увидела кровь на тебе... – Такое случается на охоте, знаешь ли. Убиваешь всяких зверей, обязательно льешь кровь. Санса налила еще воды, чтобы смыть мыло: – И когда я увидела, как течет кровь у Станниса Баратеона, и подумал, что ты что-то натворил... – Да успокойся! Я охотился! – он отошел от нее и взял полотенце. – Я же не приказывал Лохматому Песику на него напасть. Почему мы вообще об этом говорим? Ты должна быть мне благодарна! – Прошу прощения? – она забрала у него полотенце и сердито начала вытирать его волосы. – Благодаря нам, у нас теперь будет настоящий пир. Помнишь, как приезжал Роберт Баратеон? Он в одиночку мог сожрать половину животных наших лесов, – Рикон засмеялся собственной шутке. – Ты смеешься над семьей Ширен! – ага! Мальчишка тут же замолчал. – И кроме того, король Станнис не похож на своих братьев... судя по тому, что я видела, - не то чтобы это было хорошо. – И непохож на дочь, – сказал Рикон спустя какое-то время. Внезапно с его лица сбежала шутливость, он выглядел побитым, печальным. Она никогда его таким не видела, и ей показалось, что в сердце ее кольнуло. Против здравого смысла, она обняла его, погладила по волосам, забыв обо всем. Он спрятал лицо в ее плече. Внезапно он снова стал маленьким мальчиком, а не яростным лордом Винтерфелла. – Рикон... Ты не можешь винить Станниса Баратеона, за то что он хочет, чтобы его дочь была с ним. Ты бы видел их лица, когда они встретились... Постарайся порадоваться за нее. Перестань вести себя как безумец, и поставь себя на ее место. Чтобы ты сделал, если бы отец въехал в эти ворота и попросил тебя ехать с ним? Рикон отпустил ее и отошел к окну, бросая по дороге: – Я сказал бы ему возвращаться туда, откуда прибыл, и не лезть в чужие дела! – Ты несерьезно... – брат и сестра смотрели друг на друга. – Ты злишься на отца? – Санса хранила в сердце воспоминания о родителях, и думала, что так делали все. – Нет, – пробормотал он. – Но его ведь здесь не было, так? Никого из них не было. Была ты, Ширен, Оша, Роберт... А теперь этот ублюдок король приходит ко мне домой, собираясь забрать у меня все! Все, что для меня важно! Сансе показалось, что она что-то упускает. Он все еще говорит о Ширен? Она не знала, что их привязанность стала настолько глубокой. Она знала, что что-то есть, но думала, это был невинный легкий флирт. Она видела, как они шепчутся в темных углах, пару раз замечала, как они держатся за руки под столом. Иногда он слишком близко к ней сидел во время еды или уроков, но по словам Роберта, это было или чтобы списать у нее, или стащить еду с ее тарелки. Однажды, когда они в конце дня отдыхали в большом зале, и Ширен пожаловалась на холод в ступнях, Рикон бесцеремонно стащил с нее башмаки, положил ее ноги на свои колени и начал массировать. Один раз Санса поволновалась за них, когда они на полдня пропали на конной прогулке в окрестностях Винтерфелла. Это было не особенно приличное поведение для Хранителя Севера и принцессы Вестероса, но это было безобидно... Ведь так? – Ты несешь бессмыслицу. – Дядя с тобой еще не говорил? – Рикон показался несколько нервным. – Нет, пока еще нет. Благодаря тебе, – пожаловалась она, осознав, что у нее не хватило времени поприветствовать ее дорогого дядю. Он кивнул. – Хорошо.