В свете синих фонарей

Засыпать под колыбельную стонов, что доносились из соседних комнат, Ята научиться никак не мог. Ворочался, ёрзал, прятал голову под одеялом, пытался заткнуть уши подушкой — все манипуляции, происходящие словно по расписанию, никогда не оказывали нужного действа. Парень раздражался настолько, что чувствовал пульсацию в висках. Он мог бы вспыхнуть ярко-алым, будь таковая сила при нем. В груди потяжелело. Калейдоскоп картинок прошлого, возглавляемого Красным королем, против воли пронесся в мыслях. Вот, они сидят в баре, Кусанаги ворчит на Тоцуку, чтобы тот уже успокоился со своей камерой. В следующий момент они играют в карты на раздевание и Мисаки злится и краснеет, потому что безбожно проигрывает. А сейчас Сару пытается угомонить пьяного Яту, который набросился с претензиями на Эрика. И только изображение Фушими загрузилось до конца в голове, словно на тормозящем компьютере ссылка, Мисаки понял, что безумно хочет поесть. Вот так, ни с того ни с сего. Заходить на кухню после полуночи было строго запрещено, но внезапное желание одолевало. В конце концов, парень решил, что ему нужно умыться, а если вдруг повезет — там до кухни будет уже рукой подать. Хиккоми старался идти аккуратно, то и дело оглядываясь по сторонам. Сегодня в доме Татемацу клиентов было не так много, как обычно, поэтому на столкновение с суетливым Маэдой — саном, который являлся управляющим, нарваться можно было в исключительном случае. Для того, чтобы дотянуться до верхней полки с остатками ужина, Яте пришлось воспользоваться табуретом и тянуться на носках. Он только облегченно выдохнул и с наслаждением откусил онигири, как в следующую секунду чуть было не задохнулся, подавившись едой, когда тяжелая рука сжала его плечо. Ну все. Теперь из-за его глупых капризов ему придется коротать ночь в клетке, перед этим выслушав весьма нелестную речь и получив пару оплеух за непослушание. Но вместо Маэды - сана, злобный взгляд которого ожидал встретить Ята, развернувшись, на него с хитрым прищуром уставился Ниро. - Я жду объяснений, - после минуты воцарившегося молчания, голос юдзё показался оглушающе звонким. - Есть захотел, - буркнул хиккоми, не разжимая ладонь с онигири. - Ты не должен есть больше положенного. Это против правил. Маэда тебя накажет, - Ниро и не пытался скрыть довольную ухмылку, специально подтрунивая подопечного. - Заслужил, - отчеканил Мисаки, глядя прямо в глаза собеседнику. Стоя на табурете, Ята был на одном уровне с куртизаном, но если ему подобный расклад придавал уверенности, то Ниро, отнюдь, еще больше забавлял. Игра в гляделки продолжалась недолго — в коридоре послышался шум. Юдзё недовольно цокнул и, схватив ученика за запястье, ринулся прочь из кухни. Когда сёдзи за ними закрылись, Ниро наткнулся на недоуменный взгляд Яты. - Сегодня тебе лучше не злить Маэду. Будешь ночевать в моей комнате. Считай это подарком в твой мидзуагэ, - безразлично произнес куртизан, - И если ты не съешь уже свой украденный онигири, то я тебя точно выставлю вон. - Не нужны мне твои подачки! - психанул хиккоми и хотел было кинуть злополучной едой в наставника, но запястье оказалось крепко зажато в ладони Ниро. - Хочешь, чтобы тебя отправили в дом свиданий? - зло шикнул юдзё. - Да все это одно и то же! Хуже уже не будет! - Ты смеешь такое заявлять, когда еще даже не продал мидзуагэ? Да что ты об этом знаешь! Какой же ты тупой! - Заткнись! Ты сам тупой! Отпусти меня! - Мисаки отчаянно забился, пытаясь вырваться, - Мне уже все равно, что со мной будет! Можешь жаловаться Маэде, да хоть самому Татемацу! Плевал я на все и на всех! - Ята почти кричал, - И на тебя я плевать хотел! И на Сару! Какого черта он вообще здесь появлялся! Какого черта он дал надежду! Лучше бы просто я сдох вместе с Микото—саном! - по щекам побежали первые слезы — Ненавижу... Я вас всех ненавижу! К своему удивлению, Ята не получил подзатыльник, не наблюдал спину Ниро, который ломанулся к управляющему с жалобами, не услышал в свой адрес колкости или надменной усмешки — Ята ждал чего угодно и был готов ко всему. Но Ниро лишь молчал, ожидая конца исповеди. - Ложись спать, - холодно бросил куртизан, стоило Яте немного умолкнуть, - онигири доешь утром. Юдзё вынул из ладони опешившего ученика рисовый шарик и завернул в лист бумаги, пряча за шкатулкой с искусными заколками. Молодой мужчина устроился на футоне, демонстративно оставив место для хиккоми. Ята не помнил, как оказался на мягкой постели, но стоило голове коснуться подушки, как сон овладел им. Это была последняя ночь его свободы. Завтра он больше не будет прежним. Завтра он будет принадлежать другому мужчине. *** Горячая после душистой ванны, обнаженная кожа укутывалась в нежный алый шелк, словно в кокон. Бледная шея из-за ворота кимоно выглядела еще более изящной. Аккуратная линия губ выделялась на фарфоровой коже мягким розоватым оттенком, ясные медовые глаза казались еще больше из-за подводки. Волосы, торчащие рыжими вихрами в разные стороны, сейчас были красиво причесаны и украшены искусной работы серебряной заколкой в виде бабочки. На ногах не привычные кеды, в которых так удобно было носиться по улочкам бурлящего города, подпрыгивать на скейтборде, выделывая очередной пируэт, а сделанные из дорогого красного дерева гэта на высокой платформе. Когда все приготовления были завершены и хиккоми выдался шанс оценить себя в зеркале, мальчишка попросту охнул. Человек, отражавшийся в зеркале, был не Ята Мисаки. Нахальными глазами на него смотрел истинный куртизан, готовый продаться за несколько миллионов йен и ничуть не дешевле. - Если бы не характер, я бы мог с уверенностью сказать, что передо мной стоит ойран*, - усмехнулся господин Татемацу, стоя в дверном проеме, - Постарайся и докажи, Каэдэ, - подмигнул хозяин и, подсыпав табака в мундштук, скрылся за сёдзи. - Да пошел ты, - скрипнул зубами Ята и пнул зеркало. Пара мальчишек-хиккоми, которые наряжали Мисаки, кинулись ловить атрибут, беспокоясь не столько за порчу имущества, сколько за свои шкуры. - Каэдэ — сан, прошу Вас, будьте снисходительней! - взмолился один из прислужников. - Ну, простите, что я такой херовый! - всплеснул руками будущий куртизан, - Ведите уже, куда там надо, - и, небрежно пнув сёдзи, выплыл в коридор. Стук гэта по полу раздражал, так же как и пожирающие взгляды мужчин, снующих мимо юноши уже в обществе купленных куртизанок. «Извраты ненасытные» - пронеслось в мыслях парня, и он с трудом удерживал себя, чтобы не поставить подножку одному из напыщенных клиентов. - Ну, далеко еще топать? - нервно поинтересовался Ята. - Нет, Каэдэ — сан, мы уже пришли, - ответил один из сопровождающих мальчиков, останавливаясь подле комнаты, из-за дверей которой доносился сладковатый аромат, - Вы будете продавать мидзуагэ в Красной комнате. - Зашибись, - цокнул Мисаки и уже собирался войти, как почувствовал знакомый парфюм слишком близко. - Удачи, Каэдэ, - едва слышно произнес Ниро, шествуя мимо бывшего ученика под руку с клиентом. Выражение лица наставника Ята увидеть не успел, но голос не казался ехидным, и поэтому юноша мысленно поблагодарил юдзё. После прошедшей ночи, Ниро казался не таким уж омерзительным, каким представал ранее. Теперь таким себя считал Мисаки оттого, что выставил так тщательно сдерживаемые им чувства напоказ. Первое, что бросилось в глаза, стоило войти в Красную комнату — футон с благоухающими свежестью шелковыми бордовыми простынями. Мягкий свет от круглых фонариков придавал атмосфере интимности, а легкий дымок, исходящий от благовоний, делал обстановку таинственной. Хотя что тут таить? Это — мужской бордель, место, где мужчины покупают секс. Никакой романтики. Только животные инстинкты. Ята тяжело вздохнул. Он уже смирился со своей участью, и единственное, чего хотелось больше всего — поскорее отделаться. Пусть клиент будет груб, лишь бы все быстрее закончилось. Юноша опустился на колени перед подносом с церемониальным сакэ* и прикрыл глаза. Сёдзи закрылись. Он не расслышал шагов, лишь шорох одежды и дыхание выдали, что рядом с ним человек. - Не стоит так напрягаться, я буду нежен, - прошептал клиент, слегка утыкаясь носом в шею. Ята распахнул глаза. Дышать стало нечем. - Обслужите меня как следует, Каэдэ-сан. *Ойран — дорогая куртизанка. Ойран мог стать лишь куртизан, который очень хорошо себя зарекомендовал в своей сфере деятельности. * Церемониальное сакэ распивалось с клиентом перед занятием любовью, в знак союза на одну ночь.