Сегодня ты, а завтра я

Джон выбежал из морга, не обращая внимания на крик Шерлока и недоуменное оханье Молли. Ему не хотелось никого видеть, не хотелось, чтобы Шерлок побежал за ним, хотя при жизни таких ситуаций почти не было. Джон всегда уходил подышать свежим воздухом, когда его голова обещала взорваться от переизбытка эмоций, а невозмутимый мерзавец оставался там, где они поссорились, дожидаясь возвращения соседа. Джон бежал, не разбирая дороги. Он врезался в прохожих и забывал извиняться. В голове крутилась мысль: «Бред!». В голове кричало: «Невозможно!». Ноги уносили Джона подальше от Бартса и не его Шерлока. Подальше от кошмара. Он бил себя по щекам, но не чувствовал боли, не просыпался. Люди косо на него смотрели, обходили стороной спятившего, а ему было все равно. Плевать на каждого с высокой колокольни. Джону хотелось, чтобы чья-то несмешная шутка закончилась. Чтобы круговорот невозможных событий утих, и его выплеснуло на берег, обратно в реальность, где Шерлок действительно мертв, Лейстрейд и Молли его знают, а сам он сидит в кресле и оплакивает друга. И пусть она пугала его, пусть Джон покрывался белыми пятнами от воспоминаний и едва не дрожал, как душевнобольной, но это являлось правдой, а не иллюзией. Кому нужен обман, ковыряющий едва затянувшуюся рану, что временами сочится, как обезумевшая? Джон считал себя спятившим. Он чувствовал, что обретет спокойствие, когда Шерлок будет мертв. Безумие! Он никогда не хотел смерти детективу! Но сейчас живой Холмс-младший казался мужчине злой насмешкой, издевательством, раздражителем. Этот Шерлок был кем угодно, но точно не его Шерлоком Холмсом, с которым Джон делил квартиру, расследования, и кому посвятил всю свою оставшуюся жизнь, а тот взял так мало и одновременно забрал с собой все возможное. Джон не чувствовал его своим — он чужой. Этот Шерлок не смотрел на него с дружелюбной, терпеливой и ласковой снисходительностью, так, словно готов прощать Джону любую сказанную глупость. Только Ватсону было позволено быть идиотом возле детектива и не попадать под едкие насмешки гения дедукции. И Джон видел, как Шерлоку хотелось его оскорбить, но тот сдерживал себя, и доктору неимоверно льстило подобное. У этого Шерлока в глазах читались подозрение и недоверчивость. Они оба считали друг друга чужаками. Когда Шерлок терялся, когда не знал, как избавиться от скуки, как разгрузить свой гениальный мозг — он тянулся к сигарете. Джону не раз приходилось прятать от него пачку, по его же просьбе, между прочим, а ещё потому что, будучи доктором, Джон знал о вреде курения. И также он знал о прошлых тяжелых отношениях Шерлока с наркотиками, когда юный гениальный глупец едва не умер несколько раз от передозировки. Ему не рассказывали всех подробностей, сосед не поднимал тему своего постыдного прошлого, ему будто было… стыдно перед Джоном. А сам Джон не лез в душу Шерлока, он взял на себя обязанность следить, чтобы друг не убивал свой организм. Пускай расследования приносили куда больше вреда (частенько их жизни оказывались в руках психопатов, а там уже только гадай: выживешь или нет), но отгородить детектива от них Джон не мог. Они являлись смыслом существования, пищей для мозгов и просто адреналиновой зависимостью для обоих. А вот не дать Шерлоку себя травить мужчина мог. Его подопечный, в этом плане, почти и не возмущался. Так, для галочки, чтобы показать, что гениальный Шерлок Холмс без боя не сдается. Но на самом деле Джон знал, чувствовал — свое здоровье Шерлок полностью доверил личному доктору. Ещё с первого дня, когда ради него отставной солдат убил человека, не моргнув и глазом. Шерлок часто тянулся к сигарете — дело пагубной привычки, о которой тело так и не забывало, несмотря на никотиновые пластыри. Джон ворчал на него, а теперь детектива нет. Теперь ему не о ком заботиться. О самом себе? Джон чувствовал себя мертвым с той самой роковой минуты. Он вспомнил об их мелких, пустяковых перепалках, касающихся сигарет, когда прошел мимо магазина, в котором Шерлок как-то купил себе пачку, возвращаясь домой из Бартса. Тот день морально высушил их до последней капли, но вместо того, чтобы поймать такси, Шерлок захотел пройтись пешком, уйдя в Чертоги слишком глубоко и не проронив ни слова до следующего утра. Наверное, этот вечер был единственным, когда Джон не сказал и слова о сигаретах — Шерлоку они были необходимы. Ему самому тогда хотелось затянуться. Но, конечно же, на следующий день Джон спрятал их, и все пошло по старому сценарию: игра в прятки, мелкие перепалки. А сейчас он понимал детектива. Сейчас ему нестерпимо хотелось того же. Нет, не так, он нуждался в никотине. Мужчина успел зайти в магазин вовремя — тот уже закрывался. Джон, весь промокший, со стекающими по лицу каплями и стоявший посреди небольшого помещения, походил на призрака утопленника. Он не разбирался в сигаретах, но глаза быстро, едва не моментально, обнаружили среди огромного количества те, которые курил Шерлок, те, которые чаще всего доводилось прятать. Выбор без всяких раздумий пал на них. Джон продолжил свой путь в никуда, крепко сжимая в кармане приобретенное, как некое сокровище, и закончил его, приблизившись к кладбищу. Где-то там должна быть могила его Шерлока. Его! Шерлока, с которым он провел восхитительные годы своей жизни. — Ее нет, — раздавленно прохрипел Джон. Ни могилы, ни надгробной плиты — ничего, что указывало на трагедию. На черный день в жизни Джона, на смерть Шерлока. Мужчина устало облокотился на ствол ближайшего дерева, запрокинул голову назад со стуком и прикрыл глаза, выдыхая. Крона дерева не пропускала дождь, под ней было сухо, и Джон мимолётно задумался о том, что ещё немного, и листья начнут осыпаться. Сейчас они желтые, но уже теряют связь с ветками. Какие-то несколько дней и легчайший ветерок оторвет их. Джону не нравилась осень. Она поглощала тепло и солнечный свет, делала все серым и еще более дождливым, напоминала, что ничто не вечно и рано или поздно люди также умрут, как посыпятся листья, а на место старых придут новые. А еще осенью умер его друг. Самый гениальный ублюдок в мире. Джон достал сигарету. Повертел ее в пальцах, посмотрел со всех сторон и поднес к губам. Рука снова потянулась к карману, чтобы на этот раз достать зажигалку, но… — Ее тоже нет, — раздраженно выплюнул Джон, ударив ладонью по лицу, пряча или удерживая гнев внутри себя. Он готов был проклинать весь мир за спектакль, в который попал. Как же он сейчас возненавидел слова Шекспира. Вот уж точно, жизнь — театр, а Джон — скудный актеришка, которому не посчастливилось играть в безумной трагедии, где все кругом умирают и сходят с ума. — Держи. — Рядом знакомо чиркнуло колесико зажигалки, и рука почувствовала мягкое тепло. Джон открыл глаза, посмотрел на огонек, поднесенный к сигарете в его губах, а следом перевел взгляд на Шерлока. Не его Шерлока. Джон устал. Он запретил себе думать о фарсе, что происходил вокруг него. Хватит. Пора смириться с тем, что он либо спятил, либо… Все же спятил. Поверить в то, что он находится в другой реальности, где Шерлок жив и никто не знает его, Джона Ватсона, казалось невозможным. Хотя, как говорил Шерлок? Откинь все невозможное, а что останется будет правдой? Джон плохо понимал эти слова. Доктор в знак благодарности кивнул головой и поднес кончик сигареты к огню. Какое, оказалось, блаженство выпускать дым. Словно Джон меньше чем за секунду расслабился, а все его мысли исчезли. Он чувствовал на себе изучающий взгляд Шерлока и понимал, что дразнит детектива, как оголодавшего зверя. Но Холмс не просил, стоял, тихо борясь с желанием. Джон вздохнул и, сдавшись, протянул ему пачку сигарет. Добровольно вручил яд детективу, пусть не его, но он все равно являлся Шерлоком Холмсом. Брюнет колебался недолго, всего секунду — почти незаметно, если не знать на что смотреть. Джон знал, Джон жил с Шерлоком. Во взгляде отразилась благодарность, когда длинные пальцы в перчатках забрали пачку и достали сигарету. Он затянулся, наслаждаясь. — Что узнал о новом трупе? — Мужчины не смотрели друг на друга. Джон заговорил лишь для того, чтобы нарушить тишину, которая его пугала, от которой хотел избавиться, потому что ее присутствие рядом с детективом намекало на угрозу. Наглядный пример затишья перед бурей. Доказанный и проверенный. — Ничего, что могло бы помочь. Все умершие связаны между собой только записками с похожим смыслом и… — Шерлок скосил глаза на Джона, как будто сканировал, будто ожидал узнать реакцию на последующие слова после паузы, — всех их не существовало. — В каком смысле? — Джон удивленно уставился на детектива. — Как это не существовало? — Очевидно же. — Не все гении, как ты, — огрызнулся Джон, получая в ответ фырканье. То ли недовольное, то ли как раз наоборот — понять было сложно. Шерлока одновременно радовало и раздражало, что он являлся единственным, кто, по его словам, умел размышлять и сопоставлять факты. — Их просто не существует — нет ни в одной из созданных на сегодняшний день базе данных. Ни в медицинских, школьных, университетских и других каких-либо архивах их имена не фигурируют, а если и есть, то оказываются однофамильцами. Будто все эти люди появились из ниоткуда. У них нет прошлого. Все, с кем они были знакомы, знают их не больше полугода. — Может, они создали себе липовые личности, чтобы скрыться от чего-то или кого-то? — Я тоже так думал, поэтому подключил само Британское правительство… — Майкрофта? — Джон ошарашенно выкрикнул имя старшего Холмса, не ожидая подобного. Шерлок нахмурился, и доктор не выдержал — рассмеялся. — Господи, представляю ваши лица, когда тебе пришлось просить его о помощи. Он наверняка расцвел. Ну еще бы! — Я не просил его помощи, он сам предложил. — Было видно, что подобная ситуация задела гордость детектива, и потому Джон прокашлялся, чтобы взять себя в руки и снова сделать задумчиво-заинтересованный вид. Шерлок сощурил глаза: — Ты знаешь о Майкрофте. — Знаю. Не важно. Продолжай. — Мы еще вернемся к этому разговору, — предупредил Шерлок. — Да, Майкрофт любезно помог мне, но даже он ничего о них не выяснил. Их просто нет. — Но ведь это невозможно! — Как оказалось — возможно. Снова повисла тишина. Джон выкинул окурок и ковырял его ботинком, засунув руки в карманы. Он больше не знал, о чем поговорить с незнакомым ему Шерлоком. Тот, в свою очередь, смотрел на ветки дерева над их головами и думал. Думал и думал, не прекращая ни на секунду, прокручивая весь вечер, начавшийся с неожиданного сообщения некоего ДВ, который интересовался о молоке, и заканчивая недавним разговором. Детектив сжимал в руке телефон, сдерживаясь от собственного шторма из вопросов и необдуманных действий. Джон — загадка. Загадка для Шерлока и разгадка для нового дела.

«Джона Ватсона не существует, братец».

Майкрофт написал ему, как только Джон убежал. — Думаю, мне не помешает сосед, — протянул Шерлок. Он забросил крючок, осталось дождаться улова, чтобы потом, дома, спрятавшись от всех ненужных глаз, провести вскрытие. Раскрыть все секреты Джона Ватсона и подобраться ближе к делу.