В тихом омуте

Холодный нос ткнулся в шею, ухо, а следом горячий влажный язык пробежал по щеке. — Фууу, — протянул я и машинально, еще не осознавая, что делаю, оттолкнул не в меру общительную псину. И открыл глаза. Собака отскочила в сторону и теперь стояла в нескольких шагах от меня, склонив голову набок и внимательно меня разглядывая. Ее серо-стальная шерсть была влажной, местами припорошенной песком, пасть была приоткрыта, так что я мог видеть острые белые клыки и свешивающийся наружу язык. Собачий хвост неуверенно вильнул из стороны в сторону и замер неподвижно. И я тоже замер, не смея даже шевельнуться. Это была не моя собака. Судя по тому, как топорщилась шерсть под ее челюстями, там, на шее у нее были жабры. Совсем как у ее мертвого собрата, которого Ллевелла, теперь уже казалось целую вечность назад швырнула к моим ногам. Совсем как у ее живых собратьев, которые совсем недавно напали на нас у края подводной пропасти. Несколько секунд мы просто смотрели друг на друга, потом собака моргнула и, повернувшись ко мне спиной, умчалась прочь. Я проводил ее взглядом, потом оперся рукой о влажный песок, сел, огляделся по сторонам. Полоса пляжа была совсем неширокой, всего несколько десятков метров. Сразу за ней вздымалась довольно высокая и кажущаяся отсюда практически отвесной стена из темных прибрежных скал. Море плескалось совсем рядом, вода — прозрачная, бледно голубая. Тучи разошлись, но небо над головой было по-прежнему тусклым, какого-то невнятного будто бы выцветшего блекло-синего оттенка. Далеко же меня занесло. Я смутно помнил мощное течение, которое затянуло нас с Дейрдре на глубину и едва не утопило, а потом... Вышвырнуло из морских глубин сюда, в Тень? В ту самую Тень, откуда и приходят собаки, тревожившие границы Ребмы все эти недели? Это казалось невероятным, но другого объяснения произошедшему у меня не было. А как же Дейрдре? Я не помнил мига, когда течение оторвало нас друг от друга, но не сомневался, что она жива. Как я уже успел убедиться, Дейрдре гораздо лучше меня знала, как правильно вести себя на глубине. Судя по всему, опыта в этом у нее было гораздо больше. Да и баллон с воздухом, которым мы дышали, был у нее за спиной. Так что всерьез за нее я не беспокоился. У Дейрдре было гораздо больше шансов выбраться благополучно, чем у меня. И раз уж я жив, то и с ней должно быть все в порядке. Наверняка течение выбросило ее где-то неподалеку. Нужно только найти ее, вот и все. Жаль, что я оставил колоду во внутреннем кармане своей куртки в Ребме. У меня и мысли не было, что обстоятельства сложатся так, что карты могут мне понадобится. Но теперь уж ничего не поделаешь, придется обходиться тем, что есть. Я провел быструю ревизию, попутно избавившись от теперь уже ненужного баллона со сжатым воздухом и прочего подводного снаряжения. Да, негусто. Из оружия только короткий кинжал, не иначе как чудом уцелевший в ножнах на предплечье. Все остальное утеряно. Гидрокостюм пока придется оставить, все равно другой одежды нет. И, что гораздо хуже, обуви тоже — сняв ласты, я обнаружил что остался босиком. Ладно, что есть — то есть. Я должен быть рад и этому. Мне вообще повезло, что я остался в живых. Я ведь мог и не выплыть... От одной этой мысли по спине прошел холодок, и я постарался выбросить ее из головы. Все позади. Я жив, и я нашел место, откуда приходят подводные псы, доставившие столько неприятностей Ребме. Осталось только найти Дейрдре и выяснить, что, черт побери, здесь происходит. Следы убежавшей собаки довольно отчетливо выделялись на влажном песке, и я пошел по ним, рассчитывая что рано или поздно они куда-нибудь меня да приведут. Я прошел наверное не меньше мили когда вдруг ощутил что земля слабо, едва заметно дрогнула у меня под ногами. Я остановился, огляделся по сторонам. Море по-прежнему было справа, и волны набегали на берег, время от времени выбрасывая на песчаный пляж мелкие камушки, ракушки, водоросли, обломки каких-то веток и тому подобный хлам. Горная гряда слева заметно отдалилась, а у подножия гор зеленела какая-то растительность — не то кроны деревьев, не то просто заросли кустарника, с такого расстояния трудно было сказать наверняка. Впереди, так же как и позади — кажущийся бесконечным пляж. И мои собственные следы, отчетливо выделяющиеся на влажном песке рядом со следами убежавшей собаки. Похоже, длительное пребывание на глубине и недостаток кислорода влияют на умственные способности не лучшим образом. Я должен был сообразить раньше, что идти вот так, вдоль берега, оставляя за собой столь отчетливый след, было не самой удачной идеей. Я же здесь как на ладони. Земля снова дрогнула, и, прислушавшись, я различил пока еще далекий топот копыт, пение охотничьих рожков и собачий лай. Проклятье! Выяснять, кто эти всадники, и по мою ли они душу или просто мимо проезжают, желания у меня не было. Так что я припустил в сторону гор, надеясь, что успею скрыться под сенью деревьев до того, как меня заметят. Со следами я уже ничего не могу поделать, но может быть мне все же повезет, и они просто проедут мимо. Я успел достигнуть рощи прежде, чем краем глаза заметил отряд. Всадники были еще далеко, но они мчались во весь опор и стремительно приближались. Их было не меньше полудюжины, все в полном боевом облачение — доспехах, причудливо разукрашенных шлемах с опущенными забралами, так что лиц было не разглядеть, верхом на огромных бледных конях — не серых и даже не белых, а будто бы полупрозрачных, сквозь их шкуры просвечивали мускулы и кости, а из пастей вырывалось пламя. Серые псы мчались вровень со всадниками — те самые собаки, которых я уже встречал на глубине на границах Ребмы, так похожие на моих. И вся эта свора преследовала одного беглеца, точнее беглянку — черноволосую девушку в облегающей темной одежде, изо всех сил бегущую в сторону рощи, по всей видимости так же как и я надеясь укрыться под сводами деревьев. Пару секунд я смотрел на нее, не узнавая, потом до меня дошло. Это же Дейрдре! Я скрипнул зубами, выругался, понимая, что остаться в стороне не удастся. Вопреки всем нашим разногласиям, там, под водой, она спасла мне жизнь. И я тоже не могу бросить ее на произвол судьбы. Я быстро огляделся по сторонам, отчаянно пытаясь придумать хоть что-нибудь. Деревья стояли довольно близко друг к другу, у их корней рос невысокий и довольно колючий кустарник. Между деревьями вилась узкая тропинка. Собаки может и побегут напролом, через кусты, но лошадям там не пройти. Да и пешему придется нелегко. И Дейрдре, и всадникам придется следовать по тропе. А значит... Я побежал по тропе, немного углубился в лес. И вскоре увидел то, что все это время искал — дерево с крепкими ветвями, нависающими прямо над тропой. Мне понадобилось несколько минут чтобы забраться на него, благо, у меня были эти минуты — я достаточно опережал и Дейрдре, и ее преследователей. Сверху вид был гораздо лучше. Как я и ожидал, Дейрдре не стала ломиться сквозь кустарник и побежала по тропе. Ее преследователи отставали, но совсем чуть-чуть, буквально на считанные секунды. — Дейрдре, сюда, быстро! — крикнул я и протянул ей руку. Она не ответила, даже голову в мою сторону не повернула и промчалась мимо. А в следующий миг ближайший всадник, вырвавшийся вперед, оказался прямо подо мной. И я спрыгнул вниз, прямо на него. От силы столкновения потемнело в глазах, перехватило дыхание. Земля рванула навстречу. Мне удалось выбить всадника из седла, и мы оказались на земле, сцепившись покатились по неровной поверхности. Улучив момент, когда я был сверху, я ударил кинжалом в прорезь забрала. Полуоглушенный, он не успел отреагировать, и в следующий миг мне на руки хлынуло жидкое пламя. К счастью ткань гидрокостюма не загорелась, как несомненно вспыхнула бы любая другая одежда, но на этом мое везение и закончилось. Остальные всадники с собаками были уже совсем близко. Ближайший всадник что-то гортанно выкрикнул, махнул рукой, и невесть откуда взявшаяся сеть опутала меня по рукам и ногам. А потом что-то ударило в спину, сбивая с ног. Я попытался подняться, но безуспешно. Следующий удар обрушился на затылок, и я потерял сознание. Я открыл глаза и ничего не увидел. Вокруг была абсолютная непроглядная тьма. Я лежал ничком на холодных каменных плитах уткнувшись лицом в сгиб локтя. Не было видно ни зги, но царящие вокруг запахи — тяжелая вонь немытого тела, запекшейся крови, разложения и нечистот, — не оставляли места для сомнений. Я был где-то в подземелье, в тюрьме. Я оперся рукой о пол и попытался сесть. Что-то тихо звякнуло, и только тогда я заметил массивные кандалы, стискивающие запястья. Я провел кончиками пальцев по внутренней стороне предплечья, убеждаясь, что ножны на левой руке пусты. Как и следовало ожидать, оружие у меня забрали. Наручники были соединены недлинной цепью, закрепленной на вбитом в стену кольце — это мне удалось определить на ощупь. Я машинально подергал цепь, проверяя ее на прочность, затем попытался порвать. Без особого успеха. Тогда я попробовал выдернуть кольцо из стены. Результат был точно таким же, то есть никаким. Я добился только того, что изрезал руки о неровные края оков. В конце-концов я оставил бесплодные попытки освободиться. Сел, прислонился спиной к стене, прикрыл глаза. Сделал глубокий вдох и задержал дыхание, пытаясь унять бешено бьющееся сердце. Постепенно мне это удалось. Бессмысленно беспокоиться о том, что я все равно не могу изменить. А прямо сейчас я ничего не могу. Я не могу выбраться отсюда, я не могу освободиться, я даже узнать побольше о месте, где нахожусь, не могу. Остается только ждать. Раз уж те всадники не убили меня на месте, а оглушили и притащили сюда, значит им что-то от меня надо. И очень скоро я узнаю, что именно. Меня приволокли сюда с какой-то целью, так что вряд ли мне позволят прохлаждаться в одиночестве слишком долго. Так и оказалось. Некоторое время спустя за дверью раздались голоса и гулкий звук чужих шагов. Дверь скрипнула и отворилась. Яркий свет факела резанул глаза, и я машинально прикрыл их ладонью, прищурился. Высокий широкоплечий воин в доспехах и причудливом шлеме, закрывающем лицо, на миг замер на пороге. Свет факела, который он держал в левой руке, безжалостно высветил мою темницу. Это оказалась небольшая круглая комната, совершенно пустая если не считать вбитых в стену колец, с которых свисали цепи. Воин в шлеме бросил быстрый взгляд по сторонам, потом посмотрел на меня. Перешагнул порог, и я различил силуэты сопровождавших его солдат в коридоре за его спиной. Как уже было понятно по звукам, он пришел не один. Несколько шагов, и он подошел ко мне вплотную. Его закованная в латную перчатку рука легла на кольцо, к которому крепилась цепь. Кольцо слабо засветилось, и цепь выскользнула из него прямо в руку моего тюремщика. Занятный фокус. — Вставай, — приказал он и дернул цепь. Из-за шлема его голос прозвучал глухо и искаженно. — Идем со мной. Проверять, что будет если я откажусь подчиниться, желания у меня не было. Ответ и так был очевиден. Меня просто заставят силой. Учитывая что в этом типе почти восемь футов роста и черт знает сколько фунтов веса даже без учета брони, скорее всего ему это удастся. Тем более что его люди, — а я даже не знаю точно сколько их там, снаружи, — вряд ли будут просто стоять в стороне и смотреть. Это безнадежно и бессмысленно. Так что я не стал спорить и, поднявшись на ноги, последовал за ним. Мы вышли в коридор, и его солдаты окружили меня плотным кольцом. Четверо, все в доспехах и шлемах, и все вооружены до зубов. Забрала опущены, так что лиц не разглядеть. Завидев меня, они замолчали, и на пару секунд в коридоре повисла мертвая тишина. Потом цепь снова натянулась, и мы пошли. Мы прошли по коридору мимо запертых дверей, за которыми, по всей видимости, томились и другие узники. Мелькнула мимолетная мысль, что за одной из этих дверей вполне может находится и Дейрдре, и я качнул головой, пытаясь ее прогнать. Хотелось верить, что мое вмешательство не было напрасным, и Дейрдре удалось уйти от погони. Если она на свободе и смогла связаться хоть с кем-то из семьи, то и я тут надолго не задержусь. Любой из наших родственников сможет взять мою карту... И моя задача сейчас — это просто продержаться до этого момента. О том, что Дейрдре могла тоже попасть в плен или даже погибнуть, я старался не думать. Но даже если это и так, рано или поздно меня начнут искать. Ллевелла, если она, конечно, жива. Она сама или ее люди наверняка видели, как нас с Дейрдре снесло течением, а даже если и нет, они не могли не заметить наше исчезновение когда бой был окончен. Эрик. Я обещал ему, что вернусь через несколько дней. Если мое отсутствие затянется, он наверняка заинтересуется где меня носит. Кейн. Он тоже знает, что я в Ребме, и что я интересовался тем старым Торговым Путем. Даже если Ллевелла ничего ему не сообщит, он вполне может догадаться, что я воспользовался его картой и отправился на поиски ближайшего маяка. Джерард. Он сейчас далеко от Амбера и не в курсе моих дел, да и не так уж часто мы последнее время общаемся, но может же мне хоть раз в жизни просто чуть-чуть повезти? Коридор закончился лестницей, и мы пошли наверх. Ступени были старыми и неровными, казалось, камень из которого они были вытесаны, крошился прямо под ногами. А может быть, эту лестницу никогда толком не убирали, и я, по-прежнему босиком, просто-напросто ступал по застарелой, скопившейся за долгие годы грязи, что намертво въелась в холодные камни. Мы поднялись, наверное, на несколько этажей, потом вышли в какой-то коридор, такой же темный и неосвещенный как и предыдущий. Судя по всему, мы по-прежнему находились где-то под землей, и единственным источником света были факелы в руках моих конвоиров. На развилке мы свернули, потом еще раз. Я машинально пытался запомнить дорогу, по которой мы шли, но без особого успеха. Это был самый что ни на есть настоящий подземный лабиринт — извилистые коридоры петляли и пересекались в самых неожиданных местах, а многочисленные развилки казались совершенно одинаковыми. Взгляду не за что было зацепиться, так что я довольно быстро сбился и утратил всяческое представление о направление. А потом коридор наконец закончился, и мы оказались в довольно большой темной комнате с низким потолком. Вдоль стен были расставлены несколько стендов, на которых было выставлено всевозможное оружие — пики, копья, мечи, секиры, щиты. Занятная коллекция. Я вопросительно посмотрел на своего тюремщика, ожидая объяснений. Остальные его люди расположились у одной из стен чуть поодаль и застыли безмолвными изваяниями, но я буквально чувствовал как их взгляды жгут спину. — Выбирай, — лаконично сказал он, кивком указав на ближайший стенд. Я не двинулся с места. — Что именно выбирать? — уточнил я. — Зачем? Он вздохнул, невнятно выругался. — Оружие себе по руке, разумеется! Герцог милостив и справедлив, вместо того чтобы казнить тебя сразу он решил дать тебе шанс. Ты выйдешь на арену и сразишься с тем, кого он выберет. Если сумеешь победить — то, возможно, он тебя помилует. — Как это мило с его стороны, — фыркнул я. — А что будет если я проиграю? — То умрешь. Да, можно подумать, я всерьез ожидал услышать другой ответ. Верить слову неведомого герцога, невесть почему решившего, что он вправе решать мою участь, конечно, нельзя. Даже если я одержу верх над его ставленником, то что помешает ему потом выбрать другого? Не знаю кто там что говорит о его, якобы, милости и справедливости, но всерьез рассчитывать на них было бы по меньшей мере наивно. Этот их герцог просто решил поразвлечься за мой счет. Видать привычка у него такая. Или просто у них тут так принято. Что ж, я устрою ему незабываемое развлечение. Век не забудет. В ночных кошмарах еще долго будет видеть. — А цепи ты с меня снимешь или предполагается, что я должен сражаться со связанными руками? Он фыркнул, но, немного повозившись с замками, наручники все-таки разомкнул. И на том спасибо. Я машинально потер запястья, пошевелил пальцами, разгоняя кровь. Оковы были затянуты довольно туго, так что руки успели занеметь, но теперь чувствительность быстро восстанавливалась. Меч в руках я уж как-нибудь удержу. Я прошелся вдоль стендов, внимательно разглядывая предложенный арсенал. Все это можно было описать одним словом — рухлядь. Судя по всему, никто не заботился содержать все это барахло в приличном состоянии. Клинки мечей были покрыты зазубринами, а местами и пятнами ржавчины, острия алебард и копий были тупыми, а их древки были сделаны из старого рассохшегося дерева. Покрутив одно из копий в руках и с трудом подавив желание всадить его в щель на стыке шлема и плечевой пластины доспеха моего тюремщика, я без особых усилий сломал древко о колено и швырнул обломки на пол. — Это не оружие, это просто хлам, и место ему не в арсенале, а на свалке, — бросил я в сердцах. Мой конвоир даже голову не повернул. Он, кажется, даже не подозревал, как близок был к смерти. А ведь если бы копье было чуть поприличнее, и я бы не опасался, что оно развалится прямо у меня в руках, я бы пробил ему и доспех, и яремную вену, и посмотрел, что течет в его жилах — кровь или такое же жидкое пламя, как у его приятеля, которого я убил в той дурацкой почти самоубийственной стычке, когда попытался задержать отряд преследовавший Дейрдре. Такое же жидкое пламя, как у тварей, приходящей по Черной Дороге, внезапно сообразил я. — Выбирай из того что есть, — повторил он. — Или ты предпочитаешь сражаться голыми руками? — Я предпочитаю, чтоб ты провалился вот прямо на этом месте вместе со своим герцогом и его идиотскими затеями, — отозвался я, настолько ошарашенный внезапным открытием, что забыл об осторожности. Хотя, собственно, почему меня это так удивляет? Последние два года вся та мерзость, что творится в окрестностях Амбера, так или иначе связана с Черной Дорогой. И не только в Амбере. Во всем Золотом Круге происходит нечто похожее. И, как оказалось, и в Ребме. Мой конвоир никак не отреагировал на мои слова. Я бросил на него быстрый взгляд, убеждаясь, что моя непочтительность сойдет мне с рук, и, вздохнув, пошел искать хоть что-то более-менее приличное. В конце-концов я выбрал не слишком тупой меч и пояс с ножнами, кинжал, который как влитой лег в ножны на предплечье, копье и щит. Поскольку я понятия не имел, с чем именно мне предстоит иметь дело, то не очень-то представлял что именно стоит выбирать. Если бы знал наперед — то, пожалуй, взял бы еще несколько копий. Пусть даже, судя по их виду, вряд ли хоть одно из них переживет больше одного броска. Увидев, что именно я в конечном итоге взял, конвоир лишь хмыкнул. Комментировать мой выбор он не стал. — Если ты готов, то пойдем, — вместо этого сказал он. Я не был готов, но едва ли это было кому-то интересно. Так что я пошел за ним. Он провел меня по очередному коридору и привел в большую совершенно пустую темную комнату с голыми стенами. — Жди здесь, — сказал он, и дверь захлопнулась за моей спиной. Я снова остался один, в темноте. Ждать долго не пришлось. Несколько минут спустя раздался душераздирающий скрип и противоположная стена начала медленно отъезжать в сторону, впуская внутрь помещения яркий дневной свет и шум, отдаленно напоминающий рокот прибоя, только низкий, угрожающий и явно не сулящий мне лично ничего хорошего. Сколько же их там собралось, целая толпа? Узнать ответ на этот вопрос можно было только одним способом, и именно это я и собирался сделать. Если я не выйду сам, то снова явится мой тюремщик или кто-нибудь из его приятелей, и меня вытащат туда силой. Ну уж нет. Такого удовольствия я им не доставлю. Я выпрямил спину и, покрепче перехватив жалкое копье и щит, шагнул вперед. Солнечный свет ударил в лицо, на миг ослепив, и я невольно замер, прищурился, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь сквозь яркое золотое сияние и плывущие перед глазами круги. Несколько ударов сердца, и мир вокруг начал обретать четкость. Белый песок под ногами. Серые каменные стены в полтора моих роста в высоту, местами покрытые трещинами, копотью и подозрительными пятнами, огораживали большую круглую площадь. А над стенами ступенями поднимались вверх зрительские ряды, заполненные диковинными существами, в которых не было ничего человеческого. Оскаленные пасти, рога, хоботы, явно лишние пары конечностей, крылья, хвосты... Голова шла кругом от этого калейдоскопа уродливых рыл, а от того оглушительного гама, что они подняли завидев меня, закладывало уши — они топали, рычали, кричали, стучали, всеми возможными способами выражая свое осуждение, и я едва сдержал малодушное желание сбежать куда подальше. Останавливало лишь то, что бежать мне было некуда. Дверь, через которую я вышел на арену уже вернулась на прежнее место, и за моей спиной теперь была лишь неровная серая стена. Так что я не двигался с места и лишь напряженно поглядывал по сторонам, ожидая появления пока еще неизвестного противника. И дождался. Прошло около минуты, и огромные ворота на противоположной стороне площади начали медленно разъезжаться в стороны, открывая взгляду темный провал. Разглядеть, что скрывалось там, в темноте, никак не удавалось, но шум на трибунах стих словно по мановению волшебной палочки, и даже с такого расстояния я отчетливо различил постепенно нарастающий пронзительный скрежет, словно кто-то водил металлом по стеклу. И этот скрежет шел не от механизма, открывающего ворота — гигантские створки были уже полностью распахнуты. Он шел изнутри. Источник этих звуков был где-то там, во тьме, и что-то мне подсказывало, что очень скоро я узнаю, кто или что их издает. А потом в темноте наметилось какое-то движение, и вдруг... Я даже не знаю как описать то существо, что выскочило на середину площади. Огромное, размером с мантикору, оно двигалось с такой скоростью и ловкостью, которые сложно было заподозрить в такой туше. Панцирь, покрывающий его спину сверкал на солнце словно отполированная сталь, не меньше дюжины членистых лап были увенчаны огромными когтями, оставлявшими на песке глубокие борозды, хвост, отдаленно напоминавший хвост скорпиона был увенчан жалом и угрожающе раскачивался над маленькой головой. От существа отвратительно пахло, и эта вонь была настолько сильна, что глаза тут же начали слезиться. Не удивлюсь если окажется, что эта тварь еще и ядовита! Существо повело головой из стороны в сторону, потом заметило меня. И с быстротой молнии прыгнуло мне навстречу. Я отскочил в сторону и попытался достать ее копьем, целясь под панцирь, в мягкое незащищенное брюхо. И попал. Тварь дико взвыла, взмахнула лапами, и хлипкое копье с треском переломилось посередине. В моей руке остался лишь жалкий обломок дерева. Я ругнулся и швырнул бесполезную деревяшку в голову твари, и только и успел, что пригнуться и выставить перед собой щит когда ее хвост и ближайшая пара конечностей свистнули в воздухе в опасной близости от моей головы. Это было все равно что пытаться остановить лавину. Щит разлетелся в щепки, меня отшвырнуло назад, так что я со всего размаху вписался спиной в стену. А чудище наклонило башку и ринулось на меня. И, клянусь, именно в этот момент я почувствовал как по спине пробежал холодок, а перед глазами все замерцало. Кто-то позвал меня по имени... Проклятье, не сейчас! Эта тварь же меня сожрет! Я качнул головой, обрывая так и не успевший толком установиться контакт, и метнулся в сторону. Тварь не успела затормозить и вписалась в стену, тут же отскочила назад, потрясла башкой, снова повернулась ко мне. Но я уже успел вытащить меч из ножен и ринулся в атаку. Острые когти просвистели где-то совсем рядом, не задев меня лишь чудом, я проскочил мимо смертоносных лап и ударил снизу вверх, под пластины панциря, туда где по моим представлениям должно было быть сердце этой твари. Я всадил клинок довольно глубоко ей в бок и... И черта с два! Тварь дико взвыла, какая-то отвратительно пахнущая едкая жидкость хлынула мне прямо на руки, но и только. Тварь и не думала подыхать. Удар ее хвоста был настолько молниеносен, что я не успел ни отскочить, ни уклониться. Меня отбросило в сторону, протащило по песку под ликующие вопли с трибун. Мой меч так и остался в груди твари, я даже не успел его выдернуть. Да и много от него было толку... Тварь наклонила башку и двинулась в мою сторону. Я попытался встать, но колени подкашивались. Тварь стремительно приближалась... Боги, ну не может же она быть бессмертной! У каждого живого существа есть уязвимое место... Осененный внезапной мыслью, я мысленно наметил воображаемые линии на голове твари, а потом выхватил из ножен кинжал и метнул его, целясь на дюйм выше той точки, где линии должны были пересечься. Бросок оказался точен. Лезвие кинжала вошло в лоб твари по самую рукоять. На мгновение мне показалось, что я просчитался, и никакого эффекта это не произвело. Тварь по инерции промчалась еще несколько шагов и... И рухнула на землю, обдав меня волной песка. Ее лапы и хвост несколько раз конвульсивно дернулись, и тварь замерла. Она была мертва. Окончательно и бесповоротно. В кажущейся нереальной тишине я медленно поднялся на ноги, подошел к поверженному чудовищу. Глаза твари были закрыты мутной пленкой, из приоткрытого рта лилась желчь и пена. Рукоять меча, который я всадил ей в бок, была совсем рядом. Подчиняясь внезапному порыву я сжал рукоять, потянул меч на себя, выдергивая клинок из раны. Потом поднял голову, обвел взглядом трибуны. Существа, заполнявшие трибуны, хранили молчание и, кажется, даже не дышали. Пару секунд я просто смотрел на них... А потом откуда-то из-за спины раздались тихие жидкие аплодисменты. Я машинально оглянулся. Звук шел из небольшой ложи, украшенной красно-зеленым знаменем со стилизованным изображением дракона. Под знаменем стоял высокий мужчина в кольчуге, бледный, с темно-рыжими волосами и резкими чертами почти человеческого лица. Он улыбался и хлопал в ладоши. А рядом с ним стояла черноволосая девушка в черном и серебре и смотрела на меня широко распахнутыми глазами. Дейрдре. А я, дурак, еще о ней и беспокоился... Я горько улыбнулся и отсалютовал ей испачканным кровью твари клинком. Если ты и впрямь так хотела моей смерти, сестренка, то не надо было приходить мне на помощь там, в глубине. Ты могла просто позволить мне упокоиться с миром на дне морском. Никто бы тебя за это не осудил.