Нефилим. Часть II: Битва за души

      Со дня моей встречи с Томом прошла неделя.       Как только его выпустили из тюрьмы, мы сразу поехали в аэропорт, купили Тому билет в один конец и полетели в Соединённые Штаты. Прилетев в Нью-Йорк, мы сели в такси и поехали в посольство Великобритании. Там оформили Тому заграничный паспорт, обменяли в банке фунты стерлингов в доллары. Затем, мы поехали в Манхэттен.       Приехав домой, мы с Дженни помогли Тому устроиться в его комнате, дали ему запасные ключи от дома, на всякий случай. Потом, я решил сделать для друга экскурсию по острову, чтобы он не терялся где-то в городе. Человек впервые приехал в другую страну. Прокатываясь в такси, я предупредил Тома о том, чтобы он не ходил в особо опасный район — Гарлем — место обитания афроамериканцев. Лучше не называть их неграми, это не есть политкорректно.       Том всё прекрасно запомнил и понял. Он дал мне обещание, что не будет туда ходить. Вернувшись из города в дом, мы с Томом заходим в мой рабочий кабинет. Я включаю свет и показываю ему книги на полках. Том подходит к одной из них у стены и изумляется, мигом прочитав названия всех книг.       — Бог ты мой! — он вытаскивает из полки толстую книгу с восточными узорами. — Малый ключ Соломона, Гоэтия — полный демонологический справочник, Евангелия от Луки. Глазам своим не верю.       — Я разрешаю тебе внимательно изучить всё это, — мягко улыбнувшись, подхожу к нему и кладу руку на плечо. — Эти знания пригодятся тебе в самом ближайшем будущем, для работы. Но, я запрещаю тебе делиться этими знаниями с другими людьми. Они не для непосвящённых.       — Хорошо, я даю слово, что не буду делать этого, — обещает Томми. — И я непременно изучу все эти материалы, — и возвращается к полке с книгами. — Тут ещё и Алмазная сутра с Махабхаратой.       — Эти книги у меня для досуга.       — П-погоди, по-погоди, братец, — тут я замечаю, как лицо Томми вспыхнуло алым. — У тебя что, ещё и Камасутра есть?!       — Ну, да, — пожимаю плечами, слегка наклонив голову в усмешке.       — А ты с Дженнифер случаем не принимал все здесь описанные позы, занимаясь любовью?       — Тьфу на тебя, Томас Ди, — и, прыснув, я расхохотался до колик в моём пустом животе, схватившись за него. — Чтоб мне в аду гореть за подобное, — говорю, едва успокоившись, и объясняю. — Мне это ни к чему. Отец откуда-то притащил эту развратную книженцию.       — Всё ясно, — Томми с облегчением вздыхает.       — Что ж, я буду одалживать книги тебе по одному. И в первую очередь ежедневный молитвенник, — подойдя к противоположной полке, вытаскиваю из неё молитвенник и даю Тому. Он берёт у меня книгу. — А пока, советую сходить в церковь и исповедоваться перед лицом бога в своих грехах. Святой отец сохранит твою исповедь в тайне и унесёт её с собой в могилу.       — Конечно, братец Йохан, как скажешь.       После этого мы идём обедать и, за обеденным столом молитвой поблагодарив бога за ниспосланную нам еду, начинаем трапезу. Дженни приготовила в большой четырёхлитровой кастрюле вкусный овощной рагу с крольчатиной. Мясо я купил в городской ферме, в которой выращивают этих мелких зверьков, чьё мясо считается диетическим.       За обедом мы втроём о многом болтаем, смотрим телевизор. Томми рассказывает нам о своей жизни в тюрьме с улучшенным содержанием. Там он самостоятельно завершил старшую школу. К нему приходил преподаватель и помогал с учёбой. Через год Томми сдал экзамены на отлично, был награждён грамотой отличника. Затем, всё ещё живя в тюрьме, продолжил учёбу, поступив в колледж онлайн. Проучился так четыре года и выпустился хорошистом, диплом ему был прислан по почте.       Пока Томми жил в тюрьме никто из заключённых плохо к нему не относился. Но друзей среди зеков он не решался заводить. Так и прошла его жизнь до встречи со мной.       Послушав рассказ моего названого брата, мы помогаем Дженни убраться на кухне. Сама она идёт в детскую, кормить сына. Стоя за раковиной и, моя посуду, я выключаю кран и поворачиваюсь к Томми, вытирающему скатерть на столе влажной тряпкой.       — Томми, послушай, у меня к тебе одна небольшая просьба, — кладу на постеленное кухонное полотенце мокрую тарелку.       — Да? — он останавливается, чтобы послушать меня, собрав в кучку хлебные крошки.       — Когда меня не станет присмотри, пожалуйста, за моей семьёй. Хорошо? Но ты не переживай, — успокаиваю, заметив его обеспокоенный взгляд, — случится это не скоро. Точно когда не знаю, но не скоро… Пока не исполню долг перед Христом до конца, не умру. Это уж точно, Он не даст мне уйти на покой так рано.       — Я так понимаю, ты хочешь, чтобы я стал крестником для твоего сына? — Томми подходит к столешнице и, наклонившись, стряхивает с тряпки мусор. — Я прав?       — Да, это так. Ты будешь единственным, кто передаст Гансу тайные знания, когда ему исполнится пятнадцать лет. Вы с Дженни будете его единственными друзьями. В будущем от Ганса могут отвернуться все его сверстники. Я не хотел бы, чтобы мой сынишка рос в одиночестве.       — Друг, — Томми вешает тряпку на крючок, поворачивается ко мне, кладёт руки на мои плечи, — это будет для меня большой честью, стать крёстным отцом сына знаменитого экстрасенса.       — Что ж, — вздохнув, произношу и мягко улыбаюсь, — теперь я спокоен за будущее моего сынули.       Вечером, когда мы с Томом работаем в моём кабинете, а Том по моему совету заучивает наизусть защитную молитву к Архангелу Михаилу, нам звонит Лютер и сообщает, что появилась ещё одна жертва — ещё один одержимый бесом. В полицейский департамент за помощью обратилась женщина, в её голосе читалась истерика, она была в отчаянии и беспомощна.       Всё дело было в том, что я год назад оставил Лютеру свой номер телефона. Я просил его разместить где-нибудь объявление, что я — Йохан фон Рихтер — сильный экстрасенс, готов помочь любому нуждающемуся. Безвозмездно. Ведь единственной наградой для меня будет хотя бы одна мной спасённая жизнь. Большего мне не нужно. И мой друг согласился. Он по моей просьбе отправился в газетную редакцию и попросил прикрепить моё обращение к любой газете или журналу. Я был благодарен ему за это.       Женщина, позвонившая Лютеру, взмолилась спасти жизнь её дочери — шестнадцатилетней старшеклассницы, страдающей бесноватостью. Священники бессильны, молитва «Отче Наш» не помогает. Сверстники сторонятся её, друзья боятся с ней общаться, она стала сама не своя. Полная безнадёга.       «Боже милостивый, — закатываю глаза, — Дженни была чуть старше этой девочки, когда работники психиатрической клиники обратились ко мне за помощью».       История повторилась. На сей раз по моим ощущениям в школьницу вселился демон посильнее того демона, который когда-то мучил мою жену. Выслушав Лютера, я прощаюсь с ним и завершаю звонок.       — Томми, ты хорошо выучил защитную молитву? — задаю серьёзный вопрос, подойдя к нему.       Он сидит в кресле рядом со включенным торшером.       — Да, я выучил её наизусть, — отвечает он, откладывая молитвенник в сторону.       — Прекрасно, — хвалю его, — а теперь, нам пора приниматься за работу. Готовься, Томми, сегодня нам предстоит битва за жизнь школьницы.       — Хорошо, я готов, брат Йохан.       Закончилось затишье перед внезапно начавшейся бурей.       Я ожидал такое, и мы были готовы к ней.       Сложив в сумку всё самое необходимое, я с Томом выхожу из кабинета, держа сумку в руке, и выключаю свет. Затем, я запираю дверь на ключ. Мы спускаемся в вестибюль, к нам подходит Дженни. Она помогает мне собраться в дорогу, одеться.       Я звоню своему знакомому таксисту, который тоже стал мне другом и всегда рад подвезти меня куда угодно, не выезжая за черту острова. Гарри говорит мне, что подъедет через десять минут; видимо, где-то рядом ездит, кого-то подвозит.       Перед выходом на свою первую работу Томас произносит молитву, встав у иконы Архангела Михаила:       — Святой Архангел Михаил, вождь небесных легионов, защити меня в битве против зла и преследований дьявола. Будь моей защитой! Да сразит его Господь, об этом я прошу и умоляю. А ты, предводитель небесных легионов, низвергни сатану и прочих духов зла, бродящих по свету и развращающих души, низвергни их силою Божьей в ад! Туда, где им самое место, — это он сам добавляет от себя. — Аминь!       Проходит десять минут, ко двору подъезжает Гарри — мой друг-таксист. Перед тем, как мы с Томом выйдем из дома, Дженни крестит нас и искренне благословляет на удачу:       — Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа. Аминь… Благослови, Господи, начинаемое этими двумя мужами дело, и помоги им благополучно завершить его при содействии Твоей благодати. Тебе эти парни посвящают все свои труды и старания, чтобы они послужили для блага и спасения всего рода людского. Через Христа, Господа нашего. Аминь.       — Спасибо, Дженни, — я целую её в лоб.       — Спасибо, сестрица, — Томми благодарно обнимает её и отпускает.       — Возвращайтесь домой живыми, — она вытирает слёзы со своих глаз, — вы оба. Я буду ждать вас, мальчики, и молиться за вас.       Мы выходим из дома, готовые сразиться с бесом, подходим к машине, садимся в неё, Дженни машет нам рукой, и мы едем на адрес, где живёт несчастная школьница со своей семьёй.       По дороге мы с Томом договариваемся, что он будет учиться у меня проводить ритуал экзорцизма и приносить мне разные приспособления. Том соглашается с моим решением, прекрасно понимая, что сам он прежде никогда подобным не занимался.       Через час Гарри привозит нас к дому школьницы, где она живёт с мамой, отцом и младшим братом. Их дом находится в Восточном Мидтауне на Тертл-Бэй. Район, в котором построили Крайслер-билдинг.       «Если возникнет необходимость осмотреться на местности, — решаю, выходя из машины вместе с Томом, — высокая крыша здания может стать отличной точкой обзора».       — Гарри, спасибо, что подвёз нас, — пожимаю ему руку, протянув ему свою.       — Всегда пожалуйста, дружище, — говорит он с улыбкой полной доброты.       — Мы позовём тебя, когда завершим работу.       — Хорошо, — он поднимает стекло, поворачивает руль и уезжает.       — Идём, Томас, — зову его с собой, — нас ждут.       — Да, — отвечает он.       Мы заходим в подъезд многоэтажки, набираем в домофоне номер квартиры. Нам спустя минуту отвечают клишейным вопросом.       — Миссис Коулман, моё имя Йохан, я пришёл помочь вас с бедой, случившейся с вашей девочкой.       Дверь подъезда тут же открывается, мы заходим в дом, затем, в лифт, поднимаемся на пятый этаж. Лифт, звякнув, останавливается, двери отворяются. Мы выходим из него, он закрывается за нашими спинами. После, мы идём направо и останавливаемся у двери квартиры, где нас ждут.       — Надеюсь, ты готов, — говорю Томми, беря дверную ручку. Он смотрит на меня со взглядом, источающим уверенность. — Сегодня твой первый бой с нечистью.       Опускаю ручку вниз по часовой, открываю дверь и захожу первым в квартиру. Нас встречает полноватая высокая женщина в домашней одежде.       — Слава богу, вы пришли, — радостно произносит она, пропуская нас внутрь. — Заходите, мальчики, заходите.       — Итак, покажите мне мою пациентку, — прохожу в вестибюль, снимаю пальто, вешаю его на вешалку, разуваюсь.       Томми заходит в квартиру следом и тоже снимает с себя верхнюю одежду и обувь. Я беру с собой сумку, и мы с хозяйкой квартиры заходим в комнату её дочери. Но перед самым порогом я останавливаю миссис Коулман, чтобы бес не вселился в неё, создав нам очередную проблему, будучи изгнанным из тела другого человека. А именно юной и симпатичной брюнетки, которая на данный момент лежит, прикованная к постели и связанная по рукам и ногам. Девочка неестественно кривляется, дёргается и нечеловечески шипит, рычит, словно пойманный в охотничий капкан дикий зверь.       — Как зовут вашу дочь? — задаю женщине вопрос, вытаскивая из сумки мои инструменты для экзорцизма.       — Кэтлин, — отвечает та, не осмеливаясь заходить в комнату дочери.       Томми смотрит на беснующуюся девочку с неподдельным интересом. У него внимательный и пронзительный взгляд.       — Миссис Коулман, сколько мисс Кэтлин лет? — спрашивает Томас, вытащив из саквояжа крест с Христом на нём.       — Ей шестнадцать, — отвечает миссис Коулман, — она учится в старшей школе.       Тем временем я беру ключи и по очереди смотрю на реакцию юной Кэтлин, продолжающей шипеть, рычать и дёргаться. И тут на один из ключей демон всё-таки среагировал. Я подхожу к кровати, залезаю на неё, встаю на четвереньки.       — Слышишь меня, бесёныш? — задаю вопрос демону. Девочка ненадолго прекращает барахтаться, её посеревшие глаза смотрят в мои в упор, из неестественного оскала вырывается едва слышимое шипение. — Знаешь, кто я? Сукин ты сын… Да, конечно знаешь. Знаешь и не желаешь произносить моё имя на вашем сраном языке. На исковерканном языке ангелов.       — Томас, — зову напарника, он поднимает свой взгляд и бросает его в меня, — готовься, мне нужна твоя помощь. Нам попался сильный ублюдок.       — Хорошо.       Томми вытаскивает из моего саквояжа распятие — небольшой крест с фигуркой распятого Христа. Берёт его в руки и, как мне кажется, пытается вспомнить заклинание экзорцизма.       — Не бойся, брат, — говорю ему, — просто повторяй за мной.       — Да, — Томми подходит к нам.       — Несите сюда большое зеркало, — приказываю миссис Коулман и тем, кто собрался поглазеть на обряд. — Быстро! — рявкая на них.       Они с перепугу разбегаются по квартирам. Через сколько-то минут четверо мужчин приносят к нам очень большое прямоугольное зеркало.       — Хорошо, а теперь встаньте вокруг, и держите его отражающей поверхностью лицом к девочке. И не смейте открывать глаза, заклинаю вас, ни в коем случае. А ещё, читайте про себя молитву Отче наш, на всякий случай.       Затем, я вместе с Томми начинаю произносить заклинание. Я произношу слова, Томми повторяет их за мной, держа в руках распятие:       — Изгоняем тебя, дух всякой нечистоты, всякая сила сатанинская, всякий посягатель адский враждебный, всякий легион, всякое собрание и секта дьявольская, именем и добродетелью Господа нашего Иисуса, — Томми совершает крестное знамение, пока я стою на четвереньках и крепко держу девочку за руки и ноги, — Христа, искоренись и беги от Церкви Божьей, от душ по образу Божию сотворённых и драгоценною кровью Агнца искупленных, — ещё раз крестное знамение. — Не смеешь боле, змий хитрейший, обманывать род человеческий, Церковь Божью преследовать и избранных Божиих отторгать и развеивать, как пшеницу…       Текст заклинания, как я говорил раннее, очень длинный. Томми, повторяя за мной его слова, через каждый абзац совершает крестное знамение. Распятие в его руках вибрирует и испускает ослепительно яркое свечение. Мужчины, стоящие вокруг кровати по двум сторонам света, продолжают держать зеркало, стараются не открывать глаза и читать молитву Отче наш, как я им наказывал. Девочка подо мной кричит, вопит, пытается высвободиться из моих крепких рук, шипит, рычит, хрипит, почти что хрюкает, визжит, извивается по-змеиному. Вдруг в её животе проступает выпуклость, которая с каждой минутой начинает увеличиваться.       — Томми, продолжай, не останавливайся, — бью кулаком по выступившей голове беса, — слова ты помнишь на пять с плюсом.       Он кивает в ответ и продолжает читать заклинание:       — Изыди, сатана, измыслитель и хозяин всякой лжи, враг спасения человеческого. Освободи место Христу, в Котором не найдёшь ты ничего тобою сделанного. Освободи место Церкви Единой, Святой, Вселенской и Апостольской, Христом же ценою Крови Его приобретённой.       — Склонись перед всемогущей Десницею Божией; трепещи и беги, когда призываем мы святое и страшное имя Иисусово, от коего ад содрогается, коему Силы, Державы и Власти небесные поклоняются, коему Херувимы и Серафимы непрестанно славу воспевают, взывая: Свят, Свят, Свят Господь Бог Саваоф!       После этого демон отделяется от тела своей жертвы, вырывается и оказывается пойманным в зеркальную ловушку. Оказавшись там, он пытается выбраться оттуда.       — Молодцы, — хвалю мужчин, всё ещё держащих зеркало. — А теперь, быстро выбросьте зеркало в окно.       К счастью, оно было открыто нараспашку. Мужчины с разбега, сами чуть не врезавшись об стенку, с криком «три!» выбрасывают зеркало с демоном в окно. Зеркало вылетает и стремительно падает вниз. Проходит сколько-то минут, и мы слышим, как оно с грохотом разбивается об асфальт на щебни и сотни осколков.       Продолжение следует...