***
Как давно это его не беспокоило? Пять лет? Десять? Снова тот злосчастный переулок с говорящим названием, под ногами рассыпан жемчуг — он уже в грязи, недостойной его покрывать. Брюс снова бессилен, охвативший его ступор проходит медленно, звук выстрелов все еще звенит в ушах. Ботинки окропило кровью, разливающейся из безжизненных тел. Он кричит, возвещает равнодушный к его несчастью Готэм о своей потере. Но никто не приходит, где-то вдали слышится гул толпы, призывающей к анархии, по примыкающей улице все еще шествуют клоуны, у них в руках биты, железные прутья, фальшфейеры… Никому нет до него дела, Брюс совсем мал, но уже понимает — он понимает, что произошло, и чувствует себя одиноким, насильно покинутым, безвозвратно отчаявшимся от горя. Никто не придет… — Сэр… Ослабь освещение, ладно?.. Мастер Брюс, очнитесь… Кто-то настойчиво призывал его в реальность, которая была не намного лучше бредового сна. — Откройте глаза, все хорошо… Все хорошо? Уже никогда и ничего не будет хорошо. Брюс собрался было произнести это вслух, но запнулся на полуслове, когда, наконец, открыл глаза и понял, что лежит на медицинской кушетке в окружении подушек, рядом пищат приборы, фиксирующие его жизненные показатели, а над изголовьем застыли двое. И если Альфреда здесь увидеть было более чем логично, то второго… — Что ты здесь делаешь, Джейсон? На смуглом лице отразилась столь знакомая игривая ухмылка. — Я тоже рад тебя видеть, отец. Брюс сморщился от формального статуса, которым его наградил бывший Робин. Как давно его никто так не называл? Он и не помнил, когда это случалось в последний раз. — Долго я тут? На лице Альфреда застыло до боли знакомое выражение. Он словно говорил: «Ну зачем вы это спросили?». Брюс уже понял, что ему не понравится то, что он услышит. — Ну? — Мастер Брюс… — Ты провалялся в бреду четыре дня, — огорошили его. Укоряющий взгляд из-под густых бровей, направленный на озвучившего новость и тяжелый вздох лишь подтверждали эти слова. Брюс выпал из жизни на четыре дня, все это время он видел давно забытый сон — почему эта частичка его жизни снова вернулась к нему? Он думал, что пережил эту трагедию давным-давно, думал, что детская травма оставила его. Но как мало нужно сознанию, чтобы выудить из своих недр столь отвратительное и насмешливое — словно нашкодившему псу сунуть под нос и надавить на загривок, тыкая в проступок. — Вам нужно поесть нормальной еды. Если я продолжу кормить вас внутривенно, вы вконец потеряете форму, — Альфред как обычно старался выглядеть спокойным, будто ничего страшного не произошло. Брюс действительно чувствовал голод, а еще ноющую боль в левом боку. Когда он скинул с себя одеяло и попытался встать, все его тело отозвалось каким-то окоченением — оно отказывалось повиноваться так просто, поддаваясь нехотя, вспоминая, каково это — передвигать ногами, сокращать мышцы, растягивать сухожилия. Но выточенное тренировками и отшлифованное ночными бдениями в криминальных районах Готэма, его тело быстро адаптировалось к новой реальности. — Мне пришлось в срочном порядке провести операцию, мастер Брюс, — Альфред тенью шествовал за хозяином на пути к жилой части поместья. — От удара у вас случился разрыв поджелудочной железы, но удалять ее не потребовалось, таким образом срок реабилитации значительно сократился. — Хм, — отозвался Брюс, пытаясь прочувствовать свою поджелудочную, но тут же сдаваясь — его ожидаемо напичкали препаратами, глушащими все негативные ощущения. — Сломанные ребра пришлось скрепить титановыми пластинами, полагаю, скоро в вашем теле почти не останется не укрепленного металлом места. — Железный дровосек без сердца! — выкрикнул откуда-то сзади воодушевленный Джейсон и заставил Брюса раздраженно сжать челюсти. Тем временем небольшая процессия оказалась в просторной столовой. Когда своды пещеры и потайного хода перестали давить на Брюса, он, наконец, выдохнул. После продолжительного забытья ему хотелось ощутить реальность как можно тщательней, прощупать его всеми фибрами души, осознать до самого конца то, что все осталось позади. Стол уже был сервирован на двух персон, и это в очередной раз заставило Брюса взвиться. — Альфред, не будь ханжой, поешь с нами! Дворецкий, уже было собирающийся проследовать на кухню, остановился и оглянулся, надменно прикрыв глаза в самом что ни на есть аристократическом жесте. — В этом доме должны соблюдаться хотя бы какие-то правила приличия, сэр, — и удалился за обедом или ужином… — Семь часов вечера, — подсказал как всегда наблюдательный Джейсон, заметив неудачную попытку Брюса взглянуть на наручные часы. Теперь он стоял перед ним, облокотившись на спинку стула. Отросшие черные пряди у него пребывали в полном беспорядке, словно он только проснулся. Если приглядеться, на бледном лице виднелись отпечатки то ли смертельной усталости, то ли болезни — под глазами залегли тени, губы буквально слились с тоном кожи. — Я завалил Убийцу Крока, — враз ответил он на все незаданные вопросы в глазах Брюса. — Выслеживал его несколько дней… в лесу. Он, конечно, тоже отделал меня, но как видишь… Не договорив, он сел за стол, на место подле изголовья, которое полагалось занять Брюсу, как главе дома. — И где сейчас Крок? Джейсон скривился, провел ладонью по лбу, взъерошил волосы и исподлобья уставился снизу вверх на возвышающегося над ним Брюса. Что-то явно было не так, и он не преминул подтвердить подозрения: — Сбежал… Кто-то напал на эскорт, сопровождающий клетку, в которой его везли на базу А.Р.Г.У.С.а. Аманда позвонила мне, как только это произошло. Как думаешь, кто это был? Последний вопрос был задан с сарказмом, ведь ответ был явно известен, по крайней мере Джейсону. — Двое в клоунских масках, Брюс. В ночь твоего триумфального возвращения они устроили шумовую атаку, подорвали два бронебойных джипа, вскрыли клетку словно консервную банку, усадили громилу к себе в кузов и смылись в закат. Каждое слово сопровождалось довольно эмоциональными взмахами рук, свидетельствующими о том, что рассказчик находился на взводе. Его ошалелый обвиняющий взгляд стрелял в Брюса на протяжении всего короткого повествования. — Это был не Джокер, — уверенный в своей правоте заявил обвиняемый. — Своих людей он той ночью подорвал. Каждого обезвредил одним нажатием на кнопку пульта дистанционного управления. В проеме двери появился Альфред, ведущий тележку. На время оба собеседника прикрыли рты — явно зрела очередная ссора на почве недопонимания, приправленная довольно весомыми аргументами. Перед ними возникли блюда, разительно отличающиеся по консистенции. У Джейсона на тарелке покоился сочный стейк, приправленный дижонской горчицей и розмарином, а у Брюса разваренное, отходящее от косточки мясо без единой приправы, рядом же распласталось нечто пюреобразное. — Альфред, ты ничего не перепутал? Джейсон издевательски усмехнулся и принялся за еду, показательно отрезая от стейка крупный кусок и начиная основательно его прожевывать. — Нет, сэр. Вы пережили операцию на поджелудочной железе, теперь до ее полного восстановления вам нужно хотя бы пару недель питаться так, иначе обострение панкреатита сведет все мои старания на нет. Брюс потыкал в разваренное мясо вилкой, повозил ей по пюре непонятного происхождения. — Это батат, мастер Брюс. Очень полезно… Волчий голод не дал ему поспорить. Пришлось есть, что дали, под пристальным надсмотром дворецкого, ожидающего окончания трапезы для того, что подать следующее блюдо, для Брюса все еще выглядящее как нечто нелицеприятное, но вполне сносное на вкус. Он подумал, что за это время, скорее всего, значительно потеряет в мышцах, и это удручало. — Значит, теперь ты защищаешь этого ублюдка? — нарушил тишину Джейсон, когда Альфред, собрав приборы, удалился обратно на кухню. — Когда произошло нападение на эскорт? — Брюс ответил вопросом на вопрос, выводя этим Джейсона из себя. — В ночь восстания, примерно после трех часов. Брюс задумался. Приблизительно в это время он заканчивал последний обход на предмет остатков мародеров. Затем произошла встреча на крыше, в итоге в пещеру он вернулся между четырьмя и пятью часами утра. Но даже если это не был Джокер, то кто? По его словам, все его люди обезврежены. — Были сообщения о взорвавшихся клоунах? Этот вопрос остудил пыл Джейсона. Он перестал прожигать дыру в Брюсе, немного расслабился. — Да, — нехотя ответил он. — Трое при ограблении комиссионного магазина, трое при ограблении банка, куда ты успел наведаться. Если хочешь знать, некоторые желтые газетенки пишут, что это Бэтмен их подорвал. Мол, научился у своего врага! — Джокер упомянул, что еще одна тройка его людей погибла на базе, — Брюс проигнорировал часть про желтую прессу. — И ты ему поверил? Этому куску лживого дерьма, который… — Джейсон! — в столовой снова возник Альфред. Он не преминул осадить не заботящегося о приличиях временного постояльца. — Я и не говорил, что беззаветно верю ему, — огрызнулся Брюс, чувствуя, что утомился. — Но если кто-то из его людей действительно остался в живых и провернул этот побег, то я непременно все выясню. — О Джокере ни единой новости, он не появлялся на камерах, не совершал чего-то, что могло бы о нем заявить, — отчитался Альфред, ставя на стол тарелку с фигурно нарезанными кусочками фруктов. — Он сказал, что поможет вытащить Барбару. Она… она была платой, принесенной Лиге Убийц в счет его обучения. Было непросто озвучить эту новость. Полученная из первых уст, она представляла собой довольно ценную единицу в расследовании подстроенного убийства Барбары Гордон. На Брюса уставились в довольно красноречивом удивлении две пары глаз. — Это не сильно меняет дело, — наконец подал голос Джейсон. — Но с какой стати ему помогать тебе? Брюс еще не задал этот вопрос самому себе — не успел. И, услышав его сейчас, честно признаться, растерялся. На самом деле, ему не очень хотелось знать ответ на него, как и на многое другое, касающиеся Клоуна. Прятать голову в песок было не самым лучшим его решением, но неизбежным, ведь причины поступков этого сумасшедшего не всегда укладывались в общепринятые рамки. — Это не так важно, — отмахнулся Брюс. — я должен был встретиться с ним на следующий день после беспорядков в Нэрроузе и обсудить этот вопрос более детально. — Смотрю, вы наладили контакт, — презрительно фыркнул Джейсон. Он начал уже порядком бесить Брюса со своими неоднозначными намеками. В замкнутом пространстве он становился особенно невыносимым. — Я со всем разберусь, — отрезал Брюс, поднимаясь с места и намереваясь сперва пройти в свою спальню и принять душ. Затем он займется поисками Клоуна, а точнее — зацепок, которые приведут к нему. — Что с офисом, Альфред? — Я связался с доктором Адамсом, он согласился открыть больничный лист. У вас обострение аппендицита, сэр… с осложнениями. — Вот как? — Да. Также с вами хотел говорить Люциус Фокс по поводу проекта. Он желал вам скорейшего выздоровления и просил связаться с ним, как только вы будете в состоянии это сделать. Брюс кивнул и, наконец, вышел из столовой, оставляя там пышущего злостью Джейсона. И все же увидеть его в целости и сохранности было приятно. Он уже давно решил: пусть тот его ненавидит, ведь эта ненависть обоснована, пусть выступает против, ведь теперь у него свой путь — но это место всегда останется его домом, и если понадобится помощь, он ее получит. Обдумывая произошедшее, Брюс встал под теплые струи душа. Ребра его обтянули влагоустойчивые бинты, повсюду расцвели пышным соцветием гематомы. В зеркале отражалось изможденное лицо с глубоко посаженными глазами, глядящими как-то беспомощно и отстраненно. Как оказалось, за время его полной недееспособности Альфред все устроил. В Уэйн Интерпрайзерс без его ведома ничего не предпринимали, поэтому в первую очередь Брюс связался с секретарем и отдал соответствующие распоряжения — одной проблемой стало меньше. По крайней мере, теперь он был избавлен от участи участвовать в пресс-конференции. Сумерки перешли в ночь довольно быстро, в окна застучали ветки, выводя Брюса из размышлений и вынуждая напрячься. Теперь он чувствовал себя по-настоящему уязвимым — Бэтмен разоблачен опаснейшим преступником Готэма. Повод для тревог был вполне обоснован. — Здравствуй, Люциус. На том конце провода послышалось копошение, и хриплый ото сна голос мужчины наконец возвестил о своем присутствии: — Как здоровье? — Вполне сносно. Ты хотел поговорить о проекте? Переходить сразу к делу было фирменной чертой Уэйна. — Да, кхм. Все идет хорошо. Мы переместили пациентов в западное крыло, пока ведутся ремонтные работы. Хотел сказать, что через пару месяцев все завершится. — Это отличные новости, — Брюс позволил себе улыбнуться. Он сбросил вызов после короткого обмена новостями, и ему тут же стало паршиво. Через два месяца Клоун должен быть в Аркхеме, а перед этим оказать непосильную помощь в вызволении Барбары из рук Рас аль Гула. Он знал, что для него готовится камера, знал об этом как о чем-то неизбежном, но отбрыкивался. «Я никогда не вернусь в Аркхем» — довольно громкое заявление для того, кто чуть ли там не прописался и раз за разом возвращался как к родным пенатам, чтобы в очередной раз дать деру. Теперь-то у него ничего не выйдет, выбраться из лечебницы ему удастся только вперед ногами — трюк, который он, к слову, уже проворачивал. Но Джокер никогда не повторяется. Бригады волонтеров уже вовсю корпели над возрождением Нэрроуза. Город снова выделил средства на реконструкцию. Также туда начали вкладываться все денежные мешки Готэма в беспроигрышной надежде на то, что цены на недвижимость после восстановления инфраструктуры возрастут в разы и им удастся набить карманы. А фонд ликвидации стихийных последствий тем временем трещал по швам. Но где же Артур? Как и говорил Альфред, его нигде не было. В последнее время он невероятно злил своей способностью хамелеона. Камеры были слепы, в новостях не было никаких намеков на его присутствие. На экране монитора перед Брюсом мелькали заголовки недавних статей о произошедшем бунте, о скоропостижной смерти какого-то чиновника от рака, о недавно прошедшем метеоритном дожде… Сколько дерьма происходит на этом свете, люди спешат на встречу со Смертью, суетятся, но все это так мало по сравнению с масштабами вселенной. Даже если этот мир рухнет в один день, Солнце не перестанет светить. Брюс утомился за три часа усиленного поиска зацепок. Ничего. Пусто. Сложно найти черную кошку в темной комнате, особенно, если ее там нет. Клоун должен был оставить хоть что-нибудь, если собирался сотрудничать. Брюс решил, что как только преодолеет послеоперационную слабость в теле, наведается в округ Кейн снова. Пусть он и догадывался о том, что, скорее всего, не застанет там Клоуна, все же, не просто так тот показал ему это место. В действиях Докера всегда был скрытый умысел, даже в кажущихся незначительными мелочах. Ребенок в игрушечной бэтмаске, уютный обеденный час, спагетти, почему именно спагетти? И вино… Если хорошенько напрячь мозги, в воспоминаниях всплывала этикетка… Крупная буква «К», герб со скачущим жеребцом… Кавалли. Не сама крупная мафиозная организация Готэма, но не последняя по значимости. Фредерико Кавалли принадлежали все букмекерские конторы в городе, так же он занимался конным бизнесом — экспорт породистых жеребцов, организация скачек — на первый взгляд его налоговая история была чиста, но Брюс умел копать глубоко, поэтому ему не составило труда выявить незаконные сделки, переписанное на дальних родственников имущество в разных частях страны, также удалось откопать парочку замятых дел о незаконном хранении оружия, словно как бы между прочим обнаруженного в контейнерах готэмского порта. Дело было давним — десять лет назад — но после этого уже ничто не говорило о том, что владелец конного бизнеса имеет хоть какое-то отношение к оружию. По стечению обстоятельств, именно в то же время вырезали всех до единого — вплоть до жен с младенцами — из другой группировки итальянского происхождения — Пелагатти. Вывод напрашивался сам — кое-кто донес, и этого кое-кого убили, не преминув избавиться заодно от всей соперничающей организации. Брюс любил разбираться в запутанных махинациях местной итальянской мафии. Поймать на горяченьком их было довольно сложно — у них везде сидели свои люди, взятки платили исправно, так что катались они как сыр в масле и не опасались даже Бэтмена. К ним нужен был особый подход, требующий хватки финансиста, банковского дельца и экономиста. Чтобы распутать клубок из офшорных переводов, бабушек, владеющих грузовыми кораблями и виллами в самых дорогих районах страны, и фальшивых налоговых деклараций. Возможно, Брюс совсем отчаялся, раз решил искать зацепки в чем-то столь незначительном. Спагетти — довольно распространенное блюдо в каждой американской семье, а вино Кавалли продается в любом алкомаркете на углу. Но как бы ему ни хотелось сейчас сорваться и проверить свои догадки, первоочередной задачей оставалось посещение злосчастной квартиры. После беспорядков в Нэрроузе, Джокер, по логике, должен был снова восстанавливать себя в правах. Брюс считал это логичным, по крайней мере, несколько лет противостояния и изучения поведения психа способствовали подобным выводам. По способности запугать даже самого отъявленного преступника его знали не понаслышке, он даже умудрился сговориться с зеленым громилой, а ведь тот недалеко ушел от животного мышления. Если Клоун не мог заинтересовать, то запугивал, если и это не помогало, то отправлял упрямца на тот свет — все было просто. Ждать Брюс не любил больше всего. Восстанавливался он довольно быстро благодаря особым таблеткам и суспензиям из Уэйн Медикал. Джейсон тоже скоро шел на поправку и не забывал нервировать Брюса при любой удобной возможности. Альфред смог удерживать хозяина поместья в его «клетке» три дня, затем с сожалением обнаружил пустую спальню, принеся очередную порцию таблеток перед сном. Не нашелся Брюс и в остальных многочисленных комнатах поместья. Джейсон смылся немногим раньше — эти двое не могли сосуществовать в одном доме, даже если в нем было порядком двадцати комнат, четырех гостиных и трех столовых. Самообладание дворецкого трещало по швам.***
Таксист отказался везти его до пятидесятого дома, ссылаясь на то, что в прошлый раз его там нещадно избила и ограбила местная шпана. И даже если ему заплатят сверх лимита, он ни за какие коврижки туда не полезет: «И вам не советую, мистер» — парень испуганно сверкнул глазами, высадил клиента у обочины со старым магазином грампластинок и огляделся по сторонам. «Возьмите хотя бы это» — в руки Брюса прилетел перцовый баллончик, это его почему-то рассмешило. Вяло пряча предмет широкого жеста в карман куртки, он натянул капюшон и намеренно изменил походку, сливаясь с этим районом нутром, становясь частью заплеванных тротуаров, граффити и разоренных магазинов. До нужного места было не так далеко. Снова ступени, бесконечно тянущиеся вверх, разрезающие покатые холмы. Небольшие компании, приглядывающиеся к его фигуре, пытающиеся заглянуть под капюшон. Никто не решался подойти, никто не знал, на кого может напороться. И человек в капюшоне был явно не тем, с кем хотелось бы встретиться в темном переулке кому-либо из местных воротил — просто они еще об этом не знали. Перцовый баллончик, конечно, хорошо, думал Брюс, уже чуя подступающую дурноту от запаха мочи и блевотины — старался дышать ртом, — но устроить потасовку посреди ночи в подобном районе — идея так себе. Знакомый подъезд, неработающий домофон, лестничные пролеты с подрагивающими светом лампами. Пустой коридор, наполненный ссорами и смехом, плачем и пением. С каждым шагом у Брюса сжималось сердце, непривычное ощущение — предвкушение разочарования, именно так. Он не думал, что застанет владельца квартиры, это было бы слишком просто, это было бы похоже на вафельные мечты маленькой девочки, надеющейся на чудо. Брюс не верил в чудеса, он верил в реальность, а та была отвратительно-бесцеремонной, лишенной чувства такта, жалости и всего того, что присуще понятию «сострадание». Старый звонок ввязался в общий гул ночной жизни этого дома, дополнил его. За дверью не слышалось и шороха, какая-то мертвенная тишина заполнила пространство там, на другой стороне этой реальности. Через пару минут бессмысленного ожидания Брюс выудил из кармана отмычку. Нечасто ему приходилось прибегать ко столь филигранным методам взлома, обычно он в один пинок сшибал такие двери с петель, вламывался без предупреждения. Но с Джокером всегда все иначе, да? К нему нужен особый подход, а то все покатится к чертям — как он того и желает. Дверь отворилась с тихим щелчком, Брюс оказался внутри. Внутри царило зловоние затхлости и чего-то разлагающегося. Карманный фонарик выхватил из тьмы барную стойку, плиту, холодильник — все было как и в прошлый раз… В прямом смысле этого слова — на плите покоилась кастрюля, заполненная плесенью, которой наверняка дало жизнь спагетти, так неосмотрительно не убранное в холодильник. Прижимая рукав куртки к носу, чтобы не вдыхать концентрированный запах гнили, Брюс выбрался из-за барной стойки и беззвучно обошел стол — на одном из стульев повис передник — тот самый, красный в горошек. А в гостиной обнаружились разбитые бокалы на полу и бутылка недопитого и скорее всего уже прокисшего вина. Все верно — Кавалли, красное, полусухое. Артур в квартиру не возвращался. Почему-то этот факт нехорошо отозвался в грудине Бэтмена. Волнение? Ну конечно, нельзя дать ему исчезнуть в такой ответственный, неспокойный момент. Там, на крыше бизнес-центра, он хотел что-то сказать, возможно, возразить или же объяснить, но Брюс бездушно смылся, не выдержав возникшей странной атмосферы после их поцелуя. Мозолистые пальцы провели по сухим губам, вспоминая, как это было — прижиматься к чему-то влажному и податливому, жаждущему его прикосновений. Отогнав непрошеные воспоминания, Брюс прошел к двери спальни — все еще запертой наглухо и наверняка хранящей тайны. Артур всем своим видом показывал в тот раз, что не желает открывать ее перед Брюсом, даже малейший обзор ее внутренностей был бы нежелателен. Но сейчас некому его остановить от посягательства. Совершенно не чувствуя вины за то, что беспардонно вломился на частную собственность, Брюс оказался в небольшой спальне. Старая мебель, явно подобранная женской рукой лет сорок назад, если не больше, безвкусные, но наверняка кажущиеся милыми светильники с шелковыми торшерами, на аккуратно застеленной двуспальной кровати лоскутное покрывало. Платяной шкаф, туалетный столик с зеркалом, на нем деревянная шкатулка, расческа, какие-то клочки бумаги и визитки. «Прачечная Марона», «Магазин музыкальных инструментов Октава», рекламный буклет с предложением обменять старую технику на новую с доплатой, программка клуба «Пого». Все это совершенно не вязалось между собой, и Брюс, держа фонарик зубами, внимательно перебирал бумажки, пытаясь понять, зачем Артур оставил это здесь. На программке клуба была указана дата и время — тот самый день, когда Брюс пришел сюда впервые. «Если ты не против, я собирался отвести тебя в одно место часов в шесть» — всплыло в памяти. Так он хотел отвести Брюса на выступление стендап-комика? Черным по белому: «Неподражаемый Джон Марлин с программой — ЭТО ХОРОШО ДЛЯ ТЕБЯ». Он немного завис, удивленный и даже ошарашенный данным фактом черт знает почему. Ему стало тошно, визитки заняли свое место на туалетном столике. В шкатулке обнаружились кисти для грима и краски, уложенные аккуратной стопкой. Взгляд привлекли два выдвижных шкафа под столешницей, и если осмотр того, что лежало на поверхности, еще укладывался в рамки своеобразных приличий для Брюса, то копание в шкафах было уже неким скатом на дно. Но и это отошло на второй план, подальше, к моральным принципам. В левом шкафу оказалось всего два предмета — старые ржавые ножницы, покрытые чем-то черным, заскорузлым, и смятая черно-белая фотография. Брюс расправил хрупкие края бумаги. Статная блондинка в шляпе с широкими полями смотрела на него с мягкой улыбкой. Его прошиб пот, от явного чувства дежавю, это были глаза Артура, по крайней мере в те моменты, когда его ненадолго оставляло его безумие. Он уже видел эту женщину, в личном деле желтой папки Аркхема. Параноидальный психоз, усыновление, найден прикованным к батарее с травмой головы — отрывки текста и фотографий проносились перед глазами Брюса. Пенни Флек на этом фото было не больше двадцати двух, стройная, пышущая здоровьем, она позировала для кого-то важного — так смотрят на человека, которого любят — определенно. На обратной стороне смятого клочка обнаружилась надпись, написанная перьевой ручкой: «Люблю твою улыбку» и инициалы «Т.У.». Почерк вызвал в Брюсе смутное узнавание. Он на автомате положил фото к себе в карман, намереваясь провести экспертизу. Во втором ящике обнаружилась потрепанная, видавшая виды тетрадь. Ее Брюс также решил забрать с собой и изучить дома. За окном послышался отдаленный вой сирен, дальний свет неоновой вывески бросал немного синего на стены спальни, Брюс отключил фонарь — он уже начинал резать глаза. Ему нужно было осмотреть полную картину обстановки, прощупать стены, может быть, залезть под кровать… Собираясь в первую очередь заняться платяным шкафом, он не успел толком переставить ноги, как в правое колено что-то с силой врезалось, отдаваясь ноющей тупой болью. Он даже не сразу понял, что произошло. Напоролся на угол тумбы или стула? После очередного удара, только теперь взглянув себе под ноги, он увидел маленькую фигуру. Карлик? — подумалось ему. Маленький человечек пыхтел и пытался сбить Брюса с ног, лупя по голени и коленям алюминиевым подсвечником, который Брюс до этого заметил при входе в спальню на комоде. Он застыл истуканом, решая, что предпринять, когда смог разглядеть больше деталей и изумился своему открытию. — Тим? Маленький человек застыл, все еще тяжело дыша от нелегкой работы, поднял голову вверх и уставился на Брюса во все глаза. — Мистер? Детский голосок буквально выбил из Брюса дух — тут же обрисовалась ситуация. — Что ты тут делаешь? Уже далеко за полночь… Тим, наконец, опустил подсвечник и стыдливо спрятал его за спиной. Сейчас Брюс разглядел на нем явно ставшую малой пижаму, босые стопы, торчащие во все стороны кудри, лезшие в глаза. Мальчик неловко помялся и пожал плечами. — К маме пришли друзья… Я их не люблю, они противные. — И почему же ты пришел сюда? — Я увидел, как кто-то заходит в квартиру Арти и пошел за ним, — признался Тим и снова вздернул худые плечи к ушам. В прошлый раз он выглядел намного более уверенным. В Брюса закралась мысль, что таким он был из-за образа Бэтмена. Стало почему-то и грустно и смешно. — Ты подумал, что я грабитель? — Я… я думал, что это Арти вернулся. Он обещал сводить меня в океанариум в эту субботу, пока мама будет спать. А потом я понял, что это не он и решил… наказать грабителя! Тим зябко поежился. Он все так же держал руки за спиной и походил на провинившегося щенка, хотя, на деле, провинился тут только Брюс — вломившись в чужую квартиру и присваивая личные вещи. — С тех пор как он подарил тебе тот фонарь… — Бэт-сигнал! — оживился ребенок, сверкая глазами. — Бэт-сигнал… он не приходил больше домой? — Нет, я проверял каждый день, утром и вечером. Арти снова пропал, но он точно-точно вернется! Он всегда возвращается! Столько уверенности и пыла, что Брюс даже позавидовал. Было в этом ребенке что-то не от мира сего. Он не побоялся проследовать во взломанную квартиру за предполагаемым грабителем, а когда оценил ситуацию — напал в силу своих возможностей. Бесстрашный, не думающий о последствиях мальчишка. — Твоя храбрость похвальна, — отметил Брюс, потрепав его по волосам. — Но что, если бы на моем месте оказался кто-то другой, не такой… добрый? Тим вопросительно склонил голову к плечу, напомнив этим жестом Артура. — Я бы его поколотил! Как учил Арти — замахиваешься изо всех сил, — он занес над головой все тот же подсвечник, извлеченный из-за спины, — и-и-и бьешь по колокольчикам! Брюс своевременно приостановил атаку, прочувствовав ладонью немалую для ребенка силу. Чертов Клоун учит младшеклассника грязным приемам — и почему это не удивляет? — А вот, что скажу я. Если противник в пять раз больше тебя — то беги, — нравоучительно пояснил Брюс, забирая у Тима его оружие от греха подальше и кладя на туалетный столик за спиной. — Ладно, — серьезно кивнул головой мальчик, соглашаясь с новым жизненным уроком. — Но, мистер, что вы тут делаете? — Меня зовут Брюс. И я… я ищу Артура, мы договорились встретиться, но его нигде нет, — терпеливо ответили ему, раздумывая о том, что лучше бы убираться отсюда подобру-поздорову, за ребенком может кто-то прийти и тогда придется скрываться в лучших традициях Бэтмена. — Арти часто пропадает, — по-взрослому сложив руки на груди, Тим начал перекатываться с носка на пятку. — Но не волнуйтесь, ми… Брюс, он точно вернется к субботе, он должен отвести меня в океанариум. В это хотелось верить. Его даже не удивило то, что Артур действительно возится с этим ребенком — уже прогресс, скоро он перестанет удивляться чему угодно. — Ладно, мне пора, — Брюс сделал шаг в сторону двери. — Ты тоже иди, а то тебя будут искать. Тим потопал за ним, отставая и пытаясь нагонять широкий шаг мужчины маленькими перебежками. — Не будут искать. Мама занята. — И чем же она занята? — не из интереса, а скорее на автомате спросил Брюс, озирая гостиную, затем — холл, чтобы убедиться, что все осталось на своих местах. — Дует в трубку… обнимается со Стивом… Брюс резко остановился в проеме входной двери, почувствовав, как в него врезалось маленькое тело, ойкнуло и застыло, схватившись за его штанину. — Что делает? — ошарашено переспросил он. — Мистер Брюс, я забыл надеть свой бэткостюм, вот почему у меня не получилось вас победить! — внезапно спохватился Тим, проигнорировав его прошлый вопрос. — Но я не успел… Интересно, а как Бэтмен успевает переодеваться? Брюс с тяжелым вздохом вышел из злополучной квартиры и с помощью все той же отмычки запер дверь на замок. В отвратительно-желтом свете коридора он разглядел на пижаме Тима плюшевых мишек, а еще размазанный по щекам джем, клубничный или малиновый, судя по цвету, хлебные крошки в уголках рта, покрасневшие глаза, явно слипающиеся ото сна. Он забыл про Артура, забыл про все на свете, глядя на этого ребенка, ощущая, как в нем просыпается чувство ответственности. Сколько в Готэме таких детей как Тимоти? Сотни? Тысячи? Вынужденные жить в неблагополучных семьях, вырастающие в последствии в преступников. В какой-то степени стоило отдать Артуру должное хотя бы за то, что он оказывал этому ребенку хотя бы какое-то внимание. — Где ты живешь? — Вон там! — Тим уверенно схватился за ладонь Брюса и повел его вдоль коридора. Кое-кому пришлось знатно пригнуться, а еще почувствовать себя жутко неловко. Отчего дети вызывают все эти странные, непривычные чувства? — думал он, следуя за Тимом. Альфред пошутил бы о том, что ему пора заводить своих детей — отцовский инстинкт пропадает зря. За дверью слышались громкие голоса — хохот, непонятные выкрики, словно кто-то изображал голоса животных, приглушенно на фоне играла музыка. Брюс позвонил и тут же громко постучал, чтобы наверняка привлечь к себе внимание. И все равно открыли ему не сразу. Он предварительно натянул капюшон, чтобы ненароком не выдать себя, хотя сомневался, что в такой дыре его тут же узнают. В проеме показалась совершенно отвратительного вида женщина. Худая как смерть, с сальными спутанными волосами. Оглядев незнакомца перед собой мутным безразличным взглядом, она остановилась на Тиме, тут же меняясь в лице. — И когда только успел смыться? Небось снова пошел к этому своему Арти, да? — хриплым прокуренным голосом запричитала она. — А ты кто вообще? Скривившись и показав пожелтевшие зубы, она еще раз осмотрела Брюса, только теперь внимательней, особенно долго задержавшись на его одежде. — В такое время дети должны спать, мэм, — сжимая зубы, чтобы не ляпнуть что-нибудь угрожающее, процедил Брюс, все еще держа Тима за руку. — А тебе что за дело? Эй, это тоже твой друг? — Брюсу очень не понравилось, как в ее устах прозвучало это слово. — Это друг Арти, — покорно промямлил Тим, потупив взгляд. — Ах вот оно как. Ну, ты не стесняйся, можешь дружить с моим сыном сколько захочешь, только вот деньги вперед, ясно? — Что? — опешил Брюс. — Сто баксов сейчас, сто потом, сечешь? — продолжило это подобие матери. Брюса охватило какое-то ледяное спокойствие. Такое случалось с ним лишь в минуты сильной ярости. — Можно воспользоваться вашим телефоном? — Э? — Я заплачу. От стодоллоровой купюры, протянутой через проем, у женщины загорелись глаза. — Хорошего мужика ты подобрал, малыш, — она грубо потрепала Тима по волосам и отступила в сторону, одновременно выхватывая из рук Брюса вожделенную зеленую бумажку. Не квартира, а притон. Три женщины и двое мужчин, два бульбулятора, раскиданные по столу таблетки, пустые бутылки и стаканы… Пряными парами можно было схватить приход даже без затяга. И в этом вот дерьме жил Тимоти Дрейк — бесстрашный ребенок в пижаме с мишками. Телефон оказался на кухне: гора немытой посуды, повсюду пятна, брызги, ржавчина и запущенность. На Брюса никто не обращал внимания, кроме, разумеется, самого сознательного обитателя этого места. Тим шел за ним хвостом, а когда Брюс остановился, чтобы позвонить, то понял, что его ногу крепко обхватили маленькие руки, кудрявая голова приложилась к бедру. Что с этим ребенком не так, раз он ластится к незнакомому мужчине, которого видит второй раз в жизни? Обделенный лаской, возможно, он делает это неосознанно? — Альфред… — Мастер Брюс, где вы? Это неприемлемо, вы еще не поправились, вдруг разойдутся швы? Я… — Альфред. Округ Кейн, дом пятьдесят, квартира… Тим, какой номер у этой квартиры? — Восемь, — сонно пробормотали ему в колено. — Квартира номер восемь. Позвони Поппи, пожалуйста, скажи, что по моей личной просьбе. Пусть вызовет сюда свою лучшую бригаду и немедленно. — Но сэр, в такое время социальные службы не работают. — Она мне кое-чем обязана, — оборвал его Брюс. — Поверь, Поппи все организует. Передай ей, что ребенок у меня, и что он увидит мать только тогда, когда та протрезвеет и в ее крови не будет и грамма наркоты. — Что? Какой ребенок? Какая мать? Что происходит, сэр? — Выполнять. Липкая трубка со звоном опустилась на место, запутанный провод заходил ходуном, Брюс проследил за тем, как он остановился чтобы успокоиться и взглянул вниз. — Тим, пойдешь со мной? Обещаю, я не причиню тебе вреда. — Но Арти говорил, что нельзя ходить с незнакомыми дядями… — сонно просипел он, все еще хватаясь за его штанину. — И он прав, — вздохнул Брюс. — Но я его друг, верно? Ты сам видел… Тим немного помялся, раздумывая над словами Брюса, затем как-то безразлично пожал плечами. Отсутствие сна делало его вялым и заторможенным. И мать готова была продать его незнакомцу за двести баксов. Делала ли она так раньше? Пока Брюсу не сорвало крышу, стоило быстрее выбираться из этого клоповника. Он подхватил Тима на руки, тут же ощутив крепкий захват на шее, и, не заботясь ни о чем, покинул квартиру с номером восемь. Его никто не остановил. Мать Тима, увидев, как он проходит мимо с ее ребенком на руках, лишь многозначительно хмыкнула и прижалась плечом к своему приятелю, который выглядел под стать ей. Брюса воротило от них, ему хотелось разнести здесь все к чертям, размазать их по стене… Но на плече сопел уснувший Тим, уткнувшись в шею и щекоча легким дыханием. Его стопы были ледяными, от него пахло хлебом и клубничным джемом — и это якорем приземлило Брюса в реальность. Он поспешил скорее выбраться из этого дома и района. Через триста метров он смог поймать такси и всю дорогу ловил на себе умилительные взгляды таксиста.