When ain't nobody watchin' (for Moonstone)

      Осень горит багряной и огненно рыжей листвой, как и яркие густые волосы Максин Мэйфилд, свободно рассыпанные волнами по плечам. К этому лесному пожару хочется прикоснуться, провести подушечками пальцев и ощутить мягкость шёлка. Макс лишь смотрит на него хмуро, скрещивает руки на груди. В глазах стальной голод, а в голове тысяча мыслей, которые она ни за что не озвучит. Она красивая. Прекрасная, как природа в её первозданной естественной красоте. Словно дикий цветок с необычным бутоном и острыми шипами, необходимыми для защиты. Любуйся, но руки не протягивай — уколешься, обожжёшься, пострадаешь. На неё можно лишь смотреть, но осторожно, незаметно, чтобы не обрушить на себя гнев.       Макс Мэйфилд на Гилберта Блайта смотрит с сомнением, с недоверием. Он же просто выскочка, как Майк Уилер. Весь из себя умник и первый красавец класса, удалец-молодец. Ей от этого тошно, ведь есть ребята отнюдь не хуже. Дастин изобретает будто готовится к вступлению в ряды Nasa; Лукас замечательно разбирается в химии, а про девчонок и говорить нечего — Мэйфилд наизусть знает, у кого к чему есть талант. Почему же все восхищаются одним только Гилбертом Блайтом? А ему это прямо нравится: глаза горят счастливым блеском, ведь он в свои четырнадцать уже знает, кем хочет быть. У него жизнь расписана по пунктам наперёд, а всё остальное не имеет значения. Макс недовольно фыркает и отворачивается к окну — настроение снова испорчено дурацким самодовольным мальчишкой.       Да только Гилберт выше жажды проявить себя и получить стипендию в престижном медицинском колледже через пару лет. Он хочет найти способ лечить болезни и вирусы, мало изученные фармацевтами. Хочет бороться главной несправедливостью жизни — мучительной смертью. Ну а Макс смотрит прямо перед собой, слегка задирает подбородок и мчит домой на любимом скейте, отталкиваясь пыльными носками кроссовок от сухого тёмного асфальта и думает о чём-то своём. Боковым зрением замечает, как Билли Эндрюс с дружками волочет Уилла в сторону мусорного бака. Челюсть отвисает сама собой, когда мимо неё бегом проносится Гилберт и влезает в эту потасовку. Блайт разговаривает с ними спокойно, ровно, но твёрдо, так что даже Мэйфилд поражается его способностями к дипломатии.       Когда всё заканчивается и хулиганы уходят сами собой, а Гилберт подаёт Уиллу руку для помощи, Макс подходит ближе: — Уилл, ты как? — интересуется она, и старается смотреть на него, а не на Блайта. — Порядок, — Байерс поднимается и отряхивается от дорожной пыли. — Спасибо, Гилберт. — Не благодари, — качает тот головой.       Вдвоём они провожают Байерса до дома почти в полном молчании, ведь всё и так ясно. Стоило бы, конечно, отвесить мальчишкам тумаков, но Макс бы одна не справилась, а Гилберт, кажется, не из тех, кто лезет в драку. Уилл неловко машет им рукой и прощается, скрываясь в дверях родного дома, Они остаются одни. — Спасибо, что помог Уиллу. Вообще, я могла бы и сама вмешаться, но...спасибо. — Я хотел, чтобы это быстрее закончилось. Билли Эндрюс любит мучить людей, но это давно пора прекратить. — Сомневаюсь, что после дипломатических бесед он остановится и перестанет задирать тех, кто слабее или пацифичнее. — Зато это его отвлечёт. А насилие никого не сделает лучше. — И поэтому он будет продолжать делать то, что хочется, — возражает Макс. ***       Время движется дальше. Одним апрельским днём Макс возвращается домой не своим ходом, а с братом на машине. Гилберт, оставшийся после уроков на школьном дворе становится внезапным свидетелем братско-сестринской ссоры: Билли Харгроув сжимает запястье Максин Мэйфилд и шипит ей что-то в абсолютной злости, а она, сперва опешив, а затем напрягшись и сгорбившись, как яростная лохматая кошка, выдирает свою руку и отталкивает его. Гилберт не представляет, о чём они говорят, но её жесты и поведение выглядят убедительно. Скорее всего Макс боится старшего брата, но не показывает этого, и он живо успокаивается, включает музыку на полную и выруливает со школьной парковки. Гилберта ошарашивает то пылкое бесстрашие, с которым девочка спорила с Билли и его реакция. Они напоминают двух диких зверьков, волчат, готовых затеять драку, но легко возвращавшихся из этого состояния.       Ну а в школьные дни всё идёт своим чередом. Гилберт всё с тем же рвением отвечает на уроках, а Макс по-прежнему рисует на полях тетради и обводит глазами вид за окном, а отвечает лишь тогда, когда спрашивают. Эндрюс с дружками на время перестают доставать других детей, но потом вспоминают о существовании Уилла и волоча его в кабинку школьного туалета снова наталкиваются на Гилберта, а тот, недолго думая, отвешивает Эндрюсу тумаков, но и сам получает кулаком в скулу. Рана болит, кровит и ноет, когда они с Уиллом покидают туалет. Под сочувственный взгляд Байерса Блайт присаживается на скамейку в общей раздевалке. Макс Мэйфилд оказывается рядом: подлетает к ним пулей и спрашивает, в чём дело. — Гилберт спас меня. Снова. Это превращается в странную традицию, — смущённо, но благодарно говорит Уилл. — Думаю, теперь он тебя точно не тронет, — произносит Гилберт. — Жаль, что он тебя всё-таки покалечил. — Ничего, заживёт. — Постой, ты тоже пострадал? — Макс беспокойно оглядывает Уилла беглым взглядом. — Нет, всё в порядке, не переживай. — Байерс интенсивно мотает головой. — А вот Гил... — Идём, мальчики, — торопит Макс, пихая одноклассников. — Куда? — спрашивают хором. — Надо промыть рану. А в аптечке у медсестры есть перекись, — отмахивается девочка. — Обеззаразить. — Ты что, хочешь украсть перекись из кабинета медсестры? — переспрашивает Блайт. — Нет же, глупый. Медсестра — мама Робин. Иногда она разрешает мне там тусоваться и помогает с ранами от падений со скейта. Она оставила мне ключ.       Когда они оказываются в кабинете и Уилл с интересом оглядывает флаконы в стеклянном шкафчике, Макс смачивает перекисью кусочек ватки и осторожно прижимает к скуле Гилберта. Смотрит на него внимательно. — Это было храбро, — говорит она тихонько. — У тебя научился, — пожимает он плечами, слегка дёргаясь. — Ай, щипет. — Дурачина. — говорит она совсем беззлобно, и улыбается.       Лёд между ними поспешно тает. Вечерами ребята начинают собираться в общую компанию во время дружеских посиделок. Все вместе играют в видео-игры и слушают новые истории, сочинённые Энн, Джейн, Дианой и Руби. Лукас с Дастином как обычно хохочут, о чём-то разговаривая с Муди и Чарли, а Уилл и Коул рисуют всех подряд, уютно расположившись на диване. Джози и Джейн раскладывают угощения, а Джерри включает новый фильм. Гилберт смотрит только на Макс, орудующую на кухне. Её голова качается в такт музыке. Яркие волосы волнами разбросаны по плечам. Она высыпает в миску кусочки солёной карамели и ставит на стол. — Солёная карамель? Обожаю её, — звучит как-то неловко. — Похоже, что только нам с тобой она и нравится, — Макс поднимает на него глаза. — Вот и нашлось что-то общее.