Night Notes

wrøng fėėls rīght rīght fėėls wrøng ī ām īn trøüblė Чондэ нажал на газ, и гружённый автомобиль тронулся на электростанцию. Ещё свежую, недавно отстроенную неким инвестором, которого многие знают как Чена. Что же, это прекрасная возможность проверить теорию. Если клон Чунмёна полгода назад заявился на ужин власть имущих Сеула и устроил резню, то остальные где-то неподалёку, Чондэ уверен. — Мне нужно к боссу, доложить о поставке, — Чондэ говорит, как рубит, не давая возможности отказать или же возразить, на что проверяющий лишь коротко пожимает плечами и ведёт его в помещение, где Чен чаще всего принимает людей. — Босс придёт с минуты на минуту, подожди здесь, — парень кивает на один из стульев и разворачивается, на что Чондэ внезапно задаёт вопрос: — Хей, постой, что у тебя сзади на шее? — парень рефлекторно касается места, пугливо оборачиваясь, и нервно бросает «ничего», после чего, немедля, уходит. Насилие. Чен держит этих людей насильно, не пренебрегая использованием своей силы. Фиолетово-алые ломаные линии это лишь подтверждают, потому как подобные шрамы могут быть от ударов молнией. Или током. Чондэ чувствует, как разряды тока проходят сквозь пальцы, концентрируясь на самых кончиках, что заставляет его сжать кулаки. Парень проходит вглубь комнаты, где висело порядка пятнадцати мониторов, показывавших огромные залы и работников станции. И ни на одной из них нет клона. Нигде нет мужчины в красном костюме. Он не мог сбежать. Клоны являются отражением оригиналов, и что касается их чувств, так это то, что они чрезмерны. Клоны не реальные существа, а потому они обладают набором характеристик, не отличающихся от оригинала. Чондэ бы не сбежал. Он бы пришёл, даже если бы он знал, что там — его погибель. Такова его суть. Клоны обладают полным набором качеств оригиналов, только у них всё гораздо сильнее и ярче, восприятие более обострённое, их силы влияют на них самих. Они — сгустки мощной и неукротимой силы, не способной ни на что, кроме уничтожения. Пожары клона Чанёля в Аризоне это показали как нельзя хорошо. Чен прибудет с минуты на минуту, нужно лишь подождать. Чондэ поворачивается спиной к мониторам и проводит ладонью по мраморной поверхности шахматной доски, где два коня стояли друг напротив друга. — Уступлю тебе ход, дорогуша, — электронный, механический голос доносится из динамиков, и с пальцев Чондэ едва не слетают искры, когда он видит своего клона на мониторах. Каждый из мониторов отражает отдельную часть клона, а на верхнем ряду ровно посередине гладкая поверхность экрана отражает, даже слишком хорошо, лицо клона. Совершенно идеальное, симметричное, Чондэ ни за что не может зацепиться, кроме как за яркий, кричащий макияж. Клон смотрит, не отводя взгляда, и на губах расцветает полубезумная ухмылка, после чего он подаётся вперёд, упираясь ладонью в стекло, словно это единственное, что их разделяет. Клоны— это оригиналы, только чувствуют они все гораздо ярче, острее. Чен — это Чондэ, только потерявший контроль над собой, нестабильный, ненормальный, больной. Чен — это тени души Чондэ, которых он остерегается видеть в кривой поверхности зеркала. Чен — это навязчивые мысли Чондэ, которых он пугается и выбивает из себя четкими ударами. Чен— это Чондэ, только принявший свою истинную сущность. Принявший целиком и без остатка, а от того и сошедший с ума, просто потому что с подобной силой никто не сможет тягаться без возможности быть поглощенным. — Или же ты хочешь дать мне ход? — лукаво интересуется клон и пальцы выходят из жидкокристаллической поверхности экрана. Места преломления реальностей расходятся под тихой, шипящей силой Чена, что скребёт и режет пространство, выворачивает наизнанку и ломает. — Прошу, — язвительно бросает Чондэ и замирает на месте, глядя, как клон проходит словно сквозь мониторы. Теперь он понимает Чунмена. Понимает его заторможенность, черт возьми, Чондэ даже сдвинуться не может, он стоит, точно впаянный в этот стол. Он разделяет шок лидера, потому как это правда? Это реальность, не дурной ли это сон? Разве может быть все настолько идеально выверено, неужели Создатели так хорошо постарались? Чужое замешательство не ускользает от Чена, тот лишь беззлобно смеётся и ставит фигуру короля позади коня. И плевать, что это не по правилам. Чен стоит слишком близко, смотрит так, что хочется обернуться камнем, исчезнуть, испариться, дабы не чувствовать на себе кошачий взор. Чондэ отводит взор, смотрит через плечо на фигуру короля и усмехается. — Ты всегда чувствовал слишком много, — чистейшая констатация факта, Чондэ даже не пытается возразить и, едва Чен касается сбитой скулы, Чондэ перехватывает чужую ладонь, чувствуя, как ток прошивает ладонь вплоть до каждой костяшки. Они оба прощупывают территорию. Оба осторожны, внимательны, словно пумы на охоте. Чен выворачивает ладонь и переплетает пальцы, и улыбка на губах лишь ширится, едва Чен замечает непонимание в глазах напротив. Но ни один из них не проронил и звука. Ток в переплетенных пальцах становился сильнее, острее, больнее. Внезапный громкий, заливистый смех дробит тишину, и Чен разрывает «замок», утыкаясь Чондэ лицом в шейный изгиб, не переставая смеяться. — Ну же, Чондэ, почему не хочешь понять, я хочу помочь тебе! Позволь мне, прошу! — С какой стати я должен тебе верить? — Чен на это лишь фыркает и обходит оригинал, усаживаясь в кресле. — Сыграй со мной, Чондэ. Одна партия, только и всего. — он склоняет голову влево и недовольно морщится, когда видит подозрение в глазах оригинала. — Поверь, если бы я желал тебе смерти, тебя бы пристрелили на границе станции. Ты же знаешь, наши жизни зависят друг от друга. — Чондэ делает ход пешкой, на что Чен убирает пешку со своей стороны, закрывавшую ладью. — Не будь они связаны… — Твой труп давно бы плавал в Миссисипи, — отрешенно бросает Чен и смотрит, как Чондэ двигает ещё одну пешку, а Чен вновь убирает ещё одну пешку со своей стороны, открывая слона. Но Чондэ молчит, пытается понять, что этим хочет донести до него клон, но… — Король — главная фигура на доске. Она самая сильная, но в тоже время самая слабая фигура, потому как она ничто, если у неё нет её преданного войска. В итоге она будет лишь бездумно метаться из стороны в сторону. Какая жалость, не так ли? — Чен драматично вздыхает и подпирает ладонью щёку, крутя фигурку короля на поверхности. — Да и, впрочем, куда пойдёт король без своего жребца? Чондэ словно током прошибает, он весь подбирается, глядя на двух коней, что столкнули между собой. Также, как и столкнулись Чондэ и Чен. Последний же замечает смену настроения, как во взоре чернильных глаз начали зажигаться искорки осознания, понимания, Чондэ цеплялся за концы ниток, которые Чен умело увлекал за собой в темноту. Скоро Чондэ будет с ним. Король — это главный, а кто главный у нас? Ответ яснее некуда. — Король прекрасен, скажи же? — улыбается Чен, подкидывая вырезанную фигурку в воздух. — Чего ты хочешь? — Чондэ сдергивает эту ненужную мишуру и подымается, упираясь ладонями о ледяной мрамор. — Мне нравится твой настрой, но, хей, жребец, побереги силы! — восклицает Чен и одним движением размазывает губную помаду указательным пальцем, создавая подобие улыбки. Палец останавливает у уха. Разумеется, их же прослушивают. Чондэ едва не бьет себя по лицу, на что Чен понятливо и слишком задорно смеётся. — Я не буду повторять дважды. — Что же, для начала нам надо тебя принарядить. Король любит красный. *** Чондэ чувствует себя не в своей тарелке. Под пиджаком совершенно ничего нет, а его любимая водолазка на клоне, что одобрительно поднимает пальцы вверх. — Он должен придти. Все, как учили, помнишь? И да, это тот же самый человек, только он чувствует больше, вот и всё. Во всем остальном это твой любимый Мённи. Чен подмигивает и уходит также, как и пришёл — через мониторы, оставляя Чондэ лишь с одной-единственной фигурой посреди шахматной доски. Двери раскрываются неожиданно и настежь, но Чондэ не спешит оборачиваться, он сжимает в руке фигурку короля и прикрывает веки на мгновение. Зачем он ввязался в эту аватюру? Он действительно думает, что сможет спаси всех, без какого-либо ущерба? Упрямец. Такой же упрямец, как и Чен, что не желает войны, и хочет найти компромисс. Чондэ чувствует, как влажные ладони проникают под подол пиджака, и молится, чтобы это была вода. Тёплые губы касаются налаченных волос, и Чондэ, нацепив на губы улыбку, выворачивается в кольце рук, встречаясь с плотоядным, острым взглядом алых глаз, что буквально прожигали в нем дыру. Чондэ кладёт ладонь на окропленное кровью лицо Сухо и проводит большим пальцем вдоль скулы, растирая капли свежей крови. — Я ждал тебя, Сухо. Чондэ должен убедиться в их невменяемости, должен увидеть все собственными глазами, потому как отголоски разумности, далекие и едва заметные, не дадут ему покоя. Возможно, клоны заслуживают искупления, просто потому что они не способны на что-то, чего не может оригинал. Возможно, их получится исправить, но перед этим нужно стать одним из них. Король — главная фигура на доске. Она самая сильная, но в тоже время самая слабая фигура, потому как она ничто, если у неё нет её преданного войска. А Чондэ отвратительный игрок, однако, вот он король, и у него нет права на ошибку.