***
Они завтракают все вместе — король Уильям с сыном, его наставницей и своим советником, королева Беверли со своим сыном и его другом Майком и княжна София со своими сёстрами. Все шутят, рассказывают друг другу случившиеся с ними истории, передают солонки-сахарницы-салаты, но двое человек не вливаются в общую атмосферу. Как-то получилось, что Ричи сидит рядом с Эдди, даже не через человека, а совсем рядом, на соседнем стуле, и между ними витает напряжённая тишина. Они разговаривают со своими соседями по столу — Эдди с княжной Оливией, а Ричи с Виктором — и как будто совершенно не замечают друг друга, отделённые плотной стеной молчания. Наблюдающая за ними Оксана отмечает это, вглядываясь в колеблющиеся ауры, но не решаясь развеять злость в них хотя бы немного. Это человеческие ауры, не предметные, и нужно быть очень осторожным с колдовством над ними. Завтрак длится час, и всё это время мальчики игнорируют друг друга, даже несмотря на то, что Эдди хочется поговорить с Ричи, но всякое желание пропадает, стоит ему вспомнить взгляд, который одарил его американский принц по приезде во дворец. Нет уж. Он не собирается унижаться, он не виноват, что Ричи так тупит. Когда завтрак заканчивается, королева Беверли встаёт из-за стола первая, разрешая тем самым остальным повторить за ней, если они пожелают. Ричи следует примеру матери, но она одаряет его строгим взглядом, подходит к нему и что-то говорит, чуть сжимая плечо мальчика. Принц недовольно цыкает, но остаётся на месте, скрещивая руки, дожидается, пока Эдди доест и встанет из-за стола, хватает недоумевающего мальчика за рукав и выводит из обеденной залы. За ними следует Майк, дожёвывая на ходу бутерброд. — Куда ты меня тащишь? — Эдди пытается отцепить от себя американского принца, но у того действительно крепкая хватка. — Отпусти меня немедленно! — Мама сказала, что тебя нужно выгулять, — цедит сквозь зубы Ричи, едва оборачиваясь на вырывающегося Эдди, — и что это моя забота. — Не надо меня выгуливать, я не собака! — возмущается Эдди и, вопреки своим словам, с силой кусает охнувшего мальчика за руку, наконец освобождаясь. Он одёргивает рубашку, с оскорблённым видом поправляет помятые Ричи рукава и, резко развернувшись на пятках, уходит в другую сторону уверенными шагами, раздражённо фыркнув. Ричи закатывает глаза и, рассерженно передёрнув плечами, спешно уходит прочь, эмоционально взмахивая руками, что-то шипя. — Надо было взять попкорн, — констатирует Майк, запихивая в рот остатки бутерброда. *** — Нет, милый, тебе нельзя гулять одному по городу, — королева Беверли мягко гладит расстроенного Эдди по голове, — ни в коем случае, и я надеюсь, что твой папа рассказал тебе, почему. Я отпущу тебя, если с тобой кто-нибудь пойдёт, желательно, более-менее взрослый. Кстати, я же сказала Ричи, чтобы он погулял с тобой, почему ты не с ним? Он отлынивает? — Нет, — Эдди обиженно скрещивает руки на груди, — он просто дурак. Он сказал, что ему нужно меня выгулять. Как будто я собачка. А я не собачка, раз он не хочет, то пусть не гуляет со мной. Просто возьму с собой кого-нибудь другого. — Можешь взять Рори и пригласить погулять с собой, например, Майка, — предлагает женщина, но принц быстро мотает головой: — Ричи скажет, что я краду его друзей. Лучше я вообще сейчас не буду связываться с ним. Беверли глубоко вздыхает, с грустью глядя на нахохлившегося мальчика. Она сочувствует ему: Эдди явно скучает по своему другу, очень, но Ричи так упивается своей обидой и несправедливостью в мире, что только сильнее отталкивает белорусского принца. И на месте Эдди Беверли бы тоже не пошла мириться, но ей не хочется, чтобы её сын продолжал совершать ошибки, которые накопятся комом и обрушатся когда-нибудь, погребая под собой, поэтому она говорит: — Советую тебе после прогулки найти Ричи и попытаться с ним поговорить. Если он увидит, что тебе не всё равно, то, возможно, поймёт свою неправоту и извинится. — А если нет? — Тогда это хотя бы подтолкнёт его к размышлениям, и тогда он придёт мириться, — Беверли ободряюще улыбается мальчику, и он решает последовать её совету. На самом деле, людей, которые могли бы с ним погулять, много — это папа, Оксана, тётя София и её сёстры, ну, кроме Даины, она слишком маленькая, её не отпустят с Эдди. Человек десять, не меньше. Но мальчику хочется гулять с одним-единственным, который всё ещё злится на него. — Ты можешь погулять со мной и Рори? Я хочу пойти за пределы дворца, — принц находит княжну Елизавету, сидящую в ажурной садовой беседке и вяжущую крючком под мерные сказки, льющиеся с виниловых пластинок. У королевы Беверли несколько виниловых проигрывателей, и некоторые из их она разрешает выносить в сад, если у её гостей возникает такое желание. Молодая (кажущаяся Эдди ужасно старой) княжна смотрит на мальчика, на его полные мольбы карие глаза и, вздохнув, откладывает вязание. Принц радостно взвизгивает и радостно хлопает в ладоши, но девушка останавливает его жестом, начиная складывать пальцы. «Только никуда не уходи от меня, договорились?». Эдди вспоминает, что папа говорил, что княжна Елизавета немая, напрягает память, воскрешая в мозгу язык глухонемых, которому его обучали, и отвечает, подкрепляя жесты словами: — Ладно, я обещаю. Мы немножко.. Елизавета отряхивает белый с красной вышивкой фартук, снимает его и, аккуратно сложив, кладёт на скамейку беседки. Сюда никто, кроме неё, не ходит: негласно у каждого во дворце королевы Беверли есть местечко, где можно спрятаться, уединиться с самим собой, и никто не нарушает чужого личного пространства, если хочет к себе такого же отношения. Девушка берёт Эдди за руку, тот подзывает бегающего по саду Рори, и они втроём отправляются на прогулку. Медина кажется Эдди прекрасной. Он любит интересный, загадочный Минск — в который чаще всего ездит гулять — с его широкими проспектами, величественными зданиями, старыми и новыми, но Медина… Каждый раз, когда принц приезжает сюда, когда гуляет (раньше с Ричи, сейчас — с княжной) по её улицам, его переполняет ощущение, будто он находится в сказке. Больше всего ему нравится озеро, раскинувшееся до самого горизонта, оно не похоже на маленькие, мутные озёрца, что принц видел в белорусских лесах, оно огромное, синее-синее, и, если выйти на один из обрывов в солнечный день, то можно ослепнуть от играющих на воде бликов. Когда Ричи в первый раз показал Эдди это озеро, мальчик потерял дар речи и чуть не свалился в воду, потянувшись вперёд, чтобы рассмотреть, впечатать куда-то в подсознание сияющую синеву, американский принц едва успел подхватить своего друга и долго на него потом ругался. Поэтому, как только они с Елизаветой выходят за пределы дворца, Эдди наперегонки с Рори почти бежит к тому самому месту, по-турецки садится на мягкую траву и хлопает рядом с собой, приглашая княжну сесть рядом с ним. Девушка аккуратно садится на землю и смотрит на принца, чуть приподняв бровь. Рори гоняется за бабочками, совсем не обращая внимания на них. — Мы с Ричи приходим сюда каждое лето, — объясняет мальчик, вдыхая приятный ветер, дующий им навстречу и развевающий волосы. — Это у нас традиция. Если мы помиримся, я схожу сюда ещё раз, с ним, а пока с тобой. Здесь красиво, да? «Да», соглашается княжна, задумчиво глядя на переливающиеся светом волны. Почти что море, только поменьше. Если не знать, что это озеро — разницы можно и не заметить. Эдди, щурясь, смотрит куда-то за горизонт, подпирает рукой подбородок и вздыхает, перебирая свои мысли. В них пока только Ричи. Княжна хорошая, но она всё-таки не кудрявый, безбашенный, шебутной мальчишка, которого, признаться, белорусскому принцу не хватает. Только обидно очень за себя: Ричи на письма не отвечал, холодным взглядом при встрече окатил, нагрубил, гулять не пошёл, и скучать, видимо, не собирается. Эдди вспоминает слова королевы Беверли и хмурится расстроено: если бы Ричи хоть как-то, хоть немного показал, что ему всё ещё нужна дружба… А то, Эдди, видите ли, должен это показывать! Кто, в конце концов, взрослее, он или принц Ричард, кому из них уже целых тринадцать лет? «Ты грустишь», замечает Елизавета, дотронувшись до плеча мальчика и тихо улыбнувшись. «Пойдём, погуляем, развеем грусть-тоску по твоему прекрасному принцу». — Он не мой прекрасный принц, — возражает Эдди, сердито сдувая упавшие на лицо кудри, но послушно встаёт и берёт девушку за руку. Да, ему десять лет, а он всё ещё ходит со взрослыми под ручку, что поделать, это приятно. Княжна не против этого и «просит» позвать Рори, чтобы нацепить на него поводок. Солнце ласково греет макушки окружных домов, проходится лучами по просвечивающим листьям деревьев, перекатывается с тенями на дороге, расцвечивая асфальт пятнами. Лето только-только вступает в силу, оттесняя весну, и поэтому ещё не так жарко, тепло, в самый раз, чтобы погулять по улицам, не желая содрать с себя кожу, чтобы почувствовать хоть какую-то прохладу. Эдди наслаждается этим, непрерывно болтая, быстрее ртом, не поспевая за своим языком жестов, и княжна смеётся, наблюдая за ним, как за экраном, на котором звук отстаёт от картинки. Для неё это нормально, несмотря на то, что она реже остальных своих сестёр встречалась с маленьким принцем, девушка успела свыкнуться с манерой мальчика тараторить, как трещотка, и даже умиляться этому. Невольно, повторяя за старшими, она высматривает в Эдди черты своего брата и очень удивляется, когда находит больше, чем ожидает. И радуется этому, не забывая, правда, что этот маленький, по сравнению с ней самой, принц всё-таки не является точной копией своих родителей, в чём-то их даже обгоняя, например, в безмерной жизнерадостности. Елизавета очень надеется, что этот весёлый огонёк не погаснет со временем.***
Ричи смотрит на постепенно гаснущий огонёк свечи и кривит рот. Ему скучно. Нечем заняться. И на улицу не хочется, и с графскими ребятами из соседнего поместья в мяч гонять не хочется… Вообще ничего не хочется, но одолевает скука, да такая, что хоть волком вой. Раньше лето как-то повеселее было. И он прекрасно понимает, почему, только сознаваться не хочет. — От того, что ты тут сидишь и вздыхаешь, ничего не поменяется, — многозначительно замечает Майк, сидящий в его комнате и вяжущий носки (серьёзно, чувак, летом?). Подросток кидает на лучшего друга раздражённый взгляд и закатывает глаза: — Вот только ты меня учить не начинай. Хватило уже маминых лекций. Эдди то, Эдди сё, надоело. Носятся с ним, как с писаной торбой, а подумать о том, что мне вообще-то тоже нихрена не просто, это зачем, это никому не надо. — Драматизируешь, — парирует Майк, шевеля губами, считая петли, — нам есть до тебя дело, просто мы все хотим помочь вам двоим. Вы ж классно дружили, да и Эдди, мне кажется, будет рад, если ты извинишься перед ним за то, что такой обидчивый мудак. — Эй! Я не мудак! — Ричи возмущённо вскидывается, натыкаясь на насмешливый взгляд Майка, показывает ему язык и кладёт голову обратно на сложенные на комоде руки, глядя на свечу. Расплавленный воск капает на бронзовую подставку, и подросток нажимает на горячие капли, приминая их от нечего делать. — Я не мудак (повторяет он, уже не так уверенно). Просто… Свадьба это серьёзно, понимаешь? Мне тринадцать лет, какая ко всем чертям свадьба? Я понимаю, что это мой долг и всё такое, что я принц и должен быть готов ко всему дерьму, которое может приключиться в моей жизни, но я не готов, понимаешь? Майк записывает число петель на лежащей рядом замусоленной бумажке, откладывает вязание и смотрит на друга: — Бро, я тебя понимаю. Я тоже прохожу через всё это взросление, перестройку своего организма, своих мыслей и прочую лабуду. Но за поступки надо нести ответственность. Ты можешь сделать что-нибудь, чтобы избежать свадьбы с Эдди? Вряд ли. Ты можешь сделать что-нибудь, чтобы облегчить вам обоим жизни? Естественно. Братан, ему же ещё меньше лет, чем тебе, он только-только вступает на самый ранний порог этого переходного возраста, у вас три — ты вдумайся — года разницы. Это в период, когда каждый год может изменить человека до неузнаваемости. Так что на твоём месте я бы с ним помирился, пока твой милый Эдди не превратился во что-то, на чём ты точно не захочешь жениться. — Мне кажется, он всегда будет милым, — бурчит Ричи себе в сгиб локтя, краснея. Какая же всё-таки чёртова хрень этот переходный возраст, гормоны скачут и бушуют, заставляя сердце биться чаще. Майк замечает реакцию друга и присвистывает, начиная понимать, что проблема куда глубже, чем кажется, и что ноги у неё растут далеко не из ушей. — Нет, не будет, поверь мне, у меня пять младших братьев и семь старших, и ни один из них не остался полностью таким, каким был в детстве. Это нормально, это взросление, но с этим придётся столкнуться. — Можно я разберусь со всем этим завтра? — американский принц стонет и бьётся лбом о деревянную лакированную поверхность комода. — У меня голова уже пухнет от мыслей. Майк не успевает и рта раскрыть, как резко распахивается дверь, в комнату с громким лаем влетает счастливый, измазанный в грязи Рори, а за ним — встрёпанный, с круглыми от ужаса глазами Эдди, безуспешно пытающийся поймать собаку. — Нет, Рори, стой! — кричит мальчик, но пёс не слушает его и широким, разбрызгивающим мокрую землю прыжком оказывается прямо на постели Ричи, принимаясь там возиться и копать. — Какого чёрта?! — вопит подскочивший хозяин кровати, машет руками, от возмущения потеряв дар речи, и сгоняет Рори с постели, топая на него ногами и крича «Кыш-кыш-кыш!». Эдди жмётся к дверному косяку, понимая, что совершил маленькую, но очень досадную ошибку. К несчастью, Ричи это тоже понимает, поэтому он разворачивается на каблуках к виновато смотрящему мальчику и трясёт пальцем у него перед лицом: — Ты! Если ты не умеешь следить за псом, так не бери его с собой гулять! — Я… — начинает было Эдди, но Ричи шипит, как рассерженная кошка, и опасно щурит глаза: — И вообще, это моя собака! Кто тебе разрешил гулять с ним? Мама? Так она не имеет права, Рори моя собака, не её! А ты взял его без разрешения! — Я не… Не подумал, — Эдди смотрит на подростка своими оленьими карими глазами, искренне сожалея о своём поступке. Ричи чувствует, как его злость даёт трещину, и злится из-за этого ещё больше: — Оно и видно, что не подумал! Ты вообще любитель не думать о том, что я скажу! Лицо белорусского принца приобретает обиженное выражение, Эдди складывает руки на груди и, высоко подняв подбородок, уходит, а Ричи со всей силы захлопывает за ним дверь. Проходит пара секунд, и подросток произносит: — Я дебил. Он подходит, падает на заляпанное уличной грязью покрывало, совершенно не заботясь об этом, и притворяется мёртвым. Говорят, это самый действенный способ избегать проблем, вон у второго папы Эдди отлично получается. Так что теперь очередь Ричи стать ненадолго дохлой тушей, чтобы ничего-ничего-ничего больше не испортить. — Мда-а-а, — тянет Майк, вновь принимаясь за вязание, — выходить из конфликтов ты умеешь эффективно, конечно, что и говорить.